На распутье

Я был другим, теперь же изменился
Ко мне пришло отчаяние и страх.
Я средь людей родился и крестился,
Служил я Богу, будущий монах!

И в православный храм зашел мужчина,
Высокий, статный, в шелке и парче.
Не знаю точно, в чем была причина,
Но он не подошел к иконе и к свече.

К нам грешники частенько заходили:
Лжецы, пьянчуги, шулеры, воры.
Все как один прощения просили
За страшные грехи младой поры.

Пока вернулся я из размышлений,
Мужчины призрачный уж след простыл.
Но помню точно, ясно без сомнений,
Меня тогда он очень поразил!

Никак не мог прогнать из головы я
Его походку, странный, дерзкий взгляд.
И в зарослях, где травы луговые,
Бродил порою, сутками подряд.

И вот однажды утром на молитве
Его увидел мельком я, как сон.
И гамма красок, словно на палитре,
Раскрылась средь божественных икон.

И снова церковь сразу опустела,
Лишь стоило на миг закрыть глаза.
Внутри звучит, мольбою акапелла –
Вдали шумит, беснуется гроза.

От страха трижды встал я у распятия.
Неужто сам меня попутал бес?
Мне рисовались — сладкие объятия,
И демоны, сошедшие с небес.

О Боже, как греховны мысли эти
И чей-то голос шепчет мне внутри:
- Молись, послушник, при вечернем свете
Ты о своем прощении до зари!

Я в келье на колени опустился,
Святой водой лицо свое умыл.
Он просто мне почудился, приснился?
О нем совсем, мне кажется, забыл.

«Дитя мое, действительно, ты веришь,
Что создан Бог от горя уберечь?
Жажду не утолишь, не измеришь,
Могу печали все твои пресечь!»

И в страхе я внезапно оглянулся:
Закрыта на засовы в келью дверь.
Свет от свечи нежданно встрепенулся.
«Не бойся темноты, пойдем, поверь!»

Проснулся утром бодро я, с рассветом.
Все тихо, и гроза сошла на нет.
Как рано же светает ныне летом,
В окно струится понемногу свет.

Никак не мог я вспомнить день вчерашний:
Лишь странный, жутковатый бред в ночи,
Как будто бы я видел сон ужасный,
И тускло пламя горело свечи.

Я думал все о скором пострижении.
Звучал прекрасный, громкий антифон
Стою в холодном, горестном сомнении - 
Сегодня будет пара похорон.

Всегда мне было жутко интересно,
Куда затем умерший попадет?
Об этом, знаю, Богу лишь известно,
А вот меня, не ведаю, что ждет?

Усталый лег одетый на кровати,
Христу молитву на ночь прочитал.
Роились мысли всякие некстати,
Покоя, сна я так и не познал.

Всю ночь на ложе бредил я, метался
Вдруг на столе свеча сама зажглась.
И прежний голос будто отзывался,
А из груди душа моя рвалась.

- Зачем ты время зря свое теряешь?
Вставай, монах! Прислушайся к себе!
Ты день на ночь со мною променяешь!
Стремись вперед! Иди к своей судьбе,

Мой друг, смогу помочь тебе забыться
И дар прекрасный, редкий подарю,
Для нас двоих ночь дивная продлится.
Со мной почувствуешь себя в раю!

Мой милый мальчик, ты еще не видел,
Того, что все считают красотой!
Я покажу тебе весь мир, обитель
Прекрасных демонов с чудной душой!

- Сама судьба велит покинуть келью?
Скажи, я избран быть одним из Вас?
- Моей любимой, верной будешь тенью!
И радостью для темных моих глаз!

- Твоей любимой верной стану тенью?
Как это понимать? Я вновь боюсь!
- Не омрачится сон твой грязной чернью,
До завтра, мой любимый, я вернусь!

И вновь сумел забыться до рассвета,
А утром все казалось мутным сном.
В полосках, бликах солнечного света
Я сам себе, казалось, не знаком.

Так многое в душе моей менялось,
Старался чувства волей укротить.
И мне однажды даже показалось,
Что был готов из храма уходить!

А впрочем, день такой же как обычно
Прошел в молитвах, чтениях и хорах.
И все менять, что стало столь привычно
Я был уже готов на тех порах!

Я страстно жаждал встречи с незнакомцем,
Меня к нему тянуло и влекло!
Я был огнем и жарким, пылким солнцем,
А он холодным, как зимой стекло!

Свеча так тихо-тихо колыхнулась!
Желанный час опять-таки настал,
Душа моя на зов его тянулась,
А он опять с собой все звал и звал.

И эта ночь, вдруг в сказку превратилась,
Мы рассекали тьму ночи и мрак.
В волнении душа моя струилась.
Он тихо перешел на легкий шаг.

- Поведай мне таинственные знания –
Я Вас хочу безудержно понять!
- Боюсь: узнав ужасные признания,
Ты сможешь сердце, душу потерять.

Мы шли по городскому  центру, к парку,
Свет от луны дорогу освещал.
Минули молча каменную арку,
Я так давно на воле не бывал.

Мне вспоминалось радостное детство,
Отец, и мать, и младшая сестра.
Ведь монастырь – от грусти только средство
Спасаться в нем в молитвах до утра.

- Тоскуешь часто, юноша любимый;
Остался, знаю, в детстве сиротой.
Но сильным в жизни быть необходимо –
Меня погладил нежно он рукой.

- Уже ты сам, конечно, догадался:
Я – порождение ночи, тьмы, вампир!
Года за правду, веру я сражался,
Чтоб в этом мире царствовал лишь мир!

Я – не монстр, и не из ада послание,
И жертвы мои - одни подлецы!
Мой клык острее любого желания
При встрече с ним все твари - мертвецы!

Обязан помнить все клятвы бессмертных,
Я слишком многое тебе сказал.
Останешься вечно ты среди смертных –
Иль станешь вампиром? Я же им стал.

- Прошу тебя, ответь мне, не скрывая,
Зачем ты выбрал именно меня?
Он думать стал, совсем не замечая,
Вдали багрянцем вспыхнула заря.

- Я вынужден тебя уже покинуть.
Прости, но попрощаться час настал.
Боясь навеки в этом храме сгинуть,
Отчаявшись, ты сам ко мне взывал.

Отметив уж ночи темной границы,
Небо слегка начинало сереть.
Нам до рассвета и первой зарницы
С тобой обязательно надо успеть.

Иконы смотрят пристально, сурово.
Едва пробился утренний рассвет.
Проснуться нужно для жизни новой,
Вырвать из сердца самого «Завет»!

Вампира кровь до сладости приятна:
Я был уже в тот вечер обращён
Пути назад уж не было обратно:
Я был навеки-вечные крещён.

Не вижу смысла говорить подробно,
Что каждый раз встречалось на пути.
Несчастье, радость битвы, что угодно,
Но мы спешили все вперед идти.

Казалось, мы куда-то убегали.
Я этого никак не мог понять
Но мне, юнцу, ничто не объясняли,
В душе тревоги было не унять,

Ночами долгими шептались, звали
Какие-то знаки и голоса.
А мы спокойно, безмятежно спали –
Рассвет окрасил кровью небеса.

От страха ночью раньше я проснулся:
«Хозяин, чувствую, здесь кто-то есть!»
А он тихонько, грустно усмехнулся:
«Моих противников, дитя, не счесть.

Увы, я вовсе о том не жалею:
Нарушил давно священный закон.
К убийце, твари, ужасному Зверю
Пойти не смогу никогда на поклон.

Забрал у меня Антихрист родного,
Семью мою, надежды и любовь.
Я вижу в плену отца дорогого,
Который пролил мужественно кровь.

От страха ноги  так  сильно дрожали -
Тогда я кинулся быстро бежать,
А сердце сжималось в стылой печали.
Так тяжело, не хочу вспоминать.

Предатель и трус, я знаю, возможно.
Уж долгие годы себя корю.
Но было, право, до боли так сложно
Встречать одному восход и зарю.

Совсем я многого не знал ребенком –
Хозяином был только обращен.
Своих врагов искал повсюду долго:
Отец быть должен мною отомщен.

Они скитались в стародавней Польше.
И взял на душу я тяжёлый грех:
Никто не видел с этих пор их больше,
Лишил я жизни недругов всех.

- Уйти нельзя, не получив ответа,
Как долго ты, изгнанником, бежишь,
Из ночи в ночь,  скрываясь от рассвета,
И очень чутко, неспокойно спишь?

- Любовь… И вот бесценная расплата.
Себе подобных много погубил.
Но чувство это в сердце было свято.
Я думаю, что ты меня простил.

- Они явились, чтобы тебя забрать?
Но вечность ночи ты мне обещал!
Не хочу один затворником страдать!
Он нежно в лоб меня поцеловал.

Покровы тьмы умело нас скрывали,
Везде был найден временный приют.
Лишь один раз мы как-то оплошали,
Уж думали, сейчас найдут, убьют.

За годом год летели безвозвратно,
Я стал в разы сильнее и мудрей.
Пусть всех ошибок не вернуть обратно
Довериться судьбе – оно верней.

- Я вас люблю любовью безрассудной,
Хозяин мой, учитель, господин!
Среди толпы безликой, многолюдной,
Там для меня есть только Вы один!

В мою любовь ты должен верить свято!
Учитель мой, поверь в меня и знай:
Что в церкви я искал когда-то?
Всегда быть с Вами рядом – это рай!

- Увы, я знал, что это неизбежно,
Уж слишком узы кровные крепки.
И моего плеча, коснувшись нежно,
Он страстно в шею погрузил клыки.

Я каждым вздохом сладким наслаждался,
Что невзначай срывался с алых губ.
Как одержимый этим упивался
И был на ласки, нежности не скуп.

Немыслимо близки мы так впервые,
Хоть сердце мертвых вовсе не стучит,
Но казалось, что мы, как мир, живые,
И кровь внутри взрывается, горит.

Так мало время для любви, забвения.
И ночи юга слишком коротки,
Как вдруг поблизости раздалось пенье.
Объятья наши сильные крепки,

На странный звук мы тотчас обернулись –
Пред нами грозно «Смерти Клан» стоял.
Как стрелы, мы стремительно метнулись –
Один из них любимого поймал.

Беги, мой сын, наверное, светает.
Тебя люблю, расплата уж грядет.
Пускай душа страдания не знает.
Конечно,  кара недругов найдет.

Не нужно сердцем связываться с местью!
- Из боя все равно я не уйду!
Сражаться буду мужественно, с честью,
Уж лучше сгину я и пропаду.

- Дитя убийцы, предателя, лжеца,
Уйди  с дороги! Мы жизнь даруем.
Сохраним ее руками не Творца,
А Сатаны прекрасным поцелуем!

Я кинулся, совсем не замечая,
Как трех врагов отчаянно убил,
Того, кто смертью грозился, включая.
И крик насквозь отчаянный пронзил

Недолго бой решающий продлился.
Я умер с честью, доблестный герой.
В меня Глава клыками уж вонзился -
В отца вцепился кто-то уж другой.

Очнулся я в трактире где-то ночью.
Доселе были мрак и темнота.
Я больше не видал отца воочию.
Его нет рядом – всюду пустота....


P.S.: хотелось бы выразить отдельную благодарность за вдохновение чудесной писательнице Ann Rice и восхитительной театральной студии Каданс с постановкой "Вампир Лестат"! А также Виталию Сфинксу за желание совершенствоваться и не останавливаться на достигнутом! И Соколовой Галине Николаевне, которой хватило терпение помогать мне в редактировании.