По заветам Глеба Жеглова

                /сборник рассказов ""ГЕРОЙ" НЕ ГЕРОЙСКОГО ВРЕМЕНИ"/

   Третий день идёт снег… Медленный, назойливый, словно что-то пытается втолковать…
   Смотрю в двойное окно флигеля, которое подбородком отлива, в плотную упёрлось в кирпичную стену сарая автозаправки. Ровно семьдесят кирпичей смотрят на меня удивлённо, будто пытаются понять, - что здесь делает этот седой дядька… Я и сам не знаю…
   Весной перебрался в это жилище. Бесплатное. Переулок «Героев революции», как громко он именуется на «глобусе» пригорода, заканчивается тупиком. Двенадцать хаток, а точнее, дюжина «картонных» ящиков, - жители покинули давно. Крыши обрушились, заборы, бурьян повалил. Только этот стойкий флигелек ещё пригоден для проживания.
   Человек, начальственного вида, у которого до недавнего времени работал по «договору», предложил мне пожить, и «поохранять» заодно. Если «заправщики» станут ломать изгородь, позвонить. Тяжба у них земельная какая-то. Как и у меня с этим «хозяином». Год возил его на своей «шестёрке» по делам, а вместо этого получал недельные «договора», которые собрались в стопку и всё больше и больше, стали походить на бумажки «ммм». Две недели назад состоялся разговор, результатом чего стал «капельный» аванс. С тех пор мои надежды сопровождают вагоны с гречневой крупой, что он отправил за «рубеж», и после которых, как умно он объясняет, расплатится сразу. В моих услугах, теперь не было обходимости. Купил себе иномарку, за рулём которой, молодуха, брезгливо улыбалась в мою сторону и жестяными ногтями незаметно скребла его коленку…
   Только что приезжал проверять. Попетлял вокруг строения, сделал прививку моим надеждам, и уехал… Я смотрел в след «нисану» и ясно понимал, что все герои революции умирают в переулках. Махнув по капоту своей машины , я снял очки и растёр ладонью по лицу снег. Бензина хватит, только до «заправки». Найти работу, зима не поможет, даже если я весь снег города превращу в воду… Надёга была, перезимовать на эти деньги, а теперь… Я посмотрел пристально в глаза «Глаши»… Ничего Глафира не поделаешь, придётся тебе глохнуть у другого хозяина…
   После подачи объявления, первой приехала молодая пара. Очень похожи на студентов, с рюкзачками за спинами.
   - Дорого? Молодой человек, Это дорого?!
   - Я не знаю…схожу на рынок…потом…
   Потом прикатил паренёк, видом, как после армии. Долго рассматривал белое тело машины, показалось, что сейчас лизнёт. Подошёл к своей «Ниве», переговорил с водителем и вернулся.
   - Сколько просишь?
   - Да нихрена я у тебя не прошу. Ты сколько хочешь?
   - Смотри, вот здесь вмятина, сзади чирк по двери, переднее правое – лысое, да и левое тоже, короче могу дать…
   - Че-го? – У меня глаза рухнули в щёки от такой наглости. – Ты движок послушай, ходовку перебрал, вся новая, карбюратор восемьдесят третий, соликовский, аккумулятор новьё… Что?.. Не себе, «перекуп» значит… Да ты совесть-то имей… Ну красилась и что… У тебя баба тоже красится…
   - Всё, я понял, вот моя визитка, надумаешь – звони…
   Уехали… Еле унял давление от такой наглости, с таким успехом, она до металлолома дойдёт…
   Сегодня гостей ещё не было. Да и будут ли вообще? Я поднялся из-за стола и посмотрел на разбросанные исписанные листы бумаги… Пару стихотворений у меня получилось… Сунул руки в карманы, зевнул, и с нажимом прошёлся по скрипящим доскам пола.
   - Ой ты гречичка - гречиха, горечиха – гречихань…
   С улицы послышался автомобильный сигнал… Не со стороны «заправки»… Накинул куртку, схватил сигареты и выбежал на улицу.
   - Здоров, хозяин, - улыбался белыми, как рис зубами, широкий мужик в расстёгнутом полушубке из овчины. Из приехавшего «уазика» показались две головы мужского пола и туберкулёзного вида.
   - Здоровей видали, - посмотрел я на него спокойно.
   - Красавицу эту продаёшь?
   - Эту, откуда здесь другим взяться, - махнул я рукой.
   - Мало ли… Может и заправка твоя, у тя-ж на лице не написано…Ладно… Пэтээску дай-ка гляну…
   Я подал ему портянку документа, он со знанием дела, посмотрел в нужные места и протянул обратно.
   - Окончательная твоя цена, какая?
   - Такая, какая и была. Не в Турции живём. Чё без толку, словами стучать…
   Он ходил вокруг «шестёрки», проваливаясь в снег, и оглядывал «короба».
   - Нормально, командир. Цена достойная. Руляка смотрю у тебя центровой, спортивный что-ли… Что ещё нового?
   Я начал перечислять. Он всё время улыбался и лишь изредка поглядывал, то на флигель, то на свой «уазик».
   - Добро… Понял… Нормально… Ну что, поехали сегодня, или завтра хочешь?
   - Зачем тянуть, поехали… Ща оденусь, заправимся и вперёд…
   Сделка прошла на удивление скоро. Уже к полудню, при внушительной помощи Лёхи-
зубастика, как я его прозвал про себя, мы были свободны. Алексей предложил отметить такую скорость оформление документов, да и за знакомство…
   
   Красные, огненные шары наполнялись ртутью и взрывались у самого лица, становясь шариками и вновь наполняясь… Невыносимо, что-то резало низ живота. Я перевернулся на бок и упал с кровати. В голове снова рухнул Рим, но я поднялся на корточки и попытался отодвинуть от себя пол. Он почему-то уходил влево, подламывая правую руку… Я изо всех сил уцепился зрачком за холмик окурков. Потом различил стекло перевёрнутой пепельницы, плавники рыбьих хвостов под пальцами. И вдруг увидел руки в ссадинах… Что же так режет живот?! С очередного скачка я поднялся на ноги и, шатаясь, полетел к выходу, сбивая на ходу какую-то мебель…
   Внутренний Енисей прорвал плотину, и я всей грудью вдохнул морозный воздух. Снова живой… Река текла и текла, а приступ кашля рвался децибелами наружу… Шары стали пропадать, как и резь в животе, но боль в теле только усиливалась… Особенно в голове…
Ничего, руки, ноги целы… Кости целы, на мясо заработаю…
   Ночь… Где-то далеко лает собака… Что со мной? И где, все?.. Я тяжело пошёл в дом… Включил свет… Он ударил по глазам словно плетью, но я не прищурился. Очевидность «картины» поразила  мой воспаленный мозг. Я поднял руку и понял, что часов нет. Посмотрел вокруг… Наверно мамонты гоняли по флигелю комаров…Откуда сейчас комары, блин… Да и мамонты…  Разломанная скамья, перевёрнутые стулья, у стола оторваны две ножки и он заботливо прислонился к подоконнику… Что же так лицо жжёт? Я повернулся к зеркалу вмурованному в побелку стены и ничего не увидел… Прежнего… То ли серебро слезло, то ли это был не я. Пол лица залиты синими чернилами с какой-то нездоровой чернотой. Нижняя губа разбита, но не опухла. Глаз поменял свой цвет и красным яблоком крутился испуганно в голове… Нормально посидели, и главное – ничего не помню…Пить хочется…
   Я напрягал мозги, но кроме жажды они ничего не вспоминали. Глотая какую-то воду, из какой-то бутылки обнаружил, что распухло правое колено… Оно не болело, но выглядело, словно коленная чашечка на седьмом месяце беременности. И тут я увидел здоровенную бутылку «мартини», валяющуюся под кроватью… Пустая, скорее всего… Ёлочки-шишички, сколько же мы выпили?.. Десять пива, три водки, два коньяка, откуда-то ещё «мартини» появилось… Женщин, по моему не было… И тут меня, будто голым в Арктику уронили! Деньги за машину… Я кряхтя опустился к распотрошенному рюкзаку… Затем, полез в портфель… Потом, по карманам… Денег нигде не было…
   
   - Дайте, пожалуйста, пачку «кента» восьмёрки?
   Продавщица на заправке, огляделась по сторонам, взяла деньги и, не спуская с меня глаз, осторожно положила сдачу и сигареты.
   - Спасибо… Скажите пожалуйста, какой сегодня день недели?
   Она строгостью расширила накрашенные чёрным глаза.
   - Утром будет четверг… Может вам «скорую» вызвать?
   - Спасибо, не нужно, - я опустил голову, и уже у выхода услышал шёпот:
   - Сявки, совсем оборзели…
   Это точно, обнаглели мы до крайности… Прав Бунин, из нас или топор, или икона…  Пять часов утра, и что мы имеем, кроме аппликации в пол головы? Куртки нет, «нубуков» нет, денег нет… Осталась совесть, и она мне подсказывает что-то…
   Кто прав, Шарапов или Жеглов? Люди из разных вселенных. Один из той, где смертную казнь отменили, а один там, где она – есть… Что бы достичь понимания идей Шарапова, человеку необходимо несколько жизней, может быть не две и не три… У меня столько -  нет…
   Я вошёл во флигель, где предварительно навёл кое-какой порядок, и плюхнулся на кровать. Всё равно хотелось есть, курево не отбило голод… Не удивительно, больше суток не ел. Хорошо, что деньги от «сдачи» в карманах джинсов остались. Хватит не только на хлеб-соль… А я всё думал, что этот «зубастик» так расщедрился… Когда я сказал, что водку не пью, он позволил мне оплатить коньяк… Ах-ты, Лёша-десантник, с фарфоровыми зубами… Ничего… На каждого Вини-пуха – десантника, найдётся пчела-диверсант… Снова появилось желание рвоты, но было уже нечем… Запил водой с остатками «мартини», решил сходить в магазин. Нужно только преодолеть эту постоянную слабость в конечностях…
   Иду в летних кроссовках по заснеженной колее от «уазика» и представляю себя со стороны. Три старых свитера, сверху матерчатая куртка, времён «перестройки», на голове бейсболка, и «родимое» пятно в пол лица. Вид, мягко сказать, уж очень неформальный. Суки, всю новую одежду унесли… Были бы другие времена, и сто метров не прошёлся по городу, как очутился в КПЗ… Меня снова сильно качнуло в сторону и в глазах помутнело. Явно что-то подмешали. Не мог я от трёх рюмок так «окосеть». Вкус лимона даже не распробовал. Второго вообще не помню, ни визуально, ни как зовут. Показалось только, что он недавно «откинулся» из тюрьмы… Вполне… А вот зубастику, возможность тюрьмы не представится… Одно радует, что судя по сбитым кулакам, не так просто меня было завалить. Хорошо хоть не зарезали… Вот блин, снова ищу оправдание…
   Девять дней никуда не выходил, почти. Писал, кряхтел, писал, стонал, и снова писал… Один рассказ получился… Затем, третью часть оставил для «архива», остальное спалил… Синяк почти не сошёл. На молоке и булке, такой «подарок» ещё долго не рассосётся… Вот глаз порадовал, остался только чернозёмный ободок…
   Обычный снежный февраль, вдруг сбавил скорость, словно почувствовал моё крайнее положение. Снег растаял… Маршрутный автобус с шипением разрезал лужи, бодро катил меня к намеченной цели… Я вспомнил, что после оформления, в «Глашу» сел какой-то Ахмед, которому было сказано, приткнуть машину возле контейнера со стеклом, в гаражи где «пилорама». Мне показалось, что там я уже был… Выпрыгивая из салона прямо в лужу, на короткое мгновение возникло чувство весны. И если не поднимать головы и слушать, как хрустят весело вороны на этой конечной остановке, то кажется, тебя целует апрель тёплым ветерком.
   Я зашёл за развалившийся от времени строительный вагончик, который приткнули на край оврага и огляделся. Кроме ряда «бриллиантовых» куч и позолоченных полос на увядшем снегу, здесь не было никого. Внизу, кочергой раскинулись фавелы гаражей. В самом конце, на отшибе, гудела «пилорама». Я осторожно пошёл вдоль кромки оврага, проваливаясь в почерневший снег и вскоре, дорогу перегородил кусок «рабицы». Начинался бетонный забор какого-то предприятия. Легко отогнув алюминиевую проволоку, отодвинул сетку и пошёл дальше…
   А вот и «Глаша» показалась на горизонте… Всё, как предполагал. Отдельно-стоящий гараж, с широкими тройными воротами, затылком упирался в склон оврага, взяв под правую руку сосновое тело долговязой «пилорамы», возле которой стояли контейнеры со стеклом. Я закурил, спустился чуть ниже, чтобы держать в поле зрения этот «пятачок», стал наблюдать…
   Через, часа полтора, приехал «уазик», а за ним ещё один «жигуль» красного цвета. Лёша давал указания. Даже отсюда было заметно, что во рту у него – кусок мела… А вот это меня уже удивило… Какой-то парень сел за руль «уазика» и уехал, а бывший десантник, перекинулся словами с рабочим, который выносил доски, стал открывать гараж… Потом, оттуда выехал серебристый «лендровер» и остановился возле кучи деревянных обрезков. Открылась дверь, и появился человек в милицейской форме… Ну и Леха, лепёха… Окурок обжёг ноготь и я, чуть не вскрикнув, присел… Всё ожидал, но чтобы так, в нахалку, имея погоны…
   Снег выпал внезапно, как квитанция с повышением тарифа платежа. Я оставил свои вещи у сестры, которая не очень утомляла себя заботой остаться. Наверно это правильно. У каждого стафилококка, есть свой мух… Естественно бы, не остался… Есть во мне гнильца, не могу простить её отказ, в моей «временной прописке»… Помог совсем чужой человек, дай бог ему здоровья. Да и всем, а Лёше в частности… Немного приоделся. Нашёл в подвале у сестры свои старые тюки с вещами. Матушка складывала, словно знала, что пригодятся,… Кожаная куртка совсем не испортилась, мех воротника только истерся. Да и сапоги отчима, не модноваты  конечно, но главное не в этом…
   Я осмотрел себя в зеркальной витрине и с удовольствием обнаружил, что лицо стало светлее… Когда иду по центру города, по тем местам, где носилось моё нечесаное детство, всегда начинается внутренний ностальгический монолог… Вон там, Санька руку сломал, когда лазил за кошкой. Ветки дерева обрезали, но оно стоит. А Саньки нет… Выпрыгнул в окно дефолта девяностых годов... Вот там, «дом французов». Почему он их, так и не понял, или забыл. За ним, беседка… Одной весной, впервые, целовался мальчик с девочкой здесь. До боли в щёках. Оле было четырнадцать лет… Теперь она, баба Оля, торгует семечками на одном из рынков. Увидел её накрашенную маску, и узнал только по живой жестикуляции рук… В том доме жил Паша – магнит. Постоянно воровал по мелочи. Ребята рассказывали, - кто побывал у него дома, тот обязательно находил какие-то свои вещи. Но парень был компанейский, поэтому мы все дружили с ним. Я ушёл в армию, а Паша на первый срок… Не так давно, мы с ним столкнулись в магазине. Попытался с ним поздороваться, но его охранник ловко меня отсёк, пропустив вперёд серьёзного «Магнита». Теперь он «магнат» наверно… Мама Верки Сороки, работала в этом киоске, раньше он назывался - «союзпечать». И когда я проходил мимо, направляясь, - то в муз, то в спорт, то в худ, - школы, девочка что-то рассказывала маме и показывала в мою сторону пальцем. Я всегда краснел от этого внимания и зайдя за здание зубной поликлиники, начинал себя яростно оглядывать, всё ли в порядке с одеждой… До сих пор, проходя это место, испытываю непонятную мне неловкость… Верка, давно не Сорока, а известная в городе фамилия…
   Я слепил снежок и уже хотел кинуть, как понял, что кидать некуда. Огляделся, редкие прохожие идут согнувшись под тяжёлым снегопадом, машины осторожно крадутся по дорогам… Так наверно приходит старость, когда некуда бросить «снежок». Но в душе всё равно играл оркестр, но теперь уже Брамса…
   Всё получилось так, как я задумывал и даже, немного лучше… Чёрт с ними, с этими деньгами… Сейчас доберусь до вокзала, сяду в электричку и навещу «гречишного короля». Пока «запал» не выпал. Постараюсь объяснить, что гречка, наименее необходима ближнему зарубежью, чем мне, мои «кровно» заработанные…
   Ещё день отслеживал эту «артель». Спускался вниз, прятался за гаражами, что бы быть ближе к хозяйству «оборотня». Высчитал, сколько людей заходит, сколько выходит… В вечер «ч», милицейский зубоскал приехал с девушками и долго резвился с ними в гараже. Затем, один из работников, отвёз дев, и больше не появлялся. По моим подсчётам, там оставалось три человек, когда рабочие закрыли пилораму и ушли. К часу ночи показались последние. Широко распахнув двое ворот, они вышли. Я заметил, что в гараже стоят три машины, среди которых возвышался «ровер». Лёха долго возился с ключами и наконец бросил их высокому мужику… Говорили что-то о сигнализации… Затем, дружно все забрались в «уазик», и лихо развернувшись, разрезая темноту светом фар, понеслись вверх… Скоро шум затих, только в дали, кто-то настойчиво лупил по металлу. Затихал, и вновь упорно стучал…
   Тёмные облака нависли над оврагом так низко, что казалось до них можно допрыгнуть. Я начал спускаться вниз, в сторону «хозяйства», волоча одной рукой двадцатилитровую канистру с «адским топливом»… Осторожно, уперев ногу в край крыши, нагнулся, что бы рассмотреть цинковое жерло вентиляционной трубы. Потом откупорил «драгоценную смесь» и тонкой струйкой пустил внутрь. Элииитная заправка… Через мгновения послышалась глухая дробь жидкости о что то металлическое… Пустую канистру отнёс на капот «Глаше»… На память… И быстро вернулся на крышу. Достал спички и поджёг… Одну, другую… Не горит… Затем, запалил целый коробок и бросил… Вентиляция «ухнула»,  словно сопло реактивного самолёта, и я поспешил отходить по заранее выбранному маршруту…
   Добравшись до трассы, прошёл несколько остановок пешком и свернул к лесопосадке. Выбрал дерево, что бы с него можно было наблюдать за трассой, и залез наверх. Бутылка коньяка, очень помогла провести пять часов на очень свежем воздухе. Но всё равно замёрз, как стадо бизонов…Утром, третьим автобусом уехал в город…
   Сидя у сестры на кухне, в тепле и тишине, я терпеливо рылся в пазухе совести и не находил дикобразов. Как говорил старший прапорщик Савельев, - если закон цепной реакции не срабатывает, ищите свой закон, или ставьте перемычку. На этот раз, боец его понял…
   «Семь бед, а кушать хочется сейчас», - подумал я, выходя из электрички… На место добрался уже под вечер. Частное владение охранял забор из красного металопрофиля. Долго стучался, отходил назад, разглядывал двухэтажное строение из красного кирпича, снова стучал.… Помню, он рассказывал, что в былые времена был каким-то комсомольским деятелем, наверно красный цвет, это ностальгический признак бессознательного… Нет, в доме кто-то есть определённо… Наконец загорелось окно и громко хрустнула входная дверь дома.
   - Кто там? Сейчас, - послышался женский голос.
   Я почему-то совершенно не нервничал, прикуривая очередную сигарету…
   - Иду… Антон, ты?
   Ворота громыхнули засовом и не открылись.
   - Ща, погоди, - засипел хозяин, тужась раскачать дверь, - то оттепель, то снег, чёрти что…Антон, ты ведомости, фух, зараза…Говорю, ведомости не забыл, надеюсь… Что молчишь, завтра у мэра я должен выг… опа!
   Дверь в воротах икнула и распахнулась.
   - Тю, ты Андрей, а что молчишь? – Он вышел навстречу и посмотрел по сторонам. Темнота улицы, подсвеченная фонарями, была пуста. Снег тихо заканчивал своё представление.
   - Случилось что? На фазенде? – Озарилось его толстое лицо догадкой.
   - Да что там случится, - сказал я и полез за пазуху в карман.
   - Не скажи, тот кусок земли давно хо… Так ты за деньгами? Я же тебе объяснил, жду факс. Андрей, ну серьёзно, я слово держу…
   Он мельком глянул на бумажки в моей руке.
   - По каждому, Андрей, по каждому договору я расплачусь…Какая там сумма…Ого, хороший заработок, мне бы такой… А то всё…
   - Вы знаете, что это такое? – Показываю ему другую ладонь...
   - Это…хм, это пилка для ногтей, а что?
    Я сделал шаг в сторону, перегородив ему дорогу, и чётко произнёс:
   - Все эти слова, вы для мэра приберегите. Если конечно увидите его. Этой пилкой, я вам сейчас пробью горло. Постараюсь, конечно, попасть в аорту, но… Спокойно. Забери бумаги, отдай деньги. Сейчас. Думай…Пока орать, пока «скорая», я всё равно, ближе…Без денег отсюда не уйду…
    - Но…но…погоди…где же я здесь…тут, возьму. На снегу что ли? Пошли во двор, я вынесу…
   - Вы меня за тот факс принимаете? Или я ухожу с этого места со своей зарплатой, или… Сомневаетесь?
   Я засунул ему в карман «олимпийки» листы «договоров» и почувствовал, как он дрожит. А говорил, самбист бывший…
   - Маа!..кхе, шааа! – Крикнул «спортсмен», внимательно наблюдая за мной. Тут же открылась дверь дома. – Маш, принеси «барсетку» маю, быстрей, а то я замёрз…
   Я надеялся, на более худший исход, но то, что выгодно всем, всегда хорошо кончается…
   Он отдал деньги, даже не считая. Но я пересчитал и лишнее вернул…
   - Там порядок, - вдруг, осипшим голосом, спросил он.
   - Порядок. Съехал оттуда. Ключ там же…
   Прошло полгода, после тех событий. Солнце, так же встаёт на востоке и садится на западе. Последствия, не заставили долго ждать. Их просто не было. Маленький город чиркнул эхом в суете слухов и затих, убаюкивая свою тайну, словно мать позднего ребёнка. Много у него тайн, много детей… Говорили, что «пилорама» на окраине, сгорела по причине неисправной электропроводки. Какого-то «оборотня в погонах», арестовали за участие в поджоге автозаправки. Всё никак не поделят сферы своего влияния… На границе, работники таможни, обнаружили большую партию заражённого мёда, приготовленного к вывозу. Хозяина задержали, идёт следствие…
   Живу на «съёмной» даче, и поэтому необходимо было купить эту развалюху одиннадцатой модели Жигулей, что бы во время добираться до работы. Много ещё хлопот, но придётся ей ездить, никуда не денешься…
   Разбираю «стартер», а мысли назойливыми мухами кружат в извилинах. Смог бы я тогда действительно всунуть пилку в живого человека? Кто его знает… Жеглов говорит, что надо, а Шарапов, настойчиво гонит в зал суда…
   Машину назвал - «Бодрян», думаю, им бы обоим понравилось…