Пазлы занятости

                /сборник рассказов ""ГЕРОЙ" НЕ ГЕРОЙСКОГО ВРЕМЕНИ"/

   
   После тридцати пяти лет, если не выбросил из головы сказки о жизни с золотым унитазом, знай, рад будет тебе только психиатр. Из этого мира можно получить, только чтобы не умереть с голода. Прикрыться какой-нибудь тряпицей, набить живот дешёвым целлулоидом колбасы, пустить по вене стайку сивушных масел, запереться в чуланчике и тихо ругать тех, кто в Вечном Великом списке первый. Список этот действительно есть. Только попадается он тебе, как правило, когда идёшь с горы своих лет. Заработать тебе предлагают всё и вся. Работа как бы есть, но тебя как бы для неё нет…
   Когда-то давно, ещё при царстве советском, когда все члены организма смотрели вверх, а не как теперь - приглядкой, купили по большому «блату» - финский шкаф. Я его за гриву взвалил на себя и на третий этаж… Не так давно решили его выбросить, и попросили меня. Я смело поднял одну сторону и понял, что если сейчас не брошу, то ни один хирург в мире не всунет обратно прямую кишку. Пришлось ломать и выносить по частям…  Поэтому, как подумал Сенека залезая в ванну, лучше спокойно в тепле, чем на холоде и на нервах…
   Открываю мощные ореховые двери «центра занятости» и обнаруживаю замечательные коридоры, в стиле «нью гомантик архивус» с множеством полированных дверей. Мраморный пол, звёздная подсветка потолка - всё, как положено, даёт понять о том большом счастье, которое даёт то, за которым ты припёрся. Здесь явно меня ждали. Очереди везде длинные и двигаются медленно. Я разузнал свой участок, занял за молодым парнем очередь и успокоенный надеждой стал разглядывать окружающих. Возраст преимущественно молодой. Как я, в основном женщины.  Старше меня несколько мужиков, но одеты они так, словно у порога их ждёт «Феррари». Ничего непонятно. Возле соседней двери сидел на корточках худой парень, у которого пальцы рук мутнели выколотыми синими перстнями. Он провожал жадным взглядом каждые проходящие мимо женские ноги и, нервно скалясь, дёргал огорчённо головой, жестоко мусоля во рту спичку. Те, кто принимал безработных граждан, были как на подбор молодые женщины, полные и свирепо разодетые в немыслимые наряды. Впечатление, что их запустили на рынок, дали двадцать минут, чтобы бесплатно одеться, а опоздавших расстреливали. В комнатах стояли столы с компьютерной техникой и на каждом ценник из оргстекла, оператор такой-то. Полный восторг бреда. Чего они операторы, кого собрались оперировать…
   Мне досталась «опер» Кукушкина. Вывесив из декольтированной водолазки две накопительные части рукомойника, от вида которых невольно забываешь то, что тебя спрашивают, она клацнула загнутым как у беркута ногтём по клавише. Затем, им же, проникла в железобетонный залаченный каркас огромной причёски, почесала там, и размалёванным лицом пиренейской рыси обратила свой взор на меня… У меня чуть не вырвалось, -  и сколько-же мне жить осталось…
   - В первый раз?
   Я протянул ей документы.
   - Да.
   - Тогда заполните анкету вот, и без очереди ко мне…
   Я забрал листки и вышел в фойе. Внутри меня насекомые уже разобрали инструменты и стали подражать симфоническому оркестру. Узнаю Россию мать…
   - Так, заполнили, вот, хорошо, присаживайтесь, давайте сюда…
   Снова отдал все документы и она склонилась над ними, как над микробами, но ненадолго…
   - Так-так, Андрей Владимирович, а кем бы вы сами хотели работать? Дело в том, что пока по вашей специальности нет вакансий… Может быть охранником, если… Да-да, я тоже об этом подумала, но у меня к вам радикальное, так сказать предложение. При нашем центре сейчас открылись курсы по переподготовке кадров. Курсы бесплатные, в основном пока женские, швеи, продавцы, но есть и мужские. Слесарь-сантехник сейчас очень востребованная профессия и оплачивается прилично… Почему не хотите, Андрей Владимирович…
   - Действительно ради-кальное… Нет, я лучше охранником… Но я подумаю над вашим ароматным предложением…
   Она коротко улыбнулась и подала лист с адресами.
   - Вот, мы уже распечатали. Пройдёте по адресам и если не найдёте, на следующей неделе к нам. И подумайте…
   Я разложил документацию по карманам, открыл ореховую дверь, чтобы уже никогда с ней не встречаться и воодушевлённый списком организаций, где непременно ждут защитника их добра, пса интересов, добермана проходных, вышел в март…
   - Бродяга, закурить не будет?
   Я обернулся, чтобы сказать пару наинецензурнейших словес, но потом вспомнил, что вторую неделю не брит и одежда на мне пятилетней давности. Достал и угостил.
   - Ты тоже к этим коблам?
   Это был тот «тубик» в наколках. Я кивнул.
   - Тухляра всё. Без понтов. Два месяца они мне шнягу гонят про золотарей, а я токарь шестого разряда…
   Я пожелал удачи и удалился…
   Детский сад, как и все учреждения такого типа по весне, имел обоссаные павильоны, переломанные горки, песочницы с экскрементами домашних животных, бассейн без кафеля, забор без забора и стены, расписанные скучным мультипликатором. И всё это для самого дорого, для будущего. Одно мне было непонятно, что здесь нужно было ещё сторожить, когда даже грибки унесли.
   Я стоял в холле коридора, держа в руках шапку, ожидал заведующею и вдыхал запах «убежавшего» молока, тонкий аромат кислой капусты и душистый запах тефтелей. Хорошо бы создать музей запахов. Интересно, каким был запах в детсадах тридцатых годов, или в мастерской Рублёва, или в аптеках средневековья, или в ресторане до революции. Мне кажется, что обладай мы такими технологиями,  можно было бы многое объяснить в нашей запутанной истории. Уверен, запах напрямую влияет на поступки. Поэтому порою они странные… Вот как бы выписал печаль Есенин, если бы его окружал аромат, допустим кухни Людовика. «Не бродить, не мять в кустах багряных лебеды и не искать следа…» Возможно не так бы оголился нерв… У Рахманинова во «Всенощном бдении» есть место, где кажется, что это радует только тебя. Какой-то свет небесный, интимный, тёплый. Словно ты голый карапуз, лежащий у мамки под боком, и тебя волнует только одно, как засунуть в рот эту непонятно откуда взявшуюся ногу. И вдруг сразу старик, и сознание от того, что и ты тоже когда-то был маленьким, и все ещё были живы… Композитор встал утром, побрился, и омыл лицо «Шипром», занялся сочинительством.  Кроме марша, какому-нибудь Щорсу, ну «набдел» бы ещё сюиту «пионэра»…
   - Не облокачивайтесь на берёзу, - сказал сзади строгий голос и я обернулся.
   Берёзой она называла кусок трубы с приваренными к ней скобами под цветочные горшки, которые отсутствовали надо полагать по причине нехватки фиалок.
   - Добрый день, - только и успел сказать я, как тридцати с чем-то летняя заведующая с мелированной головой, сунув руки в карманы накрахмаленного снежного халата развернулась, и пошла в кабинет. Я за ней. Там она усадила меня возле двери, а сама прошла вглубь кабинета и остановилась у окна. Достала из кармана авторучку и принялась крутить её в пальцах. Затем повернулась и села на один из стульев, стоящих в ряд. Чёрная юбка подобралась и взору представились две ядрёные голые коленки. Она начала разговаривать, словно вопрос о моём трудоустройстве давно решён.
   - Главное, я вам скажу, это местные подростки, что здесь собираются. Вопрос с благоустройством территории уже решён. Так вот главное на сегодняшний день, это стёкла… Да, ещё забыла сказать…
   Она перескакивала с одного на другое и не давала мне вставить слово. Нет, нужно немного подмочить этот денёк, тяжело его понимать. И мгновенная реакция опытной женщины…
   - Вы, кстати, пьете? У вас прописка в порядке?
   В моих глазах наверно что-то предательски булькнуло. И меня озарило.
   - Кстати, ещё и как!
   Она минуту молча изучала меня, глядя как на провинившегося младшего Кукушкина, сунувшего кубики в трусики Насти. Но я поторопился прервать этот педагогический сеанс и, наконец, спросил:
   - Скажите, пожалуйста, а зарплата какая?
   Женщина быстро назвала, и моя челюсть упала на линолеум.
   - Вы извините, а разве такие ещё бывают?
   Заведующая коротко пожала плечами и элегантно обиделась.
   - Ну, знаете… Мы же ещё кормим! Нянечка на ночь оставляет сторожу ужин…
   Эх, как мне захотелось похлопать ладошками по этим розовым поросячьим коленкам! Ну, козырная ты моя, хорошо, что не грудью... Я собрал весь серьёз извилин и выразил это на лице.
   - А что у вас обычно бывает на ужин?
   - Вот где-то здесь меню, - оживилась дама, - смотрите, сегодня картошка с тефтелями… - затем осеклась и почему то по инерции добавила, - а завтра манная каша…
   Я поднялся на ноги.
   - Извините…
   Если бы она как то объяснила, что вот мол, денег на это нет и потому всё так. Но она срам зарплаты начала возвеличивать пищей. И убеждать невежественного, что это джек-пот. Теперь я глубоко уверен, что пока мы воспитываемся в таких домах, максимально, на что можем претендовать, это на улыбку, над могилой. Счастье оставим другим. Пусть я в её глазах человек порубежный, с аномалией социального недостатка, но «манная каша», это уж слишком хамство…
   Я отошёл от розового здания «детсадика» и оглянулся, что-то не давало мне покоя… И понял. Это тишина! Тишина в коридорах. И это притом, что ещё не «тихий час». Жуткое отсутствие детского смеха, крика, плача. Отсутствие здорового пульса жизни…
   Меня бросало из стороны в сторону в салоне троллейбуса для моряков и казалось, что на следующей остановке этот «крейсер варяг» точно сложится пополам… После детского, недетского сада, я побывал по адресу ночного кафе-диско-бара, где нервное молодое лицо мне ответило, что охранника уже взяли. Что ж, не смотреть мне видно танцы. Я сориентировал себя по списку в кафе-бар «Флотское», требуется охранник, работа посменная. Тут-уж, чистый юмор шестого перегона. Нам ли, «морейманам», там не побывать. Это мелочь конечно, что от нас до океана ближе, чем до нашего флота. Но концептуально, помним? Помним. Как и в деревне Утке, трехзвездочный отель. И они мне будут заявлять о тлетворном влиянии запада. Запад даже не пыль, так дуновение. Свои такое согнут, что иной раз раззявишь рот, и понимаешь, - уже в другом измерении. А ведь ещё есть название «Электрофлот»…
   Зеркальные тонированные входные двери под развивающимся пластиковым Андреевским флагом, напоминали стальную задницу «колхозницы»,  без «рабочего». Я прошёл по лабиринтам коридора, не встретив никого, и очутился в большом зале, у стен которого, в полумраке, расположились кожзамные кабинки со столиками. В центр выходил невысокий подиум, а за ним, у другой стены, ярко освещённая стойка бара. Спиной ко мне стоял парень в белой рубашке. Подошёл…
   - Скажите, пожалуйста, как мне увидеть администратора?
   Молодой человек не оборачиваясь, крикнул:
   - Анвар, к тебе!
   - Ща! Минута! – Послышалось из глубины кресел.
   «Флотской» здесь была, пожалуй, коллекция спиртных напитков. Я поинтересовался, сколько стоит сто грамм водки и, узнав, сделал вид что непьющий.
   - Ну-чё?
   Администратор глупо улыбался, терроризируя в пальцах с короткими ногтями сотовый телефон. И почему-то припрыгивал. Видимо до него доносилась ламбада слышанная только ему.
   - Ну-чё?.. И чё!.. Кароч, я уже звонил этим биксам, шоб заяву сняли, а они чё-то динамят в натуре. Звиняй брат, по ходу, мы уже взяли…
   Он, подпрыгивая, развернулся, и удалился куда-то в полумрак. И сразу послышался дикий хохот.
   - Чё!?
   - В натуре!
   - Этот!
   - Кем?
   - Ха-ха…охран…палево…
   Бармен повернулся ко мне лицом. Был он в чёрных очках, из-под которых была заметна основательная аппликация синяка. Парень елозил в бокале салфеткой и делал вид, что очень занят.
   - Сколько ты говоришь там у тебя эта царская…
   Я вышел в мартовскую слякоть и зашагал к остановке. Сто пятьдесят грамм вспыхнули внутри и нежно растеклись по телу бодростью. Сразу стало заметно блудливое подмигивание весны и надежды вспорхнули бабочками… Конечно нужно было побриться, надеть костюм от «Армани», галстук от «дольче», туфли от «гучи»… А ещё лучше эсесовскую форму от «хайльгитлера»… Чем моя небритая лицевая карма хуже заморыша Брэда Пита. Одежда, хоть и ветхая, но чистая. На этом админклоуне вообще шмотки,  как на собачке той певицы…
   Следующим был ювелирный магазин, но здесь необходимо разрешение на оружие и сразу пол списка отпало. Затем речная тема. Ресторан «Волга». То же самое, взяли охранника неделю назад… И тут я понял, Кукушкина наверняка знала заранее, но в силу своей запрограммированной стервозности, и убеждённости, что не открывают тому, кто не стучится, решила из меня сделать пилигрима. Ох уж эти Кукушкины, пивные баклажки, прикованные золотыми цепями-цепочками к чиновничьим креслам. От постоянно сиденья, сексуальная энергия скапливается в их объёмных тазах, а дома объевшийся муж, который если и эрегирует, то в других местах. А напротив здоровый мужик, до которого протяни руку в золотых перстнях и он ослабонит томительную печаль между ног. Но…
   Сегодняшний день смело можно назвать «Месть Кукушки», название готическим шрифтом, короткий метр, жанр – будни, изготовитель – провинция лимитед, в главных ролях – реал… Ещё один бар на отшибе города назывался «Северное сияние». Без наших южных комментариев… Тот же диалог, лёгкий выпендрёж, такие же сто грамм… В последнем кабаке, когда гламурный гусь с гульфиком у колен, начал делать распальцовку руками объясняя что-то бармену, я не удержался и громко рассмеялся…
   А смешного было мало. По щиколотки в грязи, полчаса нет транспорта… Я сосредоточился на положительном… Кроме потери энной суммы накоплений, теперь знаю точно, что слесарем сантехником мне не представиться возможности быть и это радует. Радует и то, что день заканчивается, как и положено моему дню. Я жив, местами здоров, опять же вечером меня ждёт пиво и новая книга Юрия Полякова. Платежи за существование на этой земле будут только через месяц. А завтра будет завтра. Только борщ вчерашний бывает вкусным. Ну чем это не счастье…
   В салоне автобуса я долго смотрел в «кукушкин» список и неожиданно сказал:
   - Ку-ку…
   Пассажир впереди обернулся, строго оглядел и, поправив ондатровую шапку, осторожно отвернулся. Было хорошо и уютно внутри. За грязными окнами пролетали столбы понедельника. Люди входили, выходили и уже ярко были заметны чувства марта. Вот девушка где-то хохотнула, вроде обычно, но с ноткой дерзости. Вот мужчина приготовился к выходу, но он не просто держится за поручень, а пытается незаметно напрягать мышцы плеча. Вот старик в седине, как маляр в краске, одет в кричаще оранжевую куртку, не отрывает взгляд от бёдер женщины, внезапно наклонившейся ухом к дочери. Вот водитель пытается перекричать двигатель, весело кому-то рассказывает в телефон о шашлыках… Шипит жизни река, словно земля в засуху под дождём… Вот я, выхожу, голова занята своими мыслями, подаю деньги за проезд, и вдруг говорю:
   - Честер синий, одну пачку…
   Мужик недоумённо смотрит, протягивая сдачу, и я, сдерживая смех, алый как позор шимпанзе, выскакиваю из автобуса…
   Додумался же кто-то на картоном листе нанести рисунок и нарезать его на части. Затем, кусочки подгоняешь, и получается картина. Но не у всех…