Наваждение. Часть II глава XVII
Сидя в шезлонге на широком крыльце и перебирая оставшиеся от мамы записи, она исподволь наблюдала за жизнью деревни. Через лужайку от хозяйского дома находился колодец – центр общественной жизни местных жителей. Все деревенские новости и проблемы обсуждались здесь дважды в день: утром – пришедшими за водой женщинами и вечером – отдыхающими после работы мужчинами. Тут же, в тени раскидистой мурайи, Джай принимал посетителей, выслушивал жалобы, отдавал распоряжения на следующий рабочий день, решал производственные вопросы. Деле импонировала его спокойная, но твердая манера общения с людьми, ее поражали проницательность молодого управляющего и его умение выходить из затруднительных ситуаций.
Вот и сейчас у колодца определялись хозяйственные задачи на завтрашний день. Делайт прислушалась к разговору. Решался вопрос восстановления поврежденных участков изгороди, защищающей от диких животных. Джайдев наметил объем работы каждой семье в зависимости от количества в ней трудоспособных мужчин. Один из работников попытался опротестовать решение управляющего.
– Почему всеми работами по поддержанию изгороди, дорог и самой деревни занимаемся мы? А как же сезонные рабочие?
Джайдев невозмутимо повернулся к осмелившемуся роптать мужчине:
– Потому что мы живем здесь, Ману, а сезонные рабочие наняты лишь на уборку хлопка. Желаешь поменяться?
– Нет, – потупил глаза молодой человек. – Никому не хочется такой малооплачиваемой работы.
Этот разговор убедил девушку в правильности ее выбора. «Джай – прирожденный управляющий», – подумала она.
Дождавшись, когда рабочие разошлись, Делайт подошла к Джайдеву.
– Проблемы?
– Едва ли это можно назвать проблемой, миссис Гардиан. Все решаемо, но рабочих рук действительно не хватает.
– Я просмотрела всю расчетную документацию и думаю, что, если люди из миссии согласятся поработать с отсрочкой оплаты до продажи зерна, мы можем нанять еще несколько человек и ускорить сбор хлопка.
– Такие желающие найдутся. Кроме того, – он порылся в бумагах и достал листок с какими-то цифрами, – вот, взгляните. Если продать излишки сыров с нашей сыроварни, а часть зерна перемолоть и сбыть в виде муки, у нас будут наличные на первостепенные нужды. Не беспокойтесь, миледи, это временные трудности. Урожай в этом году отменный. После его реализации будет достаточно денег для решения всех задач.
– Ну что ж, вы управляющий, вам и решать, – Делайт присела на скамейку и расправила юбки. – Трудный был день?
– Самый обычный, миледи. Как проходит ваша акклиматизация? – искренняя обеспокоенность была написана на лице Джайдева. – Как самочувствие? – Он украдкой бросил взгляд на растущий животик Делы.
Уголки рта Делайт, заметившей это неподдельное волнение за нее и будущего ребенка, дрогнули в улыбке.
– Можно сказать, что мы стали аборигенами. Жару переносим стоически, благо здесь не такая влажность, как на побережье.
– Несомненно, горный воздух стекает в долину, неся толику свежести. Да и Мутхи хоть небольшая река, но дает немного прохлады, по крайней мере, ночью дышится легко.
– Мне действительно нравится здесь, – она провела рукой по стриженым самшитовым кустам, окружающим скамейку. – Как, должно быть, здесь красиво во время цветения вон той колонии азалий слева от колодца. Если меня не обманывают смутные детские воспоминания, то это буйство всех оттенков от розового до фиолетового.
– Так и есть, миледи, память вас не подвела. Индия утопает в цветах, здесь одни цветущие растения сменяются другими в течение всего года. Наши женщины любят похвастать своими клумбами… – Джай вдруг прервался и пристально посмотрел на побледневшую Делу. – Леди Гардиан, с вами все в порядке?
Делайт, еще не понимая, что произошло, неожиданно ощутила какое-то необъяснимое, ни с чем несравнимое блаженство. Легкий, подобный касанию крылышка бабочки толчок внутри живота разлил негу по всему телу. Почти мгновенно пришло осмысление: «Доченька моя». Руки сами легли на живот, как бы укрывая и оберегая от всех бед. Она замерла в ожидании следующего толчка, но его не последовало.
Джайдев схватился за веер и принялся обмахивать девушку.
– Ребенок? – участливо спросил он, старательно создавая прохладный воздушный поток вокруг нее. – Какое это счастье!
Будучи не в состоянии вымолвить ни слова от переполнявших ее эмоций, Дела кивнула головой, брови ее изумленно приподнялись.
– Не удивляйтесь, миледи, моей сметке. Просто вы наполнились таким внутренним светом, который может дать только материнство или первое биение малыша под сердцем матери. Я прав?
– Вы так наблюдательны, молодой человек, что мне иногда кажется, будто вы провидец.
Понимающе улыбнувшись, Джай покачал головой:
– Увы, миледи, я простой смертный.
– Но я неоднократно замечала, как вы точно предугадывали мои мысли или действия, – возразила Делайт.
– Каждый человек, если он внимателен, сможет без труда прочитать не мысли, нет, а эмоциональное состояние своего визави.
– Но как?
– Вот, например, вы удивились, и ваши брови поползли вверх, глаза широко раскрылись, и слегка приоткрылся рот.
– А как вы узнали, что мы с тетушкой в день приезда собрались на кладбище? – недоумевала Дела.
– Уголки рта и верхние веки слегка опущены, взгляд рассеянный – это признаки печали. Плюс букеты цветов. Вывод напрашивается сам собой.
– А несколько минут назад вы догадались, что мне вовсе не плохо.
– Если мышцы собираются вокруг глаз, значит, вы пребываете в счастливом настроении. Ваши руки машинально прикрыли живот, значит, это связано с ребенком. По выражению ваших глаз стало понятно, что это чувство внове для вас.
– Так, следовательно, – лукаво сверкнула глазами Делайт, – вы просто прекрасный физиогномист - и никакой мистики? А я-то надеялась на встречу с тайными, недоступными нам, простым смертным, знаниями.
Джайдев не удержался от смеха.
– Все мои, как вы выразились, «тайные знания» можно прочитать в любом учебнике по психологии.
– А что я должна была подумать? Не часто встретишь агронома, обладающего познаниями человеческой натуры.
– Мой народ трепетно и уважительно относится к любым знаниям. Веды, наши древние священные книги, говорят, что человек должен научиться выражать любовь к Богу через свои повседневные дела, и при этом не забывать о самосовершенствовании.
– Извините за нескромный вопрос, Джайдев, но какой религии вы поклоняетесь?
Молодой человек горько усмехнулся.
– Я и все работники поместья принадлежим к двум мирам. Фактически же мы являемся чужаками в обоих. Будучи крещенными в церквушке при миссии, мы почитаем и индуизм. В лесах за пределами ваших владений, миледи, есть святилища бога обезьян Ханумана и слоноголового Ганеша – бога тайной мудрости. Так вот, там всегда лежат свежие цветы и сладости в качестве приношений. Тропа к ним не зарастает, хотя все местное население ходит на воскресные мессы при миссии.
– Возникает вопрос: успешны ли миссионеры в обращении в христианство?
– Нет, – коротко бросил Джай. Помолчав некоторое время, он постарался дать разъяснение. – В христианство переходят только самые бедные и презренные касты или такие полукровки, как я. Надо отдать должное англичанам, за все годы своего правления они не настаивали на насильственной христианизации, оставив Индии ее верования и наложив запрет только на обряды жертвоприношения и сати – самосожжение вдов.
– Да, я читала об этом. Ужасно, но в прессе то и дело всплывают факты игнорирования этого запрета.
– Увы, но за несколько колониальных десятилетий невозможно вытравить то, что культивировалось тысячелетиями, и, как бы мы ни противились насилию над личностью, тайные секты еще долго будут справлять свои кровавые обряды, а доведенные общественным презрением до отчаяния вдовы – восходить на костер. Это Индия, миледи.
Короткие ежевечерние беседы, подобные этой, уже вошли в привычку Делайт. Она многое почерпнула из общения со своим управляющим и его дядюшкой, навещавшим их по окончании рабочего дня. Благодаря им ей постепенно становились понятны быт и менталитет индусов. Хотя вопросов было по-прежнему много. Но более всего девушку угнетало то, что усилия разговорить женщин, работающих и живущих в имении, были тщетными. Ни одна из пяти индусок, обслуживающих хозяйский дом, не шла на контакт. Нет, конечно, они добросовестно исполняли свои обязанности, старались во всем угодить своей мэм-саиб, но чувствовалось, что нечто разделяет их. Делайт никак не могла дать определение этому «нечто», и только Майлз Парк сумел просветить ее в этом вопросе.
– Поверьте моему знанию этой страны, милые леди, но так было и будет всегда. Я прожил здесь двадцать пять лет и не завел ни одного друга среди индусов вовсе не потому, что я сноб. Этому есть простое объяснение – кастовое деление. Люди, которых я лечу и с которыми мне приходится общаться в миссии, в лучшем случае принадлежат к шудрам. Как бы ни были бедны ремесленники и крестьяне, составляющие основу этой касты, они никогда не подадут руки никому из неприкасаемых – самой презренной, низшей касты. Мы же, напротив, находимся на недосягаемой для них высоте, и говорить с нами они могут только с опущенными глазами. Да, среди них есть надежные и преданные слуги, и таковых немало, но сблизиться даже не пытайтесь – не получится. Социальный статус в этой стране – непреодолимый барьер.
Доктор, как мог, развлекал женщин карточной игрой и рассказами о делах в миссии, где у него была больница на несколько коек. Обычно леди Юджиния составляла ему компанию за рюмочкой шерри или хереса, а Дела баловала себя крепким чаем, разбавленным гхи. Джайдев никогда не участвовал в совместных развлечениях, он старался свести общение к деловым отношениям, и каждый вечер под благовидным предлогом удалялся к себе домой. Вот и сейчас он вежливо попрощался и скрылся в темноте.
– Ничего не поделаешь, – горестно вздохнул Парк-старший, – мой племянник больше индус, чем европеец. Чувствую, что-то гнетет его, но, увы, он не открывается мне.
Делайт понимающе качнула головой.
– Еще при первой встрече я заметила его печальный взгляд. Познакомившись поближе, пришла к выводу, что работа – его единственная страсть. Жаль, но и невооруженным глазом видно, что в глубине души Джай - несчастный человек.– Девушка в упор посмотрела на Майлза. – Поверить не могу, что вам ничего не известно.
Мука исказила лицо старого доктора, он смог только молча развести руками.
– Неужели ничего? – не унималась Дела. – Неужто он всегда был таким? Или это смерть отца так повлияла на него?
– Конечно, преждевременная кончина брата внесла свою лепту, – глаза Парка подозрительно заблестели, – но началось все гораздо раньше. Если мне не изменяет память, то лет пять назад после продажи урожая племянник вернулся из Пуны совсем другим человеком. Замкнулся в себе, стал малообщительным… А ведь до этого был таким веселым парнем… Уж мы с братом как ни старались развеселить его, да все без толку. Мальчик отдалялся от нас все больше и больше, пока вовсе не закрыл свою душу на замок. – Голос старика дрогнул. – Что-то в глаз попало, извините миледи. – Он достал платок и приложил его к глазам. – Ветер усиливается. Не пора ли покинуть эту беседку и вам перейти в дом, а мне отправиться восвояси?
Дела задумалась на минутку и вновь обратилась к Майлзу:
– Так вы говорите, что это случилось пять лет назад после продажи урожая? Нечто так повлияло на вашего племянника, что кардинально изменило его характер?
– Увы, юная леди. Именно так все и было.
Доктор встал и потянулся за своей шляпой. Но Делайт была настроена выяснить все до конца. Она вновь усадила гостя и взяла у него головной убор.
– За эти годы вы поменяли скупщика сельхозпродукции или продолжаете сотрудничать с тем же?
– Насколько мне известно, Джайдев, как прежде его отец, имеет дело с семьей Гопала. Это клан порядочных и честных торговцев. Они скупают все, чем богата наша земля, и перевозят в Бомбей, а там уже корабли развозят груз по всему свету, – мужчина взял из рук Делы свою шляпу и обратился к леди Юджинии: – Спасибо за приятный вечер, миледи. Время пролетело незаметно. Час поздний, а посему позвольте откланяться. – Он чопорно поклонился. – Всего доброго.
– До свидания, мистер Парк, – Юджиния протянула ему руку для прощального поцелуя. – Будем рады видеть вас завтра.
Когда шаги старого доктора стихли вдалеке, Делайт хмыкнула, глядя на тетушку:
– По-моему, милая тетя, наш доктор покорен тобой.
Пожилая женщина неожиданно рассердилась:
– Не вижу повода для насмешек, дерзкая девчонка. Естественно, что человек ищет общения среди своих ровесников, тем более – и ты это сама видишь – выбор здесь не особенно велик.
Дела примиряюще обняла тетушку.
– Прости, дорогая, свою нахальную племянницу. Ты, как всегда, права. Не знаю, что на меня нашло. Доктор мне глубоко симпатичен. Мир?
– Мир, мир… Но думай прежде, чем говорить. Пойдем-ка спать. Час поздний, а завтра трудный день.
– Да уж… Я что-то не припомню легких дней за последние полгода.
Свидетельство о публикации №213103101336
А вот про толчок ребенка - так чудесно и волшебно!!! Свою беременность вспоминаю:)))
Спасибо, Елена, за увлекательную книгу! !!!
С теплом от души,
Радости Вам, добра и счастья,
Ренсинк Татьяна 14.12.2014 00:28 Заявить о нарушении