Белая мгла. Глава 11

         ИЗБУШКА


         Начинался дождь.  Девушки  с трудом открыли защелку  двери  и вошли внутрь маленького домика.  В нос ударил спертый воздух давно не проветриваемого  помещения. Пахло кожей и сухим деревом. Сначала были маленькие сенцы. Там стояла небольшая деревянная кадка, вся ссохшаяся и, казалось, что она вот-вот рассыплется на запчасти,  оцинкованное ведро, веник и куча всякой всячины, которая может пригодиться в хозяйстве.  Низкий  дверной проем  в комнату был завешен сатиновой занавеской, которая была  вся кем-то изъедена, или просто разорвалась от времени.   В комнатке стояла кровать,  на которой вполне могли поместиться обе девушки.  Матрасов и одеял на ней не было.  Маленький столик  и лавка стояли посередине,  каменная печка,  небольшой  самодельный комодик,  и... зеркало. Девушки опешили. Зачем охотнику зеркало и такая широкая кровать?
- Тут, наверное, и женщина жила? -  удивилась  Алена.
- Да,  складывается такое впечатление. Давай  рассмотрим все хорошенько.
- Мне кажется, тут давно никого не было, - сказала Алена,  проведя пальцем по столу, на котором остался след. Все было пыльным и грязным.
- Мышей, небось, полно!  Давай глянем, может, что-то спрятано. Обычно оставляют какую-то крупу, соль, и всякие припасы для случайных людей, которые набредут на избушку.
- Очень темно! Надо открыть окна,  и проветрить заодно.
- Темно, потому что  там деревянные ставни. Наверное, чтобы мишка или еще кто не разбил стекла, -  сказала Катя и  открыла   маленькое окошко,  и  плотно прикрытые ставни. 
- Сколько же лет тут никого не было?  Все убрано, посуда  покрыта пылью, но вымыта.  Где-то должно все храниться.  Вон полка, давай посмотрим что там.
Алена подошла к  висящей на стене  деревянной  полке и открыла дверцы.  В нос ударил крепкий запах керосина.  В самом углу стояла большая стеклянная бутыль.  Она была полна. Рядом  была и  керосиновая  лампа.  Алена взяла ее в руки,  повертела немного и прочла сбоку  1917год.
- Ничего себе! Тут лампа еще дореволюционная  стоит. И бутыль какая-то не современная.  Глянь и банки железные, красивые какие!  Жаль рисунок почти стерся. Сейчас посмотрим, что в них. 
Девушки стали по очереди открывать баночки – в одной была соль, в другой колотый сахар, в третьей  испорченная  пшенка,   в четвертой гречка, в пятой  они вообще не поняли что.  Крупа была безнадежно испорчена.  Зато  они нашли соль и сахар! Соль окаменела от времени и влаги, а сахар вроде казался нормальным, только слегка отдавал керосином.  Рядом стояла стеклянная банка, наполненная чем-то коричневым, Катя открыла ее и с опаской понюхала – мед!
- Смотри, мед!
- Он, наверное, уже протух. Неизвестно сколько он тут стоял!
- Мед никогда не может протухнуть! Он может веками сохраняться.
- Тогда давай пробовать, жрать охота!
- Какая ты стала грубая! – шутливым тоном сказала Катерина. – Сейчас  откроем  второе окно и  посмотрим  тут все хорошенько. Надо все обыскать, чтобы наладить наш быт.
- Может,  и дверь откроем? Проветрим все? – спросила Алена.
- Давай!
Комната стала наполняться свежим воздухом, напоенным запахами дождя и мокрого леса. Девушки взяли ведро, и пошли  к ручью. Надо все вымыть, постирать занавески, которые неизвестно сколько лет болтались на окнах, и набрать побольше дров. 
Сначала подруги чисто вымыли   помещение. Затем постирали старые занавески с окон и двери. Занавеска с двери расползлась  прямо в руках у Алены, а те, что были на окнах,  пережили стирку,  и  теперь висели на сучке большого дерева.  Набрав ведро воды,  и натаскав дров, девушки закрыли дверь своего жилища и  продолжили осмотр комнаты.  Вымывая пол под кроватью, они нашли большой железный ящик. Его они еще не открывали,  интересно, что там? За ним стоял еще один, тоже железный, но поменьше.
- Где же матрасы-то? Не на досках же они спали! – воскликнула Катерина.
- Смотри, там сверху какой-то мешок  привязан. За печкой! – закричала Алена.
 В мешке подруги нашли матрас, старое ватное одеяло, две подушки и... постельное белье.
- Тут точно жила женщина. Охотники обычно заваливаются спать, в чем есть.
- Эт, точно!  -  согласилась Катя. -  Пошли к ручью постираем белье и повесим, дождь идет, но это ничего, потом на печи досушим. Неужели мы сегодня по-человечески спать будем?
- Не говори, Кать, так надоело по тайге таскаться. Хоть избушку нашли. Да с удобствами.
- Если бы не привидение, мы бы сейчас там под дождем в шалаше сидели. Все, кончай болтать! Вечером все посмотрим. Сейчас топи печь, да проверь, не дымит ли, а я пойду выстираю белье, а потом попробую кого-нибудь подстрелить на ужин. Мед это хорошо, только его мало и  я не Винни-пух, чтобы медом питаться!
- А ты не боишься, что ночью это привидение  сюда придет и что-нибудь с нами сделает? – испуганно спросила Алена.
- Оно с нами уже давно. И ничего нам, кроме добра не сделало. Не городи ерунду! Все, за дело! Топи печь. Кстати, там, в сенях я видела топор, пилу и какой-то странный большой молоток. Не знаю что это такое.
- Это колот. Для  того  чтобы бить по кедру. По нему колотят этой штуковиной, а шишки ссыпаются на землю.
- Так его же не поднимешь, здоровенный какой?
- Он не такой уж и тяжелый, потом попробуем, хотя шишки надо собирать в конце октября.
- Сейчас не до шишек.  Я пошла, а ты тут хозяйничай.

 Алена осталась в доме одна. Ее  разбирало любопытство, так и подмывало открыть большой железный ящик и посмотреть что там.  Да еще Катерина куда-то запропастилась с этими простынями. Печь жарко пылала, комната наполнялась теплом и  уютом. На печку Алена кинула матрас и подушки с одеялом. Пусть просохнут,  а сама кругами ходила вокруг двух ящиков. Особенно ей хотелось заглянуть в тот, что побольше.
- А  бог с ней, с Катериной! Сама посмотрю, вдруг там что-то полезное для хозяйства? -  Она с надеждой еще раз выглянула в окно – на  дереве болталось стиранное белье, а Катерины  рядом  так и не было. Значит, пошла на охоту. - Что ж,  открою без нее! Эх, что же я такая нерешительная? Нет, не могу, лучше подожду.
 Алена отошла от ящика,  взяла кастрюлю  с  чайником  и направилась к ручью.  Набрав воды, она  отнесла ее в дом и вышла, чтобы набрать каких-нибудь листочков, страсть как хотелось напиться чаю. Она помнила, как бабушка собирала земляничный лист для чая, подойдет и лист смородины, но ее рядом не было. Нарвав земляничных листочков, Алена нашла еще   несколько веточек зверобоя и надергала уже подсохших листьев    иван-чая.  Хорошо бы еще брусничного листа да мяты, но на сегодня и такой   чай  сойдет! – подумала Алена, и вспомнила про сахар. Рот начал наполняться слюной, она подобрала несколько кедровых шишек, валяющихся прямо под ногами возле их избушки и пошла заваривать чай. Раздался выстрел. Алена выглянула из окна и улыбнулась. Катерина, кого-то подстрелила… 
Чайник уже закипал, когда она раскладывала на столе свою нехитрую добычу. Что-то  Катерины долго нет, подумала она, как бы чего не случилось! Но вот дверь отворилась и в избушку ввалилась улыбающаяся подруга.  Она несла  большого и уже освежеванного зайца.
- Скорее давай кастрюлю! Сейчас сварим его и будем пировать!
- У нас же еще вчерашний кабанчик остался. Давай быстренько доедим его, а потом  примемся за зайца, -  возразила ей Алена.  – Надо беречь патроны.
- Ты права, как всегда! – у Катерины было явно хорошее настроение, она чмокнула подругу в щеку и выскочила на улицу вымыть руки.
Надо, что-нибудь придумать,  сделать что-то вроде рукомойника, чтобы далеко не бегать,  подумала Алена, а то мало ли что...
Чай Алена заварила в большую  обливную кружку, которую они нашли вместе с остальной кухонной утварью. Была даже сковородка. Только вот пить было не из чего. И это наводило на мысль, что где-то была спрятана остальная посуда. Ведь, если здесь жила женщина, она должна была  обеспечить себе и своему мужу хоть какой-то уют, или просто удобный быт. Алена оглядела комнату. Ничего больше найти ей не удалось, значит, решила она – все должно быть именно в этих ящиках. Сейчас поедим и займемся интересным делом.  Будем рассматривать то, что оставили люди, жившие  здесь, по всей видимости, очень и  очень давно.
Пришла Катя, она принесла чистое белье, оно было мокрым от дождя, но девушки развесили его над горячей печкой,  расстелили  высохший матрас и подушки на кровати,  и  с аппетитом поели, оставшееся со вчерашнего дня мясо. Потом с наслаждением выпили чаю из кружки, кусая колотый сахар и по очереди отхлебывая горячий ароматный напиток. В животе  разливалось приятное тепло, а по телу сладкая истома,  глаза у девушек  стали  слипаться -  они очень устали и хотели спать. За окном уже начало смеркаться, в комнате становилось темно,  и лишь отсветы  огня  из печи играли на стенах.  Девушки,   в чем были,  завалились на кровать и  через несколько минут уже спали.


  Выйдя за калитку, Иван увидел на лавочке старого Петровича. Он грелся на утреннем солнышке и по его виду было ясно, что настроение у него прекрасное. Он улыбнулся Ивану и пригласил сесть рядом с собой. Иван сел, достал пачку «Примы», вытащил сигарету и закурил.
- Такой воздух хороший, подышал бы, Ванюшка, - сказал дед, отмахиваясь от сигаретного дыма.
- Хотел вот бросить, а как девчонки пропали, так снова закурил, - гася сигарету, сказал Иван. – Что это ты такой счастливый?
- Обычный я.
- Да нет, не обычный ты!
- Да с чего ты взял-то?
- А глаз у тебя снова загорелся, как раньше бывало!
- Это от того, что полегчало мне. Можешь теперь домой ехать. Сам я тут управлюсь.
- Уверен? С чего бы это? – удивился Иван.
- Знаю я, что девочки теперь в безопасности.
- Да чего ты мелешь-то? Откуда знаешь-то?
- Мать мне опять приснилась. Сказала, что проводила их до избушки нашей.
- Ты, дед, смотрю, совсем ополоумел! Это ж сон! До какой еще избушки?
- Так до нашей, дальней, - и счастливо улыбнулся. – Там они в безопасности будут. А Андрюшке я карту дал, как до нее добраться.
- И ты веришь в сны, дед?
- А моя мать мне просто так никогда не снится! Так что верю я в сон, и девчонкам нашим ничего не угрожает. К зиме вернуться должны, если Андрей туда придет. А он придет. Я знаю.
Иван посмотрел на старика и не стал его разубеждать. Пусть верит. Верить оно всегда лучше! Вот он сам ни во что уже не верил, и от этого жить ему стало тяжело.
- Можешь в деревню съездить. Коровка-то твоя у Вальки. Поди, скучает.
- Некуда мне теперь ехать, дед. Нет у меня дома.
- Как так? – удивился Петрович.
- Зинка, зараза, вернулась. Выгнал ее хахаль Московский. Или сама сбежала. И корову уж забрала. Валька, как увидела, что Зинка объявилась,  сразу коровушку мою ей привела.
- И что сказала? На время, аль как? – будто совсем не удивившись, спросил старик.
- Вернулась, говорит, навсегда. Давай, мол, жить вместе, словно и не уходила никогда.
- Да, выходит, теперь у тебя дом здесь?
- Выходит, да.
- Аль с ней будешь жить? Простишь ее?
- Да забыл я все! Не нужна она мне, и грехи мне ей отпускать не пристало. Не господь бог!
- А она грешна! И не только перед богом, а и перед тобой.
- Да что ты такое говоришь, дед?
- Что знаю, то и говорю.
- Ну, сбежала с любовником, бросила меня. Я это все пережил. Теперь она мне и не нужна навовсе!
- А разве она тебе не говорила, что она от тебя уж тяжелая уходила?
- Как тяжелая? О чем ты дед?
- Беременная была. От тебя. И уж на пятом месяце была! – заорал Петрович.
Иван побледнел. Кровь отхлынула от лица, и сердце застучало часто.
- Откуда ты-то знаешь? – изумленно вскрикнул Иван.
- А приезжала Зинка к матери твоей. Заметила она, что уж не первый месяц носит. А Зинка твоя засмеялась и сказала, рожу и в детдом отдам. Не нужен он мне. Ребенок, значит.
- Так зачем-приезжала-то?
- Травку просила, чтобы дитя вытравить. Мать-то твоя в травах разбиралась. Все лечила только ими.
-Дала?
- Нет, конечно. Сказала ей, что не будет своего внука убивать. И попросила, чтобы все тебе рассказала. Зинка обещала ей, но, видать, обещания не сдержала.
- Впервые слышу об этом! – возмутился Иван. – А что же мать-то ничего мне не сказала?
- Не хотела она тебе душу рвать. Зинка ей сказала, что с тобой жить не будет, и коли примет ее полюбовник с ребенком, так с ним и останется. А коли не примет, так, уже говорил, что сделать обещалась.
- Да как же мать могла промолчать? Я бы ее до рождения ребенка не пустил никуда. И что теперь с ним?
- А кто ж знает? И родила ли она его? Может, вытравила все ж! В Москву уехала, а там за деньги все делают.
- Ты, дед, как? Лучше? Надо мне навестить половинку свою. Ух, я ее сейчас навещу! Все пусть выложит, а не выложит – прибью!
- Я-то ничего, выдюжу, а ты там, гляди, сам грех на душу не бери, полегче с ней.  А то я вашу кровь знаю!
- Не бойся, дед, убивать не стану, но пусть она мне ответит, родила, аль нет. И где теперь моя кровинка обретается, - и разрыдался.
Дед покачал головой, но ничего не сказал, он уж пожалел, что поведал Ивану о Зинкином грехе. Так ведь слово не воробей, вылетит, не остановишь! Проговорился, теперь неизвестно, что и будет-то!

http://www.proza.ru/2013/11/01/1619