Дневники Анны. Часть первая - Прошлое. Глава 6

Подготовка к этому «в путь» заняла еще около получаса. Вновь всем занималась Елена, а мы с Юлей лишь наблюдали за ней как загипнотизированные. Итак, большие круги, почти на всю комнату а в центр должны были встать мы. Как объяснила Елена, круги — защита и для тела, и для души. При обычном астральном полете если что-то случится с душой тело умрет, и наоборот с телом — душа не сможет вернуться, а тут есть возможность и чувствовать свое тело, и летать. На каждый круг нечетное количество раз произносился наговор: на первый круг — три раза, второй — пять раз, ну и третий — семь раз. В самом центре стоит зеркало, еще одна важная деталь в таком путешествии. Тогда Елена мне впервые намекнула кое о чем, но внимание должное её словам я не уделила.

— В зеркале отражается душа, и если долго смотреть будете, сами увидите.

 Я в её отражение долго не вглядывалась, а зря, потом меньший бы шок был.

— Существуют некие хитрости, но вам обеим о них пока рано. Потому, главная задача — встать в центр трех кругов, взглянуть в зеркало, себе в глаза, смотреть до тех пор, пока не покажется, что видите глаза не в зеркале, а в реальности. Когда поймете это, не пугайтесь, я буду звать вас, вы на зов и идите, боятся тут нечего.

Естественно, без сопутствующих слов тоже было никак. Их я уж называть не буду, как и все остальные наговоры, которые мы зачитывали. Без силы, мастерства и обряда все они не так безобидны, как может показаться.

Итак, объяснив ученицам все необходимое, первой в тот мир отправилась Елена. Самое трудное в первый раз — сориентироваться там, по ту сторону. Именно поэтому Елена и ждала нас в «зазеркалье», готовая помочь если что.

Мы с Юлькой дыхание затаили, Елена же, весело подмигнув, кинула взгляд в зеркало. Взгляд, который посерьезнел лишь на секунду. И в следующее мгновение ее тело безвольным мешком упало на пол. Я была в оцепенении, без Елены оказалось страшно, вообще страшно оставаться. Тем более, вот оно, тело, лежит – жуть. Я испытала настоящий холодный и липкий ужас потери близкого человека. Впервые в жизни, я испугалась за жизнь не матери, не отца, не бабки — Елены.

— Так, ну тело-то её оттащить надо, давай вместе. – Юлькин голос вывел меня из ступора. Девчонка говорила легко и весело, её глаза блестели как стекло, блестели не хорошо, по дьявольски. И ей это шло, детское личико и только недавно сложившаяся угловатая фигура в сочетании с этими глазами смотрелись эффектно. Да так, что простого человека в страх бы бросило.

Я взглянула в лицо Елены и почти ее не узнала. Без души черты заострились и постарели, а еще, мельком, я увидела гримасу, гримасу боли, сожаления, ненависти, и все это в один миг — стало нехорошо.

— Ну, давай я. — Юля не стала дожидаться моего согласия и вступила в круг. Я наблюдала за девчонкой молча. Смотрела она напряженно и долго, и я отвлеклась, задумалась обо всем том, что мы делаем, углубилась в свои чувства, пытаясь найти хоть каплю совести взывающей прекратить — не нашла. Нашла только страх за жизнь, страх не научится, страх чего-то не успеть, и желание стать такой же, как Елена. Как же мне хотелось быть на неё похожей, кто б знал! Глухой звук вырвал меня из собственных мыслей, и я медленно подошла к упавшему телу Юли. Её лицо тоже не было прекрасно, как и Еленино, правда печать старости на нем отсутствовала, но была словно отметина боли.

Я оттащила её тело и сама встала в круг. Вспоминала все, что сказала Елена, и принялась всматриваться. Это произошло быстро, действительно быстро, я и сама не ожидала. Буквально через пару секунд я уже смотрела на своё лежащее тело. А затем голос Елены, нежный такой:

— Умница, девочка. Иди на зов.

«Идти» было странно, тем более первый раз. Да к тому же не очень-то хотелось —  хотелось всматриваться и чувствовать. И снова у меня слов нет, что б объяснить. Это совершенно другое, чувствовать, как ты в пространстве, а пространство в тебе. У него есть свои течения, потоки, и каждый имеет свой запах и свою тонкую нить информации. Ты не идешь, правильнее сказать, скользишь в нем. Это легкость, потрясающая легкость и свобода.
Идти полагалось назад, и я повернулась. Поток был один, а в нем содержалась та самая нить, ухватившись за которою я уже через мгновение была возле Елены. Оболочки не было, но я видела саму Елену и восхищалась глубиной черноты, которою она хранила. И глазами, глаза остались — не имеющие цвета, прожигающие и чертовски привлекательные. Юля была заметно прозрачнее и словно воздушнее, а её бабушка воспринималась как нечто вязко-затягивающее. От неё шёл ледяной поток, от Юли поток был прохладный, в ней ощущалась легкость.

Мои спутницы мне улыбались, и это была не внешняя улыбка — нет, я её просто чувствовала. Нам совершенно не надо было разговаривать, да и невозможно это по ту сторону — течений информации столько, что голова бы закружилась. Но из этих течений ярко вырисовывались потоки, исходившие от Елены и Юли. Нити их информации переплетались, и я легко их улавливала, читала. И именно в этот момент пришло озарение — я поняла, как Елена считывает людей, и по возвращению была намерена её расспросить. Видимо, эта информация яркой белесой нитью проскользнула мимо Елены, и она ответила кивком, и вновь «кивок» — условно, все это лишь информационные потоки.

Я скользнула вслед за подругами, информация считывалась настолько просто, что я даже не прилагала к этому усилий, всё происходило само собой. Мы полетели, влившись в одно течение, унесшее нас на красную площадь. Да, это была именно она. Удивительная, надо сказать, всё виделось иначе — люди слились в радугу, и темных пятен информации здесь было столько, что мозг бы взорвался, чувствуй я все это, находясь в теле. Кстати, о теле — я его чувствовала. Отдаленно, лишь маленькую частичку. Меня словно привязали, и она отдавала тяжестью в моем естестве. Очень необычное ощущение, не мешающее, впрочем наслаждаться. Да, было желание освободиться полностью, но я ведь не дура — и так понятно, что это может быть чревато, потому желание было убито в зачатке.

 Путешествие только началось, мы скользили и виражировали, выхватывая различные потоки инфы: кто-то разводится и радуется этому, кто-то веселится от первого поцелуя, кто-то не может дозвонится до матери — всего было не перечислить. Я уловила инфу от Елены:

— Люди, что с них взять?

Юля веселилась.

Теней здесь было не меньше чем людей, и у них был небывалый пир. Вкусы и их довольство в пространстве ощущалось отдельной волной, от которой мы все пытались уйти. Черви же, как опарыши в закрытой банке, двигались хаотично, их было столько, что через их тела радуга из людских аур была бледнее. Я видела, как они поглощали потоки в себя, те в них будто застревали и не шли дальше. Черви жрали и тут же и испражнялись, меняя инфу. А потоки из них выходили другие — переработанные и отталкивающие, и эти потоки вливались, проходили через людские души, так легко как нож в желе. Нити их становились темными, а не белёсыми, и среди них наша компания маневрировала легко и с куражом. Мы с Юлей беспрепятственно поймали нить от Елены:

— А сейчас, девочки, будет забава. И ужин особый, вкусный. Помните: в людей не входим — приближаемся к ним, и втягиваем в себя душу. Но не ауру! Смотрите внимательнее и все поймете. Черный сгусток Елены направился в гущу радуги. И мы увидели, уловили её волну, наполненную потрясающим вкусом: терпким, вязким и сладким. Она пила человеческую энергию, но не ауру, последней питались только тени. Энергия же исходила от самой души. Когда тени пробивают ауру люди не чувствуют. Когда же у них забирают энергию, их настроение портится, наступает апатия, вплоть до нежелания жить. Мы устремились вслед за Еленой.

Питаться оказалось легко — ты ловишь человеческий поток, как летун, но не пропускаешь через себя, исправляя —  нет, ты вбираешь в себя нить и тянешь за неё, распутывая словно клубок человеческую душу. Мне попалась молоденькая девка. Её ауру жрала тень, я же, вбирая  нити, почувствовала, как одна из них уплотняется, становится ярче, и уловила Еленин поток:

— Как засветится нить, значит, энергия пошла.

И нить засветилась ярко и чисто. Вкус был потрясающий. Он ни в какое сравнение не шел с тем, что можно почувствовать через волны. Я становилась сильнее, моя душа ликовала. Я кинула взгляд на Юльку и увидела, как она чернеет, уловила её лихорадочно-счастливое состояние и жуткий холод от её прибавившейся силы. Она пила какого-то мужика. Тот злился и ругался по телефону, а затем неожиданно свалился. Если бы мы могли облизываться, то Юля бы сейчас именно это и делала. Я же не стала полностью выпивать свою девку. Нет, не из жалости к её жизни, которая, надо сказать, счастливой у неё не будет, просто мне захотелось попробовать других. И я пробовала их, как дегустатор вина. Вкусы столь похожи, и в тоже время совсем разные. Мы испивали их жизнь, сокращая годы, ведь чем слабее душа, тем короче жизнь, — так объяснила во время пира Елена.

Мне попался ребенок, и я потянула за его нить, но тут же рядом со мной оказалась Елена:

— Нет! Детей до семи лет не трогаем, потом объясню.

Я пожалела об этом, очень уж хотелось попробовать их — даже нити от деток шли ярче.
Вскоре мы полетели дальше. В Новогоднюю ночь народу везде было уйма, а теней с летунами и того больше. Но появились и новые сущности, гораздо более жуткие и опасные. Их не было среди людей, они прятались в темных углах, скрывались во мраке.

— Осторожнее, это мертвецы, — поясняла Елена на ходу, — и они опасны, реально опасны — как для людей, так и для нас в плотной оболочке.

— Что они делают? — вмиг заинтересовалась я.

— Убивают, — был краткий ответ. — Остальное дома, сейчас просто не приближаемся.

Странно, но мертвецы манили к себе, вселяли желание приблизиться, и это было единственное, что они источали. Исходящие от них потоки были мерзкого бледно-поносного цвета. Выгладили эти твари неприятно и обладали яркой белой оболочкой. Она была тонкой, но все же присутствовала, и это пугало.

На уровне тонкого мира все выглядело гораздо интереснее. Вот что значит — действительно чувствовать мир в полной мере! Тогда я, конечно же, не знала, что вижу лишь верхушку айсберга. Но всего в меру — Елена была права, показывая нам все постепенно. Это потом уже я узнала, сколько всего она нам не показала, скрывая своей силой и потоками.


Рецензии