Осколок 89 - А зомби здесь тихие

Каждый разум должен сделать свой выбор в пользу истины или покоя. Он не может выбрать и то и другое.(с)

Я сомневалась, стоит ли мне ехать на кладбище. В город я вернулась, чтобы расспросить Олю о маминых последних днях, а что мне даст камень с высеченным на нём именем? Но, по сути, эти сомнения проявление малодушия. Я ведь никогда не любила кладбища. Хотя, и церкви тоже.

Цветочный рынок еще работал, в стеклянных ларьках горел свет. Тут мы покупали букеты на все праздники. И когда я впервые шла в школу с огромным букетом хризантем, за которым меня не было видно, его мы с мамой тоже тут покупали. Её любимые цветы сирень, но сейчас не сезон. Я купила дюжину белых роз на метровом стебле. Город суетился, люди ехали с работы, это почему-то раздражало. Мне начало казаться, что меня преследуют. Зелёная машина сворачивала там же, где и я. Я притормозила и зелёная умчалась вперёд. Показалось. С меня тёк пот.

Ворота кладбища были закрыты. Похоже, после пяти вечера входить нельзя, а уже было шесть. Но я решила закончить все дела сегодня. Вылезла из машины, и ту поняла, что даже цветы не смогу оставить на могиле матери, это ведь может навести отца на подозрения. Маловероятно, но лучше не рисковать. Закинула розы на заднее сидение, одела рюкзак и полезла через забор. Сторож тут наверняка есть, но кладбище большое, я вполне могу остаться незамеченной.

На западе от кладбища, примыкая к ограде, расположилась городская свалка. Все деревья в округе были облеплены прозрачными, серыми и голубоватыми «касперами» из целлофана, могилки припорошены пакетиками от чипсов, сухариков, стиральных порошков. Ветер разносил мусор по всей округе. Подобное неуважение к последнему пристанищу тех, кто недавно был людьми, вызывало во мне дурноту. Мертвые люди - мусор. Я пошла в сторону более свежих захоронений, стараясь не обращать внимание на окружающую помойку. Вот и могила Приста. Над ним посадили кипарис. Так странно, словно он не умер, а стал вот этим деревцем.

Начало темнеть, кладбище приобрело зловещий вид не смотря на захламленность. Я уже боялась. Что не смогу найти мамину могилу. Достала фонарик, не смотря на риск быть пойманной сторожем. В крайнем случае дам ему денег на бутылку. Кажется я нашла.

На мамином памятнике не было фотографии, только имя и годы жизни. Так лучше. Она была слишком красивой, нельзя красоту жизни смешивать со смертью. Рядом, в той же ограде, было место для еще одного захоронения. Учитывая, что отец живет теперь с другой семьёй, вряд ли он оставил это место для себя. Скорее для меня. Что ж, Глюк привезёт хорошие новости, и скоро тут встанет новая плита, надеюсь, тоже без фотографии. Краем глаза я заметила движение, тут же выключила фонарик и нырнула в кусты шиповника, чёрт, колючки. Присмотрелась, выискивая фигуру сторожа и охренела. Зомби. Три штуки. Полезла в рюкзак за оружием, хоть бы не услышали меня. Что делать? Стрелять или отползать? В прицел поймала фигуру мертвяка, порядком истлевший, как он еще на ногах держится. Лохмы седых волос падали на побитое разложением лицо, одежда висела лохмотьями на поникших плечах, руки опущены вниз и не шевелятся, ноги подволакивает, а не шагает. Два спутника были чуть дальше, но выглядели не лучше. Я была не уверенна, что смогу из витязя высадить им мозги. Сумерки незаметно окутали всё вокруг, ухудшая видимость. К тому же, может они такие медленные только пока не подозревают о моём присутствии, а как начну стрелять, ускорятся и оторвут мне голову?

 Я, пригнувшись, отошла к ограде, перелезла, и бегом направилась к машине. Когда отъехала, было ощущение, что один из зомби под машиной прицепился, но  я тут же себя одернула – маразм. Под этой машиной ему бы не удалось повиснуть, низкая посадка. На всякий случай я проехалась по обочине, чтоб эфемерного преследователя попинать камнями и бордюром. Кажется, я начала приходить в себя. Осознала, что зомби тут быть не могло. Я ведь не в Зоне. Не на поезде же они приехали, здесь для них климат не подходящий. Значит опять галлюцинация? И мания преследования. Мне становится хуже, и при том очень быстро. Что изменилось? Я перестала вызывать образ Платона. Нужно побыстрее сделать всё, пока я не забыла, что нельзя доверять своим глазам.

«Арка». В этом клубе мы затаривались не часто. Тут дороже, но почти без примесей. Я взяла четыре дозы. После такого перерыва и одной могло бы хватить для передоза, но я введу две. Всё-таки я нарастила немного мышц, стала выносливей, мало ли. А еще две чтоб шансов не осталось. Сразу всё вводить не буду, последние введу, если пойму, что отхожу. Покупка прошла без неожиданностей, хотя что-то внутри меня дрожало, словно вот-вот меня схватят за руку и посадят. Это было странно, ведь прежде в Украине у меня никаких проблем с закупками не возникало. Опять паранойя? На выходе девушка в костюме вампира дала мне флаер на вечеринку в честь Хэллоуина.

В подъезде было темно, еле попала ключом в замок. Включила свет в коридоре, кинула пакеты на пол, розы на диван. Сняла куртку. В квартире было жарко, казалось, вода в батареях закипела, дышать было нечем. Я открыла все окна, разделась до нижнего белья. Цветы, предназначенные для кладбища, навевали на меня какое-то мрачное веселье. Я решила сперва напиться, слышала, что смешивая алкоголь и наркотик больше шансов получить передозировку. Почему бы и нет. Помяну всех, кто оставил меня. И вспомню всех, кого я оставляю.

Эль. Снова этот несуществующий призрак тревожил мою душу. Я то и дело вспоминала какие-то случаи из наших общих приключений. Его первый визит, во сне, он был с кем-то вроде ангела. А видеть его как человека я начала уже после освобождения из плена контролера. Тогда я обкололась так, что двигаться не могла. Он сидел на подоконнике, окно было открыто и я решила, что он влез с улицы. Было холодно и снег залетал в номер, он смотрел на меня с презрением и издевался. От холода способность двигаться скоро вернулась. Я смогла дотянуться до пистолета, прицелилась в незваного гостя и спросила кто он такой. Долговязый парень лет двадцати пяти спрыгнул на пол, свалив заодно стопку книг, поклонился и представился: «Я Самаэль, владыка Воздуха и ангел загробного суда, приятно познакомиться». Недолгая беседа с ним настолько разозлила меня, что я выстрелила. Пуля пролетела насквозь и ушла в стену. Минуту спустя прибежали соседи и хозяин гостиницы.  Они не видели в упор моего гостя, которому пули оказались ни по чём. Эль то появлялся, то исчезал. Бесил меня, давал нелепые советы, а иногда, когда казалось, что мир рушиться, неожиданно оказывал поддержку. Во время работы на Бледного он пропал на долго и появился когда пленили Платона. И всё это оказалось игрой моего сознания. Правда, сознание под видом Платона пыталось убедить, что иллюзия основанная на реальности, чем-то отличается от просто иллюзии. Но в чём эта разница?

Я взяла в руки КПК, открыла скачанную картинку. Лицо на фотке было серьёзным, мужественным, но в нём проглядывались черты шалопая из моих видений. Семён предлагал мне поддержку, пусть и не такими словами, какими мне бы хотелось. Тогда мне вообще казалось, что никто мне не нужен. Справлюсь сама. Тогда я думала, что у меня есть Платон. А сейчас мне нужна была помощь. Я не хотела умирать. Я хотела избавиться от болезни, но не верила, что это возможно. Невыносимо захотелось написать Глюку. Попросить о помощи. Рассказать, что я больна и не могу справиться одна. Но я боялась. Не того, что он откажется. Я была уверенна, что он переступит через свою гордость и закроет глаза на моё поведение накануне. Если ему так дорога семья, что он ради этого пошел в Зону, и если в нём еще живо что-то от моего Эля, он бы пришел и сделал всё, чтоб помочь мне выздороветь. Но что если и тогда я не смогу справиться, если лекарства и врачи не помогут? Что тогда? Я всё равно вернусь к тому выходу, который приготовила себе сегодня. И снова заставлю страдать людей, которые этого не заслуживают. Нет уж. Лучше закончить всё сегодня и пусть он думает, что его взбалмошная сводная сестрица отжигает в Зоне. Еще и эта вина мне ни к чему. Я с сожалением отложила КПК. Почему мне вообще так захотелось связаться с ним? Слишком боюсь умирать? Или так хочу найти в нём Эля? Наверное, в Эле было больше от меня, чем от него. Это ведь моя галлюцинация. Отогнав идиллические картины невозможного будущего, я снова сделала несколько глотков из бутылки. Надо было хоть стакан взять… А, к чёрту.  На закуску чипсы. Только сейчас я осознала, что весь день ничего не ела. Да и в пути вчера только курила.

…В углу точно кто-то есть. Я присмотрелась к тени. Света мало. Я поднялась, чуть шатаясь, и включила все лампочки. В углах что-то копошилось. Из коридора принесла бра, достала фонарик, включила телек без звука, нужно больше света. Нет, костёр я зажигать не буду, я еще не на столько пьяная. Что же это за хрень? Почему она не боится света? Это всё проклятый Платон, напрограммировал в моей голове ерунды, а мне теперь расхлёбывать. Я села на подушку, валявшуюся возле дивана, хлебнула еще водки и позвала призрака.

- Эти галлюцинации, которые появляются в последние дни, они из-за того, что я тебя пыталась не вызывать? Или просто я окончательно схожу с ума?
Платон появился с улыбкой на лице, и я вынуждена была напомнить себе, что это просто дефект мозга, а не душа моего друга. Эта боль когда-нибудь пройдёт?
- Ломка. Ты отвыкаешь, - сказал дефект, - Стресс, конечно же. Одно другое не исключает.
- И это пройдёт? – я так и не поняла ответа на свой вопрос, - Если я не буду тебя звать, этот кошмар просто закончится?

Неужели достаточно отсидеться, перетерпеть нашествие галлюцинаций и всё закончится?

- Я думаю, да. Но тут дело не в просто "не вызывать", - он сдвинул розы, две из них упали на пол рядом со мной, и присел рядом на диван, как тогда, в камазе, и телек без звука… - Осознать, понять в чём причина и вычленить суть проблемы.
- Я не знаю в чем причина, - это было слишком сложно для меня. Мозг отказывался работать. Я сделала маленький глоток и заела горечь чипсами.
- А ты искала? Ты себя жалела и считала никчёмной, не способной что-либо сделать... Ты в своём уме так думать!? - Платон рассмеялся, - вспомни через что ты прошла и где выжила. Хорошо подумай. Вспомни кому ты дала надежду, кому дала возможность достойно, хотя бы по его мнению, уйти из жизни. Ты так зациклилась на самобичевании и собственной ненужности миру, что сама этот мир - этот или Зону, не важно - отвергаешь. Ты ведь не хочешь умирать, быть пустым местом, ни чем. Иначе ты бы уже умерла на одной из глулянок в малолестве. 

Слышать это было невыносимо. Особенно теперь, когда я ясно осознавала, что это говорит лишь моё подсознание, увещевает, уговаривает, боится сдохнуть и лишь потому пытается утешить.

- Ты говоришь то, что я хочу слышать, - меня внезапно осенило, вот и ответ, - Поэтому я стала такой? Потому что мне нужен кто-то, кто скажет, что я не так ужасна?

В тенях по углам комнаты что-то довольно заурчало.  Я не хочу замечать такие вещи. Этого нет. Это лишь в моей голове.

- Не скажет. Не просто скажет. А покажет делом. Нужно, что бы ты услышала сказанное и увидела содеянное другими. Услышала, увидела и поняла, наконец-то, что от тебя ни кто не отказывался. Ты - отказывалась.
- В это не так легко поверить
- Не верь. Смотри и слушай. Делов-то, – дефект с лицом контролера усмехнулся и пожал плечами. На что он предлагал мне смотреть, я не могла понять. С самого моего прихода в Зону все мои спутники сходились во мнении, что от меня сплошные проблемы. Вполне естественное желание перестать быть чьей-то проблемой, разве не так?
- Платон отказался бороться за жизнь. Почему мне нельзя последовать за ним?
- У Платона ничего не осталось. И он не хотел рисковать превращаться в презираемое им подобие жизни. Он - один случай. Ты - другой. Вы разные. Не потому что он мутант, а ты ещё нет.

Я не поняла, почему он подчеркнул тему о мутантах. Может, я всё-таки становлюсь одним из них?

- К тому же, - продолжал призрак, - он своей смертью оберёг тебя и твоих друзей от больших неприятностей.
- Я просто хочу, чтобы это прекратилось, - закатывать истерику собственной галлюцинации может и не слишком эффектно, но я больше не могла молчать. Хоть здесь,  в съемной квартире наедине с собственными уродливыми страхами я могу говорить вслух то, что думаю, - Невозможно жить, не умея отделять реальность от подобных видений. Я ведь на самом деле поверила, что Платон решил следовать за мной после смерти. Считала себя особенной благодаря его выбору, а оказалось, что я особенная лишь в том смысле, что ненормальна, больна на всю голову. И когда только появилась в зоне, я видела всякие странные вещи, но не задумывалась проверить мозги, казалось, я просто могу замечать то, чего не видят другие. Осознать, что ты так давно являешься душевнобольным... это тяжело. И становится только хуже.
- Хочешь прекратить? - Платон наклонился и внимательно посмотрел в глаза, - Прекрати. Это твоё сознание. Ты уже сделала огромный шаг, ты осознала своё состояние. Взглянула на многие вещи и события, я надеюсь, с другой стороны, понимая, что из этого было галлюцинациями... Помоги тем, кто желает тебе помочь, сделать это. Не отказывайся от людей и от себя. Платон и вправду тебя посчитал особенной, он перед смертью спас тебя и приложил усилия излечить содеянное с тобой. Ты как много знаешь таких случаев?
- Что я могу знать о нём. Мне страшно от того, что мне больше нравилось не знать, кем являешься ты, и кем являюсь я.

Мне нравилось быть сумасшедшей и не осознавать этого, я была счастливее.

- Какая разница, что тебе когда-то нравилось? - Платон пожал плечами и посмотрел с недоумением, - Важно, что сейчас. Не забывай прошлое, но важно – сейчас. Создай своё будущее. У тебя не меньше шансов, чем у кого либо. Только совсем потерянные не имеют будущего. И что самое ироничное, они сами идут к такому концу. Это не про тебя. Тебе просто мешало не ведение своего состояния.

Чтож, я дам себе еще один шанс. И если он скажет мне «нет», я завершу то, что запланировала. Сделав еще два больших глотка, я потянулась за телефоном. Платон послушно исчез, а мерзость в тенях осталась. Почему все мои глюки не такие послушные?

- Бледный, ты сейчас можешь говорить?
- В канале. Слушаю тебя, - слышать его было странно. Казалось, прошло уже много времени, хотя всего лишь два дня тому назад мы еще были рядом, на одном клочке выгоревшей земли. Нахлынувшие в родном городе воспоминания стерли границы времени, запутали меня.
- Я... я хочу вернуться, - произнесла я несмело и застыла в ожидании приговора.
- Хм... вернуться в Зону или вернуться в семью? – уточнил Бледный. Похоже, он не поверил, что я уехала не для встречи с Глюком.
- К тебе.
- Не имею никаких возражений на этот счет, - он был удивлен, и, кажется, смеялся, - У тебя сейчас точно все в порядке?
- Я должна признаться, - я уперлась взглядом в угол, в котором продолжало копошиться что-то похожее на черных червей, - И ты можешь передумать. У меня не всё в порядке с головой. Уже давно было, но я как-то сдерживала это. А после смерти Платона... совсем плохо, - рассказывать подробности о моих незримых спутниках не хотелось, - Я не знаю что делать. Сегодня я видела зомби. Не в зоне, - это стоило отдельно подчеркнуть, - Я была на кладбище у мамы, и пыталась стрелять в них, поняла, что это галлюцинация только через время, когда сбежала оттуда.
- Людей, у которых все в порядке с головой в моем окружении не так много,  навскидку я даже не припомню, – медленно подбирая слова начал командор. - Это как раз меня не пугает. Галлюцинации, да вне зоны это конечно опаснее. Но… у многих вернувшихся... из сложных мест вроде зоны начинаются галлюцинации. С этим относительно эффективно борются. Тем более ты постоянно в стрессовой ситуации. Было бы странно, если бы ничего этого не было. Психика захлебывается от нагрузок, - он пытался меня успокоить, убедить, что решение существует, и хотелось в это поверить. - Но ты уж постарайся там ни по кому не стрелять, пожалуйста, - он замолчал не на долго, и уже другим обеспокоенным тоном спросил, - Лена, может лучше, если тебя заберут ребята? До того, как тебя заберет полиция после стрельбы на кладбище.

Стрелять я, в общем-то, и не стреляла. Пока. Хотя вполне могла, в таком состоянии, какое было у меня на кладбище. Сказала так скорее, чтоб убедить его в серьёзности положения. Все свои расстройства психики вываливать в один присест не хотелось. К тому же мои глюки – слишком личные.

- Как думаешь, это можно вылечить? Я не представляю, как так жить, не зная, что реально, а что нет. Я и сейчас не уверенна что с тобой говорю. Может, просто в пульт от телевизора жалуюсь, - в моём голосе звучало искреннее отчаянье.
- Я уверен, что вылечить можно что угодно. Если есть на то собственная воля. Как говорят, если пациент очень хочет жить, то медицина тут бессильна. Что же касается реальности меня... Курить на выходе запрещаю! – строго произнёс Бледный. - И не важно куда выход, в зону или из неё. – Голос потеплел, - Девочка...ты там не раскисай. Ты обещала не делать глупостей. Потому, бросай там все к черту. Сгребай вещи в сумку, вызывай такси и на вокзал. Бери хоть СВ, все оплатим. Приезжай. А уж вылечиться, это дело техники.
- Я приеду. Расскажи, как там у вас дела?..

Необходимость умирать, может и не отпала совсем, но повременить можно. Бледный найдёт выход из этой ситуации, если он существует. Порой переложить свои проблемы на чужие плечи очень просто, не знаю, правильно ли я поступаю. Но теперь можно побаловать себя, я так долго этого ждала. Там, в Зоне, это почти недоступное удовольствие. Я вытащила порошок, жгут, шприцы и приготовилась делать раствор. Но предвкушения не было. Ни черта не было. Я не хотела. Вот это новость. Я осела на пол, пытаясь осознать, что такого произошло, что мне больше не хочется вводить себя в наркотический транс.

Наверное, произошло слишком много всего и слишком быстро. Для других людей это причина начать колоться, а меня наоборот отвратило. Слишком много галлюцинаций меня преследует, чтобы вызывать новые. И слишком много боли внутри, я знаю, что её не заглушить. Но обнаруженная способность отказаться от наркотика меня удивила не менее приятно, чем расположение командора и его поддержка. Это была невероятная и неожиданная победа.

Экран КПК мигнул. Новое сообщение от абонента Глюк. Словно узнал, что я хотела с ним поговорить. Мне почему-то не хотелось открывать сообщение, но оказалось в нём ничего плохого не было. В весьма тёплых выражениях он поблагодарил за присланные файлы и отправленное извещение. Словно и не было этой бестактной встречи. Спросил как мои дела и настроение. А он точно не умеет читать мои мысли? Мне пришла в голову идея встретится здесь, вдалеке от моих заботливых друзей и поговорить по человечески, выпить. Я бы и сейчас его к  себе позвала. Не знаю уж что тут подействовало, влитые внутрь 400 мл водки, эйфория освобожденной от зависимости или еще какие-то тараканы в голове, но я написала ему:

- Я сейчас в Мариуполе. Не волнуйся, никому на глаза не попадусь. Так уж получилось, дела тут были. Если ты тоже здесь, можем пересечься и пообщаться.
- Понял. Да ну какой там. Я ещё в Зоне. Мне дня четыре ещё выбираться. Пообщаться не против. Там можно договориться, где и как. Только так, руки вязать не дам, сразу что б без всякого, - предупредил Семён.

Я и забыла, как экстраординарно я покинула Зону, но через четыре дня я уже буду недоступна.

- Ну, значит не судьба. Я возвращаюсь в Зону, и там меня уж слишком бдительно охраняют. Даже сюда хотели четверку выслать, ели отмазалась. Чем ты занимаешься в жизни? Ты ведь не сталкер?

Вот после этого вопроса наш разговор зашел туда, куда ему не следовало заходить. Эта спонтанная беседа скорее расстроила меня, чем обрадовала. С сомнением глянула на порошок, вроде ничего не изменилось, всё так же равнодушна. Надо от него избавится побыстрее. Но от этой задачи меня отвлек внезапный спазм желудка, пить натощак в таком количестве явно было плохой идеей. Обнимала унитаз до утра.

Поезд отходил в 10 утра, я едва успела вернуть ключи от квартиры и машину в прокат. Хотелось как можно скорее оказаться там, откуда недавно торопилась сбежать. Я с некоторой неприязнью осматривала улицы, засыпанные осенней листвой. Всё же этот город ставит меня в тупик, а может не город, просто жизнь. Запутанные, поломанные судьбы, разорванные и вновь обретенные связи… Было что-то неясное,  тревожное во всей этой истории, но я пока не способна была понять, в чём дело.