Глава восьмая

Глава восьмая.

           И неслась эта сущность по Бездне, и, сквозь свист пустоты все ближе и ближе к ней подступало Небытие. И лишь на самой дальней границе этого Небытия угадывались какие-то странные  крики, и вопли, и визг, и стенания. И что-то неуловимо знакомое послышалось  Аркашиному угасающему сознанию в этих звуках. Стало тяжело, практически невозможно,  дышать. Появилась нестерпимая боль в том месте, которое у него раньше называлось телом, и огромная тошнота вновь подкатила к горлу, стараясь вырваться наружу.

И вырвалась наружу. А с этим, неожиданно,  Аркашино сознание  четко восприняло и окружающую действительность. Вернулись ощущения. Вначале, как я уже сказал, боль и тяжесть во всех членах, особенно в груди, и желудке. А потом и в голове, а точнее в лице, по щекам, которого кто-то звонко и очень болезненно хлестал. Но, главное, вернулся слух. И Аркаша услышал:

  - Очнись! Да очнись же ты! Гадина! Сволочь! Любимый! Единственный! Ты что же это удумал?! Нет, ты у меня не умрешь. А  мне дальше как же?! Ребенка сиротой решил оставить?! – И голосом тона на три выше: - Ах, так ты еще и блевать?!   – И еще выше. - Блюй, черт с тобой, блюй! Только не умирай, милый мой! – И совсем уже, перейдя на визг. - Я кому сказала – не смей умирать, козлина паршивый! –

    Аркадий Борисович Стрючков замычал и открыл глаза. Первое,  что он увидел перед собой,  это  раскачивающиеся в такт мерным ударам обнаженные женские груди, с которых время от времени на его лицо капала редкими каплями какая-то  вонючая зеленая жидкость. А дальше, значительно выше,  очертания знакомого  лица девочки из сказки про Морозко,  взгромоздившейся сверху, и отчаянно хлеставшей его по щекам попеременно обеими руками. Лицо ее было искажено страхом, рыданьями, разочарованием и, немножко, состраданьем, но и безмерной решительностью, довести начатое до логического конца. Девочка из сказки  заметила открытые Аркашины глаза и замерла с поднятой для очередного удара рукой.

    - Я что, уже не Вечный Жид? – Ясным голосом проговорил Аркаша. Девочка из сказки остолбенела от этих слов.
        - Что? Что, ты сказал?! -
  - Я уже не Вечный Жид? Меня уже простили? – Повторил Аркаша и растянул губы в бессмысленной улыбке. И, вдруг, громко заверещал:
  - Господин Шмаэль! Господин Шмаэль?! Я уже не Вечный Жид?! Я уже искупил?! – И дернулся всем телом, с намерением стряхнуть с себя, непрошеную наездницу. Но не тут-то было. Девочка из сказки крепко держалась в седле, сказался опыт предыдущих тренировок. Аркаша был ею давно и надежно объезжен. Поднятая в воздух, рука быстро опустилась и прикрыла Аркашин рот:

    -  Слава богу, очнулся! Аркаша, ты меня узнаешь!?  - Стрючков смотрел на нее,  не узнавая. – Да, что ж это такое!? Ну, приди же ты в себя. Господи! Что ж это с человеком делается?! – Проверещала она в потолок. И уже Аркаше. - Тихо, милый, тихо. – Аркаша вновь дернулся, пытаясь сбросить, ее. - Успокойся. - Почти шепотом произнесла и провела рукой по его лицу. И Аркаша,  успокоился и, на самом деле, затих. – Ф-у-у, как ты меня напугал. -  И она облегченно вздохнула, с шумом выпустив воздух.- Только бы не рехнулся. – Неожиданно подумалось ей. Аркаша вновь улыбнулся улыбой младенца и повторил:

    - Я, что, уже искупил? – И вновь заволновался. – Я уже искупил? Да? –
    - Ну, конечно, искупил. – успокоила она на всякий случай Аркашу, сама толком ничего не понимая. - Как же тебе не искупить. – Девочка из сказки тревожно глянула в его глаза.
    - А, где господин Шмаэль? А ты, как тут оказалась? – Похоже, Аркаша наконец-то узнал любимую.-  Ведь ты же осталась там. – И сделал неопределенный жест рукой. – Как же ты, только что – там, и теперь уже - тут? -
    - Где тут, горе ты мое, ну, где тут? Я тут давно. И ты тут давно. Все мы тут давно. Дома. У себя дома. -
  - А  Шмаэль? А Трехголовый? Они куда подевались?! Вновь тревожно возопил Аркаша.
    - Какой Шмаэль? Какой Трехголовый? – Девочка из сказки начала раздражаться, но во время взяла себя в руки. – Нет тут ни кого. И никогда не было. Только ты и я. Дома мы, дома. Только ты и я. Дома. Вот, видишь,  люстра, которую мы с тобой привезли из Карловых Вар. Видишь? –
  -  Люстра из Карловых Вар. – Покорно повторил Аркаша.
  - Ну, конечно.- Девочка из сказки обеими руками осторожно повернул Аркашину голову вправо.- А вот, гарнитур, который мы с тобой купили в Дубаях. Помнишь? – Она соскочила с Аркашиного живота и уселась на диван, по пути накинув халатик на голое тело и, пытаясь его рукавом вытереть  грудь.
    - Купили в Дубаях. Помню. – Послушно повторил Аркаша. – И опять. – А где же Трехголовый?  – И вновь в его взгляде появилась тревога.

    - Ну, какой Трехголовый? Нет тут никакого Трехголового. И не было никогда.- Терпеливо повторила она. – Господи, только бы не спятил.- Вновь пришла ей в голову тревожная мысль. – Что я тогда с ним делать буду? -
  - И не было никогда. – Повторил за ней Аркаша. – И Шмаэля тоже не было?
    - И Шмаэля тоже не было-
         - И Архистра… - Девочка из сказки не дала ему договорить.                – Никого, золотко мое, никого тут не было. И быть не могло. -
    - И быть не могло. – Аркаша беспомощно захихикал. Потом насупился. – Это, что же, значит, все мне привиделось? Все, что со мной было - галлюцинация? – И вдруг замолчал и замер. Затем осторожно шевельнул левой рукой и потихоньку  начал продвигать ее вдоль туловища все ближе и ближе к низу живота и, внезапно, ладошкой резко накрыл причинное место, будто муху хотел прихлопнуть. И, тут же, заблажил.
– Есть!!! На месте!!! Привиделось! Галлюцинация! - И вновь насупился, глянул на любимую снизу  вверх и произнес недоверчиво:
  - А почему у меня штаны спущены? Это не галлюцинация. Это на самом деле. – Девочка из сказки растерялась, но лишь на секунду.  Аркаша этого даже не заметил:
    - А это? Это? Это я тебе искусственное дыханье делала.- Выпалила она на одном дыханье. Поняла, что сморозила глупость. Поспешно добавила. - Вот и расстегнула, что б  легче дышать было. -
    - Что б легче дышать было. –  Повторил Аркаша. – Ну, конечно же, что б легче дышать было, как же я сразу не догадался. – Радостно  произнес он. И вновь засомневался:
  - А программист?  Тоже галлюцинация? Программиста тоже никакого не было? –
  Девочка из сказки уже пришла в себя, и этот вопрос не застал ее врасплох:
  - Да, господь с тобой, Аркаша. Ну, какой программист. – И дальше, твердо, даже с металлом в голосе. - Конечно же, не было ни какого программиста. – И добавила по слогам, как бы вкладывая в Аркашину голову. – Гал-лю-ци-на-ция. Ты понял, милый, всего лишь гал-лю-ци-на-ция. Ты понял? – Повторила она.
   И Аркаша понял и, главное, поверил, засмеялся заливисто и счастливо:

    -  Не было ни какого программиста. Галлюцинация.  Не было ни какого Шмаэля. Галлюцинация. Не было ни какого Трехголового. - Однако левую руку с мошонки не убрал. Так, на всякий случай. Он хотел подняться и сесть, неловко уперся рукой в ковер, рука соскользнула, и Аркаша  опрокинулся на бок, ударился плечом  и сразу почувствовал нестерпимое жжение в месте удара. Он скосил глаза. То, что он увидел, повергло его в дикий ужас.  На коже плеча явно проглядывался кровавым ожогом отпечаток руки Трехголового, память его дружеских объятий.

         - Галлюцинация. – Прошептал одними губами Аркадий Борисович Стрючков и почувствовал, как из-под его левой руки заструилась теплая тонкая струйка и медленно растеклась по ковру.

                Эпилог

         На  дальнем конце Вселенной, одного из самых отдаленных Миров, за гранью Великого Хаоса, куда правители Верхнего мира  не заглядывали уже много вечностей, Четыре всадника неторопливо седлали коней.
    Первый всадник, облаченный в белые одежды, седлал белого коня, приторачивая к седлу его лук и стрелы. И имя ему было – Победитель.
  Второй всадник, облаченный в огненные одежды, седлал рыжего коня, приторачивая к седлу свой меч. И имя ему было – Взявший с Земли Мир.
  Третий всадник, с ног до головы затянутый в черные мрачные одежды, седлал вороного коня, и не приторачивал к седлу ни какого оружия. И имя ему было – Принесший Голод.
  И, наконец, четвертый всадник седлал своего бледного коня, весь облаченный в бледные одежды. И имя ему было – СМЕРТЬ. 


                Конец первой части