Самооборона

В зал суда, в сопровождении полицейского ввели подсудимого. Его взгляд и бледное лицо показывали, что он находится в подавленном  состоянии. Остановился перед судьей.

- Вы Голиков Александр Андреевич?

-  Да! Это я.

 Судья задавал вопросы, которые позволяли установить личность подсудимого. Подсудимый отвечал, скорее всего, по привычке. Спросили? Отвечаю. В его фигуре, немножко согнутой, как будто бы придавленной, в рассеянном взгляде, монотонной бесцветной речи,  проявлялся только один немой вопрос: “Господи! Неужели этот все со мной? За что?”
Секретарь суда, молодая, накрашенная девица, заученно продекламировала. Слушается дело, номер. Подсудимый Голиков Александр Андреевич, обвиняется в превышении норм самообороны, которое  повлекло за собой смерть гражданина  Муцаева  Адама  Алиевича .
 
Судья посмотрела на подсудимого, зал,  и произнесла, что по просьбе подсудимого, в работе суда принимает участие присяжные  заседатели. Семь человек, их фамилии по очереди произносила судья,  вставали, кивали головой и садились. Подсудимый смотрел на них, не проявляя эмоций. Казалось, что реальность для него остановилась.
 
Слово предоставляется государственному обвинителю советнику юстиции второго класса. Далее, последовала фамилия, которая также не произвела никакого впечатления на подсудимого.
 
Советник встал! Произнес фразу: “Уважаемый суд!”

 Подсудимый Голиков Александр Андреевич, год рождения, ранее не судимый, военнослужащий. Обвиняется в превышении норм самообороны, которое  повлекло за собой смерть гражданина  Муцаева  Адама  Алиевича. По сути дела.
Подсудимый, седьмого апреля,  со своей супругой Валентиной, отмечал ее день рождения в ресторане.
Советник говорил, излагал события, что то  доказывал. Подсудимый, прикрыв глаза, казалось, дремал. Он не воспринимал звуки, колебания эфира не тревожили его уши. Перед глазами проходили моменты его жизни.
Мысли бежали, перескакивали. Картинки прошедшего, как в кино проявлялись в виде зрительных фрагментов.

Германия! Лето! Он младший сержант. Разведчик.
Штаб полка размещался, в старинном немецком здании. Во время войны, по рассказам, здесь размещалась жандармская управа. Здание было шестигранным, верхушку этого архитектурного вымысла венчал четырехгранный шпиль с флюгером. В одной из граней,  был вмонтирован барельеф. Барельеф был круглый, окрашенный в серый цвет, и если присмотреться,  на нем, явно просматривался лик бесноватого фюрера. Сколько было попыток изничтожить проклятое изваяние, но  ничего не получалось. Весной, перед днем победы, ждали приезда Министра Обороны  в расположение полка. Командир дивизии, решил раз и навсегда решить проблему с барельефом. По его приказу, в ремонтно-восстановительном батальоне изготовили похожий барельеф, но только с изображением Ленина. На кране подняли его на уровень старого и прикрепили. Получилось  довольно прилично. Правда, сам шпиль стал, как будто немного толще, но за то нацистский  облик пропал. Генерал обошел по кругу штаб, было видно,  что ему понравилось,  как лег барельеф.
Раннее майское утро. Солнце только, только начало разрывать, темные облака ночи, как на плацу полка прозвучал генеральский рык.

- Дежурный! Дежурный!

-Товарищ  генерал! Во время моего дежурства.......Генерал, нервно рукой, и всем своим видом, прервал доклад.

- Ленин где?

Лицо генерала, выражало вопрос, негодование и состояние человека , у которого только что украли мечту.
 
- Ленин где?

Лицо дежурного вытянулось,  по нему пробежала нервная дрожь от висков к подбородку! И он произнес!

- В мавзолее товарищ генерал!
 
 - Дурак! Этот Ленин где?

 Рука генерала очерчивала, кривую в направлении пресловутой башни. Ночью, не выдержав собственной тяжести, барельеф Ленина , соскользнул вниз и разбился в дребезги. Бесноватый фюрер, изрядно издолбленный зубилом и закрашенный серой краской , c вызовом посматривал со своего барельефа на генерала.  Что делать? Через два часа министр будет на территории части.
 
- Товарищ генерал! У ремонтников есть еще один барельеф, он немножко с дефектом. Это начальник штаба полка.
 
- Когда крепить?  Нет времени!

- Я вызываю разведывательную роту. Она подымет барельеф и будет его держать,  пока министр будет в полку.
 
Разведывательная рота, прибыла к штабу полка. Машина с барельефом уже стояла у подъезда. К барельефу торочили саперные леера, которыми на учениях обозначали проходы в минных полях. У основания шпиля, было помещение, где прижавшись, друг к другу могли стоять четыре человека. Разведчики, поднялись на технический этаж, и подъем барельефа начался. Он, покачиваясь, медленно пошел в гору и наконец, занял, свое место.
 
- Держи! Это генерал!

-  Ребята держите! Выдержите!  Дам четыре отпуска на роту.

 Министр, пробыл в городке два часа. Два часа, барельеф Ленина дрожал, двигался вверх, вниз. После прощания с министром, генерал подошел в хорошем расположении к штабу.
 
- Эй! Разведчики! Отпускай!

Барельеф с грохотом устремился вниз, куски гипса разлетелись в разные стороны. Усталые разведчики, строились перед штабом.
 
- Спасибо за службу!
 
- Служим Советскому Союзу!

Чужая страна, глиняные дома,  дувалы. Серые, лысые горы. Он лейтенант.  Командир группы специального назначения.
 
Душманы сбили вертолет! Командир отряда, поставил ему задачу, отыскать и спасти экипаж вертолета. Позывной экипажа  “ Рыжий” его “Тридцатый”

-“ Рыжий” я “Тридцатый”! Иду на помощь! Колона начала движение. В  небе повисли две вертушки.
 
- “ Тридцатый”  я “Четыре полсотни  восемь ”! Вижу духов! Подходят к сбитой вертушке.
 
- Я “ Тридцатый”! Уничтожай самостоятельно! Дозор, следовавший впереди колонны, упал и спрятался за камнями. Снайпер,  догадался он.

- “Волга”  я “Тридцатый”! Работает снайпер! По оговоренным целям “Огонь!” Внизу рявкнули гаубицы, и снаряды с шипением умчались за скаты высоты.
Группа, перекатами, прикрываясь разрывами снарядов, вышла на каменную гряду. Под ней, на небольшой площадке, лежал и горел вертолет. Метров двести от него, в камнях угадывались силуэты экипажа. Они обозначали себя короткими вспышками выстрелов. Вверху, по карнизу размещалось, до тридцати  духов. Еще около десяти, пятнадцати находились уже у вертолета. Он скомандовал!
 
- Пулеметчикам в направлении  вертолета, группа духов! Уничтожить.  Вертолеты, сделав круг, с кряканьем и шипением нанесли удар по карнизу. Грохот, визг, и самое главное, крик ужаса духов. Он  со своей группой, броском вышел к экипажу вертолета. Навстречу ему поднимались два летчика в камуфляже. Двое лежали, не в силах встать. Один из летчиков был без шлема, на голове его красовалась красно-рыжая шевелюра.
 
Ну вот “Рыжий”,   я и пришел,  сказал он. Быстро соорудив с помощью  плащ палаток, носилки разведчики начали эвакуацию раненых. Под прикрытием  ударов  вертолетов и сосредоточенного огня пулеметов, раненные были вынесены к бронегруппе.  МИ -8 под прикрытием своего собрата в небе, приземлился и забрал экипаж на борт. Обдав всех песком и пылью помчался он в Баграм, унося “Рыжего” и его экипаж. Он одел, шлемофон, нажал тангенту и послал в  эфир: « Я   “Тридцатый” задачу выполнил. Возвращаюсь”!

Сыро и пахнет гнилью. Мучительно больно и хочется пить. Руки затекли. Он пленный! Сколько прошло времени, с момента, когда взрыв вырвал его из реальности,  он не представлял.
Сверху, с потолка сыпется пыль, перемешиваясь  с бараньим навозом. Он в погребе, над ним стойло для скота. Открылся подпол! За ним пришли. Двое, в шапочках, на который красовались зеленные ленточки, проводили импровизированный допрос. Кто он. Есть ли семя, друзья. Он офицер, они это знают, значит стоит дорого. Надо написать письмо родным. Те уплатят выкуп и он свободен. Для убедительности, наносят удары по лицу. Один достал нож и быстро сделал надрез, на его плече.
 
- Больно?

- Да!

- Так будет каждый день, пока не привезут выкуп.

- Мне некуда писать. Я разведен! Друзья такие же офицеры, как и я.
 
- Думай!

Взрывы, стрельба. Он освобожден. Спецоперация по его освобождению прошла успешно.
После плена, его отправили в госпиталь! Там в тишине госпитальных палат, он встретил ту, которая стала ему судьбой, смыслом жизни. Это была медсестра Валентина. День за днем ухаживала она за ним, а он за ней. Оттаял душой, окреп телом. И появился у них ребенок. Сын. Назвали его Андреем, в честь деда. Жизнь приобрела смысл.
 
В январе две тысячи девятого года, по приказу министра обороны, прозванного “табуреткиным”, он был отстранён от службы и выведен в распоряжение. Дни, недели, сливались в единый непрерывный процесс выживания. Армии он был больше не нужен, но уволить его не могли, так как  у него не было квартиры. На работу устроится, он не мог, так как числился еще военнослужащим.
Однажды, при посадке в троллейбус, он увидел лицо, которое он запомнил на всю жизнь. Это было лицо человека, который был, там, в подвале. Он резал его, вынуждая заплатить выкуп. Но он точно знал, что все кто там был, были арестованы. Всем своим существом, взбунтовавшимся разумом, он понял, что произошло, что то непонятное. Его мучитель, активный член   террористической группы был на свободе. Выглядел он достаточно сытно и респектабельно. Порыв подойти, и объяснится,  он подавил, и на следующей остановке вышел. Пришел домой, позвонил знакомому офицеру, военному прокурору. Рассказал о том, что видел, добавил то, что чувствует. Прокурорский работник рассказал ему, что во имя спокойствия и стабильности, многие участники бандформирований реабилитированы и амнистированы. Теперь они честные граждане России. Их прошлое, не является больше  преступным, если только не было возбужденного уголовного преследования. Так  что, это было его пожелание,  надо придушить в себе обиду и жить толерантно и спокойно.  В течение дней, постоянных забот, обида стала затухать. И потихоньку забылась.
 
День рождения жены. Они с сыном поздравили ее. Радость и ощущение счастья заполняли все его существо. Вечером, оставив сына друзьям,  они с женой отправились в ресторан. Взаимное уважение,  хорошее настроение  создавали атмосферу единения и любви. В дальнем углу зала, гуляла компания, которая периодически отмечала свое присутствие  взрывами  хохота и визга. Заиграла музыка. Он с Валентиной вышли  на танцплощадку. Нежно обнимая, медленно и осторожно кружил он ее в танце.
 
-Привет! Лицо, обращенное к нему, были именно тем лицом, которое он меньше всего хотел видеть.
 
- Жив?  А, я тебя в троллейбусе узнал. Как поживаешь?

- Твоими молитвами.

- Ну, я  за тебя не молился. Я теперь уважаемый человек. Я в охране нашего президента. Какого президента, он не уточнил.

- Жена?

-Да!
 
- Красивая.
 
Танец прекратился, и, он с Валентиной, вернулся  к своему столику. Вечер был испорчен. Он подозвал официанта и попросил счет.
 
- Уже уходишь? Улыбаясь, стоя у стула Валентины, человек вызывающий у него отвращение, пытался продолжить прерванный разговор.

- Я думаю, что наш  разговор окончен. И я, прошу! Очень тебя прошу, больше никогда не появляться в поле моего зрения. Так что прощай.

- А я думаю до свидания. У тебя красивая жена. Можно я с ней потанцую?

- Нет!

- Да брось! У вас, у русских,  все можно. Даже твою жену можно танцевать! Он взял Валентину за руку,  и попытался вывести ее  из за стола. Она вскрикнула, то ли от боли, то ли от испуга.

Кровь ударила, ему в голову.
 
-Отойди! Отойди,  я тебе сказал!

- Ну и что?  Что ты сделаешь. Ментов позовешь?  Я сам теперь мент!

Человек, всем своим видом, поведением показывал, что он не уважает его, что он плевал на то, что ему дорого.  Он, продолжал быть,  для него врагом. Он топтал его душу, его любовь, его будущее.  Удар произошел, самопроизвольно, но резко и точно.  Челюсть как то чавкнула, хрустнула и,  враг  хрюкнул и завалился на соседний столик. Его, кто то схватил за руки. Он вырвал свои руки, бил, толкал и рвал все,  что в его понимании угрожало ему, его жене,  наносило оскорбление. Как во сне он услышал возглас. Убил! Он его убил! Он остановился и увидел, что над телом, которое лежало неподвижно, склонились люди, а по ковровому покрытию  расплывается кровавое пятно. Человек им ударенный, упал и виском напоролся на угол ножной полки стола. Валентина стояла рядом с ним, обнимала  его и, успокаивала. В толпе замелькала фуражка полицейского.
 
Воспоминания прервались. Он вернулся в реальность. Советник юстиции продолжал.
Подсудимый нанес удар пострадавшему. В результате пострадавший упал и разбил голову, напоровшись на острый угол полки ножки стола. Как установлено, смерть наступила в результате повреждения головного мозга, то есть он получил травму головы несовместимой с жизнью. Подсудимый превысил свое право на оборону. Его действия, можно квалифицировать как убийство по неосторожности. Кроме того подсудимый имеет определенную профессиональную подготовку. Это связанно с его службой в подразделениях специального назначения ГРУ.  Навыки рукопашного боя, приобретенные, в период этой  службы, являются опасными для жизни, при применении их против мирных граждан. Считаю подсудимого виновным, и прошу суд наказать подсудимого лишением свободы сроком на десять лет.
 
Десять лет. Сыну десять. Значит, когда он выйдет,  ему будет уже двадцать.
Судья, посмотрела на подсудимого, на прокурора. Лицо ее выражало строгость и устремленность. Слово защите. Прошу.

Адвокат, высокий, седоватый мужчина. Голос  звонкий и ясный.
Уважаемый суд. Обвинитель в своей речи много говорил о виновности моего подзащитного. Хочу обратить суд, к тому, что потерпевший, своим поведением сам спровоцировал конфликт. Из показаний свидетелей следует, что компания, в которой присутствовал потерпевший, вела себя в ресторане вызывающе и хамски. Они приставали к женщинам, оскорбляли официантов. Мой подзащитный, защищал свою жену, свое достоинство. Вы знаете, наверное, пришла   пора прировнять произнесённое оскорбительное слово к холодному оружию. Ведь именно словом был ранен мой подзащитный, который после оскорблений приступил к защите. Да! Сам факт смерти пострадавшего прискорбен. Но ведь это случайность. Причем случайность, возникшая не по воле моего клиента. Прошу, уважаемый суд признать моего подзащитного невиновным и освободить его  в зале суда.
Судья смотрел на адвоката, на подсудимого. Подсудимый! Вам слово!
 
- Уважаемый суд. Мне нечего добавить, кроме того, что я не виновен.
 
Судья, сложил бумаги в папку, отложил ее на край стола.

Уважаемые присяжные заседатели. Вы выслушали обвинение и защиту. Теперь вам необходимо определиться и  дать ответ. Виновен ли подсудимый? Если, да! То,  имеет ли место обстоятельство,  смягчающее вину.  Пройдите в  комнату для совещаний! Я буду находиться рядом и готова прийти по первому вашему требованию. В работе суда объявляется перерыв.
 
Подсудимый встретился взглядом с Валентиной. Ей не разрешили подойти  к нему. И теперь они пересматривались. Ее глаза светились любовью и верой. Она верила, что этот красивый, смелый и сильный человек, вскоре вернется к ней,  к сыну. После того как ее Александра арестовали, жизнь для нее стала в режиме ожидания. Она ждала встреч, времени для отправки  ему передач.  Ее вызывали на допрос. Следователь, вкрадчиво  пытался внушить ей, что драку затеял ее муж, а значит, для него будет намного легче, если она расскажет правду. Она молчала, плакала и все, все отрицала. Ее счастье, любовь в одну минуту, было разрушено. Помимо  воли и  ее желания, черные волосатые руки хватали ее за локти и силой выволакивали из за стола. Она говорила об этом следователю, но тот только ухмылялся и говорил, что это все эмоции, а муж ее убил человека. Она знала, что будет любить и ждать этого человека, какое бы решение не вынес суд.

Встать! Суд идет!

Вошла судья.
Уважаемые присяжные заседатели! Вы готовы ответить на поставленные вопросы?
Пожилой мужчина, в сером костюме, встал  и подал листы бумаги секретарю.

 Да! Уважаемый суд! Я,  избранный староста присяжных заседателей, утверждаю, что мы ответили на поставленные вопросы
.
Секретарь, передал листы судье. Она просмотрела их, оправила мантию, встала и торжественно произнесла: “Присяжные заседатели, обсудили предъявленное Голикову Александру обвинение в убийстве, пришли к выводу: Муцаев Адам   явился зачинщиком конфликта, его действия по отношению к подсудимому и его жене носили характер угрозы насилия физическими действиями. Голиков Александр, таким образом, имел моральное право на самооборону. На вопрос “виновен Голиков Александр или не виновен”  заседатели единогласно отвечают: невиновен “. Поскольку арест, допросы нанесли Голикову моральные страдания, присяжные заседатели предлагают, обязать  родственников Муцаева, выплатить ему денежную компенсацию, в размере,  которую определит   суд.
 
Подсудимый не слышал уже слов судьи: “ Освободить в зале суда!” Он автоматически, подал руки полицейскому, который снял с него наручники. Он не сводил глаз со своей Валентины. Резкая боль, сдавила сердце.  Перед глазами метнулись языки красного пламени. Все, что он запомнил,  это было  лицо жены, которое склонялось над ним и медленно расплывалось и уходило. Врач, вызванный в зал суда, произнес слова: “Он умер! Инфаркт!”.