Глава 1

Перенесемся на 4 года назад в хмурое октябрьское утро, когда он впервые переступил порог нашего класса.
Я шла в школу, задрав вверх голову, любуясь ультрамарином неба, стараясь огибать многочисленные лужи, оставшиеся после ночного дождя. Под ногами противно чвакала грязь. Путь был неблизкий, а сегодня у меня не было денег на троллейбус. Честно говоря, идти в школу совершенно не хотелось, но я дала бабушке обещание никогда не прогуливать без уважительной причины, поэтому, стиснув зубы, шла в столь ненавистное мне место.
Со мной никто не дружил, так уж повелось с первого класса. Клеймо изгоя словно было выжжено у меня на спине. Сначала у одноклассников вызывала презрение моя бедность, ничем не прикрытая, унизительная, а затем по школе пополз слушок про моего отца, глубоко пустив корни, как ядовитый спрут. В маленьком городе жители получают удовольствие лишь от перемывания костей ближнего, своеобразный ментальный оргазм для средних умов .
Здание школы - бордельно-розового цвета, три этажа и многочисленные пристройки. Правда, со временем розовый цвет потускнел, потерял свою завлекательную нарядность, а мне он всегда казался грязным. Как юбка пьяной семиклассницы после бурной ночки.
Шесть уроков пролетают относительно быстро, на седьмом, последнем, в кабинет географии заходит наша классная, вместе с ней - мальчишка, обычный, худой подросток, но глаза у него горят злым, если не сказать жестоким огнем. Я замечаю такие вещи сразу. Смотрю на него сквозь ресницы, пока классная знакомит его с будущими одноклассниками. Первым делом обращаю внимание на эпатажное тату на шее, потом приходит осознание того, что незнакомый парень чертовски красив: огромные карие глаза, чувственный изгиб рта, небрежно зачесанные назад, взъерошенные на затылке волосы. Он лениво пережевывал жвачку и окидывал всех высокомерным взглядом, пока классная представляла его нам.
- Знакомьтесь, ребята, это Кирилл Громов, ваш новый одноклассник. Надеюсь, вы подружитесь. Кирилл, будь добр, выплюни жвачку, - сказала она стальным тоном, даже не посмотрев в его сторону.
Он демонстративно выдул из жвачки огромный пузырь, ловко щелкнул и молниеносным движением проглотил ее. Класс зашептался. Девчонки принялись строить глазки, особенно старалась Вика Рудова, общепризнанная красавица с третьим размером груди и нулевым интеллектом. Я только хмыкнула и отвернулась к окну.
Классная не обратила внимание на его хамскую выходку, попрощалась и вышла из класса.
- Ты можешь сесть на последнюю парту с Евой, - географичка указала на меня, - или же на вторую с Катей, выбирай.
Свободных мест было только два. Наши взгляды встретились, и он расслабленным шагом направился в сторону моей парты.
- Не садись с ней, она чмошка, - ехидно произносит Вика, едва он отодвигает стул. Я лихорадочно подбираю достойный ответ, чтобы дать отпор, когда он скажет, обязательно скажет что-нибудь обидное, но он лишь ухмыляется и спокойно садится рядом, с шумом придвинув стул вплотную к парте. Класс разочарованно вздыхает: представление не состоялось.
- Значит, я буду сидеть с чмошкой? - шепотом говорит он, глядя поверх меня.
Я вспыхиваю.
- Можешь пересесть, делов-то.
- Не-а, мне здесь нравится, больше шансов незаметно списать. Как-никак, а в последней парте есть своя прелесть и польза. Если тебя что-то не устраивает, пересаживайся сама, я не держу.
- Отлично, завтра же и пересяду.
- Эй, не кипиши. Тебе нравится быть униженной и оскорбленной? - его голос понижается до свистящего шепота.
- Мне плевать, - с вызовом говорю я, чувствуя, как щеки предательски краснеют.
- Ложь. Ты хочешь стать такой, как они, ты завидуешь их разговорам, непринужденному общению вне школьных стен, уверенности и праву унижать слабого. Погоди не отвечай, - жестом останавливает он, видя, как я пытаюсь вставить хоть слово в свое оправдание, - Ты надела маску, спрятала истинные чувства за броней безразличия, ведь это просто и удобно. А ты, к слову, очень красива. У тебя чудесные глаза и потрясающие волосы, цвета королевской меди. С чего ты решила, что хуже них?
Я молчала. Его слова попали в цель.
- Впрочем, это не мое дело. Я не мать Тереза, чтобы помогать несчастненьким. И еще: я ненавижу притворство.
Он раскрыл тетрадь и демонстративно уткнулся в нее, каллиграфическим почерком выводя тему урока.
Когда прозвенел звонок, я сгребла все вещи, и на ходу запихивая их в сумку, быстрым шагом направилась к выходу. В голове все еще звучат слова Кирилла про притворство. Лешка должен был ждать на нашем месте, а эти десять минут, на которые географичка задержала весь класс, заставили меня опаздывать.
- Привет, - сухие губы касаются моей щеки, а ноздри щекочет знакомый запах его парфюма, - Ты сегодня первый раз опоздала, я удивлен.
- Задержали после уроков, - лаконично отвечаю я, скидывая школьную одежду, переодеваясь в камуфляжные штаны и толстовку. Лешка подает мне рюкзак, и мы готовы.
Мы увлекались редким и опасным делом: урбантаризмом и хабарспасом - так на сленге называлось лазание по заброшенным местам. Мы таскали с объектов разные штуки, а потом впаривали их любителям истории, сопровождая каждую вещь каким-нибудь интересным, а порой и леденящим кровь описанием. По части придумывания историй я была мастером, поэтому хабар расходился на ура. Самыми ценными находками были фотоаппараты и переносные радиостанции, а так же книги. Мне везло: именно я частенько находила старенькие "Зениты" и "ФЭДы", поэтому в деньгах особо не нуждалась, разве что когда были "неурожайные дни". Еще я впаривала ментам противогазы за 250 рублей штука и комплекты ОЗК за 500. Благодаря такому непыльному заработку, я могла себе позволить выпивать вечерами в модном баре и покупать одежду не на китйском рынке. Вот только в глазах одноклассников я все равно была чмошкой и нищебродом. Мне бы хоть немного привлекательности, но Боженька решил, что быть мне малозаметной девчонкой: из-под густых бровей на мир взирали тёмные глаза маленького загнанного зверька, нос был прямой с едва заметной горбинкой, а губы постоянно обветрены и сильно выделялись своей яркостью на моем бескровном лице. Фигура была мальчишески угловатой, ни тебе соблазнительных выпуклостей, ни манящих изгибов. Стоило ли упоминать, что никаких поклонников у меня не было.
Город заканчивался. Впереди возникали старые, полузасыпанные карьеры, где в далеком детстве мы с Лешкой строили убежища, воображая, что началась ядерная война, а потом бегали отмываться от налипшей грязи на мелкую речушку, где Лешке было максимум по ребра. Там, среди отвалов старых пород и громадной городской свалки медленно умирал стекольный завод, на который мы и шли: Лешка - ради фотографий и атмосферы, я - ради хабара.
В этот раз нам повезло, улов был неплохой: пара довоенных книг, отлично сохранившаяся готовальня из ГДР, противогазы, таблички и значок работника соцтруда. Мой рюкзак забит под завязку, и я чувствую умиротворение, предвкушая солидный куш.
- Смотри, - Леша протягивает мне оранжевую коробочку. Я знаю, что это индивидуальная аптечка.
- И чего? Она наверняка тренировочная.
Он молча качает головой и указывает на какой-то ящик. Он набит аптечками. Я открываю ту, что у меня в руках: там лежит тарен*.
- Ура! Ты понимаешь, что это значит?
- Предлагаешь нам его попробовать?
- Нет, я предлагаю продавать его. Допустим, сто рублей за таблетку это вполне адекватная цена.
- Твоя жажда наживы иногда меня пугает, - Лешка набивает рюкзак аптечками. - Не бойся, я возьму себе только одну.
- Брось. Ты правда считаешь, что я такая меркантильная сука? Давай, скажи мне все, что думаешь, не стесняйся.
Меня неожиданно накрывает волна злобы. Ему легко говорить, у него обеспеченная семья, бутерброды с осетриной на завтрак, а у меня только перебивающийся случайными заработками отец, да его любовники, иногда скидывающие мне "с барского плеча" кое-какие вещи.
- Не считаю. Но иногда ты перегибаешь палку, сотыга - слишком дорого, хотя бы по полтосику для начала, - он улыбается и продолжает складывать аптечки, только теперь уже в мой рюкзак.
- Хм, может, ты и прав, - я тоже улыбаюсь. Все-таки друг на моей стороне.
Мы шли ночью под фонарями, воображая, что покидаем зону поражения. Рюкзаки были заполнены тареном, а я представляла, как медленно отползают от нас разноцветные пятна радиации. Хотя, на самом деле, мир сейчас казался черно-белым. И почему-то в памяти каждый раз оживали глаза Кирилла.

*тарен - противоядие от действия ФОВ. Помимо основного действия вызывает изменение сознания и галлюцинации.