Тополиный пух

Из цикла «Люди и судьбы»
Тополиный пух

Мишка Зяблев решил жениться. Родственники его, узнав об этом, дружно ахнули и активно запротестовали. Люська Звонникова, его избранница, казалась им недостойной кандидатурой в невесты. Она слыла натурой ветреной и порочной.
- Мишенька, голубчик, - причитала его мать, - никак на твою светлую голову затмение выпало? Ты осмотрись повнимательнее, соколик. Ты пойми, кого ты в дом ввести хочешь? Ох, срам-то какой перед людьми, - мать даже заплакала.
- Ты бы хоть мать пожалел, ирод! - осуждала Мишку сестра. - Никак ты ее своими фокусами в гроб загнать надумал?.. Это ж надо до такого дойти - со шлюхой связался!.. Да она, наверное, для каждого второго парня в округе подстилкой была...
- Уймись, язва! - осадил ее Мишка, - и Люську прошу не оскорблять! Ясно?..
- А ты мне рот не затыкай, не затыкай! - еще больше горячилась сестра. - Право, ирод у нас в семье выискался. Лучше б ты из Афгана не вернулся!..
- Надя, - робко запротестовала мать, вытирая платком слезы. - Так ведь тоже нельзя...
- Можно, мама, можно!.. Сколько мы из-за него нервов-то попортили!.. И думать о ней не смей, негодник!..
Но Мишка упрямо стоял на своем: сказал женюсь - и баста!
- А если она вам не нравится, - говорил он, - мы частную квартиру снимем. И вообще - не вам с ней жить, а мне...
Сестра тоже заплакала.
Мишка, не выносивший женских слез, пошел на балкон. Закурил. За ним следом вышел сестрин муж. Он не курил, но стрельнул у Мишки сигарету, затянулся с ним за компанию. Неумело выпуская дым изо рта, он начал свои нравоучения:
- Ты не обижайся на меня, Михаил, но послушай - я все-таки старше тебя, в жизни больше разбираюсь. Так вот: дивлюсь я тебе, ей-богу. Совсем недавно из армии вернулся, гулять бы и гулять, а ты сразу себе хомут на шею повесить хочешь... Я тебя, если хочешь знать, даже не понимаю. Вот я, например, - он стряхнул с сигареты пепел, - хоть про сеструху твою ничего плохого сказать не могу, но иногда... впору даже завыть. Ни тебе не задержись нигде, боже упаси... А если где выпил с друзьями - то форменный скандал устроит. А уж если увидит меня кто, и передадут ей, что с женщиной меня видели - у-у-у!.. Хоть домой не появляйся - тигриные сцены ревности. А из-за чего?.. Из-за пустяка - просто со знакомой случайно встретился... Нет, ты не моги даже остановиться и поговорить с другими женщинами...
Мишка молчал, думал о чем-то своем.
- Так я о чем? - продолжал шурин. - Ты думаешь, что семейная жизнь - это радость?.. Хм-м.. Иллюзия все это. Я счастливых семей за всю свою жизнь ни разу не видел. Ей-богу! Все скандалят, все зудят, недовольство проявляют...Или притворяются некоторые, что, мол, все у них чики-пики. Не верю!.. Я по глазам вижу, что это не так. Нет, думаю, врешь ты все, падла, меня не проведешь...
- Так ты чего от меня-то хочешь? - неожиданно спросил Мишка. - Он не любил шурина. Он казался ему каким-то скользким, ненадежным, непрочным. И лоб у него вечно потел и лоснился.
- Да ничего я от тебя не хочу, - обиделся шурин. - Просто предупреждаю тебя по-дружески, предостеречь хочу от необдуманного шага...
- Да что вы все ко мне в душу со своими предупреждениями и советами лезете? - возмутился Мишка. - Погуляй еще, мало ли девчонок кругом - поморочь им голову, натрахайся вдоволь... Идиотизм какой-то!.. Может, я Люську люблю. Это вы понять можете?..
- Любишь? - ухмыльнулся шурин. - Все мы когда-то любили... Только все эти чувства - мыльный пузырь, сон слепой кобылы. Сегодня ты ее  любишь, а через год - ненавидеть станешь... Поверь моему опыту...
- Мудрый ты очень, - проговорил Мишка с накипающей злостью. - С такими мыслями, как у тебя, только в гроб ложиться. А ты живешь, небо коптишь, улыбаешься... А от тебя гнилью пахнет.
Глаза шурина сузились, на скулах заиграли желваки.
Мишка выругался и выскочил из квартиры.
Шурин выкинул в палисадник недокуренную сигарету, вошел в комнату.
Жена и теща вопросительно смотрели на него.
- Дурак! - произнес он, разведя руками. - О нем же заботишься, хорошего ему хочешь, а он...
Вечером у проходной "Изотопа" Мишка до перхоты в горле смолил одну за другой  сигареты и ждал, когда выйдет Люська. Муторно было у него на душе, тяжело и неспокойно.
Из проходной выпорхнула оживленная стайка девчонок.
Увидев Мишку, Люська обрадовалась, рассталась с подругами и подбежала к нему.
- А я думала придешь ты или не придешь? - проговорила она мягко и, как показалось Мишке, даже застенчиво улыбаясь.
- Обещал же...
Она взяла его под руку и они пошли в сторону Глухова. Минут восемь шли молча.
Люська интуитивно чувствовала, что Мишка чем-то расстроен. Но расспрашивать его ни о чем не хотела. Если надо - сам скажет. Она предполагала, что родственники его уже наплели ему о ней всякого... Особенно его сестра... Ну и пусть. Пусть... Наконец, на мосту через Клязьму, она не выдержала и спросила:
- Ты о чем хоть молчишь-то?
- Да так... О тебе думаю.
Внизу Клязьма медленно несла отдающие дурным запахом темные воды...
- Представляю...
- Что представляешь?..
- Да то, что тебе могли обо мне наговорить... Ты не верь никому, Миша. У нас с тобой все хорошо будет...
Снова шли молча. Мимо памятника матросу Железняку, в сторону Глуховского парка.
- Может, посидим где-нибудь, - предложила она.
- Давай...
В воздухе витал тополиный пух. Он опускался на дорожки парка, на водную гладь Черноголовского пруда. В наплывающих сумерках душного июньского вечера мерцали, разнося тонкий аромат увяданья, цветы одинокого куста жасмина. Люська сорвала маленькую веточку. С нее посыпались белые лепестки.
- Отцветает жасмин, - сказала она, - а зато как пахнет!.. Понюхай...
Мишка отклонил ветку.
Когда они сели на скамейку возле пруда, он неожиданно спросил:
- А это, правда, что ты уже аборт делала?..
Люська словно током ударило. Руки у нее задрожали, губы...
"Ну, сейчас заплачет", - подумал Мишка и снова сунул в зубы сигарету.
- Дай мне, - попросила она, протянув руку к пачке "Золотой Явы" и Мишка заметил, как дрожат ее пальцы.
Он чиркнул зажигалкой, поднося пламя к побледневшему лицу Люськи. 
Прошлым летом, после ранения, Мишка приезжал в отпуск. Они жили с Люськой в одном доме. Встретились, разговорились. Вместе ходили на дискотеку, на пляж. И Люська безотчетно, слепо и доверчиво потянулась к нему... Дни отпуска пролетели, словно искорки от  костра на ветру блеснули. Мишка возвратился в расквартированную в Таджикистане часть. А Люська вскоре поняла, что она беременна. Боясь лишних разговоров и пересудов, она не стала извещать об этом Мишку. Не зная, как он отреагирует на это известие, она пошла в женскую консультацию, взяла направление на аборт. Одна из знакомых ее в больнице встретила. И, разумеется, весть о том, что Люська сделала аборт распространилась не только по дому. Многие соседи, если не явно, то тайно, подсмеивались над ней, старушки бросали ей вслед презрительные взгляды. Люська пыталась их игнорировать. Не принимала пересуды близко к сердцу. И вот теперь Мишка возник - что ему отвечать?..
Люська глубоко затянулась, хотела изобразить на лице подобие улыбки. Но она у нее получилась какой-то горьковатой и жалкой.
- Правда. Только не один, а два аборта - так будет точнее...
Что она говорила? Зачем? Куда ее несло?.. Несколько дней назад она поняла, что вновь забеременела, во второй раз. И сегодня она хотела сказать об этом Мишке. А вместо этого сейчас несла ему что-то несусветное... Она решила, что теперь ему ничего не скажет. Пусть. Как-нибудь. Родит ребеночка и сама его воспитает... Мама поможет... Она поймет. Слезы все-таки выступили на ее глазах. Она отвернула лицо в сторону - не хотела, чтобы Мишка их увидел...
- Когда ж ты успела?
Полупрезрительная интонация, скользнувшая в голосе Мишки, кольнула ее так больно, что она чуть не вскрикнула. Она пыталась справиться с собой, но у нее ничего не получалось. Изнутри ее будто начинало лихорадить. Хотелось наговорить Мишке много злых слов. И он... он, оказывается, такой же, как все... Лучше уйти, сейчас же уйти, совсем...
Но Люська выпустила изо рта облачко сигаретного дыма и, стараясь выглядеть разбитной, сказала:
- Когда успела?.. В свободное от работы время, устраивает?
- Ты чего выкаблучиваешься? 
- Просто так. Нравится... Ты знаешь, всем во мне что-то определенно нравится. И тебе в том числе... Ты разве не знал, что я почти никому не отказываю? Разве тебя об этом не информировали? Странно... Я ведь и тебя тоже не отвергала...
Мишка встал и хлестко ударил ее по лицу. Голова Люськи мотнулась в сторону. От звонкой пощечины поранилась о зубы нижняя губа. Люська почувствовала во рту солоноватый привкус крови.
"Все, - подумала она, - все!". Вытащила из сумочки носовой платок, прижала его к губе, встала, схватила сумочку и побежала прочь. Скорее, скорее, чтобы он не увидел душивших ее слез. И под порывами легкого ветерка по тропинке парка покатились вслед за ней серые комочки тополиного пуха...

1981