Джеймс Франко. Пало Альто. История Америки

На днях, на Истории Америки в десятом классе, мистер Херстон рассказывал нам о рабстве, и мы должны были разыгрывать мнимые дебаты между рабовладельческими и свободными штатами. Я был в роли Миссисипи, и мне надо было делать вид, что я хочу оставить рабство законным. Я и еще четверо парней-рабовладельцев сидели по одну сторону комнаты лицом к пятерым из свободных штатов. Остальные скучающе наблюдали за нами.
Я не самый общительный человек, но никто на самом деле ничего не сказал. Так что начал я.
«Нам нужно, чтобы черные были рабами, потому как эта страна развалится без них»
Джерри Хольц представлял Нью-Йорк и хорошую сторону. Джерри красивый и приятный и хороший футболист. Волосы его подстрижены под ежик и исключительно правильны.
«Послушайте», - сказал он. – «Мы не хотим доставлять какие-либо проблемы рабовладельческим штатам, но страна может теперь обойтись без рабства. Мы зарекомендовали себя как независящих от Англии, и новая промышленность выведет страну на новые уровни».
«Быть может все это прекрасно и первоклассно для вас», - сказал я. Я входил в роль понемногу. «Но южные штаты зависят от рабочих для обслуживания плантаций. Так было устроено с самого начала и нет причин меняться сейчас».
Тогда это было забавно; кое-что произошло. Стивен Гэри реально обезумел.
«Что вы, люди, говорите?» - сказал он. «Это неправильно! Это абсолютно неправильно! Не могу поверить, что вы говорите об этом так спокойно!» Стивен был Массачусетсом и сидел рядом с Джерри. Его выход стал шоком для каждого. Лицо Стивена вспыхнуло, а глаза расширились. Он выглядел чокнутым и вместе с тем, казалось, готов был заплакать. Мистер Херстон с ничего не выражающим лицом уставился в заднюю стену. Я посмотрел на других учеников. Некоторые теперь были заинтересованы дебатами. Льюис, единственный черный парень в классе, также бессмысленно смотрел. Стейси, самая красивая девушка в классе, сковыривала коросту с ладони.
Мои партнеры по рабовладельческим штатам молчали, поэтому я вновь заговорил.
«Ничего неправильного», - ответил я Стивену так спокойно как мог. Я был сама разумность. «Это наше богом данное право как белым американцам владеть рабами, потому что мы высшая раса».
Большие глаза Стивена стали еще больше, а рот превратился в черную дыру. Он застыл так и никто не говорил. Все ждали. Приятный Джерри начал было, когда Стивен вскочил со своего места, а его живот заколыхался как гидростатический матрас. Он кричал.
«Вы расисты! Ра-систы! Неудивительно, что Гитлер перебил всех евреев, ведь вы все банда расистов!»
Вообще, Стивен был идиотом. Он почти не имел друзей. Не был красив, не занимался спортом и вел себя совсем тихо.  И, более того, странно – то, как выковыривал еду из брекетов в классе и оставлял маленькие разноцветные кусочки на своей парте, или когда он сказал миссис Стейнбак, что не будет читать Портрет Дориана Грей, потому что геи – это гоблины, которые похищают детей, чтобы принести их в жертву. Но обычно он много не говорил.
Теперь класс очень заинтересовали дебаты. Иван и Джон беззвучно смеялись в углу. Стейси прекратила ковырять коросту и переводила взгляд со Стивена на меня.
Я сказал: «Это довольно расистское заявление само по себе. И я не знаю, какое оно имеет к этому отношение, особенно потому что я не еврей, но думаю, что это не тот век».
Мистер Херстон прервал свой взгляд и на секунду спустился на землю.
«Да, Стивен, ты не можешь говорить это, потому что прошло сто лет с того времени, которое мы разыгрываем».
«Гитлер вне времени!» визгливо закричал Стивен. Теперь он уже точно плакал. Большинство хохотало. Джон с Иваном чуть ли не умирали в углу. Они хлопали друг друга по спинам и кудахтали. Льюис, черный парень, был непоколебим в своем бездействии.
«Стивен, почему бы тебе не сесть», промолвил мистер Херстон.
«Нет, я не сяду! Я не буду преклоняться перед этими расистами! Они заслуживают смерти! Они должны гореть в печах!»
Теперь даже хладнокровная Стейси выглядела удивленной. Она улыбалась. Все отлично проводили время, за исключением Стивена. Мне правда было нехорошо из-за него, но улыбка Стейси что-то делала со мной. Если оглянуться на то, что являлось причиной, то это приподнятые уголки ее блестящих розовых губ. Я хотел свести Стивена с ума ведь так я мог увидеть улыбку Стейси.
«Что ж, Стивен», сказал я. «Так как мы перепутали столетия, почему бы мне не привести маленькую книжку, называемую «Кривая колокола». В ней говорится, что белые и азиаты стоят выше черных людей».
«Расист! Институциональное тестирование еврейских расистов. Это не считается», провизжал Стивен. Теперь он жестикулировал. Его руки колыхались как влажные упругие полотенца, а живот трясся еще больше.
«Мальчики», сказал мистер Херстон. «Вы можете выражать ваши мнения как хотите свободно, но в обсуждении вы должны придерживаться 1860-х».
Стейси не улыбалась больше. Она скучала. Она вернулась к расковыриванию своей болячки на руке.
Мне следовало остановить спор со Стивеном, но я не сделал этого. Знаю, что после я получил по заслугам, но я не мог остановиться, я хотел заставить Стейси смеяться. Я оглянулся на Льюиса, но он все еще тупо смотрел. Льюис был плохим учеником. Он зависал с толпой грубых чернокожих. В школе было немного черных учащихся, но они тусовались группой и веди себя как банда. Льюис был там малявкой. Не похоже, чтобы сказанное мной как-то отметилось им, так что я начал пользоваться этим.
«Ниггеры», говорил я, и «ниггеры» и «ниггеры». Я продолжал это как часть моей игры. А Стивен будет кричать и стискивать руки в жесте удушения. Он стиснет зубы и зашипит и начнет душить воздух, доказывая свою точку зрения. Я не мог поверить, что мистер Херстон позволяет продолжаться этому. Это было настоящее шоу. Смеялись все кроме Стейси и Льюиса.
А потом все закончилось. Мистер Херстон остановил дебаты за минуту до звонка. Он попросил Стивена сесть, однако тот не стал. Затем он сказал всему классу, что это было прекрасное упражнение и все было, как надо и какой храбростью с моей стороны было использовать слово на букву «Н» и все остальное, потому что это дало каждому почувствовать, какими были люди тогда.
«Некоторые глупцы пытались изъять слово на «Н» из Гекльберри Финна, потому что находили его оскорбительным. Благонамеренные идиоты», молвил мистер Херстон. «Добейся они успеха, мы потеряли бы понимание о том, что было до нас. А если мы не знаем свою историю…»
«…мы обречены повторить ее», пробормотал класс, как раздался звонок. Все закидывали тетради в сумки. С другого конца комнаты я наблюдал, как Стивен уходит с опущенной головой.  Мистер Херстон окликнул его вслед, но тот был уже за дверью.
Я вернулся к своему месту за своими вещами. Стол Стейси был отдален на одно место от моего. Она уже собралась, когда я подошел.
«Довольно забавно, а?» поинтересовался я.
«Что?» спросила она.
«То, как Стивен совсем чокнулся»
«Я думала, это было страшно», ответила она. Я не нашелся, что сказать и она вышла.
Остаток дня прошел как обычно. Я пообедал, сходил на остальные занятия и затем отправился после школы домой. Проходя через поле, я увидел Джерри Хольца и футбольную команду, разогревающихся  к большой игре против Ганна.
Вечером я позвонил Стейси. Я взял ее номер, когда в начале года вызвался готовить совместный доклад о пытках над салемскими ведьмами. Она никогда не помогала мне с докладом, но я спросил, можно ли мне ее номер просто, чтобы спрашивать иногда как ее дела. Я никогда не пользовался им.
Я нервничал, когда звонил. Я подготовил несколько остроумных фраз, когда она ответит, но она не брала трубку, а я не оставил сообщение. Я звонил ей несколько раз этим вечером, пока смотрел Бивиса и Баттхеда, а затем и Секретные материалы. Каждый раз я дозванивался ее автомату. Ее голос был хриплым, и так скрипуче она произносила «Стейси» и шептала, что мне хотелось сдавить до боли свой пенис. Позже, когда я позвонил снова, понял, что это пейджер, поэтому набрал свой домашний номер. В разгаре игры в Doom на компьютере я услышал телефонный звонок. Было примерно полдвенадцатого. Где бы она ни находилась, музыка там играла громко.
«Алло?...Алло?» говорила она прямо в трубку. От звука ее голоса вне класса я ощутил покалывание в шее.
«Привет, это Джереми», ответил я.
«О, привет», сказала она.
«Где ты?» спросил я.
«Хью?» сказала она. Рядом с ней раздавались чьи-то голоса.
«Что ты делаешь?» спросил я.
Она с трудом слышала меня.
«Кто это?»
«Это Джереми. Джереми Томпсон?»
«О, привет. Что такое, Джереми?»
«Я не знаю…я просто подумал, что мы могли бы зависнуть как-нибудь».
«Оу. Что ты имеешь ввиду?»
«Не знаю, я просто подумал, что мы могли бы делать что-нибудь иногда»
«Хорошо…конечно»
«Хорошо», проговорил я. Больше нечего было сказать. Я забыл все свои шутки.
Тогда она сказала, «Ладно, я собираюсь идти».
«Ладно, я позвоню тебе как-нибудь», сказал я.
«Да, пока». Она отключилась, но не до того как я услышал чье-то «Кто это был?» Я очень жестко искусал свою губу, чуть ли не до крови. Ее голос отдавался эхом в холодном воздухе. Я остался с экраном компьютера, пустой комнатой и темнотой на заднем дворе, и все было пустым. Я не мог вернуться к видеоигре, когда ее голос не покидал мою голову и те, другие голоса тоже. Я больше не мог играть, не ощущая, что попусту трачу жизнь. Я еще немного посмотрел телевизор в гостиной, пока не пришел отец и не отправил меня спать.
Физкультура была первый уроком. Ничего хорошего надевать эту дурацкую форму с самого утра. Короткие зеленые пропотевшие шорты и узкие, уже не белые футболки. Я всегда впадаю в депрессию, играя в софтбол со всеми остальными лохами, которые не могли получить освобождение, потому что занимались спортом. Обычно я опаздываю. На следующий день после выходки Стивена я переодевался в одиночестве в раздевалке, когда вошел Льюис, ведомый бандой крепких чернокожих парней: Эзрой, Джексоном, Деймоном, Роландом и двумя крупными белыми, что тусовались с ними, толстяком по имени Майк Фэрли и мускулистым парнем Демианом Петроном. Все они были старше, да еще и реально большими. Следующий за ними Льюис выглядел тощим карликом.
Джексон подошел ко мне. Он был игроком задней линии в школе и забивал большую часть голов. Он вышел 1,92 ростом. Я пытался натянуть свои физкультурные шорты, когда он толкнул меня на скамью.
«Используй это ниггерское слово, глядя мне в лицо», сказал он.
«Прости?»
«Давай же, используй это чертово ниггерское слово, глядя мне в лицо, белый мальчик». Он положил свою руку мне на затылок так, что я не мог подняться со скамьи. Он не давил; он лишь держал ее так, что я не мог встать с места.
«Давай, белый мальчик, скажи это чертово ниггерское слово».
«Назови его ниггером», сказал Майк, толстый белый парень.
«Слушайте, я делал это лишь для урока, на самом деле я не думал этого»
«Чего этого, белый мальчик?» спросил Джексон.
«Того, что говорил. Я сказал это, потому что думал, что должен был».
«Ты должен был? Твой учитель велел тебе назвать Льюиса ниггером?»
«Я не называл Льюиса ниггером».
Он ударил меня плашмя по лицу.
«Следи за своим гребаным ртом», сказал он, больше не смеясь. Я поднял взгляд на него. Я посмотрел на других. Все они были настроены серьезно теперь. Я обернулся к тощему Льюису с его большой круглой головой.
«Льюис, ты ведь знаешь, я никак тебя не называл».
Льюис ничего не ответил. Он стоял, скрестив руки. Он посмотрел на меня тем же пустым взглядом, что и в кабинете.
«Послушайте, я не имел в виду того, что я сказал, окей? Я сделал это лишь для урока и потому что хотел увидеть, как Стивен Гэри сходит с ума»
«Льюис», вымолвил Джексон. Всего лишь это «Льюис», будто они уже договорились сделать что-то и сейчас самое время совершить это. Льюис посмотрел на Джексона, а потом на меня, но остался на месте.
Не торопясь, холодным тоном Эзра сказал: «Льюис, порви этого белого ублюдка». Это сошло с его каменного лица подобно обвалу.
«Льюис, я был идиотом. Я просто пытался свести с ума Стивена. Ты же видел, каким чокнутым он становился», говорил я.
«Зачем тебе было бесить его?», спросил Льюис.
«Не знаю. Я просто выделывался. Ты слышал мистера Херстона, он сказал, что я делал лишь то, что должен был».
Льюис пялился на меня. Он не выглядел по-настоящему крутым, но пытался. Потом он сказал: «Томас Джефферсон делал то, что должен был и насиловал своих рабов».
«Что?», спросил я. «Что это значит?»
Льюис отступил и затем ударил меня по носу. Вспышка пронеслась у меня между глаз. Я упал, ударился головой о шкафчики и провалился в пространство между шкафчиками и скамейкой. Мои ноги все еще были на ней, но задница оказалась на цементном полу. Я держался за нос, из глаз лились слезы, но это была всего лишь физическая реакция.
Я прищуривался сквозь пальцы и видел, как смотрит на меня Льюис сверху вниз. Его постоянный пустой взгляд был теперь злым. Неуверен, но старается не быть неуверенным. Я отнял руку от лица и посмотрел; как много крови на моих пальцах. Я слышал, как остальные парни подбадривали Льюиса. Он все еще выглядел неуверенно, но я мог сказать, что он собирается сделать что-то. Я стащил ноги со скамейки и скользнул под нее. Там было очень грязно и влажно. С внутренней стороны скамьи была прилеплена старая, серая жвачка, а нижняя часть одного из шкафчиков гласила «Я люблю тебя, сучка!». Кто это написал? Довольно изобретательно.
«Пни этого ублюдка!» подначивали парни.
Льюис отступил и пнул меня. Он попал мне по макушке и ушиб палец ноги о череп, и все смеялись, потому что он сказал: «Вот дерьмо» и заплясал по кругу. Я лежал там, прикрывая лицо, пока все они смеялись над ногой Льюиса. Я ждала продолжения. Но оно не наступило. Смех улетучился и затем они ушли. Некоторое время я лежал на полу и смотрел на «Я люблю тебя, сучка!». Потом я поднялся. Я зашел в туалет, сел на один из унитазов и ждал, когда урок закончится. Просто сидел там. Когда прозвенел звонок, я встал и начал рассматривать себя  в зеркале. Правый глаз внутри стал фиолетовым, а кровь из носа залила губы, шею и когда-то белую физкультурную рубашку. Аккуратные брызги в вырезе. Тут пришли ребята. Некоторые смотрели на меня, но я не умывался и не переодевался. Я оставил вещи в шкафчике и пошел на следующий урок, Американскую историю с мистером Херстоном.
Я пришел раньше всех. Я сел за парту и ждал. Середина лица пульсировала. Одноклассники начали подтягиваться, но ни один не обратил на меня внимание. Мое место было сзади. Наконец, подошла и села Стейси. Она не посмотрела на меня, потому что никогда не смотрела на меня, но я пялился на нее пока она, в конце концов, не взглянула.
«Боже мой», сказала она. «Что у тебя с лицом?»
«Ничего»
«У тебя кровотечение, Джереми», громко проговорила она. «О, Иисус, кровотечение!» Остальные посмотрели.
«Я знаю», ответил я. Я больше ничего не сказал; я лишь уставился на нее. Таращился.
«Почему ты так смотришь на меня?» спросила она.
«Потому что», промолвил я.
«Потому что - что?» Она говорила тихо, будто боялась.
Тут вошел мистер Херстон. Он сказал: «Привет, класс, новое утро, та же старая история», как он обычно делал.
«Мистер Херстон», сказал хороший Джерри Хольц. «Мистер Хертсон, взгляните, у Джереми кровь».
«Мистер Херстон, он пялится на меня», добавила Стейси. Она была права; я пялился на нее. Мистер Херстон подошел к моей парте. Он положил руку под мой окровавленный подбородок и поднял мое лицо. Я смотрел в его пустые голубые глаза. Его брови были серебристыми, как и волосы.
«Что случилось?» спросил он.
«Ничего», отвечал я.
«Кто сделал это с тобой?»
«Никто»
«Да, никто не делал это, правильно. Хорошо, кто?»
«Никто»
«Прекрасно, если ты не хочешь говорить мне, я хочу, чтобы ты отправился в медкабинет и встретился с миссис Мур». Он окинул комнату. «Джерри, я хочу, чтобы ты отвел Джереми в медкабинет, к миссис Мур, хорошо?»
«Конечно, мистер Херстон», ответил Джерри. Он дошел до двери и ждал меня.
Мистер Херстон отпустил мое лицо. Я все еще не вставал. Я лишь повернулся и снова пристально посмотрел на Стейси.
«Что?» воскликнула она. Ее голос теперь звучал безумно. Все наблюдали.
Тогда я наклонился и прошептал: «Я сделал это из-за тебя».
«Ты сделал что из-за меня? О чем ты говоришь?»
Но я уже вставал и шел до Джерри к двери. Заходил Льюис со своим пустым взглядом.
«Томас Джефферсон делал так?» сказал я. И прошел мимо него. Я не оборачивался, но слышал, как люди спрашивали Стейси, что все это было.
В коридоре Джерри поинтересовался у меня, что случилось. Я рассказал ему, как дрался из-за девушки. Он спросил, какой. Я ответил, что он не поймет.
«Почему ты сказал, что сделал это из-за Стейси?» спросил он, когда мы пересекали двор, идя к зданию башни.
«Что? Я не делал»
«Думаю, делал»
«Нет»
«Что ж, это хорошо», ответил он. «Это было бы позорно»
«Почему?»
«Нет, я имею в виду, если бы сделал что-нибудь из-за нее». Солнце пригревало мне спину и, отражалось от окон кабинета яркими кругами в моих глазах.
«Я не делал этого из-за нее»
«Она всего лишь шлюха», продолжил он.
«Я, черт возьми, знаю», сказал я. Но я не знал. Я ничего не знал.
Мы почти дошли до медкабинета. Кабинет находился в старом кирпичном здании с башней с испанским куполом в центре. Мы называли его высотным зданием.
Когда мы подошли ближе, каждое окно в здании засверкало желтым и белым.
Приближаясь к кабинету, Джерри взбежал по лестнице. Он стоял вверху и держал для меня дверь. Отражение в окнах над Джерри было ярким как настоящее солнце. Когда я поднимался, у меня лицо пульсировало под кожей, я чувствовал кровь, вязкую и липкую, на своих ключицах и смотрел прямо в пылающую точку света.