Между Сциллой и Харибдой. Часть вторая

               Часть вторая   
                …И ВСЯ-ТО НАША ЖИЗНЬ ЕСТЬ БОРЬБА
                Глава первая
Она была шлюхой по жизни. Такой уж ее создал бог или природа, не все ли равно. Просто она была шлюхой, знала это и ничего не могла поделать, хоть и пыталась время от времени что-то  изменить. Ну, то есть как? Даже, когда у нее был постоянный мужчина, супруг ли, с которым она прожила шесть лет,  а потом и другие постоянные, все равно, стоило ей  увидеть незнакомого мужика, не всякого, кончено,  она сама не понимала, по какому принципу делался отбор.  Это мог быть и молодой здоровяк, и плюгавый мужичок не первой свежести, как вдруг,  внизу живота у нее  начинало сладко ныть, а в трусиках становилось мокро-мокро  и все набухало. А уж после выпитого вина сдержать ее было просто невозможно.
И так, супруг, от которого она понесла в шестнадцать,  а в семнадцать уже родила чудесного малыша.
                Первые три года у нее не было никого кроме  выше означенного супруга, хотя вкус к постели она почувствовала  сразу, испытав оргазм задолго до брачной ночи, однако замуж вышла девственницей.

  Это случилось много раньше, под  душем, когда она случайно направила тугую струю между ног. Ее будто током ударило. Она испугалась и руку отдернула, но сразу же вернула обратно и уже не убирала, пока это не произошло.

- Как интересно-о-о. – Засмеялась она тихонько.
 Случился восторг, которого она до сего дня не испытывала. Чувство было настолько необычным и мощным, что она тут же попыталась повторить все это. Той стремительности, что в первый раз, не было, но все было еще сильнее и дольше, настолько желанно и нестерпимо великолепно, что она, забыв обо всем, громко заскулила, не в силах переносить это чувство.
    - Зойка, ты чего это там?- Обеспокоилась мать на кухне.
  - Все в порядке. Просто ошпарилась.-  Откликнулась, ошалевшая от испытанного, только что, Зойка, на самом деле будто ошпаренная. Потом она научилась делать это и без душа, стиснув ногами руку, и лаская кончиками пальцев у самого начала подернувшейся светлым пушком щелки.

  Так что замуж она вышла девственницей  за парня  из соседнего двора, старше ее на год, с которым они росли вместе.   В свои семнадцать он был неловок и неопытен, такое, хоть и редко,  но еще встречается. Всю инициативу первой брачной ночи Зойка взяла на себя, не испытывая ни малейшего  стеснения.

    Та  боль, что она почувствовала на секунду, но только на секунду, затмила все остальное и заставила ее закричать, ну что теперь, неловок был супруг, неловок и неопытен. Но, тут же ушла эта боль, и радость от того, что в ней появилось что-то большое и твердое, и так необходимое ей, с каждым мгновением становилась все больше и больше, и ураганом снесла ее сознание, заставив стонать кричать и извиваться, ничего не видя и не слыша. Она очнулась от того, что супруг брызгал на ее лицо водой и испуганно шлепал по щекам:

        - Зой, ты что? Ну, чего, ты? Зой, очнись же! - Так что, все, испытанное Зойкой прежде, ни в какое  сравнение не шло с тем, что она испытала теперь. Она постоянно хотела этого и, при первой же возможности делала это. Ночью ли в спальне, вечером в огороде или сарае, у ее семьи был свой дом в поселке на Соколовой, днем ли при малейшей возможности. Благо супруг был всегда под рукой и наготове. Зойка шутила:
        - Как интересно-о-о..  Я живу только, когда он во мне. Как бы так сделать, чтобы он всегда был во мне? Отрезать его у тебя, что ли? - Шутила Зойка.
Беременность и рождение Русланчика на время отодвинули это чувство. Матерью она стала хорошей, заботливой. Первые месяцы не отходила от ребенка ни днем, ни  ночью. Не высыпалась, валилась с ног. Молока почти не было. Русланчик рос на детском питанье. А тут врачи углядели, что с сердцем у ребенка не все в порядке. В общем, первые три года были ой, как тяжелы. Но к трем годам у сынишки все наладилось, то ли медицина помогла, то ли перерос болезнь. Супруг же опорой был ненадежной. Сам почти ребенок, он был не готов к отцовству и все чаще исчезал  из дому, уходя к родителям. Те до сих пор тетешкались с ним, как с маленьким. Ему и в радость. Вроде, как там все отдельно, а тут отдельно. Зойка похудела, подурнела -  не до секса. А супруг каждую ночь упорно  лез на нее  отупевшую от усталости и забот, обижаясь:

        - Ну, что ты лежишь колода колодой?- Что не мешало доводить ему начатое до конца. Ей на самом деле было не до оргазма. Нет, она его получала каждый раз, но как-то пресно и без радости.
        - Господи, не уж-то все так и будет до самой смерти?- Грызла она подушку, пока супруг похрапывал рядом, честно исполнив весь свой супружеский долг. А заключался он у него, помимо постели, еще и в заботе о приготовлении пищи, время от времени,  и по настроению. Единственное, что он делал с удовольствием, это кашеварил на кухне. Вкусно, мерзавец, готовил любое блюдо, куда Зойке было до него. Хоть рыбу, хоть мясо, всякие овощи, каждый раз выдумывая все новое и новое. Никто не учил его. Видно уродился с таким талантом. Но работать, ни поваром, ни кем другим не шел. Жили на  то, что даст его родня или ее. Благо было с чего давать.

         Однако время шло, денег не хватало все больше и больше. Начались  ссоры,  а затем и драки, с швыряньем цветочных горшков и битьем посуды о голову супруга. Последний синяк под Зойкиным глазом решил все. Она собрала  вещи любимого и выставила за порог, опять взяв инициативу на себя. Любимый, казалось, только этого и ждал, перебравшись через два дома к своей родове.
Вскорости Зойка с матерью и Русланчиком переехали на  новую квартиру в Юбилейный. Их дом пошел под снос. Мать у Зойки была  одинокой и все еще молодой, потому хороводилась с удовольствием и, бывало, неделями пропадала из дому. Был у нее где-то дроля любезный. У него и пропадала.

         Зойке приходилось совсем туго. Жить стало не на что. Но тут во дворе их микрорайона открылись ясли. Русланчика туда пристроили, а Зойка пошла искать работу. Да где уж там. Курсы бухгалтеров, окончила их Зойка после школы, не котировались. Бухгалтеров было пруд пруди, да и опыта работы не было. Благо, тетка устроила ее в контору, кабинеты убирать. Работы немного, успевала за два – три часа вечером, перед тем, как Русланчика из ясель забрать. Деньги платили небольшие. На еду хватало, но и только. Поизносилась Зойка, донашивая.  Да, видно, родилась она в ясный день или ночью под счастливой звездой. Ладненькая была от природы, красиво сбитая, несмотря на свою худобу, очень уж уставала, аппетитно выглядевшая, потому как где положено было оттопыриваться – оттопыривалось, где подложено было круглиться – круглилось и завлекало.

    Тут-то ее и приметил шеф, и запал на нее, не молодой уже и женатый. Ухаживать ему было некогда,  да и не с руки, контора требовала внимания, потому без предисловий и пригласил он ее в свою баню, большой он был любитель   баньки,  там и парился заодно, откровенно и конкретно разъяснив, чем ей это грозит и какие горизонты  раскрывает.

    Зойка, вначале  хотела обидеться и даже оскорбиться, но. неожиданно для себя, кивнула утвердительно, сказала просто «ДА» и ни слова больше, потому как внезапно, внизу живота ее, что-то зашкворчало, а в трусиках… , ну, да Вы знаете, что произошло в трусиках.

        А в бане … а, что в бане?  Хотя ничего подобного она до сего дня не видела, разве только в сериалах. Все это мелочь по сравнению с тем, что к ней вернулись те ощущения, что она испытала на заре своей сексуальной юности. Ловок был шеф и опытен  в этих играх. Умел сделать так, чтобы Зойка получила все по–полной. Если с супругом она проделывала это только лежа на спине, то шеф показал ей все разнообразие и поз, и приемов. Кстати. Ощущение от одной из них,  было настолько отличным от всех остальных, что без нее она уже не хотела и не могла обходиться, получая за один его раз три – четыре своих оргазма. Одно огорчало Зойку. Шеф, в силу своего возраста и изношенности, был одноразового пользования, как шприц одноразовый или презерватив. И хотя все было просто великолепно, хотелось продолжения еще и еще. Но, увы и ах… Инструментарий был непригоден для дальнейшей эксплуатации. Она скрывала от шефа свою неудовлетворенность, врожденной хитростью  понимая, что именно так и нужно:

  - Хорошо мне с Вами, - Федор Петрович,-  шептала она, прикрыв глаза, поигрывая его бубенцами и поглаживая вялую тряпочку, улегшись головой на его пухлый живот. Он же устало, но самодовольно ухмылялся:
  - Да, есть еще порох в пороховницах. Жаль, я не встретил тебя  такую  лет двадцать назад. – Но, что было бы двадцать лет назад, не договаривал, лишь загадочно улыбался.
    Однажды, лежа вот так вот у него на животе, она, неожиданно для себя коснулась губами, а потом и втянула  его ослабевший инструментарий. Почувствовала, как он вырастает у нее во рту, вновь обрела знакомое волнение и зуд внизу живота, и неожиданно поняла, что может и так  все довести до конца и получить  желаемое.
- Как интересно-о-о. – Подумала она про себя. Однако, шеф прекратил ее эксперимент:
    - Оставь что-нибудь и для жены.-  Полушутя произнес он и легонько оттолкнул ее голову. Она не обиделась, но смекнула и, в следующий раз начала с этого, восполнив недостающие ощущения еще до соития.

  Она видела, шеф  был горд собою, и всячески утверждала его в необычности его мужской силы,  по-женски понимая, что только так и нужно.
    И это дало результат. Шеф, вообще-то ходок еще тот, все больше и больше привязывался к ней. Она это видела и тихонько радовалась. Однако у нее хватило ума ничего у него не просить. Кстати, на протяжении всех семи лет их связи, она ни разу ни о чем его не попросила, предоставляя самому решать, когда, на что и сколько. А шеф ее, надо прямо сказать, человеком был весьма прижимистым и не очень-то разбрасывался щедротами от  «широты души своей». Но, тем не менее, она плавно  и естественно получила должность сначала менеджера по продажам, а потом и зав. отделом продаж.

        Торговала фирма компьютерами, и Зойке интересно было узнать и научиться всем тонкостям возможностей товара, которым торговала. Ну, всем не всем, а на уровне грамотного пользователя овладела наукой и могла без труда оформить документацию и проверить базу данных бухгалтерии или проконтролировать процесс и составить грамотный отчет.

        В общем, потихоньку становилась профессионалом и в работе, и в  сексе.
 Дома тоже произошли перемены. Вначале, естественно, появился компьютер с принтером и сканером, вроде как для работы, которую она брала на дом, затем  - ремонт, за счет фирмы; обновилась кухня и мебель в гостиной, гардероб стал  пополняться из бутиков или во время командировок в столицу, а позже, во время поездок по разным Турциям и Италиям.
  - Слава богу, я состоялась.-  Говорила она время от времени своей подружке, та была в курсе всех ее перепетий. Ей, почему-то, нравилась эта фраза: «Я состоялась», которую она где-то вычитала или услыхала. В общем, жизнь, как ей тогда казалось, удалась. И жизнь, может быть, действительно удалась бы, если бы не одно маленькое «но».
Зойка была шлюхой по жизни, такой уж ее создал бог или природа…  не все ли равно. И с этим она ничего не могла поделать.

    Первым стал  водитель шефа, который отвозил ее с междусобойчика в конторе по поводу удачного контракта. Шеф, обычно, в посиделках участия не принимал или уходил к себе раньше, оставляя коллектив догуливать:
  - Чтоб  не смущать народ.- 
    Вот и тогда, ушел к себе в кабинет, минут через пятнадцать поднялась к нему Зойка.
    - Хочу, хочу, хочу.- Шептала она, взгромоздившись к нему на колени и пытаясь расстегнуть зипер на его джинсах.
  - Зойка, сумасшедшая. Войти ведь могут.- Смущенно пытался остановить  ее шеф, не потому что боялся неожиданного вторжения из вне, а потому как норму на сегодня он уже выполнил, честно исполнив свой супружеский долг, так что никакой физической возможности удовлетворить Зойкино, так не кстати, проявившееся желание, у него не было.
  - И пусть!  Все равно, хочу, хочу, хочу. – Распалялась Зойка все больше и больше. Но шефу удалось остановить  напор, вызвать водителя и отправить ее домой в своей машине.

          Однако, если не сделаешь это ты, найдутся другие.  Что с удовольствием и проделал его водитель не один раз прямо в машине, остановившись на обочине, и поставив Зойку на четвереньки в ее любимую позу, на заднем сидении «мерса». Его не нужно было долго уговаривать. Инициатива, естественно, исходила от нее. А на последок…
    - Ой! Не туда! Не туда, ты что!- Закричала было Зойка, но тут же исправилась. – Нет. Туда туда! Оставь там! Не выходи.- И еще одна страница в книге познания ею была перевернута:

    - Как интересно-о-о,- шептала она про себя, сидя бочком на воспаленной  заднице и подъезжая к дому. И, что характерно, наутро никакого сожаления или угрызения совести, Зойка не испытала.

             И все бы прошло гладко, если бы на третий день она не почувствовала неладное. А когда врач подтвердил ее самые мрачные опасения, Зойка не на шутку перетрусила.  Да что там перетрусила, впала в панику, потому как за день до врача, шефу от нее досталось столько ласки, видно в глубине души Зойка все же чувствовала свою вину, что он  удивленный и обессиленный, вяло пощипывая ее ляжки обронил:
    - Что это с тобой сегодня? Будто месяц мужика не видела.- На что она молча и загадочно улыбнулась:
    - Хорошо мне с вами, Федор Петрович. Резво бросила она и отправилась в парилку. Там-то, в парилке, она и почувствовала первый раз неладное.

    Это была катастрофа. Все  то, что только-только  стало налаживаться в ее жизни, могло рухнуть в одночасье. И допустить этого Зойка ну никак не могла.
    Только она знает, что ей стоило убедить шефа в своей невиновности и роковому стечению обстоятельств. Сколько изобретательности, она и не подозревала, что в ней есть это, нервов, крови, она потратила.  Но результат превзошел ожидания. Шеф поверил. Видно, сам очень хотел в это верить. И после месяца отчуждения и обоюдного, правда в разные часы, посещения его знакомого венеролога, страсть  их вспыхнула с новой  и неожиданной силой.

  Водитель, естественно канул в лету. Казалось бы, чего уж лучше. Такого благополучия и в материальном, и в карьерном росте у Зойки не было никогда. И все было бы отлично, ели бы не одно, но очень существенное «но»:

    Она было шлюхой  по жизни. Такой уж ее создал бог или природа, не все ли равно.

  В конторе у них работал молоденький, крепко сбитый пердачок. Зойка знала, у него давний роман с бухгалтершей, много старшей его по возрасту, имевшую взрослую дочь. Бухгалтерша не верила свалившемуся на нее и, по-видимому, последнему уже счастью. Расцвела и помолодела лет на двадцать. Делилась планами и советовалась с Зойкой, поверяя ей все самое сокровенное.
        И Зойка советовала. И, чем больше она советовала, тем яснее становилось, что еще немного, и она не  сможет удержать себя от рокового поступка, к которому, чувствовала  она, приближалась все ближе и ближе.  Понимала это головой, но ничего не могла с собой поделать. Даже, когда она просто проходила мимо пердачка, его присутствие кидало ее в жар и холод, а в трусиках нестерпимо шкворчало и противно зудело, требуя от Зойки немедленного действия. И она бежала в туалет, запиралась в кабинке и сбрасывала напряжение, проклиная все на свете, и себя, и молодого пердачка.

    Ночью она просыпалась от собственного стона, вся в поту, ошалевшая от навалившегося на нее сна, в котором молодой пердачок грубо, но так прекрасно, овладевал ею в совсем уж неподходящих для этого местах, вплоть  до стола шефа, за которым  в этот момент восседал сам, с интересом наблюдая за происходящим.  Ну, разве можно было в таких условиях получить нормальный оргазм?
    - Да, что ж это такое, Господи. - Стонала она,  зубами вцепившись в край одеяла. Неудовлетворенная и злая. Но это ночью. А днем, на работе, она, как могла, сдерживала себя, стараясь ничем не выдать своего состояния. Уж очень были живы воспоминания недавней истории с водителем. Но, рано или поздно это должно было произойти. И произошло.

    Каждую субботу, летом, шеф нанимал автобус и вывозил коллектив на Волгу, на базу отдыха. Волейбол. Купанье. Шашлыки – вобщем, весь тот нехитрый  набор непременной атрибутики немудреного пикничка-междусобойчика на природе. Сам шеф редко принимал участие в этом мероприятии, но Зойка не пропускала ни одной такой поездки, нередко прихватив с собой и Русланчика – ребенку необходим свежий воздух и смена обстановки. Русланчик с радостью выезжал на Волгу. С детьми других сотрудников, прихватив удочки, уходили они подальше от шума и пытались рыбачить. И очень часто у них это получалось. Баклешки с сорожонками в изобилии водились неподалеку в небольшом заливчике, и клевали активно.

    Зойка же располагалась на махровом полотенце на пляжике, чуть в сторонке от остальных, за камышом, и загорала, сбросив лифчик. То, что называлось нынче трусиками, ничуть не мешало солнцу  равномерным слоем покрывать ее ягодицы и бедра красивым Волжским загаром. Недаром говорят:
        - Раньше, чтобы у женщины увидеть трусики, нужно было поднять юбку, а сейчас раздвинуть попку.-
    - Сгорите, Зоя Тимофеевна, Услыхала она совсем рядом знакомый баритончик Пердачка.- Дайте-ка я вас кремом намажу.-

    И намазал. Да так ловко, что она очнулась только тогда, когда его руки ласково, но настойчиво, огладив всю ее с ног до головы, попытались спасти от солнечного ожога места, куда солнцу проникнуть, не было, ну ни  какой возможности.
       - Валер, Валер,- опомнилась она,- с  ума сошел. Не смей, слышишь.- А ноги сами собой ослабли, открывая дорогу его руке. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы, не Русланчик:
       - Мама, мама,- кричал он издалека,- смотри что я поймал,  держа обеими руками крупного окуня. Зойка уселась, ловко натянув лифчик, а Пердачок Валера, наоборот, улегся рядом на живот, чтобы прикрыть внушительных размеров правило, норовившее выскользнуть из его плавок. Русланчик тут же убежал, отпускать улов в речку.

  - Уйди, Валерка. Слышишь, уйди сейчас же. И подходить больше не смей. От Зойки не укрылось богатое хозяйство Пердачка Валеры.
    - Я пошел, Зоя Тимофеевна.- Пердачок Валера уселся рядом.- Я пошел вон туда.- И он рукой показал на край пляжа, за домики, где берег  густо порос кустарником и камышом.- Я пошел по этой стороне, а вы приходите по противоположной, если надумаете.  Жду ровно полчаса.
  - Свинья ты, Валерка. Ну, настоящий свин. Я вот твоей Ленке все расскажу. Пусть знает, кого пригрела.- Пердачок Валера задорно рассмеялся, вскочил на ноги, рукой придерживая правило:
 - Так я пошел этой стороной, а вы по другой идите, что б разговоров не было, туда, за домики.- И побежал, подпрыгивая стргунком,  по пути успев  несколько раз ударить по мячу, пробегая через толпу, играющих в футбол.

    - Счас, разбежалась.- Сердито говорила себе Зойка, а руки уже складывали полотенце, а ноги нашаривали  щлепанцы. Она уселась, подтянув колени к лицу, уткнулась в скомканное полотенце:
  - Господи, что я делаю. Никогда. Нет, я ему сейчас все скажу.- Повторяла она на ходу, огибая последний  домик и приближаясь к кустам.

    Вот это была случка. Страсть, угар и прочие эпитеты были просто жалким отражением того что происходило на самом деле. Инструментарий шефа не шел ни в какое сравнение с правилом  Пердачка Валеры, который  врезался в нее, как ясный сокол в стаю диких уток, как Т-34 в поверженную дивизию Гудериана, как Чингачгук на розовом коне, поселив в ней панику, восторг и ужас от всех тех ощущений, которые свалились на нее одновременно. Белый свет перевернулся. Не было ни времени, ни пространства. Не было ни земли, ни космоса. Не было сына, работы, жизни – только сплошной оргазм от первой секунды, до последней. Сколько это длилось по времени, трудно сказать, наверное, не так уж и долго. Да разве во времени дело. И, когда она услышала всхлипы и  поскуливание Пердачка Валеры, сил у нее осталось только на то, чтобы выскользнуть из под него, не дав осеменить себя, принять все в рот и рухнуть тут же в изнеможении и счастье.

- Как интересно-о-о. - Шептала она воспаленными губами, едва слышно.
    Вот так-то вот. И как же теперь было жить дальше, дорогая редакция? Но, жить было как-то нужно. И они стали жить вместе. Ни шеф, ни бухгалтерша еще долго не подозревали, что давно уже ходят, щеголяя красивыми ветвистыми рогами.
    Так пролетел год. Год, полный радости, восторга, но и полный проблем, связанных с конторой. Бизнес  у шефа начал сыпаться, не выдерживая конкуренции. Шеф, похоже, растерялся, не понимая, как выбраться из создавшейся ситуации, а потом и вовсе плюнул на контору, отдав все на откуп своему заму, выбирайся, мол, сам. Благо, этот бизнес был у него не последний, и другие структуры приносили кое-какой доход.
  Зойка поняла – надо что-то решать – и стала действовать. Пердачок Валера уволился первым. За это время Зойка сумела обрасти кое-какими связями и пристроила его в приличное охранное агенство, что, как оказалось впоследствии, было ее непростительной ошибкой. Но об этом позже.

        Сама же стала пробивать почву в поисках места и для себя. И, конечно же, она нашла это место. Место коммерческого директора с приличным окладом и обещанием премиальных в одном из вновь открывавшихся гипер маркетов, специализирующихся на торговле мебелью, в надежде, в будущем пристроить туда и Пердачка Валеру. Чтобы постоянно был на глазах, а главное, под рукой. И все-таки, главное на глазах. потому что за год совместой жизни, а Пердачок Валера переехал к ней в квартиру, Зойка поняла. Что удержать его рядом и надолго, Пердачок Валера был моложе ее на десять лет, будет нелегко, если это вообще возможно. Но об этом думать не хотелось.

    А потом начался кошмар. Зойка никогда не думала, что такое может с ней произойти. Она ревновала. Ревновала постоянно. И, надо сказать, абсолютно безо всяких на то оснований, хотя той семейной жизни, на которую она рассчитывала, не получилось. Не было и стабильности в отношениях. Пердачок Валера уходил на службу на сутки или уезжал в командировки, сопровождая грузы, и все это время Зойка сходила с ума. Не понимая, что с ней происходит. Нет, она понимала, что боится его потерять, зная наперед, что рано или поздно это случится. Хотя, ни что не предвещало ничего подобного. Пердачок Валера,  приходя со службы, бывал неизменно нежен. Зойка ждала его причепурившись, с  нетерпением готовя себя и его тоже к «ночи восторга», как она привыкла называть про себя их совместные ночные бдения. И Пердачок Валера, не подводил, трудился на совесть. Однако, что-то не давало Зойке жить спокойно. Будто какое-то предчувствие поселилось в ее душе, и выковырнуть его оттуда не было никакой возможности. Не складывались отношения и с Русланчиком:

    - Это пройдет. -  Внушала себе Зойка,- Нужно только время. И, наверное, так бы оно и случилось, обернись все чуть-чуть по-иному, подружились бы мужики,  но что произошло, то произошло.
    Однажды вечером, Зойка, позвонив ему на службу, услыхала, что нынче Пердачок Валера на службе не был, не был он на службе и вчера, так как взял два отгула. Но и дома, любимый тоже не появлялся вторые сутки. Зойка без сил опустилась на диван:

    -Ну, вот и пришло. – Подумала она, до конца не понимая, что такое это – пришло.
– Ну. Вот и пришло. – Повторила она и затравленно посмотрела по сторонам, будто надеялась увидеть что-то, что дало бы ей ответ на то,  что такое  это - пришло.
– А что, собственно, случилось? – Задала она себе вопрос. – Ну, не ночевал дома. Ну, загулял, в конце концов.  – А почему обязательно загулял? Может и вовсе даже наоборот. Что – наоборот, куда -  наоборот. Зойка не понимала. – Да кого ты обманываешь?-  Надо сказать, что интуитивно она давно чувствовала, - что-то должно случиться. Вот и случилось. Она знала – случилось. Наверное, надо было вскочить, собраться и что-то срочно делать. Бежать, искать, вернуть.  – Кого вернуть? Куда вернуть? И вообще, - мысли в ее голове путались и вертелись,-  почему кого-то надо возвращать и искать, ведь никто не терялся. – Зойка пыталась успокоиться, но это выходило неважно. Мысли  путались, в голове был полный сумбур, а на душе поселилась тоска…

    Похоже , телефон звонил давно и настойчиво.
        - Надо снять трубку. – Подумала она, не шелохнувшись. Телефон звонил, не переставая. – Але,- чуть слышно пробормотала Зойка. – Але, говорите. -  Телефон звонил. Она сообразила, протянула руку, сняла трубку, поднесла ее к уху, долго слушала, молча, потом уронила  руку с трубкой между широко расставленных коленей, подняла голову к потолку, и тихонько завыла…