Эстет. Глава 1

Представленные в рассказе события привязаны к далеким 1970-м годам

                **************************
                1
– Я ничего не понимаю, Вадим, скажи, пожалуйста, что случилось?.. У тебя все в порядке?.. А откуда это упадническое настроение?.. Нет никакого упадничества – в таком случае, что скажешь о нашей запланированной поездке?.. Отменяется?.. Почему?.. – вопрошала Марина Сергеевна, но в телефоне послышались короткие гудки. Тогда в сердцах швырнув трубку, она возмущенно воскликнула:
– Да что он себе позволяет этот зарвавшийся юнец! На каком основании обращается со мной, как с девчонкой!

Возмущение Марины Сергеевны было вполне понятно – она  никоим образом не походила на девчонку, так как являла собой элегантную даму бальзаковского возраста. Не в силах успокоить уязвленное самолюбие, она кружила по комнате, потирая виски, которые колола обидная догадка «как с девчонкой... как с девчонкой...». По охватившему ее смятению, казалось, что короткий телефонный разговор сломал жизнь, перечеркнул все планы и надежды.   
 
Наконец, Марина Сергеевна села и закрыла глаза. Гнев утихал, отчаяние, наоборот, ширилось. В висках перестало колоть, но теперь губы беззвучно повторяли «как с девчонкой... как с девчонкой...». Откинувшись на спинку кресла, она с тоской призналась себе, что совсем недавно была на верху  блаженства, когда Вадим нежно шептал в ушко «милая моя девчонка»; что жаждала и сейчас еще жаждет ласки – даже прикосновения! – его сильных рук с тонкими и длинными, как у пианиста, пальцами.
   
Господи, угораздило же влюбиться! – глубоко вздохнула Марина Сергеевна и задумалась. Любовь, конечно – прекрасное чувство, но нельзя было отдаваться ему столь безрассудно. Вот до чего порой доводит легкий флирт! Как поздно она заметила, что переступила ту грань, за которой невинная игра превращается в безудержную страсть. Конечно, она сопротивлялась: поначалу  не хотела осознавать, что влюбилась, а осознав, ледяной холодностью пыталась погубить ростки зародившегося чувства, затем старалась удержать его в платонических рамках – все тщетно.

Да и как можно было устоять перед Вадимом – красивым, умным, ироничным. Он смотрел на нее самоуверенным чуть раздевающим взглядом; он одаривал изящными комплиментами, которые звучали так естественно, что больше походили на сердечные откровения; он облачал недвусмысленные намеки в столь галантную форму, что нельзя было обижаться. Непостижимо, откуда молодой человек знал все эрогенные зоны женской души! Легкое и одновременно настойчивое ухаживание Вадима не шло ни в какое сравнение с набившим оскомину волокитством убеленных сединами самодовольных ловеласов. Она уже не могла жить без его внимания, голоса, улыбки, потому что без них переставала в полной мере ощущать себя женщиной. Ей уже было мало платонического обожания, и она с замиранием сердца ждала очередного этапа развития отношений…

Разумеется, Марину Сергеевну периодически мучили угрызения совести – добропорядочная жена и мать, а голова вскружилась, словно у старшеклассницы! Но может это последняя любовь! – оправдывалась она перед собой и еще глубже окуналась в пучину страсти. 
   
                2
Молодого голубоглазого брюнета Вадима лишь родители по привычке звала Вадик – уменьшительно-ласкательное имя совсем не вязалось с его наружностью и манерой поведения. Сдержанный, немногословный, с иронично-снисходительной улыбкой, притаившейся в уголках губ, он внушал уважение не только сверстникам, но и более взрослым людям. Внушал, не прикладывая особых усилий – уважение проистекало от некоего налета таинственности. На работе никто толком не знал, чем он живет-дышит, чем интересуется – даже за какую футбольную команду болеет. Не то чтобы он был скрытным, но держащимся на расстоянии – точно. Разговоры на общие темы поддерживал, проявлял осведомленность по многим вопросам, хотя личного мнения не высказывал. От праздничных и корпоративных мероприятий уклонялся  – дескать, есть дела куда значимее и интереснее. Да, его уважали, однако не жаловали – случалось, демонстрировал превосходство, давая понять, что эстрадной музыке предпочитает джаз, детективам и фантастике – классику, кинокомедиям – авторское кино... Одним словом – белая ворона, лишенная комплекса белизны.

Работал Вадим старшим инженером в проектном институте. Звезд с неба не хватал, тем не менее, у начальства числился на хорошем счету – задания выполнял в срок и без нареканий. К карьерному росту не стремился, повышения зарплаты не просил – эти  факторы усиливали налет таинственности. И действительно, так как он умалчивал, что имеет приличную родительскую дотацию, возникал естественный вопрос – откуда у парня деньги курить дорогие сигареты и одеваться с иголочки, щеголяя в оригинальных «Wrangler» или «Montana», когда остальные были рады индийским джинсам. 

Несмотря на кажущуюся легкость жития, счастливым Вадим себя не ощущал. Имея склонность к рисованию, он намеривался поступить в художественный институт, но отец – управляющий крупным строительным трестом – настоял на техническом вузе. Учеба не увлекала, как в последующем не увлекала работа, и он чувствовал, что жизнь уже соскользнула с намеченной колеи. Была у него, впрочем, одна отдушина – коллекционирование. Поняв, что без хорошей школы выше любительства не подняться, Вадим бросил рисовать, зато серьезно увлекся коллекционированием марок на тему живописи. Параллельно собирал репродукции картин. Просматривая вечерами коллекции, находил душевное успокоение и не очень задумывался о будущем.

Однако утрата юношеской мечты была ерундой по сравнению с другой проблемой, незаметно превратившейся в напасть – Вадиму не везло в любви. Нет, жаловаться на отсутствие внимания со стороны прекрасного пола было грешно – девушки постоянно увивались вокруг, но ни одна не находила дороги к его сердцу. Максимум на что он был способен – увлечься. Заприметив очередную симпатичную барышню, Вадим непринужденно обвораживал ее и одновременно начинал испытывать разочарование. Ему хотелось шарма, изысканности и утонченности, а всплывало примитивное кокетство, вычурная броскость и перебор косметики. Как сексуальные объекты девчонки, конечно, были неплохи, однако влюбиться в них не представлялось возможным. Влюбиться по-настоящему – чтобы кружилась голова и все помыслы устремлялись к ней, единственной. Оставалось надеяться и мечтать, что все-таки появится  одна из тех девушек с загадочным и одухотворенным взглядом, которыми он любовался свободными вечерами, листая подборку женских портретов импрессионистов. 
 
Как бы там ни было, послужной список Вадима неуклонно пополнялся, и если сравнивать нашего героя с Дон Жуаном, который за всю жизнь соблазнил двадцать семь женщин, то при набранных темпах он имел все шансы далеко обойти знаменитого сердцееда. И подобно Дон Жуану высшим удовольствием для него являлась не физическая близость, а подчинение женщин своей воле. Как ни странно, они подчинялись, смиряясь с его снобизмом, привередливостью, капризами. Примечательный факт: его подружки ни разу не опаздывали на свидание, интуитивно чувствуя – не будет ждать, уйдет.
 
Один раз Вадим все-таки влюбился. Это произошло в шестом классе, и объектом его страсти стала учительница ботаники – молодая, красивая, строгая. Стоило ей на полтона повысить голос – класс затихал. Вадим влюбился самозабвенно, как способен только мальчишка, а заодно полюбил ботанику и скоро начал прекрасно разбираться в пестиках и тычинках, корешках и лепестках. Его душа переполнялась счастьем, когда Симпатика (так он нежно прозвал ботаничку) хвалила за правильный ответ или отлично выполненную контрольную работу. Но этого было мало – чтобы дополнительно привлечь ее внимание он совершал во время урока несуразные выходки. Симпатика, очевидно, понимала, что его поведение обусловлено отнюдь не хулиганскими побуждениями, и без привычной строгости журила «Вадим, разве так можно, ты удивляешь меня!». И он дрожал от восторга – по имени  из всего класса она обращалась только к нему. Через год Симпатика неожиданно перевелась в другую школу. Узнав об этом, Вадим был убит горем и расплакался перед сном – расплакался последний раз в жизни. 

                3
Ручеек спешащих на работу сотрудников института свернул на извилистую тропинку (так можно было сэкономить несколько минут), а Вадим продолжал идти по пустынной аллее сквера – он любил в утренние часы подышать свежим морозным воздухом. Впереди маячила женская фигура. Вадим прибавил шаг. Короткая меховая шубка, узкая чуть выше колен юбка, грациозная походка. «Неужели из наших, институтских? – что-то не припомню такую», подумал он, следуя за женщиной. 

В вестибюле незнакомка сняла шапочку стряхнуть снег – каскад золотых волос устремился на плечи. Вадим обомлел – Симпатика! «Не может быть, никак не может! Ведь двенадцать лет минуло. Симпатике, наверно, уже  сорок с гаком,  а этой чуть за тридцать. Но как похожи – словно родные сестры!». Вадим машинально пошел за незнакомкой по коридору. На втором этаже она скрылась за дверью с табличкой «Патентный отдел».

– Что за публика в патентном отделе сидит? – спросил Вадим коллегу, имевшего несколько авторских свидетельств.
– Начальник да две методистки.

– И всего-то?
– Им больше не надо – работа специфическая. Между прочим, вторая методистка у них совсем недавно – приятная дамочка. 
 
– А чем великим занимаются?
– Ну, как тебе сказать, обеспечивают патентную чистоту институтских разработок, занимаются лицензионными вопросами, курируют изобретательскую и рационализаторскую деятельность... – разъяснил коллега и в свою очередь поинтересовался: – А ты, смотрю, изобретательством надумал заняться?   
–  Почему бы и нет, – пожал плечами Вадим, прекращая разговор. 

                4
Вечером, вместо обычного разглядывания марок и репродукций, Вадим пытался что-то изобрести – не получалось. Ладно, решил он, придется действовать по обстоятельствам, и на следующий день после обеденного перерыва с несвойственным  волнением заглянул в патентный отдел. Ему повезло – кроме нее, в отделе никого не было.

– Здравствуйте, – произнес Вадим, усиливая свое приветствие учтивым кивком головы.
– Добрый день, – ответила она и, указывая на стул, осведомилась: – Вы по какому вопросу?

– Появилась техническая идея – хотелось бы оформить надлежащим образом.
– Идея в области конструкций или технологий?
– Наверно, конструкций.
– Каких именно?
– Строительных.
– Вы уже подготовили принципиальную схему?
– Нет, крутится в голове, но воплотить на бумаге пока не удается.
– А формулу изобретения составили?
– Простите, что?.. 
– Краткую словесную характеристику, выражающую техническую сущность изобретения.
– Только в общем виде, как говорится, крупными мазками…
– Это, наверно, ваше первое изобретение?
–  В общем – да.
– Что ж, в таком случае возьмите форму заявки на предполагаемое изобретение. Попробуйте заполнить, а потом…

Во время этого диалога  Вадим то пристально смотрел в глаза собеседнице, не оставляя сомнений, что интересуется исключительно изобретением, то переводил взгляд на высокий красивый бюст и замирал, отключаясь от разговора.

– Вы меня слышите? – спросила вдруг она, когда начинающий изобретатель в очередной раз впал в прострацию.   
– Да-да, конечно, слышу! – встрепенулся Вадим. – Заполню форму заявки, а что потом?..

– ...потом полагается классифицировать ваше изобретение, далее в патентной библиотеке убедиться в отсутствие аналогов…
– На сегодня хватит! – умоляюще поднял руки Вадим. – Мне надо все это переварить. Давайте я на днях к вам еще загляну.

– Вообще-то куратора назначает начальник отдела, который сегодня отсутствует. Быть может, он прикрепит вас к другому специалисту или возьмет себе – если изобретение актуально и соответствует тематике института.
– Как жаль! Хотелось бы иметь дело с вами – вы так доходчиво объясняете, – грустно вздохнул Вадим. – Возьмите, пожалуйста, меня под свою опеку.

– Хорошо, постараюсь! – согласилась она.
– Ну и прекрасно! – воскликнул Вадим, вставая. – Скажите, как вас величать?
– Марина Сергеевна.
– Очень приятно! А меня Вадим.
– А по батюшке?
– Просто Вадим! Зачем официоз? Зовите меня, как учительница в школе зовет учеников – любимых учеников.
 
Вадим вышел, а Марина Сергеевна нахмурила лобик. Странный молодой человек. Зачем приходил? Изобретением у него пока не пахнет. И слушал как-то отвлеченно, и на грудь косился. Она тревожно опустила глаза вниз – нет, все пуговицы на блузке застегнуты. Тогда не понятно, вздохнула она, и продолжила прерванную работу. 

                5
Спустя пару дней Вадим неторопливо курил, стоя у пушистой туи в боковой аллее сквера. Ему хотелось еще раз пройтись за Мариной Сергеевной – так в детстве он тайком сопровождал Симпатику по дороге из школы. Скоро появилась Марина Сергеевна. Вадим осторожно двинулся за ней, но она, очевидно, каким-то шестым чувством уловившая наблюдение, вдруг обернулась.

– Это вы!? Почему еле плететесь? На работу не хочется!
– Нет, просто любуюсь вашей стройной фигурой и изящной походкой, – смутился Вадим.   

– Спасибо за тонкий комплимент! Приятно слышать – особенно от молодого человека.
– Какой комплимент – действительно шел и любовался! Даже не хотел догонять вас.

– Еще раз спасибо!  Однако, как обстоят дела с изобретением?
– Не ахти! С принципиальной схемой не все гладко, да и описание нуждается в шлифовке. Думал зайти к вам проконсультироваться, но, право, стеснялся показать свою несообразительность. 
 
– А вы, оказывается, стеснительный! Эта черта характера, мне кажется, редко сочетается с галантностью бывалого кавалера, только что вами продемонстрированной, – усмехнулась Марина Сергеевна. – Заходите, не стесняйтесь – вместе подумаем. Первое изобретение, как, впрочем, и все первое,  дается не сразу.

На рабочем месте Вадима вдруг осенила идея, и быстро сделав выкопировку из типового проекта узла сопряжения стальной фермы, он отправился в патентный отдел. На этот раз там были начальник и еще одна методистка, что не вызвало у него оптимизма.   

– Традиционное решение – не пойму, в чем заключается новизна? – повертев кальку, удивленно спросила Марина Сергеевна.
– Предлагаю отказаться от фасонок – их приварка очень трудоемка.

– Тогда каким образом объединять в узел стержни фермы?
– Стержни делать не из уголков, а из квадратных или прямоугольных труб и непосредственно сваривать  друг с другом.

– Но ведь при этом характер сопряжения не меняется. Взгляните, – Марина Сергеевна принялась рисовать расчетную схему узла, – и сядьте, пожалуйста, сюда, чтобы лучше видеть (сидевший напротив Вадим, устроился рядом). Так вот, и в традиционном варианте, и в вашем геометрические оси стержней сходятся в одну узловую точку – то есть, принципиальной разницы нет. С технологической точки зрения, пожалуй,  все-таки можно будет что-то выжать из идеи отказа от фасонок, но – очень сложно. В данном случае акцент придется ставить на сокращение трудозатрат. Попробуйте экономически обосновать вашу идею.

– Откуда вы знаете всю эту премудрость?
– Особой премудрости здесь нет. Определенные знания, конечно, надо иметь.  Я в свое время заочно окончила строительный факультет, работала по специальности, потом еще училась на курсах патентоведения.

– Как интересно, – задумчиво произнес Вадим и, закрыв глаза, чуть наклонился набок.
– Что с вами? – обеспокоенно спросила Марина Сергеевна.

– Ничего, просто голова закружилась от вашей близости и аромата ваших духов, – тихо прошептал Вадим.
– Вы все упражняетесь в любезностях, – покачала головой Марина Сергеевна.

– А что остается делать! Изобретение мое, увы, не произвело впечатления. Кстати, что у вас за духи – очень нежный, прямо божественный аромат!
– Маж'и ну'ар, – после некоторого колебания раскрыла один из своих парфюмерных секретов Марина Сергеевна.

– Маж'и ну'ар! – восхищенно вздохнул Вадим. – Французское название. Скажите, как переводится, а то я английский учил. Впрочем, не надо – сам покопаюсь в словаре и узнаю.
– Узнайте лучше экономическую эффективность вашей технической идеи, – посоветовала на прощание Марина Сергеевна.

                6
Марина Сергеевна неторопливо потягивала рислинг. Она любила после работы при случае зайти в ресторан и посидеть в одиночестве за бокалом сухого вина или чашечкой кофе, исподволь фиксируя бросаемые на нее мужские взгляды. Сегодня, впрочем, ей было не до наблюдений – мысли  вертелись вокруг Вадима. Непонятно, насколько серьезно он себя ведет, и еще непонятней, чего добивается. Слов нет, он симпатичен и обходителен, с приятными манерами, на повесу, вроде, не похож, однако – самоуверен, хотя порой не может скрыть волнения. А чем оно вызвано, это волнение – вот еще один любопытный вопрос…

В свое время Марина Сергеевна неплохо изучила мужчин. Она рано вышла замуж и в девятнадцать лет уже родила дочку. Семейная жизнь не сложилась, и через два года молодые супруги развелись. У нее было много поклонников и любовников, пока в двадцать шесть лет она во второй раз не вышла замуж. Потекла спокойная однообразная жизнь: раз в квартал – театр, летом на море – Кавказ или Крым. Когда дочь подросла и перебралась к бабушке, стало скучно.
 
Надо бы рассказать мужу про Вадима – пусть поревнует, а то очень индифферентным стал в последнее время, подумала Марина Сергеевна, выходя из ресторана. Однако когда за ужином она заикнулась об оказывающем ей знаки внимания молодом человеке, то неожиданно почувствовала, что не в состоянии говорить беззаботно-шутливым тоном и быстро перевела разговор на другую тему.

                Окончание см. http://www.proza.ru/2013/11/16/1090