Больше всего на свете я люблю покупать косметику.
Скажу откровенно, я себя люблю, хотя, что я говорю, каждый человек любит себя, но у большинства просто нет денег, чтобы купить себе желанную баночку с кремом, и шикарную помаду.
Но я искренне считаю, что лучше скопить по крупицам, и купить хорошую помаду или тени.
Дорогие мои женщины, разве мы не должны выглядеть красиво? А нашим драгоценным мужьям совершенно ни к чему знать, сколько стоит та или иная помада, во избежание скандала, и, чтобы их кондрашка не хватил.
Хотите, дам хороший совет, как сделать потрясающий макияж? Итак, вы брюнетка? Немедленно выбросите из своей косметички помаду розового, фиолетового, и морковного цветов, розовый подходит блондинкам, им же подходит голубые тени. Блондинкам вообще подходит любой макияж, чего не скажешь о брюнетках. Я, кстати, яркая и эффектная, как все говорят, и волосы мои цвета воронова крыла.
Хотите выглядеть женщиной-вамп? Считаете, что этот стиль вульгарен?
Не обязательно накладывать на губы алую помаду, и такое количество чёрного карандаша и туши, что глаза закрываются от тяжести.
Кстати, подводка чёрным карандашом сверху и снизу нежелательна. Сразу возникает « эффект заплаканных глаз », как говорят визажисты.
Женщине-вамп подойдёт коричневая подводка, с лёгкой стрелочкой, почти не видной, тончайшей стрелочкой.
И никаких точек в уголках глаз!
Немного перламутра на веки, серые или коричневые тени, можно все оттенки от коричневого до золотисто-охристого. Почему бы не скосить самую малость под египетских красавиц?
Ногти только красные, необязательно иметь такие же, как у меня, миндалины невероятной длины, можно просто иметь аккуратные коготки. Подточенные и ухоженные. Занимаетесь домашними делами? Лучше наденьте перчатки, и мажьте руки кремом.
А для тех, кому слабо намазать губы алой помадой, выберите
помаду естественного оттенка, которая подчеркнёт форму ваших губ, не будет выглядеть вульгарно, и заметно освежит губы.
Сегодня я зашла в фирменный косметический магазин, взяла специальную корзинку, и, предвкушая любимое занятие, пошла вдоль стендов. В этой фирме на редкость качественная косметика, что вообще нереально в нашей стране.
Я провожу в отделе парфюмерии всегда по несколько часов, произвела капитальный налёт, и покинула магазин с кипой пакетов.
Побросала всё в машину, и вдруг услышала дикий вопль, раздавшийся у меня над ухом.
- Эвива!
Я машинально обернулась, ой, мамочки. Это же Жанночка!
- Викуля! – вопила Жаннусик, кинувшись мне на шею, - я тебя тысячу лет не видела. Как вы тут? Ты наших встречаешь? Ты всё ещё с Димкой или ты расцарапала ему морду, и убежала куда глаза глядят?
Я лишь тупо обнимала Жанну, оглушённая её словесным потоком. С Жанночкой мы учились в школе, после девятого класса она поступила в художественное училище, а потом и вовсе уехала в Штаты. Она собиралась поступать в Академию изящных искусств, и исчезла на несколько лет.
- Жанка, куда ты исчезла? – воскликнула я взбудоражено.
- Я в Америке была, - ответила она, - училась и работаю там. Только пару лет назад вернулась в Москву. Представляешь, я окончила Гарвард.
- Вот это да, - искренне восхитилась я.
- Пойдём в какое-нибудь кафе, я тысячу лет тебя не видела, - она вцепилась в меня клещом, и поволокла в ближайшее кафе. Это было даже не кафе, а кафетерий, мы заказали пончики, посыпанные сахарной пудрой, и по молочному коктейлю.
Жанна тараторила без умолку, и за пятнадцать минут вывалила на меня массу информации.
Она закончила Гарвард, удачно устроилась на работу, и вышла замуж. Её муж преуспевающий бизнесмен, и они вместе работают в его корпорации, но вскоре Жанне надоело в Нью – Йорке, и она сказала мужу, что хочет съездить в Россию. Стив ничего против не имел, он отпустил Жанночку
на родину.
У Жанны в небольшой деревеньки, где-то под Костромой,
жила старенькая бабушка. Она ещё в школе рассказывала, что её бабушка травница. Она умела лечить травами, делала из них кремы в домашних условиях, она умела очень многое.
Бабушка была очень старенькая, когда Жанна была малышкой, Ефросинья пыталась передать ей свои знания, но той было просто не интересно.
Когда Жанна приехала в Кострому, оказалось, что бабушка её умерла. Жанна сходила на её могилу, побыла в доме, и нашла старую тетрадь с записями. Ефросинья оставила своей внучке наследство, в тетради ещё оказалось письмо, в котором пожилая женщина прощалась с ней...
- Ты даже не представляешь, как я тоскую, - говорила сейчас Жанна, - бабушка оставила после себя столько рецептов, и я ими воспользовалась. Я открыла салон красоты в Москве, и в Америке. У нас всё только самое натуральное. Не хочешь сходить к нам?
- Как-то не знаю, - пробормотала я растерянно.
- Давай, это же очень приятно, под маской полежать.
- Я обязательно приду, - закивала я головой.
Я вообще ничего против травок не имею, но мне сейчас просто некогда.
Потом Жанна впиявилась в меня, она хотела знать, как я живу, и всё такое прочее. У меня тоже было, что ей рассказать.
Мы протрепались часа три, пока мне не позвонили из ресторана, и попросили срочно приехать.
Я расправилась с делами в ресторане, съездила в издательство, в котором работаю главным редактором, и рванула домой.
- Мама, - бросилась ко мне моя маленькая дочка Василинка, я отдала ей пакет со сладостями, и прошествовала на кухню.
- Как твои дела? – спросила меня свекровь, бабушка моего мужа.
- Дела у меня замечательно, - оптимистично отозвалась я, и налила себе кофе, - встретила одну школьную подругу.
- Василинка опять набезобразничала, - доложила мне Анфиса Сергеевна.
- Что опять случилось? – со вздохом спросила я.
- Она платья своих кукол надушила твоими духами, три флакона вылила, два разбила, я не представляю, как вы с
Максом в комнате спать будете.
- Абзац, - коротко, но ясно, высказалась я, и пошла искать безобразницу.
Василинка находилась в гостиной, и за обе щёки уплетала шоколад.
- Тебе тётя Анфиса всё рассказала? – подняла на меня невинные глазки дочка.
- Ты безобразница, и этим всё сказано, - покачала я головой, и взяла из коробки конфету.
- Вика, - вошла в гостиную Анфиса Сергеевна, - тебе тут звонили. Некто Нестеров Павел Николаевич. Ты знаешь такого?
- Конечно же знаю, - обрадовалась я.
- Ничего, что я ему твой сотовый дала? – обеспокоено спросила Анфиса Сергеевна, теребя в руках фартук.
- Очень хорошо, - кивнула я, и вдруг вспомнила, - у меня же мобильник разряжен, - и понеслась в спальню, чтобы найти зарядку.
В комнате стоял такой запах, что хоть топор вешай, думаю, придётся ночевать в комнате для гостей, а в этой оставить все окна нараспашку.
Я быстро вынула из тумбочки зарядку, и поспешила вниз. Подсоединила телефон к источнику питания, и вернулась на кухню, пить кофе. Лежащая на полу Жека тихо тявкнула, и подошла ко мне.
Недавно в нашем доме появилась собака, огромный полуалабай, полуводолаз. Представляете себе помесь?
Мне её подкинула на передержку одна моя хорошая знакомая, а ей её знакомая. Просто у матери Ульяны оказалась аллергия на шерсть, и проявилась она, когда в доме появилась собака. И она отдала её мне. Хозяйке собака была не нужна, и так
Жека стала моей.
Дома у нас целый зверинец. У меня пять представителей семейства кошачьих, моя любимая кошка Манька, белый перс
Маус, уже подросший Кузя, чёрный, с шикарными, белыми усищами, и белым пятном на щеке, и огромный, чёрный
Кляксич, пушистая махина с рыжими глазами.
Ещё у меня есть пекинес Симка, и недавно Маняшка родила
котенка. Кеша не совсем здоровый, но он полноправный член
стаи, и очень красивый. Если бы не его перекошенность из-за
рахита, он был бы потрясающим котом. И всё равно он чудо, как бы там ни было, и мы его очень любим. Плюс ко всему мне от соседки достался целый зверинец в виде двух кошек – шотландская вислоухая Маркиза и Персик, толстенный, рыжий перс, а с ними ещё четыре собаки. Шпик Людовик, мопс Чарли, пуделиха Камилла на длинных, тонких лапах и пекинес Себастьян.
Мой сотовый, поставленный заряжаться, неожиданно резко зазвонил, и я подскочила на месте. Разлила свой кофе, и схватила телефонную трубку, выдернув штекер вместе с розеткой.
- Оставь, Макс потом сделает, - воскликнула Анфиса Сергеевна.
- Да я и сама сделать могу, - ухмыльнулась я, пожилая женщина округлила глаза, а я нажала на кнопку приёма вызова, - слушаю.
- Вика, здравствуй, это Нестеров.
- Здравствуйте, Павел Николаевич, - воскликнула я, - у вас что-то случилось? Или просто так звоните?
- Да, Вика, у меня проблема, и помочь решить её можешь только ты, - вздохнул пожилой человек, - ты не могла бы завтра в пять часов быть у меня? Вместе с твоим Максимом?
- Мы обязательно будем, - заверила я его, - а что у вас случилось?
- Я обязательно всё объясню, но только завтра, - и на этом он отключился, не объяснив ничего, чем крайне меня заинтриговал.
- Что могло у него случиться? – спросила я Максима вечером, когда он пришёл с работы, и мы собирались лечь спать.
- Завтра он нам всё объяснит, - пожал плечами Макс, стягивая с себя майку, и швырнул её, куда попало.
Меня эта его манера доводит до бешенства. Я предпочитаю устраивать беспорядок в шкафу, а не в комнате.
Утро было нервным. Сначала позвонил Дима, потрепал мне нервишки, он хотел взять Василинку с собой в Париж, потом я проверила кучу ресторанной документации, а оставшееся
время провела в компании санепиднадзора.
Не очень приятной была эта компания, они нашли у меня кое-какие нарушения, и грозились закрыть мой клуб-ресторан. Пришлось откупиться от них, а своим поварам устроить взбучку. У меня хороший коллектив, и мои работники сразу меня поняли, и сразу бросились наводить порядок.
Все нарушения к вечеру были устранены, я договорилась с
одним магазином, чтобы мне доставили плитку для
танцевального зала, и вздохнула с облегчением.
Это был трудный день.
Вечером за мной заехал Макс, и мы рванули к Павлу Николаевичу. Последний уже ждал нас, едва мы вошли, я увидела красиво сервированный стол.
- Проходите, друзья мои, присаживайтесь, - радушно пригласил нас хозяин дома, и сел напротив, - Вика, тебе налить мартини?
- Можно, - кивнула я, - а что вообще случилось?
- Сейчас я всё объясню, - сказал Нестеров, наливая мне в конусообразный бокал спиртное.
Он налил мне мартини, а Максу и себе коньяк. Я тем временем успела закурить сигарету, и внимательно на него посмотрела. Павел Николаевич поставил на стол бутылку, и вдруг заявил:
- Выходи за меня замуж.
Я даже поперхнулась от неожиданного предложения руки и сердца, и ошеломлённо уставилась на пожилого человека.
- Вы ведь сейчас пошутили? – осторожно осведомилась я.
- Вика, выньте сигарету из бокала с мартини, и выслушайте меня, - попросил Павел Николаевич.
Я покорно вынула размокшую сигарету из бокала, и положила её в пепельницу, а сама выпила содержимое бокала вместе с пеплом.
- Я действительно хочу, чтобы вы стали моей супругой, - сказал он.
- Но я замужем, - воскликнула я, - что вы такое вообще говорите?
- Я же сказал, выслушайте же меня, - нервно воскликнул Павел Николаевич, и стал рассказывать о своей юности.
Честно говоря, я не совсем понимала, зачем мне всё это нужно знать, но перебивать его было крайне невежливо, и
потому мы с Максом просто слушали.
Отец его был евреем, а мать дочерью одного русского графа. Пелагея была единственной наследницей своих родителей, и после их смерти унаследовала всё состояние. Тогда она влюбилась в Исаака, молодого и преуспевающего врача, хотела стать его супругой.
И она вышла за него замуж. Родила от него малыша, которого
я сейчас в престарелом возрасте имею честь лицезреть
перед собой, и всё было бы хорошо, если бы не несчастье,
постигшее молодую семью.
Исаака убили забравшиеся в дом грабители, они ничего не нашли, все ценности молодая семья держала в банке, и со злости убили хозяина дома.
Пелагея очень переживала из-за смерти мужа. Но через три года вышла замуж за Николая Федоровича Нестерова, отчима Павла Николаевича.
Тот тоже оказался весьма небедным человеком, и женщина прожила счастливую жизнь, и была любима.
В дом Нестеровых были вхожи разные люди, и среди них молодой граф Драммонд. Он был англичанин, аристократия до мозга костей, и Павел Николаевич подружился с Джорджем.
Но дружба дружбой, а девушки врозь. Они повстречали красавицу Леокадию, и влюбились в неё.
Правда, первым её повстречал Джордж, но она выбрала Павла Николаевича, тот просто отбил девушку у друга.
Джордж раз и навсегда обиделся на бывшего лучшего друга, он после роковой встречи с Леокадией так никогда и не женился. А Павел Николаевич всю свою жизнь был счастлив с любимой.
Полвека прошло, но Джордж до самой смерти сохранил свою любовь к Леокадии.
Но было ещё одно « но » в жизни Нестерова, он всю свою жизнь мечтал стать лордом, даже получил английское гражданство, когда появилась такая возможность. Он мечтал попасть в палату лордов, но это получил его друг Джордж.
И вот теперь, ему позвонили из инюрколлегии, и сообщили, что Джордж Драмонд, герцог, оставил всё своё состояние Нестерову. Вместе с состоянием он получал и
звание лорда...
- Так в чём проблема? – удивилась я, - получайте своё
наследство, своё долгожданное звание, и будьте счастливы. Я рада за вас.
- Джордж сделал мне маленькую подлянку, - вздохнул Павел Николаевич, - в завещании есть оговорка, я могу вступить в наследование, только будучи женатым. И жена должна быть ослепительно красива, чтобы ей было не больше тридцати лет, и у неё должно быть двое детей. Это он решил мне так
отомстить за Лику. Чтобы я на старости лет мучился с
молодой женой. Я предлагаю тебе фиктивный брак, Вика. А, когда я умру, ты унаследуешь моё состояние.
- Да вы с ума сошли! – вскричала я, - я, конечно, авантюристка, но не настолько.
- Вика, я тебя прошу, - воскликнул Нестеров, - я всю свою жизнь мечтал стать лордом, а тут такое. Никто же не узнает, что брак фиктивный. Максим, может, вы будете на моей стороне? Я не отнимаю у вас жену, потом опять распишитесь.
- Даже не знаю, что и сказать, - пробормотал мой муж, - я порядком ошарашен. Ну, и дружок у вас, прости Господи, был.
- Я же говорю, он мстит мне так, - развёл руками Павел Николаевич, - мы с ним всю жизнь соперничали, представляю, как он сейчас на небесах усмехается, глядя, в какой прострации я нахожусь. Ничего, я тоже не лыком шит, Вика, помоги мне утереть нос ему. Ты же такая добрая девочка, исполни мечту всей моей жизни.
Как он хорошо меня знает, я даже невольно восхитилась.
Перед такой просьбой я не могу устоять, я стремлюсь помогать всем и вся, и пожилой человек с такой тоской в глазах просит исполнить мечту всей своей жизни...
- Макс, - как-то жалобно проблеяла я, посмотрев на мужа.
- Поступай, как считаешь нужным, - пожал он плечами, - я не против, это же формальность, но считаю своим долгом предупредить, что это уголовно наказуемое деяние.
- Что ты имеешь в виду? – подняла я бровь.
- Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, - воскликнул Максим, - фиктивный брак! Это попытка обманом получить деньги! Попросту это обычное мошенничество! С ума сойти!
Как я это своему начальству объясню?
- А никак не объяснишь, - пожала я плечами, - ты никому не
скажешь, что мы разводимся.
- И как такое утаить? – прищурился Максим.
- Я не знаю, просто пока не говори ничего, - я вынула новую сигарету, со вкусом закурила, и вздохнула, - что у меня за судьба такая, во всякие авантюры лезть?
- Это не судьба такая, а характер твой, испорченный, - проворчал Максим.
- Вика, милая, спасибо тебе огромное, - с чувством сказал Павел Николаевич, - ты даже не представляешь, как мне это важно.
- Я с удовольствием вам помогу, - кивнула я, - только мне из-за денег неприятно. Даже не думайте мне ничего завещать, мне ничего не надо.
- Хорошо, тогда я завещаю всё твоей старшей дочери, заморожу все счета до её совершеннолетия, - пожал он
плечами, - лучше, я куплю на все свои деньги раритетных рубинов, и завещаю твоей Василисе.
- Вы не в себе, - сдавленно проговорила я.
Больше я ничего не смогла сказать, и на авантюру эту уже согласилась, и я вообще подумала, что он пошутил насчёт завещания, но не будем забегать далеко вперёд.
И следующим же утром мы с Максом отправились в ЗАГС, подавать заявление на развод. Девушка, принявшая у нас заявление, тут же спросила причину развода.
- Он меня в постели не удовлетворяет, - тут же выдала я, а Максим дёрнулся. Вообще-то, мы уже договорились, что якобы не сошлись характерами, но я решила поддразнить Макса.
- Что это было? – спросил он, когда мы оказались на улице, - твои очередные издёвки? Умеешь же ты поддевать! Она так на меня глядела.
- Милый, - надула я губки, - тебе что-то не нравится?
- Ты моя любимая бестия, - вздохнул он, - но иногда ты бываешь совершенно несносной.
Ещё больший фурор я произвела, когда после развода с Максом явилась подавать заявление с Нестеровым. Давешнюю девушку чуть кондрашка не хватил, когда она увидела меня с пожилым человеком с заявлением о желании заключить брак. Она с явным интересом разглядывала мой паспорт, и украшавшие его печати, и ещё более странным было её
выражение лица, когда мы заявление подписывали.
Едва мы оказались за дверью, Павел Николаевич стал хохотать как, извините, ненормальный, потом схватился за сердце, и я испугалась, что мой новоиспечённый жених до свадьбы не доживёт.
- Что с вами? – перепугалась я, - вам дать воды? – я вынула из сумки бутылку минералки.
- Нет, со мной всё в порядке, - горько вздохнул он, - просто я ещё в таком щекотливом положении ещё не оказывался. Представляю, что она обо мне подумала, седина в бороду, бес в ребро. Да ещё женюсь на прожжённой аферистке, у тебя весь паспорт в печатях, как у какой-то брачной мошенницы.
- Вот это вы меня припечатали, - теперь захохотала я, - я не мошенница, я просто ищу своё счастье.
- Это со мной ты ищешь своё счастье? – поднял на меня смеющиеся глаза Павел Николаевич, - я как-то не качу под страстного любовника, под эту категорию больше подходит твой первый муж, от которого у тебя ноги подгибаются.
- С чего вы взяли? – так и подскочила я.
- Милая моя девочка, - улыбнулся Павел Николаевич, - я
умудрённый жизнью старец, и я вижу, что между вами сотни искр проскакивают, и вы жить друг без друга не можете. Только твой муж этого не замечает, он настолько ослеплён любовью к тебе. Ты вообще уверена, что ты счастлива с ним?
- У нас двое детей, - проблеяла я.
- И ради детей ты готова пожертвовать собственным счастьем? – улыбнулся Павел Николаевич.
- Это плохо прозвучало, - покачала я головой.
- Да уж понимаю, - кивнул он, - только каково будет твоим детям, которых ты непременно воспитаешь честолюбивыми, узнать, что их мама была несчастна рядом с их папой, и всё только потому, чтобы у них была полная семья.
- Я это понимаю, но ещё я понимаю, что они могут подумать, какая я сильная женщина, раз ради них я пожертвовала своим счастьем.
- Ты умная девочка, но подумай над моими словами, - вздохнул Павел Николаевич, - двоякая вышла ситуация.
- Я бы бросила всё, - с жаром воскликнула я, - моя любимая Василинка тоже имеет право на полную семью, как и её младшие брат и сестрёнка, если бы не наркотики, я бы была с ним.
- Ты приняла оптимальное для себя решение, - грустно вздохнул Павел Николаевич, - ты нашла достойного мужчину, родила от него детей, пытаясь одновременно убежать от себя.
- Павел Николаевич, давайте закончим этот бессмысленный разговор, - невежливо оборвала его я, - я не могу больше, у
меня человеческие нервы, а не железные тросы, и не надо по ним ездить, мне и без того фигово.
- Я тебя понимаю, - кивнул он, - но ты подумай над тем, что я тебе сказал. Им будет неприятно, это я тебе со знанием дела говорю.
- Они могут и не узнать об этом, - улыбнулась я.
- А ты не ведёшь дневник? – вдруг спросил он.
- Дневник? – вздёрнула я брови.
- Да, дневник, - кивнул Павел Николаевич, - многие девочки в юности начинают вести личный дневник, а потом ведут его до старости лет. Да и мужчины, бывает, тоже ведут дневники.
- Я веду дневник, - кивнула я, - мне мама на двенадцатилетие подарила книгу-тетрадь с замком, а ключик от него я держу в одном из своих медальонов.
- А ты говоришь, откуда они могут узнать, - улыбнулся Павел Николаевич, - да просто прочтут твой дневник.
- Я им не дам, - надула я губы.
- Ты к тому времени ласты склеишь, - выдал вдруг Павел Николаевич.
- Ну, тогда мне всё равно будет, - весело засмеялась я, - поехали, мне ещё надо костюм купить. Белый, элегантный, для свадьбы.
- Вик, лучше традиционное платье, - покачал головой Павел Николаевич, - белое, пышное.
- Господи! – я всплеснула руками, - зачем?
- Какие-то их, английские заморочки, - махнул рукой мой будущий супруг, - нужно, чтобы платье было белое, потому что они и там церемонию проведут.
- Офигеть! – фыркнула я, - ладно. Хочу белое, сама не знаю почему. Элегантное, белое, модное, всё в красных розах.
- Почему в красных? – спросил Павел Николаевич.
- А не знаю, - улыбнулась я, отвезла его домой, а сама поехала
в магазин свадебных аксессуаров.
Я выбрала красивейшее платье, всё в розочках, фату, к моему сожалению, с красными розами не оказалось, и я взяла с розовыми. Закинула всё в машину, а сама поехала в издательство. У нас очередная сдача номера, и в редакции полный бедлам.
- Вика, что у тебя с центральной статьёй? – тут же подлетел ко
мне Генрих.
- Сейчас всё скину по электронке, - сказала я, - у меня всё готово.
- Хорошо, - кивнул он, - а то в типографии уже ногами стучат, а у нас ещё конь не валялся.
- Генрих, успокойся, - воскликнула я, - сейчас всё полетит в производство.
- Ты помнишь наш последний казус? – нервно воскликнул он, - мы чуть в трубу не вылетели. Так что будь добра, не доведи меня до инфаркта.
- Рановато тебе об инфаркте думать, - хмыкнула я.
- А о нервном срыве в самый раз, - кивнул он, и пошёл к себе в кабинет.
Не время сейчас нервничать, да и центральная статья ещё не готова. Я не сказала Генриху, не хочу его расстраивать, и за свою музу я не отвечаю. Она – создание эфемерное, прилетает, когда ей вздумается, и исчезает столь же неожиданно.
Но на данный момент мне пришлось срочно вызывать её, музу, а то мой начальник меня с потрохами съест.
Вспомнив, что сегодня ещё ничего не ела, я позвонила Лене по внутренней связи и попросила её принести кофе с эклерами.
Девушка споро выполнила требуемое. Я за полчаса написала статью, подредактировала её, и отправила прямым маршрутом в типографию. Тем более, когда я её отправила, мне позвонил начальник типографии.
- Эвива Леонидовна, сколько можно ждать? – спросил он сухим тоном, - я всё понимаю, у вас работы завались, но нас-то тормозить не надо.
- Я только что всё отослала, - воскликнула я, - принимайте.
- Окей, - хмуро ответил тот и отключился, а я занялась
разработкой макета для следующего номера.
Естественно, я никому не сказала, что согласилась на фиктивный брак с Павлом Николаевичем, а то мне бы сказали много хорошего. Единственный, кто узнал о предстоящей свадьбе – это Дима. Да и то случайно.
Я отвезла свадебное платье в квартиру на Тверской, которая у меня пустует. Её мне когда-то купила маменька, когда я бросила Диму.
Но я не люблю жить в городе, поэтому квартира пустует. На данный момент я не хочу привлекать внимание своим платьем. И по этой причине я его спрятала.
Но, приехав туда сегодня, я обнаружила, что в квартире кто-то есть. В первый момент я решила, что забрались грабители, и, схватив первую попавшуюся под руки вазу, осторожно пошла на звук.
Он мои шаги, как и я, принял за шаги грабителя, и ловко выбил у меня вазу из рук, а саму подмял под себя, прижав к полу.
- Привет, - хмыкнула я, скинув со лба локон, - и какого лешего ты делаешь в моей квартире?
- Долго объяснять, - улыбнулся он, нависнув надо мной, - ты сама здесь для чего?
- Не важно, - буркнула я, не желая ему ничего объяснять.
Но Дима и спрашивать не стал, просто отправился в прихожую, обнаружил платье, и устроил мне разгон.
- Прекрати кричать, а то соседи услышат! – рявкнула я, - да, я развелась на днях с Максом...
- Кто он? – Дима перекосился от ярости.
- Он старше тебя на сорок лет! – буркнула я, - это фиктивный брак. Нестеров Павел Николаевич, приятный, пожилой аристократ...
- Что за идиотизм? – прошипел Дима.
- Слушай, а чего я должна тебе всё объяснять? – зло сощурилась я, - ты мне кто?
- Я его убью! – сжал кулаки Дима.
- Ты кретин? – стала злиться я.
- Да? Значит, ты опять собралась замуж, а я кретин?
Неизвестно, сколько мы ещё скандалили бы, но позвонил сам
Нестеров и я несказанно обрадовалась.
- Павел Николаевич, объясните, пожалуйста, сами моему
бывшему мужу, что за афёру вы придумали, а то он сейчас посинеет от ревности, - воскликнула я и включила громкую связь.
- Это ты о том молодом человеке, которым ты бередишь? – засмеялся он, - он сейчас там? Дмитрий, если я не ошибаюсь? Молодой человек, мой друг мстит мне за девушку, которую я у него когда-то увёл, причём мстит с того света. Оригинал,
правда? Я аристократ, всю жизнь мечтал стать лордом. Мой друг завещал мне замок в Англии, титул, английское гражданство я имею, но он оставил оговорку в завещании. У нас этого пока нет, но за рубежом условия к завещанию вещь обыденная. А условие такое – я должен иметь молодую жену. И, чтоб с двумя детьми.
- Чтоб вы мучились ревностью, глядя, как супруга гуляет налево? – хохотнул Дима, - это я вам точно могу пообещать!
- Дима! – вскрикнула я, покраснев.
- Она вам до свадьбы ещё изменять начнёт, - не унимался Дима.
- Замолчи, а то действительно вазой по голове стукну, - пообещала я.
- Ладно, ладно, я всё понимаю, - вздохнул он, - только, надеюсь, что, когда ты в шестой раз сбегаешь замуж, то станешь госпожой Северской.
- Не дождёшься, - буркнула я, - я за тебя не пойду.
- А ведь очень хочешь, Вика, - засмеялся вдруг Павел Николаевич, - ты за него замуж. Соглашайся, солнышко. Когда я дам тебе развод, лучше иди с ним в ЗАГС, а не с Максом.
- Слышал бы вас Макс! – хмыкнула я.
- А, знаете, друзья, я благословляю вас на будущий брачный союз на всю жизнь, - выдал вдруг пожилой человек, а у меня челюсть в бок уехала, - а вы, Дмитрий, если имеете некие тайны, лучше раскройте их Вике. А то потом всю жизнь будете жалеть, что не сделали этого, а будет поздно. Я вижу, как она вас любит, и вы её наверняка не меньше, поэтому подумайте над моими словами. Я для чего тебе звонил, Вика, у меня есть свой человек в английском посольстве, поэтому визу тебе выдадут уже завтра. Надо только съездить,
заплатить.
- Хорошо, спасибо, - воскликнула я, радуясь, что хоть эта
проблема решена.
- Всего доброго, - и он отключился, а Дима пожал широкими плечами.
- Где ты откопала этот осколок былой эпохи? – спросил он, - забавный дед.
- Фотографировала его драгоценности для журнала, - улыбнулась я, - и спасла от грабителей.
- А, это тот, - вспомнил Дима, - приду на свадьбу, познакомлюсь с артефактом, посмотрю, как вы смотритесь вместе, а заодно потешу мстительный норов почившего дружка.
- Что ты сделаешь? – я изогнула бровь дугой.
- Затащу невесту в кабинку туалета, - и он стиснул меня в своих железных объятьях, - киса, пошли в душ, порезвимся.
- Нет, ты несносный, - вздохнула я, но уступила его натиску.
Потом Дима убрал моё платье в шкаф, я высушила волосы феном, и мы покинули квартиру.
- Я вижу кафе. Давай хлебнём кофе, - предложил Дима, и я приняла предложение. Кофе действительно хотелось.
Дима заказал нам по чашке ристретто, по мясному бутерброду с аджикой, а для меня ещё кусок шоколадного торта.
- Почему ты не любишь сладкое? – в который раз спросила я.
- Не люблю, и всё, - хмыкнул он, - сладкое вообще вредно.
- С чего ты взял? – я вздёрнула бровь, - наоборот, твердят, что полезно. Что оно повышает работу мозга.
- Оно тормозит работу мозга, - засмеялся Дима, - научно установленный факт.
- Глупости, - отмахнулась я, - и всё-таки, почему ты не ешь сладости?
- В семь лет, когда я болел, Нуцико принесла банку мёда. Я тогда любил сладкое, как ты, до одури. Я слопал за раз пять литров мёда, с тех пор не могу сладкое есть вообще, воспоминания до сих пор свежи.
Не выдержав, я расхохоталась.
- Чего ты смеёшься? – хмыкнул он, - лично мне в тот момент было не до смеха. Не знаю, отчего было хуже, от мёда, или от температуры.
- Бедный, - улыбнулась я, - столько слопать за раз...
- Звучит, как ирония, - засмеялся он.
- Я знаю, - хмыкнула я, - сам виноват! Больше мне нечего
сказать!
- Это, да, - кивнул он, внимательно глядя на меня, - кстати, в июне я хочу свозить Василису в Испанию. Ты не будешь против?
- Нет, что ты, - покачала я головой, - но, знаешь, мы с Максом сами собирались в июне куда-нибудь смотаться. С детьми и родственниками. Макс, тем более, отпуск не догулял.
- Тебе было мало того отпуска? – засмеялся Дима, - представляю, как ты повеселишься в этот раз.
- Нормальный был отпуск, - я пожала плечами, - Макс и Иван Николаевич просиживали целыми днями на рыбалке, а я оттягивалась в твоих объятьях, да Збигневу кровь пила.
- Это ты умеешь, кровь пить, - усмехнулся Дима.
- Может, ответишь, почему он повесился? – сощурилась я, - мне этот вопрос с момента приезда из Дании покоя не даёт.
- Видимо, решил, что это лучший исход для него, - нахмурился Дима, - что ты хочешь от меня услышать?
- Правду. Помнишь, что сказал Нестеров? Открой мне свои тайны.
- Пока не буду, - отвёл глаза Дима, - лучше решай вопрос со своим замужеством, а поговорим потом.
Мы расписались в рекордно короткие сроки. Я явственно видела, что женщина, которая нас расписывала, считает меня брачной аферисткой. А как иначе?
Разве станет молодая, яркая женщина выходить замуж за старца? Тут только денежный расчёт, а бедный Павел Николаевич и вовсе чувствовал себя не в своей тарелке.
- Представляю, что она думала, - сокрушался он, когда мы, я с ним, Дима с Элей и мужем последней, пили шампанское на катере, - наверное, посчитала меня старым извращенцем.
- Ничего, встряска иногда полезна, - засмеялся Дима, - Ева, а где твой экссупруг?
- У него труп, - улыбнулась я, - кто-то устроил депутату заплыв в ванной, который закончился летальным исходом, а на Макса давят.
- Встряска полезна для молодых, - вздохнул пожилой аристократ, - а мне нужен покой. Хотя, некоторые пожилые
хлеще молодых встречаются.
- Это вы о чём? – встрепенулась я.
- Да ерунда, - махнул он рукой, - главное, что я, наконец, стану лордом. А ты автоматически леди.
От неожиданности я выплюнула шампанское.
- Что вы сказали? – оторопела я, - кем я стану?
- Похоже, ты не сообразила, что, выходя замуж за герцога, автоматически становишься герцогиней, - захохотал Дима, чувствуется, его данная ситуация изрядно забавляла.
- Очень смешно, - я поджала губы, - на что мне это?
- Да ты не волнуйся, - воскликнул Павел Николаевич, - да, ты станешь герцогиней, будешь вхожа в высшее общество, но, если тебе этого не надо, то и не обращай внимание. К сожалению, наш с Ликой единственный сын умер, мне оставлять своё состояние некому. И я составил завещание. Все мои сбережения получит твоя старшая дочь, в том числе и замок с титулом, когда меня не станет. А до её совершеннолетия управлять всем будешь ты.
Тут Дима не выдержал, стал смеяться, как ненормальный.
- Тебе дурно? – ледяным тоном спросила я.
- Да уж, станет тут дурно, - откашлялся Дима, - Павел Николаевич, долгих вам лет жизни. Упаси Боже, если Ева будет управлять, она замок быстро в руины превратит.
- Кладезь остроумия, - прошипела я, - молчи уж. Что за удовольствие, постоянно меня подкалывать?
- Если бы ты не была такой сумасбродной, то не подкалывал бы, - усмехнулся он, - ты уже переругалась с соседями во Франции, довела до белого коления прораба, и, если бы я не вмешался, запорола бы реставрацию.
- Гений ты наш, - процедила я сквозь зубы.
- А что, я не прав? Кстати, как продвигаются дела с вином? – иронически осведомился Дима, - есть сдвиги? Или сдвиг наблюдается только в твоей шальной головушке?
- Я тебя сейчас стукну, - пообещала я, хлебнув шампанского.
- А что? Полный аут?
- Ничего не аут, - буркнула я, - напротив, всё очень даже хорошо.
- Свежо предание, да верится с трудом, - хмыкнул Дима, - печёнкой чую, скоро тебе раздеться придётся.
- Посмотрим, - буркнула я, начиная паниковать.
- А что такое? – заинтересовалась Эля.
- Да мы поспорили, - ухмыльнулся Дима, - если она сможет раскрутить масштабный бизнес с моей скоростью, я отправлюсь на передачу по каналу «Культура» в доспехах, а, если, как всегда, провалится, пройдёт по супермаркету голой.
- Как в клипе «Верёвки» Никиты? – спросил Данила, муж Эли, - прикольно. Я посмотрю, вы любите пошутить.
- Ещё как любим, - мрачно сказала я, сдвинув брови.
- Отчего такой пессимизм? – засмеялся Дима, - лучше сдавайся, а то хуже будет.
- Хуже не будет, - буркнула я.
- Хуже некуда? – хохотнул мой несносный мачо.
- У меня всё получится! – рявкнула я, со звоном поставив бокал на столик, - хватит меня поддевать! Достал! Упырь!
- На себя посмотри, - фыркнул Дима.
- Друзья, друзья, перестаньте ругаться, - воскликнул Павел Николаевич, - Дмитрий, с вашей стороны это некрасиво, заставлять девушку голой пройтись по магазину. Тем более, Вика – ваша возлюбленная.
- А её иначе не проучишь, - хмыкнул Дима, - упрямая, как ослица, взрывоопасная, как динамит. Убойная штучка. Всё, что попадётся на пути, превращает в руины. Гонору много, а пунктуальности ни на грош. А ещё легкомысленная и безалаберная. Как вам такой коктейль?
- Только сам почему-то подсел на этот коктейль, как на наркотик, - засмеялась я.
- Пошли, поговорим тет-а-тет, - Дима за локоть выдернул меня из-за стола, и оттащил в сторону.
- Что тебе надо? – прошипела я, косясь на новоиспечённого супруга и друзей.
- Как дела продвигаются? – Дима прижал меня к борту катера, - говори честно. У меня нет желания твой убыточный бизнес на нуле поднимать.
- Нормально продвигается, - раздражённо буркнула я.
Мне не хотелось ему говорить, что дела никак не продвигаются. Да, я выкупила здание, закупила оборудование, которое пока стоит, потому что до свежего сырья пока далеко. Это первое. Во-вторых, я запустила вино пониже рангом, на сахаре. По правильному, свежие плоды, хорошо размяв, забраживают, ставят под водяной затвор, но я поставила на
водяной затвор компот, очень сладкий компот.
В итоге, благодаря сахару, получилось десертное вино, крепкое и горькое. Приглашённый эксперт выпил и поморщился.
- Надеюсь, вы не собираетесь его на выставку везти, - с укоризной сказал он, - вино очень недурное, но оно для массового потребителя.
- Нет, - покачала головой Нинель Ефимовна, мой бухгалтер, -
даже такое вино в наше время для обычных граждан роскошь.
- Но мы говорим сейчас о качестве, - воскликнул эксперт, - нам нужно качество. Это вы можете свободно продавать, оно хорошее, но для выставок не годится.
- Я поняла, - согласилась я, и попробовала реализовать вино по магазинам, но потерпела фиаско.
Никто не хотел брать сомнительное вино у не менее сомнительного производителя. Меня подобная логика безмерно удивила. Значит, сомнительное содержимое бутылки с наклейкой, что оно из Испании, Франции, Италии и иже с ними, их устраивает, а нормальное вино от неизвестного заводчика нет. Убойная логика.
Обозлившись, я отвезла бутылки к матери в супермаркет. Та от вина не отказалась, выставила на продажу. Да только пока никто не спешит его брать.
- А ты думала, что всё так легко и просто? – спросила у меня Нинель Ефимовна, - что запросто всё продашь?
- Как у Димки получается? – нахохлилась я.
- Твой Дмитрий испанец, а в южных странах все с виноделием в крови рождаются. И потом, у него, ты говорила, мать этим занималась. Ясное дело, у него перед глазами пример был, да и потом, опыт. Тут нужна любовь к тому, что делаешь. Попробуй сама поставить вино, в доме. Например, малиновое. Никакого сахара, один сок, и водяной затвор. Вложи душу, а потом увидишь, что получится.
Я пообещала Нинель Ефимовне последовать её совету, решив, что поставлю ещё и клубничное вино. Во мне неожиданно проснулся интерес.
- Ну? – напирал на меня Дима, - отвечай.
- Да нечего ответить, - буркнула я, - рано ещё.
- Ещё не конца в лужу села, да? – прищурился он, - слушай,
заканчивай дурью страдать. Мне Марьяна Георгиевна уже
сказала, что у тебя ничего не получается.
- Что она тебе там сказала? – внезапно разозлилась я, - что я сделала десертное вино на компотах и пытаюсь продать? Делать ей больше нечего!
- Ты сделала вино на компотах? – закашлялся Дима.
- Что? Что? – я стукнула его кулачками в грудь, - что тебя так развеселило? Да, получилось десертное вино! И что?
- Да, в принципе, ничего, - хмыкнул он, - ведь с чего-то же надо начинать! – и он захохотал, - обалдеть можно! Но почему именно на компотах?
- Потому что до свежего сырья ещё далеко, а я хотела тебя скорее на место поставить, - буркнула я.
- Поставила? – ухмыльнулся он.
- На этот счёт у меня теперь большие сомнения, - пробубнела я.
- Вот дурочка, - Дима хрипло засмеялся, обнял меня своими мускулистыми руками, а я прижалась к нему, - давай разорвём пари, пока дело далеко не зашло.
- И ты признаешь, что проиграл? – хитро спросила я.
- Ни за что не признаюсь! – хмыкнул он, - не люблю проигрывать.
- Я тоже, - улыбнулась я, - и что делать будем?
- Не знаю, - вздохнул он, - вообще, вино на компотах тоже высокого качества. Оно стопроцентно натуральное, в отличие от того, что стоит сейчас в супермаркетах, просто там многовато воды. Во-вторых, сахар, он нагоняет крепость. Кстати, наиболее благородными считаются вина без сахара, кисленькие. Ведь недаром брют из-за отсутствия сахара самое дорогое шампанское. А подслащенные стоят рангом ниже.
- Многие женщины любят сладкие десертные вина, - сказала я.
- Это комплекс рабочей женщины, - сказал Дима, - они словно подслащивают себе жизнь.
- Да ты отменный психолог, - восхитилась я, и вдруг задумалась, - знаешь, я ведь после расставания с тобой пила только сладкие вина. Кислых не хотелось.
- Вот видишь, - прошептал он мне на ухо, - когда женщины испытывают боль, либо одиночество, либо их что-то не
устраивает в жизни, они пытаются жизнь подсластить. Это
комплекс.
- Нет, не комплекс, - я помотала головой, - просто жизненная нагрузка. А что делать? Дома муж-алкоголик, свекровь-стерва, которая пилит без конца, дети-двоечники... Или просто что-то не сложилось... Не срослось... И поэтому они смотрят мексиканские сериалы, мелодрамы, читают любовные романы, пьют сладкое вино, крепкое, чтоб с горчинкой. Словно разбавляют горечь своей жизни сладостью вина...
- Да, ты недаром поэтесса, - воскликнул он, - как красиво вывернула. Может, тебе на психолога пойти учиться?
- Насчёт учёбы, - нахмурилась я, - меня загоняют на журфак.
- Вот это номер! – у Димы округлились глаза, - и что делать будешь?
- Придётся поступать заочно, а то меня всех моих регалий лишат, - вздохнула я, - всех, не всех, а журналистских могут.
- Куда? В МГУ?
- Наверное...
- А как насчёт МГИМО?
- МГИМО? – поразилась я, - нет, это я не потяну.
- А потом я организую тебе перевод во Францию, тем более, ты неплохо говоришь на французском.
- На разговорном уровне, - напомнила я.
- Так учи. В чём проблема? У меня есть несколько книг Бальзака на языке оригинала, могу одолжить.
- Давай, - вяло согласилась я, меня эта затея не вдохновляла.
- Не слышу энтузиазма в голосе, - хмыкнул он, - не куксись, конфетка, сама напросилась. Жаждешь славы и денег?
- Не знаю, - задумалась я, - у меня есть всё, о чём только можно мечтать.
- Всё ли? – прищурился Дима.
- Ну, скажем, не всё, мне не хватает женского счастья, хотя мужчинами я любима. А что делать, если своё счастье я ассоциирую с тобой?
- А я с тобой, - улыбнулся он, - что делать будем?
- Тебе лучше знать, - прошептала я.
- Наш тет-а-тет неприлично затягивается, - сказал Дима, улыбаясь, - пошли, невеста без места. Кстати, белое платье тебе очень идёт. Ты в нём, словно ангел. Хочу, чтобы ты со мной
пошла под венец в белом платье.
- Я уже ходила с тобой под венец в белом, - напомнила я, - и,
помнится, ты хотел оттащить меня венчаться в красном.
- Расписываться в белом, а венчаться в алом, - хмыкнул он.
- Хватит разглагольствовать, - отмахнулась я, - эстет доморощенный. Пошли, а то на нас уже косятся.
- Когда больше двух, говорят вслух, - весело воскликнула Эля, - вы чего шепчетесь?
- Секреты обсуждаем, - усмехнулась я.
Мы уселись, а Дима налил мне шампанского.
- Секреты у них, - пробубнела моя подружка, тряхнув своей огненно-рыжей гривой вьющихся волос.
Она была весела, довольна жизнью, и рядом с Даней светилась от счастья. Наша с ней дружба чуть врозь не пошла после её романа с Димой, но, к счастью, она вовремя одумалась. Прошлой зимой она родила ему двух дочек, Дашу и Фаину, но замуж вышла за Данилу.
Димке везёт на дочек. Он мечтает о сыне, но наш с ним общий первенец – Василиса, а Эля родила ему двойняшек. Ясно стало сразу, что девочки не близнецы, а двойняшки, потому что у Даши светленькие волосы, а у Фаечки рыжие, как у матери, но обе зеленоглазые, как и мать.
Мы все думали, что будет одна девочка, но, как оказалось, УЗИ наврало с три короба. Вторая дочка явилась полной неожиданностью.
Но ничего, теперь у неё всё хорошо, но, боюсь, Дима отнимет у Эли дочек. Недавно он заговаривал об этом со мной, и я пришла в шок, узнав о его замыслах.
- Мои дети должны иметь всё, - сказал он мне при встрече в уютном кафе, - всё самое лучшее.
- Ты это к чему? – удивилась я.
- К тому, что, когда Даша и Фая подрастут, я увезу их в Испанию. В Мадрид.
- Зачем? – оторопела я.
- Сделаю из них великосветских барышень, - пояснил он, - куплю им дом, будут учиться, найму человека, чтобы за ними присматривал. Устрою им карьеру в Америке, ну, и в Испании заодно. Эля ничему хорошему их не научит, тем более, они с Данилой решили общего родить.
- Почему ты так говоришь об Эле? – пролепетала я, - она
отличная мать.
- Она курица, - холодно ответил Дима, пригубив кофе.
- Значит, и я курица? – сощурилась я.
- Нет, ты – это отдельная статья, ты особенная девушка.
- Нельзя отнимать детей у матери, - прошептала я, пытаясь воззвать к его разуму.
- Это, смотря какая мать, - хмыкнул Дима, - вот ты особенная. Карьеристка, думаешь о будущем дочери, занимаешься её вокальными данными. Василиса видит перед собой пример.
- Эля в состоянии их воспитать порядочными и честными, - воскликнула я, - чего тебе ещё надо?
- Чтобы она им мозг не запудрила, - буркнул Дима, - её родители из деревни, я имел честь с ними общаться, да и ты, голубушка, тоже. Чему они могут воспитать?
- Ты форменный сноб! – фыркнула я, - они тоже люди, какие есть.
- Какие, есть, меня не устраивают, - пробурчал Дима, и я поняла, что он действительно отнимет у неё малышек.
До отъезда на туманный Альбион оставалось всего несколько дней. Я постаралась поскорее решить все дела, Генриха и Модеста Львовича, моих начальников по издательствам, я поставила в известность, куда и зачем уезжаю.
- Не можешь ты без добрых дел, - вздохнул Модест Львович, - а муж-то твой как на это отреагировал?
- Махнул рукой, - улыбнулась я, - а как ему ещё было реагировать? Это так, по мелочи, как он считает, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы ничего не взрывало. И не подвергало опасности себя и окружающих.
- Мило, - усмехнулся Модест Львович, а Генрих лишь бросил на меня дикий взгляд, и даже комментировать не стал.
Рано утром Макс отвёз меня в аэропорт, где меня уже поджидал Нестеров, проводил нас, и удалился восвояси.
- Что это у твоего мужа на шее? – удивился Павел Николаевич, когда мы устроились в самолёте.
- Всего лишь гипс, - ответила я, - одна скандальная баба огрела его в отделении своей сумкой. Шейные связки потянул, а бабу отправили на пятнадцать суток за хулиганство. Её загребли, когда она сыр в супермаркете воровала. Теперь генерал
называет Макса инопланетянином в гипсе.
- Как? – смеялся глазами пожилой человек, - инопланетянин в
гипсе? Кстати, кто ему волосы покрасил? Случайно, не ты?
- Случайно, я, - не сдержала я смеха, - но я причастна лишь косвенно. Я дала ему статуэтку, которую две девицы, любящие оригинально пошутить, поставили среди глиняных безделиц моей датской подруги. Это был муляж с ядовито-зелёной краской. Макс блондин, и результат вы имели честь видеть на его волосах. Над ним теперь весь коллектив посмеивается, а уголовники хихикают на его допросах. А как бы вы
отреагировали, если бы вас следователь с зелёными волосами допрашивал?
- Трудно сказать, - улыбнулся Павел Николаевич, - перспектива допроса меня совсем не вдохновляет, но, думаю, смеха бы не сдержал, точно.
- Вот именно, - вздохнула я, - серьёзная организация, а у майора на голове ирокез, как у панка. Волосы встали дыбом, словно его током шарахнуло, краска такая, да ещё и не смывается. Проказницы объяснили, что сойдёт она только через три месяца, но дыбом волосы ещё долго простоят.
Павел Николаевич рассмеялся, пришёл в чудесное настроение и попросил молоденькую стюардессу принести нам по бокалу шампанского.
- Подождите немного, - вежливо ответила она, - сейчас самолёт взлетит, и я всё сделаю, раньше не положено.
Когда мы воспарили, я тут же стала дёргаться. На шампанское, свежую клубнику, и ванильный зефир я взглянула нервно, но всё же выпила с Павлом Николаевичем.
- За удачное завершение дела, - сказал он, чокаясь со мной, - что-то ты напряжённая. Что с тобой?
- Не люблю летать, - пояснила я, - и ничего поделать с собой не могу. Я себя на высоте некомфортно чувствую.
- Ничего, лететь не так уж долго, - вздохнул он, - с Америкой или Австралией было бы хуже.
- Да уж, - пробормотала я, вынимая из сумочки сборник стихов Омара Хайяма.
- А восточные стихи, значит, успокаивают? – хмыкнул Павел Николаевич.
- Есть такое дело, - улыбнулась я, - или философия Нитше.
Остаток пути я читала стихи, пыталась сама сочинять по
планшету. Выдала пару сонетов, которые у меня получились на редкость красивые на нервной почве, и показала их новоиспечённому супругу. Тот оценил их красоту по достоинству, сказав, что я талант, а я покраснела.
Я не люблю, когда меня хвалят, точнее, когда говорят, что я талант. Я всякий раз начинаю нервничать. А вот конструктивную критику, пожалуйста, воспринимаю легко. Может, дело в том, что я сама не считаю себя талантом? Мне просто нравится сочинять стихи, а всё остальное шелуха...
Я иногда заглядываю в литературную группу в Москве, но, сказать по правде, я там не прижилась. Мне сразу дали понять, что я не того полёта птица.
Я журналистка, главный редактор, номинант премий, а они – обычные люди, которые занимаются графоманией. Нет, я не сама до этого додумалась, мне это подсказали, но была с этим полностью согласна.
Меня за мои образные стихи тут же раскритиковали, словно почувствовали в новичке соперника. Нет, вначале, когда я только туда пришла, отнеслись мягко, приняли, а, узнав, что я издательский работник, захотели книг на дармовщинку.
Конечно, я уклонилась от предложения, не отказывая, но и не обещая. А вот к моим стихам они отнеслись весьма прохладно. Говорили, что я увлекаюсь самолюбованием, что мне не хватает насыщенности.
Выслушав эти благоглупости, я выпала в коридор обескураженная. Вдруг кто-то легко тронул меня за локоть.
Я обернулась, и увидела мужчину лет от пятидесяти пяти до шестидесяти. Худощавый, высокий, я машинально отметила длинные, тонкие пальцы, значит, либо музыкант, либо художник. Приятная, интеллигентная наружность, благородство во взгляде, и какая-то теплота, которой не увидишь сейчас в глазах москвичей...
- Девушка, можно к вам обратиться? – вежливо спросил он, слегка заикаясь, он имел дефект речи.
- Да, конечно, - уныло ответила я, пребывая в скверном настроении после общения с корифеями.
- Меня зовут Ганибин Альберт Романович, я здесь случайно оказался, но слышал, как они вас разнесли.
- Ничего, - вздохнула я, - значит, я не поэт, а так, рифмоплёт на
выезде.
- Нет, - он взял меня под руку, и мы медленно двинулась на выход из Дома Литераторов, - вы поэт, настоящий, с большой буквы, просто ещё очень молодой и неопытный, а они злятся на вас за вашу талантливость. Вам нужна хорошая школа, а эти – злобные графоманы, страдающие синдромом большого города.
- Это как? – заинтересовалась я.
- Вы же слышали, какие у них стихи.
- Тяжёлые, - признала я, - много лишнего, отчего теряется смысл.
- Вот, вы сами видите, - улыбнулся он, - я вижу уютный скверик, пойдёмте туда.
Мы проговорили три часа, которые пролетели для меня совершенно незаметно, настолько Альберт Романович оказался приятным собеседником.
Сам он в Москве оказался случайно, проездом, живёт в небольшом городе в области, где и занимается творческой деятельностью. Поэт, писатель, обладатель исключительного слуха, виртуозно обращающийся с пианино, а так же художник-миниатюрист. Интеллигент и интеллектуал, да и просто приятный во всех отношениях человек.
Мы с ним общаемся по Агенту, в Одноклассниках, он меня критикует, но критикует нормально. Его критика объективна, с желанием помочь. И, главное, я усваиваю его объяснения.
Он даже звал меня в их город, познакомиться с другими литераторами из их группы, но мне пока некогда. С некоторыми он меня свёл по интернету, на проверку оказались отличные люди.
Весь полёт я старалась не смотреть в иллюминатор, вид облаков вызывал у меня судорожную икоту, а о том, что я нахожусь на огромном от земли расстоянии, я старалась вообще не думать.
И вздохнула с облегчением, когда самолёт коснулся земли.
В Великобритании я не была ни разу в жизни, сразу захотелось заехать в Лондон, посмотреть, что он собой представляет. Говорят, это нечто особенное из-за изысканной архитектуры.
- Потом заедем, - воскликнул Павел Николаевич, - сейчас нам
надо быть в замке.
Мы взяли в аэропорту такси, и, погрузив свои вещи в багажник, поехали сразу на место назначения.
Того, что я увидела в окно такси, было достаточно, чтобы прийти в восторг, а потом замелькали поля.
- Красиво тут, - воскликнула я, глядя на изысканный облик старой, доброй Англии. Мы въехали в небольшой лес. Красивый, лиственный, а шофёр, доехав до определённого места, остановился.
- Дальше идёт частная территория, - сказал он, - я не имею права въезжать туда.
- Поезжайте, - сказала я, - мы с супругом, - кивнула я на Нестерова, - владельцы этой территорию.
Шофёр так посмотрел на нас, что я едва сдержала смех, но двинулся дальше, а Павел Николаевич смутился.
- Зря ты это сказала, - вздохнул он, - чувствуется, тебя данная ситуация забавляет.
- Есть такое дело, - признала я, но, увидев сам замок, обомлела.
Огромная, старинная крепость с башнями, знаменитый, английский газон, высоченные деревья...
Шофёр остановился около входа, из дома вышел дворецкий, одетый в костюм прошлых столетий, лакей, тоже выряженный пугалом, открыл нам дверцу машины.
- Добрый день, сэр, мисс... – чопорно сказал дворецкий.
- Миссис, - поправила я его.
- Миссис, - вежливо сказал дворецкий, - здесь частная территория. Кто вы?
- Поверенный герцога Драмонд Джек Батвилл должен ожидать нас, - сказал Павел Николаевич.
- Да, сэр Батвилл сказал, что должны приехать наследники, супружеская чета. Ваши документы, пожалуйста.
Мы предъявили документы, дворецкий убедился, что мы не самозванцы, велел отнести наши вещи в апартаменты, а нас проводил к нотариусу.
Поверенный походил на мумию. Таково было моё первое впечатление. Я, ошеломлённая красотой замка, села в антикварное кресло, да так и застыла с открытым ртом.
Окно в кабинет было прикрыто, от ветра приятно шумели
деревья. Павел Николаевич обсуждал с нотариусом некоторые
нюансы, мы поставили подписи, потом выпили чаю с молоком на веранде, и сэр Батвилл уехал.
- Ужасно, - вздохнула я, посмотрев в чашку, - у них что, кофе нет?
- Кофе тут пьют исключительно с утра, - улыбнулся Павел Николаевич, - тут тебе не Германия или Австрия, где их меланж в любое время суток принесут, не спрашивая, хочешь кофе или чай.
- Я хочу кофе, - нахмурилась я, покосившись на дворецкого.
Тот стоял столбом в дверях, не желая двигаться с места. Я знаю, что у них так принято, чтобы прислуга стояла рядом во время трапезы, но только меня это изрядно нервировало.
И я поднялась с места.
Можно попросить, чтобы мне принесли кофе, но я так не могу, не умею обращаться с прислугой. Да ещё мумия номер один в дверях маячит, дворецкий, то бишь, а мумия номер два, разумеется, нотариус.
- Вам что-то угодно? – спросил дворецкий.
- Мне нужна кухня, - сказала я, - проводите меня туда.
- Скажите, что вам угодно, и тот час принесут.
- Дудки, - возмутилась я, - где кухня? В какую сторону идти?
Пришлось ему показывать мне дорогу на кухню, где в это время что-то готовила худощавая женщина средних лет.
Увидев меня, она присела в полупоклоне, а я попятилась.
- Что она делает? – оторопела я, посмотрев на дворецкого.
- Приветствует вас, леди герцогиня, - заявила мумия, а я скрипнула зубами.
- Значит, так, - прошипела я, - не смейте называть меня леди герцогиня, не смейте бить челом, то есть, кланяться. Я к подобным фокусам не привычная, а во-вторых, я хочу кофе. Тут есть кофеварка?
- Кофеварка? Кофе? – с ужасом спросил дворецкий, а повариха и вовсе вытаращила глаза, - кофе в полдень?
- Слушайте, отстаньте от меня со своими заморочками, - поморщилась я, - я пью кофе литрами, даже на ночь, а чай не предлагать. Я от него уснуть не могу. Всё предельно ясно?
- Я сейчас сварю вам кофе, - пролепетала повариха.
- Кофеварка где? – сурово спросила я.
- У нас её нет, - воскликнула женщина, - я варю кофе в
кастрюльке.
- Очень мило, - фыркнула я, - не отвлекайтесь, я себе сама сварю.
- Да вы что? – ужаснулась женщина, - как можно? Я сварю, а Джайлз принесёт. Вы же леди.
- Тьфу, блин, - бросила я в пространство на родном языке, - на велосипеде, а за нею кот, задом на перёд, - и перешла на английский, - любезная, не злите меня. Я к этому не привычна. И кофе в состоянии сварить себе сама.
Под охи шокированной поварихи я сварила себе целый кофейник кофе, взяла из холодильника свежие сливки, шоколадные пирожные и вернулась на веранду.
- Как они там? – засмеялся Павел Николаевич, - наверное, в шоке.
- Отойдут, - отмахнулась я, наливая кофе в чашку, - будете?
- Нет, достаточно чая, - отказался он.
Потом дворецкий, косясь на меня, проводил нас в спальню.
- А почему в одну? – удивилась я.
- Вы же супруги, - сказал дворецкий, чем вверг в краску Нестерова.
- Унесите его вещи в другую комнату, - сказала я, добавив со смешком, - у меня голова болит.
- Очень смешно, - сильнее покраснел Нестеров, и, когда они ушли, я растянулась на громадной кровати. Красота.
Обстановка в комнате простая, но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что очень дорогая.
Старинный шифоньер из дуба, столики с вазами, в которых стояли полевые цветы, кресла и громадная кровать с балдахином. Комната имела продолжение, вторую комнату, не менее большую, с креслами, столиками и вазами, а так же антикварным рабочим столом, на котором лежала стопка бумаги. И в обоих комнатах присутствовали светлые ковры.
Непрактичное, однако, покрытие.
Я прошлась по комнате, изучая её, ещё не зная, чем заняться. Разгрузила одну сумку, достала ноутбук, поставив его на стол, и вышла.
Я обошла апартаменты, обнаружив примыкающую к ним ванную комнату и, пардон, уборную, и вернулась в спальню.
Что ж, очень красивое место. Балкон был открыт, тюль
колыхалась от лёгкого ветра, а тяжёлые шторы едва покачивались.
Я быстро распаковала вещи, повесила их в шкаф, решив, что надо произвести налёт на магазин, и запастись вещами тут, раз уж мне придётся часто ездить в Англию.
И зачем я поддалась на эту авантюру?
Впрочем, лучше уж я, а то попалась бы какая бандитка, посмотрела бы на весь этот антураж, да и отравила бы Павла Николаевича, особо не церемонясь.
А так он спокойно доживёт свой век в этих дивных апартаментах. Наверняка будет пить коньяк и курить сигару по вечерам у камина, если, конечно, ему здоровье позволяет подобное времяпрепровождение. Может, даже заведёт дога или далматинца...
С этими мыслями я подошла к окну, потом вышла на балкон, невольно залюбовавшись открывающимся пейзажем.
Где-то вдалеке блестела речка, виднелись крыши домов, утопающих в свежей, майской зелени. Из-за деревьев выглядывали башенки католической церкви, наверняка, старинной, а в упоительном, удивительно чистом воздухе разлетался звон от колокольни.
Да, это вам не наша Москва, где в воздухе плавает коктейль токсинов. Бескрайние поля, лес, только-только распустившаяся зелень... Я люблю май, в этом я не оригинальна.
Люблю первые цветы из-под снега, пасхальную сутолоку, люблю, когда после долгого холода всё оживает.
Зелень своим изумрудным цветом бьёт по глазам, ещё нет доставучих насекомых, нет пыли, зато буквально захлёбываешься озоновым воздухом.
Я поглядела вниз, и увидела, как человек, сверху кажущийся крохотным, вывел на улицу лошадку. Мне сразу захотелось покататься. Я давно не ездила на конюшню в Москве, просто не было времени.
На данный же момент времени навалом, поэтому я могу сейчас позволить себе подобное развлечение.
С этими мыслями я сняла с себя строгий костюм и шпильки, переоделась в длинную, белую юбку, белую блузку оставила, натянув поверх бирюзовый приталенный свитер без рукавов тонкой вязки. Вместо шпилек взяла удобные туфли на низком каблуке, распустила волосы, накинув на голову здоровенный кусок белого шифона, чтобы потом зайти в церковь. Конечно, я не собираюсь там молиться, ставить свечи, ведь я православная, а церковь, скорее всего, католическая или протестантская. Просто зайду, погляжу, как там. И вышла из комнаты.
Коридор в замке был бесконечным.
На стенах висели полотна, вероятнее всего, подлинники, а старинная роскошь поражала своей красотой. Видно было, что изысканный облик этого замка поддерживают столетиями, ничего не меняя.
Но, вот, показалась лестница, я спустилась по ней, и оказалось, что это другое ответвление лестницы. Я очутилась в другой части замка. Если наверху всё было ухожено, то тут царило запустение. Точно, Джайлз, дворецкий, вёл меня с другой стороны, а я, заплутав, пошла в эту.
Эта часть хранила лишь воспоминания былой красоты. Так же висели картины: портреты, пейзажи, маринистические работы, но всё было покрыто слоем вековой пыли.
Видно было, что покойный лорд Драмонд жил в конкретной части замка, а сюда не ходил. Я лишь утвердилась в этом предположении, когда, подёргав ручку двери, поняла, что она заперта. Похоже, чтобы выбраться отсюда, надо идти назад.
Горестно вздохнув, я повернула назад, не став осматриваться.
Успею ещё это сделать.
Я поднялась наверх, прошла в другую сторону, и, спустившись, очутилась в жилой части замка.
Внизу я столкнулась с Джайлзом, одетым в свой дурацкий костюм, который при виде меня тут же поклонился. Я скрипнула зубами. Дико было смотреть на этого старика, приседающего в полупоклоне. Я, не привычная к подобным фокусам, страшно смущаюсь, ведь он стар, а я молодая. Меня с детства учили, что старость надо уважать.
И различие между слоями не имеет ни малейшего значения.
Меня это никогда не волновало, поскольку я себя к оным не причисляю, хоть и являюсь потомком князя Воронцовского. Правда, я узнала об этом совсем недавно, но об этом никому не сказала. Зачем? Любая другая всем рассказывала бы, нос
задирала, а мне всё равно. Я такая, какая я есть.
Легкомысленная, слегка бесбашенная, шалая, бесшабашная, но любящая помогать людям, причём порой рискуя собой.
Всё остальное для меня второстепенно, поскольку главнее всего человеческое отношение, и в этом вся я.
- Любезный, - сказала я, - я хочу покататься на лошади, видела, как внизу лошадку выводили.
- Да, у нас много лошадей, - гордо сказал дворецкий, - я сопровожу вас.
Он проводил меня до конюшни, где конюх как раз заводил одну из лошадей в загон. Красивая, ухоженная лошадка с горделивым видом и благородным взглядом, она важно вошла в загон.
- Добрый день, - сказала я, - я хочу покататься на лошади.
- Госпожа Эвива наша новая хозяйка, - воскликнул Джайлз, - приготовьте для неё лучшую лошадь.
- Посмотрите на эту, - сказал конюх, подводя меня к красивой, коричневой лошади.
- Мне вот эта нравится, - воскликнула я, обратив своё внимание на вороного коня с длиннющей гривой. Уж больно хорош был конь, или лошадь.
- Я бы не советовал миссис, - воскликнул конюший, - это Демон, он дикий. Молодой, необъезженный. Он меня дважды уже из седла выбрасывал.
- Запрягайте, - загорелась я, - хочу именно его.
- Но это опасно, - пытался воззвать к моему разуму дворецкий.
- Я уж как-нибудь сама решу, что опасно, а что нет, - процедила я, - запрягайте.
- Вам переодеться надо, - сказал Джайлз.
- Я уже одета, - отмахнулась я, - я люблю на женском седле ездить.
Оба, конюший и дворецкий, пришли в неописуемый ужас, когда до них дошло, что я собираюсь рассекать на диком коне в женском седле и в длинной юбке.
Но спорить со мной невозможно.
Демона запрягли в женское седло. Конь дёргался, но я легко вспрыгнула на него, натянула поводья, и понеслась на нём по полю, углубляясь в лес.
Что интересно, конь меня не скинул, но скакал резво, даже
слишком. Я соскучилась по верховой езде, потому каталась на
нём три часа, чувствуя бешеную гонку в мышцах.
Демон тоже сильно устал, поэтому, когда мы выехали к церкви, он шёл размеренным шагом.
Я привязала животное на улице, погладив его по морде, а сама вошла внутрь церкви.
Там как раз шла служба. Я немного посидела, послушала, но это было недолго, служба кончилась, все вышли на улицу, и я тоже. Естественно, своим средством передвижения я тут же привлекла внимание.
- Вы, случайно, не из замка? – спросила одна из женщин, когда я отвязывала коня.
- Да, - удивилась я, - как вы догадались?
- Так вы же на лошади, - улыбнулась женщина, - старый герцог раньше часто катался, а сейчас его вообще не видно. Как он?
Вы его гостья?
- Я новая владелица замка, - мне пришлось пуститься в объяснения, - старый герцог умер, завещав всё состояние моему супругу.
- Надо же, - протянула женщина, - а я и не знала. Никто не знал. Вы аристократка?
- Нет, - дёрнулась я, не желая вдаваться в подробности, - простая, русская девушка.
- Русская? – ещё больше изумлялась женщина, - но вы говорите, как коренная англичанка.
- Хорошо знаю язык, - улыбнулась я, - покойный герцог завещал своему русскому другу всё состояние.
- Да, он был странный человек, - задумчиво протянула женщина.
- И в чём же заключалась эта странность? – я загорелась любопытством. Это чисто английское уныние стало меня угнетать. Многие люди любят монотонность и размеренность, но только не я. Я сразу насторожилась, услышав про некую странность.
- Не то чтобы, странность, - протянула женщина, - скорее, он был нелюдимый человек. Не любил ни с кем общаться, поговаривали даже, что он был малость не в себе. Психически.
- Это вряд ли, - улыбнулась я, - иначе он не смог бы написать завещание. Вероятно, свои странности имелись, как у любого нормального человека, у каждого есть свой закидон, но без заключения психиатора отписать такое состояние ему вряд ли позволили бы.
- Это, да, - вынуждена была признать женщина, - Катрин Аллейн. Живу неподалёку. У нас городок маленький, скорее село, по этой причине все друг друга знают. У меня лучшие в городе розы, - в её голосе мелькнула гордость, - заходите вечером с супругом в гости.
- К сожалению, он вряд ли сможет, - улыбнулась я.
- Понятно, занятой человек, - кивнула Катрин, - тогда давайте зайдём сейчас. Я угощу вас чаем.
- Благодарю за приглашение, - любезно сказала я, - я бы с удовольствием, но как быть с лошадью?
- Не волнуйтесь, мы его просто привяжем к воротам, - сказала Катрин, - я живу у самих лугов, пусть пасётся.
Это действительно не составило проблемы. Мы привязали Демона около ограды, полюбовались роскошными розами, а потом уселись пить чай на веранде.
Я посмотрела на мутиво, разбавленное молоком, и вздохнула. Зато шоколадный торт был выше всяких похвал, о чём я не преминула сообщить радушной хозяйке.
- Он у меня тоже лучший в округе, - сказала она, - а что вы чай не пьёте? Он скоро остынет.
- Я не люблю чай, - смущённо призналась я, - предпочитаю ему кофе. Уж извините.
- Ничего, - кивнула Катрин, - сказали бы сразу.
И она принесла кофе, на удивление вкусный и ароматный.
- У вас есть дети? – спросила она.
- Да, трое, - кивнула я.
- Наверное, ваш супруг счастлив, - улыбнулась Катрин, - дети – это радость, а тут сразу трое.
- Мой последний супруг не имеет к ним ни малейшего отношения, - пояснила я, - старшая дочка у меня от первого брака, а двойняшки, мальчик и девочка, от четвёртого мужа. Сейчас я замужем в пятый раз, а мой супруг старше меня на сорок три года.
От неожиданности Катрин выплюнула мутиво, то бишь, чай с молоком, на розы.
- Но зачем вы за него вышли? – оторопела она.
- Из-за денег, - я решила поиграть роль брачной аферистки, -
дважды случайно обвела мужей вокруг пальца, оттяпав у них имущества, а тут подвернулся богатый старичок. Как не воспользоваться возможностью?
Наверное, со стороны это дикость, рассказывать такое, но лучше я прослыву брачной аферисткой, чем все узнают о выходке старого герцога. Его тут и так держат за странноватого, а Павел Николаевич считал Джорджа своим другом. Думаю, что он чувствует себя виноватым, что лишил друга возможности быть счастливым. А так же того, что герцог не стал отцом. Ни к чему бросать тень на лорда Драмонда, а мне плевать. По моей репутации давно фрегаты плавают.
А Катрин я шокировала основательно своим откровенным признанием. Та открывала и закрывала рот, не зная, что сказать.
Мы ещё поговорили на отвлечённые тему, но, чувствуется, женщину распирало от желания – всё рассказать знакомым. Она явно была сплетницей.
Мило распрощавшись с ней, я запрыгнула на Демона, и резво поскакала назад, в замок.
Уже начинало смеркаться, сгустились сумерки, но Демон целенаправленно галопировал в сторону родного дома, поэтому перспектива заблудиться для меня была равна нулю.
Около замка, сдав Демона конюху, я увидела две машины. Серебристую «Хонду» и чёрную «Вольво», стоящих на гравии, а в жилой части замка горел свет.
- У нас гости, - шепнул мне Джайлз.
Я кивнула, и, скинув с головы шифон, прошла в столовую.
Во главе длинного стола сидел сам Павел Николаевич, над чем-то смеясь, рядом мужчина средних лет, два молодых человека, весьма симпатичных, и некая молодая особа.
Внешне ей можно было дать от двадцати до двадцати пяти. Красивейшее личико, зелёные глаза, тёмные брови вразлёт, наверняка крашеные, потому что она была натуральной золотоволоской.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась я.
Гости кивнули, а девушка окинула меня оценивающим взглядом. И осталась явно недовольна увиденным.
- Это ваша секретарша? – мелодичным голосом пропела она.
- Разрешите представить, - привстал Нестеров, - моя супруга Эвива.
- Супруга? – в глазах девушки мелькнуло удивление и ещё что-то, о чём я не успела сообразить, - вы женаты?
- Да, а что вас не устраивает? – прищурилась я, - дорогой, кто эти люди? – обратилась я к Павлу Николаевичу. В моём голосе проскочила явная издёвка, поскольку эта нахалка задела меня.
- Милая, это Энн, незаконнорожденная внучка Джорджа, а это её друг Уильям и дальние родственники Джек и Джеймс.
- Очень приятно, - кивнула я, - рада с вами познакомиться.
- Я тоже рад, - один из молодых людей, Джек, не сводил с меня глаз, - вы очень красивы.
- Спасибо, я знаю, - улыбнулась я, усмехаясь.
- Я не знал, что у Джорджа имеются дети, - воскликнул Павел Николаевич, - но почему же он тогда вам не оставил состояние?
- Если честно, то я совсем не горю желанием этим заниматься, - воскликнула Энн, - дедушка об этом знал, потому и замок отписывать мне не стал. Он оставил мне достаточно на жизнь, а вся эта волокита с замком... Если честно, то это была моя идея, оставить вам замок. Правда, дедушка любитель подшутить. В завещании никакого подвоха не было?
- Не было, - мотнул головой Павел Николаевич, ясное дело, он не хочет признаваться. Как бы там не было, он не станет бросать тень на своего друга, тем более, он чувствует себя виноватым перед ним.
- Даже странно, - засмеялась Энн, - дедушка любил пошутить. Причём его шутки порой доводили человека до слёз и нервного срыва, а порой оскорбляли и компрометировали.
- Да, у него было ужасное чувство юмора, - вздохнул Джеймс, - мы все страдали от его шуток. Доходило до абсурда. Однажды он отправил меня получить посылку для него, в итоге я выяснял отношения с сотрудниками почты четыре часа, а потом выяснилось, что никакой посылки и в помине не было. Он просто так оригинально пошутил, со свойственной ему безалаберностью.
Я невольно опустила глаза, захихикала, и схватила бокал с
вином, налитым мне дворецким. Белое вино оказалось выше
всяких похвал, кисленькое, ароматное, с чудным букетом и дивным послевкусием.
- Отличная шутка, - сказала я, - помню, я приклеила своего заместителя к стулу, а он потом за мной по издательству гонялся на этом стуле, и плевался проклятиями.
- Зачем? – оторопел Джеймс.
- В качестве шутки, - улыбнулась я, - а он меня лапшой с ног до головы облил.
- Похоже, подобное притягивает подобное, - бросил в пространство Уильям, - значит, вы издательский работник.
- Да, я главный редактор, - кивнула я, - руководитель.
- Даже странно, - улыбнулся Джек, - такая красивая и эффектная девушка, и уже руководитель.
- Меня ценят за мой профессионализм, потому и поставили на высокую должность, - улыбнулась я, - а чем занимаетесь вы?
- Я менеджер в одной крупной торговой фирме, - ответил он.
Наш разговор сильно затянулся. Дворецкий принёс мне зажаренное мясо, очень вкусное, клецки, остальные уже ели десерт. Пирожные с чаем, а я попросила кофе.
- Вы же не уснёте! – воскликнул Джек.
- О каком сне вы говорите! – не преминула вколоть в меня шпильку Энн, - они молодожёны!
- О тихом и спокойном, - оскалилась я, - от кофе я засыпаю, как от снотворного. А от чая глаз сомкнуть не могу.
- Первый раз о таком слышу, - покачал головой Джеймс.
- Наверное, мы засиделись, - воскликнула Энн, - извините, если задержали вас. Возможно, у вас есть дела.
- Ничего страшного, - вежливо ответил Павел Николаевич, - никаких дел мы не планировали, а родственники моего незабвенного друга – мои друзья. Надеюсь, мы вас ещё увидим.
- Конечно, мы ещё встретимся, - улыбнулась Энн, но её улыбка походила на оскал.
Хоть эта девица и аристократка, но, похоже, та ещё фурия.
Мы мило распрощались с гостями, а я возжаждала мороженого, и Джайлз принёс мне клубничное.
- Зря ты так, Вика, - вздохнул Павел Николаевич, - они милые люди, а ты с ходу кусаться.
- Я людей насквозь вижу, - сказала я, - и эти субъекты мне не
нравятся. Нет, Джек и Джеймс ничего, а вот Энн и Уильям...
Скажете, что Энн я оцениваю пристрастно? А Уильяма за компанию, поскольку он её друг?
- Именно это я и скажу, - засмеялся Павел Николаевич, - ты вредная девушка.
- Есть такое дело, - кивнула я, - но в людях я редко ошибаюсь.
- Как тебе вино? – вдруг спросил Нестеров.
- Великолепное, - улыбнулась я, и потянулась за бутылкой, но дворецкий опередил меня, и сам налил мне вина, - что за сорт?
- Святая святых Джорджа, - улыбнулся Павел Николаевич, - вот ты поверишь, что это вино чисто английское?
- Как чисто английское убийство? – засмеялась я, - вы ведь пошутили? Разве тут выращивают виноградники? При их-то климате!
- Да, здесь занимаются виноделием, - улыбнулся Павел Николаевич, - но только стоит оно очень дорого. Мало кому известно об этом, да и производят небольшое количество, в основном красное, для белого климат действительно не тот. Раньше тут вино делали только при монастырях, а сейчас виноделие среди англичан растёт. Но они видят в этом лишь денежную выгоду, тот энтузиазм, коим обладают испанцы и итальянцы, им не присущ. Англичане ленивы и чопорны, весёлость и любовь к вину в крови только южных европейцев.
- Но вино всё равно отличное, - улыбнулась я, - значит, Джордж занимался виноделием?
- Да, и не только. У него много сфер бизнеса, одна из которых – великолепнейшее вино. Завтра надо будет разобрать бумаги, а ты займись описью произведений искусства и драгоценных коллекций. Их тут, в замке, множество. Джайлз тебе всё покажет.
- Хорошо, - кивнула я, - надеюсь, я тут ненадолго.
- Завтра утром свадебная церемония в местной церкви, - сказал Павел Николаевич, - потом поверенный привезёт необходимые бумаги.
На том и порешив, мы отправились спать. Ночью меня разбудила оглушительный гром. Вздрогнув, я подскочила, и увидела яркую вспышку в небе сквозь плохо задёрнутые шторы.
Гром сию минуту повторился, я успела сосчитать до двадцати
пяти, и опять сверкнула молния. Значит, гроза ещё далеко.
Если гроза близко, интервал между громом и молнией составляет не больше одиннадцати секунд.
Я съёжилась, натянув одеяло до подбородка.
Дождь стучал крупными каплями по стеклу, убаюкивая, да и гроза меня не слишком пугала, я её не больно-то боюсь.
У меня притуплённое чувство опасности. Умом я понимаю, что гроза очень опасна, и в юности мне даже доводилось видеть шаровую молнию, но паники перед грозой всё равно не испытываю, как некоторые. А кто-то не может заснуть под звук дождя, а меня же этот звук укачивает, убаюкивает.
Но не успела я сомкнуть глаз, как из коридора послышался шорох. Я встрепенулась, и, спрыгнув с кровати, выглянула в коридор. Никого. Может, мыши? Какие, на фиг мыши? Они тут, если и есть, то только в подземелье, если, конечно, оно тут имеется.
Я вернулась в комнату, и не успела закрыть дверь, как две сильные руки обхватили меня сзади.
- Привет, карамелька, - это был Дима, а я испуганно вскрикнула.
- Ты откуда здесь взялся? – повернулась я к нему.
- Прилетел самолётом, - улыбнулся он, - захотелось своему недругу рожки подрастить, вот и рванул к тебе.
- А я-то думала, что ты посредством молнии сюда телепортировался, - хохотнула я.
- Ну, что? Будем твоим мужьям рожки наставлять? – Дима стиснул меня в объятьях.
- Давай, - я прижалась к нему, - а ты надолго?
- Здесь кое-какие дела уладить надо, на несколько дней, - он повернул ключ в замке, подхватил меня на руки, и поволок на кровать.
Рано утром Дима тихо сбежал, а я заснула, утомлённая его напором. Он мне всю ночь спать не давал.
Видимо, ко мне стучались, но я не слышала, пока спала, а, проснувшись, увидела Дарин, горничную, причём с подносом еды.
- Доброе утро, миледи, - сказала она, - я принесла вам завтрак. Как вам спалось?
- Бурно, - фыркнула я на русском, а потом перешла на
английский, - спасибо, хорошо, - и удивлённо протянула, - завтрак в постель?
- Да, миледи.
- Это уже слишком, - пробормотала я, садясь на кровати, - я не собираюсь завтракать в постели, унесите это на террасу.
- Но, миледи, у нас так принято, - возразила Дарин, а я посуровее сдвинула брови.
- А у меня так не принято, - ответила ей в тон, - несите всё на верхнюю террасу. Я сейчас переоденусь, и приду.
Быстро приняв душ, я надела лёгкое платье, туфли, и отправилась на террасу.
Я подозревала, что может оказаться на завтрак, и подозрения мои оправдались. Жидкая овсяная каша, апельсиновый сок, яичница с беконом, тосты, апельсиновый джем, и сладкий чай с молоком. Очень мило.
- Дарин, - сурово сказала я, обозревая предложенный завтрак, - из всего этого меня устраивает лишь каша и тосты с джемом, а так же сок, остальное унесите. Вместо чая я бы хотела крепкий кофе со сливками.
- Кофе? – удивлённо протянула девушка.
- Я не очень люблю чай, - пояснила я, - предпочитаю кофе. Очень крепкий, с красноватым отливом из-за крепости, желательно из Йемена. Но, если такового нет, то советую закупить зёрна, а сейчас несите, какой есть. Я жажду кофе.
Обескураженная горничная ушла, оставив меня, а я бросилась уплетать овсяную кашу. Люблю порридж, без каши я не человек. Съев с удовольствием овсянку, я намазал тост джемом, а горничная Дарин мне тем временем принесла чашку-напёрсток, и кофейник, наполненный ароматным напитком.
Чайную чашку она убрать не успела, поэтому я с ходу налила кофе туда, поскольку она была больше. Горничная, хоть и удивилась, но ничего не сказала.
И, с удовольствием позавтракав, я отправилась в свои апартаменты, чтобы переодеться.
Дарин поднялась со мной и помогла мне облачиться в платье.
В маленькой, но очень уютной часовенке, являющейся собственностью замка, нас обвенчали.
Всё было украшено белыми розами и белыми, махровыми
хризантемами. И я, в белом платье, и с букетиком белых роз в руках, смотрелась очень трогательно. Во всяком случае, так сказал Павел Николаевич, а священник пожелал нам счастья и долгих лет супружеской жизни. Так сказать, в горе и радости, жизни и старости. При последнем заявлении я едва сдержала рвущуюся усмешку, покосившись на своего супруга.
Для чего нужно было всё это представление, я потом спросила у Нестерова, который пояснил, что таково условие завещания.
Обозлившись, я потребовала копию завещания, желая выяснить, какие ещё сюрпризы меня поджидают.
Но, оказалось, что на этом сюрпризы закончились.
Благополучно справив свадьбу, мы занялись своими делами. Павел Николаевич документацией, а я коллекциями. Приехавший поверенный дал нам подписать кое-какие документы, и поздравил со вступлением в права наследования, поскольку с этого момента мы стали полноправными владельцами замка.
А Павел Николаевич тут же, без промедления, написал завещание, в котором оговорил права моей дочери, сделав меня управленцем до её совершеннолетия. Судейский тут же заверил завещание, и на этом мы завершили все имущественные дела. Выпил с нами бокал шампанского, ещё раз поздравил, и уехал.
А я, переодевшись в брюки и кофточку, занялась драгоценностями. Ключ от сейфа, уходя, мне вручил поверенный.
Оказалось, что часть драгоценностей хранится в банковской ячейке, часть тут, в сейфе, а часть в специальном хранилище замкового подземелья.
Первым делом я съездила в банк, где забрала все бархатные шкатулки, в количестве двадцати штук, и уже в замке переписала их. Разобрала драгоценности из сейфа, потом из хранилища, и без сил уселась на веранде с чашкой кофе.
И тут же ко мне присоединился Павел Николаевич.
- Как дела? – спросил он, - как успехи?
- Потихоньку, - хмуро сказала я, - тут чёртова уйма драгоценностей. Но я всё сверила со списком, всё так. А что обозначает графа – прочее?
- Ищи по замку, - улыбнулся Павел Николаевич.
- В смысле? – нахмурилась я.
- Да, насколько я понял объяснения дворецкого, драгоценности по всему замку раскиданы. Надо смотреть по комнатам.
- Офигеть! – возмутилась я, - они что тут, больные на голову? Драгоценности по замку раскидывают.
- Да не очень я понял, - вздохнул Павел Николаевич, - только Джайлз сказал, что что-то у них тут случилось. Все комнаты закрыли, Джордж жил в своей, да вот гостиная с кухней использовались.
- Понятно, - кивнула я, - будем разбираться. Но сейчас я так утомилась, что ничего не хочу. Буду писать статью, покатаюсь на лошади, книжку почитаю, а потом делами займусь.
Этим я и занялась. До обеда было далеко, они тут едят нормально дважды в день, утром и вечером, а в два часа и в половине шестого едят бутерброды.
Но меня такое положение дел не устраивает. В два часа я потребовала у обескураженной кухарки суп, и получила вкуснейший бульон. Написала статью, а потом отправилась кататься на Демоне.
Животное явно полюбило меня, и я с удовольствием провела день. Вернулась около семи часов и вернула коня в стойло, а сама вошла в замок.
- Ужин готов, - подошёл ко мне Джайлз.
Я лишь кивнула, и уселась за стол. Павла Николаевича почему-то не было, и я не преминула спросить о нём дворецкого.
- Он не выходил из кабинета с момента первого ланча, - сказал Джайлз, - я стучался, но он сказал, что занят.
- Что-то он заработался, - вздохнула я, принимаясь за ужин.
Поев в одиночестве, выпив кофе с пирожным, я решила проведать Нестерова.
Кабинет был не заперт, но я постучалась, и, не получив ответа, открыла дверь и шагнула внутрь.
Павел Николаевич спал, положив голову на стол. Я подошла к нему и осторожно потрясла за плечо. Никакой реакции.
- Павел Николаевич, проснитесь, - воскликнула я, - ужинать пора, - но он не отреагировал. Я машинально коснулась его руки, и с ужасом отдёрнула ладонь.
Его рука была холоднее льда, и он по-прежнему не шевелился.
- Джайлз! – заорала я не своим голосом, глядя на неподвижно лежащего Нестерова.
- Что случилось, миледи? – вежливо спросил он.
- Что с моим мужем? – прошептала я, - он не шевелится и весь ледяной.
Джайлз посмотрел на меня, потом на Нестерова, подошёл, пощупал у того пульс, а потом перевёл взгляд на меня.
Я по взгляду всё поняла.
- Нет, не может быть, - я зажала рот рукой, - как же так?
- Он был стар, - вздохнул дворецкий, а я мотала головой, не веря в происходящее.
- Нет! – воскликнула я, - нет! Он был крепок и мог до ста лет дожить в добром здравии! Как же так! Что делать? – я без сил опустилась на диван, - как же это?
- Он был стар, - повторил дворецкий, - пойдёте, вам надо прийти в себя. Выспаться.
Но ни о каком сне не могло быть и речи. Я весь вечер просидела в своих апартаментах, выкурив не одну сигарету, и глядя в одну точку. Я не понимала, что произошло. Я питала уважение к этому пожилому аристократу, любила его, как любят дедушку.
Была уже полночь, когда явился Дима, как вурдалак какой, при полной луне, и с ходу спросил:
- А что у вас случилось? Что с тобой? – а я сидела белее снега, да ещё с пепельницей, полной окурков.
- Нестеров умер, - выдавила я из себя, крепко затянувшись сигаретой.
- Как? – ахнул Дима, плюхнувшись на кресло, - когда?
- Сегодня, - пролепетала я, - судя по всему, остановилось сердце. Мы с дворецким нашли его в кабинете, полулежащим на столе без признаков насильственной смерти. Я поверить не могу в происходящее. Так жалко старика. Я его любила, как дедушку. Хоть и не родственник, но у меня ощущение, что я потеряла что-то близкое и родное.
- Иди сюда, хватит курить, лёгкие посадишь, - Дима выдернул меня из-за стола, крепко прижал к себе, и стал гладить по голове, приговаривая, - не плачь, успокойся.
- Не могу успокоиться, - пролепетала я, - мне так плохо, как
никогда.
- Миледи, - услышала вдруг я, и, резко отпрянув от Димы, увидела дворецкого и горничную Дарин, стоявших в дверях.
- Как вы сюда попали? – ахнула я, глядя на лица прислуги, - я же запиралась.
- Мы к вам стучались, а вы не открыли, - сказал Джайлз, разглядывая Диму, - вот мы дверь и открыли.
- Если я запираюсь, значит, никого не хочу видеть! – рявкнула я, злясь на себя, на Диму, на двоякую ситуацию.
Что они обо мне подумают? Посчитают стервой? Да запросто! Сперва я рыдаю из-за смерти мужа, причём старика, а потом висну на шее у мускулистого мужчины латинского типа с внешностью отвязного пирата!
- Миледи, - робко сказала Дарин, - приехал сэр Батвилл и хочет вас немедленно видеть.
- Зачем? – тупо спросила я.
- Не имею представления, миледи, - вежливо ответила горничная.
- Сиди тут, - покосилась я на Диму, перейдя на русский, - в лице прислуги моя репутация не без твоей помощи уже подмочена, я не хочу, чтобы ещё и юрист на меня косился.
- По твоей репутации давно просторы бороздят корабли, - хохотнул Дима, но опустился в кресло и закурил сигарету, а я отправилась в гостиную, на встречу с юристом.
Недоумевая, что ему понадобилось в такой час, я вошла в просторную гостиную.
- Доброй ночи, миссис, - вежливо сказал сэр Батвилл.
- Аналогично, - вздохнула я, - что случилось?
- Знакомьтесь, инспектор Чандлер, миссис Эвива Миленич, - воскликнул поверенный, а стоявший рядом мужчина в возрасте около пятидесяти, кивнул.
- Очень приятно, леди герцогиня, - кивнул инспектор, - значит, теперь вы хозяйка этого дома.
- Я, - пришлось нехотя признать.
- Давайте присядем, - указал он на диван, и, когда мы уселись, спросил, - зачем вы вышли замуж за сэра Нестерова?
- Мне обязательно отвечать на этот вопрос? – прищурилась я.
- Желательно, - нахмурился инспектор, - иначе это будет играть против вас.
- Подождите, - я помотала головой, - но зачем вы здесь? Что с
лучилось?
- Дело в том, - поверенный посмотрел на инспектора, а потом на меня, - что ваш супруг умер не своей смертью.
- В смысле? – прошептала я.
- Он был отравлен стрихнином, - сказал инспектор, - где вы были между шестнадцатью и восемнадцатью часами?
- Я каталась на лошади, - пролепетала я, - конюх может подтвердить, что я забрала Демона в половине четвёртого, а вернулась около семи.
- Вы хотите сказать, что катались на этом неуправляемом коне три с половиной часа? – с укоризной спросил поверенный.
- Не такой уж он и не управляемый, - возразила я, - конюх сам видел, как резво я на нём гарцую.
- Ладно, допустим, - кивнул инспектор, - а кто это может подтвердить?
- Боюсь, что никто, - вздохнула я, - разве что конюх может сказать, что видел, как я садилась на коня, а потом на дикой скорости ускакала на нём в лес.
- И всё же, с какой целью вы вышли замуж за старика? – спросил инспектор, - молодая и красивая женщина.
- Я не обязана отвечать на этот вопрос, - процедила я.
- А, может, это вы его отравили? – прищурился инспектор, - не надо утверждать, что вышли замуж по любви.
- Ладно, - махнула я рукой, - я не хотела этого говорить, чтобы не бросать на покойного герцога Драмонда тень, но он сделал в завещании оговорку. Для вступления в права наследования Павел Николаевич должен был жениться на женщине лет тридцати с двумя детьми, чтобы потом им, детям, завещать состояние и титул. Так что, как видите, мне не было ни малейшего смысла убивать его. Павел Николаевич тут же составил завещание в пользу моей старшей дочери. Я состоятельная женщина, имею свой бизнес, а Павел Николаевич – мой хороший знакомый.
- Одну минуту, - поднял ладонь поверенный, - о каком условии завещания вы говорите? В завещании не было никакого условия.
- Как это? – оторопела я, - что за глупость вы говорите? Для чего тогда Нестерову понадобилось жениться на мне?
- Мне это тоже интересно, - протянул инспектор.
- В завещании не было никакого условия, - сказал поверенный, - он просто завещал всё своему русскому другу, не более того.
- Так зачем же вы вышли замуж за него? – спросил инспектор нехорошим тоном.
- Я ответила, - тихо сказала я, - больше мне сказать нечего.
- Можно, я скажу? – раздался тонкий голос сзади, это была горничная Бетани.
- Да, - повернулся к ней инспектор, - что вы хотите сказать?
- К миледи прошлой ночью приходил мужчина, - сказала горничная, - я видела, как он выходил от неё. Лица я не разглядела, лишь мускулистую фигуру. Я увидела его фигуру около полуночи, но он быстро скрылся, и я не поняла, кто это был, решила, что кто-то из обитателей замка. А ранним утром, когда рассвело, видела, как он выходил из спальни миледи.
- Очень хорошо, - кивнул инспектор, поворачиваясь ко мне, - значит, у вас имеется любовник?
- Ничего я не скажу, - прошипела я, понимая, что попала, как курица в суп.
- Тогда вам придётся проехать со мной, - сказал инспектор, а я скрипнула зубами.
- Я арестована?
- Нет, задержаны. До выяснения обстоятельств, - пояснил инспектор.
- Могу я позвонить? – спросила я.
- Кому? – сурово спросил следователь.
- Одной родственнице.
- Да, пожалуйста, - кивнул он, видимо, это запретить он мне не имел права, и я тут же позвонила Аське, сестре.
- Ты очумела? – услышала я голос Рената, её мужа, - на часы смотришь?
- Смотрю, - мрачно сказала я, - отдай трубку жене.
- Ася спит, - возмутился Ренат.
- Разбуди её, а то я с тебя скальп сниму, - разозлилась я, - у меня проблемы.
- А Северский что тормозит? Он, насколько я знаю, рванул за тобой в Англию.
- Он мне сейчас не помощник, - вздохнула я, - нужно нейтральное лицо. Дай ей трубку.
- Даю, разбудили, - буркнул Ренат.
- Привет, - услышала я сонный голос сестры.
- Привет, - воскликнула я, - ты мне нужна в Англии. Нестерова убили, меня обвиняют в этом убийстве. Оказывается, не было никакого условия в завещании, хотя я сама лично видела эту оговорку. А тут ещё и Димка. Его видела прислуга, как он в спальню ко мне ночью пробрался, и сдала меня без зазрения совести.
- Ладно, - зевнула Ася, - ближайшим рейсом вылечу.
- Спасибо, - выдохнула я, - только почему ты не ругаешься?
- А толк? – хмыкнула сестра, - ты всё равно по-своему сделаешь.
- Что да, то да, - засмеялась я, - давай быстрее.
На этом я отключилась, а инспектор надел мне наручники. На моё счастье, в камере никого не было, и мне предоставилась возможность поразмыслить над сложившейся ситуацией.
О чём думал Павел Николаевич, когда звал меня замуж? Как ему вообще такая идея в голову взбрела? Он хотел, чтобы я стала наследницей его состояния?
Это я понять могу. Я в своё время спасла ему жизнь, когда грабители, желающие получить раритетные драгоценности, вздумали его убить. Я, тогда ещё скромный фотограф для журнала, проявила себя героически, и он мне был за это премного благодарен. Но почему он не сказал мне об этом прямо? Зачем устроил весь этот каламбур с завещанием?
Хотя... Думаю, у меня есть ответ на этот вопрос.
К деньгам я отношусь легкомысленно, трачу их, не думая. Они мне слишком легко даются, поэтому я стараюсь помочь всем и вся, порой трачу деньги на незнакомых мне людей.
У меня уже есть замок, Дима закидал меня драгоценностями, да и не только. Он мастер по части оригинальных подарков.
Чёртова уйма поклонников, которые засыпают меня подарками, да и сама я девушка не бедная. Рестораны, издательства.
Ясное дело, мне это наследство не нужно. Павел Николаевич это понимает... Боже, понимал! Никак не могу привыкнуть, что о нём надо говорить в прошедшем времени.
Но он очень любил меня, как внучку, потому и придумал эту историю с замужеством. Меня другой вопрос на данный момент волнует... Почему замужество?
Почему он просто не написал завещание на меня, как это
сделал его друг? Значит, что-то тут не так! Я только утвердилась в этой мысли после произошедшего.
Я встала, прошлась по камере, опять села на лавку и задумалась.
В связи с последними событиями я стала сомневаться в правдивости некоторых моментов.
Значит, с условиями завещания Павел Николаевич меня обманул. Следовательно, на это у него была причина.
Он хотел, чтобы я стала наследницей этого состояния, потому что любил меня и был благодарен...
Кажется, я пошла по кругу... Но что не так? Конечно!
Почему он просто не написал завещание? Зачем замужество?
Выходит, что-то могло помешать мне получить эти деньги по завещанию, точнее, кто-то. И этот кто-то согласился, чтобы состояние было завещано Павлу Николаевичу. Вероятно, думал, что после смерти того получит всё, но Павел Николаевич этого не хотел. Минуточку...
От внезапного озарения у меня закружилась голова.
А что, если и Джорджа убили? Он был стар, его наследник жил в Москве, из этого следует, что убийца не знал про завещание. Думаю, этот факт явился для него шоком.
Он убил Нестерова, но на данный момент наследница я...
Ой, мама! Похоже, на очереди я. Твою мать!
Ну, Павел Николаевич! Ну, удружил! Лордом стать захотел!
Отблагодарить меня решил за спасение его жизни! Зато теперь мне впору опасаться за собственную жизнь, поскольку убийца теперь будет на меня охотиться.
Но... Есть один способ, который поможет мне остаться в живых! Пусть убийца думает, что я первый подозреваемый в связи с убийством Нестерова. По закону убийца не имеет права на имущество жертвы, значит, он будет подставлять меня.
Утром прилетит Ася, поможет мне с освобождением, а я попрошу помощи у следователя. Пусть он распустит слух, что я по-прежнему остаюсь главной подозреваемой, только на меня нет улик. Ясное дело, улики тут же начнут подкидывать.
Преступник сделает всё, чтобы засадить меня в тюрьму, чтобы я не получила этот замок и деньги.
Раз Павел Николаевич решил завещать всё моей дочери, пусть
так и будет. Такова была его последняя воля.
Конечно, Дима прав, управленец из меня никакой. Хоть я и руковожу издательствами, являюсь владелицей двух ресторанов, но с крупными проектами мне не справиться. Заводы, фабрики, замки... Это не моё! Но, тем не менее, раз мне всё это на голову свалилось, мне теперь от этого не отвертеться.
Со вздёрнутыми нервами я легла на лавку, и, вытянув ноги, уставилась в потолок. Было ужасно жаль Нестерова.
Неужели он не понимал, что идёт на верную смерть? Если я права, и Джорджа действительно убили, то, вероятнее всего, он знал, кто желает ему смерти. Скорее всего, они с Павлом Николаевичем сговорились. Тот отписал состояние другу, лишив наследства того, кого хотел лишить, а Павел Николаевич нашёл кандидатуру на роль наследника. Меня.
Никак я не могла успокоиться, пролежала до утра, глядя в потолок, а с рассветом неожиданно уснула.
Снилась мне какая-то ерунда. Я куда-то бежала, то за кем-то гналась... Противный, режущий, я бы даже сказала – скрипящий, звук донёсся до моего сознания.
Я открыла глаза, и с сонным видом посмотрела на конвоира, стоящего в дверях.
- Вас ждёт инспектор, - сухо сказал он, и я встала с места, зевая и потягиваясь.
В кабинете инспектора была Ася, одетая в изящный бирюзовый костюм в виде приталенного жакета и узкой юбки до колена, в туфлях того же цвета на высоченной шпильке, и со стянутыми в хвост светлыми волосами.
Как всегда, изящная, строгая, как и положено уголовному адвокату, с неброскими украшениями и невероятно элегантна.
А следователь сидел, как на иголках, к тому же менял цвет лица, как хамелеон. Кажется, Асюта произвела на сухого англичанина впечатление. Судя по всему, ему по вкусу блондинки.
- Я отпущу вас, - сказал мне, взяв себя в руки, инспектор, - под подписку о невыезде, пока ситуация не разрешится, хотя мне всё это весьма не по вкусу.
- Знаете, инспектор, я всю ночь думала, - сказала я, закинув ногу на ногу.
- О чём это, интересно? – прищурился он.
- О данной ситуации в целом, - пояснила я, - я и вам прямо скажу – я буду следующей жертвой.
- Интересно узнать, отчего подобное умозаключение пришло вам в голову? – хмыкнул он.
- Я знаю, что вы мне не верите, - вздохнула я, - считаете проходимкой, которая присвоила замок и титул, а вместе с этим огромное состояние. В сущности, вы правы. Я не имею никакого права на эти деньги, но почему-то Нестеров хотел завещать это мне. Думаю так же, что и покойный герцог Драммонд этого желал. Позвольте, я объясню?
- Пожалуйста, - кивнул инспектор, и я пустилась в пространные объяснения.
Когда я замолчала, он задумчиво грыз карандаш, поглядывал периодически на Асю, косился на меня.
- Даже не знаю, что и думать, - протянул он, - скажу честно, я вам не доверяю. Я тут на вас запрос сделал, и выяснил, что Нестеров стал вашим пятым супругом. С вашим последним мужем вы прожили чуть больше двух лет. Почему вы развелись?
- Я же вам объяснила, - вздохнула я, - Павел Николаевич мне сказал, что таково было условие завещания. Помогите мне. Дело в том, что наследовать состояние должна моя старшая дочь. И это ни в коем случае не должно всплыть.
- Подождите, - затряс головой инспектор, - так получается, что лично вы ничего не наследуете?
- Только головную боль, - хмуро сказала я, - у меня уже имеется замок под Парижем, больше мне не надо. Но моя малышка сможет вступить в права наследования лишь через двенадцать с половиной лет, когда достигнет совершеннолетия. Я лишь назначена управленцем до того момента. Так что мне не было смысла убивать Нестерова. Я себе выгоды из этого никакой не извлеку.
- Но Нестеров мог отказаться от передачи вашей дочери состояния, - воскликнул следователь, - а вы не хотели, чтобы дочь осталась ни с чем. Вот вам и мотив.
- Это не мотив, а чушь собачья, - нахмурилась я, - Павел Николаевич просто не мог поступить иначе.
- Это почему? – заинтересовался следователь.
- Потому что он мне жизнью обязан, - пояснила я, - я в своё
время спасла его от верной гибели. Вы можете это проверить, сделав запрос в Москву.
- Вик, не пугай человека, - хихикнула Ася, - его кондрашка хватит, когда он на тебя информацию получит. Он обалдеет.
- Обалдеет, - кивнула я, - только мне от этого ни жарко, ни холодно. Я не хочу, чтобы меня подозревали в противоправных действиях. Так как? – посмотрела я на инспектора.
- Что? – встрепенулся он, - чем я вам тут помогу? Я, конечно, сделаю на вас запрос в Россию, это самой собой, но всё равно, я вам не доверяю. Кто вы вообще такая? Откуда взялись?
- А откуда вообще люди берутся? – хихикнула я.
- Кто она такая? – сдвинула брови Ася, - эпатажная сумасбродка в пятом поколении! Частный сыщик-любитель, железная бизнес-леди, а так же мастер по части идиотских шуток.
- Ну, хватит меня доставать с Ларисой! – воскликнула я, закатив глаза, - я хотела тебе помочь.
- Помогла! Спасибо! – тряхнула светлыми волосами Ася, - ты не мне решила помочь, а заводам хрусталя наладить сбыт продукции, не иначе. Эта дура мне уже три сервиза расколошматила, хрусталь перебила, а две вазы запустила в хрустальную люстру. Как тебе ситуация?
- Стёбно, - хихикнула я.
- Тебе смешно! – нахмурилась сестра, - но мне как-то не до смеха!
- Мистер инспектор, - повернулась я к следователю, - так как? Я надеюсь, что информация, что не я, а моя дочь получает наследство, останется пока тайной? Василинка на данный момент в России, и я не хочу, чтобы мой маленький ребёнок попал под удар. Я не смогу её защитить, будучи под подпиской о невыезде.
- Это останется тайной, - кивнул он, - но я всё равно вам не доверяю. Не надо со мной играть.
- Обещаю, не буду, - улыбнулась я, - и мне нечего от вас скрывать.
- А тот парень, что был у вас в спальне? – вкрадчивым тоном осведомился инспектор.
- А я и не отрицаю данного факта, - ответила я, - да, у меня в
спальне был один молодой человек. И что из того? Я вам всё объяснила.
- Но теперь выходит, что вы брачная аферистка, - прищурился инспектор, но меня трудно было сбить с толку.
- Кто? Я? – и сурово сдвинула изящно выщипанные брови, - кажется, у вас со слухом непорядок. Повторяю ещё раз, не я являюсь наследницей состояния, я лишь исполняю роль регента при дочери. Аферисткой меня можно было бы назвать, если бы лично я получила эти деньги. Нестеров ведь написал завещание? Во всяком случае, он утверждал, что написал.
- Сейчас я это выясню, - подобрался страж порядка, которому, похоже, не терпелось упечь меня за решётку.
Но он потерпел фиаско. Завещание действительно было, и поверенный подтвердил мои слова о том, что не я являюсь наследницей.
Я вздохнула с облегчением, а вот инспектор Чандлер был крайне недоволен. Он явно намеревался упечь меня в лондонскую тюрьму всерьёз и надолго.
Поколебавшись, он отпустил нас, предупредив, чтобы я не покидала страны до окончания следствия.
- Представляю, как будет удивлена прислуга, когда увидит меня на пороге замка, - хмыкнула я.
- Сейчас глянем на твой замок, - воодушевилась Ася, - из-за чего весь сыр-бор разгорелся. Что, хорошо иметь личного бесплатного адвоката? А то разорилась бы на залогах и защитниках!
- Не язви, тебе не идёт, - буркнула я, вынула мобильный и набрала номер Димы.
- Как дела, карамелька? – обеспокоено спросил он, - я в курсе, что из-за меня тебя полиция забрала. Я уже позвонил, куда надо, не волнуйся.
- Да я и не волнуюсь, - отмахнулась я, - меня уже Аська вытащила. Приезжай в замок, разговор есть.
- Вы где? – тут же спросил он.
- Вышли из здания полиции, - ответила я.
- Ждите там, я сейчас подъеду.
Он приехал довольно быстро, и мы забрались в его, взятый напрокат, джип.
- Рассказывай, - воскликнул он, нахально улыбаясь.
Но улыбка быстро сползла с его лица, когда до него дошло, что опасность угрожает мне и нашей дочери.
- Что ж ты суёшься, куда тебя не просят? – пробормотал он, ловко лавируя между машинами, - хотя, в этот раз тебя именно попросили. Ну, что за фигня? Что взбрело в голову этому артефакту? Оставил бы состояние государству и дело с концом.
- Жалко государству-то, - протянула Ася.
- А сестру и племянницу тебе не жалко? – прорычал Дима диким голосом.
- Племянница на данный момент в России, а преступники не знают о существовании завещания, - отбила мяч Ася, - что касается сестры, то ещё неизвестно, кто кого. Вика любого преступника доведёт до чистосердечного признания.
- Похоже, что притуплённое чувство опасности – это у вас семейное, - хмыкнул Дима, - фиг с вами, только, Ева, имей в виду, что я от тебя не отойду ни на шаг.
- Да, пожалуйста, - довольно улыбнулась я, - днём и ночью не отходи.
- Я это запомнил, - засмеялся Дима, и остаток пути мы проделали, напряжённо размышляя.
Но, едва мы вышли из машины, Ася ошеломлённым взором уставилась на величественное строение.
- Вот это да! – воскликнула она, - лихо.
- Ещё как лихо, - кивнула я, - пошли в дом.
Дверь нам открыл дворецкий и оторопел, увидев меня, да ещё и с компанией.
- Вас отпустили? – удивился он.
- Да, - с вызовом воскликнула я, - в связи с недостаточностью улик! Чтобы меня, стреляного воробья, взять за жабры, нужно хорошо постараться.
- Что, простите? – не понял русского жаргона в переводе на английский Джайлз.
- Забудьте, - отмахнулась я.
- Это ваши гости? – спросил дворецкий, - приготовить им комнаты?
- Да, - с вызовом сказала я, чувствуя в душе нарастающую злость. И небезосновательно.
То, что прислуга меня здесь невзлюбила, я сразу поняла, но
это было терпимо. Это я могу понять.
Они спокойно жили, прислуживали старому герцогу, а потом заявляется какая-то выскочка с престарелым мужем и крушит всё подряд. Но не сдавать же меня!
Спокойно, спокойно, Джайлз тут вообще не причём, это всё стерва Бетани. Ну, погоди, дрянь, я на тебе ещё отыграюсь!
Мне с ходу эта девица по вкусу не пришлась.
- Где Бетани? – строго спросила я.
- Убирается в ваших апартамента, миледи, - вежливо ответил дворецкий, а я закипела, как заварочный чайник.
- Чего она забыла у меня? – рявкнула я, - и где Дарин?
- Она в саду, занимается сбором букетов для комнат.
- Пусть немедленно придёт ко мне, - буркнула я, и, перескакивая через три ступеньки, поднялась наверх и вбежала в свою комнату.
Бетани как раз сидела за моим ноутбуком, и что-то смотрела.
- Ты чего здесь рыщешь? – обозлено прошипела я, и, девушка, подняв на меня глаза, буквально на месте подпрыгнула.
- Вас выпустили? – пролепетала она.
- Твоими молитвами! – рявкнула я, - отвечай, чего вынюхиваешь?
- Да ничего я не вынюхиваю, - жалобно воскликнула девушка.
- Ты зачем меня сдала? – осведомилась я, - что я тебе сделала?
- Ничего не сделали, - тихо ответила девушка, - я просто сказала правду. Что вы дёргаетесь? Тем более, все говорят, что вы аферистка. Вы здесь никому не нравитесь.
- Никому? – удивилась я.
- Никому, - вздохнула Бетани, но сразу поправилась, - только Дарин за вас заступается.
- Значит, вы тут все уверены, что я убила своего супруга? – прищурилась я, опустившись на диван, и закинув ногу на ногу.
- Не то, чтобы уверены, но... – и она примолкла.
- Довольно, - махнула я рукой, мой взгляд упал на ноутбук, - зачем в компьютер полезла? Искала компромат? И что интересного нашла?
- Стихи на русском, - прикусила губу Бетани.
- Правда, убойный компромат? – хихикнула я.
- Простите, - она опустила голову, - я не хотела.
- Иди уж, - буркнула я, и, когда девушка юркнула за дверь, подскочила, и бросилась в душ.
Быстро освежившись, я переоделась в лёгкие брюки и майку, балетки, и отправилась прямым ходом в кабинет, где испустил дух Павел Николаевич.
Последние дни я занималась только драгоценностями, а Павел Николаевич всем остальным, и потому я не знала, чем теперь мне придётся управлять. Пришлось в срочном порядке заняться бумагами.
Вскоре ко мне присоединились Дима с Асей, и мой любимый мачо пришёл в ужас, когда узнал, что мне досталась фирма, торгующая виноградными винами. А так же завод и виноградники, находящиеся здесь, в Англии.
- Ты – моё наказание! – воскликнул Дима.
- Да что я-то? – улыбнулась я, - откуда я знала? Что ж мне везёт-то так?
- Меня другое занимает, - подала голос сестра, - разве тут выращивают виноград? Здесь же так холодно! Не нальётся и помёрзнет!
- Выращивают, - хмуро сказал Дима, - раньше этим занимались только монахи, поскольку это убыточный бизнес в данной стране, но сейчас потеплело, гольфстрим. Но всё равно, белых вин тут производят мало, в основном, красные. От тех же монастырей идёт, причащаются ведь красными винами, белые появились намного позже. Но они не любят это дело, и душу не вкладывают, как испанцы и итальянцы. Правда, в последнее время появились фирмы по производству, торговле и всяких дегустационных мероприятиях, но всё равно это не их, не родное. Однако, качество всё равно отменное.
Со всеми эти винными перипетиями мы несколько отвлеклись, а потом нашли другую документацию, относящуюся к другому виду предпринимательской деятельности.
Вот тут меня чуть кондрашка не хватил. Это оказался конный завод и ипподром, а так же огромная компания, руководящая всем этим безобразием.
На какое-то время я лишилась дара речи, лишь хватала воздух, как рыба, выброшенная на берег. С трудом справившись с шоковым состоянием, я вызвала горничную.
Попросив её принести нам кофе, сок, коньяк и какой-нибудь
«мелочи» на закуску, я вернулась к проблемам насущным.
А именно, к лошадям и ипподромам.
- И на фига мне это? – задала я риторический вопрос.
- Понятия не имею, - хохотнул Дима, которому моё истерическое состояние явно пришлось по вкусу.
- Тебе хорошо смеяться, - буркнула я, вновь погружаясь в бумаги. Вскоре в дверь постучались, это Дарин принесла поднос с едой.
Кофе, множество бутербродов с рыбой и мясом, а так их знаменитые сандвичи, тонкий и ровный хлебный мякиш, намазанный крабовым паштетом. Лично я не любительница подобного лакомства. Засахаренный и солёный миндаль, французский сыр, а так же виски и вино. На мой удивлённый взгляд Дарин сконфуженно пробормотала:
- Коньяка у нас нет, но в ближайшее время купим.
- Хорошо, - кивнула я, - ступай. Хотя, подожди. Скажи Бетани, чтобы поднялась ко мне.
Дарин раскланялась, поспешно вышла из кабинета, а я подпёрла руками подбородок, поставив локти на стол.
- Зачем тебе эта доносчица? – поинтересовалась Ася.
- Надо, - загадочно улыбнулась я, и, услышав стук в дверь, ответила, - войдите.
- Вы меня звали? – робко спросила вошедшая Бетани.
- Да, звала, - кивнула я, - тебе первое задание, займись уборкой в апартаментах прежнего герцога.
- Хорошо, миледи, - кивнула девушка.
- И позови Дарин, - и она вымелась из кабинета.
- Я смотрю, ты тут освоилась в роли хозяйки, - со смехом сказала Ася.
- Да, наша миледи, леди герцогиня, госпожа и прочее, вошла в роль, - засмеялся Дима.
- Молчи, - пнула я его, а вошедшей Дарин сказала, - проследи за Бетани, я отправила её убирать апартаменты старого герцога.
Та поняла меня без слов, ретировалась, а я сурово посмотрела на Асю и Диму.
- Что? Ну, не нравится мне эта особа! Она меня легко сдала, хотя другие не стали этого делать.
- Это не аргумент, - хмыкнула Ася, принимаясь хрустеть
засахаренным миндалём.
- А моя интуиция – аргумент? – прищурилась я.
- Да, твоя интуиция – это что-то, - усмехнулась сестра, - но и она порой даёт сбои. А Дарин? Ты ведь и её можешь с чистой совестью заподозрить. Она втёрлась к тебе доверие, а ты и в ус не дуешь.
- Ты это серьёзно? – я ошеломлённо взирала на неё.
- Смеюсь, - улыбнулась сестра, - но и такой вариант нельзя исключать.
- Знаете, о чём я думаю? – нахмурилась я.
- Ну? – Дима поднял на меня глаза.
- Что герцог Драмонд умер не своей смертью.
- С чего ты взяла? – удивилась Ася.
- Размышляла. Мне не спалось всю ночь, на ум всякое лезло. А что, если и Джордж решил, чтобы именно я стала герцогиней?
- Да он тебя и не знал даже, - усмехнулась Ася.
- Вы все знаете, какая я, - пустилась я в объяснения, - мимо чужого горя не пройду, а Нестерову и вовсе жизнь спасла. При этом данный факт был для меня чем-то обыденным, а для него я необыкновенный человек. Он мне не раз это говорил. Половина комнат в замке закрыта, мне сказали, что что-то произошло, но что, я ещё не выяснила. Он написал на Василинку завещание, но в то же время уговорил меня расписаться с ним, а потом и обвенчаться. Зачем? Я отказалась от денег, а он написал завещание, но при этом словно боялся, что подводит ребёнка под монастырь. Поэтому он женится на мне, предоставляя мне возможность во всём разобраться.
- Ты предполагаешь, что есть ещё кто-то, кто может претендовать на состояние? – догадался Дима, - но Джордж не хотел, чтобы тот стал наследником, поэтому завещал всё Нестерову. А тот тебе. Наверное, они обо всём договорились. Нестеров нашёл человека, который, по его мнению, достоин замка и титула, тебя, то бишь, и они устроили всю эту вакханалию. Что делать будем?
- Разбираться с наследством и искать убийцу, - вздохнула я, - для начала надо поговорить с Джайлзом, - и я встала с места, - пошли, нечего старика по лестнице гонять.
И мы, резко встав, позабыв о еде, бросились вниз на поиски
престарелого дворецкого. Тот оказался на кухне, что-то обсуждал с кухаркой, а рядом стояла женщина лет пятидесяти.
Одетая в старинный костюм, с высокой причёской и строгим взглядом, она тут же устремила свой суровый взор на нашу компанию.
- Миледи, - обратился ко мне Джайлз, - это мисс Мэри Гротс, экономка. Она уезжала по делам в Дублин, но сегодня вернулась и готова приступить к своим прямым обязанностям.
- Очень хорошо, - кивнула я, - рада знакомству.
- Мне очень приятно, миледи, - сухо сказала экономка и слегка поклонилась.
- Джайлз, - обратилась я к дворецкому, - разговор есть.
- Всегда готов служить моей госпоже, - вежливо сказал он.
- Как они меня с этими званиями достали, - бросила я в пространство на русском.
- Терпи, казак, атаманом будешь, - хохотнул Дима.
- Уважаемый, пройдёмте на террасу, - сказала я, - а вас, - повернулась я к экономке, - жду в своём кабинете.
Та кивнула и вышла, а я с дворецким отправилась на веранду.
- Присядьте, - сказала я, - разговор долгим будет, - и сама опустилась на кушетку.
- Нет, миледи, я не могу, - покачал головой дворецкий, - я слуга.
- Не бесите меня! – рявкнула я, - вы, прежде всего, пожилой человек, а меня учили уважать старших. Сядьте!
И Джайлз, толи просто решил послушаться, толи здравый смысл возобладал, покорно сел на кресло, а я закинула ногу на ногу, разгневанно сдув локон со лба.
- Расскажите мне о вашем бывшем хозяине, - попросила я, - о герцоге Джордже Драммонде.
- Что вы хотели бы услышать, миледи? – вежливо осведомился он.
- Всё, - сказала я, - всё, что знаете. Например, мой покойный супруг сюда часто наезжал?
- Бывало дело, миледи, - кивнул Джайлз, - в последнее время, когда уже ясно стало, что долго старый герцог не проживёт, он очень часто приезжал. Они с хозяином запирались в комнате и о чём-то долго говорили.
- А вы хоть что-то слышали из их разговоров? – спросила я, -
ведь наверняка слышали.
- Честно говоря, слышал, но ничего не понял, поскольку русского не знаю, а говорили они всегда только на этом языке.
- Жаль, - протянула я, - а отчего умер герцог?
- Обширный инфаркт, - последовал ответ, - у него и раньше болело сердце, а потом остановилось.
- А раньше инфаркты были?
- Были сердечные приступы, ему сделали операцию, но прогнозы были неутешительные, а потом он внезапно умер. Просто остановилось сердце. Нам всем было очень жаль старого герцога, всё думали, кто же теперь будет управлять замком и угодьями. Но, выяснилось, что всё завещано тому русскому другу, а теперь хозяйкой стали вы.
- Ясно, - я потёрла ладонью висок, - в замке страшное запустение. Нет, видно, что всё тут роскошно, но в очень запущенном состоянии. Мне Нестеров сказал, что что-то произошло, и комнаты закрыли. Джайлз, расскажите мне всё, что знаете, не утаивая.
- Да, всё верно, - кивнул Джайлз, - после смерти жены покойного лорда он закрыл тут всё, впал в депрессию. Потом, правда, отошёл. Да и смерть маленького Джорджа его подкосила, так уж получилось.
- Остановитесь, - подняла я руку, - жена и маленький Джордж – это семья герцога Драммонда?
- Да, - кивнул дворецкий, - да только не судьба была славному роду продолжиться...
Род Драммондов древний, своё начало берёт ещё в Шотландии. Аристократы до мозга костей, благородные и интеллигентные люди, со временем к тому же они стали феерически богаты.
Все представители этого рода были отменными ювелирами, и за прошедшие века, скупая золото и драгоценные камни, они сделали огромное количество украшений.
Первоначально они занимались лишь животноводством. Вели помещичий образ жизни, потом завели лошадей и ипподром.
Свои изделия они никогда не продавали, все украшения, что они делали, занимаясь этим на досуге, просто складировались.
Позже кто-то из предков-герцогов стал заниматься
коллекционированием, картины, филателия, нумизматика, мебель, да и прочие дорогие вещи.
Этот замок стал их родовым гнездом, а история самого рода весьма незатейлива. Сам Джайлз ещё мальчишкой пришёл на услужение к отцу Джорджа Драммонда, начинал с простого помощника, потом стал лакеем, а позже дворецким.
В ту пору старый герцог тоже был ребёнком, но, что удивительно, Джайлз никогда не завидовал своему сверстнику. Хоть тот и был потомком аристократов, но ему предстояло нести по жизни тяжкий груз – наследие предков.
Он должен был постоянно находиться в неких рамках, вести себя, как и положено истинному потомку старинного рода.
И всё было хорошо, пока он Леокадию не встретил.
К его приятелям приезжала русская девушка, и, увидев её однажды, Джордж влюбился раз и навсегда.
Он постоянно приезжал к Леокадии, делал ей дорогие подарки, приносил цветы, но девушка оказалась холодна к нему.
Нет, подарки она принимала, но чувств никаких к нему испытывала, о чём сразу и сообщила влюблённому до беспамятства герцогу. Но тот не отставал, не теряя надежды жениться на девушке.
Но наступило лето, к Джорджу приехал Павел Николаевич, и Леокадия, едва увидев Нестерова, тут же влюбилась в него.
Причём взаимно. Горю Джорджа не было предела. Он, казалось, совсем с катушек слетел.
Если раньше Джордж и Павел Николаевич были близкими друзьями, то теперь стали врагами. Нестеров, приезжая погостить, останавливался в доме своей невесты.
Её родители, бежавшие из России с началом первой мировой войны, имели обширное поместье в предместье Лондона.
Нестеров женился на Леокадии, она родила ему сына, но, в связи с осложнениями при родах, она больше не могла иметь детей. А Павла Николаевича всё устраивало. Он слишком любил свою жену, потому не заводил интрижек на стороне, а так же внебрачных детей.
Да и время было другое, по-иному относились к амурам, будучи в законном браке, да и сам Нестеров являл собой благородного интеллигента.
А Джордж, хоть и потерял ту, которую любил больше всего
на свете, но всё же вынужден был жениться.
В супруги он выбрал себе бельгийскую принцессу, картинную красавицу с приторно-сладкой внешностью.
Натуральная блондинка с глазами весеннего неба, она так и не покорила сердце герцога, ему до конца жизни вспоминались кошачьи, зелёные глаза Лики и её тёмно-каштановая густая россыпь волос. Он прожил с Амбер двадцать лет, не на минуту не переставая думать о потерянной возлюбленной и друге.
Возраст заставил многое переосмыслить. Он стал понимать, что в данной ситуации никто не виноват, только он сам.
Да, он любил, но ведь другого человека не заставишь любить, если он того не хочет. А Лика и Нестеров полюбили друг друга с первого взгляда. Он долго не мог переступить через себя, но вот, этот момент настал, и Джордж, собравшись, отправился в Россию.
Друзья впервые за столько лет сели и поговорили, помирились, и Джордж пригласил Нестеровых приехать к себе в Англию.
Но, когда они приехали, герцога ожидало страшное известие.
Его сын, Джордж-младший, катаясь на лошади, упал и свернул себе шею. Амбер, узнав о смерти сына, чуть с ума не сошла, её даже пришлось поместить в клинику.
Не иначе, как он что-то почувствовал, раз решил восстановить отношения с русскими друзьями, потому что именно они стали его утешением.
Амбер умерла в больнице, у неё остановилось сердце, а сам Джордж влачил одинокое существование оставшиеся сорок лет. Видимо, друзьям были свыше даны одинаковые судьбы.
У Нестерова умерла Леокадия, упав с лестницы и свернув себе шею, а их сын провалился в пруд, и, получив воспаление лёгких, тоже скончался. Хотя он уверял, что его кто-то толкнул, но его словам не поверили, списав их на бред от высокой температуры.
Последние годы Нестеров буквально поселился здесь, в замке, а Джордж его тепло принимал.
- Это всё, - развёл руками Джайлз, выжидательно глядя на меня, - я могу идти?
- Да, конечно. Вы свободны.
Дворецкий удалился, оставив меня в глубокой задумчивости.
Тут же, только он ушёл, пришли Дима с Асей и уселись около меня.
- Мы всё слышали, - сказала сестра, - только, ей-богу, не пойму, что нам это даёт.
- Сама ещё не пойму, - протянула я, нахмурив брови, - мне только не нравится, что у них обоих умерли жёны и дети.
- Мало ли, - пожал плечами Дима, - но мне всё равно сдаётся, что что-то не так. Сын нашего артефакта ясно сказал, что его толкнули в спину, и я уверен, что так оно и есть, что это не бред от температуры.
- Зачем убивать их семьи? – задала резонный вопрос Ася.
- Самой интересно, - улыбнулась я, - скорее всего, имеется ещё один наследник. Тот хочет заполучить деньги и убивает всех, кто может на них претендовать.
- Не пойму, с какого бока тут Нестеров, - нахмурилась Ася, - он посторонний человек, в родстве с Джорджем не состоял. Как родственник одного может получить состояние другого?
- Без понятия, - хмыкнула я, - но, думаю, дело тут в другом. В связи с тем, что произошло в последние дни, у меня имеется одно предположение.
- У меня тоже, - улыбнулся Дима, - полагаю, мы думаем об одном и том же.
- Да? – прищурилась я.
- Завещание, - хмыкнул Дима, - кто-то знал, что, если не будет наследников, то Джордж напишет завещание в пользу Нестерова. А, если Нестеров получит состояние, значит, всё перейдёт его семье.
- Верно, - кивнула я, - желая не допустить этого, преступник убирает обе семьи, чтобы, в случае, если тот получит наследство, а потом скоропостижно умрёт, состояние отойдёт последнему родственнику. Причём тот получит ещё состояние Нестерова, дополнительный бонус.
- Вряд ли так можно, - усомнилась Ася, - я не спец в этих аспектах права, специалист по уголовному, а не нотариальному, но мне кажется, что так нельзя. Убийца унаследует состояние своего родственника, а состояние Нестерова перешло бы государству, если у него не имеется родственников.
- Да, - кивнул Дима, - всё верно, ничего бы тот не получил,
только по родственным связям. Тут дело в другом. Думаю, он хотел, чтобы не осталось прямых наследников, а так он запросто отсудил бы всё. А ты, - кивнул он мне, - явилась для него реальной угрозой. Точнее, неожиданностью, громом с ясного неба.
- Это она умеет, - ухмыльнулась Ася, - но на данном этапе всё верно, и ничего не поделаешь.
- Вот сюрприз ему будет, когда он узнает, что наследнице-то пять лет отроду. Посмотрю я на его физиономию, когда ему это скажут, а потом отправят пожизненное за такое количество трупов.
- Не отправят, - хмыкнул Дима, - а повесят. Тут за такое вешают. Но ты права, будем разбираться, кто тут воду в ступе мутит. Надо опять дворецкого крикнуть.
Я позвонила в кухню, и Джайлз тут же материализовался у нас.
- Ещё что-то изволите, миледи? – обратился он ко мне, но Дима не дал мне и рта раскрыть.
- Скажите, Джайлз, - начал он, - у покойного герцога были родственники?
- Жена и сын были, да я об этом всё уже поведал, - вежливо ответил дворецкий.
- А ещё? – напирал Дима, - были ещё наследники? Почему он завещал своему другу имущество, а не, скажем, дальним родственникам?
- Откуда же мне знать? – укоризненно воскликнул дворецкий, - он со мной не советовался, я обычный слуга. А родственники есть, да только он не принимал их. Только за год до смерти Энн пригласил. Её появление на свет сопроводилось скандалом, и он призвал её к себе лишь спустя столько лет.
- Скандалом? – уточнила я, - его умерший сын завёл с кем-то роман?
- Да, - со вздохом кивнул Джайлз, - роман был короткий, но потом родилась Энн, а в её мать словно бес вселился. Она постоянно приезжала сюда, требовала, чтобы Джордж на ней женился. Он был не прочь, но старый герцог пообещал, что лишит его наследства, если тот ослушается. И тому пришлось отказаться от женитьбы.
- Подождите, - воскликнула Ася, - что за Энн?
- Да есть тут одна, - ответила я, - я с ней почти сразу познакомилась. Незаконнорожденная внучка старого герцога. А ещё есть два родственника, Джек и Джеймс.
- И ты молчала? – укорил меня Дима.
- Из головы вылетело, - смущённо призналась я, - со всеми этими событиями.
- Во даёт! – воскликнула шокированная Ася.
- Если честно, то она мне не нравится, - сказала я, - у неё есть реальный мотив для убийства. Одно только останавливает – неужели она настолько дура? Неужели не понимает, что её первую заподозрят, если что.
- Если что, тебя посадят, - хмуро сказал Дима, - а она отсудит наследство, как прямой потомок. Что с того, что незаконнорожденная? Сейчас это не аргумент. Это раньше к этому цеплялись, а в наше время данная поправка исчезла из кодекса. Может, и осталась, если вскрыть кое-какие документы, но она недействующая.
- Она сказала, что это она предложила дедушке отписать имущество лучшему другу, а не ей. Что ей не хочется вешать себе на шею это ярмо – замок.
- И ты ей поверила? – насмешливо спросила Ася, - что она добровольно отказалась и от замка, и от всех этих предприятий в виде ипподрома и винного завода?
- Но замок – это действительно волокита, - нахмурилась я.
- Если всё это продать, - начал Дима, - то получится внушительная сумма. На эти деньги она купит себе виллу на Мальдивах, организует небольшой бизнес, который в состоянии поднять, и будет жить припеваючи.
- В чём-то ты прав, - задумалась я, - конечно, может быть и так, что этот замок нельзя продавать, но она могла его просто забросить, если не продаст. Время сделало бы своё чёрное дело. Или отдать государству. Не знаю, подлежат ли частные замки реставрации, государственные-то точно подлежат, если их покупать частному лицу. Меня французская власть заставила заниматься реставрацией. Хотя он и принадлежал, по сути, частному лицу, который и не хотел им заниматься. Двоякая ситуация, но суть от этого не меняется, поскольку Энн действительно первая подозреваемая.
- А ты ей поверила! – с укоризной воскликнула Ася, - где твоя
адекватность?
- Моя адекватность при мне, - сухо сказала я, - и я ей ни на йоту не поверила. Но мелькали мысли о том, что ведь не дура же она. Должна понимать, что её первую и заподозрят. Наведаюсь-ка я к ней, что-то вроде ответного визита, пусть знает, что не только она умеет быть великосветской особой. А за всем этим и расспрошу её. Пусть думает, что я, нахалка эдакая, окончательно распоясалась, посчитала себя причастной к дому Драммондов.
- Да ты и так уже причастна, - хмыкнула Ася, - герцогский титул на тебя перешёл.
- Но ведь не аристократка же, - хмыкнула я.
- Про князя Воронцовского забыла? – улыбнулась сестра.
- Не нервируй меня, - отмахнулась я, и перевела взгляд на Диму, - у тебя сигареты есть?
- Держи, - он открыл пачку, потом щёлкнул зажигалкой, а я затянулась ароматным дымом.
- Миледи, - услышала я шорох и голос Джайлза, - тут вам письма.
- Какие письма? – удивилась я, взяв в руки конверты, - приглашение на бал.
- Подобные мероприятия людям вашего ранга пропускать нельзя, - вежливо сказал дворецкий, - закажите себе вечернее платье.
- Очень мило, - вздохнула я, - а не пойти никак?
- Никак, миледи, - покачал головой Джайлз, - покойный лорд Драммонд постоянно посещал сии вечера, а вас там представят, как новую герцогиню Драммонд.
- Минутку, - ошалела я, - я не имею к этой фамилии ни малейшего отношения. Я посторонний человек.
- Сэр Нестеров унаследовал эту фамилию с титулом и замком, а вы, будучи его супругой, наследуете после него.
Проклятия чуть было не сорвались с моего языка. Обозлённая до крайности, я швырнула письма на стол.
- На фига мне это надо? – задала я риторический вопрос на родном языке, но он, вопрос, так и повис в воздухе.
Поскольку бал этот будет только послезавтра, я решила заняться самим замком.
И решительным шагом отправилась в кабинет.
- Извините, что заставила вас ждать, - сказала я экономке, - у меня был серьёзный разговор с Джайлзом.
- Надеюсь, вы не собираетесь выгонять старых слуг? – сурово спросила женщина, - сейчас многие так делают.
- У меня подобного и в мыслях не было, - улыбнулась я, устраиваясь в кресле, - присаживайтесь. Мисс Гротс, а что с замком?
- В каком смысле? – не поняла она.
- Он весь запущенный, закрытый. Я хочу привести весь замок в порядок. Отреставрировать картины, привести в порядок антикварную мебель...
- Хорошо, что вы об этом задумались, - кивнула экономка, - покойный сэр Драммонд закрыл замок, он был в глубоком трауре после смерти своей любимой жены.
- Да? – прищурилась я, - а у меня иная информация. Что не так уж герцог и любил свою супругу, его сердце принадлежало одной русской женщине.
- Это всего лишь слухи и домыслы, - сухо сказала мисс Гротс, - кто сказал вам такую ерунду?
- Неважно, - улыбнулась я, - важен сам факт. Здесь все врут мне, не желают говорить правду, и вы, судя по всему, не исключение. Я смотрю, вы все тут, как один, стережёте фамильные тайны Драммондов.
- Это наш долг, - не меняя тона и выражения лица, ответила эта особа, - кто вы вообще такая? Откуда здесь взялись? Почему этот замок стал вашим?
- А вам какое дело? – довольно грубо ответила я, - вы же со мной не желаете откровенничать.
- Не вижу в этом смысла, - холодно ответила экономка, - тем более, думается, вам этот замок не нужен. Скорее всего, вы его продадите.
- Возможно, - кивнула я, - это для меня действительно лишняя морока. Но у меня есть дети, которым я могу завещать замок. А так же уйма родственников разных мастей. Вероятнее всего, что я просто наведу тут шмон, заберу драгоценности и произведения искусства, и уеду в Россию. Здесь мне делать нечего, а руководить местным бизнесом я могу и из Москвы.
- Зачем же дело стало? – хмыкнула экономка, - избавьтесь от
замка, и дело с концом. Продайте его кому-нибудь из
родственников Драммондов, зато в замке останутся только истинные его владельцы. Настоящие хозяева.
- Намекаете, что я не настоящая? – ухмыльнулась я, - всё равно главная ветвь прервалась, так что теперь это не имеет ни малейшего значения. Поэтому отдайте распоряжения. Замок будет реставрироваться.
Мисс Гротс кивнула, и ушла, недовольно поджав губы. А я, решив осмотреться, вздумала побродить по замку.
Несомненно, этот архитектурный памятник – величайшее произведение искусства. Убеждаясь в этом в который раз, я вышла в картинную галерею, и с удовольствием стала рассматривать портреты прошлых лет.
Дамы, одетые в изысканные наряды, мужчины в смешных фраках, причём тут не было ни единого пейзажа, сплошь портреты. Видимо, это была семейная галерея.
Дойдя до последнего портрета, я увидела стройного, поджарого мужчину средних лет, под руку с ним красивую, молодую женщину и ребёнка. Судя по всему, это последний владелец замка. Я с интересом стала рассматривать красавицу.
Да, Амбер действительно очень красива. Белокурые волосы изящной волной ниспадают на плечи, но в её глазах я не видела того, что может свести с ума мужчину.
Наверное, она была отличной женой и прекрасной матерью, но не покорительницей сердец. Просто красавица карамельного типа, не более того, кукла Барби.
Но, увидев следующий портрет, я слегка растерялась. Когда Нестеров повесил его сюда?
Да, на портрете был он сам, помоложе на несколько десятков, но, тем не менее, я его узнала. А рядом стояла девушка дивной красоты. Неудивительно, что герцог так горевал.
Тёмно-каштановые, вьющиеся волосы, доходящие до бёдер, зелёные, раскосые глаза, как у египетской богини, прелестное, бледное личико, подёрнутые лёгким румянцем щёки...
Она стояла, держа в руках букет полевых цветов. В светлом, длинном платье старинного покроя...
Вот она – именно та женщина, ради которой можно пойти на преступление, ради которой мужчины во все века совершали подвиги.
Постояв с задумчивым видом около портрета, я спустилась по
неудобной, крутой лестнице, и услышала негромкий разговор, доносящейся снизу. Я прошла немного вперёд, и, спрятавшись за углом, стала прислушиваться.
- Вы что тут себе позволяете? – злилась экономка.
- Простите, но в чём же я провинился? – дребезжащим, надтреснутым голосом спросил дворецкий, - мы следили за замком, выполняли все указания.
- Да? – взбешённо воскликнула мисс Гротс, - а кто разболтал этой выскочке тайны нашего покойного хозяина? А? Раз язык без костей, значит, можно им махать во все стороны?
- Но что ж такого в том, что новая хозяйка интересуется историей замка? – недоумевал Джайлз, - в этом нет ничего такого.
- Нет ничего такого? – прошипела та, - нет ничего такого? Кто она такая, чтобы нос совать, куда не следует? Мы служим Драммондам! Настоящая хозяйка тут Энн! Хоть в ней и течёт кровь плебейки, но, если бы она вышла замуж за принца, то кровь её матери, в конце концов, исчезла бы... Иногда следует кровь немного разбавить, чтобы уроды не рождались. Она тут хозяйка! Что взбрело на ум сэру Джорджу? Как он мог оставить своё состояние какой-то русской выскочке? Родная внучка рядом, а он коленца откалывает! Уму непостижимо!
- Мисс Гротс, - степенно сказал дворецкий, - дело в том, что сэр Джордж оставил состояние не ей, а её...
- Я знаю! – оборвала его экономка, - Нестерову! А эта унаследовала замок после него. Вот пройда! Узнала, что старик получает состояние и выскочила за него! Почему её полиция отпустила? Она же явно убийца! Прожжённая аферистка! Четыре раза замуж выходила, мужей обдирала до нитки, а сейчас словила жирный куш. Мало того, тут ещё и её любовник шляется.
Я невольно восхитилась. И когда это она успела узнать обо мне исчерпывающую информацию? Н-да, тут ещё разобраться надо, кто из нас пройда. И я опять обратилась во слух.
- Необходимо выжить нахалку отсюда! – решительно заявила экономка, - создать ей такие условия, чтобы она быстренько продала замок и сбежала, роняя, тапки. Сейчас же принимайся за дело.
- Но что же я должен делать? – жалобно спросил дворецкий.
- Она жаждет реставрации! Будет ей реставрация! Я ей покажу реставрацию! – зло выкрикнула экономка, - выживу сучку отсюда!
Вот тут я обозлилась. Значит, хотите меня выжить? Ну-ну! На цыпочках я выскользнула обратно в картинную галерею, и быстро побежала в свою комнату.
Закрыв за собой дверь, я уселась на антикварный стул, нашла в Лондоне людей, которые занимаются реставрацией зданий, переписала телефоны, а потом занялась поиском реставратором картин. И, обнаружив таковых, мгновенно с ними связалась.
Если уж зловредная экономка решила вставлять мне палки в колёса, значит, я буду действовать без её ведома. А, если она попытается дать разгон приглашённым людям, я отбрею нахалку так, что мало ей не покажется. Со мной связываться, себе дороже, быстро на место поставлю.
Захлопнув ноутбук, я подошла к окну и глянула вниз.
Постояв немного, раскурила сигарету, но, сделав несколько затяжек, затушила её. Я ходила кругами, меряя шагами комнату, когда вошёл Дима.
- Эта твоя экономка... – начал он, но я замахала руками.
- Не моя! Только не моя! Стерва благородных кровей! – воскликнула я, - она решила меня отсюда выжить! Зараза!
- Сомневаюсь, что ей это удастся, - улыбнулся Дима, подходя ко мне, - но в одном я не сомневаюсь, вы выпьете друг у друга по кварте крови.
- Круговорот крови в природе, - буркнула я, - собственными руками придушу гангрену.
- Может, просто уволишь? – продолжал ухмыляться Дима, - к чему такие кардинальные меры?
- И тебя придушу, если не прекратишь стебаться, - обозлилась я, - ничего, её ждёт сюрприз. Она решила вставлять мне палки в колёса, помешать реставрации, но я тоже не лыком шита, уже нашла соответствующих мастеров по интернету и вызвала их сюда.
- Оперативно, - Дима продолжал улыбаться, разглядывая меня, потом обошёл меня, и обхватил руками сзади, - ты злишься.
- Ещё как, - согласилась я, - эта старая ведьма меня разозлила. Какого чёрта ей надо?
- Понятия не имею, карамелька, - прошептал Дима, - успокойся.
- Тебе легко говорить, - фыркнула я, - пусти, я хочу домой позвонить. Узнать, как там дети.
- Включи громкую связь, - воскликнул Дима, а я, взяв мобильный, уселась на диван.
Некоторое время я вслушивалась в длинные гудки, а потом раздался щелчок.
- Особняк Миленич-Бархановых, - выдала домработница Ира, и я невольно засмеялась, Дима тоже не смог скрыть усмешку.
- Здрасте, Эвива Леонидовна, - узнала она мой смех, - как там, в Лондоне? Дождь, наверное, идёт?
- Сегодня нет, - ответила я, - отличная погода. Дома всё в порядке?
- Да, в полном, - ответила Ира.
- А Василиса? – спросила я.
- Она сейчас занимается музыкой, - ответила Ира, - с утра шалила, в садике подралась, потому дома раньше оказалась. Кстати...
- Это Эвива? – донёсся приглушённый голос Октябрины Михайловны, няни Василисы, - дай мне трубку. Алло, Вика? Ты тут?
- Где мне ещё быть? – вздохнула я, - что случилось?
- Вика, я не понимаю, для чего я вам нужна! – заявила Октябрина Михайловна довольно резким тоном.
- В смысле? – не поняла я.
- В том смысле, что Нуцико практически отняла у меня Василису! – выдала Октябрина Михайловна, - она ни на шаг не отходит от девочки! Учит её грузинскому и французскому, потом игре на рояле, на лютне, на флейте, на скрипке. Каждый день два часа они занимаются музыкой, потом два часа вокалом, а потом Нуцико с ней играет, разговаривая на двух языках по очереди. Она от неё ни на шаг не отходит! Какого лешего Димка притащил сюда эту особу?
- Милая, а ты не находишь, что пора уволить эту престарелую даму? – вдруг сказал Дима.
- Замолчи! – рявкнула я, а он вырвал у меня мобильник.
- Многоуважаемая Октябрина Михайловна, - процедил он нехорошим тоном, - спрошу вашими же словами: какого лешего вы делаете подобные заявления? Вы в доме моей экссупруги на птичьих правах, поэтому лучше помалкивайте...
- Но я... – начала, было, Октябрина Михайловна, но Дима её перебил.
- Не лезьте, куда вас не просят! – рявкнул он, - Василиса – моя дочь, а Нуцико – моя тётка!
- Дим, прекрати! – воскликнула я, пытаясь вырвать у него трубку, но он меня не слушал.
- А вы моей дочери вообще никто, - шипел он в трубку, - ей о карьере надо думать, а не об игрушках! – и он нажал на кнопку отбоя.
- Совсем оборзел? – налетела я на него, отнимая телефон, - как понимать твою выходку?
- А как понимать её заявление? – разозлился Дима, - Василиса ей никто!
- Она её воспитывает с грудного возраста, - возмутилась я, - и любит её, как родную. Мне понятны её переживания. У неё отняли любимицу. Ничего, помяни моё слово, Октябрина Михайловна в слезах позвонит моей матери. И Марьяна Георгиевна, с которой у тебя полный контакт, устроит тебе хорошую взбучку.
Не успела я это сказать, как у Димки ожил сотовый, он посмотрел на экран, нахмурился, но ответил.
- Слушаю, Марьяна Георгиевна, - и я хихикнула.
Он молча слушал её, было видно, что скрипит зубами.
- Хорошо, извинюсь, - прошипел он, а потом протянул трубку мне, - тебя просит.
- Привет, мам, - весело воскликнула я.
- Тебе смешно? – резкий дискант влетел мне в ухо, - довели женщину до слёз, а теперь смеёшься?
- Только над тем, как ты его отчитала, - засмеялась я.
- Что у вас там происходит? – раздражённо воскликнула маман, - почему эта грузинка сидит с моей внучкой?
- Это долго объяснять, - вздохнула я.
- Я не тороплюсь, - процедила маменька, - насколько я знаю, она только занималась с ней музыкой, а остальное время бегала по ученикам.
- Нет, мам, - я села на диван, - она теперь постоянно около неё, занимается только ею. Готовит к сцене. Октябрина Михайловна очень обижена, что я передала дочь Нуцико, но она же должна понять. У девочки талант...
- Хватит! – рявкнула маменька, - я не знаю, как ты будешь этот вопрос утрясать, но успокой Октябрину Михайловну. Она подруга моей матери, твоей бабушки. Она всю себя посвятила твоему ребёнку! А ты!
- А что я? – моему возмущению не было предела, - я тут вообще не причём!
- Ладно, я поговорю с Глебом, - прошипела маменька, - пусть урезонит свою сестру.
- Мама, стой! Не надо! – воскликнула я, - кто с ней тогда заниматься будет? Успокойся, я сейчас сама поговорю с Октябриной Михайловной и всё улажу.
- Давай, - бросила маман и отключилась.
- Из-за тебя она и мне мозг прополоскала! – воскликнула я, - что тебе в голову взбрело? Что до старушки докопался?
- Да ничего я против неё не имею, - воскликнул Димка, - просто меня взбесило то, что она её чуть ли не своей родной считает. Видите ли, с ней не посоветовались, привели педагога, который потом трансформировался в няню. Признаю, перегнул палку.
- Ладно, хоть признаёшь, - улыбнулась я, набирая домашний номер.
- Слушаю, - услышала я тихий голос Октябрины Михайловны.
- Это я, Вика, - зачастила я, - Октябрина Михайловна, не обижайтесь, пожалуйста, на Диму, он сгоряча ляпнул, а теперь раскаивается за свои слова. Он хочет из дочери звезду сделать, а ваше непонимание этого его разозлило.
- Ничего, я понимаю, - прошелестела она, - просто мне так обидно стало. Ладно, ничего, если уж у Василисы другая няня, я уеду.
- Куда? – оторопела я, не ожидавшая такого поворота событий.
- К себе на квартиру вернусь, - пояснила она.
- Не выдумывайте! – воскликнула я, - куда я без вас? Займитесь Лизой, разгрузьте Сашу, а то она с двумя детьми зашивается.
- Лизочку? – обрадовалась Октябрина Михайловна, - отлично.
- Вы не расслабляйтесь, - засмеялась я, - у нас Максом скоро ещё будут дети.
- Как? – ахнула она, - ты беременна?
- Пока нет, - пояснила я, - но мы работаем в этом направлении. Так что никуда я вас не пущу.
- Спасибо тебе, Викочка, - воскликнула Октябрина Михайловна, - ты золото!
- Самоварное, - усмехнулась я, - крикните Сашу к телефону.
- Подожди секундочку, - и в трубке воцарилась тишина.
Прошло две минуты, я услышала приглушённое бормотание, а потом голос Саши, няни моих двойняшек.
- Что-то случилось, Эвива Леонидовна? – деловито осведомилась она.
- Будь добра, передай Лизавету Октябрине Михайловне, - сказала я, - пусть она ею занимается, а ты только Лёней.
- Хорошо, я поняла, - удивлённо ответила Саша.
- Ты не волнуйся, - сказала я, - зарплату я тебе не урежу.
- Спасибо, я всё поняла, - ответила девушка, - ещё указания будут?
- Нет, занимайся ребёнком, - ответила я и отключилась, а потом перевела взгляд на Диму, - молодец! Я по твоей милости чуть няни не лишилась!
- Извини, - буркнул Дима, - ты же знаешь, какой я вспыльчивый.
- Знаю, - кивнула я, бросив телефон на диван.
- А что это там за разговор про детей был? – прищурился Дима, - ты мне сына обещала, вообще-то.
- Обещанного три года ждут! – фыркнула я.
- Да? – прищурился Дима, - хорошо, я найду какую-нибудь блондинку. Она мне и родит сына.
- Что? – дико вскричала я, - давно по шее не получал?
- А что ты так взбеленилась? – ухмыльнулся Дима, - сын-то мне нужен, чтобы деньги завещать, а ты намерена от Макса рожать.
- Слушай, хватит меня соблазнять! – возмутилась я, - без тебя забот хватает! Вечно ты мне проблемы создаёшь!
- Могу ответить тебе в аналогичном ключе, любовь моя, - усмехнулся Дима.
- Всё! Довольно! – рявкнула я, пересела за стол и открыла ноутбук, - оставь меня, мне статью писать надо, а то Генрих меня с потрохами съест.
- Валяй, - Дима глянул на меня с тоской, постоял пару секунд, а потом ушёл, оставив меня одну. Вечно между нами какие-то недопонимания!
Я люблю его безумно, а он любит меня. Но я создаю препятствия нашему счастью, такое ощущение, что пружина, что натянута у меня внутри, скоро лопнет.
Решив лишний раз не трепать себе нервы, я занялась статьёй, потом переключилась на новую книгу, совершенно позабыв о времени.
Потом пришёл Дима, принёс ужин, вино, мы зажгли свечи и посидели в романтической обстановке.
За вечер мы ни словом не обмолвились о преступлениях, были заняты собой. После разговоров плавно перешли к более активным действиям, а заснули поздней ночью.
Я совершенно растаяла в крепких объятьях Димы, пошёл дождь, Дима спал, а я дремала, сквозь сон слушая, как капли бьют в стекло.
Вдруг послышался крик. Или мне это показалось? Мне не хотелось вставать, тем более, в полудрёме я не могла отличить, сон это или явь.
Внезапно крик повторился, я открыла глаза, окончательно проснувшись, и, высвободившись из рук Димы, села.
- Помогите! Пожар! – раздался вопль, и я, перепугавшись, пихнула Диму в бок.
- Что такое? – открыл он глаза.
- Пожар, - воскликнула я, вскакивая с кровати, и, на ходу кутаясь в халат, побежала к двери.
Дима тоже вскочил, натянул брюки с майкой и бросился за мной, а я распахнула дверь.
Стоял лёгкий полумрак и дым сизой завесой тянулся по коридору. Прислуга испуганно бегала, таща с собой вёдра воды.
- Что произошло? – остановила я дворецкого.
- Так пожар, миледи, - ответил Джайлз, а Дима тем временем куда-то исчез, - я маюсь бессонницей, решил кофе выпить, глядя на вас, да проворочался только. Пошёл себе ромашковый настой заварить, а тут вон что.
Я опрометью кинулась по коридору к источнику возгорания.
Полыхали полотна на стенах, прислуга пыталась затушить водой, да только, похоже, без толку. Тут появился Дима, с огнетушителем в руках, и ловко затушил бушующее пламя, а я бросилась на крик из дальнего помещения.
Горела лестница, но меня трудно было остановить. Я вбежала по горящим ступенькам, дёрнула на себя створку. Но она не поддалась. Я стала дёргать дверь, крики за ней становились всё отчаяннее, и я, не жалея рук и нового маникюра, а их нещадно жгло огнём, пыталась открыть дверь.
- Кто-нибудь! – закричала я, - дайте ключ! Или лом! Там человек горит!
Тут же появился Дима. Он затушил огонь, с плеча выбил дверь, и вбежала в помещение, которое было полностью объято огнём. По помещению металась фигура, которая тут же бросилась к нам на встречу, а Дима окатил её пеной из огнетушителя, потом стал тушить помещение.
Фигура упала на залитый пеной пол, я бросилась к ней, и обнаружила, что это Дарин, моя верная горничная.
- Она вас... – хрипела Дарин, плюясь кровью, - она вас... вы хорошая, она вас... Картины... сделайте... не пощадит... Не хотела... титул... кровь... – она вцепилась в мою ладонь, - не оставьте мою дочку, - вдруг чётко сказала она, - прошу вас, миледи, - и замерла. По её остекленевшим глазам я поняла, что она умерла, и, с трудом встав с колен, опираясь о сильную руку Димы, я вышла из комнаты.
- Господи! – услышала я возглас экономки, - как это произошло?
Мисс Гротс стояла около лестницы рядом с Джайлзом, но я не видела в её глазах ни капли участия.
- Ваши руки, миледи! – воскликнул дворецкий, а я посмотрела на свои конечности.
Искусственные ногти слиплись, превратившись в единый кусок пластмассы, да и сами руки пострадали. До локтя они являли собой сплошное кровавое месиво, и только сейчас я почувствовала жгучую боль.
- Пойдёмте в гостиную, - переполошился Джайлз, - я вызову врача.
Но понадобился не только врач. Прибыл инспектор Чандлер, обозрел пожарище, а потом спустился вниз, в гостиную.
В окно я видела, как уносят тело Дарин в чёрном мешке, содрогнулась, а потом перевела взгляд на свои руки.
Дима ловко орудовал пласказубцами, «откусывая» пластик с моих рук, а я стоически терпела боль от ожогов. Потом за дело взялся доктор.
Он наложил мне мазь от ожогов, предварительно промыв раны, а потом сделал перевязку.
- Как вы? – спросил инспектор, глядя на меня.
- Ничего, - выдавила я подобие улыбки, - сносно.
- Кто первым увидел пожар? – спросил инспектор.
- Я, сэр, - робко ответил дворецкий, - наша новая хозяйка, - кивнул он на меня, - постоянно пьёт кофе, причём на ночь, а бессонницей не страдает. И я тоже рискнул, но проворочался, а потом решил ромашку заварить, чтобы уснуть. Вышел из комнаты, а там... Тут же всех поднял, даже миледи проснулась.
- А вы где были в момент возгорания? – посмотрел на меня.
- Почивала в своей постели, - буркнула я.
- Кто это может подтвердить? – прищурился инспектор, с ходу посмотрев на Диму, у которого тут же дёрнулся шрам, а на лице появилась ухмылка.
- И как понимать ваши переглядывания? – фыркнула я.
- Миледи, - робко и с укоризной сказал Джайлз, - ведь этот мужчина все ночи проводит с вами, - а я лишь досадливо хмыкнула.
- Мне что, делать нечего? – прищурилась я, - собственные подлинники Ван Гога и иже с ними поджигать? Давайте, не будем доходить до абсурдных обвинений? Вы теперь, если опять что случится, меня будете дёргать?
Инспектор ещё побурчал, но был вынужден признать мою правоту. Он опросил всех, но никто ничего не видел.
Все спали, только Джайлз, налакавшись моего кофе, не мог заснуть, потому и полуночничал.
Обозлённый, раздражённый, и сопящий, как потревоженный кит, инспектор удалился, а я, наградив прислугу недобрым взглядом, отправилась в кабинет.
Утром я уединилась с Асей и Димой на веранде. После бессонной ночи мы лыка не вязали, но злиться я могла, что и делала в данный момент.
- Я уверена, что это эта зараза! – кипятилась я, - экономка!
- Погоди делать резкие заявления, - остановила меня Ася, - не разгоняйся. То, что у вас взаимная неприязнь, понятно, но не станет же она из-за этого убивать человека!
- Да, малыш, не мели глупости, - улыбнулся Дима.
- А кто тогда убил Дарин? – нахмурилась я, - кому такое пришло в голову?
- Из-за банальной неприязни людей не убивают, - вздохнула Ася, - из-за ерунды на такое не идут.
- С одной стороны, да, - кивнула я, - а, с другой... Она решила мне напакостить, вытурить меня отсюда, подожгла картины, а пламя добралось до комнаты Дарин. Это могло быть убийством по неосторожности.
- Вот это больше похоже на правду, - кивнул Дима, - но нельзя ничего столь категорично утверждать, не получив твёрдых доказательств.
- Юрист, блин! – буркнула я, - вечно тебе нужны какие-то доказательства. Я бы тряхнула, как следует, эту нахалку, и дело с концом. Либо она виновата, либо не она. Третьего не дано!
- Похоже, мы с тобой поменялись ролями, - усмехнулся Дима, - обычно всех встряхиваю я.
- Обычно мне не поджигают импрессионистов! – буркнула я, - правда, я ещё не свыклась с их обладанием, но это не означает, что их можно поджигать! А эта особа меня взбесила! Какое право она имеет критиковать мнение герцога Драммонда? Она его чтит и уважает? Хранит все фамильные секреты этого семейства? Да, пожалуйста! Я имя герцогов не порочу! Если она так за них радеет, то должна принять решение старого лорда. Какого хрена ей от меня надо?
- Пожалуй, я соглашусь с тобой, - воскликнула Ася, - но тут надо аккуратнее. Много картин сгорело?
- Сейчас придёт инспектор и мы всё выясним, - хмуро сказала я.
Инспектор действительно пришёл, получив результаты экспертиз. Не желая, чтобы нас ненароком подслушали, я велела накрыть стол посередине английского газона.
Шокированная, прислуга установила зонт, а садовник схватился за сердце. Но мне было не до его причитаний.
- Конечно, легче разрушить, чем создать заново, - плюнула ядом мисс Гротс и с видом оскорблённого достоинства удалилась.
А я, скорчив гримасу, уселась с Асей, Димой, Джайлзом и инспектором за столик. Дворецкого я решила привлечь в свои ряды, поскольку он единственный относился ко мне хорошо.
Его я ни в чём не подозревала, поскольку он слишком стар, а, значит, ему просто не по силам устраивать катавасию.
Я была обозлена сверх всякой меры, а инспектор с ходу стал прояснять ситуацию.
- Боюсь, что дело принимает скверный оборот, - сказал инспектор, - в связи с пожаром вскрылась афёра, которую, я думаю, осуществили ещё при жизни сэра герцога. Начну с пожара. После осмотра замка и соответствующих экспертиз мы поняли, что стало причиной возгорания.
- А именно? – прищурилась я.
- Поджог, - вздохнул представитель закона, - картины облили бензином и подожгли. Чудом уцелела одна картина, эксперты засомневались и провели более тщательную проверку, и оказалось, что картины фальшивые. Думаю, поэтому их и подожгли.
- Что же это делается! – воскликнул Джайлз, - это что ж, все картины поддельные?
- Пока неясно, но будем разбираться, что к чему, - мрачно изрёк инспектор, потягивая из изящной чашки чай, от кофе он отказался, - ведь картины, насколько я знаю, должны быть самые, что ни на есть, настоящие. Значит, кто-то их подменил, а потом поспешил замести следы.
От внезапно озарившей меня догадки я поперхнулась кофе, а Дима хлопнул меня по спине.
- Ты что? – спросил он.
- Кажется, я знаю, для чего устроили пожар, - мрачно сказала я, - я направо и налево говорила, что буду производить реставрацию, даже вызвала рабочих по интернету. А до этого ругалась с мисс Гротс. Она была очень недовольна, что я теперь владелица замка, и, кстати, Джайлз, я слышала ваш с ней разговор. Что она хочет воспрепятствовать реставрации, а потом и выжить меня отсюда.
- Я с трудом её отговорил, миледи, - робко сказал дворецкий, - но её тоже можно понять. Она столько лет верой и правдой служила Драммондам, более того, её покойную мать лично спас покойный лорд от верной гибели в пруду. Она поклялась служить этому роду, что и делала. Даже не завела семьи.
- Что ж, это можно понять, - кивнула я, - пожалуй, не буду на ней больше зло срывать.
- Верное решение, госпожа, - кивнул Джайлз.
- Но есть один маленький нюанс, - сосредоточилась я, - я раструбила о реставрации, в том числе и картин, а преступник запаниковал. Он понял, что его афёра раскроется, и принял единственно верное для себя решение: избавиться от картин. А смерть Дарин он не планировал, это случайное убийство. Но, с другой стороны, мне тут кое-что не нравится. Лестница, ведущая в её комнату, полыхала, вся комната тоже, сама Дарин, а промежуточное помещение между картинной галереей и спальней Дарин нет. Кто-нибудь может прояснить мне этот вопрос?
- Мои эксперты тоже задумались, - ещё более помрачнел инспектор, - и пришли к неутешительному выводу, что это был умышленный поджог. Сначала подожгли комнату, очаг возгорания нашли в постели девушки, потом саму комнату, а уж потом полотна.
Я покусала губу, хлебнула кофе, а потом перевела взгляд на представителя власти.
- Дарин, умирая, сказала мне несколько слов, - медленно проговорила я.
- А именно? – насторожился инспектор.
- Во-первых, она просила позаботиться о её дочери, - вздохнула я, - это были её последние слова. А во-вторых, она говорила – картины, кровь, титул, вы хорошая, она вас не пощадит, сделайте. А ведь служанка что-то знала. Насчёт картин, подозреваю, что узнала недавно, хотела мне рассказать, да не успела. Ей заткнули рот.
- Офигеть! – воскликнула Ася, смахнув с лица длинные, светлые волосы, а инспектор ею залюбовался.
Посмотреть есть, на что. Красивейшее личико, небесного цвета очи, и волосы, светлые-светлые, чуть в палевый оттенок.
Ася сидела с распущенными волосами, длинною до талии, которые трепал лёгкий ветер. Дима же любовался моими смоляными локонами, его озабоченный взгляд я чувствовала, а по позвоночнику бежали мурашки.
- Да, вы правы, - кивнул инспектор, переводя взгляд на меня, - скорее всего, преступник думал, что всё быстро воспламенится, что никто ничего не заметит. Что сначала подожгли девушку, точнее, постель, а уж потом всё остальное.
- Думали замаскировать под несчастный случай, если вдруг вычислят, - вздохнула я, - значит, предумышленное убийство.
- Значит, так, - инспектор.
- А как насчёт ребёнка Дарин? – спросила у него я.
- Но у Дарин не было детей, - воскликнул Джайлз.
- Вы уверены? – нахмурилась я.
- Уверен, - кивнул дворецкий, - абсолютно. У нас всех строго проверяют. В принципе, против детей мы ничего не имеем, как правило, как это было из века в век, дети живут при замке, а потом обучаются профессии родителей. Но у Дарин не было детей, это однозначно.
- Вот зараза! – в сердцах воскликнула я, - как это понимать? Что она имела в виду? Джайлз!
- Что? – испугался тот.
- Дайте мне адрес Дарин, я попробую поговорить с её родными, если они имеются, либо знакомыми.
- Минуточку, - возмутился инспектор, - вам нельзя в это лезть!
- Кто сказал? – прищурилась я.
- Это противозаконно!
- Да? – ухмыльнулась я, - с каких пор частный сыск незаконен?
- Он должен быть оформлен официально, - парировал инспектор.
- А на фига? – фыркнула я, - отстаньте с глупостями! Я хочу распутать эту историю. В данном случае неприятности грозят мне, а бездействовать я не умею. А вы, Джайлз, держите язык за зубами. Я не хочу, чтобы по замку ползли слухи, что я иду по следу.
- Я понял, миледи, - ответил тот, - я посмотрю точный адрес.
- Пожалуй, мне пора, - встал инспектор, и удалился, потом ушёл Джайлз, зато появилась Бетани с блюдом горячих вафель с шоколадом.
Я с удовольствием съела вафлю, запила кофе, а потом отправилась к дворецкому, чтобы узнать адрес.
И, получив бумажку с оным, отправилась на новеньком «Ягуаре», который распорядилась купить, в Лондон.
Со слов Джайлза, Дарин не имела детей, зато имела родителей, самых обычных менеджеров некоей компании.
Она окончила лондонский университет экономики, милая, исполнительная девушка.
Этот момент царапнул мне душу. Почему выпускница лондонского университета экономики работает горничной в замке? Променяла карьеру экономиста на карьеру прислуги?
Здесь определённо дело нечисто...
С этими мыслями я подъехала к месту назначения.
Высокий дом, выстроенный в стиле модерн, но всё равно, очень красивый, был окружён деревьями.
Я припарковала машину, заперла её, а потом поднялась по лестнице. Нажала на кнопку звонка и стала ждать.
- Кто там? – раздалось из-за двери.
- Добрый день, - вежливо сказала я, - меня зовут Эвива, мне нужно поговорить с вами по поводу вашей дочери, Дарин.
Дверь распахнулась. Я увидела симпатичную женщину с короткой стрижкой на светлых волосах. В руках она держала младенца.
- Добрый день, - кивнула она, - наша дочь давно не живёт с нами, она переехала.
- Я знаю, - кивнула я, - но дело в том, что... – я замолчала, не зная, как сказать ей, что её дочь мертва.
- Меня зовут Сьюзен, - представилась женщина, - проходите внутрь.
- Мне очень приятно, - кивнула я, входя в уютную, чистенькую квартиру.
- Так что вы мне хотели сказать по поводу дочери? – улыбнулась она, - а вы ей кто?
- Никто, - сдавленно проговорила я, - скажите, а вы знаете, где работает Дарин?
- Конечно, - звонко воскликнула женщина, - в одной компании. А что?
- В компании? – спросила я.
- Да, она устроилась туда, как окончила институт, - сказала женщина, и мы услышали телефонную трель.
- Извините, вы не могли бы подержать Томаса? – она подала мне малыша, а сама сняла трубку, - слушаю. Да, это я. Что? - лицо женщины исказилось, - как? Как же это? – она рухнула на диван, а телефонная трубка выпала у неё из рук на пол и раскололась на две части.
- Что с вами? – перепугалась я, - вам нехорошо?
- Кто вы? – она подняла на меня полубезумный взор.
- В смысле? – не поняла я.
- Вы ведь знаете, что моя дочь мертва? – прошептала она, - только не знали, как сказать? Так ведь? Кто вы?
- Возьмите сына, - я протянула ей младенца, - уложите младенца и давайте поговорим.
- Кто вы? – заорала она не своим голосом, - кто вы такая?
- Успокойтесь! – рявкнула я ледяным тоном, - ребёнка разбудите!
И, словно в подтверждение моих слов, Томас заплакал. Я стала убаюкивать малыша, а он почти сразу засопел.
- У вас есть маленький ребёнок? – спросила Сьюзен, глядя на меня, - вы так ловко его укачали.
Я понимала, что с женщиной истерика, поэтому сама отнесла Томаса в детскую, безошибочно угадав комнату, поскольку в ней находилась колыбелька.
- Да, - вернулась я к женщине, - у меня двое маленьких детей, двойняшки, сын и дочка. Год и пять месяцев. Сядьте, пожалуйста. Я не причиню вам вреда. Да, я знала, что ваша дочь мертва, более того, она умерла у меня на руках...
Мне пришлось начать с самого начала. Я старалась быть с женщиной предельно откровенной, чтобы вызвать на откровенность её саму. Но со Сьюзен был шок.
- Я ничего не понимаю! – воскликнула она, сжав тонкими пальцами виски, - зачем ей понадобилось работать прислугой? Она имела высокую должность в торговой компании, хорошее образование... Для чего? Почему? Как же так! Генри сойдёт с ума!
- Может быть, у Дарин были подруги? – допытывалась я, - пожалуйста, расскажите мне всё, что знаете. Я решаю собственные проблемы, но и мимо чужих не могу равнодушно пройти. Я постараюсь найти убийцу Дарин. Я отчасти чувствую себя виноватой в её смерти. Но я вот этого понять не могу! Для чего молодая девушка, успешная, имеющая замечательное образование и хорошую работу, устраивается в замок горничной? Ничего экстраординарного в жизни вашей дочери не происходило?
- Происходило, - глухо ответила Сьюзен, - она попала в аварию полгода назад.
- Можно поподробнее? – насторожилась я.
- Она поехала к подружке на выходные...
Сьюзен словно собралась с духом, хотя взгляд её был полон отчаянья, стала рассказывать прошедшие события.
В тот день Дарин уехала в девять часов утра, она обещала вернуться на следующий день, но к назначенному времени не приехала. Сьюзен стала волноваться, попыталась позвонить дочери на мобильник, но та не ответила.
Только ближе к вечеру позвонили из больницы.
Дарин была сильно изуродована, пострадало лицо, у неё было сломано несколько рёбер, нога...
Но, спустя какое-то время, Сьюзен стала замечать, что дочь совершенно изменилась после аварии. Она стала другой.
Изменились пристрастия, повадки, своего парня она бросила, а потом приняла решение съехать от родителей.
- Я хочу изменить свою жизнь, - объяснила она матери, - изменить в корне. Сниму квартиру, попробую завести семью.
Сьюзен отчасти понимала перемены, произошедшие с её дочерью. Дарин пережила огромный стресс, с трудом справилась с этим всем...
Сьюзен даже казалось, что у дочери изменился голос.
Женщина замолчала, помотав головой, а потом сжала тонкими пальцами виски.
- Сейчас я не понимаю, что произошло, - пролепетала Сьюзен, - как же так?
- У Дарин была семья? – я решилась спросить в лоб, - муж?
Ребёнок?
- Нет! Откуда? – грустно улыбнулась Сьюзен, - она все дни проводила на работе. Последние четыре месяца, когда она реабилитировалась и уехала, от неё почти не было вестей. Она иногда звонила, говорила, что всё в порядке, но ограничивалась ничего не значащими фразами. Я и представить не могла, что она устроится работать прислугой в замок. Как ей такое в голову пришло?
Я решила не говорить, что Дарин, умирая, что-то твердила про дочку. Я ещё и сама не знала, что это означает.
Бред предсмертной агонии? Или некая тайна, которую мне следует разгадать? Мне больше нравился последний вариант.
Да и в свете подобных событий я к нему больше склонялась. Иначе, зачем её убили? Чтобы не проболталась о чём-то!
Дарин что-то знала...
- Дайте мне координаты её друзей и адрес бывшей работы, - попросила я, - главное, адрес той подружки, к которой она ехала, когда случилась авария.
Получив требуемое, я попрощалась со Сьюзен, которая проводила меня со слезами на глазах.
Усевшись в машину, я вытащила бумажку с адресом и карту города. Выяснив, куда надо ехать, я решила сначала позвонить Джуди. Конечно, не мешало бы застать девушку врасплох, ведь неизвестно, как повернётся ситуация, но я могу её и не застать.
- Слушаю, - услышала я звонкое.
- Вы Джуди Миллер? – деловито спросила я.
- Да, говорите.
- Мне очень нужно с вами встретиться... – начала я, но она меня перебила.
- Вы из издательства? – воскликнула Джуди.
- Да, - удивлённо ответила я.
- Вы что-то решили по поводу моей книги? – ситуация стала проясняться.
- Мне нужно с вами встретиться, - воскликнула я, - как можно скорее.
- Хорошо, приезжайте, - звонко ответила она, назвав адрес, и я повернула ключ в зажигании.
Джуди жила в предместье Лондона, очень симпатичном и зелёном. Мелькали аккуратные домики и ровно подстриженные газоны, сады, где цвели розы и стояли столики с кушетками.
Было очень красиво и уютно.
Затормозив около небольшого домика, увитого плющом, я вышла из машины и огляделась. Типично английский пейзаж.
Его можно нарисовать... Надеюсь, критики не обвинят меня в подражании Констеблю... Но местность стоит того, чтобы её увековечить на холсте.
Поэтому я вынула фотоаппарат и сделала несколько снимков.
Когда я в очередной раз щёлкнула затвором, послышались лёгкие шаги. Обернувшись, я увидела стоящую у калитки молодую девушки. Наверняка это Джуди.
Хорошенькая, голубоглазая, с длинными, белокурыми локонами, падающими ей на плечи, она смотрела на меня с интересом.
- Привет, - сказала я, убрав фотоаппарат в объёмную сумку, - вы
Джуди Миллер?
- Нет, я её сестра, Стефани, - улыбнулась девушка, - а вы из издательства? Мне сестра сказала, что звонили из редакции. Смотрю в окошко, вы фотографируете...
- Эвива Миленич, очень приятно, - представилась я, - можно мне увидеть Джуди?
- Да, конечно, - кивнула Стефани, - пойдёмте.
Мы прошли по мощёной дорожке к уютному особнячку.
Помещение было очень просторным и светлым, Стефани провела меня на веранду, находящуюся на противоположной стороне дома. Там на плетёном диванчике сидела девушка, поставив себе на колени ноутбук.
На мой взгляд, очень неудобно так печатать. Лично я печатаю за столом, даже, если нахожусь на свежем воздухе.
- Она приехала, - весело сказала Стефани сестре.
Джуди оказалась очень красивой девушкой.
В отличие от сестры, брюнеткой. Коротко стриженной, с задорно блестящими, чёрными глазами, высокими скулами и выразительной мимикой. Она была стройной, как тростиночка, изящной и гибкой.
- Добрый день, - сказала я, - меня зовут Эвива Миленич. Очень приятно.
- И мне приятно, - вскочила Джуди, - но почему вы приехали сюда? Я могла бы прибыть в издательство.
- Вы меня немного неправильно поняли, - смутилась я, - я не имею отношения к тому издательству. Вы спросили про издательство, а я машинально ответила утвердительно, поскольку в самом деле являюсь издательским работником. Но я главный редактор в России, а к вам меня привело другое дело. Извините, что ввела вас в заблуждение.
- Ничего, - улыбнулась Джуди, - а что же тогда привело вас ко мне?
- Вы ведь подруга Дарин Лессинг? Ваши координаты мне дала Сьюзен Лессинг, мать Дарин. Вы можете мне рассказать об аварии?
- Я не была с ней в момент трагедии, - Джуди опустилась на свою кушетку, жестом указав мне на соседнюю, - она уехала раньше.
- А почему вы этим интересуетесь? – тихо спросила Стефани.
- Дарин вчера умерла, - пояснила я, - точнее, уже сегодня. Прошедшей ночью. Сгорела в моём замке. Она была у меня горничной.
Шокировала я их основательно. Чего-чего, а такого они не ожидали. Сидели, словно пыльным мешком стукнутые, открыв рот. Первой пришла в себя Джуди.
- Это как? – ошеломлённо пролепетала она.
- Так вот, - развела я руками, - сама ничего не понимаю. В моём замке происходит много странного, в чём я хотела бы разобраться. Дарин что-то говорила мне про дочь. У неё были дети?
- Дети? – ещё больше поразилась Джуди, - нет, конечно. Она терпеть не могла детей. Наверное, потому, что она сама ещё была ребёнком по уму. Нет, не в смысле, что недоразвитая, с умом у неё был порядок. Она была избалованной, капризной. Единственный ребёнок своих родителей, обожаемый ребёнок, она с возрастом превратилась в эгоистичную стерву. Считала, что мир должен крутиться лишь вокруг неё. Представляете, она и на меня пыталась наехать! Мы с ней ещё в школе подружились! И с тех пор постоянно общались. Но, тем не менее, она всегда, если видела, что кого-то хвалят, перетягивала всю похвалу на себя. Далеко за примером ходить не надо. Я с детства увлечена литературой. Ещё в школе начала писать свои первые рассказы, которые потом напечатали в газетах. Но этот факт, что я талантливее её, Дарин, встал ей поперёк горла. Она злилась, говорила, что современное общество ничего не понимает в литературе. Нет, это не в мой адрес, но в моём присутствии. Мне сразу стало ясно, что это за фруктоза. Я всегда старалась свести общение с ней к минимуму, но она сама напрашивалась мне в друзья. Я не хотела с ней общаться, не звонила, не поздравляла с праздниками, а она наоборот, то и дело звонила, приезжала в гости. Она даже волосы перекрасила!
- Зачем? – вырвалось у меня.
- Чтобы на меня походить, - ухмыльнулась Джуди, - она блондинка, но выкрасилась в тёмный, даже тёмные линзы вставила. Я ошалела, когда её увидела.
- Ты не сказала, как она пыталась твои рассказы украсть, - тихо сказала Стефани.
- Да, точно, - кивнула Джуди, - она как-то приехала ко мне, я в это время договаривалась с издателем. У меня в руках был диск с рассказами, я потом положила его в ящик стола, а он потом исчез. Через день мне звонят из редакции, мол, некая женщина принесла ваши рассказы, выдавая их за свои. Хорошо, я успела их раньше отослать, а то получила бы такой удар по репутации... Мы во всём разобрались, с Дарин я окончательно разругалась. А потом она опять ко мне приехала. Стала извиняться, говорила, что позавидовала, оттого и повела себя по-свински. Я простила её, хотя неприятный осадок остался... Хотя последнее время я вообще ничего не понимаю. Она совершенно изменилась.
- Она звонила вам в последнее время? – спросила я.
- Да, звонила, - кивнула Джуди, - извинялась за своё хамское поведение.
- Что же вы усматриваете в этом странного? – улыбнулась я, - человек раскаялся, думаю, из-за аварии. После пережитого она многое переосмыслила, наверное.
- Может быть... – промямлила девушка, - просто мне это было дико. Мне даже показалось, что у неё голос другой. Её мать, миссис Лессинг, сказала, что она стала абсолютно другой. Даже внешне. Она была сильно изуродована, ей сделали пластику, в результате чего её лицо стало неузнаваемым. От той Дарин не осталось и следа. Из эгоистичной стервы, готовой ради своих прихотей пройтись по трупам, она превратилась в тактичную и сострадательную особу. Она вела себя грациозно и достоинством.
- Не представляю, как можно вести себя грациозно, - хмыкнула я.
- Как леди, - поправилась Джуди, - уверена в себе, без ноток истеричности в голосе, столь характерных для Дарин. У меня создалось впечатление, что она меряет на себя чей-то образ, исполняет чью-то роль.
- Она настолько артистична? – заинтересовалась я.
- Скорее эмоциональна, - пояснила Джуди, - резка в обращении с людьми, на других ей наплевать, её волнует лишь она сама. Ей нравится примерять чужие роли. Она примерили мою, но я, обозлившись, дала ей отлуп... Что ж теперь поделаешь... Я гнала её из своей жизни, а она всё равно лезла.
- Знаете, - задумчиво произнесла я, - со мной она была совершенно другим человеком, не такой, какой вы её описываете. Мягкой, доброй, сострадательной... Я ей поверила.
- Она умелая актриса, - криво улыбнулась писательница, - ей надо было не чужие роли на себя мерить, а идти в академию актёрства. Она, безусловно, творческий человек. Под влиянием матери отправилась на экономический, та хотела задушить её эмоциональную натуру, но та актёрствовала в жизни, неся неприятности другим людям. Сьюзен прекрасно видела, что за фрукт её дочурка, сколько она с ней боролась, ругалась, наказывала... Всё без толку! Она думала, что экономика урезонит дочь!
- Она мне ничего подобного не рассказывала, - покачала я головой.
- Уж ясное дело, - скривилась Джуди, - она штрихует все неприятности, объясняя дурь дочери неординарностью. Незнакомому человеку она никогда не скажет, что у неё с Дарин были проблемы. Закатывает глаза и делает невинное лицо, мол, что и как, как же так получилось...
- Мило, - фыркнула я, - страусиная политика! Сунула голову в песок, а проблема-то существует и она налицо. У Дарин были проблемы с головой!
- Не думаю, - улыбнулась Джуди, - просто она любила только себя, хотела, чтобы мир крутился вокруг неё, а, когда при ней хвалили других, этого она перенести не могла. Тут же начинала перетягивать похвалы на себя, злилась, мстила. В школе даже был инцидент. У нас была девочка, красавица невероятная. Зеленоглазая блондинка, тонкая, хрупкая, в ней было столько шарма и обаяния, а, главное, она так читала стихи, что за душу хватало. Потом она стала актрисой, выиграла в конкурсе «Мисс Великобритания». Мало того, что красивая, так ещё талантливая и трудолюбивая, абсолютный слух, оперный голос, а, главное, простой в общении, совершенно не зазнавшийся человек. Можете себе такое представить? А, вот, тем не менее... А Дарин ненавидела Изабеллу. Она поливала её грязью, понимая, что её место ей не занять. На это у Дарин талантов не хватало! В школьных спектаклях она подсовывала ей стекловату в костюмы, а потом...
Джуди на секунду задохнулась, не справившись с охватившими её эмоциями, замолчала.
- Что она сделала, это просто чудовищно, - всплеснула руками Джуди, - она водилась в плохих компаниях, у неё были знакомые отморозки. Они поймали Изабеллу в переулке, избили, изнасиловали, та потом долго приходила в себя. А Дарин заявилась ко мне с довольным видом, говорит, что расправилась с ненавистной соперницей. Я сначала даже не поняла, о чём речь, а потом сообщили о происшествии. Я своим ушам не могла поверить. В тот день мы с Дарин сильно поругались, я высказала ей всё, что об этом думаю, а она ударила меня по лицу. Сказала, что я ничтожная дворняжка, что она единственная достойна достижений и славы. Я так разозлилась... Спросила, что же она не воплощает в жизнь эти достижения, а только разрушает судьбы более талантливым. Она кинулась на меня драться, но тут подоспела Стефани... – она покосилась на сестру.
- Я стукнула дуру по голове, - смущённо сказала Стефани, - не сильно, чтобы только остановить, а потом облила стоячей водой из вазы с цветами. Давно пора это было сделать, дрянь завралась, - и что-то такое мелькнуло в глазах девушки...
- Последний вопрос, - улыбнулась я, - где вы были в момент убийства Дарин?
Назад я ехала, терзаемая мрачными мыслями.
У Джуди и Стефани на момент убийства Дарин алиби. В соседнем доме произошло дерзкое ограбление, полицейские, приехавшие по вызову, пригласили девушек в понятые.
Тут уж ничего не попишешь, алиби лучше некуда!
За неимением лучшего, прощаясь, я попросила координаты той Изабеллы, ведь она вполне могла затаить злобу на Дарин.
Протягивая мне бумажку с адресом, Джуди вдруг попросила подождать и вернулась с папкой.
- Вы сказали, что вы издатель, - улыбнулась она, протягивая мне папку, - прочтите, пожалуйста. Может, вас моя рукопись заинтересует.
Я взяла папку, адрес Изабеллы, которая жила в одном из самых дорогих кварталов Лондона. Квартал Белгравия – олицетворение английских традиций, хорошего вкуса и высокого уровня жизни.
Ряды домов, украшенные белой лепниной, поражают воображение и ублажат любой, самый изысканный вкус. Рядом соседствует природа, зелёные площади, скверы...
Не знаю, дома ли сейчас Изабелла, надеюсь, что застану её.
Впрочем, у меня есть план.
Внизу, как и положено, сидел консьерж, который тут же спросил, кто я, куда иду и зачем.
- Эвива Миленич, - представилась я, - я ищу Изабеллу Стоун. Вот моё удостоверение журналиста. Я хочу взять у неё интервью. К сожалению, я не успела с ней заранее договориться, внезапно пришлось приехать в Англию. Можно мне подняться, может, она примет меня? Я представляю русский журнал.
- Сейчас я ей позвоню, - консьержка сняла трубку, быстро переговорила с Изабеллой, а потом сказала мне номер квартиры и этаж, хотя я это и без неё знала.
На звонок мне тут же открыли дверь, и я поперхнулась, увидев девушку необычайной красоты.
- Добрый день, - мелодично сказала Изабелла, - проходите, пожалуйста. Я успела посмотреть в интернете, ваш журнал действительно очень высоко стоит.
- Да, верно, - кивнула я, - только я сюда пришла не за интервью, а по другому делу.
- Какое же у вас ко мне дело? – тихо спросила девушка.
- Где вы были прошлой ночью между полночью и пятью? – напрямик спросила я.
Мой вопрос её явно озадачил. Девушка попятилась назад, а её пальцы схватили телефонную трубку.
- Стойте! – воскликнула я, - не надо пугаться. Я не причиню вам вреда. Я ищу убийцу вашей бывшей одноклассницы, Дарин Лессинг. Просто вы у меня в списке подозреваемых.
Девушка выронила трубку из рук, а потом и сама стекла на пол. Я бросилась её поднимать...
Прошло минут десять, Изабелла немного очухалась. Я принесла бледной девушке стакан воды, а сама уселась напротив.
- Извините, что вызываю у вас неприятные воспоминания, - вздохнула я, - но, если до вас доберётся полиция, они эту ситуацию наизнанку вывернут.
- Я понимаю, - кивнула девушка, - но я клянусь, я эту стерву и пальцем не трогала. Да, я долго не могла прийти в себя после... – она умолкла, а её зелёные, кошачьи глаза налились слезами, - но мне было просто не до того! Родители увезли меня в Италию, где я познакомилась со своим будущим мужем. Я замужем и счастлива, но в тот момент я не понимала, что я такого ей сделала, раз она на меня этих амбалов натравила. Значит, её убили?
- Да, - кивнула я, - она сгорела прошлой ночью в моём замке.
Но она мне не показалась такой уж дрянью, напротив, лично мне она показалась хорошим человеком... А вы мне так и не сказали насчёт своего алиби.
- У меня его нет, - тихо сказала Изабелла, - я всю ночь провела в этой квартире, спала. Разве что консьержка может подтвердить, что я ночью никуда не отлучалась. Не знаю, свидетельствует ли это в мою пользу... Я её не убивала! Я правду говорю! Не знаю, чем это доказать!
- Ладно, - вздохнула я, - я сдавать полиции вас не буду, она и так на вас выйдет, если Джуди Миллер расскажет им о вас. Конечно, мне всё это ни к чему, но в этом деле много странностей, в том числе со смертью Дарин. Алиби у вас нет, зато есть весомый мотив. Понимаете, куда я клоню?
- Понимаю, - кивнула притихшая Изабелла, - надеюсь, вы скоро найдёте преступника и снимите с меня все подозрения.
- Я тоже на это надеюсь, - кивнула я, - я цепляюсь за малейшую ниточку, которая привела бы меня к разгадке. Сами понимаете... Кстати, насчёт интервью... Если вы хотите быть напечатанной в мировом глянце, я могу взять у вас интервью.
- С удовольствием, - кивнула Изабелла, и я, воодушевившись, вынула из сумки диктофон, блокнот и ручку.
После подробного интервью я сфотографировала её, мы мило распрощались, и я покинула квартиру.
Поход к Изабелле мне ничего не дал, но и не исчезли сомнения. У неё был мотив убить Дарин. Причём ещё какой мотив! Та ей почти жизнь сломала, нанесла ей жесточайшую душевную травму! Разве такое забудешь?
Усиленно размышляя, я мчалась на своём серебристом «Ягуаре» по направлению к замку. И как меня угораздило купить именно серебристую машину?
Я предпочитаю яркие цвета, мой московский джип ослепительного алого цвета. Для Франции я себе приобрела чёрную «Ламборджини Дьяболо» с красной внутренней отделкой. Смотрится очень эффектно.
Правда, я не сама купила столь вызывающую машину, у меня на спорткар попросту нет денег, её я выклянчила у Димки.
Он хотел купить мне персиковый «Рено», что и сделал, а так же серебристый «Пежо» и чёрный «Мерседес», но эти машины теперь стоят в гараже. Если кого-нибудь привезти, то да, эти машины сгодятся, но лично я езжу на спорткаре.
Но тут мне машину купил Павел Николаевич, он человек пожилой, консервативный. Естественно, он посчитал, что такая машина выглядит дорого и неброско.
Но я люблю выделяться, этот нюанс он не учёл.
Тем не менее, машина была роскошной, ехала быстро, и я долетела до замка в рекордно короткое время.
Уже издали я заметила, что с замком что-то не так. Некий диссонанс на башнях. И, когда подъехала ближе, обнаружила, что это леса, а на них стоят рабочие.
- Приехали эти люди, миледи, - доложил мне Джайлз, - сказали, что вы их вызвали.
- Да, это так, - кивнула я, - пусть занимаются делом. Внутри тоже начали?
- Да, - кивнул дворецкий, - несколько женщин моют жилые комнаты, художники-реставраторы тоже взялись за дело.
Я опять кивнула, и, стуча каблуками, отправилась в замок, а Джайлз за мной.
- Я хочу осмотреть старые комнаты, - сказала я, - есть старые комнаты в замке?
- Они все старые, - воскликнул дворецкий, слегка обескураженный моим вопросом, - есть и такие, в которых по сто лет ничего не менялось. Даже не заходили.
- Понятно, - вздохнула я, - музей. Сейчас переоденусь, перекушу, а потом будете мне показывать, что к чему.
Ни Аси, ни Димы в замке не было, они куда-то укатили. Я выпила кофе со свежими круассанами и переоделась. А потом отправилась вместе с Джайлзом осматривать комнаты.
- Давайте с самой старой, - велела я, поднимаясь по ступенькам.
Самая старая комната в замке выглядела удручающе.
Когда дворецкий отпер дверь, картина, представшая нашему взору, поражала самое смелое воображение.
Внутри всё было покрыто ровным слоем сантиметровой пыли, шторы висели грязными тряпками, а по углам виднелись клоки паутины. Да здесь можно фильм о Дракуле снимать!
Только гроба посредине комнаты не хватает для законченности антуража!
- Комната покойной Элизабет Драммонд, - сказал дворецкий, - как бедняжка умерла, комнаты закрыли, более туда никто не селился.
- Пожалуй, если я туда войду, то быстро стану похожа на трубочиста, - вздохнула я.
- Зачем миледи туда входить? – недоумевал Джайлз.
- Я объясню, - кивнула я, - мой покойный супруг сказал мне, что некоторые драгоценности валяются в комнатах. Хочу всё просмотреть. Кстати, Джайлз! Павел Николаевич не успел рассказать, что же тут случилось. Почему замок резко закрыли.
- Вообще-то, - замялся дворецкий, - мисс Гротс меня очень ругала...
- Я в курсе, - невежливо перебив старика, заявила я, - подслушала ваш разговор. Не бойтесь, я не буду на вас ссылаться, если что. Мне важно понять, за что убили Нестерова. А ведь и в смерти самого лорда и его семьи много странностей, а так же семьи Нестерова. Эта экономка решила мне помешать, но я тоже не лыком шита. Если я что-то решила, то довожу это до конца. Почему тут такое запустение?
- Много лет прошло, - вздохнул дворецкий, - не сразу замок закрыли. Давайте, я вам попозже всё расскажу? Тут надо сильно углубляться в гениологию.
- Хорошо, - согласилась я, и со словами, - эх, была не была, - шагнула в комнату.
Я предполагала, что могу тут увидеть, поэтому прихватила с собой пакет, веник и совок.
Я быстро подмела комнату, Джайлз бросился мне помогать, мы ссыпали пыль в пакет, я прошлась веником по стенам, потом сняла занавески с окон и покрывала с кровати.
Отряхнув пыль с секретера, я тихо ахнула.
- Что такое, миледи? – всполошился Джайлз.
- С ума сойти можно! – воскликнула я, - это же кабинет 18-го века! А это антикварный стол 19-го века! Потрясающе!
Некоторое время я изучала предметы быта ушедших эпох, и пришла к выводу, что доставшееся мне наследство больше, чем я думала.
По всему замку тьма антиквариата, картины, правда, в отношении последних у меня большие сомнения.
Безусловно, герцоги владели подлинниками, тут сомневаться не приходится, но вот некий злоумышленник, понимая, что картины никто не станет проверять, подменил их на копии.
Меня сей факт чрезвычайно нервирует, тем более, я и сама заметила странность. Будучи художником по призванию и искусствоведом по зову сердца, я прочитала много книг по истории искусства. Я, хоть и не являюсь экспертом в области искусствоведения, даже, не имея подобного образования, сумела понять, что полотно, украшающее мою спальню, фальсификат.
Скажу честно, я была немного удивлена, ведь по всему замку висят подлинники, а у меня очень искусная копия. Причём не хухры-мухры, а Констебль, но в мою нерадивую головушку даже подозрения не закралось.
Да и кто ж думал, что именно так всё обернётся?
Хорошо, что хоть антиквариат не вынесли. Я невольно рассмеялась под недоуменный взгляд дворецкого.
- Дивный комодик! – хохотнула я, - чтобы такой украсть, надо очень постараться! Не в одну московскую квартиру не войдёт!
- Почему именно в московскую? – удивился Джайлз.
- Даже в обычную лондонскую! – усмехнулась я, - неудивительно, что украли картины, их в тубус сунул, унёс, а потом продал. Секретер трудновато незаметно вынести! Тяжёлый, как собака.
- Некоторые собаки лёгкие, - сказал дворецкий, а я закатила глаза.
- Так русские говорят! – отмахнулась я, - не забивайте голову! – и я открыла верхний ящик.
Внутри оказались бумаги. Огромное количество бумаг, различных писем. Не разбирая, я вынула их все. Аккуратно сложив, я положила их на столик.
Потом стала проверять каждый ящик, методично выгребая корреспонденцию. Последний ящик что-то заело, я с чувством дёрнула, и оттуда вывалился футляр.
Открыв его, я обнаружила дивной красоты кулон. Ажурный медальон, усыпанный рубинами и изумрудами, он был на тонкой цепочке очень красивого плетения, выполненной из червонного золота. Кроме кулона мне на ладонь выпала брошка в виде ноты, вся в бриллиантах.
- Это принадлежало покойной миледи, - восхищённо цокнул языком дворецкий, - такие ноты были очень модны когда-то. Можно? – он взял у меня из рук кулон и раскрыл его.
- Что там? – спросила я.
- Фотография дочери Элизабет, - сказал Джайлз, - она была феерической красавицей. Парни заглядывались на неё, отбоя от кавалеров не было. Когда она влюбилась, а её возлюбленный попросил её руки, все были счастливы. Это был редкий случай, когда желание родителей и детей совпадало. Её избранник был богат, хорош собой, знатной фамилии. А через год после свадьбы Мери умерла.
- Тяжёлые роды? – тихо спросила я.
- Нет, она утонула, - вздохнул дворецкий, - тогда тут служил мой дед, он мне потом всё это рассказал. Бедная Мери ходила понурая после свадьбы, мать пыталась расспрашивать её, понять, что происходит. Но та не говорила. Нет, вначале девушка светилась от счастья, а потом потухла. Что произошло, никто не знал. Бедная Элизабет в один день постарела на десять лет. Она целыми днями не выходила из своей комнаты, тут и умерла. Иногда бродила возле пруда, в котором утонула дочь. Сама была, словно потухшая. Это украшение её дочери принадлежало. Она его хранила.
- Печально, - вздохнула я.
- Но с тех пор с герцогским родом всё время что-то происходило, - сказал Джайлз, - одни умирали при загадочных обстоятельствах, с другими несчастные случаи. То с коня падали, то с лестницы...
- Эта тенденция наблюдается несколько веков? – прищурилась я.
- Словно над родом проклятье лежит, - протянул дворецкий, отдавая мне украшение, - а началось всё с Мери и Элизабет. Все четверо сыновей последней погибли.
- У неё были ещё четыре сына? – уточнила я.
- Да, но все они глупо умерли. Один отравился. Он очень любил природу, хотя родители его увлечений не разделяли. Он любил профессию врача, собирал травы, знал огромное количество секретов траволечения. Только где ж это видано – герцогский наследник, потомок славной фамилии, виконт, и одновременно медик! Его считали чуть ли не сумасшедшим, а на деле был умнее многих.
- Просто он был выше всей этой великосветской возни, - тихо сказала я, - настоящий аристократ, до мозга костей. И что?
- Наелся волчьих ягод и умер, - вздохнул Джайлз, а я удивлённо хлопнула ресницами.
- Как это? – протянула я, - вы же ясно сказали, что о н великолепно разбирался в этом. И наелся волчьих ягод? Не бред ли?
- Понимаю, госпожа, что вы обо всём этом думаете, - кивнул дворецкий, - это действительно выглядит, как бред, но это сущая правда. Вот с того момент замок и стал приходить в запустение. Все твердили, что рок лежит на фамилии, а покойный герцог велел закрыть все помещения, когда не стало Амбер.
Я замерла, переваривая услышанное, а дворецкий почтительно замолчал. Что, чёрт возьми, происходит?
Только сейчас до меня дошло, что я столкнулась с чем-то необъяснимым, но только всему непонятному и загадочному обязательно найдётся логичное объяснение.
На данном этапе я поняла, что с родом стало твориться нечто, когда умерли внучка и дочь главного герцога. Почему главного?
Да потому, что, согласно закону, старшему сыну присваивается титул на ранг ниже своего отца. В данном случае, старший сын герцога носил титул графа, а его младший брат виконта, а остальные ниже и ниже. Самые младшие сыновья в большинстве случаев вообще не имеют титулов, они просто потомки славной фамилии. Разве что король присудит за особые заслуги. Когда умирает отец, титул герцога переходит к старшему сыну, а остальные братья поднимаются на один титул вверх. Меня эта титулованная неразбериха стала потихоньку раздражать.
Поэтому я просто сгребла бумаги, сняла две картины, висевшие в комнате под слоем вековой пыли, и, крикнув сюда женщин, удалилась к себе.
Осмотрев картины, я пришла к выводу, что они подлинные, но они были тусклыми и выцветшими, явно требовали реставрации. А кулон и брошка мне очень понравились, я решила увезти их в Москву.
Я разглядывала кулон, изучая его через лупу, когда вошла экономка. Предварительно постучавшись, она застыла рядом со мной с кислой миной.
- Что вы хотите этим добиться? – ледяным тоном осведомилась она.
- Что вы имеете в виду? – прищурилась я.
- Не поставили меня в известность, пригласили сюда людей... – протянула она, а я её перебила.
- Это не ваше дело! – рявкнула я, начиная злиться, - это мой замок и я теперь здесь командую! Зарубите это у себя на носу! – и прикусила язык, вспомнив слова Джайлза о ней.
- Вы всего лишь дворняжка, - процедила экономка, - ею и останетесь.
- Не надо мне хамить, - процедила я, - я не дала вам ни малейшего повода к склокам, даже пыталась с вами наладить отношения вначале, но вы сами не захотели со мной нормально общаться. Тогда получите войну! Кто ко мне с мечом придёт, тот от меча и получит! Вы плохо меня знаете! Это мой замок! Мой! Поняли? Герцог отдал его мне! Последняя воля не обсуждается! Поняли?
- Поняла, - поджала губы экономка, а потом её взгляд упал на ювелирное изделие в моих руках, - что это? Что это такое? Зачем вы это взяли? – завизжала она, - что вы наделали! – и она рухнула на колени, - вы нас всех погубите! Нет, я сама уйду!
О нет!
Я с лёгким изумлением наблюдала за ней, как она рыдает сидя на полу.
- Что случилось? – обретя душевное равновесие, я сорвалась с места и кинулась к ней, - что с вами?
- Что вы наделали? – вцепилась она в мои руки, - всё! Теперь опять смерти начнутся! Только-только всё прекратилось! Что делать? Что же делать?
- Да объясните, наконец, что происходит! – воскликнула я, - что вы причитаете?
Экономка уселась на полу, поджав колени, я плюхнулась рядом, сложив ноги по-турецки, подперев подбородок ладонями, и стала её слушать.
Я что угодно ожидала услышать, но отнюдь не средневековые предрассудки. Я даже стала сомневаться, в уме ли экономка.
Поневоле вспомнился «призрак» в Анапе, который мы с Димой ловили... Правда, поймала его я, при этом расцарапавшись в кустах дикой розы.
Привидение тогда к потустороннему миру не имело никакого отношения. Может, и этим байкам найдётся разумное объяснение...
Кулон этот, рассказывала экономка, принадлежал дочери одного из герцогов, жившего тут более ста лет назад.
Она пересказала уже услышанную мной историю Элизабет и Мэри, а потом перешла к главному.
Год спустя после трагической гибели Мэри Драммонд в замке появилось привидение. Девушка со светлыми волосами в красивом, розовом платье ходила по бесконечным коридорам замка, без конца плача.
Первым привидение увидел конюший. Ему не спалось, и, услышав из конюшни ржание, он, поскольку являлся ответственным за лошадей, пошёл проверить, что к чему.
Около лошадей маячила фигура в изящном, розовом, старинном платье, а кони, стоящие в стойле, подпрыгивали, становились копытами на перегородку... У некоторых даже пошла пена. Конюший, удивлённый странным поведением лошадей, окликнул девушку, и, когда та обернулась, к своему ужасу, узнал покойную Мэри.
Попятившись, он упал, а призрак быстро улетел. Утром конюшего нашли без чувств, его рассказ посчитали бредом, а бедная Элизабет упала без сознания.
В тот момент и начался переполох в благородном семействе.
Один за другим умерли братья Мэри, начались странные смерти в деревни близ замка. Никто ничего не понимал, пока Элизабет не показала этот кулон.
- Это принадлежало Мэри! – торжественным тоном возвестила она, - она пришла за украшением.
В тот момент все решили, что она выжила из ума, а женщина продолжала.
- Я избавлюсь от кулона, и всё прекратится, - с этими словами она пошла к пруду, в котором утопилась её дочь, а челядь за ней.
Элизабет кинула украшение в воду, расплакалась и потеряла сознание. Но, что странно, смерти резко прекратились после этого действа. Люди не знали, что и думать. Призрак тоже больше не появлялся, и все, за неимением иного, решил, что Мэри, забрав свою собственность, кулон, успокоилась.
Прошло пятнадцать лет с тех памятных событий, все давно и думать забыли о случившемся, вырос старший внук Элизабет, стал герцогом и даже женился.
Молодая герцогиня была уже на сносях, когда один из слуг случайно нашёл в пруду украшение.
Едва увидев кулон, Элизабет смертельно побледнела, но присутствие духа сохранила, а ночью у молодой герцогини начались внеплановые роды. Проходили роды очень тяжело, женщина с трудом выжила, а утром у пруда нашли камердинера герцога. Тот лежал на берегу с неестественно вывернутой шеей, зажав в окоченевших пальцах кусок розовой материи.
В замке тут же начался переполох, слуги перепугались, сразу заговорили о привидении, а леди Элизабет тут же отобрала украшение и унесла к себе в комнату.
Больше ничего не случилось, но все уверовали, что украшение привлекает привидение покойной Мэри к замку. Этого кулона никто больше в глаза не видел, смертей в замке больше не случалось... Разве это не доказательство?
- Зачем? Где вы взяли этот кулон? – рыдала экономка, с отчаяньем глядя на меня.
- Я открыла комнату леди Элизабет, - пояснила я, - забрала из комода бумаги, а так же этот кулон!
- Боже! Зачем вы это сделали? – ужаснулась экономка, - зачем вам это понадобилось? Недаром же замок закрыли! Что вы лезете, куда не следует?
- Слушайте, не нервируйте меня! – воскликнула я, - я в эти басни не верю! Есть только человеческий фактор, а это всего лишь разговоры, людские предрассудки!
- Помяните моё слово! – зловеще сказала экономка, - толи ещё будет!
- Не надо меня пугать! – рявкнула я, обретя душевное равновесие, - вы, похоже, придумали оригинальный способ, как избавиться от меня. Только я не из пугливых и любому привидению по шее надаю!
- Сильно сомневаюсь, - скривилась мисс Гротс, - не надо быть такой самоуверенной! А, если не верите мне, то поднимите старые бумаги, тогда и убедитесь, что я говорю правду. Мне ни к чему врать!
С этими словами она встала с пола, расправила свои длинные юбки, и с видом оскорблённого достоинства удалилась.
А я, посидев немного в задумчивости, взяла трубку и вызвала Джайлза, который появился через пять минут.
Если его и удивил вид госпожи, меня, то бишь, сидящей на полу по-турецки, но он ничего не сказал. Лишь почтительно поклонился.
- Мне тут мисс Гротс кое-что интересное рассказала о кулоне, чего не сказали мне вы, - медленно произнесла я, - только, боюсь, сей рассказ больше смахивает на бред сумасшедшего.
- Да, это действительно так, - кивнул дворецкий, - я совершенно забыл об этой истории, поскольку не верил в неё. Я человек пожилой, консервативный, в привидения не верю. Я подумал, что вам это будет неинтересно.
- Мне интересно всё необычное, - хмыкнула я, - так что вы можете сказать о привидении? Значит, мисс Гротс не выдумывала глупостей?
- Что вы! Нет, конечно! – воскликнул дворецкий, - всё правда, да только, я думаю, что всё это глупые совпадения.
- Я тоже так думаю, - кивнула я, - но дыма без огня не бывает. Я подозреваю человеческий фактор. Всё это крайне подозрительно.
- Да, миледи, - поддакнул дворецкий, и вдруг кашлянул.
- Что такое? – посмотрела я на него.
- Я осмелился, миледи, - пробормотал смущённый дворецкий, - надеюсь, вы на меня не рассердитесь.
- Что такое? – удивилась я.
- Я пригласил портниху, - робко сказал Джайлз.
- Зачем? – удивилась я.
- Вы забыли? Завтра у вас бал.
- Ой, блин! – ахнула я, поскольку в самом деле забыла про мероприятие, - а зачем портниху-то? Она до завтра сшить всё равно не успеет! Съезжу в город, что-нибудь куплю.
- Нет, миледи, - покачал головой Джайлз, - так не положено. Следуя правилам хорошего тона, для бала платье заказывают у портнихи. Юстасия Кроуз уже прибыла, она ожидает аудиенции.
Я закатила глаза, тяжко вздохнула, но решила не противиться.
- Хорошо, зовите, - кивнула я, вставая с пола.
Прибывшая портниха была симпатичной молодой женщиной.
Она тут же сняла с меня мерки, а потом вынула рулоны материи. Но мне ничего не понравилось.
Преобладали цвета беж и слоновой кости, розоватые оттенки, а я этого терпеть не могу.
- Я хочу красное, - заявила я, - ослепительно алое.
- Алое? – переспросила женщина.
- Да, - кивнула я, - или ярко-оранжевое.
Судя по выражению лица портнихи, наследница благородного семейства её изрядно шокировала. Но, тем не менее, в рекордно короткое время в замок привезли соответствующую материю.
А через три часа я любовалась на себя перед зеркалом.
Вот что значит профессионал высокого класса. Скроила и сшила роскошное платье за три часа!
Платье было красивейшее. Полуприлегающее, ниспадающее до полу, без бретелей, а на руки Юстасия сшила мне перчатки до локтя. Туфли я приготовила заранее, остроносые лодочки на высоченной шпильке.
Довольная, я распорядилась вызывать мне парикмахера, а потом вернулась к основным проблемам. Пересмотрела бумаги по бизнесу, а вином решила осчастливить Диму. Пусть сам с этим разбирается, раз такой знаток.
Прихватив папки, я отправилась на веранду, где застала Диму за странным занятием – он делал кольцо.
- Не думала, что ты умеешь, - протянула я, сев рядом.
- Я многое умею, - кивнул он, - давно этим не занимался, а тут нашёл приспособления для изготовления драгоценностей, и решил сделать тебе кольцо.
- Мне? – я посмотрела на красивую оправу, которую он сделал, а потом на огромный рубин, который он тщательно зафальцовывал в этот момент.
- Да, тебе, - сказал он, не отрываясь от занятия, - люблю это дело, успокаивает.
- Вот уж не думала, что ты умеешь нервничать, - улыбнулась я.
- Все люди разные, - протянул Дима, с ухмылкой поглядывая на меня, - одни эмоционально-неуравновешенные, вроде тебя. Ты никогда не станешь молчать, визг поднимешь на всю округу, а я, напротив, решу проблему резко и быстро, не впадая в истерику.
- Холодный ум! – улыбнулась я.
-Точно, - он отложил пинцет, - готово. Давай сюда свою лапку.
И он надел мне на палец роскошный перстень в тонкой оправе из червонного золота с огромным рубином. Камень был продолговатым, два сантиметра по длине пальца и один по ширине, и так потрясающе искрился.
- Красиво, - сказала я, разглядывая вещицу, - а куда ты уезжал? Какие-то свои дела?
- Нет, ездил за золотом и камнем, - улыбнулся Дима, - есть у меня один знакомый, который добывает подобное.
- Незаконно, что ли? – протянула я.
- Да нет, вполне законно, - хмыкнул он, - что, завтра идёшь на бал?
- Да, - кивнула я, - дикость какая-то. Зачем мне это надо?
- Хотя бы для того, чтобы этих великосветских особ на место поставить, - засмеялся мой любимый, - это ты можешь. Так отбреешь, что мало никому не покажется.
- Что есть, то есть, - кивнула я, поглядывая на перстень.
- Я по тебе соскучился, - заявил Дима, подавшись вперёд, - иди сюда.
- Ты озабоченный! – ухмыльнулась я, прижимаясь к нему.
- Какой есть! – ухмыльнулся он, обняв меня и прижав к себе.
- Меня тут привидениями пугают, - засмеялась я.
- Дай, угадаю! Экономка? – хмыкнул он.
- А ты думал, кто... – проворчала я, - но, тем не менее, Джайлз подтвердил её слова. Только сам он не верит в привидение, считает, что этому есть вполне реалистическое объяснение, - и я пересказала ему рассказ экономки и дворецкого.
- Вдвоём подобную глупость не выдумаешь, - протянул Дима, покрепче прижимая меня к себе, - если только не сговорились.
- Вряд ли, - покачала я головой, - экономка, конечно, пройда, но Джайлз ко мне хорошо относится. Зачем ему какие-то интриги на старости лет?
- Всё может быть, - вздохнул Дима, - но на старости лет чего только не бывает. Вдруг он впал в маразм и от экономки заразился?
- Хронику прошлых лет можно проверить, - сказала я, - но меня это, честно говоря, не слишком волнует. Я не верю в привидения. Одно привидение я уже изловила, хватит с меня.
- Да уж, - засмеялся Дима, которому моё приземление в колючки доставило массу удовольствия.
- Смейся, смейся, - пробурчала я, - если этот призрак в розовом появится, я тебя за ним отправлю!
- Ничего, переживу, - усмехнулся Дима, - хочешь погулять?
- Лучше на лошадях, - воодушевилась я.
Я позвонила в конюшню, попросила, чтобы нам приготовили лошадей, переоделась, и мы отправились на прогулку.
Дима всё время смешил меня, рассказывал смешные байки, потом мы заехали в близлежащую деревню, или как там называется этот населённый пункт.
- Какое-то здесь всё нетипичное, - протянул Дима, оглядываясь по сторонам, - тихое, спокойное...
- Тебе не хватает шума машин и бесконечной суеты больших городов, - засмеялась я, гарцуя на Демоне.
- Дитя большого города, - хмыкнул Дима.
- Жертва большого города, - ухмыльнулась я, - урбанист, блин!
- Я бы предпочёл жить в пентхаусе, - сказал он.
- Ой, мама! – воскликнула я, и заинтересовалась, - что ж теряешься? Купи себе такой.
- А у меня есть, - Дима бросил на меня насмешливый взгляд.
- Когда успел? – ошалела я, - ты не говорил...
- Тебе скажи... – усмехнулся он, - в Нью-Йорке купил. Ты бы в обморок упала, если бы туда зашла.
- Ты больной, - скривилась я.
- На всю голову, - засмеялся он, - потому что купил третий этаж на Фрунзенской, а потом сделал на нём свой, московский пентхаус.
- Офигеть! – прошептала я, - тебе соседи что сказали?
- Ничего, - хмыкнул он, - они у меня остались только снизу, поскольку три верхних этажа мои.
- Когда ты успел? – допытывалась я, - я не видела.
- А я и не показывал, - пояснил он, - у меня туда потайной ход в кабинете через шкаф.
- Ну, ты и хмырь! – воскликнула я, покатываясь со смеху, даже Демон, почувствовав, что хозяйке весело, стал интересно подпрыгивать.
- Какой есть, - засмеялся Дима, - гляди. Это не твоя экономка?
- Точно, - воскликнула я, - интересно, что она тут делает?
- Может, привяжем лошадей, а сами проследим? – выдвинул предложение Дима, а я согласилась.
Оставив Демона и Рогнеду на опушке, мы быстрыми перебежками, стараясь лишний раз не шуметь, стали преследовать мисс Гротс.
Она шла целенаправленно, углубляясь в лес, а мы недоумевали, что ей могло там понравится.
- Может, за грибами, - предложил Дима.
- Какие, блин, грибы в начале мая? – скривилась я, - думай, что говоришь!
- Сморчки и строчки, - ухмыльнулся Дима, - пробовала?
- Нет! И не горю желанием! Конечно, грибы я очень люблю, например, сырный суп с белыми грибами или густой бульон из челышей, от жульена из подосиновиков не откажусь и от пирога с маслятами, но сморчки есть не стану.
- Да, ими отравиться запросто можно, - согласился Дима, ловко огибая кусты и деревья, - смотри, пруд.
- Действительно, пруд, - протянула я, - что она тут делает?
Мы замерли в каких-то кустах, наблюдая за мисс Гротс. Эх, жаль, у меня нет бинокля с собой.
- Надо было бинокль захватить, - Дима словно прочитал мои мысли, - гляди-ка, как интересно. Что она делает?
А экономка тем временем отвязала лодку, небольшой, весь неустойчивый на вид челночок, уселась в него и стала ловко грести. Ясное дело, она направлялась в беседку посреди пруда.
Только какого лешего ей там надо?
Пруд был довольно большим, посередине пруда стоял небольшой холм, а на нём изящная беседка.
- Что-то мне это напоминает, - хмыкнул Дима, - но, тем не менее, смотрится весьма романтично.
Пруд был частично поросший, а беседка представляла собой произведение искусства.
- Красиво, - вздохнула я, - но зачем она туда поплыла?
Мисс Гротс тем временем достигла беседки, причалила, а потом зашла внутрь беседки и села на лавку.
Мы с Димой переместились так, чтобы видеть её. Экономка сидела на лавке, ничего не делая. Просто смотрела куда-то в пространство, не реагируя ни на что.
Она так просидела минут двадцать, потом бросила в воду белые цветы, огляделась, а потом села в лодку и поплыла назад. Я оторопело следила за её манипуляциями.
Причалив к берегу, она привязала лодку, взяла сумку и ушла, а я, выждав, когда она исчезнет из виду, бросилась к лодке, а Дима за мной.
- Помоги, - сказала я, потянув на себя лодку, Дима придержал её, а я развязала узлы. Мы забрались в лодку, Дима стал грести, и мы быстро добрались до беседки.
- Зачем она тут сидела? – протянула я, разглядывая две белые хризантемы, покачивающиеся на воде, - ничего непонятно.
- Красивое строение, - Дима, оглядываясь по сторонам, подошёл к лавке, а потом повернулся ко мне, - надеюсь, её странному поведению есть объяснение.
- Хочешь спросить в лоб? – хмыкнула я.
- Не думаю, что это нужно, - усмехнулся Дима, - слушай, а тут уютно, - он обнял меня, рука скользнула под кофту...
- Перестань, - я попыталась воспротивиться, - здесь же открытое пространство. Вдруг кто с биноклем сидит на ёлке?
- Да, конечно, - засмеялся Дима, пытаясь стянуть с меня кружевные чулки, - прикинулся вороной или плащ-невидимку надел, и наблюдает за озабоченными парочками. Хватит ломаться, тебе же плевать, где этим заниматься.
- Если бы ты добавил – и с кем – я бы тебя треснула, - ухмыльнулась я, но уступила его напору.
Какое-то время мы молча сидели на лавке, это место навевало романтизмом. Мне вдруг стало так грустно.
- Как же я устала! – я уткнулась ему в плечо, - как устала! Если бы ты знал...
- От перспективы жить без меня? – тихо спросил Дима,
накрутив на палец мой смоляной локон, - так в чём проблема? А ты не задумывалась, что будет дальше?
- В смысле? – не поняла я.
- Пошли, - он за руку повёл меня к лодке, стал грести, храня молчание по-прежнему.
- Что ты молчишь? – спрашивала я, недоумевая, почему он так себя ведёт.
- А что мне тебе сказать? Что ты хочешь услышать? – спросил он, - что я должен тебе ответить?
- Поясни.
Но он молчал. Привязал лодку, и мы пошли обратно, на опушку, где оставили лошадей.
- Странное поведение у твоей экономки, - протянул он, забираясь на Рогнеду.
- Знаю, - буркнула я, - не менее странное, чем твоё, - парировала я, забираясь на Демона, - чего молчишь?
- У тебя со слухом проблема? – фыркнул он.
- Договаривай! – рявкнула я.
- Что ты желаешь услышать? – прищурился он, - если мы не поставим все точки над «i», если не будем вместе, на старости лет пожалеем об этом. Скажем, какие же мы были дураки! Потеряли свою любовь из-за глупостей... В старости всё будет видится в ином свете, думаю, ты тоже это понимаешь.
- Я рожу тебе сына, - вдруг тихо сказала я.
- Что? – изумился Дима.
- Я рожу тебе сына, - повторила я, - но учти, Макс об этом узнать не должен.
- И как ты это себе представляешь? – прищурился Дима, - как ты от него скроешь?
- Скрою, - упрямо сказала я, - в августе мне надо будет ехать снимать фоторепортажи фестивалей. Сделаю так, чтобы Макса услали на это время в командировку, а мы с тобой уедем в Европу.
- Любопытно, как ты наличие живота мужу объяснишь, - ухмыльнулся Дима.
- Буду скрывать, сколько смогу, - вздохнула я, - а потом, когда живот будет отчётливее, уеду из Москвы. Навру мужу про командировку.
- Увяжется за тобой, - не сдавался Дима.
- Не увяжется, - засмеялась я, - я маму подключу. Она сделает всё, лишь бы заиметь внука от тебя. Купи небольшой домик в Швейцарии, в Альпах, там я рожу ребёнка, только уж не обессудь, если опять будет дочка.
- Ничего, - странным голосом сказал он, - я тебе с ходу ещё одного сделаю.
- Вот поганец! – невольно восхитилась я.
- Сама вызвалась, - засмеялся Дима, - если назвалась груздём, полезай в лукошко, - он натянул поводья, и резво поскакал в сторону замка, а я за ним.
Похоже, я сама нажила себе проблемы. Он теперь не отступится, пока не сделает мне сына... Я, конечно, могу послать его подальше, сказать, что пошутила... Только, боюсь, он обозлится, а за мою стервозность мне голову оторвёт.
Чего доброго, женится потом на какой-нибудь блондинке, чтобы разозлить меня. И ему это удастся, потому что я поседею при одной мысли, что меня променяли на штамп.
Тяжело вздохнув, я посильнее натянула поводья. Демон прибавил скорости, и я, обогнав Диму, прискакала к замку первой. И, едва мы спрыгнули с лошадей, с неба сплошной пеленой хлынул холодный дождь. Дима схватил меня за руку, и мы бросились бегом к замку.
- Вот это ливень! – воскликнул Дима, смахивая с волос капли воды. А я оттянула кофточку, прилипшую к телу. Мы промокли насквозь.
Я тут же бросилась наверх, переодеться, а потом спустилась в гостиную, где застала сестру. Ася болтала по телефону со старшей дочкой, а я, плюхнувшись на диван, кивнула сестре:
- Передай Янке привет.
- Ага, - кивнула она, - Янусь, тебе от любимой тётушки привет. Тебе тоже от неё, - кивнула она мне.
- Я тебе дам тётушку! – погрозила я ей кулаком, встала с дивана и отправилась в кабинет.
Усевшись в кресло, я посмотрела в окно, где ветер нещадно гнул ветви деревьев, а дождь стекал тонкими струйками по стеклу. Хорошо, что успели раньше приехать...
Оторвавшись от созерцания дождя, я открыла свой ноутбук, в который раз пожалев, что взяла с собой старый компьютер.
Нет, он ещё пашет, а мне, честно говоря, жаль с ним расставаться. Его мне подарил Дима, когда поступила в ГИТИС, чтобы скачивать рефераты. Компьютер тогда сильно облегчал мне жизнь. Недавно мне подарили ноутбук, но, увидев, Мирослава тут же выпросила у меня его.
А мне было всё равно, я к этому привыкла, хоть он и староват. И я занялась делами, потом поужинала, поболтала с отцом, который пребывал в скверном настроении после плохих стрельб.
- Уроды! – злился он, раздражённо бубня, - я им устрою! По десять нарядов вне очереди каждому! – и я хихикнула.
- А вы ещё ругаете женскую логику! – фыркнула я, - каким макаром ты дашь десять нарядов вне очереди всем солдатам в части?
- Придумаю! – рявкнул отец, - ты-то как? Что за дела у тебя в Англии? – ясное дело, я не сказала своим об очередной выходке, не желая выслушивать нотации. Только Ася в курсе, и то, в силу непредвиденных обстоятельств.
- По работе, - уклончиво ответила я.
- Ты слишком уж надолго там застряла, - вздохнул отец, - а Макс здесь, к тому же Северский опять исчез. Он, случаем, не с тобой?
- Нет, не со мной, - вздохнула я. Уж кому, а отцу я не могу сказать, что мне никто, кроме Димы не нужен, он очень хорошо относится к Максу. Но ведь сердцу не прикажешь...
- Просто я боюсь, что ты сделаешь глупость, - огорчённо протянул отец, - ты и так их наделала в своей жизни немало. Макс – умница. Любит тебя всем сердцем, а ты гуляешь от него. Чего тебе не хватает? Адреналина? Его-то ты получаешь с лихвой, учитывая все твои выходки. Экстремальный секс с этим испанцем – это отдельная статья, но ты играешь на чувствах мужа.
- Пап, не надо, - воскликнула я, - ни к чему эти нравоучения. Я взрослая девочка, поэтому сама решаю, что хорошо, а что плохо.
- Для тебя не существует золотой середины, - хмуро сказал отец, - я это заметил ещё, когда ты была маленькой. Ты максималистка, взбалмошная, неуравновешенная, привыкшая всегда быть на коне. Боюсь, так же и с чувствами.
- Что ты знаешь о чувствах, пап? – невежливо спросила я.
- Кое-что, да знаю, - хмыкнул он, - и я знаю тебя. Я не знаю, почему ты держишься около Макса, но, подозреваю, что Дима сделал что-то очень плохое, раз ты не с ним. Я прав? Молчи, не говори ничего. Я знаю, что ни слова правды от тебя не услышу. Мы с тобой давно потеряли контакт. Ты теперь с матерью. Всё больше делаешься похожей на неё, уж извини, если что не так. Ты ведь раньше боялась её...
- Да, верно, - сказала я, - я жила по правилам, искала некий смысл. Считала, что быть обычной женщиной нормально, но потом всё рухнуло. Моя маскировка стала линять!
- Скажи, а что он сделал? – спросил вдруг отец.
- Не важно, - отмахнулась я.
- Он жестоко с тобой обращался? – допытывался он.
- Пап, ты прекрасно знаешь, что отношения у нас были не идеальные, - вздохнула я, - бывало, он поднимал на меня руку, но дело не в этом.
- А в чём тогда?
- Какая теперь разница? Тебе зачем?
- Я просто хочу понять, как помочь Максу, - вздохнул он.
- Чего ему помогать? – нахохлилась я.
- Чтобы он не потерял тебя, - пояснил отец, а я сдавленно фыркнула.
- Пап, хватит ерундой страдать! – прошипела я, - лучше своих солдат муштруй, а мои проблемы мне предоставь.
- И всё-таки? Что он сделал?
- Пап!
- Знаешь, - вдруг странным голосом сказал отец, - кажется, я догадываюсь, в чём дело. Ты принципиальная девочка, а этот тип на многое способен. Бросила ты его внезапно, значит, произошло что-то резко. Он кого-то убил?
От неожиданности я поперхнулась кофе, и, откашлявшись, примолкла.
- Я прав? – спросил отец, - судя по тому, что ты молчишь...
- Я онемела от подобной чуши! – резко ответила я.
- Да? – усмехнулся он.
- Отстань с глупостями! – воскликнула я, - как тебе подобное в голову пришло?
- Эх, дочка, - протянул он, - если бы ты знала, как я за тебя
боюсь.
- В честь чего? – изумилась я.
- Вдруг он тебе что-нибудь сделает? Он совершенно озверел с тех пор, как ты его бросила. Он же без тормозов!
- Да нет, - усмехнулась я, - уж кому-кому, а мне он ничего не сделает! Он меня любит, я для него смысл жизни. Он за меня и за нашу дочку любого в клочья разорвёт. Тебе не о чем беспокоится. Лучше скажи, как там Москва.
- Хорошо, - ответил он, - очень тепло и светит солнце, правда, на данный момент за горизонт зашло.
- А у нас ливень, - вздохнула я, - стеной стоит.
- И далась тебе эта Англия, дочка, - вздохнул папа, - сидеть в этой сырости. Лучше возвращайся домой.
- Пока не хочу, - привычно возразила я, - у меня тут дела.
- Надеюсь, не криминальные? – с тревогой осведомился отец, - а то и Ася куда-то исчезла.
- Она мне звонила, - быстро ответила я, - на данный момент она в Тайланде, вытаскивает одного своего клиента из местной тюрьмы.
- Не живётся людям спокойно, - вздохнул отец, - какого лешего едут чёрте куда и нарушают там законы?
- Боюсь, на этот вопрос я не смогу тебе дать ответ, - засмеялась я, - кстати, хочу уточнить на всякий случай. Не надо лезть к Диме. Не надо искать возможностей избавить меня от него. Со своими проблемами, повторяюсь, я разберусь сама, а, если моя дочь лишится отца, я очень обозлюсь. Василинка его обожает, а я обожаю свою маленькую дочку. Надеюсь, что мы пришли к консенсусу.
- Ладно, так и быть, - вздохнул отец, наверняка недовольный моей проницательностью, - ты только поскорее возвращайся.
- Постараюсь, - уклончиво ответила я, - пока, пап, а то вам насчитают километровые счета за телефон.
- Пока, - и он отключился, а я бросила мобильный на стол.
Дождь только сильнее разошёлся, даже и не думая останавливаться, а я занялась новой книгой.
В принципе, я могла бы наваять чёртову уйму беллетристики, но мне не хочется с этим возиться. Недавно я написала два эротических романа, но печатать их мне элементарно стыдно. Я на автограф-сессиях буду сидеть, как спелый помидор, алая
до кончиков волос.
И поэтому я решила, что издам нечто более приличное. Одна книга у меня уже выпущена, останавливаться я не намерена.
И, увлечённо развивая очередной сюжет, я и не заметила, как пролетело время. Сохранив главу, я хлебнула остывшего кофе, взяла сумку, и, вынув оттуда сигареты, уставилась на зелёную папку. Что это такое? Ах да, это же роман Джуди!
И как я забыла про него? Сейчас же почитаю, может, игра стоит свеч. Английского автора у нас ещё не было.
Внутри папки оказалось две рукописи. Одна была фантастикой, но так искусно написанной, что я невольно зачиталась, не заметив, как пролетело время. Да, Джуди уже явно состоявшийся автор, подумала я, открывая другую рукопись.
На этот раз оказался детектив, но я решила отложить его на завтра. Одно я знала точно, мы будем печатать Джуди.
Часы показывали полвторого ночи, дождь по-прежнему хлестал по стёклам, не переставая ни на секунду, а ветер задувал в открытую форточку.
Зевнув, я закрыла ноутбук, допила остывший кофе и вышла из кабинета, оставив окно открытым.
Ночью в замке было немного мрачновато и неуютно, внезапно откуда-то подуло лёгкой прохладцей, послышался шум дождя, и я, обернувшись, увидела, что открыто окно. Ветер трепал занавеску, я быстро подошла к окну, захлопнула створки и огляделась по сторонам. В старинных канделябрах, прикреплённых к стенам, горели свечи. Это чем-то напоминало Средневековье. Ладно, хоть не факелы! Хотя свечи тоже не лучше. В наш век технологий и криминалистических экспертиз вмиг установят, что поджог был умышленным, а вот раньше выяснить это было без шансов. Согласитесь, прогресс здорово усложняет жизнь бандитам и мерзавцам! А это того стоит!
Я сделала шагов, и вздрогнула, когда позади меня раздался оглушительный стук и звон битого стекла.
Подскочив, я обернулась, и, к своему изумлению обнаружила, что створка опять открыта, а стекло вдребезги.
Я медленно подошла к окну. Мелкие капли дождя упали мне на лицо, а меня вдруг пробрала дрожь. Ведь я только что заперла окно на задвижку! Кто-то кинул камень? Тогда этот кто-то должен быть мастером спорта по киданию камней в
высоту в кромешной тьме!
Плюс ко всему хлещет проливной дождь! Вдруг позади раздался лёгкий шорох, я испуганно дёрнулась и увидела фигуру в розовом. На секунду я оторопела, потом оцепенела, а фигура, колыхаясь, поплыла по коридору, а я, стряхнув оцепенение, медленно пошла за ней.
Покачиваясь, фигура плыла в старую часть замка, заброшенную, а я, спотыкаясь на каблуках, шла за ней.
Что я делаю? Зачем я за ней иду? Это, в самом деле, призрак? Моё внутреннее чутьё подсказывало мне, что нет, это не привидение, а нечто вполне материальное. Но ведь упоминания о призраке имеются, были и смерти, которые начинались с появлением этой странной субстанции.
Ещё не решив для себя, правильно ли я делаю, преследуя привидение, я вошла в самую старую часть замка.
Здесь было ещё более мрачно и жутко, чем в остальных помещениях. По стенам висели картины, разглядеть которые не представлялось возможным, поскольку тут было темно.
Призрак колыхался и светился, потом вдруг исчез, я стала озираться, сделала несколько шагов вперёд, и почувствовала, как земля уходит из-под ног, причём буквально, сопровождаясь треском. До меня дошло, что я ступила на хлипкий пол, который провалился подо мной. С воплем полетела куда-то, больно ударившись, подняв столб пыли, а потом из-за острой боли в спине потеряла сознание.
Мне снилось, что на меня льётся вода. Всё было, словно в лёгкой дымке, и я, поморщившись, открыла глаза.
- Привет, - воскликнула Аська, положив мне на лоб мокрую тряпку, - как ты?
- Спасибо, хреново, - простонала я, - что со мной?
- Небольшой ушиб и смещение ребра, - сказал Дима, сидящий с другой стороны кровати, - чего тебя понесло в старую часть замка? Да ещё ночью?
- Там было привидение, - выдохнула я.
- Там были трухлявые доски, - воскликнула Ася, - какое, блин, привидение? Может, тебе на томограмму мозга съездить? Совсем сбрендила! Видела я, что ты читала перед сном! Офигеть! Мало того, что там доски прогнили, так ты ещё стучишь своими каблучищами, как слон! Обалдеть! Чем ты
думала?
- Остатками мозга! – не сдержавшись, фыркнула я, и застонала, схватившись за голову, - я видела привидение! Это правда!
- Точно, головой стукнулась! – вынес вердикт Дима, а я пнула его.
- Фигура в розовом платье, - сказала я, скрипнув зубами от злости, - я её видела, как сейчас тебя. Только я печёнкой чую, что это было не привидение! Это было покушение на меня! Я всем твердила, что не верю в это привидение. Вероятность, что я, разозлившись, рвану за этим фантомом, была огромна, что вообщем-то, и получилось. Это кто-то из замка! Убийца в замке! Заманили меня, как глупую курицу! На моей же хитрости сыграли!
- Н-да, - крякнул Дима, - и ты, конечно же, попёрлась за этим фантомом.
- Попёрлась, - мрачно сказала я, - как последняя кретинка. Любая нормальная баба рванёт от привидения с визгом, перебудив всю округу, а я потащилась за ним. Вот уроды! Ничего, я им устрою! Придурки!
- Это ты можешь, устроить, - хмыкнула Ася, - но вот это больше на правду похоже, что это было покушение. Вот изуверы!
Я села и тихо вскрикнула, болью в спине давало о себе знать смещённое ребро.
- Тише, - воскликнул Дима, - лучше ляг. Твоим несчастным рёбрам нужен покой. Сколько раз ты их уже повреждала!
- Ох, отстань от меня, - пробурчала я, опускаясь обратно на подушки, - не умею я отдыхать. Как больно-то! Блин! У меня сегодня бал! Как я на каблуки-то встану!?
- Да уж, - пробормотала Ася.
- Значит, не пойдёшь, - пожал плечами Дима.
- Ещё чего! – воскликнула я, - для чего мне провокационное платье шили? Чтобы я тут со смещёнными костями валялась?
- Ладно, придумаем что-нибудь, - засмеялась Ася, - пойдёшь в провокационном платье, на каблуках и с костылями!
- Я тебе сейчас тресну! – пообещала я, придав своему лицу зверское выражение, - самой костыли понадобятся! И инвалидная коляска! – и со стоном села, - ой, мамочки! Найду, кто меня туда заманил, в порошок сотру! Реставраторы
пришли?
- Пришли, пришли, - кивнула Ася, - но ты лучше лежи, чтобы вечером была на ногах.
- Отстань, - буркнула я, - я тут корсет старый видела, затянусь в него и дело с концом.
Аська быстро сбегала в нужные апартаменты, принесла корсет, и они с Димой стали меня в него затягивать.
- На мой, сугубо дилетантский, взгляд, - хмыкнул Дима, - тебе этот корсет не подходит.
- Это ещё почему? – мгновенно завелась я, ожидая от него очередной колкости по поводу моей фигуры. И, хотя она у меня идеальная, он прицепится даже к лишнему сантиметру.
- Потому что корсеты, которые раньше надевали для красоты фигуры, и те, которые предназначаются для спины – они немного разные. Ты пока походи в этом, а я съезжу в Лондон и куплю в аптеке тебе нормальный корсет. По крайней мере, оно будет безопаснее для здоровья.
- Ладно, - согласилась я, - зато буду сидеть грациозно, не прилагая усилий, а то у этого корсета слишком уж видны оборки, которые будут топорщиться под прилегающим платьем. Вези нормальный корсет.
Он ухмыльнулся в привычной манере, а я, одев красивое платье в стиле ретро, с шуршащей юбкой до колена, спустилась завтракать.
- Как вы себя чувствуете? – вдруг проявила участие экономка, подойдя ко мне во время завтрака.
- Спасибо, ничего, - улыбнулась я, - рёбра мне не впервой ломать, а в этот раз, к счастью, обошлось без перелома.
- И, слава богу, - вздохнула она, - рада за вас. Вы уж больше не бегайте за привидениями.
- Постараюсь, - кивнула я, она ушла, а я потом перевела взгляд на сестру, - видала? Одумалась, наконец! А я уж думала, что придётся ей холодную войну по всем правилам стратегий объявлять! Хорошо, что она успокоилась, хоть одной проблемой меньше.
- Ты только убийцу найди, - хмыкнула Ася.
- Начнём с Дарин, - хмуро сказала я, - думаю, она узнала про картины. Что они подменены, но что-то не даёт мне покоя. Давай съездим к Энн.
- Зачем? – не поняла Ася.
- Просто поговорить, - улыбнулась я, - эта особа мне не нравится, очень уж она скользкая.
- Как ты за руль-то сядешь?
- За руль сядешь ты! Хватит рассиживаться! Пошли, - я допила свой кофе, и, со стоном встав, пошла за ключами от машины.
Естественно, Ася ехала, соблюдая все правила дорожного движения, чего я не люблю, но пришлось терпеть её спокойную езду.
Прибыв по месту назначения, я стала с интересом оглядываться. Красивое место, ничего не скажешь. Большой, уютный особнячок, очень элегантный. Замок – это, конечно, престижно, но это такая волокита. Постоянная реставрация, необходимость иметь прислугу. Зачем это ей, когда имеется очаровательный особняк, в который не нужно бессмысленно вкладывать деньги?
Похоже, эта девушка не бедствует. Во дворе стоит изящный, серебристый «Мерседес», говорящий об изысканном вкусе хозяйки. Это я – особа эксцентричная, эпатажная, способная на любые глупости, и другие, не менее идиотские поступки.
Средневековый замок – это ещё не предел моей буйной фантазии.
А что, если я ошибаюсь? Вдруг она не имеет ни малейшего отношения к событиям, происходящим в замке? Всё равно, не мешает её проверить, а то мало ли.
И я, держа спину, как солдат в строю, прошла к дому. Нажав на звонок, я облокотилась о косяк, а подоспевшая Ася участливо спросила:
- Ты как? Может, мы зря поехали?
- Да нет, - я смахнула со лба выступившие капельки пота, - терпимо.
- Ты смотри, а то вечером на каблуки не встанешь, - предостерегла сестра, а я махнула рукой.
Дверь резко распахнулась, и я увидела приятную, светловолосую женщину возрасте от сорока до пятидесяти лет. Точнее определить её возраст было трудно, но, тем не менее, есть такие люди – на вид им вроде и сорок и пятьдесят, а точный возраст не угадаешь даже примерно. Но, тем не менее, эта женщина была очень милой.
- Добрый день, - вежливо сказала она, - что вам угодно?
- Добрый день, - кивнула я, - нам нужно поговорить с Энн.
- С Энн? – глаза женщины вдруг налились слезами.
- Что-то случилось? – испугалась я.
- Кто вы? – с отчаяньем в голосе воскликнула женщина, - зачем вам моя дочь?
- Я новая хозяйка замка Драммонд, - робко сказала я, перед этой расстроенной женщиной я растеряла всю свою самоуверенность, - у нас там чёрте что творится, убийства, привидения шастают... Я хотела переговорить с Энн, в надежде, что она что-то знает. Мне сказали, что в последнее время она много общалась с дедушкой...
- Да, она действительно общалась, - всхлипнула женщина, - но вы не сможете с ней поговорить, она больнице, - и она судорожно зарыдала.
- Да что случилось? – ахнула я.
- Заходите, пожалуйста, - всхлипывала женщина, - меня зовут Марджери.
- Очень приятно, - воскликнула я, - я Эвива Миленич, а это моя сестра, Ася Миленич.
- Очень приятно, - церемонно воскликнула Асюта.
- И мне, - захлюпала Марджери, - проходите в гостиную.
Дом оказался очень уютным и изнутри. Украшенный в сельском стиле, но всё равно, было явственно видно, что над этим простым и незатейливым на первый взгляд стилем поработал специалист. И, что здесь всё дорого и роскошно.
- Энн попала под машину, - тихо сказала Марджери, пригласив нас присесть в гостиной на диван, - я не понимаю, как это произошло. Я была свидетелем случившегося, пересказывала всё полиции, да только они же никого не найдут. Энн сейчас в коме, утешающих прогнозов врачи не дают. Как так можно? Сбили человека и уехали! Накачаются наркотиками и гоняют, как психи!
- Знаете, - сдавленно сказала я, - боюсь, всё не так просто. Когда произошла трагедия?
- Вчера, - всхлипнула Марджери, - мы с Энн возвращались из магазина, переходили дорогу...
Энн не простая девушка, она талантливый художник и декоратор. Она с детства обладала бездной вкуса, превращая
незатейливую вещь в шедевр.
С самого детства Энн знала, что станет художником, и на все заявления родни, что это неустойчивая профессия она заявляла:
- Я люблю свой талант, в крайнем случае, отправлюсь учиться на архитектора, чтобы была профессия.
Прелестный ребёнок, с серьёзным видом озвучивающий жизненный постулаты, вызывал у людей невольную улыбку.
Девочка любила кроить и шить, раскрашивала ткани, собирая травы и смешивая их в разной пропорции. Но особый трепет у неё вызывали свадебные платья.
Да, судьба её была предопределена свыше. Марджери очень любила свою единственную дочь, радовалась её успехам в художественной школе, а потом в архитектурном институте.
После получения диплома Энн устроилась в фирму, занимающуюся организацией свадеб.
Марджери никогда не говорила ей, что отец девочки герцог. Нет, когда дочь подросла, она сказала, что хотела ребёнка, и забеременела от первого встречного, с которым вскоре рассталась. Энн этот ответ удовлетворил.
Марджери элементарно не хотела, чтобы дочь знала об её глупости. Когда-то она полюбила Джорджа без памяти.
Он был молод, хорош собой, она тоже не дурнушка. Она мечтала стать его женой, не имея ни малейшего представления о его титуле и звании. Когда она забеременела, то сказала об этом любимому. Тот был очень рад, тут же сделал ей предложение руки и сердца, но вмешался старый герцог.
Он пришёл к ней домой и заявил, чтобы она не смела даже близко подходить к Джорджу. Что она ему не ровня, что его ждёт другая жизнь, с аристократкой.
Бедную женщину, когда она узнала о том, от кого беременна, чуть удар не хватил. А герцог предложил ей денег на аборт...
Деньги она взяла, но в тот момент она знала точно, что никакая сила не вырвет из неё её возлюбленное дитя.
Герцоги думали, что она избавилась от ребёнка, а Марджери в гордом одиночестве растила свою дочь, храня в сердце любовь к единственному мужчине на свете – Джорджу Драммонду.
Она не знала, что он умер через три месяца после рождения дочери, пока к ней не явился старый герцог.
Он был уже в преклонном возрасте, убелённый сединами, но
по-прежнему властный и суровый.
Это было год назад, и, увидев его на пороге своего дома, Марджери оторопела.
- Здравствуй, - сказал ей герцог, входя в дом, - ловко ты меня провела, я даже и не думал. Не предполагал.
- О чём вы говорите? – взяв себя в руки, холодно осведомилась она.
- Об Энн, моей внучке, - с тяжким вздохом сказал он, - спасибо, что не сделала аборт. Энн – это единственное, что осталось от славного рода. Мой сын умер, не успев жениться, упал с лошади, свернув себе шею. И пусть она не думает, что ей это сойдёт с рук, - он замолчал.
- Как вы узнали? – тихо спросила Марджери.
- Увидел тебя на улице с пятилетним ребёнком. А потом стал опекать Энн. Сейчас ведь никуда без блата не берут, а я интересовался достижениями девочки. Везде говорили, что она талантлива, но без денег и связей заниматься с ней не хотели. Поэтому я вмешивался, а вы думали, что она сама, без помощи поступила...
- Вот как... – женщина смотрела на него с нескрываемым удивлением.
- Уж прости меня, старого дурака, - вздохнул герцог, - ведь за несколько дней до смерти сына я решил, что разрешу вам пожениться. Я в своё время потерял любовь. Девушка, которую я очень любил, отказалась стать моей супругой. Позже она вышла замуж за моего лучшего друга, а я не мог им этого простить. Но я простил, потому что понял, что насильно мил не будешь. Я ведь только отравлял им существование, а в итоге и себе. Я решил с ними помириться, уехал к ним в Россию, и там Павел вправил мне мозги. Я написал письмо сыну, чтобы он сделал тебе предложение... Но ему не дали...
- Как это – не дали? – не поняла Марджери.
- Это долгая история, - вздохнул герцог, - одно я знаю точно, что надо положить этому конец. Просто есть человек, который хочет изничтожить род Драммондов. Когда умер сын, я объявил о том, что завещаю состояние сыну Павла, а потом Лика, его жена и любовь всей моей жизни, упала с лестницы и свернула шею. А их сын чуть не утонул, а потом умер от
воспаления лёгких.
- Что вы говорите!? – ахнула Марджери, - но ведь опасность может угрожать и Энн!
- Да, - мрачно кивнул герцог, - поэтому я и не сказал никому, что имею внучку. Это тайна за семью печатями. Энн потом получит состояние, но сначала надо обезвредить убийцу.
- Но как вы это сделаете? – ахнула женщина.
- Ещё не решил, - вздохнул герцог, - мы совещаемся с Павлом, но ещё не пришли ни к какому решению. Доказать тут будет что-либо трудно.
И тут из соседней комнаты вышла Энн, оказывается, она слышала разговор.
- Я не хотела подслушивать, - робко сказала девушка, - но так уж получилось. Услышала начало разговора, а потом стала слушать. Мне не нужен ваш замок!
- Но почему? – оторопел герцог, - ты потомок древнего рода.
- Да, я знаю, - кивнула Энн, - мама мне внушала почтение к древним родам, но сейчас не то время. Конечно, замок – это круто, но в наше время это уже не имеет значения. Я не хочу иметь ни замок, ни титул!
- Но я богат! – воскликнул герцог, - у меня несметное количество сокровищ, коллекций...
- Я всё понимаю, - кивнула Энн, - но мне этого не надо. Оставьте коллекции и сокровища музею, так будет лучше.
- А как же мой бизнес? – недоумевал герцог.
- Оставьте дальнему родственнику, - пожала плечами девушка, - я не гонюсь за богатством, я просто сама хочу сделать карьеру, выйти замуж и родить детей.
- Хорошо, - устало кивнул герцог, - но я всё равно оставлю тебе часть счетов, чтобы ты никогда и ни в чём не нуждалась.
Энн согласилась, а старый герцог, помимо денег открыл девушке магазин свадебных платьев. Это было что-то типа студии. Энн занималась любимым делом, моделировала платья, что-то шила сама, что-то шили портнихи, но, самое главное, она была счастлива.
В сентябре планировалась её свадьба с Уильямом, а герцог намеревался отвести внучку под венец. Но оказалось – не судьба...
Приближение скорой кончины, в отличие от большинства
стариков, он не чувствовал. Был бодр и весел.
Всё грозился кому-то отомстить, а потом привёл в дом к Марджери приятного пожилого человека. Им оказался Нестеров.
- Нельзя, чтобы всё вот так закончилось, - сказал герцог, - Энн отказалась от наследства, но я не хочу оставлять своё состояние государству. Никто не сделает музей, а коллекции осядут у частных лиц. А Энн по-прежнему будет грозить опасность, поскольку ей всё равно придётся принять титул.
- Но мы кое-что придумали, - сказал Нестеров, - мы нашли человека, который отомстит за весь род Драммонд.
- Так вы что же, всё-таки решили впутать в это мою дочь? – вскричала Марджери, а старый герцог замахал руками.
- Нет, нет, что ты! Она с этим не справится!
- Дело в том, что мы нашли человека, - сказал Павел Николаевич, - который нам поможет.
- Правда, я ещё сомневаюсь, - протянул герцог.
- Это лишнее, - сказал Нестеров, - все мои сомнения отпали, когда эта женщина, как амазонка, ворвалась ко мне в квартиру, и вывела из строя двоих бандитов. Она распутает этот преступный узел, что тянется через века. Но сейчас самое главное, остерегаться. Потому что, если начнётся волокита с наследством, имя Энн тут же всплывёт.
- Меня другое волнует, - пролепетала Марджери, - чтобы вступить в наследование, вам надо умереть...
- Я знаю, - кивнул герцог, - но я предам огласке своё решение, кому я хочу отдать свои богатства. Убийца тут же расправится со мной.
- Он же убьёт вас! – вскрикнула Марджери.
- Да, я знаю, - кивнул герцог, - но я серьёзно болен, поэтому сейчас всё равно, умереть от тяжёлой болезни, либо быть убитым. Чахотка в итоге убьёт меня, поэтому я решил положить себя в жертву. Пусть она отвечает за моё убийство.
А потом у него начались сердечные приступы. Сначала один сердечный приступ, потом второй, хотя раньше он на сердце никогда не жаловался, а вскоре и вовсе остановилось.
Энн страшно психовала. Она понимала, что дедушку отравили, поэтому она втайне сделала платную экспертизу.
Результаты оказались именно такие, какие и ожидались. В его
кровь постоянно поступали сердечные препараты.
Его лечащий врач сказал, что ничего для сердца ему не назначал, да и прислуга могла подтвердить, что герцог ничего подобного не пил. Раньше аристократам по правилам был положен лакей, а их жёнам, соответственно, горничная.
И, хотя то время уже прошло, но старый герцог и в наше имел личного лакея, который и подтвердил, что тот ничего не пил.
Энн была уверена, что дедушку убили, что тот спровоцировал убийцу завещанием, которое он составил.
Составив завещание тайно, приложив к последней воле справку о своей вменяемости, он распустил слух, что только собирается составить завещание. Марджери толком не знала о планах старого герцога и Павла Николаевича, она знала только, что они что-то затеяли.
Ещё при жизни герцог купил внучке этот дом, машину, оформил счёт в банке, так что никаких юридических проблем не возникло.
Но, когда старый герцог умер, тут же вскрылось, что у него была внебрачная внучка. Марджери стала переживать, ведь над её дочерью нависла реальная угроза.
Но ничего не происходило, они на какое-то время расслабились. А вчера Марджери решила купить себе туфли.
У Энн вдруг зазвонил телефон, та ответила...
- Вы? – спросила она удивлённо, - зачем? Хорошо, сейчас, - и она вышла на улицу.
Марджери в это время мерила босоножки, когда услышала визг тормозов и крик. В испуге она резко выпрямилась, и прямо босиком выскочила на улицу.
Она увидела дочь, распростёртую на асфальте, лужу крови, и тут же упала в обморок.
Позже, когда она пришла в себя, ей сказали, что Энн жива, но очень плоха. Она надеется на лучший исход, что дочь придёт в себя, но находится в шоке, поминает старого герцога недобрым словом, подставившего родную внучку под удар. Но поделать ничего не может.
- Значит, убийца – женщина? – нахмурилась я.
- Я как-то не обратила на это внимание, - задумалась
Марджери, - но это действительно так, герцог всегда отзывался
о преступнике в женском роде.
Когда мы сели в машину, Ася усмехнулась, повернув ключ в зажигании:
- А ты проницательная особа! Я всякий раз поражаюсь тебе.
- Это почему же? – засмеялась я.
- Ты разгадала, что затеяли старый герцог и Павел Николаевич, расколола, как орешек, на раз-два.
- Только мне это всё равно ничего не даёт, - вздохнула я, - пока не даёт. Но я ещё докопаюсь.
- Да, от тебя не уйдёшь, - кивнула Аська, - слушай, может, погуляем по Лондону, раз есть такая возможность?
- Давай, - согласилась я, - сходим в музей. Только недолго, а то смещённое ребро ноет.
- Может, восковые фигуры? – улыбнулась сестра, а я кивнула.
Мы наслаждались жизнью, погуляли, сходили в музей, съели мороженое в кафе, когда у меня устала спина.
Потом слопали ещё по мороженому, зашли в ещё один музей, на этот раз картинную галерею, потом ещё мороженое, сладкая вата, пиво... Но его мы выкинули, поскольку оно оказалось отвратительным. Горьким и невкусным, а у меня заболело горло от излишеств мороженым.
У нас с сестрой полное понимание друг друга. И, хотя мы абсолютно разные, как внешне, так и во вкусах, но понимаем друг друга с полуслова.
Потом Ася завела разговор о младшей дочери. Не самой младшей, Джульетте сейчас только три с половиной месяца, а об Арине. Дочке от второго брака.
- Представляешь, что она мне выдала? – возмущалась Асюта, - что собралась в Бауманский институт на факультет информатики и системного управления.
- Она же собиралась на факультет ядерной физики, - вспомнила я.
- Куда? – оторопела Ася.
- Она мне говорила, что выбирает между ядерной физикой и военным институтом, - засмеялась я, глядя на вытянувшееся лицо сестры.
- Между чем она выбирает? – пролепетала Ася, - это шутки
такие?
- Нет, - улыбнулась я, - она в МГУ хотела, ядерной физикой
заниматься.
- Я с ней сойду с ума! – воскликнула сестра, - на фига ей это? Я хотела её на филолога отправить.
- Не выдумывай, - предостерегла я, - не надо ей жизнь ломать. Меня маменька в своё время тиранила, пыталась загнать на филологический, а в итоге я выбрала не ту профессию, рассорилась с матерью из-за её напора, а сейчас, подобравшись к третьему десятку, поступаю в МГИМО.
- Куда ты поступаешь? – ошалела Ася, - господи, зачем?
- Требуют, - улыбнулась я, - а то грозят моих журналистских наград лишить.
- Международная журналистика? – уточнила Ася, - ну, это ещё ничего. В сравнении с факультетом ядерной физики, - а я засмеялась.
- Не переживай, - сказала я, - подумаешь, девочке математика нравится. Ты вот тоже шарила в точных науках.
- Шарила, - согласилась сестра, - но не любила.
- А я и не любила и не понимала, - вздохнула я, - только благодаря Тёмке в голове что-то отложилось.
- Всё переживаешь? – посмотрела на меня сестра.
- Уже нет, - мотнула я головой, - нет, конечно, мне его жаль, всё произошедшее ужасно, но я давно поняла, что люблю Диму. Полюбила его, когда впервые увидела.
- Интересное дело... – протянула Ася, с изумлением глядя на меня, - ты тогда чуть весь дом вверх тормашками не перевернула! Орала, как резаная, что не пойдёшь за этого упыря замуж.
- Да, - кивнула я, - орала. Но это было сопротивление моего характера моим скрытым чувствам.
- Да, это сопротивление нам дорого обошлось, - протянула Ася странным голосом, - но это мама во всём виновата. Ей надо было познакомить вас с Димкой иным способом. Устроить случайное знакомство. Тогда, глядишь, всё было бы спокойно. Плохо она знает свою самую любимую дочь!
- С чего это я самая любимая? – возмутилась я.
- Ой, не пудри мне мозг, - отмахнулась сестра, - мы все знаем, что она тебя больше любит. Я незапланированный ребёнок, а ты желанный. Я не комплексую, не переживаю, хотя в юном возрасте обида была крепка. Мне хотелось, чтобы на меня обратили хоть немного внимания.
- Я видела, - вздохнула я, - и пыталась переключить маменьку на тебя.
- Ладно, - улыбнулась Ася, - что было, то было, я знаю, что она и меня любит, но ты же младшая, а к младшим родители всегда питают особые чувства. Вся моя ревность давно прошла, я выросла. А тогда я и не поняла, что между вами возникло чувство.
- Неосознанное сексуальное желание, - улыбнулась я, - он такой здоровенный, гора литых мускул, да и тогда был внушительным. Мне нравятся такие. Я сначала обомлела от его глаз, а потом словно молнией прошибло от вида его мускулистых рук и плеч. Но маменька на меня таким нахрапом шла! Пойдёшь замуж и всё тут! А я себе другой тип мужчин в голову вбила.
- Да, поскандалили вы тогда знатно, - содрогнулась Ася.
- Кстати, а Яна-то что? – напомнила я, - куда собралась? Не выкинула идею насчёт журналистики из головы?
- Выкинула, - улыбнулась сестра, - она собралась в Литературный институт поступать, на факультет драматургии и перевода.
- Это как? – удивилась я, - мне кажется, что подобных совмещений нет.
- Так она очно на перевод и заочно на драматургию, - пояснила Ася.
- И это неплохо, - согласилась я, - будет языки знать.
- Я ей уже двух репетиторов нашла, - кивнула Ася, - испанский и датский он изучает сама, зубрит словари, а с репетиторами занимается немецким, французским, английским и итальянским. Уж лучше, чем Аринкина выходка. Ладно, фиг с ней, ещё сто раз передумает. Ей ещё два года учиться. Надеюсь, что за это время дурь из головы вылетит. Тебе хорошо, у тебя пока маленькие. Да и судьба Василисы предопределена. Она у тебя станет звездой оперной сцены. А на Лёню, думаю, будет Анфиса Сергеевна воздействовать. Они же там все хирурги. Глядишь, и у Лизы какой-нибудь талант прорежется. Она к тому же такая красавица.
- Это было бы неплохо, - кивнула я, - а что мои дети? У тебя
тоже двое маленьких имеется. Ещё сыночка не хочешь?
- Хочу, - кивнула Ася, - и Ренат тоже хочет.
- Ну, Ренат, понятное дело, - кивнула я, - им с его загадочными, таджикскими законами положено много детей иметь. А ты сама-то ещё хочешь?
- Хочу, - улыбнулась она, - я хочу ещё ребёнка, мальчика. Три девочки и мальчик у меня уже есть, но я хочу ещё мальчика.
- Вот и молодец, - засмеялась я, - правильно. Если есть деньги и возможности, надо рожать. А меня мои мужчины уже достали.
- Чем это? – заинтересовалась Ася.
- Оба жаждут от меня ребёнка, - фыркнула я, - я в них уже запуталась. Одного выбрала из-за порядочности, второго люблю... И оба на меня давят!
- Так пошли обоих подальше! – усмехнулась Ася, - с этими мужиками сплошные проблемы. Я вот Рената тоже люблю, к счастью, таких проблем, как у тебя, у меня нет, но порой я и сама не знаю, чего хочу.
- Ты не любишь Рената? – ахнула я, - ничего себе, сестрёнка! Чего же ты тогда всю свою жизнь в корне поменяла? Приняла ислам, по законам шариата с Ренатом поженилась?
- Вот дурочка, - засмеялась Ася, - люблю я его, и никого другого мне просто не надо. Дело в другом. Просто мне иногда хочется пофлиртовать, почувствовать себя женщиной, а муж тут же ревнует.
- Уж ясное дело, - кивнула я, - тут не только ревновать будешь, но и тумаков надаёшь. Сама знала, на что идёшь, никто тебя к мулле не тянул. Кстати, как тебе в образе мусульманки?
- Так же, как и в образе христианки, - хмыкнула Ася, - одно и тоже, по сути, только слова другие. Я тут на досуге Коран изучала, дражайшая свекровушка подкинула, так я выявила интересную закономерность. Провела аналогию между христианством и исламом.
- Что, похожи? – невольно улыбнулась я.
- Ещё как похожи, - кивнула Ася, - практически всё тоже самое, только в несколько иной манере исполнения. Ислам, кстати, даже интересней.
- Ну, не скажи, - возмутилась я, - что тебе интересно? Что тебя в мечеть не пускают? Что слова сказать не можешь? Что ты
стоишь за спиной мужчины?
- Слова воинственной, эмансипированной амазонки, - поддела меня сестра.
- Какая есть, - дёрнула я плечом.
- Кстати, насчёт всех этих условностей, - прищурилась Ася, - в церковь женщины заходят с закрытой головой, а мужчины с открытой. Женщины священниками становиться не имеют права, только мужчины. Женщинам при церкви отводится роль служек и монахинь. При критических днях тоже нельзя.
- Всё! Хватит! – оборвала я её, - я всё поняла. Между прочим, началось всё с Лилит!
- А это кто? – вытаращила глаза Ася.
- Ага! Я больше тебя подкована в теологическом вопросе! – воскликнула я, - это первая жена Адама.
- А Ева? – хлопала глазами Ася.
- А Ева вторая, - улыбнулась я, - та права отстаивала, как мы, современные женщины, сейчас. Хотела равноправия, а потом сбежала от мужа, завела любовников в виде демонов и постоянно демонят рожает!
- Я от тебя офигеваю! – взвизгнула Ася, - когда только успеваешь набираться!
- Василинка подрастает, - улыбнулась я, - просвещаю её.
- И ты ей рассказала про Лилит и её демонов-любовников? – округлила глаза сестра.
- Да что я, совсем больная что ли? – стрельнула я глазами, - естественно, я фильтрую информацию. Когда вырастет, остальное сама прочтёт. В четыре года я ей пока общую информацию предоставляю.
- Она тебя пока не спрашивала, откуда дети берутся? – заулыбалась Ася.
- Пока нет, - я тоже улыбнулась, - а ты своим что говорила?
- Я придерживалась традиционной версии, - хмыкнула она, - сказала, что аист принёс.
- А я что-нибудь эдакое выдам, когда спросит, - засмеялась я, - пока, кроме аиста и капусты, ничего в голову не приходит.
- Ну, ничего, ещё спросит, - ухмыльнулась сестра, - и ты не будешь знать, что ответить.
- Нет, я уже наизготове, - заулыбалась я, - не растеряюсь.
- Ну, тогда ладно, - хихикнула Ася, - посмотрю я на тебя, когда
она тебя об этом спросит. Как ты будешь готова к
неожиданному вопросу. На словах-то мы всех смелые, а, как дойдёт до дела, растеряешься.
Я лишь хмыкнула в ответ, и мы поехали в замок, потому что у меня заболела спина. По дороге я купила пару килограммовых коробок с мороженым, которые по приезду убрала в морозильник, а сама с наслаждением скинула туфли и уселась в кресло в кабинете.
Димы ещё не было. Что он там, сделал заказ вышить мне корсет бриллиантами и теперь ждёт окончания работы?
Язвить я могу сколько угодно, конечно, но, если придётся впихивать себя в старинный корсет, долго я не продержусь.
- Можно? – вошёл Дима, держа в руках некий пакет.
На ловца и зверь бежит.
- А я уж решила, что ты мне корсет драгоценными камнями украшаешь, - съехидничала я.
- Нет, платиновыми вставками, - язвительно пробормотал Дима в ответ.
- Ладно, не чугунными, - фыркнула я, исчерпав на время лимит словесности, - давай сюда.
- Ты пока лежи, - он поставил пакет на стол, - потом наденешь.
- Я говорила с матерью Энн, - протянула я, разглядывая свой курносый нос в маленькое зеркальце, и, озорства ради, сводя взгляд к кончику носа.
- И что? – он сел рядом, - хватит дурачиться! Я Василисе говорю, что так нельзя делать, напугаешься и хана, косоглазой на всю жизнь останешься.
- Как интересно! – воскликнула я, - а косоглазой я буду тебе нравиться?
- Ты мне любая нравишься, - засмеялся он, и дёрнулся, когда я повернулась к нему, закатив глаза до белков.
- Прекрати! Ты на африканское зомби похожа!
- Значит, в образе зомби я тебе не нравлюсь? – ухмыльнулась я, - и почему африканской? Они страшные!
- Не страшнее американских, те вообще жуть. Заканчивай дурью страдать! Что узнала?
- А я была права в своей догадке, что это Джордж задумал, чтобы я стала наследницей. Энн сбили, она в коме, мы говорили с её матерью, Марджери. Энн действительно добровольно отказалась от замка. Даже от денег и коллекций. Но дедушка купил ей бизнес, дом, машину, да и денег оставил на безбедное существование.
- Понятно, - задумался Дима, - но, погоди, он же тебя не знал!
- Нестеров знал, - улыбнулась я, - они просто решили ловить на живца, оставить наследство человеку, который сможет потом со всем разобраться. А тут я со своими фотографиями. Нестеров понял, что нашёл того человека и известил Джорджа.
- Ловкачи, блин! – фыркнул Дима, - вот вам и чопорный англичанин! Устроили вакханалию!
- Марджери говорила, что наш фигурант – женщина. И мне это не нравится.
- Тебе больше бы понравилось, если бы фигурантом был мужчина? – ухмыльнулся Дима.
- Не придирайся к словам! – ухмыльнулась я, - мне не нравится ситуация в целом. Подставили под удар ребёнка! Он ведь прекрасно понимал, если в этом будет замешана Василинка, я буду рыть носом до последнего! Буквально принудил меня!
- Да ты бы и без принуждения взялась рыть! – засмеялся Дима.
- Но он-то этого не знал! – улыбнулась я, - вот и перестраховался. Не люблю, когда из меня безмолвного статиста делают! Но я тоже хороша! Никакого подвоха не учуяла! Хотя, что я должна была учуять? Если бы в Москве мне сказали про условие завещания, я бы послала с этим предложением куда подальше! Поскольку в российском законодательстве нет такого! Купилась, как последняя кретинка. Ненавижу, когда так поступают!
- Ладно, не злись, - мягко сказал Дима, глядя на меня своими проникновенными, чёрными глазами, - что-нибудь придумаем. Наш дражайший убийца уже до привидений добрался, делает всё возможное, чтобы запутать следы. Что говорят о смерти Нестерова? С чем он стрихнин слопал?
- Думаешь, инспектор мне отчёты делает? – хмыкнула я.
- Хорошо, - кивнул Дима, - что он пил? Ел? Вспоминай.
- Ужинала я одна, - сказала я, - завтракал он раньше меня, потом мы выпили шампанского с нотариусом, когда тот заверил завещание Павла Николаевича. Думаю, был ещё второй завтрак, то есть обед, то есть ланч, как они тут говорят. Я потребовала суп в два часа, чем привела в оторопь всю местную прислугу, а Павел Николаевич ел традиционные сандвичи.
- Терпеть не могу эти сандвичи, - поморщился Дима, - такая дрянь.
- Согласна с тобой, - кивнула я, - но о сандвичах давай поговорим потом, есть более насущные проблемы. Когда, думаешь, ему подсыпали отраву.
- Пошли прислугу допрашивать, - встал Дима, - странно, что ты до сих пор этого не сделала.
- Не до того было, - отмахнулась я, - пошли.
И мы опять вцепились в Джайлза, обнаружив его на улице, разговаривавшего с садовником. Последний, когда мы увели дворецкого в тень зонтика, тут же занялся своими прямыми обязанностями – стал косить газон.
А бедный Джайлз стал лихорадочно вспоминать, кто относил еду Павлу Николаевичу.
- Так Бетани, - сказал он после некоторого раздумья, - да, точно. Она его обслуживала за завтраком.
- Ясно, - сквозь зубы процедила я.
- Можно мне высказаться, миледи? – робко спросил дворецкий, и, едва я кивнула, продолжил, - дело в том, что завтрак для вас и для сэра Нестерова готовили при мне. За Дарин я не успел, когда она унесла вам еду, а, когда Бетани относила поднос вашему супругу, я шёл за ней. И могу присягнуть, что она ничего и никуда не подсыпала.
- Очень мило, - нахмурилась я, - дальше мы пили шампанское. Кто относил шампанское в кабинет?
- Так я относил, - протянул дворецкий, - надеюсь, меня миледи не подозревает?
- Ни в коем случае, - покачала я головой, - но, может, вы видели, кто заходил в кабинет?
- Нет, миледи, - ответил Джайлз, - я принёс две бутылки и три бокала. Разлил вино, ваш бокал с брютом поставил отдельно, а бокалы с полусладким рядом.
И я от неожиданности поперхнулась, ошеломлённая внезапной догадкой.
- Говорите, вы бокал с моим брютом поставили отдельно?
- Ну, да, - кивнул Джайлз, а я перевела преисполненный ужаса
взгляд на Диму.
- Что такое? – нахмурился он.
- Брют! – в ажиотаже воскликнула я, - первым в кабинет вошёл нотариус, он, не зная о моих пристрастиях, взял два бокала и один подал мне. Третий, последний, забрал Нестеров. Он выпил шампанское залпом, поморщился и воскликнул – какое кислое и горькое! Как уксус! Как ты это пьёшь? А я выпила свой бокал и налила себе брют, а Павел Николаевич налил себе полусладкое. Но, когда я пила брют, он был просто кислым и ароматным, а не горьким!
- Ты хочешь сказать... – посмотрел на меня Дима, и не договорил.
- Да! – рявкнула я, - горький только дешёвый брют. А настоящий, коллекционный, ароматный и очень кислый. Стрихнин был в бокале с брютом и предназначался мне!
- Значит, они с ходу решили от тебя избавиться, - хрипло сказал Дима, - пока Нестеров ещё жив, чтобы завещание автоматически аннулировалось в связи со смертью наследницы. И они нашли бы способ избавиться и от Нестерова. Значит...
- Значит, это сделал наследник Драммондов! – безаппеляционно заявила я, - больше некому!
- Нет, этого не может быть! – покачал головой Джайлз, - все представители рода Драммондов благородны и порядочны. Они никогда и никому не причинят вреда.
- Рассказывайте, рассказывайте, - пробормотала я, - рассудите сами – кто ещё может наследовать имущество, если умрёт Нестеров? Его семья? У него нет семьи. Думаю, убийца не слишком переживал, когда узнал, что наследует всё Павел Николаевич. Знал, что в таком случае всё достанется ему, но меня он не предусмотрел. Поэтому сразу решили отравить меня. Кто может наследовать имущество?
- Только Энн, внучка покойного лорда, - ответил дворецкий, - больше Драммондов не осталось.
- Значит, осталось, - упрямо сказала я, - значит, есть ещё Драммонды. Убрали семью Нестерова, уничтожили почти всех Драммондов, пытались меня убить. Убили Павла Николаевича. Что ж это за люди такие? Не пощадили никого!
- Спокойно, - нахмурился Дима, - не надо делать поспешных выводов. Мы не знаем, кто убийца. В плане шутки мы предполагали экономку, но это глупо. Нужно искать ещё
информацию.
- Нужно, - кивнула я, - с чего предлагаешь начать?
- Я думаю, - улыбнулся он, а я перевела взгляд на дворецкого.
- Спасибо, Джайлз. Вы можете пока быть свободны.
- Хорошо, миледи, - дворецкий ушёл, а я вытянула ноги.
- Значит, Драммонды? – посмотрел на меня Дима, а потом увлёкся созерцанием моих длинных, белоснежных ног.
- А кто ещё? – я пожала плечами.
- Не знаю, - он продолжал плотоядно рассматривать мои ноги, - в свете последних событий только убеждаешься, что это боковая ветвь рода, решив прибрать к рукам денежки предков, обнаглела. А другого варианта и на ум не приходит.
- Но ведь, насколько я знаю, - протянула я, - это тянется целых сто лет. Началось всё со странной смерти Мэри Драммонд, а продолжается по сей день. Я одного не понимаю – ну, избавились они от наследников. Так почему же они сразу во владение не вступили?
- Фиг их знает, - пожал плечами Дима.
- Может, дело в том, что оставались наследники? – вдруг осенило меня.
- В смысле? – сдвинул брови Дима.
- Ну, у герцогов, которых убили, дети были где-нибудь за границей, они их отправили учиться в другой город, к примеру.
- Ага! – скривился Дима, - например, в Россию! Не мели чушь! В Англии лучше образование в мире!
- Вот уж не скажи, - возразила я.
- Хочешь сказать, что в России лучше? – заухмылялся Димка, - здоровый патриотизм в действии?
- Хватит ехидничать! – буркнула я, - немецкое, французское и швейцарское образование тоже прекрасное! Они могли просто убрать из дома своих детей, чтобы до тех не добрались. Ты не заметил странную тенденцию?
- Что все дети живы, успели обзавестись потомством, а, вступив во владение замком, тут же отъезжали на тот свет? Заметил! Просто не связал. А ты права!
- Надо сказать инспектору, - вздохнула я, - хотя вряд ли он потом нам что-либо объяснит. Только наорёт, что мы роемся в
этом.
- Это он может, - кивнул Дима, - пропесочит основательно.
- Тогда как выяснить? – заволновалась я, - вряд ли Джайлз знает, он в то время ещё не жил. Нужно поднять документацию.
- Слушай, а, может, просмотреть замковые бумаги? – вдруг оживился Дима, - а что – это идея. Ведь все расходы вписываются в специальные домовые книги. Сколько, куда и зачем. С такими угодьями всегда так делали. И наверняка они отсылали деньги своим детям, учащимся за границей.
- Отличная мысль, - согласилась я, - пошли к экономке.
Своим требованием я застала мисс Гротс врасплох.
- Все домовые книги от ста лет назад и до наших дней? – оторопела она, - но зачем вам?
- Надо, - упрямо сказала я, - или их нет?
- Почему же нет? – протянула она, - сейчас принесу.
И мы встряли на целый день. Джайлз в два часа принёс чёртовы сандвичи и я отправила его назад, за супом.
Пришлось идти обедать, а с кофе мы переместились в кабинет, и опять углубились в бумаги.
Мы просидели до вечера, составляли хронологию, и пришли к неутешительному выводу, да, всех своих детей молодые герцоги отправляли за границу. Те возвращались со своими детьми, которых потом тоже отправляли.
После этой бумажной работы мы сидели, словно пыльным мешком стукнутые. Я глотала остывший кофе, и, лакомясь вкуснейшим эклером домашнего производства, перелистывала старую книгу.
- Сколько тут интересного, - протянула я, - а орфография какая! Ты погляди!
- Хватит с меня этой пыли и этой орфографии! – фыркнул Дима, потягивая чёрный кофе с долькой лимона, тоже остывший, - это ты любительница старины, а я предпочитаю наш век.
- Да? – прищурилась я, - смотрите, какой современник нашёлся! И как это в тебе уживается?
- Конкретизируй.
- Да все твои качества, - я облокотилась о спинку стула.
- Как-то да уживаются, - ухмыльнулся он, - слушай, подруга, а
тебе не пора на приём?
- Ой, точно, - вспомнила я, вскакивая с места.
- Помочь корсет застегнуть? – улыбался Дима.
- Без тебя справлюсь, - фыркнула я, и отправилась в свою комнату, переодеваться.
Корсет оказался очень удобным. Я осторожно надела поверх него платье, волосы без проблем подняла в высокую «улитку», оставив пару локонов выбившимися, и водрузила на голову изящную диадему с рубинами.
Смотрелось очень красиво, и, с трудом встав на шпильки, я стала спускаться по лестнице, держась за перила.
- Джайлз, машина готова? – спросила я дворецкого.
- Да, миледи, - кивнул тот, и я, пошатываясь, и держа в руках крохотный ридикюльчик, уселась в машину с водителем.
Спина ныла, но я стоически терпела, но сидела ровно-ровно, стараясь никаких лишних движений не делать.
Естественно, я психовала. Меня нервировала ситуация в целом, совершенно не было желания становиться герцогиней и появляться на этих сборищах. Но выбора у меня не было, и теперь я сидела, как на иголках, раздражённая и нервная.
Шофёр привёз меня к высокому, красивому зданию, открыл передо мной дверцу, я с трудом выбралась и осторожно пошла внутрь.
Около входа стояли двое мужчин в старинных ливреях. Я показала им приглашение и была пропущена.
Миновав просторный холл, я подошла к широкой двери в виде ворот, украшенной позолотой, которую передо мной тут же раскрыли двое других мужчин в ливреях.
Огромный, полукруглый зал, пол которого был расписан позолотой, стены и потолок тоже, а посредине висела громаднейшая люстра с несчётным количеством мелких, хрустальных подвесок. Люстра искрилась и переливалась, красиво мерцая в свете электрических лампочек.
Я невольно залюбовалась хрустальным монстром, а в голове мелькнула шальная мысль – ещё обрушится на головы присутствующим. А народу тут было очень много.
- Любуетесь? – услышала я рядом, и увидела приятного мужчину около сорока лет. Он был одет, как и все, в смокинг, из чего я сделала вывод, что это какой-то аристократ.
- Я устроитель этого торжества, герцог Химпсон, Торнтон
Химпсон, - представился мужчина.
- Очень приятно, - ответила я, протягивая ему руку для поцелуя, - Эвива Миленич, наследница лорда Драммонда.
- Ах, так вы леди Драммонд! – воскликнул Химпсон, - очень, очень раз знакомству.
- Я пока не леди Драммонд, - улыбнулась я, - соответствующих бумаг пока не подавала.
- Это поправимо, - кивнул герцог, - и я рад, что в нашем великосветском обществе появилась такая милая леди. А вы знаете, что обладаете непростым титулом?
- Я пока ещё никаким титулом не обладаю, - процедила я, с трудом удерживая на лице приветливую улыбку.
- Вы герцогиня, - не слыша меня, продолжал Химпсон, - а герцоги в Англии составляют второй разряд принцев.
- О господи! – пробормотала я на русском, изображая при этом внимание, и резко перешла на английский, - конечно, я в курсе. И это льстит мне.
Он совершенно оглушил меня, наговорив чопорным тоном много всякой ерунды, а потом, опомнившись, познакомил с несколькими людьми.
Я побеседовала с ними на различные темы, выпила шампанского, потанцевала, а потом устало опустилась на кушетку у стены. Меня уже успели всем представить, и я, изрядно утомлённая, сидя с царственной осанкой из-за пресловутого корсета, наблюдала за остальными.
- Добрый вечер, прелестная леди, - подошёл ко мне приятный, молодой человек.
Где-то я уже видела этого милого блондина... Только где?
- Грегори Рейдинг, - представился парень, - можно пригласить вас на танец? Вы так отчаянно скучаете.
И мне ничего не оставалось, кроме как пойти танцевать с ним вальс.
- Я люблю вальс, - сказал он, - а вам как этот танец?
- Красивый, - поддержала я разговор, - но я предпочитаю танго, пасадобль, фламенко, и прочие латино.
- Сразу видно, что в вас бурлит горячая кровь, - мягко улыбнулся он, - а я не поклонник страстных танцев. Вам тут нравится? Только честно.
- Честно? Нет, - ответила я, - мне здесь скучно. Конечно, всё
очень красиво, но... – я выдержала паузу.
- Я вас понял, - кивнул Грегори, - они все напыщенные, а вы простая, скромная девушка. В вас нет аристократической вычурности.
- Что верно, то верно, - кивнула я.
- А вы не хотите сходить со мной на свидание? – вдруг спросил Грегори.
- На свидание? – удивилась я.
- Да, - кивнул он, - на свидание. Я тоже простой парень, вынужденный ходить на дурацкие сборища. Мы родственные души, не находите?
Я не знала, что ему ответить, а Грегори продолжал меня «клеить».
- Вы так хороши, что не в сказке сказать, - шептал он, - и глаза у вас потрясающие. Вы похожи на египетскую принцессу. Я очарован вашей красотой.
Он наговорил мне множество комплиментов, а потом я уехала домой, оставив ему свой номер мобильного.
Зачем я это сделала?
Пожалуй, сама ответить не могу. Он был таким милым, дружелюбным, учтивым, что я и сама не поняла, как начеркала ему номер на салфетке.
Приехала я очень поздно, все уже спали. Лишь Джайлз бдил, ждал меня. И я, отказавшись от ужина, отправилась в свою комнату.
Дима не спал. Он сидел на кровати, вытянув ноги, и читал какую-то старинную книгу. Увидев меня, он улыбнулся.
- Как потусила? – спросил он, откладывая книгу.
- Отвратительно, - поморщилась я, - толпа великосветских особ, от которых я чуть не спятила.
- Тебя успокоить? – улыбнулся Дима, подобравшись.
- Ой, что-то не хочется, - протянула я, а с его лица сползла улыбка, на смену ей появилось изумление.
- Что такое? – удивлённо протянул он.
- Спина болит по-страшному, - призналась я, - хочу одного, лечь и не двигаться.
- Иди сюда, - улыбнулся он, - знаю один замечательный массаж, который тебе поможет, - и он встал с кровати, а я,
переодевшись в ночнушку, легла на живот.
Дима легко провёл пальцами мне по спине.
Как-то нежно и успокаивающе у него это получалось, что я невольно стала дремать. Спина затихла, а Дима плавно перешёл к моим ступням. И сон с меня разом слетел.
- Не знала, что ты такой специалист, - с улыбкой сказала я, - у тебя так здорово получается.
- Я в юности жил на Тибете, - пояснил Дима, улыбаясь, - и меня там обучали технике массажа. Например, я знаю, как лишить человека жизни, сломав кость в позвонке.
- И ты этим пользовался? – испугалась я.
- Да нет, не пришлось, - спокойно ответил он, и добавил, - к счастью. Ты даже представить себе не можешь, сколько тайных знаний существует в мире, но их не всем можно знать. Я ими никогда не воспользуюсь, чтобы причинить вред. Их просто так не дают.
- Но ты немало вреда людям принёс, - протянула я.
- Ты не всё знаешь, - сказал он, - не надо быть столь категоричной.
- Знаешь, - вдруг сказала я, - мне с тобой хорошо. Легко. Ни с одним другим мужчиной рядом у меня подобного не было. А с тобой всё остальное кажется не стоящей внимания глупостью. Почему так, не знаю. Ты такой загадочный, но в тоже время открытый и понятный.
- В тебе тоже немало загадочности, - засмеялся Дима.
- В женщине должна быть какая-то загадка, - я процитировала строчку из известной песни.
- До сих пор смотришь на Новый год «Чародеев»? – спросил Дима.
- Конечно, - кивнула я, - и «Чародеев», и «Джентльменов удачи», и «Дежа вю». Только «Иронию судьбы» до сих пор не люблю.
- Да, нудноватый фильм, - согласился Дима, разглядывая меня, лежащую на подушках, - наверное, тебе не нравится Барбара Брыльска. Ты же питаешь раздражение к блондинкам!
- Ерунда! – я скривила губы в усмешке, - если следовать твоему предположению, то я вообще бы кино не смотрела, а Аське волосы повыдергала. Ты мне не даёшь раздражаться, да и остальные мужчины тоже, которые с удовольствием своих блондинок на меня променяли бы. Так что мне нет смысла изображать нервозность. В крайнем случае, я бы просто
сделала себе перманент. Как ты на это посмотришь?
- Посмотрю отрицательно, - засмеялся Дима, - я люблю брюнеток.
- Знаешь, - я намотала локон на палец, - я передумала, иди ко мне, - и зазывно улыбнулась.
- Давно бы так, - воскликнул он, и кинулся целовать меня...
Открыв глаза ранним утром, я зажмурилась от нежного солнышка, заглядывающего ко мне в комнату сквозь небрежно задёрнутые шторы.
Я потянулась, и, перевернувшись на бок, обнаружила, что Димы нет, а покрывало засыпано алыми лепестками. Рядом, на тумбочке, стоял большой букет из распустившихся белых роз. Какой он всё-таки душка!
Страстный и неистовый мужчина, но в тоже время нежный и романтичный.
На подушке лежала бархатная коробочка, открыв которую, я обнаружила кольцо с огромным, продолговатым аметистом в форме эллипса с заострёнными концами.
Я надела кольцо на палец, быстро приняла душ и отправилась завтракать. Ася уже сидела за столом, пила свой утренний кофе, и задумчиво глядела куда-то вдаль.
- Что-то не так? – спросила я, садясь рядом.
- Нет, ничего, - очнулась сестра, - думаю о твоих происшествиях. А ты сама-то думала? Кстати, как поход в аристократическое общество?
- Средней паршивости, - вздохнула я, - а ты куда пропала?
- Ездила в Лондон, - пояснила Ася, - по своим адвокатским делам.
- Вау! Ты и тут себе клиентов находишь! – восхитилась я.
- Здесь же полно русских, - улыбнулась Ася, - новое кольцо? Какой красивый аметист. Я видела, как Димка с ним возился. Он балует тебя.
- Ещё как балует, - засмеялась я, доедая кашу и переходя к кофе, - но как-то очень быстро он их штампует, - усмехнулась я, - подозреваю, что он его купил.
- Да нет, - покачала головой Ася, - я видела, как он камень обрабатывал. В естественном виде аметист похож на булыжник.
- Так и алмаз тоже, - хмыкнула я, - на стекляшку смахивает, а
после огранки красотища.
- Лучшие друзья девушки – это бриллианты! – засмеялась сестра.
- Мои друзья – это рубины, - усмехнулась я, - а где Дима?
- Куда-то умотал с утра пораньше. Наверное, поехал за бриллиантами для диадемы.
- А почему именно диадема? – оторопела я.
- Ну, может, тиара, - пожала плечами Ася.
- Да ну тебя, - фыркнула я, - по делам укатил, скорее всего. А ты бурчишь. Что – завидуешь?
- Есть немного, - кивнула сестра, - в этом что-то есть, чтобы парень сам делал для тебя украшения.
Я закинула ногу на ногу и уставилась взглядом вдаль.
Мне сейчас было не до Диминых выдохок. Он умудряется достать меня, а я потом психую. А мне сейчас о другом думать надо...
Кто ещё был в замке, когда мы пили шампанское?
Прислуга, из прислуги была Бетани, кухарка, экономка, садовник, нотариус... Кто угодно мог подсыпать стрихнин в бокал. А Дарин? Что она знала? Про картины?
У меня закралось одно подозрение по этому поводу, но я должна всё тщательно проверить.
Залпом выпив кофе, я вскочила с места и бросилась к себе.
Отыскав в сумочке визитку следователя, я набрала номер и села в кресло, вслушиваясь в длинные гудки.
- Инспектор Чандлер, - ответил он.
- Доброе утро, - светски сказала я, - это Эвива Миленич.
- Узнал, узнал, - вздохнул он, - как вас не узнать.
- У меня просьба к вам. А можно поднять дело о катастрофе, в которую попала Дарин?
- Можно, только не нужно, - хмыкнул инспектор, - что вы там опять затеяли?
- Ничего особенного, - ответила я, - я всё объясню, только мне нужен подробнейший отчёт об аварии.
- А больше ничего вам не нужно? – обозлился инспектор.
- Но, послушайте, - взмолилась я, - вы ведь заинтересованы в скорейшем расследовании этого дела. Почему вы сопротивляетесь? Злитесь, что я пытаюсь сама что-то сделать? Но я ещё и пострадавшая! Давай, я помогу вам, насколько это в моих силах. У меня спонтанно возникла одна идея насчёт произошедшего, и я ею с вами поделюсь.
- Что за идея? – осведомился инспектор.
- Я вам расскажу при встрече, - пообещала я, - только покажите мне документы, а то вдруг идея окажется пустышкой.
- Ладно, приезжайте, - согласился инспектор, - жду вас.
- Очень хорошо, - оптимистично воскликнула я и отключилась.
Покидав вещи в сумку, я схватила ключи от «Ягуара», и бросилась по лестнице. Спина ещё болела. Но не так, чтобы очень сильно, но вести машину и спокойно передвигаться на каблуках я могла.
Димы с Асей не было видно, я сбежала по ступенькам, села в машину и стрелой унеслась в Лондон.
Инспектор встретил меня с недовольным видом, видимо, скоро я ему в страшных снах сниться буду, но, тем не менее, был весьма любезен. Наверное, сдерживается изо всех сил.
- Скажите, зачем вам дело? – сурово спросил он.
- Пожалуй, я могу объяснить, - кивнула я, - я полагаю, что та женщина, которая погибла у меня в замке, не Дарин.
- В смысле? – оторопел инспектор.
- В смысле, - стала растолковывать я, - это совершенно другой человек. Скажите, а кто-нибудь погиб во время этой аварии?
- Сейчас посмотрю, - протянул инспектор, открывая папку, - сейчас поглядим... Что тут у нас... Столкнулись две машины, встречная машина наехала на мисс Лессинг, переехав двойную сплошную, врезалась на большой скорости в другую машину. Да, та женщина погибла.
- И кто это? – сунула я нос в бумаги.
- Некто Теймпла Претон, - ответил инспектор, - владелица небольшой цветочной лавки. Вообще-то, тут очень много непонятного. Во-первых, в крови Теймплы обнаружена лошадиная доза снотворного, а так же небольшая алкоголя. Мы допрашивали её родню, но это, по меньшей мере, странно, ведь они сказали, что Теймпла вообще не пила. У миссис Претон была непереносимость алкоголя. Фермент отсутствует. Редкое для европейца явление, ведь, насколько известно, этим страдают в основном народы Севера, но и среди европейцев встречаются, но очень и очень редко. И зачем она приняла снотворное перед тем, как сесть за руль? Зачем она вообще пила? Мы долго ломали головы над этим вопросом, но к общему знаменателю так и не пришли.
- А вам не пришло в голову, что её могли просто обмануть? – улыбнулась я, - дали стакан, сказали, что лимонад, она выпила залпом, а оказалось вино. Есть некоторые люди, которым нравится напоить человека до состояния бревна, а потом наблюдают за их реакцией, довольно хихикая.
- Да, мы додумались до этого, - кивнул инспектор, - но дело в том, что мы проследили весь путь миссис Претон в тот день. Ей просто негде было выпить. И, что странно, она ведь, не имея фермента для расщепления алкоголя, должна была мгновенно опьянеть, свалиться и уснуть. Но она села за руль, вела машину какое-то время, а потом отключилась от снотворного.
- И вам в голову не пришло, что это другой человек? – поразилась я, - да ведь все факты налицо.
- Да вы сами-то как поняли? – с неприязнью посмотрел на меня инспектор.
- Проще простого, - улыбнулась я, - я поговорила с роднёй Дарин, а те сказали, что Дарин совершенно изменилась после аварии. Даже голос изменился. Её одноклассница сказала, что Дарин была отпетой стервой, талантливых людей гнобила, как могла, а после аварии стала другой. Доброй и отзывчивой. Конечно, можно было подумать, что произошедшее изменило девушку, заставило многое переосмыслить, но мне в это не верилось.
- Какой же я... – начал было инспектор, но вовремя прикусил язык. Он явно намеревался воскликнуть – какой же я олух!
Но говорить такое представителю органов правопорядка частному лицу как-то не пристало, а потому он просто уставился на меня, как баран на новые ворота.
- Не стесняйтесь, договаривайте, сэр инспектор, - сладким голоском с ядовитыми нотками промурлыкала я.
- Значит так, - кашлянул инспектор, - вы свободны, как надо будет, я вас вызову, - и я встала с места, но, схватившись за ручку двери, повернулась к нему.
- Наверное, лицо Дарин тоже было основательно разбито, раз Теймпла сумела с ней поменяться? – в лоб спросила я.
- Да, - недовольно ответил инспектор, с неприязнью посмотрев
на меня.
- А одежда? – допытывалась я.
- Что – одежда? – устало спросил тот.
- Вы же допрашивали их родню, - пояснила я, - они должны были вам сказать, что одежда на пострадавших не та.
- Одежду разорвали зеваки, которые пытались помочь девушкам. Они им стали непрямой массаж сердца делать, идиотки. Одной было уже не помочь, а другой, вот уж странность, они смогли оказать помощь. У Дарин, точнее, у Теймплы, сердце тоже остановилось, но эти две блондинки сумели его завести.
- Похвально, - протянула я.
- Но, едва женщин погрузили в машину «Скорой помощи», одну в пластиковом мешке, другую на носилках, они сиганули в «Вольво» и удрали с места происшествия. Я даже на номера не обратил внимания.
Я сдавленно хрюкнула, неумело маскируя смех, и выскочила за дверь, продолжая хихикать на ходу.
Хорош следователь! Не разглядел номер машины! Хотя, в той сутолоке, что творилась на дороге, немудрено, но, в тоже время, сам факт...
Развеселившись, я совсем позабыла о боли в спине. Резво выбежала из управления на своих тонких шпильках и юркнула в машину. Нет, надо менять авто, это на меня уныние нагоняет. Но сначала я съезжу к родне Теймплы, основательно их порасспрошу. И я, повернув ключ в зажигании, стартовала с места.
Я успела разглядеть и запомнить, где проживала пресловутая Теймпла, и теперь на бешеной скорости неслась по нужному мне адресу.
Цветочный магазинчик стоял на том же месте, очень уютный и симпатичный. Его явно отделывал специалист. Я заперла машину, перешла дорогу, ещё раз полюбовалась на магазинчик и вошла внутрь. Внутри оказалось ещё красивее, я замерла, разглядывая магазин.
- Добрый день, - услышала я нежный голосок, - вы желаете букет?
Я обернулась и застыла на месте, разве что рот не открыла, но за это я не поручусь. Передо мной, мило улыбаясь,
стояла... Энн.
- Энн! – ахнула я.
- Что, простите? – девушка приподняла тёмную бровь, - меня зовут Орнелла.
- Орнелла? – тупо спросила я, оторопело глядя на неё.
Двойник? Ага, как же! В связи с происходящими событиями я в двойники ни за что не поверю.
- Да, а что? – пожала плечами девушка, с интересом глядя на меня.
- Ты торгуешь в этом магазине? – ляпнула я.
- Я его хозяйка, - мягко сказала Орнелла, - после матери унаследовала магазинчик.
- После матери!? – ахнула я, пошатнулась на шпильках и с размаху села на пол. К счастью, успела схватиться рукой за стойку, иначе бы новых травм не миновать. Но всё равно застонала от боли, опрокинула вазон с алыми розами, вся вымочилась в воде и укололась шипами.
А Орнелла бросилась мне помогать.
- Как вас угораздило? – восклицала девушка, при этом помогая мне подняться, - почему вы так странно на меня реагируете?
- Значит, вот в чём дело! – воскликнула я, - о тебе просила позаботиться Теймпла! Она знала! Но как получилось, что тебя разлучили с Энн? Господи! – я облокотилась о стойку, - интересно, а Джордж знал о тебе? Думаю, нет.
- О чём вы? – Орнелла недоуменно хлопала ресницами, - вы знали мою мать?
- Минуточку, - я вынула из сумочки мобильник и вызвала Диму. Но тот не отвечал, поэтому я позвонила Асе, которая отозвалась почти сразу.
- Что-то случилось? – спросила она.
- Случилось, - рявкнула я на родном языке, - у Энн сестра есть! Близнец!
- Вот это номер, - протянула Ася, - где ты её нашла?
- Я выяснила, что погибла настоящая Дарин, а женщина, которая в неё врезалась, некто Теймпла Претон, поменялась с погибшей Дарин местами. Но дело в том, что у фальшивой Дарин была дочь, которая сейчас стоит рядом со мной, хлопая ресницами, поскольку не знает русского. Она как две капли воды похожа на Энн! И в двойников я не верю!
- Офигеть! – протянула Ася, - погоди, ведь теперь тебе придётся отказаться от наследства.
- Кто о чём! – фыркнула я, - Ась, не дури! Меня сейчас больше их жизни волнуют! Поделюсь с ней миллионами, если что. Нужно что-то предпринять, пока не поздно. Ты понимаешь?
- Понимаю, - вздохнула сестра, - но ты пока ничего ей не говори, не пугай раньше времени.
- Ладно, - я отключила телефон, перевела взгляд на удивлённую Орнеллу.
- Да что случилось? – допытывалась она, - объясните толком, - и я и рта раскрыть не успела, как у меня ожил мобильный.
- Слушаю, - ответила я.
- Это Грегори, - сказал звонивший, - помните меня?
- Конечно, помню, - вздохнула я, - а что?
- Как что? Я хочу пригласить вас на свидание.
- Ах, да, - вспомнила я, - давай.
- Как-то равнодушно прозвучало, - засмеялся парень.
- Нет, что ты, - я поспешила заверить его, стряхнув с себя лёгкое оцепенение, - когда?
- А вот прямо сейчас, - весело воскликнул он, - где ты находишься?
- В цветочной лавке, - со вздохом ответила я.
- Великолепно! – пришёл в восторг Грегори, - я сейчас за тобой приеду. Что за лавка?
Он действительно быстро приехал. Я вышла на улицу, дожидаясь его, и вскоре у магазина затормозило такси.
- О, ты прекрасна, как богиня! – воскликнул он, - я приглашаю тебя в одно кафе. Только одну минуточку, - он юркнул в пресловутую лавку, и выскочил оттуда с красивой, алой розой.
- Это тебе, - он протянул мне цветок.
- Спасибо, - я приняла цветок, - она очень красивая.
- Погуляем? – предложил он.
- Я на машине, - вспомнила я, нажав на кнопку, и «Ягуар» мигнул фарами.
- Красивый, - кивнул Грегори.
- Поехали, - улыбнулась я, - что за кафе?
- Можно, я поведу? – спросил он, - не придётся объяснять. Права у меня имеются, просто машина в ремонте.
- Садитесь, - я протянула ему ключи и мы поехали в кафе.
Грегори всю дорогу шутил, рассказывал анекдоты, а я натянуто смеялась. Мои мысли были заняты Орнеллой.
Я беспокоилась за девушку. Ведь преступник может и на неё напасть, а я пока даже и не знаю, от кого её защищать.
Да и сам Грегори вдруг замолчал, о чём-то сосредоточенно думая. Потом он просиял, улыбнулся мне, и ловко затормозил около уютного кафе.
- Тебе тут понравится, - сказал он, галантно открывая мне дверь кафе, - здесь очень уютно.
И он оказался прав, в кафе действительно было уютно. Дубовые столики, покрытые белоснежными скатертями, занавесочки на окнах.
- Как ты относишься к итальянской кухне? – спросил Грегори, а я ухмыльнулась. Сначала привёз, а потом спрашивает? Хорош гусь!
- Отрицательно! – скривила я губы.
- Что, правда? – он переменился в лице.
- Да нет, - засмеялась я, - просто ты даже не спросил, прежде, чем везти меня сюда. Я обожаю итальянскую кухню.
- Отлично, - кивнул он, - извини, я не подумал. Девушка, можно вас? – подозвал он официантку, а потом перевёл взгляд на меня, - что ты будешь?
- Пиццу, - сказала я, - с сырами.
Он заказал мне пиццу с несколькими видами сыра, себе мясную, а на десерт канноли с тирамису и ристретто. От вина я отказалась.
- Сейчас не хочу, - пояснила я, - чтобы лишний раз стражей дорог не нервировать, а заодно и себе проблем не наживать.
- И правильно, - улыбнулся он, - а ты красивая.
- Спасибо, я знаю, - кивнула я.
- И излишней скромностью не страдаешь, - усмехнулся он, - да это и к лучшему.
- Почему? – склонила я голову на бок.
- Мне нравятся девушки с чувством юмора, - пояснил он, - с ними есть, о чём поговорить. Скажи, а у тебя есть друг?
- Да как сказать... – протянула я.
- Скажи, как есть.
- Поклонников мне хватает, - улыбнулась я, - есть ухажёр.
- А тебе он как? - допытывался Грегори.
- Что это за допрос? – засмеялась я.
- Просто хочу сразу нейтрализовать соперника, - заявил он.
Меня вдруг такой смех разобрал после этого заявления.
- Кто кого ещё нейтрализует, - буркнула я на русском, а потом перешла на английский, - а с чего ты взял, что я буду с тобой встречаться. Да, я люблю ходить на свидания, мне приятны ухаживания, но надежд я никому не даю.
- Почему? – прямо спросил он.
- Потому что давно люблю другого мужчину, - спокойно пояснила я, - мне с ним хорошо. Я никого и никогда так не любила, как его.
- А ты думаешь, что в отношениях всегда должна быть всепоглощающая страсть? – вдруг спросил Грегори, - такая любовь быстротечна, как правило, она быстро затухает.
- Да? – засмеялась я.
- Да, - кивнул он, - а, уж если поженитесь, то быстро разбежитесь, поскольку быстро притрётесь.
- Я смотрю, ты знаток человеческих взаимоотношений, - хмыкнула я, - но мы уже были женаты, на данный момент в разводе, прожили пять лет, сгорая от страсти, а потом ушла из-за его неблаговидного поступка.
- Изменил?
- Нет, просто совершил преступление. Но я всё равно люблю его, а он меня. Страсть по-прежнему горит, уже двенадцатый год, а у меня по дому бегает с косичками плод этой страсти.
- У тебя есть ребёнок? – вдруг поразился Грегори, - но сколько же тебе лет?
- Однако, бестактный вопрос, - ухмыльнулась я, - двадцать семь.
- Ничего себе! Я решил, что двадцать! – он был поражён.
- Так что, извини, - улыбнулась я, - мне катит под тридцатник, имею троих детей, кстати, от разных мужчин, а влюблена в первого и единственного в своём роде.
- Но ты всё равно особенная, - сказал Грегори, - невзирая на детей.
- Хорошо, что не добавил – и в возрасте, - ухмыльнулась я, - а то соли за шиворот насыпала бы!
- А ты суровая, - засмеялся он, - но этим и исключительная. Мне не нравятся пресные девушки. Но ты подумай, вдруг рассмотришь мою кандидатуру положительно. Никогда не надо делать поспешных решений. Ты мне очень понравилась. Обещаешь подумать?
- Ладно, - вздохнула я, - так и быть, подумаю. Только ты заранее не обольщайся.
Он был милым, ласково улыбался, поедая меня глазами, а я балдела от этого взгляда. Принесли заказ, я с удовольствием принялась за пиццу, поскольку со всеми волнениями успела проголодаться, а после официант принёс нам по куску торта «Тирамису», крепчайший кофе ристретто, и канноли, хрустящие трубочки, жареные во фритюре, и начинённые сыром маскарпоне, нежным кремом и свежими вишнями.
Грегори наговорил мне кучу комплиментов, от которых я успела изрядно устать, и обрадовалась, когда услышала звон мобильного.
- Привет, сладкий, - услышала я Димин голос, - как дела? Ты где?
- Гуляю, - лаконично ответила я, - а что?
- Ничего, - сквозь зубы произнёс он, не скрывая шипящих интонаций, - где гуляешь, карамелька? Под кипарисами?
- Под яблонями! – рявкнула я, - ты чего, белены объелся? Что опять за наезды?
- Белены объелась ты, - фыркнул Дима, - смотрю, ты тут круто оттягиваешься! Пользуешься правом свободной женщины?
- Ты что несёшь? – воскликнула я, прихлебнув кофе.
- Сейчас узнаешь, - хрипло сказал он, но не в трубку, а позади меня. Я обернулась, а Дима, появившись, как чёрт из табакерки, с чувством врезал Грегори.
Так, что тот отлетел на соседний столик. Люди повскакивали с мест, официанты забегали, а Дима, как ни в чём не бывало, опустился за столик рядом со мной.
- Офигел? – взвизгнула я, со звоном поставив чашку на блюдце, - делать нечего? Решил за мной последить?
- А ты не оборзела ли, дорогая? – прищурился он.
- Оборзевший тут только один – ты! – рявкнула я, - хорош беспредельничать! Грегори! – я бросилась к парню, - ты как?
- Ничего, - со стоном ответил он, - что это было?
- Один псих был с нездоровыми фантазиями! – буркнула я, - встать можешь?
- Пожалуй, - он с трудом обрёл вертикальное положение,
держась рукой за нос, из которого тоненькими струйками текла кровь.
- Значит, слушай меня сюда, сопляк, - подскочил Дима и схватил Грегори за грудки, - ещё раз увижу тебя с моей женщиной, сломаю всё, что ломается! Вдохновляет перспектива? Урод! – высказавшись, он швырнул его на другой столик, а меня схватил за запястье и поволок к выходу.
Я стала сопротивляться, но далеко мы уйти всё равно не смогли. Пожаловала полиция, которая забрала нас в отделение, а Грегори с подозрением на перелом рёбер увезли в больницу.
- Ну, что ж вы за люди такие? – как-то даже жалобно вопрошал инспектор Чандлер, которого мы попросили вызвать.
Он, другой инспектор, а так же Ася, вызванная мной, очень мило поговорили на повышенных тонах. А потом инспектор взялся распекать меня, одним глазом косясь на Асю, невероятно красивую в бирюзовом платье, на шпильках и с распущенными волосами.
- Вот для чего вы эту драку устроили? – злился инспектор, глядя почему-то на меня.
- А что вы мне претензии предъявляете? – сощурилась я, - я, что ли, дралась?
- Вы, как всегда, на месте происшествия, - процедил разозлённый до крайности инспектор, - вот для чего вам понадобилось хулиганством заниматься?
- Она меня провоцирует, - процедил Дима, кивнув на меня.
- Ах, значит, решил перевести стрелки? – разозлилась я, - знаешь, кто ты после этого?
- А я и не перевожу стрелки, - прошипел он, - а говорю, как есть! Ты тут хвостом виляешь, а я должен это терпеть? Так, да?
- Не виляю я хвостом! – взвизгнула я, - что я тебе, кошка?
- И только кошка гуляет сама по себе, и лишь по весне с котом, - пропела Аська строчку из какой-то попсовой песенки, а я стрельнула в неё яростным взором.
- Очень к месту, Ась, - ухмыльнулся Дима, - учитывая тот факт, что на дворе весна.
- Прекратите ругаться на незнакомом языке, - стал раздражаться инспектор, но я, не обращая на него внимания, неслась по кочкам.
- Негодяй! Собственник! Я тебе не вещь! Деспотичный волюнтарист!
- Умное словечко выучила? – хохотнул Дима, сально ухмыляясь.
Он явно ждал моей реакции, которая не замедлила последовать. Я кинулась на него с кулаками, колотя по широкой груди, а он стиснул меня своими ручищами.
- Тиран! – рявкнула я, - не разобравшись, кулаками машешь! У меня с тем парнем ничего нет! Изувер! У тебя налицо психическое расстройство! Помешался на своей ревности!
- Поехали в замок, - Дима сильнее стиснул меня, - будем лечить моё расстройство и твою истерику сложным, но проверенным способом.
- Предпочитаю ноу-хау! – рявкнула я, - с взаимозаменением действующих лиц.
- Вот стерва! – разозлился он, - я тебя сейчас прямо на асфальте уложу! Дрянь!
- Ублюдок! – зарычала я, - скотина! – и стала у него вырываться.
Но это было пустым занятием, вырваться из его мускулистых рук было невозможным, и я затихла, выдохнувшись.
- Что, вся прыть улетучилась? – засмеялся Дима, и стал ловить такси. Но никто не останавливался, тогда за дело взялась Аська. Перед длинноволосой блондинкой тут же затормозило несколько машин.
Дима буквально силой втащил меня в такси, а Ася уселась на переднее сиденье, рядом с шофёром, который наверняка сто раз пожалел, что посадил нас. Он попытался заговорить с Асей, но она общение не восприняла, а Дима на заднем сиденье усиленно лапал меня за коленки.
Так мы и ехали. Я вырывалась у Димки, он меня тискал, явно желая достать до печёнок, Аська, изображавшая из себя снежную королеву, и водитель, который в зеркальце наблюдал за нами с Димой. Уж не знаю, за кого он нас принял, но хорошего подумал мало.
Мы опять поругались, Дима всё-таки зажал меня, завалив на сиденье, я продолжала ругаться, но уже беззлобно. Объятья Димы подействовали на меня умиротворяюще. Впрочем, так всегда и бывает, с ним я быстро остываю, зато между нами разгорается пламя несколько другого характера.
С Максом у меня такого нет, если с законным супругом я
ругаюсь, то крепко, а злюсь ещё долго. Макс потом сутками кругами ходит, розы таскает.
И я уткнулась лицом Диме в шею, вдохнув запах дорогого одеколона и сигарет.
- Может, я сяду? – тихо спросила я, взяв его за руку.
- Сядешь, когда срок дадут, - усмехнулся Дима, но, тем не менее, разжал клешни, а я прижалась к нему.
- Мне с тобой поговорить надо, - вздохнула я.
- Я в курсе, - ответил Дима, - Ася мне какую-то ересь порола, так что жажду услышать из первых уст.
- Какую ересь сказали, такую и передала! – тоном, от которого веяло Арктикой, воскликнула сестра, сверкнув голубыми глазами, - вы два придурка!
- С чего бы это? – сощурилась я.
- Надоело мне вашу бесконечную ругань выслушивать! Один зверски ревнует, другая нахально провоцирует! Вик, какого лешего тебе надо?
- Лешего мне не надо, у меня демонический десперато есть! – фыркнула я.
- Очень умно! – скривилась Аська, а Димка довольно захохотал.
- Это я демонический десперато? – ухмыльнулся он.
- Дай, подумаю! – и я приняла вид мыслителя, закатив глаза и наморщив лоб, а Димка вырвал меня из напускной задумчивости страстным поцелуем.
И всю оставшуюся дорогу до замка мы целовались. Дима тут же поволок меня в душ, и рассказать я ему смогла всё только через несколько часов. Я вытянулась на диванчике у себя в комнате, он принёс мне кофе с шоколадом, и стал внимательно слушать.
- И ты ей ничего не сказала? – уточнил Дима, глядя на меня.
- Нет, - вздохнула я, отломив от шоколадки кусочек, и отправив его в рот, - думаешь, надо?
- Надо, - уверенно сказал Дима, - наверняка убийца знает, что есть ещё одна наследница, раз Теймпла погибла. Ведь не просто так он убил женщину! Тут всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Про Орнеллу они знают. Говоришь, она даже не испугалась тебя?
- А чего ей меня пугаться? – удивилась я, - я её не пугала, просто заговорила про Теймплу, изрядно озадачив девушку.
- Значит, она ничего не знает, - вынес вердикт Дима, - вообще ничего. Иначе либо перепугалась, либо попросила бы помощи.
- Верно, - кивнула я, - а ведь Марджери не сказала, что была вторая девочка.
- А зачем? – улыбнулся Дима, - думаю, она уверена, что второй дочери нет в живых. Она просто не думала, что это имеет какое-либо отношение к делу. Но меня другой вопрос волнует.
- Какой? – притихла я.
- Если одна из близняшек умерла, то, ясное дело, должны выдать матери тело младенца. Кого выдали Марджери? И зачем?
- А вдруг Теймпла как раз и работала в том роддоме, где рожала Марджери? – предположила я, - но только для чего она забрала девочку? И кого выдала матери?
- Вот завтра и выясним, - кивнул Дима, а я молча разглядывала свои ногти.
- Ты что-то тихая, - заметил он, - не кричишь, не ругаешься.
- А чего мне ругаться? – хихикнула я, - на сегодня я свой лимит уже исчерпала, а ты меня успешно успокоил.
- А, вот в чём дело, - ухмыльнулся Дима, - мартовская кошка нагулялась и теперь жмурится!
- Ты нахал, - засмеялась я, но свариться не стала, поскольку он был отчасти прав, а ругаться мне уже не хотелось.
- Ладно, - он встал с места, - отдыхай, - он нежно чмокнул меня в губы, потом в шею, и ретировался.
Я решила не филонить, взяла со стола ноутбук и стала печатать статью. Потом пришла по почте документация от Генриха, статьи от сотрудников, колонки, которые я взялась редактировать. И просидела я до позднего вечера, занимаясь делами.
Потом пришёл Дима. Он принёс ужин, вкуснейшее мясо, и мы вдвоём перекусили, а я, зевнув, закрыла ноутбук.
- Спать хочешь? – спросил он.
- Да, - кивнула я, сонно глядя на него, - что-то я притомилась, - и я, вытянувшись, легла головой ему на колени, - слушай, мне надоела моя машина.
- Твой любимый «Хаммер»? – удивлённо протянул Дима.
- Не о «Хаммере» речь, - воскликнула я, - а о «Ягуаре», что мне купил Павел Николаевич. Хочу джип.
- Понял, - засмеялся Дима, - я тут видел недавно одну модель, - он потянулся к ноутбуку, а я села, чтобы не мешать ему.
Дима пощёлкал по клавишам, а потом повернул ноутбук ко мне.
- «Кадиллак Эскалад»? – удивлённо протянула я, разглядывая чёрную махину.
- Устроит чёрный цвет или сделать спецзаказ на красную? – спросил Дима.
- Да нет, пусть будет чёрный, - улыбнулась я, - лишь бы джип. Не люблю эти приплюснутые машины, я в них неуютно себя чувствую.
- Просто тебе нравится выделяться, - ухмыльнулся Дима, - а в джипе просторно, «легковушки» испуганно разлетаются на дороге. Да и связываться редко кто станет с теми, кто на джипах ездят. Машина братков, на таких только отморозки катаются.
- Нет, милый, - улыбнулась я, - ты застопорился в девяностых. Сейчас братки ездят на «Майбахе», кожу сменили на костюмы, да и дела решают не так броско.
- Дались тебе эти девяностые, - бросил Дима в пространство, - будто ничего не понимаешь.
- Понимаю, - кивнула я, - не держи меня за дуру. Но ты порой с таким серьёзным видом начинаешь беспредельничать, что просто оторопь берёт. Вспомни хотя бы Эльжбету Павляковскую. Напугал бедную девушку до обморока, пообещав утюг на пузо положить. По-твоему, это как называется?
- Так, шутка, - улыбнулся он, - зато она перепугалась. Таких преступниц легко дожать, что-нибудь отрезать пообещав со зверским видом.
- Да только в итоге она оказалась всего лишь жертвой, - скривилась я, - а мне мозг прополоскали.
- Не злись, конфетка. Ну, нравится мне этот антураж. Что ж сделаешь?
- С этого и надо было начинать, - сухо сказала я.
- Всё, будет завтра тебе машина, - воскликнул Дима, закрывая компьютер, - и тебе ноутбук новый нужен, этот никуда не годится. Ему уже десять лет.
- Да, ты купил мне его на первом курсе ГИТИСа, - улыбнулась
я, - повздорив накануне, а потом принёс коробку. Но я не хочу его менять, жалко.
- Почему? – удивился Дима, - ведь старая же уже техника.
- Да, старая, - кивнула я, - и загружает уже плохо, но это твой подарок, а твои подарки я храню.
- Я понял, - улыбнулся Дима, - купить тебе новый?
- Новый я и сама в состоянии себе купить, - буркнула я, - а куда ты ездил утром?
- За бирюзой и бриллиантами, - пояснил он, - сюрприз тебе готовлю.
- Очередную цацку? – хмыкнула я.
- Хоть бы и так, - гипнотизировал меня Дима.
- Ладно, пусть будет, - засмеялась я, - что хоть будет?
- Будет очень красиво, - заверил меня Дима, - ты спать очень хочешь?
- Вообще-то, да, - кивнула я, - а что?
- Да есть другие предложения, - хмыкнул он, схватил меня на руки и понёс на кровать, а я и не сопротивлялась.
В четвёртом часу опять забарабанил дождь. Мне с детства нравится этот звук, он успокаивает, убаюкивает, и сейчас, прижавшись к спящему Диме, я пребывала в полудрёме.
Окно ветром открылось, по комнате стал гулять ветер, поднимая занавески, но вставать мне не хотелось.
Натянув на нас одеяло, я уткнулась ему в плечо, а Дима машинально сжал меня сильными руками.
Но сон не шёл, я думала об Орнелле, как она воспримет новость, что у неё есть другая семья.
Будет в шоке, это точно. Одно я знаю, что надо прятать Орнеллу, пока всё не кончится. Отвезём её к Марджери, а там посмотрим, как будет.
За размышлениями я и не заметила, как уснула.
Утром мы поехали прямиком к Орнелле в магазинчик. Желанный джип мне пригнали, когда мы завтракали. Ася, увидев громадину, лишь глаза закатила, да вздохнула, а я, довольная, побежала к машине.
Дожидаясь Диму, я изучила машину, и, когда он появился, стартовала с места, и понеслась по трассе.
- Что будешь делать с той машиной? – вдруг спросил Дима.
- Ещё не решила, - улыбнулась я, - может, продам, а, может,
оставлю. Буду гостей на «Ягуаре» возить к себе в замок, для пущего понта.
- Аристократка ты моя! – засмеялся Дима.
- Я не аристократка – возмутилась я.
- А примочки чисто аристократические! – засмеялся он, - как титул получила, так сразу и примочки появились.
- Ну, ты даёшь! – хмыкнула я.
- Я мог бы ответить шуткой из одного, весьма бородатого анекдота, - засмеялся Дима, но, поймав мой свирепый взгляд, пуще захохотал, - ладно, не злись.
- На тебя невозможно не злиться! – воскликнула я, - лучше молчи.
Всю оставшуюся дорогу Дима насмешливо косился на меня, а я вся горела, чувствуя на себе его похотливый взгляд.
Приехали мы слишком рано, магазин был ещё закрыт, а я, затормозив на параллельной стороне улицы, припарковалась.
- Во сколько она открывает свою лавчонку? – спросил Дима.
- Должна вот-вот, - протянула я, нервно оглядываясь.
- Смотри, - вдруг сказал Дима, - а это кто?
- Где? – я посмотрела на дверь магазина, понимая, что говорит он про магазин.
Около двери стоял молодой парень, что-то делая с ней, дверью, потом, резко отпрянув, и, натянув поглубже капюшон, бросился в сторону. И буквально в этот же момент затормозила маленькая, красная машина, из которой вышла Орнелла.
- Там бомба! – вскрикнула я, ужаснувшись внезапной догадке, - скорее, надо что-то сделать!
- Ты уверена? – всполошился Дима, резко открыв дверцу машины, - впрочем, ничего иного на ум и не приходит. Я за ним, а ты останови её, - и он рванул за парнем.
Я быстро выскочила из машины, Орнелла в этот момент открывала дверь, и, подбежав к ней, схватила девушку за руку и резко дёрнула на себя.
Орнелла испуганно вскрикнула, дверь слегка открылась, а мы шлёпнулись на асфальт. И в этот момент прогремел оглушительный взрыв. Из окон полетели стёкла, я едва успела закрыть голову руками, и тихо застонала, почувствовав острую боль под рёбрами.
- Вы живы? – раздался Димин голос, его сильные руки подхватили меня и поставили на ноги.
- У меня осколок, - простонала я, он быстро выдернул стекляшку, а потом поднял перепуганную Орнеллу.
- Кто вы? – вскричала она, - что вам надо?
- Пошли, - Дима перекувырнул девушку через плечо и поволок к машине. Ловко закинул её на заднее сиденье, велел мне сесть в машину, а сам бросился назад, к магазину.
Огонь уже успел схлынуть, и Дима, беспрепятственно попав внутрь, схватил с витрины манекен и кинул его в огонь.
- Зачем ты это сделал? – спросила я, когда он вернулся.
- Наверняка прибудут журналисты, - пояснил он, - так пусть и думают, что она погибла, - кивнул он на бледную Орнеллу.
- Да кто вы такие? – вскричала девушка, - что вам нужно?
- Успокойтесь, - воскликнула я, - мы сейчас вам всё объясним, только не пугайтесь, пожалуйста.
Я начала сначала, с предложения мне руки и сердца Павлом Николаевичем, и закончила историей с Марджери.
Для бедной девушки это явилось шоком, она опять перепугалась, не зная, что ответить. Я даже пожалела, что вывалила на неё такую прорву информации.
- Значит, Теймпла мне не мать? – дрожащим голосом спросила она, - но зачем она это сделала?
- Выясним, - лаконично ответила я, - скажи, а кем работала Теймпла, когда у неё появилась ты?
- Санитаркой в роддоме, - сдавленно проговорила девушка.
- Н-да, - пробормотала я.
- Слушайте, - жарко заговорила Орнелла, - мне ничего не надо! Ни титула, ни денег! Ничего! Ну, зачем меня убивать?
- Ты это убийце объясни, - хмыкнула я, - и как только узнали?
- Возможно, держали руку на пульсе, - протянул Дима, - а, как поняли, что мы идём по следу, решили действовать. Одного не учли, что мы тут появимся. Хорошо, что приехали пораньше и увидели, как он бомбу ставит.
- Ты его догнал? – спросила я.
- Нет, успел сбежать, - вздохнул Дима, - но кто таков, интересно!
- А мне теперь что делать? – дрожащим голосом спросила Орнелла.
- Затаиться, - ответила я, - мы отвезём тебя к Марджери, отсидишься у неё.
- Вот шок для бедной женщины будет, - вздохнул Дима, - была одна дочь, которая, тем более, сейчас в коме, а теперь выяснится, что есть и вторая.
- А вдруг я не её дочь? – спросила Орнелла.
- С чего ты взяла? – удивился Дима.
- Вдруг я просто двойник? – предположила она, - а не сестра.
- Нет, таких совпадений не бывает, - воскликнула я, - Теймпла как-то связана с моим замком, она, умирая, упорно твердила про тебя, просила помочь. Нет, она не просто так стала жить другой жизнью, изменила имя и фамилию, воспользовавшись представившейся оказией. Не просто так её убили. А тебе надо спрятаться, пока не хочу, чтобы инспектор Чандлер знал о тебе.
- Но почему? – не понял Дима, - он же представитель власти, и тебе верит, кажется.
- Когда кажется, крестятся! – воскликнула я, - он может разнести всем, что имеется ещё одна наследница, а убийца дремать не станет. И избавится от Орнеллы, а заодно и Марджери может пострадать.
- Вот ведь вляпались! – раздражённо воскликнул Дима, - с тобой покоя вообще не дождёшься!
- А тебе так нужен покой? – ухмыльнулась я.
- Честно? Нет! – фыркнул он, поглядывая на меня, - но, зная твою неугомонность, а так же легкомысленность и непредсказуемость, я боюсь за тебя. Рёбра тебе уже сломали. Что последует дальше?
- Меня не так-то просто истребить, - засмеялась я, косясь в зеркало заднего на резко притихшую Орнеллу.
Мы добрались до дома Марджери довольно быстро.
Я огляделась по сторонам, а то мало ли, и мы побежали к дому. Я нажала на кнопку звонка, за дверью послышались шаги, створка распахнулась, и Марджери, прижав руки к груди, испуганно попятилась.
- Энн! – вскричала она, а я, рванув вперёд, зажала рот женщине и втолкнула в гостиную, а Дима втащил Орнеллу.
- Энн! – восклицала Марджери, - моя Энн! Она жива!
- Нет, Марджери, подождите, - воскликнула я, - скажите, а у вас
был второй ребёнок? Вы родили близняшек?
- Что? – глаза женщины налились слезами.
- Вы родили от герцога Драммонда двух девочек? – допытывалась я, - ответьте, пожалуйста.
- Я родила Энн, - прошептала Марджери, - почему вы спрашиваете?
- Так был второй ребёнок? – рявкнула я, а женщина вздрогнула.
- Да, был, - сдавленным голосом сказала она, - была вторая девочка, но умерла, из роддома я выписалась только с Энн. Зачем вы меня об этом спрашиваете? Я тогда чуть не умерла от горя! Всю себя посвятила оставшейся доченьке, а какая-то сволочь чуть не задавила её! Я лишилась одной дочки, а мне чуть вторую не убили! – и она судорожно зарыдала, а я посмотрела на бледную Орнеллу.
- Марджери, - откашлялась я, - скажите, а вы в каком роддоме рожали?
Та всхлипнула и назвала номер роддома, а я посмотрела на Орнеллу.
- Да, там, - девушка поняла меня без слов.
- Марджери, - обратилась я к женщине, - дело в том, что ваша вторая дочь жива. Вот она, - кивнула я на девушку, - её зовут Орнелла, она как-то оказалась у женщины, работавшей санитаркой в роддоме. Та её похитила.
- Как? – дико вскричала Марджери, она в ужасе посмотрела на Орнеллу, потом на меня, затем на Диму, и, закатив глаза, упала в обморок.
- Ой, блин! – я прикусила губу, - пойду, поищу нашатырь, - и я юркнула на кухню.
Нет, только русские могут держать лекарства в холодильнике, иностранец до этого не додумается!
И я стала шарить по ящикам в комнате. Лекарства обнаружились почти сразу, я взяла нашатырь и корвалол, и пошла в гостиную, попутно прихватив в кухне стакан воды.
Но нашатырь не понадобился, Марджери уже пришла в себя, и сидела, держась за виски, а Орнелла рядом с ней.
Я стала накапывать лекарство в стакан с водой, а Марджери была полуживая от пережитого потрясения.
- Зачем она это сделала? – прошептала женщина, залпом выпив лекарство, - зачем так поступила со мной?
- Пока сама не пойму, - вздохнула я, сев напротив неё, - но она явно знала, чью дочь похищает.
- В смысле? – подняла на меня глаза Марджери.
- В том смысле, что Теймпла – это та женщина, которая работала у меня замке под именем Дарин.
- Которая сгорела? – прошептала Марджери.
- Да, - кивнула я, - она, умирая, просила меня помочь её дочери. Она знала, что Орнелла дочь герцога, неспроста она притворилась мёртвой и устроилась в замок отца своей приёмной дочери. Она что-то искала, шла по следу. Может, она что-то слышала... Вряд ли она была психопаткой, которая детей похищает. Думается мне, ей было известно о многом, потому её и убрали. Только кто?
- Ситуация обрастает подробностями, как снежный ком, - хмыкнул Дима, усевшись на подлокотник дивана, - и никакого проблеска.
- Уверяю тебя, скоро этот снежный ком растает, - усмехнулась я, - не всё сразу. Мне вот что интересно... Если она украла ребёнка, то она должна заменить малыша на мёртвого. Вам выдали тело ребёнка?
- Нет, - ответила Марджери, - я просто подписала бумагу, что они похоронят его. Я была в таком шоке, что не осознавала, что делаю.
- Кто вам сказал, что ребёнок мёртв? – допытывалась я.
- Врач, что роды принимал.
- Отлично, - кивнула я, - надо поговорить с этим врачом, срочно. Координаты дайте.
Выяснив имя врача, а так же подробные объяснения, как найти данный роддом, мы поехали в Ливерпуль, оставив Орнеллу у Марджери.
- Не выпускайте её никуда, - ледяным тоном сказала я, когда мы уходили, - ни одна живая душа не должна знать, что она жива. Пусть думают, что сгорела, как и приёмная мать. Всё ясно?
- Ясно, - кивнула Марджери, с обожанием глядя на новообретённую дочь.
- Вот и ладушки, - и мы, повизгивая тормозами, понеслись в другой город.
За руль в этот раз сел Дима. Я неплохо разбираюсь с
картами, люблю путешествовать по незнакомым городам, но в данный момент я изрядно устало.
Приземление во время взрыва сказалось на моей многострадальной спине, и теперь я, уютно устроившись в кресле здоровенной машины, дремала. Дима мчал с предельно допустимой скоростью, и мы довольно быстро примчали в городок.
Мне сейчас было не до осмотра достопримечательностей, хотя Ливерпуль довольно большой город, посмотреть есть на что, но пришлось довольствоваться тем, что было видно из окна машины. В другой раз приеду сюда на экскурсию, сейчас не до того.
Дима нашёл парковочное место у больницы, заглушил мотор, и повернулся ко мне.
- Что скажем? – хрипло спросил он, - это тебе не Москва, где за звонкую монету можно получить любые сведения.
- Может, правду? – предложила я, - какая разница? У врача самого рыльце в пушку. Какой смысл легенды придумывать? Долбанешь ему кулаком по столу, тот и стечёт на пол.
- Ты же вроде против моих бандитских методов? – прищурился
он, - говоришь, что проблемы надо решать деликатно, вербально.
- Правила поведения зависят от конкретной ситуации, - процедила я, - преступника пугануть – самое милое дело.
- Ну-ну, - ухмыльнулся Дима, но от дальнейших комментариев воздержался, а я решительно вышла из машины.
Господи! Только бы этот доктор ещё работал тут, а то придётся ещё куда-нибудь ехать, кого-нибудь искать.
Я сегодня просто не в силах на ещё одно путешествие.
Но мне повезло, видимо, кто-то сверху услышал мои мольбы, доктор не только работал, но и находился в данный момент в данной больнице.
Нас проводили к нему в кабинет. Теперь он был главврачом, Джонатан Макквел, и принял нас без проволочки.
- Чем могу помочь? – учтиво спросил он.
- Нам нужно знать, что стало с ребёнком Марджери Маствелл. Мы знаем, что девочку украли у её матери, - с ходу начала я, не особо церемонясь, - не пытайтесь увильнуть. Если не скажете, оттащим вас в полицию!
- Не, сначала фейс начистим! – хохотнул Дима, а доктор округлил глаза.
- Это как? – спросил он.
- Русский жаргон в английском переводе! – фыркнула я, - мой спутник вам нос сломает! Он бандит! Можете проверить, если не верите! Благо, хирургия под боком! Но я бы не советовала. С возрастом кости плохо срастаются!
Доктор заметно побледнел, понял, что мы не шутим. Осторожно поглядел на Диму, наверняка оценивая его мускулы, сильнее побледнел, видимо, увиденное ему не слишком понравилось. Ну, не привлекла перспектива в родном отделении полежать со сломанным носом, что ж тут сделаешь!
- Вы кто? – только и спросил он.
- Конь в пальто, - буркнула я на русском, пребывая в скверном настроении из-за ноющей спины, но, мило улыбнувшись, перешла на английский, - не важно, кто мы, важен сам факт. Марджери попросила нас разведать ситуацию. Будете отпираться, она заявит в полицию. Впрочем, и так заявит. Вы преступник, доктор. Это в моей стране всё через пень колоду делается, а у вас нет...
- Быстренько лицензии лишат, - заухмылялся Дима, откинувшись на спинку кресла, - осудят, посадят, волчий билет дадут, и карьера ваша полетит в тартарары. Вам оно надо?
- И так полетит, - нахмурился доктор, - слушайте, может, мы договоримся? Ну, зачем вам это? Не сдавайте меня!
- А это уж решать мисс Маствелл, - сказала я.
- А вот не докажете вы, - вдруг обнаглел врач, - можете сколько угодно говорить, я тут не при делах.
- Он мне надоел, - прищурился Дима, - сейчас я вам точно нос сломаю, да и не только нос, - и он с грозным видом приподнялся со стула, а доктор испуганно дёрнулся.
- Стойте! – выкрикнул эскулап, - я-то что? Я ничего. Так надо было, ребёнка одна дура убить собиралась, сам слышал, потому мы с Теймплой и устроили всё это. Так бы никогда! Мы спасти малышку хотели!
- А ну рассказывайте! – воскликнула я.
Дима плюхнулся на место, глядя на врача зверским взглядом, а тот, поёжившись, стал рассказывать.
В то время Марджери жила в Ливерпуле, и в больницу её отвезли во время автокатастрофы. В машину такси, на которой она ехала в роддом, кто-то врезался и женщину без сознания доставили в больницу.
Марджери в спешном порядке сделали кесарево сечение, поскольку она была без сознания, роды оказались трудными, а в чувство она никак не приходила.
Первую девочку унесли сразу, а с второй пришлось повозиться. Бедняжка запуталась в пуповине, которая обмотала шейку ребёнку, и, пока малышку распутывали, вторая девочка лежала в специальном помещении.
В тот день Джонатан закончил свою работу, малышка была спасена, Марджери наложили швы, девочки мирно спали, а доктор преспокойно, с чувством исполненного долга, мыл руки.
Внезапно дверь открылась, и к нему подбежала санитарка Теймпла. В тот момент, вспоминал доктор, он безмерно удивился виду женщину. Она была взлохмачена, глаза горели огнём, она вцепилась в его халат, стала безостановочно дёргать, и вид у женщины при этом действе был совершенно безумный.
- Да что случилось? – пытался он добиться толку от санитарки, и та, по цвету сравнявшись с его халатом, стала рассказывать жуткие вещи.
Оказывается, когда медсестра принесла первого ребёнка, около дверей помещения, где лежат дети, крутилась некая женщина.
Потом она исчезла, Теймпла не заметила, куда она делась, увидела лишь, кода она выходила из комнаты для детей.
Санитарка оторопела, не зная, что предпринять и как реагировать, но в этот момент появилась медсестра со второй девочкой на руках.
Медсестра вошла внутрь, Теймпла схватилась за швабру, а из комнаты с детьми раздался вскрик.
Наплевав на все служебные инструкции, Теймпле не было положено заходить к детям, там убиралась другая женщина, она вбежала внутрь.
Медсестра, схватившись руками за лицо, дёргала плечами, один младенец заливался плачем, а другой лежал с намотанной вокруг шеи лентой.
- Чего ты ждёшь? – испуганно вскрикнула Теймпла, и бросилась разматывать шею девочке.
Малышка родилась в рубашке. Когда Теймпла сорвала с неё ленту, девочка была ещё жива, но в очень плохом состоянии.
Поздно ночью того же дня доктор, медсестра Анита и Теймпла устроилась в кабинете Джонатана с бутылкой виски.
- Та баба её убить хотела, - заявила Теймпла, - она приехала вместе с роженицей, ходила кругами, пока шла операция, зашла к ребёнку, а потом исчезла.
- Ужасно, - вздохнул доктор, - кому помешала крошка?
- А о второй девочке она не знала, - протянула Анита, - иначе бы и до неё добралась.
- Что мы матери скажем? – воскликнула Теймпла, - представляете, какой скандал разгорится?
- Тем более, девочка одной ногой в могиле, - вздохнула Анита, посмотрев на доктора.
Тот понял её без слов. Побледнел, посерел, хлебнул виски и принял решение. Девочку уже не откачать, она жива, но в коме, и вряд ли выйдет из неё. Рассказывать, что произошло, тем самым нанося вред репутации больницы, он не хотел, поэтому принял единственно верное решение.
Утром Марджери сказали, что второй плод оказался нежизнеспособен, вручили ей маленькую Энн, а Орнелла осталась в поликлинике.
Целый месяц малышка пролежала в коме, Джонатан не надеялся, что она очнётся, просто ему было жаль лишать её надежды на жизнь. Его жена сама недавно подарила четвёртого малыша, еле выносила дочку, чуть не потеряв ребёнка. У них было три сына, и оба очень хотели девочку. И, испереживавшись из-за собственного ребёнка, у него рука не поднималась отключить маленькую Орнеллу, как её назвала Теймпла, от аппарата.
Огромных трудов ему стоило скрывать девочку от начальства. Но, спустя месяц, зайдя в комнату, он понял, что держать ребёнка дальше бессмысленно, это может растянуться надолго. Да и сомнительно, что такой маленький ребёнок долго пролежит в коме. Он долго смотрел на девочку, потом отвернулся, словно решаясь, и в этот момент раздался детский плач.
Доктор даже подпрыгнул от неожиданности, и обернулся. Маленькая Орнелла очнулась и заливалась плачем. Он бросился за Анитой и Теймплой, последняя тут же взялась укачивать ребёнка, плача от счастья. За этот месяц она крепко привязалась к девочке, и упросила, чтобы девочку оставили ей.
Да и куда было её девать?
Теймпла была бесплодной, но мечтала о ребёнке, и Джонатан выписал справку, что Теймпла Претон родила в этом роддоме Орнеллу Претон.
Доктор замолчал, мы тоже молчали, переваривая услышанное.
Значит, вот как девочка оказалась у Теймплы. В принципе, ничего противозаконного они не сделали, это, смотря с какой стороны. Они должны были рассказать обо всём Марджери, заявить в полицию, надо было открыть дело в связи покушением...
Но, с другой стороны, таким поступком они спасли жизнь Энн. Если бы началось разбирательство, то история дошла бы до герцога, следовательно, и до убийцы. Выяснилось бы, что девочки две, и тот добил бы Орнеллу, а заодно и от Энн избавился бы. Мне вот что интересно... Откуда убийца вообще узнал об Орнелле?
Он должен был думать, что она мертва. Но, едва умирает Теймпла, тут же покушаются на дочь. Она что-то узнала, хотела помочь дочери, вероятно, её мучила совесть.
Ещё бы! Забрала чужого ребёнка! Вот и стала рыть да копать, выяснила, кто отец её приёмной дочери. О многом она, видимо, знала, раз её убрали.
- Я понимаю, - сказал доктор, - моему поступку нет оправдания,
но в тот момент я думал о репутации больницы и своей карьере, а это только усугубляет.
- Хорошо, что хоть поняли, - хмыкнул Дима.
- Нет, - решительно сказала я, - поступок неблаговидный, но им вы спасли близняшек. Убийца только сейчас до них добрался, Орнеллу мы спасли, она сейчас надёжно спрятана, а Энн в коме. Но рядом с ней охрана, и есть надежды на положительный исход.
- Надеюсь, что она очнётся, - вздохнул доктор.
- Скажите, - вскинулась я, - а почему Теймпла ушла из больницы. Чем она мотивировала свой уход? Она что-нибудь вам говорила?
- Нет, к сожалению, - вздохнул Джонатан, - она не делилась ни чем. Я не раз спрашивал её про дочку, но она только рассказывала об успехах Орнеллы. На редкость талантливая девочка, потрясающе рисует, она сама создала свой бизнес, оформив его на мать. Она хотела сделать приятное матери, очень любила её, а та платила ей ответной монетой. Когда она умерла, Орнелла долго в себя не могла прийти от горя. Но потом очухалась, вошла в привычную колею. Бедная девочка, ей столько пришлось пережить.
- Да уж, - протянула я, - причём с рождения. Но только есть маленький нюанс – Теймпла была жива, она жила в моём замке, работая в нём, а заодно выискивала секреты старого герцога. Я не принадлежу к роду Драммондов, просто герцог оставил наследство мне, поскольку Энн не хотела взваливать себе на плечи такую тяжкую ношу, как замок. Он лишь дал ей денег, и я не обижу его вторую внучку, поделюсь с Орнеллой деньгами. Но дело в том, что есть некто, кто очень хочет получить всё, и деньги, и бизнес, и замок, не считаясь ни с чем. И я пока не знаю, кто это. Мне уже рёбра сломали, желая и от меня избавиться.
- Наверное, надо в полицию заявить, - робко предложил доктор.
- Пустое дело, - махнула я рукой, - для начала нужно найти мифического преступника. А он именно мифический, поскольку там столько всего намешано, что быстро не разберёшься. А Теймпла попала в аварию, и у неё было обезображено лицо. Благодаря этому она стала жить чужой жизнью, но, видимо, она и раньше в этом копалась, раз ей пришлось что-то срочно
меня в своей жизни.
- Но что же теперь будет? – спросил доктор, а мне нечего было ему ответить.
Мы покинули больницу, пребывая в раздумьях.
Дима галантно открыл дверцу, усадил меня, сел за руль, при этом усиленно о чём-то размышляя.
- Что задумался? – спросила я.
- Да так, - Дима повернул ключ в зажигании, - знаешь, о чём мы забыли?
- О чём? – посмотрела я на него.
- Пройтись путём Теймплы, - сказал он, - от кого она гнала на машине в тот день?
- Почему ты думаешь, что гнала? – нахмурилась я, - гнала Дарин, кстати, тоже по непонятной причине. Но, насколько я помню рассказ следователя, это Теймпла врезалась в Дарин.
- Кто и в кого врезался, ещё разобраться надо, - протянул Дима, сосредоточенно глядя на дорогу, - слушай, а что там насчёт Мэри Драммонд? У неё были дети?
- У кого? – не поняла я.
- У привидения твоего, пока оно было ещё вполне материальной субстанцией, - пояснил Дима, а я невольно рассмеялась.
- Понятия не имею, - ответила я, отсмеявшись, - а что?
- Всё связано с ней, - пояснил Дима, - смерти начались с её гибели, призрак тут её шастает, с медальоном фигня какая-то, вся прислуга нервничает. Так был ребёнок?
- Нет, - ответила я, - она умерла через год после свадьбы, утопилась.
- Утопилась... – растерянно проговорил он, - знаешь, мне в этом многое не нравится, но пока не знаю, что.
- Какие дети? – вздохнула я, - не было никаких детей.
- А почему девушка счёты с жизнью свела? – загадочно спросил он.
- Тоже не знаю, - ответила я.
- Ладно, с этим потом, - отмахнулся Дима, - уже поздно, завтра надо выяснить весь день Теймплы, чтобы понять, откуда она столь резко ехала, раз случилась авария. Может, тогда мы поймём, что тут творится.
- А ты вгрузился, - засмеялась я, - что, понравилось заниматься
расследованиями?
- Да, что-то втянулся, - улыбнулся он, - сначала просто хотел твоё внимание привлечь, а потом понравилось. Но больше всего мне нравишься ты. Отправляй-ка ты завтра к Марджери и допроси Орнеллу с пристрастием. Выясни у неё, что она помнит из дня смерти Теймплы, нам нужны мельчайшие подробности. Хочу знать, что предшествовало аварии.
- Инспектор сказал, что именно Теймпла врезалась в Дарин, - сказала я, - но Дарин была без сознания.
- Какого лешего она напилась? – нахмурился Дима, - и от кого ехала?
- Забыл? От Джуди!
- А, та писательница. И она была пьяной.
- Была, - кивнула я, - надо позвонить Джуди, выяснить, что за вечеринка у них была, раз Дарин напилась.
В замок мы прибыли к вечеру. Опять пошёл дождь, проливной, напористый, и я позвонила Джайлзу, чтобы он вынес нам зонт.
Дворецкий вышел под большим, чёрным зонтом, а в руках у него был мой любимый красный зонт с изогнутой ручкой.
Я тут же раскрыла его, и мы под одним зонтом отправились внутрь, оставив машину под дождём.
В столовой был уже накрыт стол, и нам ничего не оставалось, кроме как сесть ужинать.
- Мне нравится английская кухня, - сказал Дима, ловко орудуя ножом и вилкой.
Нам подали мясо, зажаренное на решётке, красное вино из местных погребов, и суп с клецками.
- Ясное дело, - засмеялась я, - отличное мясо и никакого кетчупа!
Большинство людей просто обожает поливать мясо кетчупом и томатной пастой, но ни Дима, ни я этого терпеть не можем.
Мы всегда, появляясь у каких-нибудь знакомых вместе на шашлыках, вызываем у людей недоумение, отказываясь от томатных добавок.
- Вы оба больные на всю голову! – фыркнула Ася, - извращенцы!
- Да? – усмехнулась я, - на себя посмотри!
- Круг этого понятия довольно широк, - ухмыльнулся Дима, -
тебе следовало уточнить, что извращения гастрономические.
Асины глаза загорелись нехорошим голубым огнём, Дима продолжал ухмыляться, а я сдавленно фыркнула, покосившись на сестру.
- Да ну вас в пень! Обоих! – рявкнула сестра.
- А чего ты злишься? – улыбнулась я, - речь шла только о кулинарных изысках, а ты раздухарилась.
- Пусть тогда твой любовничек язык себе укоротит! – зашипела Ася.
- Понятно, - хихикнула я, - ты всегда не любила издёвок в свой адрес. А сама-то язвишь и подкалываешь только так!
- Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, - бубнела Аська, а мы с Димой весь ужин переглядывались, наблюдая за раскрасневшейся Асей.
Потом подали десерт – замечательный шоколадный торт и кофе.
Налопавшись от души сладостей, я отправилась звонить Джуди, благо, время было ещё не слишком позднее.
- Слушаю, - звонко ответила девушка.
- Это Эвива, - сказала я, - помните?
- Конечно, помню, - воскликнула она, - вы что-то решили по поводу меня? А то меня уже контракт приглашали заключить.
- Решили, - ответила я, - мы заключим с вами контракт, условия надо обсудить.
- Я очень рада, - воскликнула Джуди, - я давно хотела сотрудничать с Россией.
- Но, прежде всего, у меня есть к вам несколько вопросов, не касающихся бизнеса, - сказала я, - по поводу Дарин.
- Вы всё этим занимаетесь? – воскликнула девушка, - а что не так?
- Всё не так, - вздохнула я, - что у вас за вечеринка была, когда погибла Дарин?
- День рождения Стефани, - ответила она.
- Вы видели, как уезжала Дарин?
- Да, видела, - вздохнула Джуди, - она со Стефф повздорила, я слышала, как они шипели друг на друга. О чём говорили, сказать не могу, не знаю, но обе были очень злы. Потом Дарин выскочила из дома, только её и видели. А я переключилась на гостей. А что такое?
- Да у нас тут сплошная каша и никакого проблеска, -
вздохнула я, - скажите, а Дарин, когда выбегала, была пьяной?
- Пьяной? – ахнула Джуди, - да она вообще не пила, принципиально, желая отличиться.
- А, согласно документам следователей, мисс Лессинг была очень пьяна, плюс ко всему у неё в крови обнаружили лошадиную дозу снотворного. Именно поэтому она и не справилась с управлением.
На том конце провода воцарилось долгое молчание.
- Матерь Божья! – выдохнула, наконец, Джуди, - это как так?
Она, когда выбегала, а я видела, как она выбегала, была совершенно трезвой. Когда она успела набраться?
- Мне самой интересно, - хмыкнула я, - насколько мне известно, авария произошла на трассе, ведущей от вашего городка в сторону Лондона. Судя по скорости, с которой она ехала, езды там было на полчаса. Во сколько она уехала, не помните?
- Ой, сейчас. Было время десерта, принесли торт, Джек вскрыл шампанское, пробкой угодив как раз в часы. Точно, времени было пятнадцать минут шестого.
- А авария произошла без четверти шесть, - мрачно изрекла я, - круг сужается, она напилась у вас.
- Но я же видела! – воскликнула Джуди, - видела, как она выбегала из дома. И что, она совсем больная что ли, чтобы запить снотворное алкоголем, а потом сесть за руль?
- Это-то и смущает, - протянула я, - выходит, её напоили. Другого варианта нет.
- Кто?
- Не знаю, - вздохнула я, - дали стакан, она и махнула, не глядя, что-нибудь крепкое.
- Что, простите? – не поняла меня Джуди.
- Так, русский жаргон в английском переводе, - отмахнулась я, - она выпила что-то весьма крепкое, будучи абсолютно непьющей, ей бокал наверняка дали, сказав, что там газировка. Но вместо газировки там оказался алкоголь вперемешку со снотворным.
- Сомневаюсь, - недоверчиво протянула Джуди, - как можно залпом выпить алкоголь? Вино, да, но от вина не слишком сильно опьянеешь, а вот от виски или коньяка запросто. Но его не выпьешь сразу.
- У нас водку пьют стопками и одним глотком, - вздохнула я, -
иначе противно.
- Но у нас так не пьют! – возразила Джуди, - не принято. Да и кто у нас водку пьёт? Англичане предпочитают виски, эль, скотч... И пьют медленно, потягивая. У нас нет такого понятия – пить крепкий алкоголь одним глотком. Хотя я слышала, что вы и коньяк пьёте одним глотком.
- Просто коньяк у нас такой, что его только и пить одним глотком, - изрекла я, - дрянь феерическая. Правда, среди богатых появились ценители, или среди тех, кто имеет возможность в Европу съездить.
- Вот и я о чём, - горестно вздохнула Джуди.
- Значит, она была чем-то раздражена, - я подвела итог, - чем-то очень раздражена, раз выпила, не глядя, алкоголь со снотворным. Выпила, а, поскольку не пьёт совсем, мгновенно опьянела, вот и не справилась с управлением.
- Но кто мог такое сотворить? – прошептала Джуди, - зачем?
- Вам ничего в голову не приходит? – устало спросила я.
- Нет, - вздохнула девушка, - абсолютно. У Дарин было немало врагов.
- Капец! – раздражённо воскликнула я на русском.
- Что? – не поняла Джуди.
- Так, мелочи жизни, - отмахнулась я, - ругаюсь на родном языке. Кто мог её так ненавидеть?
- Одна Изабелла на ум приходит, - вздохнула Джуди.
- Версия на поверхности... – хмыкнула я, - ты говорила, что среди её знакомых какие-то отморозки были.
- Так оно и есть, - ответила девушка, - она много всякой дряни знала. Склочная завистница и тролль, как говорят компьютерщики.
- Ясно, - вздохнула я, - завтра встретимся. Знаете какое-нибудь кафе?
- Знаю один уютный паб, называется «Старая башня», там очень вкусно готовят, - ответила Джуди, и подробно рассказала, как его найти.
- Тогда до завтра, - попрощалась я, и, отсоединившись, раскрыла ноутбук, и вызвала по скайпу Генриха.
- Привет, Викуля, - весело воскликнул он, - как отдыхается? Не пишешь ничего? Народ ждёт твоих книг.
- Знаю, - засмеялась я, - меня восприняли хорошо. И я кое-что
пишу. Мистику.
- Ух, ты! Триллер, что ли? – изумился он.
- Что-то типа того, - засмеялась я, - но в лёгком варианте.
- Да уж, с тобой не соскучишься, - засмеялся Генрих, - из крайности в крайность кидаешься!
- Ага! – весело воскликнула я, - я разносторонний человек!
- Значит – кидаться из крайности в крайность у нас называется разносторонностью? Я на тебя умиляюсь.
- Рада за тебя! – фыркнула я.
- Да, тебе палец в рот не клади! – ухмыльнулся он.
- Этого я бы точно не советовала, - засмеялась я, - откушу по самый локоть. А вообще, я по делу.
- Что такое? – спросил начальник.
- Я собираюсь покупать одного автора, англичанку, - доложила я.
- Что у неё? – деловито заинтересовался Генрих.
- Фантастика и детективы.
- Хорошие? Ты читала? – он переключился на деловую волну.
- Читала, отличные, - заверила я его, - она уже устоявшийся автор, постоянно печатается в лондонских литературных газетах. В газетах рассказы, но недавно истёк очередной контракт с местным издательством, и я предложила ей сотрудничество. Ты что скажешь?
- Да я не против, что ты, - улыбнулся Генрих, - делай, что считаешь нужным.
- Ну, не могу же я заведомо начальство не поставить в известность! – засмеялась я.
- Ты молодец! Но я знаю, что ты всё сделаешь, как надо, - заверил он меня, - с тех пор, как ты переманила к нам Кристофа Жирардена, я к тебе никаких претензий не имею!
- Это не я, - вздохнула я, - это Димка старается, подмазывается.
- Клёво! – хмыкнул Генрих, - хорошо в сотрудниках иметь девушку с крутым любовником!
- Девушка никак не может иметь любовников! – ухмыльнулась я, - тем более, крутых! Девушкой я была в шестнадцать лет до определённого момента!
- Вот уж точно – поэтесса! – захохотал Генрих, - к словесным оборотам цепляешься!
- Просто предпочитаю конкретику, - улыбнулась я.
- Кстати, у нас с Милкой убойная новость, - тоже заулыбался он.
- Какая?
- Мил, иди сюда, - позвал он, и на экране рядом с ним возникло лицо Милы.
- Привет, - весело воскликнула она, тряхнув белокурыми волосами, - как ты там?
- Как молодая козочка весной, - засмеялась я, - что там у вас?
- Да, скажи ей, - продолжал улыбаться Генрих.
- У нас будет ещё один ребёнок! – звонко воскликнула Мила.
- Ой, молодцы! – обрадовалась я.
- Назовём Инной! – тут же воскликнула Мила.
- Целый день ругаемся! – засмеялся Генрих, - я за Вениамина, она за Инну. Переругались в пух и прах.
- Ты меня до выкидыша доведёшь! – рявкнула Мила, - достал со своим Вениамином!
- Успокойтесь оба! – воскликнула я, - рожайте сначала Вениамина, а потом Инну. Девочка будет крайне довольна, что у неё два старших брата! А лучше сразу обоих!
- Это вряд ли, - скривилась Мила, - УЗИ показало один плод.
- Я от вас офигеваю, - вздохнула я, - имена вы выбрали, поэтому ждите срока, когда плод станет более понятным. Там уже сразу будет ясно, Веня или Инна.
- Спасибо, что не Фридрих, - фыркнула Мила, - а то мог решить отличиться в стиле дедушки!
- Что ты имеешь против моего дедушки? – усмехнулся Генрих.
- Ничего, кроме имени! – воскликнула супруга, - я и с Наумом против была! Сбегал в ЗАГС, пока я в больнице лежала!
- Знаю, ты хотела Юру, - улыбнулся Генрих.
- Коротко и ясно, - не сдавалась любящая половина, - а то придумал имечко, что не выговоришь. И, если этот будет мальчиком, то я назову его Юрой! Понял меня?
- Называй девочек, а с мальчиками я сам разберусь! – рявкнул
Генрих.
- Ну, я тебя сейчас! – Мила треснула его по затылку книгой.
- Заканчивайте базар! – возмутилась я, - тут от вас ничего не зависит! Как назвали, так назвали. Как дела в издательстве?
- Да отлично, - ответил Генрих, - пока тебя нет, тишина!
- Вот наглец! – хохотнула я, - чтобы бы вы без меня делали!
- Ну, не знаю, не знаю, - нахально протянул Генрих.
- Мил, тресни ему там от меня книгой, - хищно воскликнула я, - а то, я смотрю, он там наглеть стал.
- Получи! – Мила с явным удовольствием опустила супругу на голову томик.
- Всё, с меня хватит, сбегаю, - и Генрих скрылся, а Мила весело рассмеялась.
- Ты как? – спросила она, - как Лондон?
- Пока стоит, - засмеялась я.
- Когда возвращаться планируешь?
- Не знаю, я тут кое-какие дела не доделала, - зевнула я, - да и потом, я тут расследую.
- И там тоже?! – ахнула Мила, - вот уж... У тебя ни дня без происшествий! Кстати, я тут твоего Макса встретила, а он шарахнулся от меня, как от прокажённой.
- Что это с ним? – изумилась я.
- Понятия не имею, - дёрнула плечиком подруга, - у тебя хотела спросить.
- А я откуда знаю? – фыркнула я, - у меня тут трупы и Димка!
- А, ну, если Димка, то ты точно там надолго встрянешь, - захохотала Мила.
- Перестань, - отмахнулась я, - что с Максом-то?
- А я откуда знаю?
- Вот и я не знаю, - вздохнула я, - надо ему позвонить. Ой! Он же мне ни разу не позвонил! За всё время, что я тут, контакта с мужем у меня нет!
- Ясное дело, - захихикала Мила, - у тебя Димка под боком, вот уж с кем у тебя активный контакт!
- Вот дурёха! – засмеялась я, - сейчас же позвоню Максу, - и я схватила телефон.
Я долго вслушивалась в длинные гудки, и хотела уже отключиться, когда раздался щелчок.
- Слушаю, - это был Сатаневич, напарник Макса.
- Привет, это Вика, - воскликнула я, - а почему ты отвечаешь по телефону Макса?
- Макс бандита допрашивает, - пояснил Андрей, - а я за документами пошёл, слышу, телефон звонит. У тебя что-то случилось? Или просто по мужу соскучилась?
- Просто соскучилась, - вздохнула я, - хотела поболтать, мы с
ним давно не разговаривали.
- Он весь в работе, - вздохнул Андрей, - горит буквально.
- Сам-то как? – спросила я для поддержания разговора.
- Твоими молитвами, - язвительно хмыкнул он, - особенно это касается личной жизни!
- Не злись! – воскликнула я, - я тебе добра желаю.
- Ага, конечно, - язвительно воскликнул он, - Ларка мне теперь при каждом удобном случае тебя припоминает и мозг полощет. Мне оно надо?
- Извини, - покаянно сказала я, - но и ты хорош! Клички идиотские придумываешь и подкалываешь меня!
- Признаю, не прав, - заявил Андрей, - но ты главная зубная боль генерала и тех, кто над ним. Но ты мне, голуба, ответь. За каким лешим ты на нас сестрицу свою натравила? Лариска и так была в ярости, а, как увидела ещё и блондинку, вообще озверела.
- Я сестре послеродовую депрессию лечила! – важно заявила я, чем привела важного милиционера в оторопь.
- Во даёт! – невольно восхитился Андрей, - она свои проблемы решает, а мне страдай! Я ведь Ларке верен, как пёс цепной, а она меня изменщиком считает. По твоей милости, между прочим.
- Знаю, знаю, - усмехнулась я, - но ты на всякий случай не расслабляйся. У меня ещё подружка есть, Зойка, для разнообразия ослепительно рыжая. Сейчас беременная, так что тоже возможна депрессия.
- Только попробуй! – рявкнул Андрей.
- Вот супруга обрадуется, когда узрит рыжеволосую и зеленоглазую красотку! – захихикала я.
- И чего Макс в тебе нашёл? – странным тоном протянул Андрей, - красивая, это бесспорно, очень красивая, да ещё с обаянием, шармом, лоском, изюминкой и перцем. Но характер! Стерва на выезде!
- Какая есть, - сдавленно засмеялась я.
- Не лезь, пожалуйста, в мою личную жизнь! – взмолился он, - очень тебя прошу! Ты иногда умеешь быть понятливой?
- Умею! – рявкнула я, слегка обозлившись.
Он что, считает меня совсем дурой? Наглец!
- Не злись, - примирительно сказал он, - ты понятливая, но,
когда хочешь сделать пакость, ни с чем не считаешься!
- Есть такое дело, - нехотя признала я.
- Вот и договорились, - обрадовался он, а я решила маленько пощекотать ему нервишки.
- Ну, не знаю, - свирепым тоном сказала я, - о чём и с кем ты там договорился! – и отключила мобильник.
- Это кто? – спросила Мила, с интересом через скайп слушавшая наш разговор.
- Сатаневич, - пояснила я, - помнишь его?
- Как уж тут забыть, - вздохнула Мила, - он мне все пальцы чёрной краской измазал, а я потом пятен на дорогой костюм наставила. Никакая химчистка не помогла, пришлось выбросить вещь.
- Отпечатки пальцев – это круто! – ухмыльнулась я, - будто нет более гуманного способа снять их!
- Тогда ты так не думала в отношении меня! – засмеялась Мила, - радовалась, глядя, как мы с Генрихом отмывались.
- Это было тогда, - вздохнула я, - тогда мы были врагами, а теперь друзья. Помнишь, как я тебе навернула в коридоре?
- Такое забудешь! Приёмы карате на мне отработала!
Я хихикнула, а Мила, откинув со лба белокурую прядь, вздохнула.
- Что-то спать хочется, - и зевнула, - пойду, пожалуй.
- Давай, - кивнула я, и, попрощавшись, разъединилась.
Посмотрела на дисплей, и ухмыльнулась, увидев два звонка от Андрея. Ничего, пусть помучается. Ему пойдёт.
Но, если честно, я хотела сделать Андрею что-нибудь хорошее. Он живёт с Ларисой, женщиной ужасной толщины, у которой отметка на весах замирает на ста пятидесяти килограммах.
Она истеричка, считающая себя идеальной, приходит в ярость всякий раз, когда ей напоминают, что ей надо похудеть.
Но она была совсем другой. Андрей показывал фотографии, где она худенькая, как тростиночка. Хорошенькая, изящная блондинка. Но, после рождения трёх дочерей, одной от первого мужа, а двух других от Андрея, она располнела невероятно. Я уверена, что она страдает от собственной полноты, но из гордости в этом не признаётся, а потом злится, когда ей делают намёки.
Но, тем не менее, мне её очень жаль. Как бы я ей пакости не
делала, как не травила бы, мне хочется ей помочь.
Однако, отношения не заладились с самого начала.
Она приревновала Андрея ко мне, при чём на ровном месте, а я, обозлившись, прямым текстом заявила, что сплю с её мужем. А потом ещё и фотки, нарезанные фотошопом, на которых мы с Андреем голые, отослала.
И оно мне надо было? Он меня травит, я ему отношения в семье испортила, вообщем, дурдом на выезде.
На самом деле у меня с Сатаневичем ничего не было, он мне даже и не нравится. Но он регулярно треплет мне нервы, вставляет палки в колёса во время моих расследований, а я злюсь. И, не долго думая, мщу. Причём изощрённо.
Но сейчас мне стало жалко парня. Ему катит к сорока годам, Лариска постоянно пилит, на работе не фонтан. А тут ещё я со своими фанабериями.
Нет, надо заставить его развестись с Ларисой, но пока не знаю, как. Она сама виновата, никто не заставлял её жрать.
Хотя... Нужно, чтобы Андрей влюбился!
Надо найти девушку, красивую, блондинку, которая бы не оставила его равнодушным. Но ведь ещё надо, чтобы она и сама влюбилась в него!
Я задумчиво посмотрела на ноутбук, мерцающий синим цветом, зевнула, открыла страницу с романом, опять зевнула...
Интересно, куда Дима задевался?
Не успела я об этом подумать, как скрипнула дверь, и, обернувшись, я увидела Димку.
- Поговорила? – спросил он, вопросительно глядя на меня.
- Проговорила, - кивнула я, - Джуди в шоке. Она сказала, что Дарин вообще не пила, и она не понимает, что побудило её выпить алкоголь, а потом сесть за руль. А вечеринка была по случаю дня рождения сестры.
- Ясно, что ничего не ясно, - протянул Дима, устраиваясь около меня.
- Слушай, у тебя есть какая-нибудь симпатичная блондинка среди знакомых? – спросила вдруг я.
- Зачем тебе? – удивился Дима.
- Сатаневича сосватать хочу, - улыбнулась я, - заодно Лариса похудеет, если Андрей от неё сбежит.
- Ты так и не угомонилась? – захохотал он.
- Нет, не угомонилась, - улыбнулась я.
- Иди ко мне, - и мы стали целоваться.
Минут через пятнадцать, прижавшись к нему, я повторила свой вопрос по поводу девушки.
- Надо подумать, - вздохнул он, - модели тут не катят. А у меня среди знакомых только «вешалки».
- Очень мило, - скривилась я, - не мог получше знакомых найти.
- Уж как получилось, - засмеялся он.
На столике ожил мой второй мобильник, я взглянула, обнаружила, что звонит Макс, и ответила на звонок.
- Привет, - резко сказал он, - ты что там Андрея опять до обморока довела?
- Любопытно, как это ты узнал, что именно я довела, раз он в обмороке? – ухмыльнулась я.
- Хорош зубоскалить! – внезапно обозлился Максим, чем ввёл меня в изумление, - чего тебе опять от него надо?
- Мне ничего, - засмеялась я, - я звонила тебе, соскучилась, а ответил он. Мы мило поговорили, потом он назвал меня стервой на выезде, а я бросила трубку и не отвечаю на звонки.
- Ясно, - засмеялся Макс, - ты его в страхе держишь! – а я прислушалась к звукам на фоне.
- Ты где? Я музыку слышу.
- В одном клубе, одного бандита ищу, побеседовать надо на разные темы, - хмыкнул Макс, но голос при этом у него был несколько напряжённым.
- Что случилось? – спросила я.
- Да так, с работой проблемка небольшая... А так, всё в норме.
А у тебя что?
- Много всякого, - вздохнула я, - как вернусь, расскажу. Как дети?
- Сейчас уже спят, насколько я знаю, - вздохнул он, - звонил домой, когда их укладывали, за кадром дикий визг стоял. Василиса взяла высокую ноту в баталиях с няньками, я чуть не оглох. И это колоратурное сопрано?
- Широчайшего диапазона, - хихикнула я, - вот маленькая пройда. Скажи спасибо, что не альт, а то отоларинголог точно понадобился бы. А младшие как? Не безобразничают? Лизаня в мою косметику не лазила?
- Лазила, - злорадно ответил Макс, - вместе с Василисой. Обе
нашкодничали, - и засмеялся.
- А с этого момента поподробнее! – воскликнула я.
- Измазались по уши! – воскликнул Максим, - и я тоже!
- А ты-то чего? – удивилась я.
- А я проснулся весь в шоколаде! – рявкнул Макс, его тон резко стал серьёзным, - брусок шоколада под подушкой растаял! Как ты, любовь моя, это прокомментируешь? – раздражённо воскликнул он, а я прикусила губу.
- Даже и не знаю, что сказать, - вздохнула я.
- А я знаю! – рявкнул Макс, - дожили! До этого ты шоколадки под подушки прятала, а теперь целыми брусками стала! Я от тебя балдею! И Василиса хороша! У неё к наволочке шоколадное пирожное с жидкой глазурью прилипло! Это гены или подражание матери?
- И то, и другое, - весело воскликнула я.
- Смешно тебе, да? – сварливым тоном спросил он, - а вот мне как-то не до смеха! Всё утро отмывался!
- Ничего, - хмыкнула я, - шоколад полезен для кожи и волос!
- Ладно, что волосы зелёные, ничего не видно, - вздохнул он, - хотя лучше тёмный оттенок, чем цвет взбесившегося инопланетянина! Ты из меня идиота делаешь!
- Кто – я? – изумилась я, - ну, знаешь!
- А кто, я? – разозлился Макс, что-то он нервный.
Похоже, крупные на работе проблемы... У них в ведомстве вечно происходит что-то!
- Не злись, милый, - вздохнула я.
- А очень хочется! – рявкнул он, - ладно, развлекайся, как можешь, а у меня дела.
- Тогда до встречи, - промурлыкала я.
- Пока, - и он отключился, а я положила телефон на стол и посмотрела на Диму.
- Что? – улыбнулся он.
- Даже и не знаю, что, - вздохнула я.
- Супруг опять чудит? – ухмыльнулся Дима, - решил налево сбегать? Или опять его туда тащат, а он ни сном, ни духом? – и я рассмеялась. Да, был такой факт.
Падчерица Андрея Сатаневича решила окрутить напарника отчима, то бишь, моего законного супруга.
Макс тогда даже и не понял, что к чему, пока я эту
нахальную блондинку не заперла в ящике морга.
Он только глазами хлопал, когда узнал о тотализаторе, устроенном коллегами, а я вильнула хвостом и сбежала в Париж, не желая выяснять отношения.
- Да нет, вроде, - улыбнулась я, - просто он какой-то напряжённый был в разговоре со мной. Что с ним, не пойму.
- Ничего, вернёшься в Москву, и разберёшься с неверным мужем, - хохотнул Дима, я двинула его локтём, а сама засмеялась.
- Хорошо тебе говорить! – фыркнула я.
- Не злись, - улыбнулся он, - завтра поедем выяснять, кто зубы наточил на Дарин.
- Сначала заедем к её матери, выясним, были ли у Дарин подруги. Джуди, Стефани и Изабелла не в счёт, у них напряжённые отношения были.
- Думаешь, она с матерью делилась чем-то? – скептически отозвался Дима, - сомневаюсь.
- С матерью вряд ли, - согласилась я, - но Сьюзен могла знать её настоящих подруг, таких же завистниц, как она. Ведь мать видела, что за фруктоза её дочь, она недаром запихнула её в экономику, желая точными науками подавить склочный характер. Распространённая ошибка многих родителей, думали, что жизнь клерка сделает ребёнка уравновешенным, монотонность там, а она копит свой темперамент, копит, а потом взрывается. Недаром Сьюзен ничего не рассказала, не хотела, чтобы вся грязь вылилась. Но, с другой стороны, дала номер Джуди.
- Думаю, она ничего не знала об отношениях дочери с писательницей, - улыбнулся Дима.
- Я к тому же мнению склоняюсь, - кивнула я, - иначе бы не дала её координаты. Зачем ей лишние подозрения вызывать?
- Вот именно, - кивнул Дима, - так что у нас на повестке дня?
- С утра я разберусь с документами, надо подготовить контракт, отослать пару статей, - вздохнула я, - потом поеду на встречу с Джуди, потом к Марджери, а потом к Сьюзен.
- Я с тобой, - вызвался Дима, - возражений слушать не желаю.
- Как-будто я возражать буду, - улыбнулась я.
- Кто тебя знает, - засмеялся он, и схватил меня в объятья, а я и не думала сопротивляться.
Утром дождь прекратился. В окно светило яркое солнышко, я с удовольствием позавтракала на балконе и занялась делами.
Димы поблизости не наблюдалось, хотя он и вызвался поехать со мной, но с утра куда-то исчез.
Зато пришла экономка. Вид у неё был нахмуренный, я бы даже сказала, сердитый.
- Доброе утро, миледи, - церемонно сказала она.
- Доброе утро, - кивнула я, отвлекаясь от ноутбука, - что-то не так?
- Да, не так, - кивнула та.
- Да вы присядьте, - кивнула я на стул, - что случилось?
- Ваш друг, - начала она, слегка покраснев, - портит антиквариат.
- В смысле? – ошалела я, размышляя, какого друга она имела в виду, - кто портит антиквариат?
- Ваш друг, - она ещё сильней покраснела, - который тут с вами... – и до меня дошло, что она Диму имеет в виду. Просто чопорная англичанка стесняется назвать его моим любовником, вот и придумала интерпретацию – друг.
- Он портит антиквариат? – оторопела я.
- Да, - кивнула она, - все ящички простукивает по всему замку, медальоны дёргает, вообщем, занимается ерундой, а тут всё антикварное, старинное. Разве так можно?
Теперь мне стало понятно, чем занимается Дима. Ведь старый герцог сказал, что вакханалия тянется несколько веков, вот Дима и стал шуровать по комодам, разыскивая старые документы. Молодец! У меня на это просто нет времени, а он быстренько сориентировался.
- Не обращайте внимания, - улыбнулась я, - он уважает старину и не нанесёт ей вреда.
- Ну, не знаю, не знаю, - протянула экономка, и, поджав губы, ушла. А я, закончив дела, отправилась искать Диму.
Он обнаружился, следуя указаниям прислуги, в самой высокой и старой башне. Глянув в одно из окон, я чуть на месте не скончалась, и, преодолев душевное волнение, я поднялась выше.
Дима был в круглой комнате, очень просторной, и копошился в очередном комоде, просматривая какие-то старые бумаги.
- Ну, как успехи? – со смехом спросила я, - много нашёл интересного?
- Что, зловредная экономка уже донесла? – хохотнул он.
- Конечно, - кивнула я, - первым делом.
- Вот пройда, - засмеялся Дима, - всюду свой длинный нос суёт. Вот, - он помахал старыми листками, - как разберусь, покажу.
- Ты это, поаккуратнее, - возмутилась я, - своей документацией так размахивай, а этим бумагам сотня лет, уважение иметь надо. Они старше тебя!
- Знаю, - отмахнулся Дима, - тут много занятного, правда, я не всё понимаю, не силён в старой английской орфографии, но тебя пока нагружать не хочу. Держи, - он протянул мне красивую, резную шкатулку, - нашёл в одном из ящиков.
Внутри шкатулка оказалась полной колец, довольно крупных кулончиков в изящных оправах, прикреплённых к тоненьким цепочкам. Да, не подвешенных, а именно прикреплённых, была раньше такая мода, приваривать. Правда, это и не кулончиком считается, а ожерельем, но слишком уж украшение мелкое.
- Поехали, - потянула я Диму за собой.
По пути я занесла шкатулку в свою комнату, взяла документы, сумочку, ключи, и мы поехали на встречу с Джуди.
Паб оказался зданием из красного кирпича в виде башни, вниз вели ступеньки, и мы спустились. Мне на каблуках было немного неудобно, ступени были слишком крутыми, Дима поддерживал меня под локоток, и мы спустились в полутёмное помещение.
Джуди тут же помахала нам рукой, и я, ловко лавируя между столиками, добралась до неё, Дима шёл за мной.
- Привет, - мы уселись за столик, я стала вынимать бумаги, и раскладывать их на столе.
- Привет, - ответила Джуди, - всю ночь думала про то, что вы мне рассказали. Я до сих пор в лёгком шоке.
- Можно вопрос? – задумчиво спросила я, - а у Дарин были близкие подруги? Ну, близкие по духу?
- В смысле, такие же стервы, как она? – усмехнулась Джуди, попутно изучая предложенные мною бумаги, - нет, об этом я ничего не знаю. Вот в компаниях отморозков она водилась, это однозначно. Вам об этом лучше с её матерью поговорить, она её из этих шабашей давно вытаскивала.
- Она ничего не сказала, - покачала я головой, - даже словом не обмолвилась.
- Уж ясное дело, - вздохнула она, - штрихует.
- Ладно, - улыбнулась я, - до Сьюзен я сегодня ещё доберусь. Так что у нас с контрактом?
Мы заключили контракт, на котором я по приезду в Москву проставлю все печати, Генрих подпишет, а рукописи можно будет сдавать в печать.
- Мне надо будет приехать в Россию? – спросила Джуди.
- Конечно, - кивнула я, - без этого никак. Сниметесь в рекламе, в паре передач на диспутах поучаствуете, потом ещё будут автограф-сессии.
- Хорошо, - кивнула Джуди, - а что вы ничего не закажете? Здесь всё очень вкусное, люблю это местечко. Тут отлично жарят шницель.
- От шницеля я бы не отказался, - ожил вдруг Дима, и посмотрел на меня, - давай по штучке.
- Шницель? – округлила я глаза, - с утра пораньше и после овсянки?
- Ничего, переживёшь? – фыркнул он и подозвал официантку.
- Вам только шницель? – уточнила она, - кофе и эль будете?
- Будем, - кивнул Дима, а я отчаянно запротестовала, когда официантка отошла.
- С ума сошёл? – воскликнула я, - как ты за руль сядешь? И сам пей свой эль! Он у них форменные помои!
- Только не тут, - улыбнулась Джуди, - здесь оно отличное.
Эль действительно оказался замечательным, густым, горьким, и очень вкусным, а шницель хорошо прожаренным.
Я с удовольствием перекусила, Дима тоже выглядел весьма довольным, и, попрощавшись с Джуди, мы встали с места.
- Я вам ещё позвоню, - пообещала я.
- Буду ждать, - улыбнулась она, а мы покинули милое заведение.
- Как вести-то будешь? – с усмешкой спросила я, усевшись в машину.
- Главное, не привлекать к себе лишнее внимание, - ответил Дима, поворачивая ключ в зажигании, - куда? К Сьюзен?
- Да, давай, - кивнула я, и он тронулся с места.
Мы довольно быстро добрались до места назначения, Дима устроил машину на парковочном месте, мы поднялись на нужный этаж, и я нажала на кнопку звонка.
- Кто там? – услышали мы.
- Это Эвива Миленич, - ответила я, - помните меня? – и дверь распахнулась.
- Здравствуйте, - вздохнула она, - есть какие-нибудь продвижения в связи с произошедшим?
- Кое-что есть, - ответила я, входя в прихожую, - но мне нужно задать вам несколько вопросов.
- Проходите, конечно, - она пригласила нас в комнату, - хотите кофе?
- Нет, спасибо, - отказалась я, - лучше расскажите нам о Дарин, но теперь правду.
- Какую правду? – захлопала глазами Сьюзен.
- Всю, - лаконично ответила я, - с кем дружила ваша дочь?
- Но я же отправила вас к Джуди, - пролепетала женщина.
- Да, - кивнула я, - и Джуди нам много всего рассказала, в частности, об Изабелле Стоун. Помните такую?
- Но зачем же она вам об этом рассказала? – вскрикнула Сьюзен, - они же дружили!
- Вы всерьёз полагали, что ваша дочь дружила с Джуди? – прищурилась я.
- Они всё время созванивались, - протянула женщина, - общались.
- Да, общались, - кивнула я, - только на самом деле Дарин пыталась украсть рукописи у Джуди, а та поймала её за руку. Она уже достала Джуди, потому та всё и рассказала.
- Боже! Боже! – вскрикнула Сьюзен, закрыв ладонями лицо, - ну, за что мне такое наказание? Я с ней совершенно измучилась! Она совершенно неуправляема! Я думала, что, подружившись с Джуди, она не будет общаться с Моникой, что отойдёт от пагубного влияния этой оторвы. Как я хотела изменить дочь!
Думала, что она, наконец, образумится. Буквально силой заставила её пойти на экономический, а потом работать в фирму. Она мечтала о театре, но я ей даже заикнуться не позволила. Боялась, что с этим театром она окончательно с катушек слетит.
- Вряд ли, - вздохнула я, - выплеснув энергию в выдуманном мире, она бы, возможно, не пакостила бы в жизни.
- Я не думала об этом, - вздохнула Сьюзен, - возможно, вы правы, надо было отпустить её, но я так боялась.
- Чего вы боялись? – спросил Дима.
- Что она совершит нечто ужасное, - вздохнула Сьюзен, - убьёт кого-нибудь или ограбит. Разбой там, может, что ещё. Я боялась собственной дочери, не знала, как её остановить, пыталась ей воспрепятствовать. Она у меня всю кровь высосала. Когда я узнала, что беременна, то собиралась сделать аборт. Во-первых, возраст, а во-вторых, наелась досыта, не хотела больше никаких детей. Врачу сразу сказала, меняем спираль, раз старая дала сбой, и делаю аборт. Но уговорили. Врач была знакомая, приятельница, она позвонила мужу, а тот вместе с родственниками упросили меня родить. Теперь не жалею, и почему-то я спокойна. За Дарин с рождения сердце болело, словно чувствовало, что скатится дочь по кривой дорожке, а за сына спокойно. К чему бы это?
- Материнская интуиция – удивительная штука, - вздохнула я, - не поддающаяся никакой логике.
- А Дарин... – она горько вздохнула, - она с детства была такой, эгоистичной, завистливой...
Первый звоночек прозвенел в три года. Сьюзен отправилась с дочкой к подруге на детский праздник. У подруги тоже была дочка, той девочке в тот день исполнилось четыре годика.
Мэри родители подарили красивейшее платьице, из шёлка, украшенное кружевами, но, увидев наряд, Дарин побледнела.
- Почему ты мне такое на день рожденья не подарила? – спросила она у матери, а та слегка растерялась.
- Просто оно слишком дорогое, милая, - ответила ей мать, - мне это не по карману, - и дочь тут же насупилась.
Зря она думала, что инцидент исчерпан. Где-то в середине праздника раздался детский вой, это рыдала маленькая Мэри. Её красивое, кружевное платье было безнадёжно испорчено, её родители тут же стали ругать дочь, что она не умеет аккуратно носить дорогие вещи. Девочка же сквозь слёзы сказала, что кто-то кинул в неё пакет с разведённой водой краской. Это подтвердила одна из женщин.
Но, кто кинул пакет, никто не видел, а Сьюзен вдруг увидела довольное личико дочери, самозабвенно уплетающую пирожные.
Она постаралась поскорее увести дочь, а, вернувшись домой, увидела, что у той руки в чёрной краске, и с чувством
отругала её. Но Дарин не стал молчать.
- Я лучше всех! – она топнула ножкой, - это я должна носить это платье, а не эта Мэри!
- Что за эгоизм?! – ахнула Сьюзен, - завидовать плохо! Где ты только этого набралась!
Но её негодование повисло в воздухе, а дочь стала безобразничать, никого слушать не желая.
Дарин постоянно что-то требовала, капризничала, а, если не получала желаемого, бесилась, начинала пакостить.
Годам к двенадцати её выходки стали приобретать масштаб.
По-прежнему завидуя всем и вся, она делала гадости одноклассникам, злилась, если видела, что у кого-то что-то лучше, а потом подружилась с Моникой Лэрри.
Сьюзен вызвали в школу и поставили в известность, что её дочь всё свободное время проводит с Моникой, первой оторвой в школе.
Моника рано начала пить и курить, вращалась в сомнительных компаниях, в школе даже поговаривали, что она связана с мафией.
Конечно, очень сомнительно, что шестнадцатилетняя девушка связана с криминальным миром, но Сьюзен в тот момент очень перепугалась. Дочери было уже четырнадцать, период подростковой вредности. Хотя этот период для Дарин начался уже давно, но факт, что та вращается в сомнительной компании, мать, ясное дело, не порадовал. И она этим же вечером устроила дочери допрос с пристрастием. Но Дарин неожиданно взбрыкнула.
Обычно она не скрывала от матери своих выходок, ей было наплевать, что она чувствует, и со злорадством отвечала, как было на самом деле.
Но в этот раз она повела себя не совсем привычным образом.
- Не твоего ума дело! – рявкнула она на мать, - с кем хочу, с тем и дружу! Нечего чужие глупости слушать!
- Но эта девочка из плохой компании, - пролепетала Сьюзен, пугаясь ещё больше, - я боюсь за тебя!
- Бойся на здоровье! – огрызнулась Дарин, - мне наплевать. Отстань от меня, я тебе докладываться не собираюсь, куда и с кем я пошла. Нечего за мной следить! Не маленькая!
И с этих пор она ничего матери не рассказывала, пока не
угодила за решётку.
Их вместе с этой Моникой прихватили в каком-то клубе, в котором было организовано подпольное казино.
Ясное дело, девушки ни в чём не признались, говорили, что просто зашли в первый попавшийся клуб выпить по коктейлю, а потом началась облава. Им, хоть и не поверили, но отпустили, поскольку доказать обратное не представлялось возможным. Однако, следователь вызвал Сьюзен, и стал расспрашивать несчастную мать.
Расплакавшись, она выплеснула всю горечь, накопленную за эти годы, а тот взялся её утешать.
- Не волнуйтесь, - сказал он, - может, она ещё за ум возьмётся. С этой Моникой что-либо сделать дело бестолковое, она давно на примете у полиции. С четырнадцати лет в компаниях отморозков водится, с бандитами шашни крутит.
Услышав это, со Сьюзен началась настоящая истерика, а следователь, испугавшись, стал отпаивать её водой.
- Мы что-нибудь придумаем, - говорил он, - найдём способ, как разбить их дружбу.
Но что только Сьюзен не делала, дочь слушаться не желала. Когда она вернулась домой после разговора со следователем, Дарин устроила ей форменный скандал, суть которого сводилась к тому, что она, Сьюзен, готова родную дочь полиции сдать. Бедная женщина оторопела от подобного заявления. Но, едва справившись с негодованием, она отвесила дочери звонкую пощёчину.
- У всех дети, как дети! – яростно вскричала она, - а ты завистливая стерва! Нельзя быть такой! Я тебя воспитываю, воспитываю, а толку никакого! С детства шкодишь, а у меня руки опускаются, глядя на твои выходки! Ты для меня лучшая, ведь ты моя дочь, а другие назовут тебя лучшей, если ты этого заслужишь! А заслужить ты не хочешь! Ты хочешь, чтобы мир крутился вокруг тебя просто так, а так не бывает! Да, я была у следователя! Да, я боюсь за тебя! Не хочу, чтобы ты в тюрьму села! А эта Моника упорно тебя туда тащит! О чём ты только думаешь? Легко и просто бывает только в сказках, а мы живём в реальном мире! – Сьюзен выдохлась, а Дарин воспользовалась эти моментом.
- Всё сказала?! – рявкнула она, и, развернувшись, выбежала вон
из квартиры.
Вернулась она через два дня, бледная и понурая. Отец с ходу выпорол дочь, но та, вместо того, чтобы поднять крик и опять начать хамить, вдруг извинилась за своё поведение.
Родители безмерно удивились, а Дарин вдруг стала тише воды, ниже травы. Ходила в школу, не безобразничала, а потом подружилась с Джуди.
Сьюзен была очень рада этой дружбе. Она давно знала Джуди и Стефф, сёстры ей очень нравились, они были порядочными девушками.
Но, видимо, дочь не могла без гадостей. Дарин было шестнадцать, когда произошло нападение на Изабеллу Стоун. Тех, кто напал на девушку, не нашли, но, когда они избивали девушку, то сказали той, кто их нанял. Естественно, Изабелла сообщила об этом в полицию, а та пришла за Дарин.
Но взять девушку за жабры оказалось непросто.
Дарин с ходу заявила, что не имеет никакого отношения к этому делу, а Изабелла врёт. И Дарин, под аккомпанемент рыдающих родителей, рассказала историю со стекловатой.
Изабелла танцевала на конкурсах, проводимых в рамках школьной программы, а Дарин постоянно подсовывала ей стекловату в костюмы.
- На неё кто-то там напал, а она решила одним махом мне отомстить, - скромно потупив свои голубые глаза, призналась Дарин, - я не вру. Да, я ей завидовала, да, у неё вся спина в крови была после моих выходок. И я готова извиниться перед ней за свой поступок, но вот поклёп на меня возводить она не имеет права!
- Вы хотите сказать, что замученная девушка, еле живая от потрясения, пережитого ею, будет строить интриги? – с сарказмом спросил следователь, но Дарин трудно было сбить с толку.
- Ничего не знаю, - раздражённо воскликнула она, - я эту дуру не трогала, она сама чего-то выдумывает, а я предложила одну из версий. Хотя мы с ней всё время в трениях были. Может, она сама всё это устроила?
- Что? – не понял следователь.
- Нападение на себя! – нагло заявила Дарин, - чтобы мне
отомстить! Это она могла! Вполне в её духе – облить человека
грязью с ног до головы!
- Что? – вскричал следователь, - вы думайте, что говорите! Она наняла парней, которые её изнасиловали и избили до полувменяемого состояния, только, чтоб отомстить вам? Человек после шока говорит, как есть на самом деле, без всяких кривотолков! А уж самому себе такое сделать...
- Тогда я ничего не знаю, - заявила Дарин, - других версий у меня нет. Может, я этим парням чем насолила, раз они моё имя сказали. Как поймаете их, позвоните, лично хочу спросить у мерзавцев, зачем они меня сюда приплели.
На этом инцидент был исчерпан, а парни не найдены.
Но Сьюзен с Генри стали расспрашивать дочь, а та с самым озадаченным видом вспоминала, кто мог ей так насолить.
Но она так и ничего не вспомнила, а Изабелла потом явилась к ним домой и чуть ли не с кулаками бросилась на Дарин.
- Думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело? – кричала она на неё, - думаешь, что тебе это с рук сойдёт? Да я тебе отомщу за это! Я знаю, что это ты сделала! Больше некому! Дрянь! Что я тебе сделала? Ответь!
Дарин в тот момент думала, что она одна в квартире. Вернувшаяся Сьюзен застыла в прихожей, слушая скандал, а Дарин, не юля, ответила правду.
- А что, диктофоном запаслась, сучка? – злобным тоном с шипящими нотками процедила она, - думаешь, что отнесёшь потом запись в полицию? – и раздался звук шлепка, грохот, а потом опять голос Дарин, - так я и знала!
- Отдай! – крикнула Изабелла, но опять послышался удар.
- За идиотку меня держишь? – прошипела Дарин, - думала меня провести? Самой умной себя возомнила? Отомстить она мне решила! Да ты цыплёнок против меня! Что ты мне сделаешь? А? Если хоть словечко про меня вякнешь, паршивка, я опять ребятам скажу, но теперь они тебя в живых точно не оставят. Не веришь, можешь рискнуть здоровьем. Убирайся из моего дома! Чтобы я тебя здесь не видела!
Сьюзен, повинуясь внутреннему зову, тенью выскользнула на площадку, едва успела, потому что через минуту из квартиры выбежала зарёванная Изабелла и бросилась бегом по лестнице.
А Дарин, как ни в чём не бывало, забрала у матери пакеты и понесла их на кухню. В гостиной валялись обломки телефона,
и Дарин стала их собирать.
- Что это? – осторожно спросила Сьюзен, желая вызвать дочь на откровенность.
- Это Изабелла разбила, - не моргнув глазом, солгала Дарин, - швырнула в меня своим телефоном, я уклонилась, а он разбился, попав в стену. Совсем с ума спятила бедняжка, продолжает меня подозревать, ей бы надо к психологу обратиться.
Мать чуть было не сказала, что ей самой скоро психолог понадобится с такой дщерью, но сдержалась.
Она понимала, что ничего не добьётся в данной ситуации, толку от ругани с дочерью не будет, что она только потреплет себе нервы и больше ничего.
У бедной женщины в момент открылись глаза, она увидела, что Дарин ничем не исправить. Дарин просто научилась увиливать, виртуозно врать, и, подозревала Сьюзен, этому её научила Моника. Больше просто некому.
Где она была те два дня? Ответ один – у подруги. А та, скорей всего, прочистила ей мозги. Ведь родители – это святое, а у Моники была только одна мать, которая постепенно спивалась, как потом выяснилось. Та любила родительницу, не смотря ни на что, а у Дарин была полная семья, которую она просто замучила своими выкрутасами.
Моника научила Дарин справляться с эмоциями, что та с блеском и делала, а Сьюзен подошла к делу решительно.
Дарин собиралась поступать на актёрский факультет, но мать ей и думать запретила об этом, лично отнесла документы в экономический.
- Я не люблю математику, - надулась дочь, - терпеть не могу.
- Ничего, - ответила Сьюзен, - втянешься. Зато у тебя будет нормальная профессия, устроишься потом в фирму. И не спорь.
А спорить Дарин очень хотелось, но она сцепила зубы и покорно пошла на экономический. Выучилась, устроилась в фирму... Сьюзен всё время ждала подвоха, что дочь что-нибудь выкинет, но та притихла, словно повзрослела, даже получила звание магистра с правом преподавания.
Удивлению матери не было предела, когда она узнала об этом. Дарин активно общалась с Джуди, постоянно с ней
созванивалась, всё вроде наладилось, но тут произошла авария.
- После аварии Дарин совершенно изменилась, - вздохнула Сьюзен, - и следа от эгоистки не осталось. Что с ней произошло, я объяснить не могу.
- Всему найдётся логичное объяснение, - уклончиво ответила я, вставая, - не переживайте, мы найдём убийцу Дарин.
- Мне теперь всё равно, - глухо ответила Сьюзен, - она из меня всю кровь выпила, Генри достала, так что теперь мне на неё наплевать. Более того, я решила опять родить, в последний раз, но основательно.
- Основательно – это как? – засмеялась я.
- А УЗИ показало четверых, мальчика и трёх девочек. Нас с мужем чуть инфаркт не хватил. Но решили рожать.
- Офигеть! – воскликнул Дима, - вот это номер!
- Да уж, - ошеломлённо пробормотала я, - а вы отчаянная!
- Я просто так устала от одной дочери, что решила родить ей замену, получилось вот что.
На улицу мы выпали обескураженные и изумлённые. Дима открыл мне дверцу машины, проявляя галантность, а сам уселся рядом и заявил:
- Что мне с тобой сделать, чтобы у тебя в животе такой же букетец нарисовался? – нахально улыбнулся он, - при чём с перспективой формы одежды в младенчестве в голубом цвете.
-Ты шельмец! – хмыкнула я, - размечтался!
- Промечтать иногда не вредно, - усмехнулся он, - теперь к Марджери?
- Да, давай, - кивнула я, - а Изабелла та ещё пройда, оказывается! Не рассказала, что угрожала Дарин.
- Может, крикнула в запале, а потом сама забыла, - пожал плечами Дима.
- Может быть... – ответила я, уже сдавленная под тяжестью информации.
Пока мы ехали, я разглядывала красивейшие улочки Лондона, размышляя о своём. В голове вертелся очередной сюжет для нового романа, надо сегодня же начать... Контракт с Джуди на руках, остались лишь формальности. Ещё с ресторанами надо будет разобраться, как вернусь в Москву. Нинель Ефимовне я полностью доверяю, но ведь не все сотрудники такие, как она.
Она-то чудо, но есть и на руку не чистоплотные.
Мы примчали к Марджери, она пропустила нас в гостиную, а сама выглядела озабоченной. Лицо было бледным, слегка осунувшимся, а во взгляде сквозила тревога.
- Что-то случилось? – обеспокоено спросила я её, но ответила Орнелла, которая не отходила от вновь обретённой матери.
- С Энн что-то, - тихо сказала девушка.
- Я хотела навестить дочь, - тихо сказала Марджери, - а меня не пропустили в реанимацию. Раньше пускали, а сейчас нет. Может, её состояние ухудшилось? – и она горько заплакала, а Орнелла бросилась обнимать её.
- Не волнуйтесь, - вздохнула я, вынимая сотовый, - сейчас выясним, - и я набрала номер инспектора.
- Что ещё нарыли, милая Эвива? – спросил он.
- Пока ничего, - ответила я, - но я хочу знать, что с Энн. Марджери плачет, её не пустили в реанимацию, думает самое плохое.
- Это я не велел пускать, - вздохнул инспектор.
- Но почему? – вскричала я, - что за выходки?
- Выходки – это по вашей части, - скрипнул зубами инспектор, - но я отвечу, даже не взирая на ваше хамство. Мы перевели Энн из реанимации, она очнулась.
- О Боже! – вскричала я, - но что? Она что-нибудь сказала? Кто её сбил? Она видела?
- Она очнулась!? – подскочила Марджери, - моя девочка очнулась?
- Да, очнулась, - ответила я, прикрыв рукой трубку, а сама стала докапываться до инспектора, - так что? Она дала показания?
- Дала, - ответила тот, - рассказала, кто ей позвонил и кто сбил. Теперь им не отвертеться. Мне надо взять кое-какие документы, я через два часа приеду в замок. Всё кончено, Эвива, теперь ни вам, ни вашей дочери ничего не угрожает, осталось только провести задержание.
Выключив телефон, я убрала его в сумочку, а сама оторопело посмотрела на Диму.
- Что? – спросил он.
- Через два часа инспектор приедет ко мне в замок арестовывать убийц, - глухо сказала я, - показания Энн стали решающими, говорит, что закончилась эта катавасия.
- И чего мы ждём? – спросил он.
- Да, надо ехать, - кивнула я, а потом посмотрела на Орнеллу, - скажи, а Теймпла в последний день своей жизни что делала? Я про аварию.
- В библиотеку ездила, - ответила девушка, - всё забываю вам отдать, - она подошла к комоду, открыла ящик и вынула некую бумагу, которую протянула мне.
- Распечатка из какой-то книги, - сказала она, - что-то старинное.
- Барон Гроттенсбовер, - прочитала я, - кто это?
- Не знаю, - ответила Орнелла, а Дима вырвал у меня из пальцев листок.
- Кажется, я знаю, кто это, - выдохнул он, - я в последнее время столько прочитал старинной документации, что мне впору выдавать звание магистра по англоведению.
- Тебе? – прищурилась я, выхватив листок у него из пальцев, - вряд ли! Вот мне, да! А ты всё равно столько не знаешь!
- Но, тем не менее, вековой пыли я наглотался на пару тысячелетий вперёд, - ухмыльнулся Дима, - дам тебе почитать дневник Элизабет Драммонд, сама всё поймёшь.
- Элизабет Драммонд? – подскочила я, - той самой?
- Да, той самой, - кивнул Дима, - я всё узнал, там случилась настоящая трагедия. Даже в то время достаточно сволочей жило, что уж говорить о современном мире.
- Ну-ка, поподробнее, - потребовала я.
- Потом, - отмахнулся Дима, - поехали сначала к Монике, сдаётся мне, это два разных преступления, и второе тоже надо довести до конца, - и он выволок меня на улицу.
- Куда ты так торопишься? – спросила я.
- Чтобы успеть до приезда инспектора, - ответил он, срываясь с места.
- Ты знаешь, кто убийца? – спросила я.
- Который? – с усмешкой покосился на меня Дима.
- Сам знаешь! – рявкнула я.
- Я понял, - засмеялся он.
- Это что ты там понял? – сердито осведомилась я, - копался в старинной пыли, пока я занималась издательской документацией, а теперь не хочешь имя убийцы озвучить.
- Не волнуйся, - хмыкнул Дима, - будет тебе имя, но потом. Не хочу кайф инспектору ломать. Пусть сам рассказывает.
- Вот нахал, - вздохнула я.
- Нахал, наглец, шельмец и иже с ними, - засмеялся Дима, ловко лавируя по трассе, - чёрт, ненавижу их левостороннее движение! Как они только тут ездят!
- Они привыкшие! – ответила я, - на Кипре тоже левостороннее.
- Не хочу на Кипр, - вздохнул он, - я там был, больше не жажду.
Монику мы нашли в колледже, оказалось, что бывшая оторва работает преподавателем, вбивает в пустые головы студентов азы экономики.
Она оказалась очень симпатичной, густые, чёрные волосы падали ей на плечи, чёрноглазая, смуглая, она мило улыбнулась, когда мы подошли. И я стала объяснять цель нашего визита.
- Дарин? – красивым контральто прозвучал её голос, - да, мы общались какое-то время, но потом она взялась за ум, да и я тоже. Решили, что хватит, надо жить нормально. Хулиганили мы, конечно, много, но потом отошли от дел, да и пути наши разошлись.
- Кто-то хотел убить Дарин, - сказала я, - её накачали снотворным со спиртным, а она вообще не пьёт. Вот она и врезалась в другую машину. Кто мог быть её врагом? Кому она могла помешать?
- Да вроде Дарин никому и ничего плохого не сделала, - осторожно сказала Моника, - правда, резковатой была, да и только.
- Да? – прищурилась я, - а Изабелла? Она ей нанесла тяжелейшую душевную травму!
- Подумаешь! – фыркнула Моника, - курица нещипаная! Модель мира!
- Зачем вы так? – с укоризной спросила я, - она очень красивая и талантливая. Таких, как она, единицы.
Моника открыла рот, потом закрыла, в её глазах мелькнул гнев, но, словно справившись со вспышкой ярости, она вынула из сумочки сигареты, и подошла к окну.
А мы подошли вслед за ней. Дима щёлкнул зажигалкой, дав ей прикурить, а я увидела на её указательном пальце красивое кольцо. Тонкая оправа, и красиво перевитое удлинённое основание, усыпанное мелкими бриллиантиками.
- Эта девица мне некогда не нравилась, - словно нехотя, сказала Моника, выпуская дым изо рта, - но, вполне возможно, я заразилась этим от Дарин. Та её просто ненавидела. Слишком уж красивая, слишком талантливая, а по жизни сама простота. Ни намёка на склочность!
- А зачем? – улыбнулась я, - зачем эта склочность нужна?
- Для равновесия в природе!
- Для равновесия в природе достаточно таких стерв, как эта Дарин, - сказала я, - а Изабелла умница и красавица! Почему вы злитесь?
- Сама не знаю, - вдруг улыбнулась Моника, но улыбка больше походила на оскал, поскольку была натянутой и неискренней.
Она вдруг подняла на меня глаза, и я вздрогнула, что-то было не так. Тут мне в голову внезапно воткнулась палка, я схватилась за виски и тихо застонала.
- Ева, что с тобой? – воскликнул Дима.
- Мигрень, - вздохнула я, - сейчас пройдёт. Извините за беспокойство, - сказала я Монике, - до свидания.
- Всего хорошего, - кивнула она.
В машину я села, ощущая острый приступ морской болезни. Кружилась голова, мутило, а виски словно обхватило обручем. Дима вынул из бардачка таблетки, дал мне, налил в пластиковый стаканчик минералки без газа... Был со мной учтив, нежен и заботлив.
Моя мигрень не из тех, что длится сутками, через десять минут ко мне вернулась способность соображать и двигаться. Как правило, в моём случае, наступает она резко и сопровождается сильной болью, но проходит так же неожиданно и быстро.
- Ты как? – спросил Дима, с беспокойством глядя на меня.
- Да вроде живая, - вздохнула я, - поехали, что ли.
Дима с тревогой посмотрел на меня, повернул ключ в зажигании, но машина не поддалась. Мотор зафырчал, тщётно пытаясь завестись, и джип благополучно заглох.
- И что это было? – устало спросила я.
- Понятия не имею, - скрипнул зубами Дима, вышел из машины и открыл дверцу капота.
Он повозился там некоторое время, потом вернулся ко мне, и, открыв локтём дверцу, сказал:
- У тебя есть салфетки? – а я, взглянув на его руки, перемазанные маслом, а так же непонятной чёрной субстанцией, вынула из сумочки упаковку одноразовых влажных салфеток.
- Чёртобесие! – выругался он, вытирая руки, - убью придурков! Решили надуть! Англичане, блин!
- Да что случилось? – спросила я.
- В машине производственный брак, - пояснил он, злясь, - ну, я им устрою разгон! Долго помнить будут!
- А как ты понял, что там производственный брак? – с недоверием спросила я.
- Совсем за дурака держишь? – прищурился он, яростно оттирая пальцы.
- Что ты, - заулыбалась я, - но моторы, вроде, не твоя стихая.
- А вот такой я, - сквозь зубы ответил Дима, кидая грязные салфетки в бумажный пакет, и вынимая мобильник, - и карбюратор разберу, и стихи прочитаю! – и он кому-то позвонил.
Я улыбнулась, а Дима стал так орать, что я подпрыгнула от неожиданности. Н-да, помимо стихов и карбюратора у него есть ещё одно хорошее качество – лингвистические способности. И на данный момент он умудрился перевести отборный мат на язык туманного Альбиона, при этом не потеряв смысла и значения. Наверное, персонал автопарка надолго его запомнит!
Когда он, взбешённый, отключился, я захихикала.
- Я похож на клоуна? – процедил он сквозь зубы.
- Ага, - кивнула я, - его из тебя сделали!
- Ясно, - он склонил голову набок, а я продолжала веселиться. Дима выдернул меня из салона, схватил в объятья и стал целовать.
Потом я позвонила в замок и велела пригнать нам «Ягуар», а своего шофёра отправила на такси обратно.
- Зачем ты его отправила? – обескуражено спросил Дима, - или ты ещё куда-нибудь заехать решила?
- Да, хочу в книжный заскочить, - улыбнулась я, - вспомнила, что собиралась заключить здесь контракт на поставку книг.
- Что, Франции, Дании, Греции и Америки мало? Решили ещё и тут разогнаться?
- По миру мы только книги распространяем, - пояснила я, - лучше перевести самим, чтобы иностранцы не испортили рукопись.
- Тебе это нравится? – спросил Дима, сворачивая на другую улицу.
- Что? – не поняла я.
- Эта работа. Издательства, рукописи, вся эта творческая возня. Тебе это всё нравится?
- Честно? – улыбнулась я, - очень нравится. Это моё, я тут у места. А ты думал когда-нибудь, что я ступлю на эту стезю?
- Не думал, - засмеялся он, - даже в голову не приходило, что тебя качнёт в писательство. Но у тебя хорошие учителя, они тебя разглядели, когда твой талант был только в зачаточном состоянии, и направили в нужное русло. Интересно, а проснётся ли это в Василисе?
- Думаешь? – посмотрела я на него.
- Предполагаю, - улыбнулся он, - но, может и не быть. По мне, пусть лучше занимается математикой, да пением.
- Про математику ещё рано говорить, - вздохнула я, - да и не хочу я, чтобы она в точные науки лезла. Пусть поёт. Я хочу, чтобы она стала звездой мировой оперы.
- Как вырастет, увидим, - улыбнулся Дима, но, не успели мы переехать Темзу, как нам по багажнику кто-то ударил.
- Это ещё что? – подпрыгнул Дима, - совсем сдурели! Кто там идиотничает?! – и он сбросил скорость, а тот, кто ударил нас, повторил этот фокус снова, только на этот раз протащил нас вперёд. Нарушитель был на огромном джипе, занявшим пол дороги, посему мой «Ягуар» оказался для него былинкой, а Дима, крутанув руль вправо, чуть в ограждение не въехал.
- Что за чёрт? – ругался Дима, пытаясь справиться с управлением. Ему явно было неудобно в узкой, приплюснутой машине, и он, резко затормозив, едва не влетел в столб, и создал аварийную ситуацию.
Откуда-то раздался свист, Дима быстро съехал с моста, и помчался на максимальной скорости, а джип нёсся за нами.
- Кто это? – вертела я головой, глядя на тонированные стёкла, - и как им только тут разрешили стекло затемнять! Им можно разве? Я думала, что тонировка повсеместно запрещена! Это только наши плюют на законы! Чтоб им!
- Думаю, и тут запрещена, - скрипнул зубами Дима, - только, как видишь, не все слушаются. Он нас сейчас на этой машине в лепёшку сплющит!
- Неудачно машина сломалась, - пробормотала я, оглядываясь назад, а джип летел за нами со скоростью ветра, - Дим, прибавь скорости!
- Больше никак, максимум, - хрипло ответил он.
- У него, наверное, в машине реактивный двигатель по спецзаказу! – рявкнула я, с ужасом глядя, как джип настигает нас.
Дима гнал со всей дури, казалось, ещё немного, и из дисплея в машине посыпятся искры.
- Чёрт! – буркнул он.
- Что? – испугалась я.
- Компьютер барахлит! «Ягуар» не предназначен для бешеных гонок! – пояснил он, и в этот момент джип на бешеной скорости опять нас ударил.
Наша машина перекувырнулась, чего и следовало ожидать, на такой скорости, да ещё с поломанным компьютером, из которого тут же коротнуло. Я панически боюсь электричества, но, волею судеб, постоянно попадаю в перепалки именно в этом отношении. Меня тут же осыпало искрами, просто счастье, что волосы не подожгло.
- Чёртов компьютер! – взвизгнула я, - какой идиот эту хрень придумал! Лучше всего джип! С ручной коробкой управления!
- Ты так не говорила, когда выпрашивала у меня спорткар, - фыркнул Дима, не теряя чувства юмора даже в такой ситуации. Машина ещё раз перекувырнулась, сев крышей на землю, я ощутила сильный удар по голове, получила разряд током, и вырубилась.
В себя я пришла, лёжа на траве, Дима привёл меня в чувство, похлопав по щекам. Заметив краем глаза некий диссонанс, я увидела, что мой красивый, серебристый «Ягуар» полыхает синим пламенем. Точнее, оранжевым, но это уже детали.
- Уехал, сволочь, - процедил Дима, помогая мне подняться, - я едва успел унести тебя и спрятаться. Посмотрел, как машина взорвалась, и укатил с чувством выполненного долга.
- Кто хоть это был? – протянула я, ощущая пульсирующую боль в затылке.
- Тебе нехорошо? – с беспокойством спросил Дима.
- Что-то мутит, - призналась я, - бедная моя голова! Дня не проходит без сотрясений! Давай ловить такси и в замок! Хватит с меня приключений на сегодня!
Видимо, кто-то свыше решил, что покоя нам этим днём не видать. Такси, на котором мы ехали, благополучно сломалось, едва въехав на территорию лесопарковой зоны моих владений. Таксист наехал на гвоздь, пропоров шину, а Дима помог ему поменять колесо. Я стояла рядом, злая до невозможности.
Пошёл проливной дождь, мы оба вымокли до нитки, вдобавок Диме позвонила Трейси.
Телефон ожил, Дима попросил меня вынуть у него из кармана брюк трубку, и прочитать сообщение. Прочитав, я позеленела от злости.
- Мне этой дуре хочется оба глаза выбить! – рявкнула я.
- Ревнуешь? – усмехнулся он.
- К кому? К смазливой блондинке? – взвизгнула я, и, развернувшись на каблуках, пошла к замку.
Дима догнал меня через какое-то время, отнял телефон, и стал разговаривать с Трейси.
Чёрт! У него с ней роман несколько месяцев! Я умру на месте, если он на ней женится! Может, родить ему ребёнка?
Сейчас я вдруг отчётливо поняла, что сойду с ума, если потеряю его. Да надо мной будет весь спортивный глянец хохотать, если он бросит меня.
Все видят его красивые жесты, как он ухаживает за мной, но, если им станет известно, что он женился на другой... Это будет бенц! Я уже воочию слышала хохот этих дьяволиц – Ренаты и Кристины!
Дима тем временем закончил разговор, убрал мобильник, и, покосившись на меня, ухмыльнулся.
- Тебе привет от красивой блондинки, - засмеялся он, а я скрипнула зубами от злости.
- Ага, конечно! И от меня привет! Пламенный! Чтобы этой белобрысой выскочке патлы поджёг!
- Понятно, - засмеялся он, а я прикусила губу, глядя вниз.
- Ладно, не злись, - вздохнул он, - но ты так дико ревнуешь! Я тебя так же ревную к твоему Максу! Извини, что подколол, но ты же нас постоянно лбами сталкиваешь!
- Это ты меня извини, - повернулась я к нему, - я тебя люблю до безумия, и этим летом мы поедем в Италию. Я скажу Максу, что еду в командировку, а на самом деле в Италии мы сделаем ребёнка. Я рожу тебе сына!
- Как Максу объяснишь это безумие? – только и спросил Дима.
- Не знаю, - честно ответила я, - но одно я знаю точно – я не переживу, если ты женишься на Трейси и она родит тебе сына. Остальные проблемы буду решать по мере поступления.
- Ладно, - кивнул Дима, - договорились.
И мы бросились в замок, хотя оба уже совершенно промокли. Я отжала волосы, но не успела сделать и пары шагов, как увидела наверху мелькнувшее розовое платье.
- Как мне это надоело! – рявкнула я, - смотри!
- Что? – не понял Дима, а к нам вышел дворецкий.
- Звонил инспектор, миледи, - сказал Джайлз, - он задерживается, но скоро должен приехать.
- Ясно, спасибо, - отрывисто ответила я, и понеслась наверх.
- Ты куда спешишь? – спросил Дима, а я кивнула на маячившее розовое платье.
- Надо срочно звонить инспектору! – воскликнул он, - это точно живой человек!
- Нет, сейчас я лично по шее этому привидению надаю, - прошипела я, на цыпочках поднимаясь по лестнице.
«Привидение» подошло к какой-то старой картине, мы замешкались, и фантом испарился.
- Что это было? – оторопела я, изумлённо оглядываясь по сторонам. Фигуре в розовом просто некуда было деться, дальше шёл сплошной коридор, увешанный картинами.
Не иначе, как, в самом деле, вознёсся.
- Я, кажется, знаю, куда наш призрак девался, - усмехнулся Дима, с усмешкой посмотрев на моё удивлённое лицо.
Он подошёл к картине, около которой останавливался фантом, стал ощупывать раму...
- Есть! – воскликнул он, что-то щёлкнуло, и оказалось, что картина, это дверь в подземелье, - фонарь есть? – спросил Дима. Я сбегала за фонарями, и мы стали медленно спускаться вниз, держась за руки. Жутко было в этом подземелье. Фигура в розовом куда-то делась, сколько мы шли, не знаю, дорога казалась бесконечной.
К счастью, особых ответвлений тут не было, лишь каменные, влажные стены, сумрак и затхлость.
- Интересно, сколько мы уже прошли? – шёпотом спросила я.
- Полчаса идём, - ответил Дима, - а куда же нас призрак девался?
- Найду, устрою ему такой спиритический сеанс, что долго помнить будет! – прошипела я, а Дима сдавленно фыркнул.
- Вот это да! – вдруг воскликнул Дима, а я лишь присвистнула, выглянув у него из-за спины.
Довольно большое, округлое помещение, что-то вроде зала, было уставлено огромным количеством ларцов и сундуков.
Я открыла один из них и ахнула, узрев драгоценности, а Дима открыл один из тубусов и вынул оттуда полотно.
- Узнаёшь? – посмотрел он на меня, показывая холст.
- Дюрер, - вздохнула я, и, подойдя ближе, добавила, - подлинник. Точнее будет известно только после экспертизы. Вот уроды! Держат оригинал в такой сырости!
- Да ты у меня миллионерша, - ухмыльнулся Дима.
- Думаешь, я буду всё это продавать? – прищурилась я, - пусть себе лежит. Пошли, надо найти убийц.
- Подожди, я должен тебе кое-что сказать, - воскликнул Дима, но я отмахнулась.
- Потом, не до того, - и пошла вперёд, а Дима за мной.
Впереди слышались голоса, сначала приглушённые, потом отчётливее.
- Только это надо сделать быстро, - говорил мужской голос, - просто войдешь через картину и пристрелишь обоих, сейчас не до сантиментов, от них избавляться нужно. А то ещё немного, и они до нас доберутся. Я видел, как они пешком пришли.
- Пешком? – удивился второй.
- Да на такси, наверное, - и я вдруг отчётливо поняла, что знаю этот голос. Только откуда?
- Что-то мне этот голос знаком, - нехорошим тоном пробормотал Дима, а я стала отходить назад.
- Связь есть, - прошептала я, показывая телефон, - видимо, мы близко к выходу. Сейчас позвоню Асе, - и я набрала номер.
- Слушаю, - ответила сестра.
- Мы в подземелье, под замком, - быстро сказала я, - убийцы тоже тут...
- Погоди, погоди, - воскликнула Ася, - какое подземелье?
- Да под замком, - нервно воскликнула я, - под любым замком должно быть подземелье! Под моим тоже есть! Мы пошли за «призраком» и попали сюда. Тут всё моё наследство, они основательно разворовали замок, сволочи. Сейчас должен прийти инспектор. Расскажи ему об этом, срочно. Нас тут пристрелить хотят, - и я отключилась.
Но, обернувшись, обнаружила, что Димы рядом нет.
Я в панике завертела головой, откуда-то послышался глухой удар и сдавленный вскрик, а из темноты вынырнул Дима.
- Я же сказал, что этот голос мне знаком, - ухмыльнулся он, беря меня за руку, - пошли, кое-что покажу, - и я шагнула вслед за ним в полутёмное помещение.
Дима направил луч света на неподвижно лежащего молодого человека, и я тихо ахнула. На каменном полулежал хорошо знакомый мне... Грегори Рейдинг.
- Это он! – вскрикнула я, - больше некому! Ох, я идиотка! Это она! Кто она ему?
- Поняла, о ком я хотел тебе сказать? – посмотрел на меня Дима.
- Да! – простонала я, - чует моё сердце, что всё кончено. Энн его знала! Ой, бедная моя голова!
- Вот и умничка, - вздохнул Дима, - а теперь надо выбираться отсюда, пока нас не заметили.
- Я вижу там просвет, - присмотрелась я, - наверняка там есть выход.
Мы двинулись в сторону просвета, и я оказалась права.
Над нами оказалось нечто вроде люка, Дима полез первый, я за ним, и мы оказались в беседке. Но тут нас ожидал неприятный сюрприз.
В беседке стояла, направляя на нас пистолет... моя экономка.
- Наконец-то! – зло воскликнула она, - вы оба меня достали!
- Взаимно, - фыркнула я.
- Заткнись, дура! – рявкнула она, - этот замок мой! Он принадлежит мне! Ты не имеешь на него ни малейшего права! Наглая, русская выскочка! Жаль, что ты только рёбра сломала, а не свернула себе шею! Тварь! А ты! – посмотрела она на Диму бешеным взглядом, - поднял руку на самое мне дорогое!
- О чём это вы? – сдвинул он брови, - ах, да...
- Заткнитесь! – завизжала экономка.
- Мама, - вдруг раздалось из люка, и наверх выбрался Грегори, стирая кровь со лба, - а, ты их поймала.
- Сыночек, что с твоим лицом? – вскрикнула мисс Гротс, хотя, наверное, правильнее миссис, раз имеет взрослого сына.
- Да этот меня приложил, - бросил он неприязненный взгляд на Диму, а сам вытащил из кармана пистолет, - ничего, сейчас я с тобой за всё разделаюсь! И за сломанный нос и свёрнутую челюсть!
- А я ещё решила с тобой подружиться! – разъярённо сказала экономка, - думала, что тебя можно взять в жёны моему сыну, раз уж на то пошло. Пусть в роду Драммондов будет русская кровь, ты всё равно аристократка.
- Не фига я не аристократка! – взвизгнула я, - мне плевать на вашу мышиную возню!
- Да? – прищурилась она, - а князь Воронцовский выдумка?
- Вот чёрт! – рявкнула я, - как докопались-то?
- Уметь надо, - скривилась экономка, - ты-то до рода Гроттенсбовер докопалась! А ты на моего замечательного сыночка даже не посмотрела! Предпочла ему этого! – кивнула она на Диму.
- Ничего, мама, - Грегори направил на нас пистолет, - сейчас мы от обоих избавимся.
- Что ж ты не отобрал у него пистолет? – покосилась я на Диму.
- А при нём не было, - ответил Дима, удивив меня своим спокойным тоном, и вынул из кармана кусок чего-то непонятного, - зато я нашёл вот это. Стреляйте! Посмотрим, что из этого получится! – и Грегори выронил пистолет на пол.
- Ты спятил? – просипел он, - жизнь надоела?
- Кому? Мне? – ухмыльнулся Дима, - а наши жизни и так на волоске висят, а ваши гроша ломаного не стоят.
- Идиот! – напустилась любящая мать на сына, - какого чёрта ты это с собой таскал?
- Хотел им в машину сунуть, да не успел, - плаксивым голосом ответил Грегори.
- Какой молодец! – ухмыльнулся Дима, - зато я это теперь, знаешь, куда, тебе засуну?
- Отвечать будешь! – побледнел Грегори.
- Ты так думаешь? – скривился Дима, - а, давай проверим?
Грегори дёрнулся, и попытался сбить Диму с ног, а тот, швырнув взрывчатку в озеро, с чувством дал ему в нос.
Грянул оглушительный взрыв, нас окатило водой, а Дима, схватив меня за руку, нырнул в воду.
Мои лёгкие ты же наполнились водой, стало нечем дышать, но Дима вытащил меня на поверхность, и мы в мгновение ока доплыли до берега.
Эти упыри бросились за нами, но отстали. Стрелять и грести одновременно, им было не с руки, и мы успели убежать довольно далеко.
На опушке переливались серебристыми боками два новеньких «Мерседеса», ясно было, кому они принадлежат, и Дима ловко вскрыл моей шпилькой дверцу.
Мы плюхнулись на сиденья, Дима без ключей завёл машину и стартовал с места. Они понеслись за нами, визжа покрышками, начали стрелять по колёсам.
- И собственной машины не жалко! – буркнул Дима, прибавляя скорости.
- Наверное, думают, что на мои деньги новую купят, - фыркнула я, оглядываясь назад.
- Слушай, вообще-то бензин заканчивается, но у меня есть одна идея, - воскликнул Дима, съезжая с трассы.
- Какая? – всполошилась я.
- Сейчас увидишь, - усмехнулся он, - вижу одно знакомое здание, - и он остановился около высокого, странного здания.
Что-то мне это напоминало, но разбираться, что конкретно, мне было не досуг. Экономка с сыном палила по нам из пистолета, основательно сев на хвост.
Мы едва успели юркнуть за дверь, а меня чуть инфаркт не схватил, когда я увидела несколько вертолётов. Странное здание оказалось ангаром, то-то оно показалось мне знакомым.
Пока я приходила в чувство, Дима перебросился парой слов с мужчиной, выбежавшим к нам.
Может, он и хотел что-то возразить, да только выстрелы по двери перепугали его, и он без возражений пустил нас в самолёт.
Тут я словно очнулась из временного ступора, и, упираясь руками и ногами, стала сопротивляться.
- Ни за что! Я в этот кошмар не сяду! – вопила я, - я боюсь всех летающих средств, как чёрт ладана! Ты меня туда не затащишь!
- Хочешь, чтобы они тебя пристрелили? – прищурился Дима.
- А так я сердечный приступ схлопочу! – рявкнула я, но он и слушать меня не стал. Перекинул через плечо, рывком открыл дверцу вертолёта и рывком усадил меня на сиденье.
Я в ужасе закрыла глаза, самолёт явно взлетел, я почувствовала движение, но продолжала сидеть, уткнув нос в коленки.
- Открой глаза, это не так уж и страшно, - сказал Дима.
- Хорошо тебе говорить, - глухо ответила я, - ты высоты не боишься! – и с замиранием сердца открыла глаза.
Открывшаяся картина привела меня в неописуемый ужас, и я опять закрыла глаза.
- Никогда в жизни больше не сяду в вертолёт! – простонала я, чувствуя, как сердце готово вырваться из груди.
- Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, - засмеялся Дима, в его голосе мелькнули насмешливые нотки.
И в этот момент опять начались выстрелы.
- Матерь Божья! – я открыла глаза, - что это?
- Тоже забрались в вертолёт и стреляют, - ответил Дима, - так, посмотрим, нет ли тут встроенного оружия.
- С ума сошёл? – перепугалась я, - не вздумай! Ты же их убьёшь! Не хочу быть к этому причастной! Пусть их английское государство вешает!
- Пока оно их повесит, мы сами копыта откинем! – процедил Дима, а я закатила глаза, вынула из кармана мобильник и позвонила инспектору. Он ответил почти сразу.
- Эвива, где вы? – вскричал инспектор, - мы тут по подземелью ходим, ищем вас.
- Мы давно выбрались, и мы в вертолёте! – воскликнула я, - эти мерзавцы стреляют по нам!
- Вы где? – заволновался инспектор.
- Где-то надо Лондоном.
- Сядьте на Трафальгарской площади, мы сейчас будем, - и он отключился.
- Велел садиться на Трафальгарской площади, - сказала я, убрав мобильный, - а что, красиво.
- Что тебе так понравилось? – усмехнулся Дима, - то, что по нам стреляют на такой высоте?
- Ты прекрасно понял, что я про полёт, - фыркнула я, - садись скорее.
- Я обязательно покатаю тебя ещё раз в более спокойных условиях, - заявил этот нахал.
- Изувер, - бросила я в пространство, а он стал медленно снижаться.
Наши преследователи сели вместе с нами, но сделать ничего не успели, поскольку тут же материализовалась полиция.
Ясное дело, так просто сдаваться они не собирались, тут же началась перестрелка. Мы с Димой рухнули под кресла, с трудом уместившись в узком пространстве, а на нас дождём посыпались осколки стекла.
Потом к нам заглянул инспектор, рывком открыл дверцу, и мы выпали на улицу.
- Чудесно выглядите, милая Эвива, - усмехнулся страж порядка, а я машинально пригладила спутанные волосы, - ссадины на лице вам очень идут.
- Вы прямо сама доброта, - вздохнула я, и, не выдержав, рассмеялась.
Эти вечером я знала всё. Прочитала подсунутые мне Димой старинные бумаги, и сидела над остывшим кофе, как изваяние. В пепельнице медленно тлела сигарета, превращаясь в пепел естественным путём, изжигаясь сама.
А Дима, многое мне объяснивший, курил, стоя у окна.
- Как тебе ситуация? – хмуро спросил он.
- Зло не дремало во все времена, - вздохнула я, - ужасная история. Мне её жаль. Могла бы родить детей и жить счастливо, а вот что получилось. Но я позвонила инспектору.
- Зачем? – удивился Дима, повернувшись ко мне.
- Забыл про Дарин? Буду отчёт перед ним держать, я последнюю загадку разгадала.
- Да ты спец по головоломкам, - улыбнулся Дима.
- Есть такое дело, - кивнула я, засмеявшись.
- Ну, что? Какие планы на ночь? – он склонился надо мной.
- Ну, не знаю, - промурлыкала я, - но думаю, что, когда рядом сексуальный и мускулистый мужчина, покоя этой ночью мне ожидать не придётся.
- Это точно, - и Дима выдернул меня из кресла.
Утром Дима опять куда-то исчез, а я занялась своими издательскими делами. В полдень должен был прибыть инспектор. Я обзвонила всех, кого было нужно, а сама велела подать нам ланч на улице.
Погода разгулялась, выглянуло солнышко, я уютно расположилась за столиком с ноутбуком, Бетани, тихая и присмиревшая, накрывала на стол.
Меж тем приехали Джуди со Стефани, Сьюзен с мужем, Изабелла, Моника, Джек и Джеймс, а последним прибыл инспектор Чандлер. Вместе с ним прибыли Марджери с Орнеллой и Энн, он же привёз мисс Гротс с Грегори. Последних под конвоем.
- Мне одно непонятно, - вздохнул инспектор, когда мы уселись за столиком, обращаясь ко мне, - зачем их-то надо было привозить? – он имел в виду экономку с её сыном.
- Хочу кое о чём просветить, - вздохнула я, - мисс Гротс так усиленно выживала меня из замка, так хотела заполучить его. Почему? – обратилась я к экономке, - я знаю, что дело не только в деньгах.
- А в чём же ещё, кроме как в деньгах? – удивлённо протянул инспектор.
- В кровной мести, - вздохнула я, - было ещё кое-что, из-за чего они так хотели получить этот замок. Может, вы расскажете? – обратилась я к экономке.
- Расскажу, - глухо ответила она, - это долгая история.
И она стала рассказывать о бывшей герцогине Драммонд, Элизабет, и её дочери Мэри.
- Они её убили, Драммонды, - говорила экономка, - заставили выйти замуж за нелюбимого человека. Когда я была маленькой, мой отец не раз рассказывал мне одну сказку...
Жила сто лет назад одна девушка. Она происходила из благородного семейства, была необычайно красива, обладала ангельским характером, и мечтала о большой любви.
И она встретила свою любовь.
Они повстречались на балу, весь вечер танцевали, не считаясь с приличиями, а потом молодой человек предложил возлюбленной руку и сердце. Красавица благосклонно приняла предложение, а жених, согласно правилам этикета того
времени, приехал просить её руки у родителей.
Но родители не дали согласия на этот брак. Они пришли в ужас, когда узнали, что их дочь влюбилась, хоть и в знатного, но совершенно нищего аристократа.
Девушка плакала весь вечер, упрашивала её родителей выдать её замуж за любимого, но те только разозлились и сосватали ей другого герцога.
Состоялась пышная свадьба, невеста была печальна, а потом молодой муж на пару недель уехал и у неё случился роман с её возлюбленным. Итогом романа стала беременность, а герцог пришёл в ярость, когда узнал об этом. Он утопил молодую жену в озере, а ребёнка отдал его настоящему отцу, заявив, что не желает видеть нагульного малыша своей жены.
До своего совершеннолетия Мэри Гротс думала, что это всего лишь сказка. Но сдал её отец, и, умирая, он поведал дочери, что сказка, которую он рассказывал ей в детстве, абсолютно правдивая. Что это история их рода, и, что за смерть Мэри Драммонд надо отомстить.
Мисс Гротс в тот момент думала, что отец заговаривается, но он отдал ей старую тетрадь. Это был дневник одного из её прадедов, который ясно писал, что ненавидит Драммондов, которые искалечили жизнь его прабабке.
Из этого же дневника мисс Гротс узнала, что на протяжении этих ста лет, с тех пор, как умерла Мэри, все потомки рода Гроттенсбовер борятся с Драммондами.
Но те тоже не лыком шиты. Они не знают, что за проклятье нависло над ними, но принимают все меры предосторожности.
Когда у главного наследника титула погибло несколько братьев, он отсылает своего ребёнка учиться во Францию.
Делает так, чтобы замком могла управлять его жена до совершеннолетия сына, и вовремя, барон Гроттенсбовер убивает его. Потом из-за границы вернулся младший Драммонд, с собой он привёз жену и сына, но вскоре и он отправляет ребёнка учиться в другой город.
Барон понимает, что перехитрить Драммондов очень трудно, и всех своих потомков эти бароны воспитывали в ненависти.
Мисс Гротс тоже воспылала ненавистью к Драммондам, внушила это своему единственному сыну, с которым и начала действовать.
Нет, вначале она действовала одна. Выяснила, в какой степени родства она находится с Драммондами, а потом стала методично уничтожать всех претендентов на наследство.
Она истребила почти всех Драммондов, оставались только двое последних потомков. Она закончила юридический, знает законы, потому-то она так ловко и выходила сухой из воды.
Она и сына заставила поступить на юриста, смогла сделать так, чтобы он устроился помощником поверенного Драммондов. А сама она нанялась в замок экономкой.
Она знала, что герцог имеет русского друга, с которым когда-то разругался.
Она выжидала момент, чтобы убить его сына. Джордж младший вернулся на родину с дипломом, но без семьи.
Старый герцог страшно переживал из-за этого, срочно искал сыну невесту, нервничал, но вдруг он решил помириться со своим русским другом. И, когда он отбыл в Россию, тогда ещё Советский Союз, экономка осуществила задуманное.
Вернувшийся герцог чуть не поседел, а избавиться от его бельгийской принцессы не составило никакого труда.
Мисс Гротс вколола Амбер, угодившей в больницу с сердечным приступом, один препарат, и герцогиня умерла.
Но зря экономка думала, что всё кончено.
Старый герцог так разозлился, что начал собственное расследование. Он выяснил, кто угрожает ему, но доказать этого не мог. То, что Мэри Гроттенсбовер и Мэри Гротс одно и тоже лицо, он узнал только за несколько дней до смерти.
Экономка отравила его...
- А Энн? – спросила я, когда та замолчала.
- Я узнала о Марджери, - вздохнула женщина, - герцог очень злился, когда узнал о том, что его сын хочет жениться на обычной девушке, не аристократке. Он дал ей деньги на аборт, но я должна была перестраховаться. Я сомневалась, что она согласится вырвать из себя дитя своей бешеной любви. И я оказалась права. Я следила за ней, - она посмотрела на бледную Марджери и её дочерей, - но убивать её не хотела. Трупов на мне достаточно, и так руки по локоть в крови. И, когда её прихватило рожать, поехала за ней в больницу. Я ждала в приёмном покое, и, когда вынесли ребёнка, пошла вслед за медсестрой... – её голос сорвался.
- Вы знали о втором ребёнке? – спросила я.
- Нет, - покачала головой экономка, - я задушила младенца подушкой и ушла, а то, что родилась вторая дочка, я не знала. Я узнала об этом потом, когда выросшая Энн приехала к герцогу в замок.
- Думаю, наличие Орнеллы явилось для вас шоком, - вздохнула я.
- Да, - кивнула она, - мы не знали о её существовании. Нам некогда было что-либо выяснять...
- Он, - кивнула я на Грегори, - пригласил меня на свидание. Я сама не поняла, зачем согласилась. Просто захотелось пофлиртовать, вот и поехала с ним в кафе. А я в этот момент вышла из магазинчика Орнеллы, а ты пошёл мне за розой, увидел Орнеллу, и понял, что дело пахнет керосином, то-то такой задумчивый был.
- Да, у меня чуть инфаркт не случился, - вздохнул Грегори, - когда я её увидел. Я думал, что она сгорела, как и её мать. Но, как оказалось, вы спасли её... – он покосился на красивую девушку.
- А Теймпла? – спросила я, - я знаю, что она решила выяснить, чьей дочерью является Орнелла, понять, за что пытались убить младенца.
- Мы не знали, зачем эта женщина копалась в этом, - заговорила мисс Гротс, - но она всё выяснила, прикрываясь служанкой. У неё был сообщник, но кто это, мы не знали, она умело шифровалась.
- Я знаю, - улыбнулась я, посмотрев на Бетани, замершую каменным изваянием у стола, - давай, колись, голубка.
- А я что? – улыбнулась она, - я помогала Теймпле, мы обе справедливости хотели. Вы уж извините меня, что в вещах ваших копалась. Теймпла просила держаться с вами настороже, чтобы нас не заподозрили в сговоре. Она изображала перед вами преданную служанку, она верила вам, а у меня были сомнения. Мы не знали, под чьей маской прячется баронесса Гроттенсбовер, вас подозревали, а в ту роковую ночь Теймпла это выяснила. Она позвонила мне, боялась, что нас увидят вместе, ведь тут мы враждовали для отвода глаз, сказала, что знает, кто тут всем заправляет, а потом случился пожар и Теймпла погибла.
- Вы услышали, да? – повернулась я к мисс Гротс.
- Услышала, - кивнула она, - и приняла меры. Облила её бензином, подожгла и заперла. А заодно и картины, которые были фальшивками, чтобы избавиться от улик.
- Теймпла очень любила приёмную дочь, - сказала Бетани, - она боялась, что её опять попытаются убить. Потому и стала расследовать.
- Последнее, - вздохнула я, - семью Нестерова за что?
- Чтобы после него мог унаследовать мой сын, единственный из родни Драммондов, - пояснила экономка, - я не хотела, чтобы тут лишние наследники путались. Нестерова мы убирать не планировали, это произошла случайная путаница.
- Да, вы планировали убить меня, - кивнула я, - я в курсе.
- Ну, как же так? – оскалилась экономка, - я всё сделала, почти уничтожила весь род Драммондов, а стать владелицей замка и титула не смогла! И всё из-за тебя! Какого лешего тебе надо было? Чего ты копалась в этом?
- Меня вынудили, вот и занялась, - улыбнулась я.
- Вынудили её! Да у тебя денег миллионы! Бизнес, карьера, а заодно богатый любовник! Так нет, мало! Окрутила старика, завладела деньгами, да ещё и с нами расправилась! Стерва!
- Всё сказали? – прищурилась я, - а теперь и я открою тайну. А ней уже нет смысла, поскольку угрозы ожидать от вас больше не приходится. Дело в том, что я не хотела становиться владелицей этого замка и титула, о чём и сказала Нестерову. Тогда он написал завещание, которое я скрыла от вас, чтобы вы не тронули моего ребёнка. Наследницей состояния является моя четырёхлетняя дочь.
- Что? – малость ошалела экономка, - это как?
- А вот так! – рявкнул Дима, - конечно, если бы вы причинили вред моей дочери, я бы вас в порошок стёр! До суда не дожили бы!
- Лишь по этой причине мы и совали нос, куда не следует, - вздохнула я.
- Нет, милая, - ухмыльнулся Дима, - ты бы и так влезла, авантюристка до кончиков ногтей. Нестеров своим завещанием только подогрел тебе скорость.
- Ребёнок! – завопила экономка, - всё наследует ребёнок! Что за чушь?
- Не чушь, - мило улыбнулась я, - когда ей исполнится восемнадцать, она вступит во владение, а пока я исполняю роль регента при дочери.
- Идиоты! – прорычала экономка, - сволочи! – а я решила её добить.
- У меня осталась последняя тайна, - сказала я, - но, боюсь, вам станет дурно. Дим, где ты нашёл дневник?
- В старом антикварном комоде прабабки Элизабет, - ответил он, а я показала старую книгу.
- Я не буду озвучивать этот дневник, - сказала я, - да и неэтично будет с моей, поскольку записи эти личные. Я прочла его, а перескажу вам всё своими словами, чтобы вы поняли, что все ваши злодеяния – это злобное коварство одного из ваших предков. Мэри Драммонд любила только одного человека, герцога Кретбери. Она вышла за него замуж и родила сына, а барон Гроттенсбовер тоже влюбился в юную красавицу, но она не ответила ему взаимностью.
- Что за чушь? – вскричала мисс Гротс.
- Реплики потом будете вставлять! – холодно сказала я, - а пока слушайте! Он просил её руки у Элизабет, но она отказала, потому что барон был нищ, стар, да к тому же ещё и игрок. Он спустил своё состояние с молотка, чтобы расплатиться с долгами, у него осталось лишь ветхое поместье, в котором влачили своё существование пара слуг, которым некуда было деваться. Он надеялся удачной женитьбой решить все свои проблемы. Но, помимо меркантильности, ему глаза застилала страсть к прекрасной Мэри. Он влюбился в девушку с первого взгляда, а она полюбила молодого герцога, за которого и вышла замуж. Молодых ожидало лишь безоблачное счастье и совместная старость, но тут вмешался старый барон. Когда герцог уехал по делам, барон прокрался в поместье, подкупив пару слуг, и изнасиловал Мэри. Девушка забеременела от него. А её мать, желая скрыть произошедшее от герцога, увезла дочь рожать в деревню. Но это уже была не та Мэри. Барон сломал ей психику, и она, не выдержав, поскольку очень любила мужа, утопилась в пруду. Элизабет, не желая видеть этого ребёнка, причину, из-за которой её горячо любимая дочь свела счёты с жизнью, отвезла внука к его отцу, и барону пришлось воспитывать сына.
- Нет! – рявкнула экономка, - это неправда!
- Это правда, - покачала я головой, - барон написал Элизабет письмо, в котором сообщил, что сделает всё, чтобы потомки его сына стали герцогами Драммонд. Он пообещал расправиться с благородным семейством, убил несколько человек, но она смогла его остановить. Пообещала предоставить это письмо стражам порядка, если он не угомонится. Он притих, в руках этой женщины было оружие против него, а Элизабет всё свалила на призрак дочери. Так было проще. Но барон пообещал ей, что взрастит сына в ненависти, что и сделал. Как вы могли пойти на это? Как могли поверить?
- Это неправда, - пролепетала экономка, - у меня есть дневник. Он подлинный, я проверяла.
- Конечно, подлинный, - кивнула я, - как же может быть иначе? Ведь его написал сам барон, чтобы ввести потомков в заблуждение. А у меня есть письмо, написанное бароном Элизабет, и инспектор уже сделал экспертизу, сравнил письмо с дневником, изъятым у вас.
- Согласно результатам графологической экспертизы, - сказал инспектор, - письмо и дневник были написаны одним и тем же человеком примерно сто лет назад.
- Нет! – заорала мисс Гротс, стукнув руками, закованными в наручники, по столу, - нет! Нет! Нет! Что же теперь будет?
- Теперь вас ожидает суд и высшая мера, - вздохнул инспектор, а экономка зарыдала.
- Нас повесят из-за какого-то идиота! – выла она, - это несправедливо!
- Вы имели право решать, - вздохнула, - кстати, вот эти молодые люди, Джек и Джеймс, они потомки Мэри Драммонд и Дэвида Кретбери. Хорошо, что она успела родить ребёнка.
Рыдающую мисс Гротс и Грегори увели, инспектор велел отвезти их, а сам остался. Я попросила его об этом, поскольку это был ещё не конец в этой запутанной истории.
- Что вы опять мутите, прекрасная Эвива? – спросил инспектор.
- Ровным счётом ничего, - улыбнулась я, - просто надо ещё одну завесу тайны приоткрыть. Я имею в виду Дарин.
- Да, - ожила Сьюзен, - что же стало с моей дочерью? Вы выяснили?
- А как же, - хмыкнула я, - инспектор, оглядите внимательно всех присутствующих, и скажите, кто вам знаком.
- Вот эта девушка знакома, - указал он на Изабеллу, - уж очень красивая, и вот эта, - на Стефани, - именно они присутствовали на трассе в момент катастрофы и спасли Теймплу.
- Очень хорошо, - кивнула я, - ну, девушки? Сами расскажите? Или мне предоставите озвучивать?
- Мы расскажем, - пролепетала Стефани, а Изабелла залилась слезами.
- Мы не хотели! – прорыдала она, - не думали, что так получится!
- Уймись! – буркнула Стефани, а Джуди с ужасом посмотрела на сестру.
- Что ты такое говоришь? – пролепетала она, - что ты натворила?
- Я знаю, что мы виноваты, - кивнула Стефани, - но надо было проучить эту мразь! Она вращалась среди отморозков, натравила их на Изабеллу, они над ней несколько часов издевались, как могли. Она выставила бедняжку в чёрном свете, облила помоями плюс ко всему. А потом парень, которому нравилась я, послал её, когда она к нему подкатывать стала. Помнишь, - она повернулась к сестре, - я пришла, вся в синяках? А тебе сказала, что упала с лестницы?
- Да, было дело, - кивнула Джуди.
- Не падала я с лестницы, - пояснила Стефани, - это приятели Дарин меня избили. Изнасиловать не успели, рядом оказалась полиция.
- Боже! – вскрикнула Джуди, - вот мразь!
- Именно, - кивнула сестра, - убивать Дарин мы не хотели, мы хотели ударить её её же оружием. Мы напоили её, позвонили её отморозкам, мы хотели, чтобы они изнасиловали и избили её. Но всё пошло не по плану...
- Она увидела меня, - пролепетала Изабелла, - стала издеваться надо мной, в наш скандал вмешалась Стефани. Она подала той стакан с семидесятиградусным ромом, в котором было растворено снотворное. Та махнула его залпом, швырнула стакан и вылетела из дома.
- Мы даже оторопели от неожиданности, - протянула Стефани, - от Джуди мы знаем, что Дарин совсем не пьёт, а тут выпила,
не поморщившись, и выскочила из дома.
- Но как она могла выпить! – протянула Джуди, - она совсем не пила! Совершенно!
- Самой интересно, - развела руками Стефани, - но, тем не менее, это так. А мы, перепугавшись, бросились за ней. На трассе произошло то, чего мы так боялись, что хотели предотвратить. Она столкнулась со встречной машиной, уснув за рулём.
- Мы едва откачали ту женщину до приезда врачей и полиции, - пролепетала Изабелла, - но потом оказалось, что она умерла, а Дарин выжила.
- Нет, - покачала я головой, - это Теймпла выжила, она поменялась с Дарин местами, чтобы иметь возможность устроиться с замок, не вызывая подозрений.
- Значит, это была не наша дочь? – ахнула Сьюзен.
- Нет, это была Теймпла Претон, - кивнула я, - и потому-то такие изменения в характере. У обоих было сильно изуродовано лицо, а проверять никто не стал.
- С ума сойти! – протянула Джуди, и кинулась на сестру, - ты хоть понимаешь, что наделала?
- Понимаю, - кивнула Стефани, - мне нет оправдания. И я готова понести ответственность.
- Что, отправишься на виселицу? – прищурилась сестра, а Стефани побледнела, - идиотка! Кретинки! Надо было идти в полицию, а не заниматься самосудом!
- Я уже была в полиции! – вскричала Изабелла, - но ничего не добилась! Как было ещё с ней поквитаться?
- Не волнуйтесь, - вздохнул инспектор, - вам ничего не будет.
- Спасибо, - не выдержав, разрыдалась Изабелла, - я так боялась. Спать спокойно не могла. Но она должна была ответить.
- И она ответит, - кивнула я, - за всё ответит. Высшую меру, правда, вряд ли дадут, но срок получит.
- Кто получит срок? – оторопела Стефани.
- Дарин, - спокойно ответила я, наблюдая за их реакцией.
- Но она же умерла, - глупо сказала Джуди.
- Не совсем, - улыбнулась я, поворачиваясь к Монике, - открой личико, красавица, смывай краску.
- Что? – захлопала та ресницами.
- Хорош придуриваться! – рявкнула я, - Дим, держи её, чтобы не
рыпалась, - и он заломал Монике руки.
- Что вы делаете? – вскричала она, - вы ответите за это! Пустите! – но Дима крепко держал её, а я схватила ватные шарики и смывку.
Моника яростно сопротивлялась, мотала головой, а я не менее яростно тёрла её по лицу смывкой.
Краска стекла, осталась лишь лёгкая смугловатость кожи после солярия, я сдёрнула с головы девушки тёмный парик, и её белокурые локоны рассыпались по плечам.
- Дарин! – в ужасе вскричала Сьюзен, - она живая!
- И невредимая, - добавила я, - жила себе под личиной Моники, а та умерла под её именем. Вот вам и ответ, почему она так легко крепкий алкоголь выпила. Моника пила много, ей этот ром, как мёртвому припарки. А вы, девушки, идиотки! Вы могли убить её, - кивнула я на притихшую Дарин, смотрящую на меня с ненавистью.
- Мы не хотели, - покачала головой Изабелла, - не думали, что произойдёт авария.
- Авария аварией, - отмахнулась я, - но напоить непьющего человека ромом семидесяти градусов? О чём вы только думали? Да она бы на месте умерла, и ничто не спасло вас от суда. Известно, что даже небольшая доза крепкого алкоголя способна остановить сердце непьющему человеку. Вам бы грозил срок за непредумышленное убийство.
- А то, что случилось? – вздёрнула брови Джуди, - разве это не непредумышленное убийство? Эта Моника уснула за рулём от их снотворного.
- Нет, она не успела уснуть, - вздохнула я, и опять же внимательно посмотрела на инспектора.
- В Монику врезалась Теймпла, - сказал страж порядка, - она слишком сильно гнала, не справилась с управлением и выехала на встречную полосу. Не было никакого убийства.
- Было только покушение на жизнь, - хмыкнула я, - так ведь? – посмотрела я на Дарин, которая в это время вынимала карие линзы.
- Ни фига я тебе не поверила, что у тебя голова разболелась! – рявкнула она, - ты видела, как у меня линза выпала! Вот дрянь! Актриса дешёвого театра! Меня голыми руками не взять!
- Вообще-то, у меня на самом деле голова разболелась, - склонила я голову на бок, - я не такая идиотка, чтобы изображать мигрень перед преступниками. Если бы я тебя сразу заподозрила, то аккуратно ретировалась бы, не вызывая ненужных подозрений. Только потом, когда ты, перепугавшись, сбила нас своим танком, я догадалась обо всём. Вспомнила и про линзу, и про твоё странное поведение. Ты вела себя так, как должна была вести себя Дарин, а не Моника. Последняя, думаю, была беззлобной, а ещё кольцо. Я видела его на фотографии в доме твоей матери. Красивая, художественная фотография, какие делали десятилетия назад. Сейчас такие не делают, во всяком случае, мало. Ты любишь это кольцо, поэтому, подпирая кулачком подбородок, специально демонстрировала перстень. Так откуда оно взялось на Монике? А, может, это и не Моника вовсе. А потом мою многострадальную голову схватила в тиски такая мигрень, что я обо всём забыла. Не до того было. Даже аварию в расчёт не взяла, думала, проделки мисс Гротс. А это, милая моя, ты постаралась. Оперативненько, ничего не скажешь.
- А вот ничего ты не докажешь! – вскричала Дарин, - а ты, - повернулась она к Изабелле, - ещё поплатишься! Думала, что отомстишь мне? Да я всё равно до тебя доберусь!
Я увидела, как прекрасные, зелёные глаза Изабеллы наполнились ужасом и слезами, и я обозлилась.
- Ты сначала срок отсидишь! – рявкнула я, - и, если ты думаешь, что выйдешь сухой из воды, то зря надеешься. Нашли тех парней, что издевались над Изабеллой и избили Стефани, полиция Эквадора готова их выдать. Они уже во всём сознались, так что можешь отпираться, срок тебе всё равно обеспечен!
- Ненавижу! – она затопала ногами, - сволочь! Дрянь! Я вас всех по стенке размажу!
- Минуточку, минуточку, - воскликнула Джуди, - объясните мне, как так получилось, что Дарин и Моника поменялись.
- Ты дура! – рявкнула Дарин, - бесталантная курица! Твоя сестрица меня на день рождения позвала! Моя приятели её отлупили, а она меня на свой день рождения зовёт! Я прямо офигела! Вот и послала Монику, чтобы она проведала, что к чему.
- Ты понимала, что они затеяли какую-то пакость? – улыбнулась я.
- Конечно, - кивнула Дарин, - точнее, Моника сама вызвалась поехать. Я сразу поняла, что дуры что-то мутят, хотела им головы открутить, очень обозлилась. А Моника успокоила меня, велела сидеть у неё в квартире, нанесла грим и уехала, а потом я узнала, что произошло.
- А что стало с матерью Моники? – прищурилась я, - насколько я знаю, она допилась. Слишком быстро допилась после того, как ты заняла место Моники.
- Ничего не знаю, - скривилась Дарин, в её глазах блеснул злобный огонёк, - дура перебрала с вином. Пить меньше надо! Что ты ещё хочешь на меня повесить?
- Ничего лишнего, - сладко улыбнулась я, - только то, в чём ты виновата, не более!
- Докажи сначала, курица! Уроды! Доказательств нет!
Дарин продолжала ругаться, но её запихнули в машину и увезли в отделение. Или как там у них это называется... Инспектор уехал с ней, сказав мне на прощанье пару слов.
- Картины из замка мы забирать не будем, поскольку это вещественное доказательство, - говорил он.
- Но я могу хоть убрать их из подвала? – всполошилась я, - это вредно для старых холстов.
- Конечно, конечно, - закивал инспектор, - вынесите их оттуда.
Он уехал, и все резко замолчали.
Я открыла пачку с сигаретами, и обнаружила, что она пустая, а Джуди протянула мне свои. Не обратив внимания на марку, я, сжав сигарету губами, щёлкнула зажигалкой.
Вдохнув терпкий, горький, насыщенный дым, я подавилась, закашлялась, и, ощутив страшную слабость во всём теле, захлопала ресницами.
- Что такое? – весело воскликнула Джуди, и тоже закурила.
- Что это за сигареты? – спросила я, - ощущение, как первый раз закурила, даже в голове зашумело.
- «Житан», - прочитал Дима, он сидел ближе к Джуди, - слышал про эту марку.
- Меня на них мои французские друзья подсадили, - улыбнулась Джуди, - очень крепкие сигареты, распространённые среди богемы прошлых лет.
- Да уж, - захихикал Дима, покосившись на меня, - тебе только сигарет «Житан» и мундштука для полного счастья не хватало!
- Прекрати, - засмеялась я, - мундштук у меня, кстати, есть. Нефритовый, с золотыми лилиями.
- Ого! – присвистнула Ася, а Дима закашлялся в кулак.
- Спасибо вам, - улыбнулась Энн, - Нестеров в вас не сомневался. Меня, правда, одолевало раздражение. Бесило, что какая-то русская женщина способна что-то сделать для нашего рода. Я в вас не верила.
- А я тебя заподозрила поэтому, - рассмеялась я, - ты с ходу стала в меня шпильки вкалывать, а я решила, что у тебя рыльце в пушку.
- Просто поверить не могу! – со слезами на глазах воскликнула Марджери, - всё кончено и обе дочери со мной!
- К сожалению, отдать титул я не могу, - смущённо улыбнулась я, чувствуя себя не в своей тарелке, - завещано не мне, а ребёнку. Впрочем, могу перевести со своего личного счёта для Орнеллы миллион, как это сделал для Энн герцог.
- Перестаньте! – испуганно воскликнула девушка, - мне ничего не надо! У меня есть моя цветочная лавка, которая приносит неплохой доход, большего мне не нужно. Пусть ваша дочь станет герцогиней Драммонд и родит наследников. Мне всё это ни к чему.
- А для меня главное, что мои девочки со мной, - вздохнула Марджери.
- Рад, что всё так закончилось, - вздохнул Джек, - а то висела недосказанность в этой истории с прабабкой. Давайте выпьем шампанского.
- Только, чур, без стрихнина! – вырвалось у меня, и все рассмеялись.
Постепенно все стали разъезжаться, остались лишь Сьюзен с Генри. Женщине стало нехорошо, и я испугалась за здоровье её и её детей.
- Как вы? – участливо спросила я, подливая ей чая с молоком, и пододвигая сандвичи.
Кстати сказать, на кухне я произвела революцию.
Закупила такое количество кофе, что им можно напоить целый взвод солдат, выбросила банки с готовым рыбным паштетом, и велела кухарке готовить паштет самой.
И теперь, плюясь, и понося эксцентричную хозяйку, бедная кухарка обжаривает лосось и палтус, добавляет всякие специи, которых я тоже накупила прорву, и пять раз прокручивает паштет через мясорубку.
Я вышвырнула йогурты, коробки с готовыми продуктами, зато закупила кухонную технику, с которой несчастная кухарка теперь отчаянно сражается.
Сандвичи на обжаренных хлебцах с домашним паштетом пришлись всем по вкусу. И Сьюзен, которая уже съела довольно много, взяла ещё один.
- С такой едой не в одну дверь не влезешь, - вздохнула она, - где вы взяли такой паштет?
- Велела кухарке готовить самой, а не покупать готовое, - улыбнулась я, - я привыкла к такой пище, другого не понимаю.
- И при этом такая стройная, - протянула она, - я вам завидую.
- Открою секрет, чтобы не завидовали, - хмыкнула я, - я постоянно занимаюсь спортом, веду крайне активный образ жизни, сую нос во все щели, как вы уже успели убедиться. А ещё имею мужа и любовника. Такой фитнес, обзавидуешься!
- Да уж, - прикусила губу Сьюзен, слегка покраснев, а Генри смутился.
- Тренажёр к твоим услугам! – нахально заявил Дима, чем вверг в краску супругов.
Эпилог.
Ася улетела первой. В Лондоне мне адвокат уже был не нужен, а ей позвонила свекровь и сообщила, что Джульетта заболела. Малышка обвесилась соплями, без конца плачет, и Ася, перепуганная состоянием полугодовалой дочери, бросилась в Москву.
Хотя я понимала, что Айгюль раздражает Асина свобода. Женщина явно видела супругой своего сына покорную таджичку, воспитанную по их законам, а он выбрал Асю.
Ослепительную красавицу славянской внешности, длинноволосую блондинку с небесными глазами, к тому же своенравную и карьеристку.
А я занялась улаживанием своих дел в Англии, Дима помогал, изредка вытаскивая меня прогуляться по городу. Благо, тут есть, на что посмотреть. И я, наслаждаясь красивой страной, благополучно всё закончила.
- Если бы меня рядом не было, так быстро ты со всем этим не справилась бы, - фыркал Дима, когда мы стояли в очереди на таможенный контроль.
- Ты явно преувеличиваешь свои заслуги, - хмыкнула я, хмуро взглянув на него, - не надо считать меня тупицей!
- Я тебя не считаю тупицей, - неожиданно спокойно ответил Дима, - но у тебя есть свой порог. Ты замечательно справляешься с творческими идеями, но согласись, наконец, что масштабный бизнес – это не твоё. Ты руководитель, но с чем-то слишком большим тебе не справится. Сама же признаёшь, что ничего не понимаешь в точных науках.
- Не понимаю, - кивнула я, - но сдаваться так просто не намерена.
- Упрямая ослица, - бросил Дима в пространство.
- Какая есть, - усмехнулась я.
Вдобавок мне позвонил Генрих, и, не иначе, как, обозлившись на меня, запретил мне пить.
- Да я с ума сойду в самолёте! – взвизгнула я, - ты издеваешься? Прекрасно знаешь мою любовь ко всем летательным аппаратам!
- Знаю, - согласился Генрих, - но ты мне нужна сразу, как прилетишь. Трезвой!
И я была на взводе. На нервах меня мутило, болела голова, я постоянно дёргала стюардессу, которая мимо меня теперь проходила с перекошенным лицом. Но со своим страхом к полётам я ничего поделать не могу.
- Девушка, - не выдержала я, - принесите мне бутылку коньяка.
- Прекрати, - воскликнул Дима, - Генрих тебя убьёт.
- Всю он меня не убьёт, - не выдержала я, - не могу я, понимаешь?
- Понимаю, - кивнул Дима, - поэтому пошли в туалет, нервы успокаивать.
Но стюардесса не пустила нас вдвоём в уборную, мотивировав это сложной и не совсем понятной фразой, суть которой сводилась к тому, что в самолёте дети, что это неприлично.
- Теперь я точно напьюсь, и ты меня не остановишь, - воскликнула я.
- А Генрих тебя на полоски пошинкует, когда заграничные коллеги вдохнут амбре главного редактора!
- Прекрати! – буркнула я.
- А усладой для их импортного взора будут твои синяки под глазами, которые у тебя непременно появятся, когда тебя разбудят после возлияний, - продолжал язвить Дима, а я звонко расхохоталась.
- Пожалуйста, не нарушайте порядок, - подошла к нам другая стюардесса, красивая блондинка с кошачьими, зелёными глазами.
- Извините, - воскликнула я, от смеха уткнувшись Диме в плечо.
- Вика, ты? – вдруг воскликнула стюардесса, а я подняла на неё искрящиеся от смеха глаза.
- Не узнаешь, - констатировала она, - я Кася Ямпольская, мы с тобой на заочном общались.
- Ох, точно, - обрадовалась я, вспомнив Катажину, - а ты что, так и не стала театроведом.
- Никогда это не любила, - воскликнула она, - мне в небе лучше.
- А мне в небе плохо, - вздохнула я, - напиться не могу, с любовником в туалете уединиться не дают! Что прикажешь делать?
- Ни фига себе, экстремалы! – засмеялась Катажинка, - в туалете! А кровать на что?
- А на кровати с мужем, - ухмыльнулась я.
- Вот прелюбодейка! – припечатала меня Кася, - здесь дети сидят. А вдруг услышат?
- А мы тихо! – выдала я, а Дима сдавленно хрюкнул, давясь приступом смеха.
- Уймитесь, - вздохнула Кася, - я сейчас тебе сок принесу, - и она ушла.
- На фига мне её сок? – я закатила глаза, и встала с места.
- Ты куда? – тут же спросил Дима.
- На кудыкину гору, - огрызнулась я, и юркнула вслед за Касей за занавеску.
- Плесни мне в сок чего-нибудь крепкого, - взмолилась я, - а то после этого полёта меня можно будет с чистой совестью в Кащенко отправлять.
- Ладно, - вздохнула Кася, вынув высокий стакан, в которой налила две трети коньяка, а оставшуюся треть колу и сок.
- Давай, я тебе принесу, чтобы твой друг не отнял? – предложила она.
- Спасибо большое, - обрадовалась я.
Я вернулась на место, Кася принесла Диме кофе, а мне кофе и «сок». Когда она ушла, Дима протянул мне три таблетки.
- Что это? – подозрительно спросила я.
- Успокоительное, - ответил он, - другая стюардесса принесла, говорит, из личных закромов, лишь бы ты успокоилась.
- Как я её достала! – восхитилась я, и выпила таблетки.
Хуже не будет. Куда уж хуже...
Таблетки я запила своим коктейлем, выпила кофе, как-то сразу расслабилась... Самолёт уже не казался таким страшным, а облака походили на барашков.
У меня вдруг начался приступ истерического смеха, Дима смотрел на меня с недоумением, а я стала приставать к нему прямо в салоне.
- Что ты вытворяешь? Здесь же дети! – он пытался усадить меня в кресло, прибежала Кася, за ней другая стюардесса.
- Вика, прекрати! Сядь на место! – воскликнула Катажина, а, что было потом, я уже не помню.
Моё сознание благополучно отключилось, а очухалась я лишь в подсобном помещении аэропорта.
- Ну, что, сладкий? – спросил Дима, когда перед моим затуманенным взором появилось его лицо, - сразу тебя к наркологу вести или немного погодя?
- Что сразу к наркологу-то? – обиженно спросила я.
- А к кому тебя вести после эффектного запивания успокоительного коньяком? – прищурился он.
- Ох, моя голова, - простонала я, - Генрих звонил?
- Звонил, - кивнул Дима, - он летит сюда, как дракон, плюясь пламенем. После того, как я ему рассказал, что ты устроила в самолёте, он долго ругался. Из приличных слов только предлоги были.
- А что я сделала-то? – удивилась я.
- Что ты сделала? Совсем не помнишь? – сощурился Дима.
- Совсем, - призналась я.
- Ты, дорогая, кретинка! Запила сразу три таблетки коньяком, а сверху залакировала кофе, и у тебя начались глюки.
- Что у меня началось? – ошалела я.
- Галлюцинации, - отчеканил Дима, - ты стала кричать, что по облакам на лошади скачет женщина, потом тебе стал мерещиться всадник без головы, а потом и вовсе почудился пожар. Последней галлюцинацией ты довела до обморока половину пассажиров, а остальные бились в истерике. К тому же ты стала требовать парашют, пассажиры ещё сильней занервничали, успокоить их никак не удавалось, стюардессы сбились с ног, и пилотам пришлось срочно сесть в Нижнем Новгороде.
- Так мы в Нижнем? – удивилась я.
- Да, милая, мы в Нижнем. На юго-западе от центра города, в Стригино.
- Я случайно, - виновато улыбнулась я.
- За случаянно бьют отчаянно, - язвительно пробурчал Дима, - выпороть тебя мало! Я уж не стал Максу сообщать, чтобы он лишний раз не песочил тебя.
- Спасибо, - выдохнула я.
- Не за что, карамелька моя, - ядовито ответил он, - от Генриха тебе всё равно достанется за троих.
- Слушай, тут есть какая-нибудь кафешка? Мне бы минералки...
- Рассол с собой вози в багаже! Самая необходимая вещь в дороге, особенно для тебя!
- Хоть бы пожалел, - горестно вздохнула я.
- За что тебя жалеть? За твою безалаберность? Самое хреновое, что тебя не изменишь! Ты и в преклонном возрасте чудить будешь!
- В преклонном возрасте, если я до него доживу, учитывая некоторые нюансы моей биографии, из меня песок будет сыпаться, и мне будет не до чего, - рассмеялась я.
- Песок из неё будет сыпаться! Что песок-то? Чего мелочишься? Давай сразу уголь! Это из нормальных людей на старости песок сыпется, а ты без провокации и в этом плане не сможешь! Будешь бегать, своим песком с углём посыпать тротуары! Зато польза обществу хоть какая-то!
- Вот дурак-то! – засмеялась я.
- А ты дура набитая! Ну, а я дурак по аналогии, поскольку бегаю за тобой, как мальчишка. Держи, - протянул он мне бархатную коробку.
- А что это? – удивилась я.
- Подарок тебе контрабандой провёз, - ухмыльнулся Дима.
- Не такое уж, значит, у меня плохое поведение, раз ты мне подарки даришь, - усмехнулась я.
- Если не прекратишь зубоскалить, заберу, - пригрозил он, а я засмеялась.
- Не заберёшь, - и я открыла коробку.
Внутри оказалась диадема. Искрящиеся голубые и прозрачные бриллианты, переливающиеся, в форме капель, и бирюза, тоже каплевидная. Всё искрилось и сверкало, так, что у меня перед глазами зарябило.
- Похоже на императорские, судя по размаху, - вздохнула я, и убрала драгоценность в сумку.
Я попыталась встать, но ноги предательски дрожали. До туалета я всё-таки смогла дойти. Зеркало отразило мою кислую физиономию, помятую, бледную. Я с трудом привела себя в чувство, умылась, напилась воды из-под крана.
- Ну, что, краса несказанная? – улыбнулся Дима, когда я привидением явилась перед ним, - пошли в кафешку, пока Генрих мчится, замышляя план мести. Тебе сейчас нужен кофе и крепкий чай.
Я думала, что он пошутил насчёт чая, но он действительно его принёс, при чём очень крепкий, чистый чефир.
- Не хочу, - мотнула я головой.
- Давай, пей, - Дима буквально заставил меня выпить чай, и, проглотив горький напиток, меня замутило.
Зажав рот рукой, я опять понеслась в туалет, готовая выплюнуть свой несчастный желудок.
Вернувшись, я обнаружила за своим столиком Касю, меланхолично попивающую каппучино.
- Как самочувствие? – прищурилась она.
- Средней паршивости, - вздохнула я, садясь рядом, - извини меня, я всё испортила. Из-за меня самолёт посадили.
- Бывает, - улыбнулась она, - и не таких психов возили!
- Я псих? – возмутилась я.
- Хочешь сказать, что это нормально, алкоголем успокоительное запивать? – спокойно спросила Кася, - думать иногда надо! И чего ты самолётов боишься?
- Объяснить не могу, - развела я руками, принимаясь за крепкий кофе.
В Москву мы вернулись на «Мерседесе» Генриха, который основательно отругал меня. Дима сидел с ним на переднем сиденье, о чём-то переговариваясь, а я на заднем с Касей.
Мы уговорили её поехать с нами, и Генрих рванул в столицу.
- Я с тобой чокнусь! – шипел Генрих, - смотри, не улети в Петербург на Новый год! Авантюристка!
Он меня отругал, оказывается, меня ждали иностранные издатели, но не дождались.
Генрих наплёл им про турбулентность, пообщался с Димой, а сам рванул за нами в Нижний, кипя от негодования.
- Если бы ты не была такой талантливой, я бы тебя уволил к чертям! – рявкнул Генрих.
- Ладно, не добавил, не была бы аукционером... – ухмыльнулась я.
- Договоришься у меня, - бросил в пространство начальник, а я переключилась на Касю.
- Как жизнь?
- Да ничего, - улыбнулась она, - в разводе, детей нет. Первый муж достал, придурок.
- Чем это? – улыбнулась я.
- Смазливый красавчик с голубыми глазами, блондин к тому же. Послала урода с маникюром далеко и метко, теперь я хочу обычного, среднестатистического мужчину. Ребёнка, в конце концов, хочу. Мне уже катит под тридцатник, биологические часы тикают, а детей нет. Так и останусь одна.
- Не переживай, - улыбнулась я, - найдёшь ещё свою половинку.
- Ага, как же, - закатила глаза Кася, - нормальных сейчас раз-два и обчёлся. На вес золота. И все разобранные к тому же.
В Москву мы попали только на следующий день. Мне в голову пришла идея – заехать в Дивеево – и Генрих, вздохнув, начал экскурс по нижегородчине.
Народу тут было толпы. Я едва сумела поставить по свечке в обоих соборах, а на купальни мы только издалека поглядели.
- А вода холодная? – спросила я.
- Градусов пять, - ответил Дима, - зимой и летом причём. А зимой река и в тридцать градусов не мёрзнет.
- Ты что, купался? – с недоверием спросила я.
- И тут купался, и в иордани, - ответил Дима, - ощущения острые.
- Вот зря ты это сейчас сказал, - хмыкнул Генрих, покосившись на меня, и он оказался прав.
Мимо острых ощущения я никогда не пройду спокойно!
- Дай сюда пакет! – сказала я, - в кабинку не дождёшься, а в реку я занырну.
Генрих пришёл в ужас, а я, прихватив пакет с ночной рубашкой, которую я купила в палатке, торговавшей всякой сувенирной снедью, отправилась переодеваться в деревянный домик. И, вдохнув воздуха, прыгнула прямо с мостков в воду...
Такие ощущения до конца жизни не забудешь. У меня разом парализовало все конечности. Руки и ноги одеревенели, но я, памятуя, что искупаться надо три раза, собрав все силы, нырнула рыбкой во второй и третий раз.
Третий раз стал решающим, от пронзительного холода я не могла ни рукой, ни ногой пошевелить, а выплыть, тем более.
Дима, догадавшись, что дело пахнет керосином, нырнул за мной и вытащил меня на берег.
- Живая? – спросил он.
- Вроде, - ответила я, клацая зубами, - зимой бы искупаться.
- Экстремалка, блин, - фыркнул Генрих, - только сумасшедшая в эту воду полезет!
- Ты крещёный? – спросила я.
- Нет, а что?
- Я так и подумала, - хмыкнула я, и отправилась переодеваться.
Диме тоже пришлось переодеться, благо, одежда была с нами.
- Истово верующая христианка, блин, - буркнул Генрих, - Дим, давай купим ей ликёру, а то воспаление лёгких схватит, трясётся вся.
И они купили ликёра и абсента. Я выпила пару порций, и стала «клевать носом». Вдобавок позвонил Макс.
Я не слышала звонка, ответил Дима, и я, проснувшись, стала свидетелем их замечательного разговора. Дима включил громкую связь.
- Где моя жена, чёрт возьми? – злился Макс, - и почему ты отвечаешь по её телефону?
- Она утомилась малость, спит, - нахально заявил Дима.
- Что ты сказал? – звенящим спросил Макс, - почему она спит да ещё рядом с тобой? – взревел он.
- Она тебе потом объяснит, - хмыкнул Дима, и выключил мобильник, а я не стала открывать глаза, чтобы выяснять с ним отношения.
Понимаю, он планомерно доводит Макса до истерики, но его понять можно, а Макс пусть помучается ревностью для профилактики!
В Москву мы прибыли вечером, хотя было ещё светло, весенние и летние дни длинные. Первым делом закинули Касю к ней на квартиру, а потом поехали ко мне.
Генрих знал окольные пути, поэтому в посёлок я попала довольно быстро.
- Угостишь кофе? – спросил начальник, тормозя около особняка.
- И меня, - вызвался Дима.
- Пошли, - кивнула я, и, переступила порог, на меня налетели кошки и собаки.
Животные прыгали, гладились, мурзились и звонко лаяли.
- Явилась, - процедил Макс, выходя в прихожую, и бросил быстрый взгляд на Диму и Генриха, - ты где пропала?
- Непредвиденная ситуация у меня, - ответила я.
- Да? – прищурился Максим, - с этим? – кивнул он Диму.
- Макс, успокойся, - вдруг вклинился Генрих, - она буянила в самолёте, а стюардессы, чтобы как-то успокоить её, приняли меры. Одна принесла таблетки, а другая кофе и коньяк. Угадай с трёх раз, что с Викой было после подобного коктейля?
- Даже предположить боюсь, - воскликнул Макс, - смешивание коньяка с успокоительным может даже галлюцинации вызывать.
- Верно, - кивнула я, - были галлюцинации, которыми я довела всех пассажиров до паники, даже самолёт пришлось посадить в Нижнем. Но позвонил Генрих, а стюардесса, которая оказалась моей однокурсницей, растолковала ему ситуацию. Я в это время с полной амнезией спала в здании аэропорта.
- А я в это время с ним, - кивнул он на Димку, - кое-какие вопросы решал, вот мы и рванули за ней вдвоём.
- Очень мило, - скривился Макс, а потом перевёл взгляд на Диму, - а по-русски сказать не мог? Объяснить, что к чему?
- Успокоить мужа любимой женщины? – сощурился Дима, - ага, как же! Дожидайся!
- Держись лучше от неё подальше! – рявкнул Макс, - а то я за себя не ручаюсь!
- Не ручается он! Подумаешь, напугал! – скривился Дима, - Ева, любовь моя, налей мне кофе.
- Пошли, - кивнула я, и отправилась на кухню.
Дети, которые в это время ужинали, повскакивали с мест.
Василинку подхватил Дима, Лиза потянула ко мне ручки, а Лёня залился плачем, он тоже хотел ко мне на руки.
Передав дочь на руки Максу, я взяла сына.
Весь вечер я возилась с детьми, Василиса, наша с Димой дочка, играла на рояле, потом пела, а в разгар всего этого раздался звонок в дверь.
Василиса как раз наигрывала весёлую пьеску, когда в гостиную вошла Ира, наша домработница. А за ней Андрей Сатаневич, держа в руках пару чемоданов.
Вид у него был самый, что ни на есть, удручённый, а из чемодана торчали носки.
- Андрюш, что случилось? – удивлённо воскликнул Макс, глядя на напарника.
- Лара временно выгнала меня из дома, - вздохнул Андрей, и, поставив чемоданы, добавил, - ну, не совсем выгнала, а устроила скандал с вышвыриванием вещей в окно с пятого этажа. А я не выдержал, схватил чемодан, вещи, и свалил оттуда. Пусть помучается ночку, а завтра приду с цветами.
- А чего к нам? – хмуро спросил Макс.
- А к кому? – буркнул Андрей, - по милости твоей жены у нас в доме идут непрекращающиеся боевые действия! Ей все вопросы переадресуй! – а я фыркнула.
- Тебе хорошо усмехаться, - строго посмотрел на меня Макс, - испортила людям жизнь! Что ты за человек такой?
- И ничего я не портила, - ухмыльнулась я, - Ира, отнеси вещи Андрея в гостевую комнату, - и девушка убежала наверх с чемоданами.
- Портила! – рявкнул Андрей, - ещё как портила! Ты нас уже достала! У меня теперь не жизнь, а каторга! Лариса постоянно меня пилит, к тебе ревнует, к той красивой блондинке, твоей сестре. А мне что прикажешь делать? Я ей не изменял!
- Так измени, - пожав плечами, спокойно ответила я, - в чём проблема?
- Да? – прищурился Андрей, - в чём проблема? Вы посмотрите на неё! Она в измене проблемы не видит! Я от тебя в аут улетаю!
- А что? – фыркнула я, - она самый настоящий гренадёр! Замотала тебя, решила, что двумя детьми можно захомутать человека, а ты мучаешься! Найди себе девушку! Женись на другой! Сам говорил, что сына хочешь! Тогда чего теряешься?
- Я не теряюсь, - буркнул Андрей, и, не желая больше со мной общаться, ушёл наверх, в отведённую ему спальню.
Вечером, когда все легли спать, я вдруг поняла, что надо делать. Идея, совершенно неожиданная, пришла в голову стихийно, и я, расчёсываясь перед зеркалом, поделилась ею с Максом.
- Я знаю, с какой девушкой надо познакомить Андрея, - заявила я.
Макс в это время полулежал на подушках и по интернету что-то искал в моём ноутбуке.
- Опять ты за своё! – застонал он, - ну, сколько можно?
- Сколько нужно! – рявкнула я, - не успокоюсь, пока не разведу его с Ларисой! И у меня есть на примете одна девушка. Очень красивая полячка, блондинка, стюардесса.
- Ну, на фига тебе это надо? – воскликнул Макс, - что ты опять мутишь?
- Сначала мы познакомим Андрея с Катажиной, а потом уже и будем думать! – рявкнула я, - чтобы завтра в полдень был у меня в ресторане с Андреем! И слышать ничего не желаю! Или нет, лучше в кафе «Старая Франция»!
Макс с укоризной на меня посмотрел, вздохнул, но, если я что-то задумала, переубедить меня невозможно.
И мой дражайший муженёк исходит из мнения, что уж лучше пойти у меня на поводу и поставить дело под свой контроль, чем потом расхлёбывать последствия затеи.
И сейчас, он предпочёл пойти на это двойное свидание, тем более, мне было бы трудно уговорить Андрея прийти.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал Макс, нахмурившись.
- Потом, - отмахнулась я.
- Но это срочно, - воскликнул он, но слушать я не стала.
Утро выдалось солнечным, очень тёплым, градусник показывал двадцать пять градусов, и я вынула из шкафа красивые,
красные брюки-капри и оранжевую кофточку.
Я повесила на шею красивый кулончик, надела зелёные лодочки на высоких шпильках и взяла сумочку.
По утрам у нас дома обычно раскардаш.
Иван Николаевич, моё свёкр, бурчит из-за овсянки, Анфиса Сергеевна кормит кошек и собак, которые, как оглашенные, носятся по дому.
Кошки трутся об ноги, теряя пух со своих махровых хвостов, а собаки преданно заглядывают в глаза, выпрашивая сладкие кусочки.
Я вошла на кухню, когда Саша тщётно пыталась накормить Лёню кашей, а тот уворачивался. Октябрине Михайловне с Лизой было проще, она с удовольствием выпила и тыквенный сок, а Лёня вопил и размахивал ручками, не желая его пить.
- Ясное дело, - засмеялся Иван Николаевич, - не желает парень эту гадость хлебать! Подрастёт, пивко будет пить.
- Какое, блин, пиво? – взвизгнула я, - я с вами с ума сойду!
- Викуля, попробуй, - Анфиса Сергеевна протянула мне стакан с соком, и я с опаской понюхала содержимое.
А потом с опаской под смешки Ивана Николаевича отпила из стакана.
- Ну, как? – прищурился свёкр, - белые рожки славной молочной козочки не режутся?
- Не заметила, - я тряхнула смоляными кудрями, - а вкусно! Похоже чем-то на берёзовый сок!
- Тебе всё нравится, что не то, - хмыкнул Иван Николаевич.
На кухню вбежали Мира и Фрида. Обе опаздывали, Фрида в школу, а Мира на радио.
- Как дела, девчонки? – спросила я, - что новенького?
- У Фриды парень появился! – тут же доложила Мирослава с улыбкой на губах.
- Парень? – я вздёрнула брови.
- Ага, - хихикнула Мира, а Фрида шлёпнула её по шее полотенцем.
- Предательница! – гневно воскликнула девочка, покрывшись красными пятнами, - у неё тоже парень, между прочим!
- Фрида, перестань! – с укоризной сказала Анфиса Сергеевна, - ты начала первая.
- Вот именно! – воскликнула Мирослава, - тут же разнесла, как
я с этим рокером каталась.
- Рокером? – испугалась я, - ты сошла с ума? Это очень опасно!
- Что? С рокером кататься? – прищурила синие глаза Мира, - слушай, не читай мне нотаций, тебе это не идёт.
- Я знаю, - кивнула я, - но я в ужасе. Я отвечаю за тебя.
- Не бойся, - улыбнулась девушка, - я его уже предупредила, что, если он распустит руки, за мной тяжёлая артиллерия в виде различных служб, - и она покосилась на Макса и Ивана Николаевича.
- Да вы можете с мотоцикла упасть, руки-ноги переломать, - воскликнула я.
- Можем, факт, причём неоспоримый, - кивнула девушка, - но на мне шлем, на нём тоже. Так в чём проблема? И вообще, я хочу себе мотоцикл! И не смотри, Вика, на меня телячьими глазами, я уже знаю, что ты скажешь, но я хочу, и всё тут.
- Делайте, что хотите, пейте мою кровь, - вздохнула я, поглощая овсянку.
- У тебя свои развлечения, - ткнула в меня ложкой Мира, - ты за бандитами гоняешься, превышаешь скорость, насколько это возможно, вечно горишь на своей работе... Адреналина до фига! А у меня?
- Ещё одна адреналинщица! – бросил в пространство Макс, а Андрей сидел с задумчивым видом, молча поглощая овсянку.
Для него наш завтрак явился новинкой, он явно не знал, чем Макса кормят с утра пораньше.
Около него стоял сельдерейный сок, которым Анфиса Сергеевна потчует всех домашних, и он с кислым видом пытался проглотить кашу. Кофе с пирожком после каши его больше воодушевил.
Хотя многие твердят, что с утра почти ничего не едят, зато наедаются на ночь, а я без хорошего завтрака не могу.
Гори синим пламенем обед и ужин, завтрак – основа всего дня.
Я молча слушала перебранку домашних, и думала, какие же они родные и близкие.
Единственное, кого мне не хватает тут, это Димы. За ним я ушла бы на край света, и я рожу ему сына. И пусть будет, что будет...
Одолеваемая тяжёлыми мыслями, я села в машину и поехала в издательство, наводить там порядок. Мы подготовили новый
макет, и вскоре я освободилась.
В «Планете спорта» царило привычное оживление, опять совещание, а потом, сидя в кабинете, я позвонила Касе.
- Привет, - весело воскликнула я, - как жизнь?
- Отдыхаю после полёта, - весело ответил Катажина, - а у тебя что? Очухалась после буйного приземления на родную землю?
- Очухалась, - засмеялась я, - и у меня для тебя встречное предложение.
- Какое? – удивлённо спросила Кася.
- Хочешь, кое с кем познакомлю? Тем более, ты говорила, что сейчас находишься в свободном полёте, друга сердца на горизонте не намечается.
- И то верно, - согласилась Кася, - но, с другой стороны, кого ты мне предложишь? Очередного смазливого блондина?
- Нет! – засмеялась я, - он самый обычный. Тридцать пять лет, капитан МВД, неплохой, но есть один маленький недостаток.
- Какой? – насторожилась Кася.
- Он женат!
- Ты офигела? – взвизгнула подруга, - вот на фига мне эти проблемы?
- Ты только выслушай меня внимательно, - я начала издалека, когда история с Ларисой только началась, а закончила вчерашним явлением Андрея.
- Н-да, - вздохнула Катажина, - хотя нехорошо это, да и посуда моя мне пока пригодится. Фиг её знает, эту бабу, что ей на ум в следующий раз взбредёт. Но это мне нравится, я согласна. Приду.
- Вот здорово, - обрадовалась я, - тогда жду тебя в кафе
«Старая Франция» в полдень.
И я отправилась в ресторан, разбираться там. Просидела над документами, выпила пару чашек кофе... Вдруг зазвонил мобильный, это была Анфиса Сергеевна, и я ответила.
- Что-то случилось? Или что-то случилось?
- Да, Викуль, - сказала пожилая женщина, - тут тебе звонили. Некто Вячеслав Синицын.
- Кто? – опешила я, - я такого не знаю. А что он хотел?
- Сказал, что ты обещала работу его жене Алёне.
- Алёнка Беленькая! – вскричала я, - так она вышла из тюрьмы! А он номер телефона не оставлял?
- Оставлял, записывай, - продиктовав цифры, она отключилась.
Алёнка... Это было моё второе дело, когда я забеременела от Макса. Алёна была моей одноклассницей, но жизнь обошлась с ней весьма несправедливо.
Она считала меня своим главным врагом, задалась целью отомстить, но я нашла разгадку тому происшествию многолетней давности, из-за которого она меня так ненавидела. Алёна искренне раскаялась в содеянном, просила прощения, а я обещала ей устроить её на работу в свой ресторан.
Естественно, когда она отсидит два года, которые ей дали.
И вот, позвонил её супруг. Интересно, почему не сама?
Или ей стыдно за всё, что тогда произошло?
Я набрала номер Синициных, и стала жадно вслушиваться в гудки.
- Слушаю, - услышала я голос Алёны.
- Привет, - сказала я, - ты вернулась?
- Это ты, Вик? Да, выпустили. А ты откуда знаешь?
- Так твой муж звонил, оставил моей свекрови номер телефона, вот я и звоню, - ответила я.
- Ох, я же просила его, не надо, - вздохнула она, - не хочу я.
- Но почему? – спросила я.
- Да потому, - вздохнула Алёна, - стыдно мне. Я тогда такой тарарам устроила. Самолёт твоего мужа украли, чуть тебя с твоим бывшим не застрелили... Плюс ко всему ваша дочь от моего бывшего пострадала.
- Она не пострадала, - вздохнула я, - она даже и не поняла, что к чему. Что теперь обсуждать это? Что было, то было. Приходи ко мне ресторан, назначу сначала официанткой, определю на курсы, получи высшее образование, хоть какое. А через годик сделаю тебя менеджером. Как тебе расклад?
- Здорово, - вздохнула Алёна, - а то меня нигде с судимостью не берут. Попробовала на фабрику вернуться, отказали, на Славин завод тоже. Свекровь без конца бубнит... Что делать?
- Идти ко мне в ресторан, - сказала я, - и вообще, почему отказали-то? Ты же не воровала, не аферистка и не мошенница, прошла, как соучастница в организованном налёте. Тем более, судимым сейчас быть модно.
- Думаешь, кто разбираться будет? – горько воскликнула Алёнка, - и потом, модно среди тех, кто в бизнес ушёл,
занимаясь бандитизмом в девяностые.
- Да, пожалуй, - признала я, - ты приходи, я тебя приму. Не смотря ни на что.
Время подошло к полудню, и я, закрыв ноутбук, положила его в сумку. Надо купить себе новый, но я не могу расстаться с этим, поскольку это Димин подарок. Хоть планшет купить, что ли... И я отправилась в кафе.
Кася уже была там. Красивая, с длинными, белокурыми волосами, в модном платье светло-зелёного оттенка под цвет глаз, а под грудью проходила белая планка.
Платье было не очень длинным, едва до колена доставало, а стройные, длинные ноги были обуты в бежевые лодочки на высоких шпильках.
Надеюсь, она понравится Андрею.
- Привет, - я села за столик, - отлично выглядишь.
- Ты тоже, но, на мой взгляд, слишком ярко, - засмеялась Кася.
- Я знаю, - кивнула я, - я люблю яркие цвета.
- Какой он хоть, этот Андрей? – спросила она.
- Милый, ответственный, - я задумалась, - как мужчину, я его не рассматривала. Своих двое.
- Двое? – засмеялась Кася, - а я думала, что тот мачо твой муж.
- Нет, он мой бывший, - вздохнула я.
- И тебе горько от этого? – прищурилась Катажина.
- И ещё как, - кивнула я, - я его гоню, он за мной бегает. Только, прошу, при Максе о нём не упоминай. Мой муж думает, что Дима просто за мной в Нижний в моим начальником поехал. Хорошо?
- Хорошо, не волнуйся, - кивнула Кася.
- Давай по мороженому закажем? И куда они запропастились?
- Это не они? – спросила Кася, - который твой муж?
- Блондин, - ответила я, проследив за её взглядов.
- Привет, - весело сказал Макс, подходя к нашему столику.
- Привет, - хмуро сказал Андрей, - а что происходит-то?
- Андрей, знакомься, это Катажина Ямпольская, моя приятельница, бывшая однокурсница. А это Андрей Сатаневич, коллега и напарник моего мужа, - представила я их друг другу.
Кася разглядывала Андрея с любопытством, а тот ошарашенно смотрел то на меня, то на неё, то на Макса. Наверное, следовало ему всё-таки сказать...
- Она офигела? – слабым голосом спросил Андрей у Макса.
- Сядь! – рявкнула я, - а то опять обозлю Ларису и она опять тебе череп сковородкой проломит!
- Да мне не привыкать! – буркнул Андрей, но послушно сел.
- К такому трудно привыкнуть, - мелодично сказала Кася.
- Вот именно, - кивнула я, - хорош скулами дёргать! Перед тобой сидит потрясающая блондинка, а ты даже изменить не можешь этой корове!
Кася хихикнула, Макс нахмурился, а Андрей схватился за голову.
- Вик, зачем ты мне постоянно создаёшь проблемы? – спросил он.
- На данный момент мне тебя просто жалко, - сказала я, - держишься около этой дуры только из-за дочерей, а она над тобой издевается, как может. Короче, общайтесь, - а я вытащила из-за столика Макса и увела его за другой.
Я заказала себе кофе с пирожными, а потом мороженое и сок.
- Думаешь, у них что-то получится? – с недоверием спросил Макс, - она слишком красивая для него.
- Нормально всё будет, - отмахнулась я, - Каська отчаянная девушка, стюардесса. Я думаю, у них всё получится. Лариса мне не нравится.
- Это у вас взаимное, - вздохнул Макс, - но мне поговорить с тобой надо. Не знаю даже, как сказать...
- Не знаешь, так не говори, - отмахнулась я, - мне любопытно, как они поладят.
Я пила сок, перемешивала ложечкой мороженое в вазочке, во все глаза наблюдая за Андреем и Касей. Вдруг Андрей встал и пошёл на выход.
- Это ещё что такое? – подпрыгнула я, - куда он уходит?
И я, подскочив, подлетела к Касе.
- Куда он? – спросила я.
- Сказал, что сейчас вернётся, - сказала она, улыбаясь, - а он милый, мне очень понравился.
- Надеюсь, у вас всё получится, - пробормотала я, и вернулась за свой столик.
- Ну что? – спросил Макс.
- Должен вернуться, - сказала я, наблюдая за входной дверью. И каково же было моё изумление, когда я увидела Андрея.
В руках он держал огромный букет, красные розы вперемешку с альстромериями, очень красиво упакованные.
- Ничего себе, - пробормотал Макс, - видать, она ему понравилась. Может, в самом деле выгорит?
- Мне бы тоже хотелось, - вздохнула я, - Лариса его замучила. Они, как кошка с собакой.
- Что верно, то верно, - кивнул Макс, - раньше ладили, конечно, но, после рождения второй дочери отношения в разлад прошли. Андрей просил ещё сына, Лара рожать больше не хотела. Её вес с годами прибавлялся, теперь у неё практически нет шансов родить ребёнка, тем более, у неё их трое. Ясное дело, она больше не хочет, может, с этой Катажиной что получится.
- Ты какой-то грустный, - сказала я, - на работе проблемы?
- Да нет, порядок, - ответил он, - просто устал, как собака.
- Тебе надо отдохнуть, - улыбнулась я.
- Надо, факт, - кивнул Максим, - но когда? Кстати, забыл тебе сказать, Беленькая из тюрьмы вышла.
- Я в курсе, - улыбнулась я, - она мне звонила.
- Зачем? – удивился он.
- Я обещала ей работу, когда её сажали, - пояснила я.
- И ей хватило наглости позвонить? – поразился Макс, - и это после всего, что было?
- Нет, она не стала, - хмыкнула я, - ей стыдно. Её муж позвонил нам домой, а Анфиса Сергеевна потом позвонила мне.
- И ты перезвонила? – строго спросил Максим.
- Перезвонила, - кивнула я.
- Ну, и зачем? Это её проблемы!
- Но это слишком жёстко, - вздохнула я, - она не хотела, так судьба распорядилась.
- Ты прямо добрая самаритянка! – пробурчал Макс, - на фига тебе это надо?
- Сама не знаю, - улыбнулась я, - но, как бы там ни было, я постараюсь ей помочь.
- Я тебе поражаюсь, - вздохнул Макс, - и, в конце концов, выслушай меня.
- Так говори, что тебе мешает? – хмыкнула я, наблюдая, как Андрей с Касей встают с места и уходят.
- Ты не даёшь сказать! – рявкнул Максим.
- Да успокойся, - улыбнулась я, - говори, что хотел сказать.
- Я давно хотел, но не знал, как, - вздохнул Макс, - мы столько времени вместе...
- Да говори же, наконец, что случилось! – рявкнула я, - не тяни кот за хвост!
- Вообщем... – Максим набрал воздуха в лёгкие, - я вчера пытался, но ты не давала мне собраться с духом, всё время останавливался. Ты чудесная девушка, но... Но нам надо расстаться! Совсем!
- Что? – тупо спросила я, глядя на него, как баран на новые ворота.
- Нам надо расстаться! – повторил он, - ты понимаешь?
Конец.
Продолжение следует.
Инопланетянин в гипсе
© Copyright: Наталья Борисова-Находкина, 2013
Свидетельство о публикации №213110101863
Свидетельство о публикации №213110101863
Рецензии