Пятигорск в письмах

7. На следующий день наша семья отправилась в гости к Кларе Аполлоновне и Виктору Александровичу. В то время они с Наташей проживали  в Ново-Пятигорске, на улице Февральской.

Эта улица является центральной в их районе и имеет свое название в честь  событий, произошедших февральским утром 1919 года на горе Пост. В то далёкое утро в этих местах началось восстание рабочей молодежи Константиногорской слободки, не пожелавших служить по мобилизации в белогвардейской  Добровольческой армии. Повстанцев поддержали жители Ново-Пятигорска, но силы были не равными, и отборные офицерские части подавили восстание. В память о нём и пролитой крови слободку назвали Красной, а улица стала называться Февральской.
В 1936 - 38 гг. родители Виктора Александровича: Александр Павлович К. и Дарья Ильинична, приобрели земельный участок под постройку дома. И в 1938 году семья, состоящая из четырех человек, переехала жить в новый дом.

«Примечательно, что дом был размещен на земельном участке бывшей усадьбы семьи Михалкова Владимира Александровича, отца известного советского писателя и общественного деятеля, Героя социалистического труда Михалкова Сергея Владимировича.

Дом Михалковых (угол улицы Февральской – переулка Товарищеского, с 2006 года Михалкова) и земельный участок до 60-х годов прошлого века использовались под опытно – селекционную станцию»… (6). Он сохранен до наших времён.

Кроме того, мало кто знает, что любимый поэт Советской детворы Сергей Михалков в своё время окончил Ново-пятигорскую школу за номером 3.

…В небольшом и уютном кирпичном одноэтажном доме семья Виктора Александровича и Клары Аполлоновны прожила с 1960 года – по 1970 год.
 
…Память моя сохранила от того далекого дня совсем немного. Мы довольно долго, через весь город ехали на трамвае. Сначала по проспекту Кирова, а затем и по Февральской улице, которая оказалась такой же длинной, как и проспект. Мы с братом удивлённо разглядывали небольшие дома из желтого, машукского камня, а затем дома из белого кирпича, возле которых прямо на улице росли плодовые деревья вишни и абрикосов. Трамвай, как маленький кораблик, не спеша, чуть покачиваясь, а на поворотах громко поскрипывая, двигался через всю улицу.  Одна из последних остановок оказалась нашей. И вскоре мы приблизились к одноэтажному дому с тремя небольшими уютными комнатками и кухней – на веранде. Дом поразил нас с братом не меньше, чем улица с фруктовыми деревьями. Две комнаты занимала семья Виктора Александровича, а в двух других проживала его мама Дарья Ильинична и младший брат. Стены первых двух комнат украшали вышивки, выполненные самой хозяйкой, тётушкой Кларой. Во дворе рос виноград. Его плети окутывали глухую стену соседнего дома, тянулись над нашими головами, образуя собой виноградную арку. Спелые, тёмные грозди  висели прямо над нашей головой, и мы никак не могли поверить, что вот так, совсем рядом растут любимые плоды лета, которые в дни нашего детства мамы могли приобрести только с большим трудом, отстояв в очереди не один час.
 
Написала я эти строки и задумалась: «А поймут ли меня мои внуки, когда сейчас на прилавках магазина виноград можно встретить в любое время года?» Были бы только деньги.

…Чуть дальше, в глубине двора, нам показали дерево грецкого ореха. Мы смотрели на эту диковинку с вытаращенными от удивления глазами. Ни я, ни брат даже в своих думах не мечтали увидеть такое чудо. А розы? Мои любимые цветы росли тут же, под окном  Дарьи Ильиничны.
 
Защебетали женские голоса, выражавших удивление незначительным переменам во внешнем виде каждой из сестриц. Моя мама и тетя Клара не видели друг друга более двадцати лет и им было, что вспомнить и о чем переговорить. Хозяева быстро собрали на стол и полились рассказы о том, что было и что будет…
Незаметно подошло время разлуки, но теперь она была не страшна. Мои родители верили, что совсем скоро они вновь посетят родных и ещё не один раз пройдут по улицам Пятигорска, любуясь его красотой.

8. В 1970 году семья Виктора Александровича и Клары Аполлоновны переехала на новую квартиру в район Белой ромашки. Их большой, пятиэтажный дом и по сей день находится на проспекте «40 лет Октября».

Что же это за название такое несерьезное для городского района: «Белая ромашка»? - не раз думала я, пока не нашла интересную заметку, в которой говорилось, что один раз в год, начиная с 9 апреля 1909 года, в России проводился День Белого цветка. Тогда, на улицах городов страны появлялись молодые люди с опечатанными кружками для сбора денег. Разбившись на пары, они убеждали всех встречных помогать больным людям. Каждому, кто бросал деньги в кружку, даже если копейку, они прикалывали на грудь бумажный или матерчатый цветок. Таким цветком, символизирующим милосердие, стала белая ромашка.

День Белой ромашки 1913 года собрал достаточно средств для того, чтобы приобрести на северной окраине города участок с небольшим деревянным домом. Его обложили кирпичом и оборудовали в нем все необходимые помещения – палаты, процедурные комнаты, кабинет врача, душевые. Открытие этой лечебницы состоялось в конце 1913 года, а поскольку средства собирались с помощью акции «Белая ромашка», то  лечебница получила это название.
Постепенно вокруг лечебницы стал образовываться городской район, который тоже получил название «Белая ромашка». (2).

«В 1874 году от станции Минеральные воды новой Владикавказской железной дороги в Пятигорск и затем в Кисловодск было проложено новое большое шоссе, которое проходило севернее Машука и затем через новые кварталы города (ныне проспект «40 лет Октября» и улице «Октябрьской»), которые стали быстро застраиваться. Позднее это шоссе получило название сначала улица «40 лет октября, а затем было переименовано в проспект с таким же названием. (2).

Закончив школу, я не раз приезжала в Пятигорск и теперь уже останавливалась в квартире тётушки Клары. Её взгляд лучистых карих глаз всегда был приветливым и ласково поглядывал на собеседника, всячески подбадривая его в беседе. Вспоминая себя девочкой, я часто задумывалась: «Что могло меня так пугать в этих милых и добрых моих родственниках- учителях?»

Скорее всего учитель, в моём понимании, был человеком очень важным и строгим. Такой взрослый человек меня пугал настолько сильно, что я тут же застенчиво замолкала, и поэтому к тетушке относилась также робко, как к школьным учителям.
За свою учебную жизнь, мне пожалуй, удалось встретить только четырех таких людей, с которыми не смотря на их возраст, я могла начать разговор на должном уровне.

Первой такой учительницей стала для меня Мария Семёновна Завьялова. Я училась у неё со второго по четвёртый класс в 355 средней школе Московского района города Ленинграда. Эта стройная, небольшого роста женщина никогда на нас не кричала и всегда говорила с нами ровным, спокойным голосом. Она входила в класс вместе с раздававшимся школьным звонком. Долго оглядывала нас приветливым и внимательным взглядом и только потом здоровалась с нами и разрешала нам сесть. Мне всегда казалось, что Мария Семёновна видела каждого из нас насквозь и знала наперёд как подойти к нам. Помню со мной за одной партой сидел мальчик по имени Паша ( фамилию его уже не помню) Паша хорошо рисовал, и все его тетради были разрисованы вдоль и поперек военной техникой. Рисунки были проделаны так тщательно и аккуратно, что можно было часами разглядывать их. Представляете, открываете вы тетрадь по математике, а там на первой странице вас встречает изображение танка Т-134 и только где-то с краю вы сможете заметить столбики примеров из домашнего задания? Но я не помню случая, чтобы Мария Семеновна когда-нибудь сердилась на художества Паши.

…Второй незабываемой для меня учительницей стала Майя Павловна (фамилию её, к сожалению, не помню). Мне повезло учиться у неё с пятого по восьмой класс, в школе 508  школе Московского района города Ленинграда.
Она всегда входила в наш класс с улыбкой. Была постоянна приветлива с нами и никогда не повышала голос. Её уроки были настолько интересны, что мы забывали обо всем на свете и, естественно, её предмет мы знали лучше всех остальных. Мы благотворили нашу Майю Павловну.
 
Её муж по специальности был строителем и участвовал в возведении Гидроэлектростанции в Египте. Майе Павловне  также удалось побывать там, и по возвращении она делилась с нами впечатлениями об этой удивительной стране. Она вдохновенно рассказывала нам обо всем, что видела: о жизни людей в городах  и селениях, в которых ей удалось побывать, о природе и животном мире той страны. Она  всегда разговаривала с нами как со взрослыми людьми, и мы были ей благодарны за доверие и доброту.

В дальнейшем, при воспитании своих собственных детей, я переняла у нее этот приём, и моим детям это нравилось, они чувствовали себя более взрослыми, когда говорила с ними на равных. Но это совсем не означало, что им дозволено было делать всё, что взбредет в голову.

Третьим учителем с большой буквы для меня стала моя соседка, Инна Федоровна К. Мы познакомились с ней и её мужем в первые дни переезда в новый дом, и наша дружба длится до сих пор.
Инна Федоровна по образованию учитель младших классов, и по истине педагогический дар ей дан от Бога. Сколько её помню, она всегда была спокойной, приветливой, могла найти общий язык с любым человеком, а если уж случалась ссора, то прежде чем дуться и обвинять противника, она прежде всего задумывалась над вопросом: «Почему со мной так поступили?»

Я не раз пользовалась её советами и до сих пор стараюсь не оставлять без внимания её мнение  в том или ином решении вопроса.
Она часто помогала мне, когда  дети были маленькими, предлагая мне свою помощь, когда не с кем было оставить больного ребенка.
В её жизни было всё: крепкая долгая любовь и счастье, трудная жизнь офицерской жены, потеря по болезни одного из трех сыновей, тяжелая болезнь мужа и страшная авария младшего сына, после которой он  чудом остался жив.
Сама она вырастила и воспитала двоих замечательных сыновей.

И, конечно, моя тётя Клара, улыбку которой я буду помнить до конца моих дней. Это был человек настолько внимательный и добрый, что вряд ли в наше трудное время можно встретить такого же, как она. Последние годы мы с ней переписывались. Я в своих письмах рассказывала о нашей семье, о старшем брате, вспоминала маму. И я не помню, чтобы она когда-нибудь читала мне какие-нибудь нотации, доказывая свою правоту. Она всегда умело могла подвести тебя к правильному решению и потом вместе с тобой радоваться, когда ты объявляла ей, что поступишь именно так.
(продолжение следует)