Последний старец Сталинградский снег... 20

-Пещерные гренадёры, встать!!! Я приказываю! Кто останется лежать - пристрелю-ю-ю как крысу, раздавлю как вонючего таракана...

Толпа вокруг притихла, но кто-то разборчиво пробормотал по-саксонски: "Пристрелить бы эту свинью и дело с концом..."

-Всем занять свои боевые места! Сколько у нас гранат, Губерт?! Отставить отдельно - общее число... исполнять!!! Сколько "тиллер-мин"?! Мо-о-олчать я сказал, если не хотите пулю в лоб...

Действительно, кто бы его пристрелил, подумал Сергей, кинувшись за своей "группой по неволе". Он кинул взгляд назад, но его тут же перехватил за рукав Крейзель, усмехнувшись своим странным отсутствующим взглядом.Его сморщенные, потрескавшиеся губы странно изогнулись... На минуту Сергею показалось, что в этих отсутствующих, далёких от мира людей глазах мелькнуло что-то живое. Но он не стал себя тешить иллюзиями. На войне это приводило к смерти.

..."Тридцатьчетвёрка" лупила по развалинам с трехсот метров, и болванками, и осколочно-фугасными. Первые летели для пристрелки, оставляя за собой зеленоватые полоски трассеров. Окрашенная белилами башня то и дела вращалась; Сергею временами казалось, что он видит сквозь прорези триплексов и темные стекла "перископов" чьи-то родные глаза и чумазые лица. Ощущает горячее дыхание наших парней... Конечно, это не было, об этом можно было только мечтать. Но это передавалось также, как передаётся за многие километры вибрация высоких чувств, любви и дружбы. И это неуловимо приближало крах 6-й армии  и всего вермахта с рейхом; крах всей мировой войны со всеми олигархическими тузами в Берлине, Лондоне и Вашингтоне. Они побратались со свастикой и с "мёртвой головой" на своих закулисных мессах вроде масонских, на пышных банкетах и прочих "корпоративах". Они не думали о человеческой крови но жирели на ней, вкушая от плоти и крови Христа в самом буквальном и людоедском смысле этого слова, но произнося всякий раз Его Имя.

-...Слушать и запоминать боевой приказ! - неестественно низким, простуженным голосом произнес Крейхель, полулёжа на битых кирпичах; ими были завалены окна и бреши первого этажа: - Наша группа держит оборону нижних этажей. Нас шестнадцать! Мы должны рассредоточиться... У нас недостаточно патронов и гранат. Но это наша забота - их надо взять у русских! Для этого существует ночь - ночью можно лазить к трупам и забирать у них съестное, оружие и боеприпасы! Если повезёт, то и тёплые вещи. Эй, кто-нибудь пусть передаст свободное оружие новичку, если оно есть...

Сергею тут же со словами "возьми, землячок" протянули карабин Мосина с расколотым прикладом, что был обвязан грязной марлей в несколько слоёв. Затвор был вычищен и зеленовато переливался остатками смазки. Не иначе как от "пушечного масла", подумал Сергей, прижимая оружие. С наших складов да ещё с расколотым прикладом. Летний трофей, поди.

-Будешь с ним, - Крейхель ткнул пальцем в вязаной перчатке в сторону того, кто дал оружие. Это был пожилой и усатый дядька в германском вязаном шлеме под советской пилоткой "хэбэ": - Оба на северный сектор - живо, исполнять!  Доверять друг-другу или вас прикончат русские... или пристрелит капитан... Могу пристрелить я по его приказу...

-Хо-хо, ты ему верь, ганцу этому... - хохотнул кто-то из русских, натужно закашляв.

Сергей сжался, но ничего не последовало. Крейхель растянул губы и уставился на кирпичные обломки, словно отсчитывая секунды с минутами. Очередной взрыв заставил всех вздрогнуть. Сквозь выбитые двери, ушедшие на растопку, вылетели удушливые клубы дыма. Донёсся чей-то вой и крик. На карачках выползло нечто, закрывая руками голову, из которой сочилось студенисто-красное. "...Мама, мамочка, как бо-о-ольно!!! - орало это нечто по русски. - Добейте, вашу мать... добейте, не могу, не хочу..."

Крейхель не раздумывая вынул из-за пазухи "люгер" и тремя выстрелами оборвал эту жизнь, подвешенную на кровавой нитке. При этом он взглянул поверх голов убегающих, Сергея и дядьки, что тащил на драной спине "дягтярь".

-А у меня патронов - обойма, ничего?! - полушёпотом вымолвил Сергей в спину бегущего, что зияла дырами и бурым ворсом. - Когда выйдут, чем буду стрелять - пальцами рук?! И ног в придачу... Слышишь меня, дядька?! 

-У дядьки имя есть, сынок, - едва не растянувшись на чьём-то теле, выматерился напарник. - Твою в гробину мать, поналожили покойников... Матвей Кузьмич... Слышал, что сказал герр унтер!? Вот то-то, что дожить до сумерек... А так хоть носом дрыщи - нетуси, ни хрена нетуси, сынок... Как понял, сынок?!

-Ага, понял... яволь, понятно, - скороговоркой ответил Сергей. - Значит приказано умереть? Ах, твою же мать, действительно, поналожили тут...