Гринпис. Ни страны, ни погоста

СОРОК ЧЕТВЕРТЫЙ день несвободы экипажа "Арктик Санрайз". В Китае, который очень заинтересован нашими подвижками по освоению шельфовых запасов углеводородов, четверку не слишком любят. Совпало, однако, с темой.

 Вы встречали своих тезок? Уверен, хоть раз в жизни каждому приходилось сталкиваться с человеком, чьи, применим аббревиатуру, ФИО, совпадают с вашими. Невольно начинаешь всматриваться в незнакомца, сравнивать. Да, я посимпатичнее буду. И помоложе. Или: ну и ладно, что он высокий жгучий брюнет на крутой иномарке, а я беззубый скрюченный старик с деревянным протезом вместо левой ноги.

 Есть и города-тезки. Вытесняя индейцев с их земель, колонизаторы давали своим поселениям старые названия. Наиболее хрестоматийный пример из Марка Твена о приключении сорванца из  Санкт-Петербурга.

 Сегодняшний тезка нашей северной столицы, хоть и младше по годам, но не менее шикарен по своей архитектуре и другим, так привлекающим туристов со всего света, достопримечательностям. Нет там одного-великолепного Васильевского острова, с его разводными мостами, прямыми аллеями и гранитными набережными, знаменитой "Стрелкой" Как пронзительно отразил все это великолепие Бродский:
               
                "Ни страны, ни погоста
                Не хочу выбирать..."

 Вряд ли скиталец знал о тезке так вдохновившего его острова. Да, кроме людей, городов есть и острова, носящие одинаковые имена. В эпоху освоения восточных земель наши предки вышли к окраинному в Северном Ледовитом океане морю. Оно было названо по фамилии полярных исследователей, братьев Лаптевых.

 Ко времени открытия местных островов наша северная столица уже гордо возвышалась над Невой. Как и Бродский, якут Максим Ляхов в 1814 году мог не знать о существовании в Питере острова с аналогичным именем. Так или иначе, но в начале девятнадцатого века на карте империи появился второй Васильевский. Две крайние точки, разделенные тысячами километров, соединяющие огромную территорию. Но если одна вдохновляла и вдохновляет пиитов, то вторая ко времени открытия была тревожена лишь отчаянными промысловиками да охотниками за бивнями вымерших мамонтов.

 Возможно, что название приросшему к империи участку присвоил полярный исследователь П.Ф. Анжу. Петр Федорович учился в Морском кадетском корпусе, а впоследствии долгое время жил на Васильевском, дослужившись до звания адмирала. Именно он первым провел исследование льдов и шельфа моря Лаптевых. Есть и ещё одна деталь в его бурной деятельности. После изучения моря Лаптевых Петр Федорович описывает западный берег Аральского моря. К этой детали вернемся чуть позже, а пока присмотримся к особенностям тезки питерского острова.

 К моменту своего открытия "лаптевский" остров был чуть меньше своего тезки. Делая промеры, исследователь заметил множество "банок" простирающихся далеко на восток. Они соединяли Васильевский с расположенным недалеко Семеноновским. Петр Федорович предположил существования на этом месте в недалеком прошлом единого большого острова. В то же время исследователь предсказал уменьшение площади  из-за сильных течений и особенностей морфологии самих островов.

 Чуть коснемся этого, не менее важного момента, в биографии островов. Каждый из них представлял собой огромную льдину с нанесенным на поверхность грунтом и образованным живыми организмами плодородным слоем. Ученые отмечали толщину почвы на островах-более двух футов. То есть ко времени открытия это был существенный, полуметровый слой почвы, составляющий основу формируемого на островах биоценоза. В то же время ученые, а за ними и промысловики, находят на открытых землях кости гигантских животных, которые здесь жить не могли. И связано это не с изменением климата, а с хрупкостью самих островов.

 Со времени открытия Васильевского фиксируются его размеры. 1823 год-длина 7,408 км, ширина-0,463. К началу двадцатого века длина уменьшилась почти вдвое. Ширина не зафиксирована. Уже ко времени открытия островов исследователи отмечают неустойчивость береговой линии, связанную не только с гидрологическими особенностями, но и с термической абразией. Сам термин раскрывает сущность процесса разрушения прибрежной линии. В определенный момент скорость разрушения резко увеличивается, приобретая хаотический характер.

 Вот такая судьба частицы суши нашей российской империи. "Лаптевский" тезка дожил до светлого социалистического будущего. В середине тридцатых годов прошлого века он был в последний раз нанесен на навигационные карты страны Советов. Потом исчез. "Ни страны, ни погоста..."

 А его питерский тезка живет и процветает. На постройку нового фасада вкладываются астрономические суммы. Один гектар намывной территории стоит чуть меньше восьми миллионов долларов. Под постройку жилых и коммерческих зданий здесь уже продаются, как горячие пирожки, участки. И никто из азиатских строителей не вспомнит о далеком участке на другом конце огромной империи, исчезнувшим восемьдесят лет назад.

                "Ни страны, ни погоста..."

 На фото две карты моря Лаптевых с промерами глубин. На месте Васильевского отмель, так называемая "банка". Российские банки вложились в другой Васильевский. А в семнадцатом века на месте нынешних "банок" существовали сопоставимые с Питером территории.

 В заметке использованы материалы работ Е.В. Клюева, А.А. Котюха и  Н.В. Оленина. Сейчас на месте исчезнувших островов развернулись совсем другие работы. Сомневаюсь, что при их проведении будут учтены особенности  морфологии ещё оставшихся островов, да и остальной территории страны.