Обретение панциря

Меня угораздило родиться в нестабильной стране, неприметном городе и небогатой семье. С самого детства я была окутана родительскими страхами, потому что папа мой был еще тот Стивен Кинг, а мама закручивала сюжеты не хуже Агаты Кристи. Стоит ли удивляться тому, что повзрослев, я не то чтобы постоянно думала об апокалипсисе, но я всегда как бы имела его в виду. В конце концов, я жутко устала от вечной тревоги, смутных предчувствий и непрерывного сквозняка за спиной. Осознание зыбкости бытия окончательно сформировало мое основное требование к избраннику. А сама жизнь укрепила меня в убеждении, что я на верном пути.

Кому-то кажется, что в отношениях важнее всего любить. Просто любить — без всяких там пошлых гарантий, без взрывающих мозг мыслеблудий на тему: "что если завтра война — станет ли он спасать, укрывать и защищать меня от врага?". Большинство людей об этом вообще никогда не думает, и они просто счастливчики. Моя же натура, живущая в режиме непрерывного ожидания катастрофы, такой близорукий взгляд на отношения не разделяла никогда. Для меня ощущение панциря рядом с партнером до сих пор дороже бриллиантовой россыпи и весомее самых страшных клятв на крови.

Лишь подлинная мускулинность избранника, проявленная в поступках (а не в рельефе мышц, привычке лезть на рожон и трясти яйцами без нужды), способна убедить меня в том, что с этим мужчиной я не теряю время зазря. Разве может быть что-либо прекраснее и важнее ощущений неуязвимости и безопасности? Это же та самая база в иерархии потребностей, кто бы там и что вам не заливал про любовь. Ну а поскольку я воспринимаю мужчин, прежде всего, как секьюрити и средство избавления от страхов, то я и люблю того, в ком вижу спасителя.
А в ком не вижу спасителя — того не люблю. Я даже не понимаю, кому они нужны и зачем. Вот мне, к примеру, они низачем не нужны.