Так говорил Золотушный. 21 плюс!!

ПРЕДИСЛОВИЕ ЗОЛОТУШНОГО
1.Залуп

Широко распростралась родина. То тишь гладь на ей, то воззалупится что-то и вновь пропадает в некудах. Приходят и уходят пророки и чудотворцы, а родина вновь распростряется и спит себе, ибо нечего им сказать ей, все она знает и видела, все похер ей похеровский. Никто не изменит ее, никто не восславит, а тока возъебут на свежака, так оно подавно не надобно. Повернется она задом - еби, человечище, да спать не мешай, так и канет он.
 Было так покуда не пришел я и вот моя история.
Однажды некий мужик - хлеборобец, живший в деревне у озера насладился духом свекольного первача и возжелал и сподобился и не нашел пятерки на аборт. Так родился Золотушный, тощий и коростоватый, но бодрый умом и хилый печенью.
И сидел он на печи тридцать лет, вдыхая ароматы родины и маты родины и купаты родины и жевал редиску родины и сосиску родины и булочку, покуда не манил его родной сортир и три года еще мечтал сидеть, соплей не утирая.
Но утомился хлеборобец и возроптал. Призвал он к себе Золотушного, и сказал ему, истомленный трудами, пьянкою и болью душевною - “А пошел бы ты на хер”.
И вот когда Золотушному исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и коровник своей родины и кухню своей родины и холодильник своей родины, который был в погребе его родины и пошел на хер.
А хер его родины находился в большом городе его родины и был он хером, потому, что торчал подобно херу над его родиной и лежал он на его родине подобно херу, который был положен на его родину и тяжко было родине его под тем хером, да хер вывернешься из под такого хера, ибо был он положен не по херовски
Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством и в течение десяти лет не утомлялся этим. Он тусил и колбасил, питался Дошираком, сношался раком,был планктоном и рекламным гондоном, раздавал листовки и мутил забастовки, курил курку, посещал дурку, стал бакалавром и чуть не кадавром. И забыл он озеро своей родины.
Но наконец изменилось сердце его - и в одно утро поднялся он с зарею, стал перед хером и так говорил к нему:"Великое едрило! К чему свелось бы твое счастье, если б не было у тебя тех, кого ты харишь! В течение десяти лет подымалось ты к моей пещере: ты пресытилось бы своей секрецией и этой дорогою, если б не было меня, моей жопы и моего моска”.
Но мы каждое утро поджидали тебя, принимали от тебя переизбыток твой и благословляли тебя. Взгляни! Я пресытился твоей эякуляцией, как муха говном и мне нужны руки, простертые ко мне. Я должен спустить вниз усвоенное говно, как делаешь ты каждый вечер, ты, мудрейшее едрило!
Я должен, подобно тебе, ЗАЛУПИТЬСЯ, как называют это люди, к которым хочу я спуститься. Так благослови же меня, благослови чашу с дерьмом, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из нее и несла всюду отблеск твоей отрады! Взгляни, эта чаша хочет опять стать пустою, и Золотушный - излить накопившееся в нем и вспомнить озеро своей родины.
Так начался залуп Золотушного.

2.Бздящий в ночи

Золотушный спустился один с хера, только жопа и моск его были с ним и никто не повстречался ему. И только страшная вонь обнимала его до соплей его.
Но когда вошел он в город, перед ним неожиданно предстал Толстожопец, покинувший свою священный атар чтобы поискать где то денег на провайдера и хавчик. Был он велик телом, лыс для экономии, неимоверно жирен а жопа его подобилась сказочной черной горе, где поебень трава растет. Нем он был ибо отвык от живого общения и потому говорил рукодвижением.
И он сказал языком своих ловких пальцев, но так, что Золотушного проняло, ибо был он залуплен уже необыкновенно, как и следует херовому пророку:
"Мне не чужд этот залупень, Золотушным зовется он и денег у него сроду не было. Тихим и мелким выглядел он, поднимаясь на Великий хер из родины своей и озера родины своей. Тогда нес он свой прах на хер - неужели теперь хочет он нести говно свое в долины? Неужели не боится он кары загрязнителю?
Да, я узнаю Золотушного. Взор его грязен и на устах его мерзость. Не потому ли и идет он, точно танцует, что он грязный гомик? Золотушный преобразился, уродом стал Золотушный, Золотушный залупился: чего же хочешь ты среди бздящих в ночи? Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя как говно в проруби. Увы! ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам таскать свое тело?"
Золотушный отвечал: "Срать я хотел, о сисеносец!".
"Разве не потому, - сказал Толстожопый ”ушел я в атар свой и в журнал свой и в удав свой и в аватар свой? Разве не потому, что и я слишком любил людей? Теперь люблю я Сверхчеловека: людей не люблю я. Человек для меня слишком несовершенен. Любовь к человеку убила бы меня.
Он заставлял учиться меня и работать меня, мурыжил и волтыжил меня и закрывал мне коннект. Он давал мне в руку лопату вместо мобилы, кашу вместо пиццы, чай вместо пива. Он не холил жопу мою и пузо мое и сиськи мои отрицал он. Он заставлял бегать меня и прыгать меня и нагибаться и пилить нежными руками моими, а мне ведь еще нет и сорока ".
Золотушный отвечал: "Что говорил я о любви! Я несу людям дар".
”Не давай им ничего, - сказал Толстожопый. - Лучше оплати мне коннект и хавчик и я пошлю эти деньги Сверхчеловеку и он даст мне коннект и пришлет мне хавчик и даст мне отопление и свет, даст воды горячей помыть тело мое, ибо я воняю не мывшись и пришлет мне новые трусоштаны и пиджакомайку и теплые носки наденет он на столбоообразные ноги мои и шапочку пришлет укрыть мою бритую голову и газ он подаст мне поджарить картошки - это будет всего лучше, если только это лучше и для тебя!
И если ты хочешь им дать, дай им по кумполу, ибо они не хотели кормить меня!"
“Нет, - отвечал Золотушный, - я не даю по кумполу. Для этого я недостаточно зол. Хотя и я послан был на хер не достигши даже тридцати трех! Но там, на херу, обогатил я умо свое и гузно свое и сердцо свое и понял и осознал и несу я им в дар правду о Сверхчеловеке".
Толстожопый тогда стал смеяться над Золотушным и так говорил:
"Тогда постарайся, чтобы они приняли твою правду! Они недоверчивы к залупастым пророкам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить. Наши шаги по улицам
звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека,
идущего задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадется этот вор, не хочет ли он продать нам что нибудь? Не ходи же к людям, а иди в сеть и оставайся в сети! Иди лучше на удав! Почему не хочешь ты быть, как я, - удавом среди удавов, порнхавом среди порнхабов?" "А что делает порнхав на порнхабе" -- спросил Золотушный, - а удав на удаве?.
Толстожопый ответил: " Поет да дрочит. Я слагаю песни и вою их; и когда я слагаю песни, я вещаю их на тубу, и плачу и бормочу себе в третий подбородок: так славлю я Сверхчеловека. Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Сверхчеловека. Но скажи, что несешь ты нам в дар? Неужто бесплатный хавчик?"
Услышав эти слова, Золотушный поклонился Толстожопому и сказал: "Что мог бы я дать вам! Позвольте мне скорее уйти, чтобы чего-нибудь я не взял у вас!" - ибо убоялся чесотки и смерти от удушия. Так разошлись они в разные стороны, залупец и толстожопец, и каждый смеялся, как смеются дети.
Но когда Золотушный остался один, говорил он так в сердце своем: "Возможно ли это! Этот Толстожопый в своем атаре так и не понял, не ощутил заложенным носом своим, что Сверхчеловек давно уже умер и мерзко воняет”..

3.Сверхчеловек

И пришел Золотушный в город равнины и был пуст город равнины и лишь киоск со швармой вонял на центральной площади и остановился он возле киоска и начал говорить с людьми, отвлекая их от прославления Сверхчеловека, ибо они смотрели в экраны что послал им Сверхчеловек и считали деньги, что дал им Сверхчеловек и работали работу что дал им Сверхчеловек и славили его.
   И говорил Золотушный правду, что познал он в городе большого хера.
   “Слушайте, человечки, ибо я пришел излить вам и отлить вам и вструмить вам и впендюрить в ваши влагалиша знаний, зовомые головами то говно, которое скопил я будучи на херу в одиночестве своем, вечно ебомый, вечно обхареный и покрытый секретами великого хера.
   Я пришел сказать вам - оставьте любить Сверхчеловека, ибо в экранах ваших и работах ваших нет Сверхчеловека. Ибо умер Сверхчеловек, гигнулся. сконтропупился, кони бросил Сверхчеловек, ***кнулся он об землю и воняет нещадно сверхтело его, да не слышно вам этого за дезодорантами и ароматизантами, швармой и перегаром, парфюмом и нечистотами.
Я любил Сверхчеловека, когда удавил он богов своих и боги умерли не пикнув.
Я любил Сверхчеловека, когда взял он оружие и унял тех, кто мешал ему.
Я любил Сверхчеловека, когда устроил он суд и правосудие и служителей его.
Я любил Сверхчеловека, когда установил он государство и равенство и выборы и перевыборы и референдум и импичмент и прессу и оппозицию и равенство и братство и ушел, чтобы трудиться.
Я любил Сверхчеловека, когда он устроил зарплату и страховку и технику безопасности и пенсию и инвалидность и здравоохранение и образование и стал трудиться на благо себя.
Я любил Сверхчеловека, когда создал он станки “Цинцинатти” где пальцем гнул он железные бревна и шагающие экскаваторы запустил он шагать и машину создал он себе, чтобы ездить и обувь, чтобы носить и самолет, чтобы лететь и продолжения рук своих создал Сверхчеловек и продолжение мозга своего создал Сверхчеловек, но все это было средством Сверхчеловека. И космос и океан покорил Сверхчеловек и побил плохих парней и все это было средством Сверхчеловека.
Сверхдом и Сверхсемья целью Сверхчеловека стали. Он купил Сверхкольцо и нашел себе Сверхдевушку и выстроил ей Сверхдом, выплатив Сверхипотеку и наделал ей Сверхдетей и купил Сверхтрусы и Сверхлифчик и Сверхожерелье и Сверхмашину ездить в Сверхсупермаркет и посеял Сверхлужайку и устроил Сверхбарбекью и зажарил Сверхстейк и открыл Сверхпиво и вытянул Сверхноги свои и решил, что это хорошо. Подобен богу стал Сверхчеловек и свет и тень создал он и Сушу отделил он от Вод, устроив Сверхбассейн и тварей создал он Сверхсобаких и Сверхкошачих и человеков настрогал он из чресел своих..
И я любил его за это.
И пошел Сверхчеловек на работу и увидел он, что людишки успели сменить установленный им закон и хрен получил он за труды свои.
И пришел он домой и увидел, что носить ему даны говновещи и говноеда на столе его. И дети его смотрят говновизор а жена его тратит деньги на полное говно. И говношмутки ее не входят в Супершкаф, а трахает ее говноебарь с бабской мордой, потому что он нежный а Сверчеловек мужлан.
И взялся он за детей своих, но пришел инспектор и сказал - оставь детей своих ибо нам нужно говнобыдло, а ты нам не нужен.
И взялся он за жабного говноебаря жены своей и пришел полицейский и отбил ему печень.
И говножена через говносуд отобрала у него Супервсе и стал он жить в общаге при заводе своем и работать суперработу за гавноденьги.
И я жалел его.
И вышел он с работы своей и завыл супервоем и умер и воняет теперь.

РЕЧИ ЗОЛОТУШНОГО
4.Боги ожили
И послышался шлеп и чпок. Это Толстожопцы оторвались от стула своего, прознав о пророке, и, топая страшно, вышли на площадь. Слонами шли они как к водопою в засуху, тряслись камни мостовой, пыль вздымалась клубами, шварма упала с шампура своего и преклонилась перед сисеносными.
“Говори, залупанец, расскажи нам о богах, ибо полна ими Википедия и нет нам ясности и моск наш туманится!”
И сказал Золотушный:
“Долго учился Сверхчеловек и научился он читать. И не просто букоф глядеть, а понял и внял и преобразился. И прочел он Добрую Весть сердцем своим и положил ее на лоб свой и сделал ее повязкой на руке своей.
Ибо сказал Бог, что походит во человецах и нет его в домах молитвы. И стал ходить Сверхчеловек с Богом и в творить по заповеданному. А небо крепко держал он на руках, чтобы не свалилась ему на голову всякая хрень и служители ея.
По образу и подобию создан был Сверхчеловек. Нет тела у Бога и нет дела у Бога, нет чресел у Бога и не может он совокупиться и родить. Нет времени у Бога и нет бремени у Бога и не участвует он в делах человека.
Есть заповеди у Бога и место их в душе человека. Многое творит человек по раздумии своем и зло творит он, но первое, что приходит на ум его - в природе его, в Боге его, но не творит он этого.
Стал Сверхчеловек трудиться и в поте лица своего есть хлеб свой. И плодиться и размножаться начал он и учением плодить Сверхчеловеков вместо биомассы.
И возлюбил он отца своего и мать свою, да только квартирный вопрос мешал ему. И воровать не стал он и врать почти отучился и почти унял злословие свое, ибо спокойно было спать ему в правде и чистоте своей и слово истинное он молвил другу своему.
И не ходил он к блуднице, а совокуплялся по любви своей и рад был своей любви и горы сносил с пути своего ради любви своей.
И не копил он богатств, но расточал на пути своем и не жрал что попало, а только еду. И водку пил он для дружбы своей и открытия сердца своего и с пивом не смешивал.
И чист был он на пути своем, так как понял и прочел и делал дело Бога своего и гулял в нем Бог и не было сирых и убогих вкруг него, а только слабые. И нищь был он духом и Царство Небесное наследовал он.
А тут он возьми да и умри в завывании своем. И рухнуло небо, что держал он и хлопнулось об землю, ударилось, трахнулось, повалилось, рухнуло, ****анулось не собрать, ебнулось, дристануло и уебашилось небо на Землю, ибо умер Сверхчеловек.
И выпали на голову людскую Аспиды, Бабаи, Банники, Барсуки, Бегемоты, Белки, Берендеи, Боровики, Водяные, Волки, Вороны, Гамаюны, Гламы, Горгоны, Горгульи, Грызуны, Дахуты, Дедушка домовой, Дедушка водяной, Дедушка лесной, Драконы, Ебосаны, Енотовидные собаки (тануки), Ехидны (змеедевы), Журавли (люди-журавли), Злыдни, Змеи, Зу (Пазузу), Инкубы, Иоподы, Ихтиокентавры, Камелопарды, Кентаврообразные (кроме ихтио- и онокентавров), Крыланы, Кошачьи, Левкрота, Лисы, Лиха (лихо одноглазое), Лютые звери, Мантикоры, Маргульи, Минотавры, Муравьиные матери, Нии, Ногицуни, Овражные гномы, Онокентавры, Опиникусы, Оши (водные люди-быки), Подменыши, Птицы (кроме воронов и фениксов), Рыгачи, Рукокрылые, Рыбы (кроме акул), Сатиры (фавны), Слоноликие, Сирены, Суккубы, Тритоны, Тэнги, Фениксы, Хиеракосфинксы, Цевры, Чупакабры и чупакабросы, Шелки (люди-тюлени), Щекотуны, Ырки, Эмпузы, Юреи, Якулы,Perunъ, Мать Сыра-Земля, Перун, Илья-пророк, Хорс, Дажьбог, Стрибог,Симаргл, Мокошь, Пьятница, Волос, Велес, Род и рожаницы, Сварог, Сварожич, Чучело Масленицы, Ярило, Кострома, Кострубонька, Коляда, Масленица, Купала, Троян,Дый, Алконост, Сирин, Гамаюн, Идол балтийских славян, Святовит, Триглав, Радегаст, Чернобог, Прове, Припегала, Подага, Жива, Яровит, Руевит, Поревит, Поренут, Чучело Маржаны, Морана, Рарог, Велес,Паром,Бадняк , Божич, Вилы, Герман, Дабог, Додола, Пеперуда,заложные покойники, Русалки, Мавка, Упырь, Святочная нечисть, Волколак, Берегини, Лихорадка, Огненный змей, Кикимора, Полудницы, Домовой, Дворовой, Овинник, Леший и Баба-Яга, чтобы ей пусто было!
И вся эта гадость ****онумшись расползлась, разлетелась, распределилась, расшарашилась и раскатилась по головам народным и понял человек, что есть он гавно несказанное, мразь и мусор, игрушка в руках стихий, а хули делать?
Настроил он храмов и не поселил там Бога, ибо непоселяем он нигде, кроме души, а населил их жирномясыми, во страхе своем. И стал он думать дважды и поступать разумно.
Работу не делал он, а бизнес. И бизнес его был мартыший и смешной и не было в нем человеколюбия, ибо камень он давал вместо хлеба, пиар вместо любви, бабки вместо радости.
Возлюбил он родителей своих и прожрал все накопленное ими и устроил их в дом престарелых.
Плодился он и размножался но непродуктивно и прилепился он к жене своей но по контракту, чтобы хрен ей если чё.
И блудницею стала она, ибо денег жаждала в замужестве своем, а он знал это и не содрогнулся.
И врал он и ложно оговаривал и лжесвидетельствовал и жрал, и пил, ибо не был Богом и не ходил в нем Бог, а ходил он в храм и каялся жирномясу.
Ожили боги, когда умер Сверхчеловек, жрут они от тела его и пьют от крови его и нет от них спасения и в бой ведут они человечешку, ибо есть им имя легион. И ходит легион во человецех и нет в них благоволения.
Ходит легион во человецех, ибо умер Сверхчеловек и некому носить Бога.

5.О роскоши
   И прочь побежал Золотушный от коровожерцев отвратных, опасаясь оскала их и бурчала в кишкомотах их неуемных и рук их мясолапающих бежал он. Но приступили к нему сидевшие в отдалении юбконосицы. Криком и шиком, пирожками и булочками уняли они роптание жирных порождений своих и дали им на коннект и газуху, а то и на пиво и принялись испытывать залупанца.
   "Неужели, грибоподобный, прибыл ты говорить с детьми нашими, а нам и слова не дано тебе сказать? Мы, порождательницы, сисеносицы истинные, дарительницы еды и чистоты носков, мы, гондоностирательницы и собирательницы мешков, мы, щихотьхуйвнихполощиварительницы, петлинаколготкахподнимательницы, трусоштопальницы и всякойхерниназимузаготовительницы - роскоши мы жаждем, роскоши, дай нам роскоши, хер с горы!"
   "О чем же говорите вы здесь, юбконосные, что обсуждаете вы, отдыхая от дел своих, поистине держащих мир на плаву, после всей херни, что случилось с ним? Что гнетет вас и хрена ли вам в роскоши?"
   "Бездуховность гнетет нас, о упавший с хера! О духовности говорили мы, ибо в ней видим роскошь и ценность, ее повяжем себе вместо косынки и наложим на руку свою. Губою нещипаной припадем мы к духовности, испьем ее и наполнятся сердца наши вместо желудков. Скажи нам о роскоши, залупившийся не ко времени, когда ждать нам ее?"
   "Что искать роскоши тому, кто сидит на ней" - усмехнулся Золотушный.
   И подскочили вопрошавшие и огляделись кругом, но увидали лишь три досочки от скамейки и удивление вошло в души их. "Неужто в лесу истина, за сохранение деревьев не бороться ли нам, поясни, невнятный?"
   "Не о бездуховности страдать должны вы, а о ****юховности, ибо она правит миром!"
   "С каких это пор, о хернюмелящий? Расскажи нам о ней, ибо незнакома она нам, чужда и странна нам ****юховность. Неужто в ней роскошь, неужто ****а стала роскошью, а мы и не заметили того за скорбными трудами нашими? С рождения сидели мы на Роскоши своей и не знали того? Ужель правит она миром, ужели так всесильна она, та которую считали мы досадою и обузою нашей? Ужели нет духовности, о которой грезится нам, а ****юховность одна в фаворе?"
   "Что судить о Духовности и жаждать ее, коли никто и не видал ее! ****у же всяк видал, всяк судит о ней, всяк жаждет ее, да вот только не всяк обрести и сохранить ее может, ибо стала ****а роскошью планетарною, не простой безделушкой, а правящей!"
   Вынул он из херзнатко откуда гусли звончатые и возопил дурниною:

****юхает ****а, при****ывает,
****елушки рас****атые побрякивают,
****одуи ****оватые покрякивают,
Подбегают восхищенно услужить ****е,
Полагают утонченно угодить ****е.
Лишь махнет она рукой, так станет отрасль,
Лишь глазком она мигнет, так станет фабрика,
А вздохнет ****а, затуманится -
Так и весь бюджет страны пропадет в ****у.
А товары то все новые да с при****ью,
А которые получше - так и с за****ью,
А которые товары то все с про****ью,
Так на них от покупателей отбою нет.
А из них то каждый пятый - возбудить ****у,
А потом то каждый третий - усладить ****у!
А что все-то товары остатние -
Чтоб она потом маленько успокоилась.
Её поет поэт песни туманные
Все про ангелов да чувственный огонь внутре,
Про касания рукой невьебенные.
Макароны ей плетет ****острадательны,
Чтобы уши ей обвесить, задурить ****у,
Да из дому то наладить задуренную.
Не милы уже ей дети нарожденныя,
Да и муж ее - самчило незатейливо.
Собирается она, снаряжается,
В подростковые наряды наряжается,
Верит - метросексуалы вдоль дорог стоят,
Да с отбойным молотком тренируются,
Чтоб придать рукам надежную вибрацию.
Иностранцы слабоебки, обеспеченны
Возле дома ее ищут хрущестроенного,
А мажоры то российски от Кремля до ея
Просто раком чередою переставлены.
Не пора ли нам, ребята, усмирить ****у?
Как фашистов в сорок пятом разгромить ****у?
А не то коли она не успокоится,
Так ****ою вся планета накроется!
   “Постой, постой, о грязнопророчащий! Не женщину ли тщишся ты наименовать ****ою?” - “Лопату зову я лопатою, а утку - уткою, а как встречу женщину - так женщиной назову!” - молвил Золотушный.
“Женщина мир создает, населяет его человеками, соблюдает чистоту в мире ее и мыслей человеков ее, копит и прибавляет женщина в мир свой.
****а же бездонна, алчна, неплодна и лайя. Ломом железным пролетает она по чужим мирам, ненаполнима ****а ибо ****онна, голова ее двудырчата и проветрена, жажда ее неутолима и голод терзает ее. Нет ей угомону и роздыху, нет ей покоя аще от пасифлоры.
Розов флаг ее и кожа за ушами затянута, губы ее словно вальки бельевые, груди ее как монгольферы парящие, втянут живот ее и зад ее оттопырен. Роскошь, роскошь грядет в мир ****у оседлавши”.
Заплакал тут Золотушный, потрясенный откровениями залупа своего и побежал к озеру Родины своей - ****ык - да и утопился в нем!
И чёперьделать?