Проводница

Проводница

(рассказ)

На "Зелёнке" у меня есть старые знакомые по железке. Его звать Тихон, её Полина. Тихон, мужик серьёзный, даже суровый. Она же - полная его противоположность. Крикливая и болтливая, как сорока. Знаю, и рога ему наставляла не раз. Но так умеет его ублажать, кажется, прихвати он её на месте преступления, всё равно выйдет сухой из воды. А он наивно всё верит и любит её. И до сих пор она для него непререкаемый авторитет. Несмотря на то, что она не ставит его и в грош. И c её языка, то и дело срывается, что непутёвый он, дурак и простофиля.
Тем не менее, едва встретив кого-либо, у неё все разговоры только о нём.
- Мой муж непутёвый опять учудил! - едва встретив меня, начинает она.
Я всегда теряюсь в догадках: или она так его сильно любит, что говорит только о нём, то ли наоборот ненавидит?
Вот и в этот раз, она начала свой откровенный рассказ:
- Мой-то непутёвый, что отчебучил! Послала я его за продуктами в магазин, дала денег. А он приходит через полчаса, говорит, денег не хватило. А врать то не умеет и не любит. В конце концов, выложил мне как на духу. Что, когда проходил мимо мусорных баков. Увидел там бомжа, что доставал из чьего-то выброшенного пакета остатки пищи, не то кусочки ржавого сала, не то объедки котлет и уплетал за обе щёки, запивая недопитым кем-то в бутылке томатным соком. Тихона чуть не вырвало. Сдерживая позывы рвоты, он подошёл к бомжу и тронул того за плечо:
- Слышь, мужик! На вот тебе денег на булку хлеба и пол килограмма колбасы, пойди в магазин и наешься, только не ешь эту дрянь. Ты же подохнешь через час.
Услыхав это от своего муженька, я возмутилась:
- Ты, если так всех бомжей будешь кормить - скоро сам будешь есть из помойки!
Взяла деньги и в магазин пошла в следующий раз сама. Непутёвый, он и есть непутёвый. Наивный, как ребёнок. Если не накормит голубей и бродячих собак, то обязательно ввяжется во что-то.
Я даже стала бояться оставлять его где-либо одного. Позавчера послала его вынести мусорное ведро. А через пять минут слышу во дворе шум и гам. И что ты думаешь, учудил мой благоверный? Из соседнего подъезда мужик погнался за женой с ремнём, чтоб проучить её за лень. А мой Тихон остановил его, вырвал из рук ремень и говорит:
- Я не позволю тебе бить женщину!
И они сцепились с мужиком, затеяв драку, да так, что мы с вернувшейся его женой едва их растащили.
Мужик её кричит моему:
- Ну, мы ещё с тобой встретимся!
Мой в ответ:
- Всегда, пожалуйста, хоть вызывай на дуэль!
Я потом, конечно, выговорила ему:
- Да по этой женщине ремень давно плачет. В квартиру не войти, вонь и грязь непролазная.
А на той неделе, едем мы с Тихоном в трамвае. Смотрим женщина в проходе с сумкой на ремне. Замок расстегнулся и оттуда торчит довольно объёмистый кошелёк, явно с деньгами. К ней тотчас сзади пристроился карманник. И пальчики тянет свои.
Тихон крикнул:
- Дамочка, застегните сумку - не то, кошельку вашему скоро приделают ноги!
Женщина оглянулась, сказала:
- Спасибо!
И, застегнула сумку. Карманник остался ни с чем.
Но зато потом, когда мы сошли на остановке, карманник вдруг со своим подельником заступили нам дорогу:
- Тебе что, мужик! Больше всех надо? - вынул из рукава нож вор.
Второй поднял с обочины суковатую палку.
Тихон ловко как-то выбил у первого нож. Я успела у второго ухватиться за конец палки.
Закричала:
- Караул! Убивают!
Тихон обернулся на мой крик. С ходу дал моему противнику пинка, потом своему и оба бандита кинулись бежать.
- Ну, вот твой Тихон герой, а ты говоришь, что он непутёвый? - остановил я её рассказ.
- Герой, вверх дырой! - сердито вставила реплику Полина. - По мне не надо было ему  вообще ничего говорить той дамочке. Пусть бы у неё кошелёк вытащили, чтоб рот не разевала. И без неё мой муженёк, то в дерьмо вляпается, то ещё куда похуже.
- Ну, так сама себе мужа выбрала - небось, силой он тебя не брал, - наконец высказал своё мнение.
Полина после этих слов вдруг отчего-то захихикала:
- Это я его силой взяла и на себе женила! У него на это бы тяму не хватило. До сих пор бы ходил в бобылях!
- Это как же? - удивился я.
- С Тихоном мы знакомы с тех пор, как ещё учились на курсах проводников, - издали начала вновь она. Я сразу отметила для себя: "Он мой!" Видный, рослый, но какой-то чересчур серьёзный и скромный. Такими нам, женщинам, легко управлять. Помню, по окончании курсов, в отстой привезли две машины дров чурками. Мужчин нашей группы послали колоть эти дрова для титанов в вагонах, для кипячения пассажирам чая. А нас женщин, заставили эти дрова складывать в мешки. Я сразу же напросилась в напарники к Тихону.
Минут через пять, не без моего конечно старания разговорить его, Тихон вдруг сказал:
- Я слышал, что после сдачи экзаменов, нашу группу направят на формирование бригад Томского направления. Я бы не хотел туда попасть.
- Почему? - удивилась я.
- Да, там говорят, уже сложилась порочная традиция разбиваться всем по парам и жить как муж с женой, несмотря на то, что у каждого дома уже есть семья.
- Ну, и что тебя не устраивает? - не поняла я.
- Я хотел бы найти одну единственную и желанную, и прожить с ней всю жизнь, как мои родители. Которые до сих пор любят друг друга и друг без друга - ни дня! - пояснил он.
Я помолчала и неожиданно для самой себя брякнула:
- А, я бы была, например, не против стать твоей поездной женой!
И поразилась, как вдруг вытянулось у парня лицо, а глаза сделались квадратными. И, он, бочком, бочком удалился от меня к мужикам.
По распределению, мы с моей подругой Веркой, на томское направление не попали. Поставили нас на стажировку в Московскую прицепку. Стараниями Верки, тоже положившей глаз на Тихона, там очутился и он.
Но, через поездку, нас всех троих записали в самостоятельную поездку, дав каждому свой вагон. Я оказалась хозяйкой первого вагона, Верка - второго, а Тихон третьего.
Верка с ходу стала глазки строить Тихону, поить чаем и звать покушать к себе в вагон. Я ревниво следила за ними. Но, Тихон повёл сразу себя как-то странно, не по-мужски. Поест, попьёт чаю. Скажет спасибо Верке и тотчас уходит, не замечая, что она ненароком прижимается к нему бедром. Выставляет напоказ свои сексуальные объёмные груди.
Потом, видимо, разозлилась, решилась выкинуть последний свой козырь, чтобы, если она нравится уму, вызвать у Тихона ревность, привести в служебное купе молодого смазливого пассажира из своего вагона. Тот явно приударил за ней. Но, Тихон, вместо ревности, неожиданно, стоя у дверей, стал расхваливать парню Верку:
- Вера у нас, хозяйственная, добрая и порядочная девушка!
А её это почему-то взорвало, и она зло сказала:
- Никакая ни добрая, ни порядочная я. Хочу мужика, и от него ребёнка!
 Ногой захлопнула перед носом Тихона дверь, оставшись наедине с парнем.
Потом, она несколько дней ходила злой и наговаривала мне на Тихона:
- Похоже, он импотент? И на женщин вообще не реагирует?
А однажды, предложила:
- Давай-ка, сонного свяжем и изнасилуем, не будет же он кричать, что его бабы насилуют. И потом будет молчать...
- Только, чур, я первая! - выпалила я.
Вечером мы подождали, когда он после тяжёлого дежурства, днём на два вагона, уснёт у себя в служебке. Прокрались к нему, привязали ему руки и ноги.
Верка оставила нас наедине, шепнув:
- Спросонья у него может не получиться?
- Ничего, получится. Я и мёртвого расшевелю! - заверила я.
Она вышла. Я стала раздевать Тихона.
Но он вдруг спокойным и вовсе не сонным голосом сказал:
- Развяжи меня. Я лучше сам... И, я Верке потому отказал, что всё время помнил о твоём предложении стать хотя бы моей поездной женой.
И мы с ним занялись любовью.
- Ну, как Тихон как мужик? - встретила меня на выходе из купе поджидающая меня Верка.
Я показала ей большой палец. Верка обрадовано рванулась в купе. Чтоб получить от Тихона свою долю ласки.
Но, я ей заступила проход, сказала твёрдо:
- Стой! Теперь он мой. И за него теперь любого порву, точнее любую, которая хотя бы только посмотрит на него!
Верка сразу скисла, отступила от дверей. А ещё через несколько поездов в Москву, мы с Тихоном расписались в Загсе. Тихон оказался и в постели, что надо.
- Но, я знаю, всё же погуливала от него? - не удержался, спросил я.
- Да, иногда, было дело... - нисколько не смутившись, призналась она. - Но это только было для обострения, для обновления наших чувств, - пояснила она.
И добавила:
- А вообще, никто и никогда мне не смог, хотя бы на час заменить его. Хотя, после каждой моей интрижки с кем-то другим, я понимала, - это не то. И у нас с Тихоном начинался новый медовый месяц.
- Значит, всё-таки любишь его? - попытался подытожить я.
- Люблю... - ответила она.
- Так что ж ты непутёвым Тихона зовёшь? - воскликнул я. - Это ты непутёвая!
- Пожалуй! - вздохнула она.
- Так чего ж ты ходишь ко мне с рассказами, что он непутёвый.
- А, ты не догадываешься? - стрельнула она в меня лукавым взглядом. - Может, пригласишь, когда на чашку чая? - похохатывая и повиливая бедрами, пошла она на меня.
- Вот чертовка! - поразился я. И погрозил ей кулаком:
- Вот расскажу всё Тихону, - он тебе пропишет ижицу!
- И, не пытайся! - остановилась она. - Не поверит. Он же у меня как младенец, верит в верность и верную любовь.