Без названия

Однажды писатель Антон Тертый лежал на диване и двумя пальцами набивал текст на ноуте: «Ты лежала на диване 20-ти неполных лет, молча я сжимал в кармане леденящий пистолет…»
- Черт, где-то я это уже слышал. И вообще, на диване обычно лежат мужчины, а женщинам прилично лежать в кровати. Немного изменим текст, чтобы сбить Гугл со следа.
«Ты лежала на кровати э-э… 15-ти неполных лет, молча я сжимал в кармане свой…». Вот уже лучше. А что если : «10-ти неполных лет»… Да, так лучше.  Пусть будет 10-ти неполных лет. Если чё, то есть прецедент – старик Набоков».
Антон взял с тумбочки бутылку водки и хотел налить в стакан, но бутылка оказалась пустой. Значит, работать было нельзя.

Тертый закрыл ноутбук, надел спортивный костюм, взял деньги (целую тыщу одной купюрой, мельче не нашлось, да и та последняя была) и отправился на пробежку через Борцовский лесопарк.

Пробежав 10 км резвым бегом, писатель – свежий и благоухающий - вошел в супермаркет «Виват, гардемарины!» и, под бдительным присмотром видеокамер, взял с полки бутылку водки «Абсолют», производства шведской  компании Vin & Sprit. Тертый ценил этот популярный брэнд за высокое качество и недоступность простому народу.

 В очереди у кассы стал за женщиной с продуктовой коляской. В коляске сидел годовалый пацан, заваленный всевозможными пакетами, баночками, стаканчиками и всякими хрустяще-шелестящими  чипсами.
- Проходите вперед, - сказала женщина Антону, видя, что у него всего одна бутылка водки против ее полной тележки.
- Благодарю, - ответил писатель Тертый, - но я слишком уважаю  женщин, чтобы вставать впереди них.
- Ох! Какой благородный мужчина! – восхитилась женщина и стала выгружать продукты из тележки на прилавок. Товара было много.
Писатель от нечего делать показал малышу козу. Круглая мордочка малыша расплылась в улыбке.
- Что ж это такое! - сказала женщина трагическим голосом, роясь в сумочке и хлопая себя по карманам. Кажется, я забыла дома кошелек. Вот растяпа.
- Тогда  верните коляску с товаром в торговый зал, - сказала кассирша неудачливой  женщине.
- Позвольте, я заплачУ, – вдруг встрял Тертый, бледнея от собственного благородства.
- Ну, что вы, этого не надо,-  сказала женщина,  вынимая ребенка из коляски с продуктами. Однако пацан прихватил пару пакетов с чипсами. Мамаша отобрала у малыша пакеты. Ребенок заплакал. Этого Антон выдержать не мог.
- Я заплачу! – с вызовом сказал он кассирше. И выложил на блюдце голубенькую тысячерублевку.
- С вас девятьсот девяносто девять рублей девяносто девять копеек, - сообщила кассирша, подсчитав продукты и бутылку водки.
- Сдачи не надо, - сказал Антон и покатил тележку с продуктами к выходу.

На парковке женщина вытащила ключи и нажала кнопку. Скромный жук-фольксваген отозвался бодрым писком. «Эге» - подумал писатель. Когда продукты и малыш были загружены в машину, женщина предложила подбросить до дома  благородного  мужчину. Тертый согласился. Тем более, что женщина была довольно симпатичной.

- Таисья, - сказала женщина и по-мужски протянула руку писателю. – или просто Тася.
- Антон, - ответил Тертый, пожимая хорошо ухоженную ладонь со скромным маникюром, мимоходом  отмечая отсутствие брачного кольца. – Очень приятно.
- Взаимно, - ответила Тася.

Они выехали на дорогу, Таисья довольно уверено вела машину.
- Давно за рулем? – спросил Антон, чтобы не молчать.
- Года три, - ответила женщина, - Эту машину я купила как раз в то время, когда ты бросил меня.
- Ну, знаешь ли, на то была причина, - ответил писатель недовольным голосом. – Видишь ли, я не люблю, когда женщина получает больше меня. Это меня унижает как мужчину.

- Я не виновата, что мои способности оценила фирма, а ты, кажется, подавал надежды  на гениального писателя.
- Подавал, потом перестал. Кстати, сколько лет твоему малышу?
- И твоему тоже, - язвительно ответила Тася. – Три года.
- Че-т не похоже,  - сказал Тертый, оглядываясь.
Малыш в своем креслице упоенно читал комикс про Спайдермена, который купила ему мама в супермаркете, на его, Антона, между пр. деньги.
- Неужели ему три года?  мне показалось он совсем кроха…
- Годы летят, - философски заметила Тася. – мы стареем, они взрослеют. Скоро в школу пойдет. Знаешь, каково это расти  без отца? А ты за эти три года даже шоколадку ему не купил. Сволочь! – Таисья со всего размаху влепила Тертому оплеуху так, что у него зазвенело в ухе. При этом машина вильнула, и они чуть не столкнулись со встречным  «камазом».
- Не отвлекайся, когда ведешь машину, - наставительно сказал Антон, потирая горящую щеку.
- Ха! Не отвлекайся! Кто бы говорил… Это ты постоянно «отвлекался» на всяких там нимфеток, поз-з-з-ззорная тварь! – Таисья снова отвесила ему звонкого «леща».
- Ёп!.. – подпрыгнул Тертый. -  чё дерешься-то? Какие нимфетки? Чё ты несешь?
- Малолетки, вот какие!
- Господи! Кто тебе сказал такую ху?
- Не матерись при ребенке. Нюра Тимофеева сказала.
- Ха-ха!  Нюрка Тимофеева! Нашла, кого слушать. Это она из ревности, потому что я не оценил ее как женщину.

Они долго ехали молча, вернее стояли в пробке. «Значит, этот малый – плод нашей с тобой любви? - наконец произнес Антон. - Как хоть пацана-то зовут?
- А ты спроси его сам.
Писатель обернулся к малышу. – Как твое имя, маленький Эрот?
- Банан тебе в рот, - хмуро ответил малый, не отрываясь от книжки.
- Не груби отцу, - сказала Тася.
- А че он пошлости говорит. У нас в детском саду за такие словечки, знаешь, что бывает?.. Здесь тебе, приятель, не Древняя Греция, у нас на такие погонялки другие ассоциации возникают...
– Ребята, ребята!.. – засуетилась Тася, краснея.
- Да, нет, все нормально, - успокоил ее Тертый. – Теперь я вижу, что это мой пацан. Интеллектуал, вундеркинд. Весь в меня!
- Сейчас приедем домой, - сказала Тася Антону, - я приготовлю твои любимые  отбивные…
- …по ребрам, - подсказал пацан.
- Не хами отцу, - одернула его мать. – Между прочим,  книжку, которую ты читаешь, купил тебе папа Антон. Скажи ему спасибо. И попробуй только срифмовать его имя. Я тебе всю жопу ремнем выдеру.
- Спасибо, папа Антон…
Тертый заплакал.