Глава 8

Не помню, как мы дошли до дома. До МОЕГО дома. Я и представить не могла, что Кирилл когда-нибудь переступит его порог.
Едва мы заходим, я отправляю Кирилла в ванную, включаю горячую воду. Потом иду на кухню, наливаю воду в чайник, нахожу в холодильнике остатки лимона.
Чайник выщелкивает кнопку как раз к тому времени, как Кирилл возвращается из ванной. На нем только джинсы, рубашку он держит в руках.
- Садись, - я ногой отодвигаю табуретку, - Если хочешь, я принесу тебе плед.
- Не стоит, я закаленный, - он садится, - Да не бойся ты так, я не заболею.
- Хотелось бы верить, - бормочу я, нарезая лимон, - Будь добр, достань кружки.
Мы сидим друг напротив друга и пьем обжигающий чай с ударной дозой витамина С. Кирилл по-прежнему бледен, но с губ сошла ужасающая синева.
- У тебя уютно, - говорит он, окидывая взглядом кухню, оклеенную вырезками из газет, плакатами, старыми дореволюционными открытками и прочей макулатурой, - Концептуальный дизайн.
- По-моему, обои - это скучно, вот и я решила заменить их этим, - мне приятна его похвала.
- Слушай, уже поздно, - неуверенно начинает он, ты не против, если я останусь у тебя?
Ха! Да я обеими руками "за".
- Нет, конечно, не против. Только у меня всего одно спальное место...
- Ничего, мы же поместимся там вдвоем? Обещаю, приставать я не буду, - хитро улыбаясь говорит он.
Со вздохом я соглашаюсь и иду раскладывать диван.
Кирилл неуклюже устраивается у стенки, перетягивая на себя одеяло. Я, обычно стеснявшаяся своего тела, с легкостью продефелировала перед ним в маечке и трусиках (все-таки виски не выветрились до конца), юркнув под одеяло, которое он не замедлил стянуть.
- Эй, а а ну отдай!
С минуты мы, шумно дыша, тянем одеяло в разные стороны, затем он уступает. Закутывает меня, как младенца, а сам берет старенький и жутко колючий плед.
- Ну вот, в который раз я ночую не дома, - говорит он, смотря на меня и улыбаясь.
- А ты знаешь, что если спишь на новом месте, то девушкам снится жених, а мальчикам - невеста, - лукаво протягиваю я.
- Ух ты. Нет, не знал. Теперь буду думать об одной особе, чтобы она точно мне сегодня приснилась.
- Уж постарайся, - сонно говорю я, закрывая глаза.
- Спи, - он нежно целует меня в висок и отворачивается. А я умираю от мучительной нежности.
Утром я просыпаюсь раньше него и долго-долго наблюдаю, как скупое зимнее солнце золотит его щеку, как он хмурит лоб, а затем его лицо разглаживается, совсем как у маленького ребенка. Наблюдаю за подрагиванием ресниц, сгорая от желания поцеловать его в подключичную ямку или тоненький шрам на щеке. Он так резко открывает глаза, что у меня нет времени отвести взгляд, и я чувствую себя воришкой, пойманным с поличным.
- Доброе утро, птичка, - улыбаясь, хриплым ото сна голосом говорит он, - ты такая прикольная с утра, лохматая. Он приподнимается на локте и легонько ерошит мои волосы.
Не поняла. А как же издевки и подколы? Собираюсь спросить его об этом, но вовремя прикусываю язычок. Вместо этого задаю вопрос:
- Как спалось на новом месте?
- Чудесно, особенно когда ты во сне прижималась ко мне.
Чувствую, как щеки заливает краска.
- А невеста снилась?
- Не-а, спал абсолютно без сновидений, что для меня редкость. Обычно одолевают кошмары, а с тобой так спокойно, - серьезно говорит он.
- С тобой тоже.
- Так может превратим это в традицию? - его лицо озаряется хитрой улыбкой.
- Нееееет, я слишком дорожу своей свободой, - встаю, заворачиваюсь в плед и спрашиваю:
- Будешь завтракать?
- Конечно, еще спрашиваешь! Я голоден, как черт.
Он грациозно потягивается, от чего ребра явственно проступают сквозь тонкую кожу, и я в который раз удивляюсь тому, какой он худой.
В ванной я не спеша чищу зубы, долго и яростно тру свое бледное лицо, чтобы придать ему хоть немного румянца, переодеваюсь в домашнюю хлопковую рубашку и джинсы. Затем иду на кухню, ставлю чайник, параллельно режу батон, достаю из старинного буфета сушки, разливаю чай и сажусь на табуретку, подобрав под себя одну ногу. Кирилл выходит из ванной, тряся мокрой головой, как отряхивающийся щенок. Я иду за полотенцем, но когда возвращаюсь, его голова почти сухая, зато вся поверхность стола в мельчайших брызгах, а сам он, шипя, пьет горячий чай.
- Лимона больше нет, уж извини, - я сажусь рядом, намазываю варенье на ломтик батона.
- У тебя самый вкусный чай на свете, - заговорщически шепчет он, и я вновь смеюсь. Оказывается, он может быть милым.
Что-то изменилось между нами после того вечера на набережной. По крайней мере, мне очень хочется на это надеяться.
- Давай забьем на школу? - предлагает он, беря мои руки в свои, - Просидим в твоей квартире всю зиму, пока не растает снег. Будем молчать, курить, улыбаться, слушать какую-нибудь безумную музыку и смотреть старые фильмы.
- Какое заманчивое предложение, - говорю я, смотря на синие прожилки вен на его руках, - но я вынуждена отказаться.
- Почему? - казалось, он растерян.
- Обещала бабушке не прогуливать.
- Не думал, что ты такая правильная, - усмехается он, - Бабушка твоя умерла, ей все равно.
Я вскакиваю и впиваюсь в него диким взглядом.
- Думай, что говоришь!
Он порывисто обнимает меня. Потом опускается на колени и прижимается губами к моему животу.
- Извини, Ева, я дурак.
Чувствую его горячее дыхание, от которого рубашка становится влажной. Приятно.
- Больше не слова о бабушке.
- Молчу. Если хочешь, я вообще не буду говорить, станем общаться жестами.
- Ага, и будем выглядеть, как идиоты.
- Плевать. Я на все готов, лишь бы заслужить твое прощение.
- Нам пора в школу, - мягко высвобождаюсь из кольца его рук и иду одеваться.

В школу мы заходим вдвоем. Заметив одноклассников, Кирилл вдруг берет мою руку в свою, и как ни в чем не бывало проходит к расписанию.
- Давай куртку, я отдам в гардероб, - говорит он.
Я в прострации снимаю шарф, куртку, подаю ему. Замечаю направленные на нас взгляды Вики, ее прихлебал, и чувствую себя крайне неловко.
А Кириллу хоть бы хны. Он деловито подает мне номерок, вновь берет за руку, и мы поднимаемся на второй этаж, к кабинету литературы.
- Послушай, что за спектакль? - спрашиваю я. В моем голове - плохо скрываемое недоумение и злость, - Решил выпендриться за мой счет?
Он молчит и смотрит прямо мне в глаза, склонив голову набок.
Вырываю руку и отхожу в самый конец коридора.
- Ева, погоди. Ну ты правда такая глупая или прикидываешься? - он прижимается своим лбом к моему, - Если я так поступаю, значит, ты мне нравишься, я хочу, чтобы все это знали, - спокойно говорит он. Потом добавляет:
- Хотя раньше я предпочитал держать все в себе.
Сердце пропускает удар и начинает биться сильнее.
Я хочу стоять вот так вечно. Просто стоять и чувствовать его теплое дыхание, его близость. Но звонок вырывает меня из плена иллюзий. Я лишь улыбаюсь ему, поправляю сумку и иду в кабинет.