Как репрессии затронули меня

        10 ноября 1944 года около 12 часов ночи за моим отцом пришли сотрудники НКВД и отец ушел из нашей жизни навсегда. Сохранилась выданная матери заполненная карандашом копия протокола обыска и ареста отца.

После ареста отца увезли во внутреннюю тюрьму здания НКВД на Лубянке, а затем перевели в Бутырскую тюрьму НКВД, где он и содержался все время, пока шло следствие.

В апреле 1945 года постановлением Особого Совещания при НКВД СССР отец был приговорен к пяти годам лишения свободы и отправлен для отбывания наказания в исправительно-трудовой лагерь в Мордовской АССР, станция Потьма, поселок Явас (сейчас это место называется Дубравлаг).

Для нас, детей, новый адрес нашего отца был просто кошмаром: Мордовская АССР ассоциировалась с какой-то страшной оскаленной мордой, перед которой оказался наш отец, станция Потьма - что-то темное, дремучее и холодное, очень жуткое, все заваленное мокрым снегом, а название поселка “Явас”  звучало как неотвратимая безжалостная угроза: “ Я  вас!”. Это надо же - одновременная концентрация таких названий на одном конверте, который мать в разрешенные для переписки сроки посылала отцу, а мы подолгу рассматривали, прежде чем конверт отправлялся в почтовый ящик.

Даже сегодня, когда мой возраст перевалил далеко за 70, я ощущаю что-то мистическое, очень неприятное и жуткое в этих трех названиях, расположенных рядом.
В  ноябре 2006 года, уже будучи на пенсии, я обратился к прокурору города Москвы с просьбой помочь мне ознакомиться со следственным делом отца. Мою просьбу переслали в Федеральную Службу Безопасности и, в середине января 2007 года, я получил приглашение придти в читальный зал Центрального архива ФСБ на Кузнецком мосту. Работник архива принес мне толстую папку и оставил меня с ней наедине.

       Было такое ощущение, что я пришел поговорить с отцом, пообщаться с ним через 60 с лишним лет после событий, о которых рассказывается в лежащей передо мной казенной папке, заполненной плотно исписанными листами довольно скверной бумаги.

        Вот суть того, что я прочитал.

В 1940 году Председателем Московского городского совета ДСО “Спартак” был назначен заслуженный мастер спорта, многократный чемпион СССР, известнейший футболист-спартаковец Николай Петрович Старостин. Отец стал замом Старостина по оргмассовой работе. Еще одним замом Старостина, по финансовым вопросам, являлся А.Н.Денисов. В круг их общения входили также капитан футбольной команды “Спартак” В.И.Соколов, директор магазина “Спартак” Кожин, заведующий отделом снабжения И.М.Ратнер, некий Леонтьев и еще несколько человек.

Когда в 1941 году началась война и немцы подошли вплотную к Москве, многие разговоры руководителей “Спартака” крутились вокруг этой темы. Каждый, как это водится, высказывал свои соображения, делал прогнозы, говорил, почему такое стало возможно. Это не было агитацией друг друга и, тем более, не было антисоветской пропагандой. Не отражали эти высказывания и позиций беседовавших – это были мнения по сиюминутной ситуации.

Весной 1942 года Н.П.Старостина арестовали за расхищение в крупных размерах государственной собственности. Вместе с Николаем Старостиным были арестованы его братья Старостин Александр (председатель промартели), Старостин Андрей (председатель артели “Спорт-Туризм”), Старостин Петр (управляющий промкомбинатом). Кроме того, арестовали директора магазина  “Спартак” Кожина и его заместителя по магазину Смирнова, заведующего складом спортинвентаря Чикина, заместителя председателя совета по хозяйственным и финансовым делам А.Н.Денисова, заведующего отделом снабжения совета “Спартак” И.М.Ратнера и военного комиссара Бауманского района города Москвы  полковника Куторжевского. Как было принято в те времена, чтобы надежно посадить крупных расхитителей, им помимо хозяйственных преступлений инкриминировали еще и политические, причем обвинение по политической статье,  как правило, шло главным, основным.

        Под руководством Николая Старостина через магазин продавались левые товары и спортинвентарь, поступавшие с предприятий, которыми руководили его братья Петр, Андрей и  Александр. Выручку от продаж, составлявшую до 60 тысяч рублей в день (по тем временам это были немыслимо большие деньги), Николай Старостин делил между близкими к нему людьми, причастными к проведению этих операций.

       Весной 1942 года через магазин “Спартак” было продано большое количество военного обмундирования, полученного бесплатно от Бауманского РК ВКП(б). Деньги Н.Старостин забрал себе.

В 1941-42 году Н.Старостин вместе со своими приятелями и родственниками разбазарил переданное ему в управление имущество ликвидированных домов отдыха Всекопромсовета (мебель, ковры, сервизы и другие предметы на сотни тысяч рублей).

Зимой 1942 года по поручению Н.Старостина по низким ценам как бы для питания спортсменов было приобретено 40 голов эвакуированного в Подмосковье с оккупированных территорий крупного рогатого скота. Однако спортсменам  мясо не досталось, все было распродано по рыночным ценам и вырученные деньги присвоены Н.Старостиным.

Так всё это было изложено в материалах лежащего передо мной следственного дела.

        После ареста Н.П.Старостина и вплоть до апреля 1943 года мой отец исполнял обязанности Председателя совета МГС ДСО  “Спартак”.  Он не хотел использовать в своей работе методы, применявшиеся Н.П.Старостиным, поэтому к нему довольно скоро появились претензии по поводу недостаточной материальной поддержки ведущих спортсменов “Спартака”, его даже вызывали на беседы к секретарю МК ВКП(б) Сазонову, курирующему вопросы местной промышленности и к уполномоченному по промкооперации при Совнаркоме РСФСР Кравчуку.

В апреле 1943 года отец был отстранен от исполнения обязанностей председателя МГС ДСО “Спартака”. В вину ему было поставлено, что он не смог обеспечить условия для тренировок мастеров спорта в части питания, предоставления ведущим спортсменам соответствующего спортивного обмундирования и  спортинвентаря.

       Председателем МГС ДСО “Спартак” назначили Ивана Епифановича Павлова, довольно серьезного хозяйственного работника, ранее занимавшего руководящие должности в системе промкооперации Москвы. Павлов в хозяйственных делах чувствовал себя уверенно и материальная поддержка спортсменов “Спартака” сразу значительно улучшилась. К сожалению, снова на криминальной основе. В чем же выражалась эта поддержка?

        Я снова пересказываю материал следственного дела, ничего не прибавляя от себя.

В начале 1944 года на станции Сходня прошел сбор лыжников, на котором присутствовало 20 человек, а на их питание было незаконно израсходовано 50 000 рублей.

Летом   1944 года на стадионе “Спартак” в Тарасовке проводился сбор футбольной команды, на питание и гостиницы для которых было израсходовано 200 000 рублей и опять таки незаконно.

Чтобы материально заинтересовать спортсменов уровня чемпионов СССР, рекордсменов Союза и закрепить в “Спартаке”, их фиктивно оформили на работу в качестве тренеров. Само собой, деньги они получали, но никакой тренерской работы в коллективах физкультуры не вели.

В целях материальной поддержки ведущих спортсменов было введено в практику так называемое “единовременное пособие промтоварами для отъезжающих в командировки”. При выезде спортсменов на соревнования в другие города им в большом количестве выдавалось спортобмундирование (так тогда называлась спортивная форма) для последующей продажи ее на рынках. Например, при выезде в апреле 1944 года футболистов в  один из городов Северного Кавказа, каждый из них получил для продажи из магазина “Спартак” от 10 до 15 комплектов спортобмундирования: футболки, дамское трико, свитера, тапки и другое.

       При поездке в Свердловск игроки футбольной команды с разрешения Павлова получили по 15 комплектов, в каждый из которых входили одеяла, свитеры, джемперы, майки и др. Полученные вещи  были распроданы по рыночным ценам.

Кроме того, отъезжающие в командировки брали с собой для продажи водку, папиросы, носильные вещи и др.

Подобная практика закончилась тем, что в ноябре 1944 года снова прошли аресты теперь уже новых руководителей “Спартака”.

Когда арестовали отца, то ему сначала тоже предъявили обвинения в соучастии в расхищении имущества общества “Спартак”.

       То, что мой отец чужого не брал, подтверждают два имеющихся в его следственном деле рапорта, написанных на имя полковника Щепилова производившими арест отца и обыск в его квартире капитанами госбезопасности Козловым и Копцевым. Капитан Козлов докладывал своему начальнику о том, что “арест на имущество арестованного… СИДОРОВА Федора Антоновича… не   наложен,  ввиду того, что ценных вещей нет”. Капитан Копцев Н.Ф. также доложил, что “при производстве обыска… у арестованного СИДОРОВА Федора Антоновича… никакого спортивного инвентаря не оказалось”.
Тем не менее, отца все-таки обвинили в том, что, будучи на руководящей работе в МГС ДСО “Спартак”, он не принял мер к пресечению преступной практики разбазаривания государственных средств и спортинвентаря, проводившейся руководством МГС “Спартак”.

       Однако главным пунктом обвинений, предъявленных отцу, было проведение им  антисоветской пропаганды среди руководства  “Спартака”, о чем заявил на допросе еще в 1942 году и передопросе 4 ноября 1944 года (за семь дней до ареста отца!) его товарищ и ближайший коллега, тоже заместитель председателя МГС, А.Н.Денисов.

       “СИДОРОВ мне известен, как антисоветски настроенный человек. Он неоднократно в моем присутствии высказывал свои клеветнические взгляды по ряду вопросов политики ВКП(б) и советского правительства.
 С начала военных действий СИДОРОВ, как и я занял пораженческую позицию и участвуя на наших антисоветских сборищах, утверждал о неминуемом поражении Красной Армии в войне против фашистской Германии”.

И далее: “…на официальных собраниях и заседаниях СИДОРОВ выступал всегда политически правильно, проводил линию партии, как и подобает члену ВКП(б). Однако, наряду с этим СИДОРОВ в беседах с глазу на глаз в кругу людей, которым он доверял, нередко высказывал противоположные мнения своим официальным выступлениям. Выступления СИДОРОВА в кругу лиц, которым он доверял, носили мрачный, а зачастую антисоветский характер, это относится к оценке внутреннего положения страны, ведения войны и отдельных мероприятий партии и правительства”.

       На допросах отец признал, что в октябре 1941 года и только в узком кругу своих сослуживцев, руководителей  МГС “Спартак” он высказывал сомнения в правильности оборонной и военной политики правительства. В то же время, из показаний его сослуживцев следовало, что отец не раз в резкой форме одергивал тех, кто в таких оценках заходил слишком далеко и предлагал во имя спасения собственной шкуры чуть ли не с хлебом-солью встречать немцев, когда они войдут в Москву.

      Отец на всех допросах категорически отрицал свое соучастие в махинациях с материальными ценностями, так как никогда не являлся распорядителем кредитов, не имел права подписи финансовых документов, не распоряжался никакими материальными ценностями.

Моя матушка никогда, даже после смерти отца, не оставляла попыток добиться его реабилитации. Последнее ее обращение  было датировано 20 ноября 1953 года и адресовалось Министру Внутренних дел СССР С.Н.Круглову.

В обращении очень подробно описывается жизнь отца, подчеркивается, что он ни в чем не был виновен. Мать просила реабилитировать отца, еще и потому, что у него остались два сына, которые заканчивают учебу и вступают в самостоятельную жизнь с пятном детей врага народа.

С этого обращения матушки и начался процесс реабилитации отца, который растянулся  почти на два года.

Военная коллегия Верховного Суда СССР на своем заседании     12 ноября      1955   года     приняла     определение, которым отменила Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 7 апреля 1945 года в отношении СИДОРОВА Федора Антоновича за отсутствием в его действиях состава преступления.

Вот так закончилась история с осуждением и реабилитацией отца. Радует то, что отец на допросах не уличал никого в антисоветской пропаганде и агитации, враждебных настроениях против партии и правительства. По показаниям отца никого не арестовали, по его вине никому из ранее осужденных не добавили срок заключения.

Хочу рассказать заодно и о дальнейшей судьбе С.Н.Круглова, который помог восстановить доброе имя отца, пусть даже и посмертно. С.Н.Круглов (1907-1977), один из руководителей органов государственной безопасности СССР,  нарком (министр) внутренних дел СССР с 1945 по 1956 год. Принимал активное участие в подготовке снятия Л.П.Берии, готовил операцию по его ликвидации. В январе 1956 года был переведен на должность замминистра строительства электростанций СССР, а в июле 1958 года уволен на пенсию по инвалидности. В 1959 году лишен генеральской пенсии и выселен из элитной квартиры,    в 1960    исключен из КПСС за «причастность к политическим репрессиям».  6 июля 1977 года погиб, попав под поезд возле платформы «Правда» Ярославского направления Московской железной дороги.

       Через некоторое время после смерти Сталина бывшие коллеги отца обратились в прокуратуры, отказались от своих показаний 1942 и 1944 годов. В связи с этим они были реабилитированы. Все, кроме отца, остались живы. Больше того, после XX съезда у многих из них, и в первую очередь у братьев Старостиных, началась совсем иная жизнь – жизнь людей, безвинно пострадавших от сталинских репрессий (о хищениях ими государственной собственности в особо крупных размерах как-то забылось). И чем ближе страна придвигалась к 1991 году, тем больше дивидендов приносили им события 40-х годов.

Старостин Николай в 1982 году был награжден орденом «Дружбы народов», в 1987 и 1990 годах орденами Ленина, в 1990 году ему присвоено звание Героя Социалистического Труда, а в 1995 году он получил орден «За заслуги перед Отечеством»  III степени; Старостин Александр в 1972 году был награжден орденом «Трудового Красного знамени»»; Старостин Андрей в 1980 году был награжден орденом «Дружбы народов», а в 1985 – орденом «Трудового Красного знамени»; Старостин Петр никаких государственных наград после реабилитации не получал. Все братья дожили до глубокой старости и с почетом были похоронены на столичном Ваганьковском кладбище.

По иронии судьбы метрах в 40-50 от их могил расположен колумбарий,  в одной из ниш которого покоится прах моей матери, муж которой и мой отец в 46 лет умер в лагере по вине этих «героев труда».

       И вместо постскриптума: 17 декабря 2003 года мне вручили свидетельство №0141124, в котором записано, что я пожизненно имею право на льготы, установленные статьей 16 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий». В деньгах сегодня  – это прибавка к пенсии в сумме 456 рублей ежемесячно. Но, так как я еще и ветеран труда, и инвалид первой группы, я эту прибавку к пенсии не получаю.

       Всё это очень сильно повлияло на формирование  моего отношения к политическим репрессиям 30-х и 40-х годов и политическим реабилитациям 50-х и последующих.