Глава 3. Цирцея

Молодые встречались ежедневно, а ночью, когда Михал оставался один, он мечтал об Анне. Никогда в жизни ничто его раньше так не трогало, ничто не будило такое сладкое беспокойство, ничто не совершало такого крутого поворота в его жизни, бедной до того без любви. Всё теперь казалось ему прекрасным, отличным и достойным внимания. Однако, несмотря на эти новые переживания, Михал беспокоился за отца, чья работа близилась к завершению, и до их совместного отъезда оставалось только два дня.

Сегодня инженер отправил Михала с самого утра, говоря, что у него срочная работа, и он целый день будет занят. Попросил сына, чтобы тот ему не мешал. У него что-то там не сходилось в документации. Небольшие поправки, которые займут, однако, некоторое время.

— Сходи к Роберту и пригласи его ко мне. Зайди на почту. Я жду важную посылку. Роберт знает, где меня искать. – Он ласково посмотрел на сына и прижал его к себе.

— Может, я могу чем-нибудь помочь? – спросил удивлённый этой нежностью Михал.

— Ты будешь мне скорее мешать, чем помогать. Лучше попользуйся этими двумя последними деньками. Сам знаешь с кем. Поговори с ней. Ничего не имею против. А может, я ошибаюсь? Тебе, кажется, понравилась Мария Моника? – пошутил он. – Хорошо! Только будь смелее, тогда всё получится. Вот увидишь. Ну, иди уж, иди.

Лёгким толчком в  плечо он выпроводил сына в коридор. Когда Михал ушёл, инженер долго провожал его взглядом.

— А теперь дело за мной, — пробормотал он. – Проверим, верна ли моя догадка. – Он остановился посреди комнаты и задумался. Глубокая морщина рассекла его лоб надвое. Может, всё-таки надо было взять с собой Михала? Работа будет нелёгкой, а Михал уже не ребёнок. Но, с другой стороны, имеет ли он право втягивать сына во всё это? И махнул рукой:
        — Ке сэ сэ, - сказал он решительно,  по-французски. – Что будет, то будет. 

        Взял из шкафа длинный линь, стальные скобы, помедлил над дубовым сундуком и вынул оттуда пистолет. Он не любил носить при себе оружие, но сегодня, возможно, оно не помешает. Никогда не знаешь, с чем столкнёшься. Положил в портфель весь комплект ключей и, как обычно, вышел чёрным ходом. Из портфеля свешивался конец линя, не поместившегося полностью. Инженер оглядел двор. Было пусто, и он смело спустился вниз. Люди не впервые видели его с линем. Местность была гористой, и при его работе линь нужен был постоянно. Вот только он редко ходил один, чаще его сопровождал Роберт или Смельчак – брат Анны. Он был заинтересован уйти незаметно для островитян. Но тут ему не повезло. Прямо на пороге корчмы он столкнулся с Молчуном, который работал в этой таверне как батрак. Чуть позже он увидел Дэниса, который гонялся за мальчишками, которые его дразнили. Дэнис был рассыльным в участке, и одновременно ключником, сторожем и кем-то там ещё. Имел несколько обязанностей, а получал лишь одну зарплату. Он часто подшучивал над этим, делая вид, что у него  выгодное  дельце.

На узкой улочке инженеру пришлось уступить дорогу коляске, в которой ехала Мария Моника, а рядом с ней сидел её жених – месье де Монфор. Только когда инженер убедился, что его никто не видит, он изменил направление и отправился прямо на север острова, туда, где из трясины у скалистого берега океана торчал одинокий каменный менгир, прозванный местными «Перстом Божьим». Была как раз пора большого отлива.

Он долго стоял над глубоким обрывом. Чувствовал какую-то странную дрожь, то ли от страха, то ли от озноба, когда особенно сильно задувало с севера. Чтобы приучить нервы к этой высоте, он смотрел вниз. Волн нагоняла волну, разбиваясь о торчащие из воды скалы, пытаясь их перепрыгнуть, как табун диких мустангов. А над ними метались, как злые ведьмы, ищущие корысти в этой схватке, парили стаи морских птиц с громкими криками: «Цир-цир-цея!».

Инженер вытащил из кармана рулетку и начал что-то хлопотливо отмерять от одиноко стоящего менгира. Временами он ложился на мокрую землю и прикладывал к ней ухо, будто слушал сердце острова.

— Пусть я буду последним дураком, — бормотал он сквозь стиснутые зубы, — если здесь под ногами нет подземного хода. Только узнать, куда он ведёт, и всё станет ясным. Тогда я раскрою их тайны и узнаю, кому и почему наш маяк – как бельмо на глазу.

Он ещё раз посмотрел на пенящиеся волны. Отлив открывал всё новые рифы и подводные скалы. Далеко-далеко в океане штормовало одинокое рыбацкое судёнышко.

— Рыбаки ближе не подплывут. Им помешают эти каменные челюсти и бесконечные подводные мели. А с большого расстояния никто не в состоянии разглядеть что-либо. Поэтому-то грот и остаётся до сих пор тайной одного-единственного человека, который уж постарается извлечь из этого всю возможную выгоду. Ох, и заварю я кашу! – Он всё медлил. – Стоит ли игра свеч?

Пошёл дождь. Инженер сжал кулаки, словно хотел погрозить кому-то. Ещё помедлил. «Первое и последнее предупреждение».  Они   способны на всё. Нельзя их недооценивать.

Он огляделся. Пытался разглядеть что-нибудь сквозь дождь и мглу. Но кроме воя ветра и океана ничего не увидел и не услышал. Ни одной живой души, даже чайки перестали метаться как сумасшедшие.

— И всё-таки, несмотря на предостережение, поставлю на своём. Всё это меня не пугает. Я не птица, чтобы слететь туда, но для чего мне голова, руки и ноги?

Он извлёк из портфеля длинный линь и проверил каждый его дюйм. От этой верёвки будет зависеть его жизнь и успех дела.

В одном месте край скалы выступал круто в сторону массивным, тяжёлым выступом, представляя собою как бы естественный крюк. На этот крюк Лясовский забросил петлю и проверил линь на прочность, дёргая его к себе.

«Крепкий, выдержит», — подумал он.

К другому концу верёвки он быстро привязал камень и медленно опустил его вниз.

— Как раз хватит туда, куда надо. Ну, вперёд!

Надел на ботинки стальные когти, подвесил портфель спереди, на животе, и, поглубже опустив на глаза шляпу, скользнул в пропасть.

Вспомнил вдруг,  что на скале осталась рулетка.

— «Пусть себе лежит. Найду, когда вернусь наверх».

Ему стало вдруг не по себе, шевельнулся страх. Вися на лине между чёрным небом и разбушевавшейся стихией, он ощутил себя очень одиноким и потерянным… Будто чувствовал, что дождь смоет за ним все следы,  отрежет его от человеческой помощи. Теперь он жалел, что не взял сына. Присутствие Михала наверху подняло бы инженеру дух, и а главное – он не чувствовал бы себя таким одиноким. Поглядел вниз, стараясь не видеть воды, и увидел то, чего ожидал сейчас больше всего – отверстие грота.

— Есть! – воскликнул он.

Оно было невелико, потому что отлив не был ещё полным. Во всяком случае, его предположения подтвердились. Тоннель существовал. Он был внизу, метрах в двух. Однако спустился инженер рановато – отлив не достиг ещё своей кульминации, и грот был  полузатоплен водой.

Внезапно, когда двумя руками он держался за линь, а ногами упирался в выступ скалы, ему почудилось, будто кто-то крикнул громко: «Цирцея!», и эхо повторило этот оклик несколько раз. Он слышал это имя, несмотря на грохот набегающих волн. Инженер резко поднял голову. Над пропастью виднелась уродливая маска, которая кричала: «Цирцея! Цирцея!». До Лясовского долетел странно искажённый голос:

— Тебя Цирцея превратит не в свинью, а в омара!

Инженер, чувствуя, что вот-вот верёвку отпустят, схватился руками за скальный выступ. И вовремя. Линь, закреплённый наверху и спускавшийся по скале, упал в воду. Голова снова высунулась над обрывом. Лясовский вспомнил о пистолете, который был в кармане. Однако оторвать хотя бы один палец от выступа – значило тут же рухнуть вниз. Сколько он так выдержит?

Ответ долетел сверху. Тот самый жуткий голос, долетающий до него несмотря на шум волн, крикнул:

— Я предупреждала! А я предупреждаю только один раз. За своё любопытство ты будешь висеть здесь до тех пор, пока не онемеют пальцы. За это время ты много раз умрёшь. За то, что не послушался моего приказа, ты будешь наказан смертью именно здесь, где провинился. Адам и Ева изгнаны Богом из рая за то, что были любопытны и непослушны. Я не Бог, а только волшебница, и за то, что ты выкрал мою тайну, ты умрёшь. Ты и твоё дело. Умрёшь с мыслью, что твоя жизнь и твоё дело исчезнут. Маяк никогда не встанет на дьявольском мысу!

                *****