Чёрный день апреля

 

   Николай и Оксана познакомились в студенческие годы. Оксана помнит день первого свидания, словно это было вчера. Шел дождь. Они без зонтов промокли, но были счастливы вдвоём под тёплым дождём.  Весело бежать к автобусной остановке – они собрались в музей. Когда вышли на следующей остановке, дождь только усилился. Николай побежал и купил зонт, обычный черный зонт, который как будто соединил их в одно целое.

    Вместо музея  зашли в кафе, посидели и поехали обратно. В автобусе было много людей. Коля стоял позади Оксаны и боялся прикоснуться. Она чувствовала его дыхание в затылок, чувствовала его любовь. И он знал, что она это чувствует. Он проводил её после прогулки, они как-то нелепо поцеловались и договорились встретиться завтра  на том же месте.

   А через год поженились. Построили дом на окраинной улице небольшого белорусского городка, раскинувшегося на берегу Днепра.

    Николай был военнослужащим, а его жена – воспитателем в детском саду. Свой дом хозяин не только поддерживал в должном порядке, но и постепенно достраивал, рассчитывая, что и дети (сын и дочка), когда вырастут, будут жить рядом. Но этим планам не суждено было реализоваться. Последние выходные апреля 1986 года стали непреодолимым рубежом для долгой счастливой семейной жизни…

…Крысы бежали вдоль забора и отчаянно пищали. «Среди бела дня! Совсем обнаглели!» - вполголоса возмущённо сказала Оксана. С утра она возилась на огороде, намереваясь за выходной закончить посадку овощей.  По-летнему припекало солнце, было душно.
   Разогнув усталую спину, она позвала кота:
- Васька, где ты ходишь, бездельник?
   Как ни странно, кот появился по первому зову – вылез из-под куста смородины и подошёл к её ногам, тревожно озираясь, словно чувствуя какую-то опасность. На серых нарушителей спокойствия он не обратил внимания. Постояв немного, кот исчез.  А крысы по-прежнему пищали где-то за забором.

   Необъяснимая тревога вселилась в сердце молодой женщины. Впрочем, так было всегда, когда её муж Николай уезжал из дома – по домашним делам или в командировку. А вчера он уехал на рыбалку – далеко,  на Припять. Там, в прибрежном селе, жил его армейский друг, который давно звал его в гости.
- Столько земли перекопал, что имею право на культурный отдых. За домашними хлопотами и отпуска не почувствовал. Надо отдохнуть от огородной «каторги», - сказал он.
- Ладно, не ворчи, - улыбнулась Оксана, собирая нехитрые пожитки для рыбака. – Когда вернёшься?
- Дня через три.

- И я хочу на рыбалку! – канючил пятилетний Витя, их сын.
- Папа тебя не возьмёт. Он с ночёвкой едет, а ночью в лесу у реки волки…- «пугала» брата Женя (ей недавно исполнилось семь, и она чувствовала себя очень взрослой).
- А я хочууу! – не унимался Витя.
- Папа тебя в другой раз возьмёт - летом, когда и ночью тепло. А пока ночи холодные, ты простудишься, - убеждала малыша Оксана.
   Она ещё не знала, что эта рыбалка для Николая будет последней…

   Муж вернулся  на следующий день, около двух часов дня. Он был взволнован.
- Что случилось?
- На Чернобыльской станции – авария.
Глядя на детей, игравших в песочнице, он сказал:
- Заведи детей в дом. Я на службу – узнАю, что к чему…
- Можно и позвонить…- слабо возразила Оксана. Её не хотелось, чтобы муж уходил, когда так тревожно на сердце.
- По телефону о таких вещах не говорят, - сказал Николай и ушёл.

   Оксана накормила детей, а сама есть не могла. Всё валилось из рук.
   Муж вернулся вечером, сказал:
- Завтра еду в командировку в Чернобыль.
- Надолго?
- Не знаю. Случилось что-то серьёзное. Подробностей не знаю.

   Наутро муж уехал. Оксана собрала детей и пошла в детский сад.  И там ощущалась тревога. В течение дня никаких дополнительных новостей об аварии не было. Как обычно, дети ходили на прогулку, играли во дворе. К вечеру прошёл небольшой дождь, по-весеннему тёплый, освежающий. Он застал и Оксану с детьми, когда они возвращались домой. Чтобы переждать дождь, они зашли на крыльцо храма, встали под навес. Дети беззаботно смеялись, подставляя ладошки под дождевые струйки.

Неподалёку под дождём стояла старуха-нищенка. Увидев Оксану с детьми, она запричитала:
- Люди, спасайтесь! Ибо написано в Евангелии: «И падёт звезда Полынь…» Спасайтесь!
   Дети притихли. Они с ужасом смотрели на безумную старуху. Остальную часть дороги почти не разговаривали. Оксана вдруг подумала, что полынь в народе называют  чернобыльником. Что-то зловещее было в этом созвучии - чернобыльник, Чернобыль… 
 
    Весь вечер Оксана ждала, что Николай позвонит, но звонка не было. Ночь была бессонной, тревожной. Ранним утром её разбудили странные звуки: по улице гнали стадо коров. Заспанные горожане из окон домов с тревогой наблюдали за происходящим. Некоторые, как и Оксана, вышли на улицу, пытаясь понять, что же происходит, но молчаливые пастухи на вопросы горожан не отвечали.
- Что же это такое? Значит, животных спасают, а людям и не говорят ничего? И в новостях по радио нет ничего нового, кроме короткого сообщения об аварии. Что происходит? – спросила Оксана соседку Юлию, которая, как и она, была взволнована увиденным. Она работала поваром в единственном городском ресторане.
- Не знаю, - ответила та и добавила: -  Говорят, сегодня в наш город приедет высокое начальство из Минска. Может, к вечеру будут новости. Заходи вечером.

   А в детском саду с утра началась непривычная суматоха. Прошёл слух, что возможен и второй взрыв на АЭС. Кто-то дал распоряжение провести герметизацию окон во всех помещениях  садика (а на улице – жара!)  Все: от воспитателей до дворника - принялись закрывать окна детскими одеялами – в помещениях стало темно и душно. Дети, почувствовав  настроение взрослых, плакали от страха. После обеда поступило новое распоряжение: герметизацию убрать. Убрали.

   Вечером Оксана зашла к соседке – узнать новости. Юлия сказала, что столичные гости побывали в райкоме партии, где провели закрытое совещание, а обедали не в ресторане, где для них был накрыт богатый стол с местными разносолами,  а в райкомовской столовой – и воду, и продукты они привезли с собой.

   Вскоре прошёл слух, что эвакуируют жителей Чернобыля и приграничных с Чернобылем деревень и сёл.
   Оксана не знала, что и думать. От Николая вестей не было. Потом ей позвонила подруга из Киева.
- Что случилось в Чернобыле? – первым делом спросила её Оксана.
- А что там случилось? Авария там. Да разве в первый раз такое? Не волнуйся –  через день-два всё там отремонтируют. Мы вот с детьми на первомайскую демонстрацию собираемся.
- А Николай там, мне не звонит, - поделилась тревогой Оксана.
- Да мой Володя тоже там, но, думаю, перед праздником домой приедет, - сказала подруга.

   Они поговорили ещё немного – о детях, о погоде. Этот разговор несколько успокоил Оксану, и она в эту ночь быстро уснула. А во сне она опять увидела ту странную старуху, которая грозила её пальцем, говоря: « И падёт звезда Полынь…»  Проснулась в холодном поту, села у стола, на котором стоял телефон, и впервые за эти дни расплакалась: телефон молчал. Тогда она набрала номер дежурного той воинской части, где служил муж. Но и там ей ничего нового не сказали, обнадёжив коротким: «Будут новости – сообщим».

   На работе она узнала, что её помощница (а проще – няня) сегодня не пришла, потому что дома выпила йоду и обожгла горло: кто-то ей сказал, что йод «спасает  от радиации». Оксана легко управилась и без неё, потому что детей в группе было мало: многих родители старались отвезти подальше, к родственникам. У Оксаны в приволжском городе жила старенькая тётя, сестра отца, единственная из родни. Они редко виделись, поэтому Оксана не могла обратиться к ней с просьбой приютить на лето её детей, зная, что пожилой женщине  взять на себя эти хлопоты было бы трудновато.

   Накануне Дня Победы наконец-то позвонил муж. Сказал, что всё нормально, что жив-здоров. Он поздравил семейство с наступающим праздником.
 - Скажи, чем ты сейчас занят? – спросила Оксана.
- С тобой разговариваю, - отшутился Николай.
  Но жена прекрасно различала интонации его голоса – он понял, что  эта нарочитая весёлость не успокоила её.
- Недели через две я приеду и всё тебе расскажу. Не волнуйся, - добавил он.

   Николай вернулся в июне. Рассказ о том, что произошло, был неутешительным. Оказалось, что он с другими военными участвовал в очистке территорий загрязнённых радиацией деревень - во многих по-прежнему проживали люди.
   Под руководством прапорщика Бутевича солдаты-срочники вручную лопатами загружали в кузов автомобиля заражённый радиацией грунт, везли к могильнику, а там разгружали его. Самосвалов не хватало, а экскаватором не везде можно было добраться, чтобы  загрузить. Пыль висела в воздухе.  Невидимая смерть всё это время была рядом с ним и его товарищами. Примитивные средства защиты органов дыхания в виде быстро засоряющихся респираторов не могли спасти от опасной пыли: в жару дышать в них было невозможно. Спецодежду солдатам, конечно, меняли, но обуви не хватало – ходили в одной и той же неделями…А квартировать доводилось в палатках на отравленной радиационным пеплом земле. Рассказывая об этом, Николай иногда покашливал, словно что-то мешало ему говорить…
- Тебе надо в больницу, - настаивала Оксана.
- Да что со мной будет! Не я первый, не я последний, - отвечал Николай.

   В сентябре он ещё раз выезжал в чернобыльскую зону – на две недели.
   А через год у него выявили рак лёгких. Оксана до последнего дня, как могла, помогала мужу, старалась  облегчить его страдания, но беспощадная хворь унесла его жизнь.
- Береги детей, - сказал он ей на прощание.

   Оксана осталась вдовой в тридцать пять лет. Всю любовь и заботу она отдавала детям, посвящая им всё своё время. Экономила каждую копейку, чтобы летом отвезти детей на море – для поддержания здоровья.

   В 1990 году её тетя скончалась, а квартиру по завещанию оставила Оксане. Семья перебралась в Ярославскую область, в маленький приволжский городок, похожий на тот, где Оксана была так счастлива со своим мужем. Дети выросли, у них теперь уже свои семьи, а Оксана так и осталась одинокой. Не смогла найти человека, которого  полюбила бы так же, как когда-то любила Николая…