Мой 1990-й, глава 3, 1

Глава третья - Центр

- Денис, чего ты там бормочешь? - его толкал в плечо Фёдор. - Приехали! Москва!
Денис смотрел, протирая глаза, по сторонам. Он ещё был где-то очень далеко. Его колотило, будто от холода. На душе было скверно - то ли от мутного сна, то ли от долгой дороги. Он уставился в окно и начал бессмысленно разглядывать тянущиеся вдоль шоссе бульвары, дома, гастрономы, памятники, теряя ниточку тяжёлого сна, не помня, где был всего мгновение назад...
Москва. Он ждал этой встречи. Но и боялся её. Что противопоставит он лавине нового времени, что предпримет в неспокойном огромном городе? - думал он в дороге. Но сколько ни ломал голову - ответов не находилось. Кроме, пожалуй, одного - самого надёжного и безнадёжного одновременно. Он в пути. А, значит, уже в действии. А, значит, там, на острие истории, водоворот событий вынесет его на своё место. Даст намёк. Махнёт флажком. Обозначит дислокацию. Точнее, он сам всё увидит и всё поймёт.
Но это в пути. А сейчас он бы ехал и ехал. И пусть бы эта дорога не кончалась...
Они распрощались с радушным попутчиком, выгрузились. Закинули на плечи поклажи и подались к метро.
Ещё вчера они договорились: день-другой Денис проведёт вместе с Анкой и Фёдором у их знакомых - в каком-то театрике в самом центре города. Точнее, старшие сами предложили ночлег, видя, что Денис что-то не договаривает, и податься, судя по всему, ему некуда. О целях его путешествия они его не расспрашивали - захочет - расскажет: таков народ автостопщики. Поэтому поразмышляв-посовещавшись, решили - если есть желание, милости просим, от себя никто не гонит. А там - разберётся, парень самостоятельный.
Они шли, приглядываясь к городу, робко здороваясь. Анка, как всегда, была несколько отстранена от мира, улыбалась изредка чему-то под нос, когда замечала что-то любопытное - замедляла шаг, всматривалась. Фёдор шагал, погрузившись в себя, хмурый, может, утомлённый дорогой, время от времени растерянно озираясь, высматривая чего-то, что-то ища.
Денис был несколько обескуражен ситуацией. Он в Москве - дома. Но как далеко его московский дом. Она рад - добрался. Но по-прежнему зависит от случайных людей, идёт за ними, как привязанный. Узнавая улицы, станции метро, улавливая атмосферу столицы, во все времена кипящую, богатую, шаг за шагом он освобождался от груза неопределённости, чувствовал себя свободней, уверенней.
- Всё правильно, - успокаивал он себя.

Денис узнал здание театра, где ожидал их приют: позднее в его подвале разместится ночной клуб, а в стенах - какие-то учреждения.
У входа они встретили приличную компанию девушек.
- Люди? - удивился Фёдор. - В это время театр, кажется, отдыхает.
Протискиваясь сквозь барышень, нарядных, пахнущих духами, Денис уловил французскую речь - иностранные гастроли?
Они зашли внутрь, проследовали мимо окошечек касс по коридору к распахнутой деревянной двери, на которой значилось - "Реквизитная". Внутри были продавленные диваны, стены, оформленные постерами рок-звёзд, низкие столики чёрного дерева, музыкальная аппаратура.
Скоро подоспел хозяин помещения - Гера, косматый бородач в мятом пиджаке, запыхавшийся, озабоченный чем-то.
- Видели толпу у входа? - обнимал он Анку и Фёдору, пожимал руку Денису. - Устал от них, сил нет!
Он выхватил из шкафчика бутылку вина, стаканы.
- Французы фильм снимают на нашей базе! - продолжал он. - Неофициально! Директор театра их пустил, большой куш сорвал и на море укатил. Мне приходится за всё отдуваться! Сторожить. Утром дверь отворяй, вечером запирай. Был бы один - замкнул театр, и гуляй, Вася! А так - не вырваться. Шестой день в театре торчу. Хорошо, вы приехали! Как раз присмотрите. А я отлучусь на день-другой!
Они приговорили вчетвером бутылку - Денис тоже приложился к стаканчику. Гера, поделившись новостями, послушав старых приятелей, умчался по своим делам. За хозяев остались гости.

Умывшись в маленькой кухоньке, Фёдор с Денисом взялись готовить обед - чистили картошку, лук, варили суп. Анка удалилась стирать.
Денис видел, что Фёдор чем-то недоволен: пока они возились с продуктами, тот не проронил ни слова. Списал это на себя лишнего, досадовал.
Уловив настроение приятеля, Фёдор рассмеялся:
- Не бери в голову, братишка! Прости, если что не так. Не в тебе дело. И ни в ком! Худо мне. Тревожно, понимаешь? Видишь, всё у меня одна песня!
Он потрепал Дениса по волосам.
- То ли от того, что в город приехали, да какой! То ли от чего другого, не знаю. Но худо! Кошки на душе скребутся. Редко такое бывает. Но метко.
Денис молчал. Он чувствовал подобное.
- Вот Москва. Радость как будто кругом. А что за радость? - он задумался. - Отчего радость? Праздник у нас какой или что? Вот один мне говорит - посмотри кругом, на лица людей, очистились, омылись! А по мне так - обнажились, разделись! Да так бездумно, слепо. Сбросили с себя одежду и стоят с открытыми ладонями - смеются, радуются! Радость-то какая-то, если вдуматься, глупая, блажная. На пустом месте радость!
Денис хотел было что-то вставить, но Фёдор перебил его.
- Радость, что оковы скинули? А я вот чувствую, что именно сейчас меня кто-то в плен взять пытается. Что-то суёт под нос, ухмыляется - бери! А возьмёшь - и пропал! Помнишь, мы про чудо говорили? Что ждать его остаётся. Но, думаю, вот, чудо-то это заслужить надо! Вот так, за красивые глаза, за кроткую улыбку, за раскрытые ладошки, чудо не выдаётся. Выдаётся только что-то обманчиво-яркое, прелестное. Чудо заслужить надо. Серьёзно заслужить. И никак иначе! А если по-другому - ты тысячу раз посмотри и подумай, что за счастье это к тебе в дом стучится.
Картошка закипела, вода перелилась через край, затопила плиту. Фёдор и Денис бросились к огню.
- Сейчас переварим, Анка прибьёт нас, - хмыкнул Фёдор.
- И что делать? - Денис смотрел на него, ждал ответа.
- Тряпку давай.
- Что делать, говорю?
Фёдор хмурился, молча вытирал плиту.