Философская музыка

Семен Вольперт (ст.)
Философская музыка

Как-то я получил приглашение посетить один русский ночной клуб в старом городе Яффо, для ознакомлением с самим помещением, в котором он базировался, а также оборудованием коим он располагал. Этот мой поход не был вызван праздным любопытством; мне предстояло посмотреть этот клуб и пофантазировать на тему создания в нем новой развлекательной программы.
Вообще-то, я не любитель шумных сборищ да еще с громыхающей музыкой, от которой внутренние органы вздрагивают так, как если бы натощак получить удар по корпусу от боксера-профессионала в тяжелом весе. А световые эффекты, так те просто сводят меня с ума. Но, о вкусах не спорят! И если находятся мазохисты, готовые всю ночь напролет скакать под эту музыку то, конечно же, найдутся и садисты готовые для них эту музыку писать. И поскольку я мазохистом не являюсь, то сегодня, по воле случая, я оказался в роли садиста, который должен был придумать для гурманов мазохизма новую изощренную пытку.
Я приехал в Яффо заранее, чтобы воспользоваться случаем и немного побродить по этим древним историческим местам, ну и, конечно же, немного посмотреть на море, которое пробуждало во мне приятные и романтические эмоции.
   Со стороны моря дул теплый приятный ветерок. Со всех сторон доносились звуки разнообразной музыки, тонувшей в шуме медленно двигающихся машин. Нетерпеливые водители, как и принято в Израиле, постоянно подавали звуковые сигналы, поторапливая друг друга. Это, конечно, не способствовало более быстрому продвижению транспорта, но все же создавало особый колорит всегда раздраженного и нетерпеливого востока.
Этот гудящий поток перебегали кричащие парочки и группы молодых людей, завидев на противоположной стороне каких-нибудь знакомых, а арабские пекарни и закусочные работали хоть и не в сумасшедшем, но все же в довольно оживленном ритме.
Я решил подняться выше по улице и войти в старый город с главного входа, где обычно было спокойней и тише. Оставив позади себя главную площадь с башней и часами и выбравшись из этого нервного узла я приблизился к цели своей прогулки. Передо мной был тот старый город, который упоминается в библии. Конечно же он, со временем, претерпел изменения. Теперь его освещали электрические уличные фонари, и из него доносились далекие звуки баяна.
Когда я ступил в этот старый город, ко мне обратилась женщина на ломаном иврите:
- Извините, господин!
Я поспешил ее заверить в том, что со мной она может говорить на русском языке совершенно спокойно и тогда, протягивая мне шекель, она обратилась ко мне с очень необычной просьбой:
- Там внутри сидит баянист! Это мой муж. Не могли бы вы, когда будете мимо него проходить бросить ему шекель?
Вся эта ситуация меня очень заинтриговала и я, обладая природным любопытством, решил выяснить, а в чем же здесь все таки дело? И, как выяснилось, играющий на баяне — профессор философии, который не смог найти себе работу. А свои действия женщина объяснила так:
- Понимаете! Мой муж, Изя, на бывшей родине был очень уважаемым человеком и содержал в достатке всю семью. А здесь, без языка, да еще и в таком возрасте, он оказался не у дел. И это сильно сказывается на его самолюбии. Я-то работаю на уборке и деньги зарабатываю, только он об этом не знает. А вот он... Ну, вы меня понимаете! Так он взял баян, на котором и играть-то не умеет, и решил, что может таким образом содержать семью. Но с такой игрой, кто же ему подаст? Вот я и решила, что после работы буду потихоньку передавать ему деньги таким вот странным способом. Пусть он бедолага думает, что это он семью кормит!
Действия этой женщины, ее благородство и такое трепетное отношение к мужу-неудачнику вызывали восхищение и умиление, и от шекеля я, конечно, отказался. Я заверил ее, что все будет в порядке, и я не подведу, и запустив руку в карман, доставая свои деньги, направился в город в направлении доносившихся звуков баяна. А она, поблагодарив меня, уже обращалась к следующему посетителю.
Когда я приблизился к баянисту, который сидел на табуретке с раскрытым для пожертвований футляром, уличный артист как раз заканчивал какую-то композицию. Мелодию и текст я понять не успел, и я решил дождаться следующего произведения песенно-баянового жанра. И это случилось! Изя, широко растянув меха, начал увертюру. То что я услышал, музыкой назвать было сложно, так как исполнитель даже и не стремился извлечь из инструмента какую-то гармонию. Он просто с остервенением растягивал и стягивал меха, совершенно не задумываясь об аккордах. Пальцы его сильно вжимали клавиши, извлекая из баяна звуки, похожие на  что угодно, только не музыку. Сначала я воспринял это как какое-то авангардистское направление в искусстве, но когда он наконец запел, я ясно представил себе десяток орущих котов привязанных друг к другу за хвосты и пытающихся разбежаться в разные стороны. Когда мои уши немного привыкли и я начал различать слова, то узнал в этой какофонии легендарную песню «По долинам и по взгорьям».
Зрители, конечно, морщились, но все же продолжали слушать из уважения к его жене, которая дожидалась своего кормильца за углом. Они смотрели на него с пониманием и сочувствием, ведь перед ними был профессор философии, доведенный до отчаяния! Затем, когда он закончил свою героическую композицию, в раскрытый футляр полетели не только шекели, выданные его многострадальной женой, но и вполне ощутимые бумажные купюры. Я, так же как и другие, опустил в футляр небольшую купюру, поскольку и сам не был богат и, с чувством выполненного долга, отправился смотреть на море.
Сначала мне было немного не по себе. У меня никак не выходила из головы жена профессора. Правда ли это все, и существуют ли еще женщины способные сделать такое для своих мужей? Ведь в Израиле многие семьи распадаются. Многие женщины не выдерживают такой резко обрушившейся на них нищеты. Им сложно принять такие перемены в своих мужьях, когда из обеспеченных и уверенных в себе мужчин, они вдруг превращаются в униженных и оскорбленных, не способных накормить семью. Конечно, это не их вина. Это вина тех служб, которые приняли этих людей и бросили их на произвол судьбы и на растерзание мошенников всех мастей.
И даже если Изя не настоящий профессор и они вместе с его женой просто предприимчивая пара, то все равно они заслужили и уважения и тех денег, которые мы им пожертвовали, хотя бы потому, что они нам напомнили о верности, преданности и милосердии, которые уже так редко встречаются в наше время.
Но я довольно быстро отошел от неприятных мыслей, и рассмеялся, вспомнив исполнительское мастерство баяниста Изи. И мне вспомнился анекдот:
Встречаются на привозе два еврея, и один другого спрашивает:
- Мойша! Ты знаешь, что сегодня в филармонии выступает сам Паваротти, знаменитый итальянский тенор!
- Ну и что? Все равно он мне не нравится!
- Ты что, его уже слушал?
- Нет! Но мне Изя все по телефону напел!
И я подумал! Может быть Мойшеку про Паваротти напел тот же самый Изя, которого я имел честь только что слушать? Тогда мне становится понятно, почему Паваротти не пользовался популярностью у Мойши!

По прошествии лет я снова повстречал баяниста Изю, но теперь уже в Тель-Авиве на улице Дизингоф, и уже без жены. Он сидел недалеко от входа в торговый центр и так же раскрыв футляр баяна для пожертвований, залихватски играл. И, хотя музыкальная техника у него не намного улучшилась, и пел он все так же отвратно, со времени нашей последней встречи, репертуар его явно расширился. Теперь, наравне с легендарными песнями он исполнял и попсу. Однако, истинным шедевром его песенного искусства все же была песня «Зачем вы девушки красивых любите…». А ведь и правда, зачем? Профессора философии значительно предприимчивей!

© Вольперт С.Г., 2008
Vedmak777@mail.ru