Дремотный ноябрь

От края села до леса – минут пятнадцать ходьбы. То есть, сначала десять, потом родник, а потом ещё пять.  Не припомню случая, чтоб я хоть раз не остановился у родника. Даже если не хочется пить. Просто послушать воду, посмотеть как она течёт, как на дне каменной чаши колышутся густые зелёные космы.
 Родник вытекает из-под холма, а под холмом,  на берегу подземного ручья, в блаженной тьме живут рахманы – маленькие, темнолицые люди.  Когда у нас, на земле будет пасха,  мы принесём на речку скорлупу от крашенок и пустим её вниз по течению.  Скорлупа приплывёт к рахманам, и они тоже узнают, что пасха натупила, и обрадуются, и станут праздновать. Но это не скоро ещё будет. Весною. А сейчас осень, поздняя осень в Молдове.
Ветер приносит от леса горькие запахи.  Дубовою прелой листвой пахнет и ореховой, и грабовой. Поля пусты, и виноградники пусты – давно уже.   Низко-низко, почти касаясь земли, летают  в полях русалии – увядшие, седые и печальные.  Земля засыпает уже, не может питать их силою своей. Русалии ослабли, оголодали и воют тихонько и жалобно – а вы что думали? Ветер, думали, свистит?   
Летом русалии были совсем живые – иногда и от человека не отличишь. Совсем, совсем как живые – тёплые, смешные, бестолковые такие. Жили и жили себе среди нас и почти не проказничали. Ну там, уведут ребёнка поиграть, но потом вернут обязательно. Или парня какого-нибудь заманят в луга на закате и голову ему там заморочат, так что он потом дня три всё молчит и вздыхает, и хлеба почти не ест – как будто забыл, что такое хлеб.  А им, паршивкам, весело – хихикают по кустам, иволгами свищут, дразнятся.
Зато теперь уж никакой парень на них не клюнет, нет. На таких лахудр полупрозрачных. Серых, с тусклой прозеленью.
У них ещё будет праздник – большая пляска в канун святого Андрея, но это только одно название, что праздник. Грустное это для них событие, а для нас  и страшноватое, пожалуй. Но мы всё-таки не очень боимся, скорее делаем вид.   Нам не трудно, а им приятно.
 Вообще, наши к ним ходят иногда.  Колдовать.   Разные вещи наколдовывают – мало ли у кого какая надобность.  Ну, и такие как я тоже ходят – безо всякой надобности. Просто посмотреть, послушать.
 Вот я пришёл, и смотрю, и слушаю, и вспоминаю. Да, -  вспоминаю -  это моя земля, я живу на ней,  хоть мне и кажется часто, что не живу – что чужой я тут, чужой… 
Но нет, ерунда, конечно.  Живу, точно! И долго ещё буду жить -  пока не помру. А это когда ещё будет.