Она и Он

                Не всё, что прошло, стало мило...

 
               
      Она любила осень. Её тоже иногда любили.  Не смело, не умело, коротко - потому для неё не заметно!   Проходили дни,  недели, месяцы - всё было так же. Приходила любимая осень, потом зима, потом опять осень и зима - и так  только два времени года, пока не пришёл Он. Он пришел вместе с весной - новым, непонятным временем года. Ни плохим, ни хорошим, не понятным, когда всё капает, тает, течет, то мороз, то солнце, то солнце, то радостно, то тревожно. Она подумала, что так бывает, когда любишь или влюбляешься и вышла замуж. И стало всё спокойно, мирно, хотелось много спать и ни о чём не думать, и, как  ни странно, за весной пришло лето и только затем - осень и зима. Она подумала:"Слава Богу, всё как у людей."
      Она и Он, живя вместе, читали одни книги, смотрели в одно окно, купались в одном море, жарились на одном  песке, видели из одних и тех же окон один и тот же пейзаж. "Такова семейная жизнь" - думали они и почему-то хотели другого. То, что в её жизни появился Он, а в его - Она, сделали их жизнь другой, но не настолько, чтобы не хотеть иного.  Подумали, нужен ребенок.  Ребенок родился - чудный, красивый, умный ребенок. Подумали, хорошо бы уехать в Другой Город и хорошо, если Город большой, шумный, радостный, дающий надежду на большую, шумную и радостную жизнь. Она осталась, потому что маленькому ребенку не нужна большая и шумная жизнь, а наоборот. Он уехал один - готовить ей и ребенку, когда он вырастет, большую, шумную и радостную жизнь. Так наступила для них иная жизнь. Для неё полная тревог и забот о маленьком сыне, для него - большой, шумный  не всегда радостный город. Она, когда почти всегда,  находясь один на один с маленьким сыном, все больше и больше понимала, что ничего дороже и тревожнее сына на земле не бывает. Он, находясь всё дольше и дольше  вдали от неё и ребенка заметил, что можно жить беззаботно и  радостно не будущем, а сейчас. Так и жил. Прошел срок, который был выделен ему на подготовку радостной жизни в большом и шумном Городе. Подготовка увенчалась ничем, а только нужно было возвращаться к ней и к уже подросшему ребёнку.  Разлука вывела в сухом остатке: его с неявным желанием никогда ничего не менять в жизни и плыть, как плывётся; её с непреодолимым желанием  сделать  жизнь как весна, жизнь как лето, ведь сын у неё  растёт таким красивым, таким умным. Жизнь стала иной, хоть и продолжалась в том же городе. Другой Город шумный, большой и радостный остался далеко как мираж, чужой, но зовущий.  Четыре времени года тоже ушли, вернее из них ушла весна, остались по прежнему любимая осень, зима и добавилось лето - сын. Она это поняла, опечалилась и стала думать, как вернуть весну. Он  же ничего не заметил, для него ничего не исчезло, наверное потому что ничего другого не было - все  по-прежнему. Она о нём подумала, что Он скучный, не сильный, не умный, не далёкий. Весна такой не бывает. А весна нужна, иначе только горестное течение  жизни. Она в ней уже была. И знает, что такое быть с весной. Значит весна возможна! Как? Она поняла, что теперь, когда есть сын, нужно не ждать весну, а самой её приближать, создавать...
       Ей говорили  - она красива, ей говорили - она умна, ей говорили - он талантлива. Может быть так, но она всего лишь женщина. Или - аж женщина! Всё-таки женщина... Женщина ли? Или только обличие её...  Сколько над этим не думай, а чего-то не хватает. Чего?  Вдруг осенило... мужского ума и отваги! Ума холодного, расчётливого. Говорят же - у сильных мужчин женщины счастливые, а у остальных - сильные.  Она уже поняла, что Он в стане остальных - значит ей придется быть во многом вместо него. В создании весны Она обретала мужские качества - ум и отвагу. То, что не могла сделать сама в силу своей женской природы, нужно было заставить делать его. Как!?  Ревность двигатель или далеко вперёд или к полному краху отношений.  Страшно? - да!  Но на что приобретаемая отвага. "Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда... (А.А.)" - вспоминала Она поэта. Вспоминала и советовалась.  Стать и быть актрисой и сочинителем. Написать роль и сыграть её.  В некотором царстве, в некотором государстве жил был ей неведомый, ему знакомый некто Манерный. Целеустремлённость Манерного поражала. Заставляла его быть прагматичным, расчётливым, энергичным, к нужному подвигаться, от ненужного отворачиваться. Воспользовавшись периодом, когда нужным оказался Он, а с ним и Она, несколько встреч  памятных для неё, для него, для Манерного состоялось.  Итак, объектом ревности был выбран Манерный. Ведь так просто выбрать именно его.  Первое - не жаль - ведь тот большой прагматик - не позарится, слишком не выгодна. Второе - далёк и географически, в некотором царстве, в некотором государстве! Не надо зримо и натурально доказывать большое чувство. "Полетела бы якобы к тому, да крыльев нет, только душой летать и могу."  А душу актриса сыграет. И еще для больших расстояний есть замечательная вещь - письма.  Они так хороши для излияния чувств...
      Когда-то, в реальной жизни Она писала ему, Он писал ей. Она часто не разбирала его почерк, чаще догадывалась, чем читала, о чем Он ей писал. Он же привыкал к её словам и почти их не замечал.  Когда в нереальной, сочинённой ею, жизни возникло "большое чувство" к Манерному, письма по-прежнему писались ему, только начинались они не как всегда "Здравствуй, дорогой Он", а "Здравствуй, дорогой Манерный", а далее всё то, что много раз писала и говорила ему и не была услышана. И Она по  замыслу своему, "коварному",  якобы случайно забывала, написанные Манерному письма.  Он "случайно" их находил... такие открытые и откровенные, а  это - "Здравствуй, дорогой Манерный" - пробивало его насквозь.  Слова в письмах, часто когда-то произнесенные ему, а теперь предназначенные другому - вонзались ему ножом в сердце, сдирали с него кожу, пронизывали каждую клетку мозга... ("И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то... (В.Т.)") что... "Что, что я должен сделать,"  - кричал Он ей - чтобы эти слова вернулись ко мне?!"  Она же в ответ, не веря, что Он мог измениться, "равнодушно" поводила плечом - ничего, ничего уже не вернуть.  "Почему Манерный, не верю. Ты и тот? Ведь тот примитивен, расчетлив и лжив. Не верю, зная тебя, не верю!" И Почти успокаивался, и опять жил как живётся - спал, ел, пил и говорил, говорил, говорил. "Ах, не веришь - тогда получай". Собралась и уехала в некоторое царство, в некоторое государство к Манерному... на денёк. И уже не в неотосланных письмах, а наяву играла красивые и печальные слова, чувствуя себя в полной безопасности от ответных слов - слишком не нужная во всех отношениях была она для Манерного . Тем более, что этому предшествовал совместный поход в кино, с нужным для объяснения содержанием. "Волшебная сила искусства!" ей в помощь!  А еще ей в помощь - заранее сказанное ею Манерному:"Он всё знает - такое скрыть невозможно". " Как... знает?!." - зачем прагматику головная боль. Вот если бы не знал... то почему бы нет, "большое чувство", как  упустить, не использовать - ох уж эта рациональность. Но Она знала, что именно прагматизм Манерного станет защитой ей от него же.
      А Он в другом городе мучился, боролся... менялся. Менялся? Ведь "всё это" ею придумано и сыграно для того, чтобы он менялся... или разрушил то немногое, что имелось. Что всё придумано, Он не знал! Подозревал!? Верил и не верил, что Манерного она как "не полезное","не нужное", слава Богу, не тронет. Ну... а вдруг... она так красива, так умна... вдруг станет исключением даже для Манерного - мучился Он... и менялся!
      Она не мучилась, была трезва мужским умом. Знала, точно  не станет Она никаким исключением для Манерного. Спокойно вернулась в свой маленький нелюбимый город без весны с уверенностью, что смогла одному слизняку другим слизняком, как горчицей, смазать задницу.
      Стал Он крутиться, вертеться как "солёный заяц" ("Я б навеки забыл кабаки, и стихи бы писать забросил, только б...(С.Е.)").
      Он и Она за некоторое время сделали всё, чтобы стал возможен переезд её, его, их сына в большой, шумный и радостный Город. Они в Городе. Весна не вернулась. Их сын вырос умным, красивым, успешным!