Подарок

Нет, вы не представляете себе, что значит вернуться на родину после эмиграции. Глотнуть родного воздуха на полную грудь и испытать это пьянящее чувство свободы.
И вот, наконец-то, я на своем родном месте – в Танькином шкафу. Абсолютная сво-бода личности. Полная неприкосновенность и гарантия всех конституционных прав.
Танька еще не знает, что я здесь. Сегодня в честь 8 марта я решил приготовить ей по-дарок. Представляете: она приходит, открывает шкаф. А там я, Изя. С букетом цветом и бу-тылкой шампанского. Почти полной. Вот это сюрприз будет.
А что, если она придет с Васькой? Ну и что? Я тогда выйду из шкафа раньше. Не ста-ну дожидаться, когда они будут этим заниматься… Ну, вы меня поняли – водку пить. Я вый-ду к ним и тогда у нас начнется праздник.
Эх, дорогой ты мой шкафчик, как я за тобой соскучился! Эти родные запахи навевают столько воспоминаний…
Мне ведь всегда трудно было привести домой женщину. Сначала мешали родители, а потом жены. Все четыре. Как будто сговорились. Могу их по именам назвать. Всех шесть.
Знаете. Когда я в очередной раз разводился, меня спрашивали:
- Изя, у тебя такая прекрасная жена, почему ты такой привередливый.
- Это не я, это мама, - отвечал я.
Я когда собираюсь знакомить маму с невестой, она говорит:
- Можешь не приводить. Она уже мне не нравится.
Поэтому я сейчас опять холостяк. В последний раз я решил жениться не по любви, а по расчету. Женщины вдруг опять стали проявлять ко мне внимание. С чего бы это? Посмотрел в зеркало. Нет. Думаю, Изя, здесь что-то не то…
Потом мне разъяснили: - Ты, Изя, не жених. Ты – средство передвижения. И на этом деле ты можешь неплохо заработать. И сразу же предлагают невесту. И я ей сразу же нрав-люсь. И возраст мой ей нравится и анализы.
- Не надо, - говорю, - давайте без хитростей. Я ведь знаю. Что вы испытываете лю-бовь к моей анкете. Так вот, вы платите мне десять тысяч условных единиц, мы расписыва-емся, я заношу вас в анкету и вывожу в дальнее зарубежье.
- Ну что вы, какие десять тысяч? Вы только посмотрите на себя. За вас же больше двух тысяч никто не даст.
- Ладно, девять, - говорю я. Я вас вывожу и там прошу меня не преследовать Мы - свободны. Никаких абортов, никаких алиментов.
- За кого вы меня принимаете? Я девушка честная. Весь город это знает. Я уже три-дцать лет не способна за аборты. И за вас я тоже уверена. Три тысячи.
- Восемь.
- Четыре. Вас же нужно сохранить. Чтобы довезти. А довезти даже в полу свежем виде можно только в рефрижераторе.
- Ладно, семь. И это мое предпоследнее слово. Вы тоже на себя посмотрите. С вами на таможне ожидаются проблемы. Не захотят пропускать без доплаты.
Разрешается с собой провозить только сто сорок килограмм. А вы имеете двадцать килограмм перевеса. Таможенники скажут. Что нельзя вывозить природные ископаемые Ук-раины за бесценок.
- Хорошо. Доплата таможенникам за мой счет. Пять тысяч - мое последнее слово. И это при условии, что анализы подтвердятся.
Но я же мужчина. Я привык, чтобы последнее слово оставалось за мной. И поэтому я твердо говорю:
- Ладно, я согласен.
Мы расписываемся, она получает меня, я получаю свои пять тысяч, я вписываю ее в анкету, сдаю в посольство. Приходит вызов.
И тут она заявляет, что никуда не поедет. Больше того, она как законная жена не дает согласия на мой выезд. И согласие это стоит десять тысяч. Даже без анализов. Она сама уже все проанализировала.
И что вы думаете? Пришлось таки пойти на ее условия, чтобы она меня отпустила, и я смог уехать.
О том, что я там пережил и как опять здесь очутился. Не будем пока говорить. Это разговор особый.
И вот я снова здесь в родном Танькином шкафу. И сегодня 8 марта.
И я опять, как всегда, люблю всех женщин на свете. Но верен только ей. Таньке. Вот она вставляет свой ключ в замочную скважину, поворачивает его.
Сейчас откроется дверь и она войдет…
Но что это?! Входит Васька и какой – то мужчина. Они срывают одежду друг с друга, целуются… Вот это новости! Вот это прогресс! Берегись, Изя!
Бедная моя мама! Ты ведь всегда мне говорила:
- Изя, берегись сквозняков и нехороших мальчиков!