2. В. Агошков. Тросна-Ефратово тожь. Посвящаю...

2. В.Агошков. Тросна-Ефратово тожь.

Посвящаю:

ЖЕНЕ – ЛЮДМИЛЕ ВАСИЛЬЕВНЕ
И СЫНУ АЛЕКСАНДРУ, самостоятельно
сделавшему свои первые шаги
на Троснянской земле.

15 августа 1972 года, за три дня до рождения сына, мы с женою были направлены на работу учителями русского языка и литературы в Гнилецкую 8-летнюю школу Кромского района Орловской области. Эту глубинку мы выбрали потому, что сюда требовались именно два учителя по данным предметам. Конечно, жена осталась рожать дома, у сестры Марии Васильевны Фирсовой, проживавшей в посёлке городского типа Любохна Дятьковского района Брянской области.

На выбор села Гнилец повлияло ещё и то, что оно находилось недалеко от села Тагино Глазуновского района, где мы студентами убирали яблоки. До Тагино ходил рейсовый автобус, что было по тем временам роскошью. Мой родительский дом находится в дер. Редькино, 17 января 1969г влитой в с.Становой Колодезь Орловского района.

С железнодорожного разъезда «408-й км» (село Хотетово Свердловского района) я на электричке добирался до станции Глазуновка, а отсюда – на велосипеде ещё километров 35 – до села Гнилец. Нас с женою предупреждали, что в Гнильце живут цуканы – особый народ. И я убедился в этом сразу же, как только отправился в августе 1972 года на велосипеде в назначенную школу. На стыке Глазуновского и Кромского района, на дороге, стояли несколько крепких парней. Был среди них и вожак, постарше, который окликнул меня и попросил закурить.
 
Я ответил, что не курю. Тем не менее, парни окружили меня и продолжали расспросы, кто я и куда следую. Ответил, что направлен учителем в Гнилец. Напряжённость сразу же разрядилась, когда оказалось, что я свой! Потом я не раз убеждался в том, что своих в Гнильце не трогают, всячески защищают: здесь чётко отработаны понятия деревенской чести. Был у меня за спиной рюкзах, поэтому разъезд меня принял за глазуновского рыбака. Гнилецкая сторо’жа  ждала глазуновских пацанов, чтобы сразиться с ними и отомстить за какие-то нехорошие дела.
Позже, в ноябре я с вином ходил в дом вожака поближе познакомиться…

В Гнильце власть сама по себе, люди сами по себе. Знают всё, но никогда не скажут. Бывало, спросишь, где председатель колхоза, тут же мило ответят: «Да вот, только-только что был, отъехал туда-то. Поедешь туда-то, там тоже говорят: «Только-только что был, отъехал туда-то!» Я сам вырос в деревне, где не в такой степени, но тоже знали кодекс чести. Поэтому мне школьники доверяли, говорили прямо, что и как…

От учителей я узнал о том, что стычки между гнилецкими и тагинскими ребятами и более взрослыми жителями перерастали порой в кровавые сражения, вплоть до стрельбы из ружей. Кому-то выбили глаз, кому-то поломали рёбра, а кому-то проломили череп. Когда я стал писать книгу о Тросне, то узнал, что и в 1905 году гнилецкие мужики громили, подкрепившись ружьями и гранами, соседние усадьбы помещиков и графов.

Одним словом, цуканы – бесстрашные, заводные, мало признающие власть и доставляющие ей много хлопот. По секрету мне рассказывали некоторые старшеклассники и о том, что наиболее предприимчивые гнильчане хранили у себя на огородах, чердаках, подвалах оставшиеся со времён Великой Отечественной войны автоматы, гранаты, и даже ...пулемёты.
 
За год до нашего приезда в село Гнилец здесь произошла страшная трагедия: ребята нашли недалеко от села несколько мин и решили их испытать костром. Взрыв унёс жизни 8-ми человек.
Ещё один чудак, уже при моей жизни в Гнильце,  как-то положил гранату себе в штаны и пошёл с нею домой. Потом, услышав шипение, испугался и бросил её под крыльцо. Граната взорвалась. Один осколок ранил героя в бедро, рядом с пахом… Наверное, и до сего времени стоит это крыльцо, изрешеченное осколками.

Дома’ в селе Гнилец стоят не так, как в селе Становой Колодезь. У нас дом выходит лицевой стороной на главную улицу, на Екатерининский тракт, а сараи и другие постройки стоят сзади дома. В Гнильце проходит дорога между домами и сараями. Такое расположение, по мнению местных жителей, нужно было раньше для того, чтобы вести оборону от врагов Дикого Поля. Но и теперь дома здесь строятся в метре от соседей. Довод такой: если сосед задумает сжечь соседа, то и сам сгорит.

 Безусловно, многое о цуканах надумано, но что-то является и правдой. Местные женщины любят всё яркое, красное. Одна из легенд гласит о том, что Суворов переженил своих солдат на молдаванках и прочих южных представительницах и поселил их в селе Гнилец, гнилом и удалённом от центров. По поводу молдаванок не ведаю, а доярок, похожих на калмычек, сам видел.

Учитель физкультуры Д.В. Какуев, в доме брата которого мы и жили, был похож на осетина. Однако основная масса гнильчан – это казаки, потому что они очень и очень любят смотреть «Тихий Дон» М.А. Шолохова. Школьники щеголяли в офицерских картузах с веточкой сирени или со цветком сбоку. Но казаки какие-то особенные, с правильным литературным произношением. Если южане гэкают, произносят звук Г как Х, то гнильчане имя, например, Гриша говорят почти как Криша. Тем не менее, и здесь есть свои особенности. Слова ру’ки, ноги становятся как руди, ноди. А город Киев произносится как Тиев, Диев! Вместо руками, ногами говорят рукам, ногам!

Что же касается гнилого места, то тут нужно подумать, а такое ли уж оно гнилое, если на картах прошлых лет мы видим два имени – Гнилец и Глинец! Глинец – от глина?! Может быть, хотя глины под ногами я что-то не видел, разве что в глубоких оврагах. Юго-восток Кромского уезда, как никакое другое место, просто кишит чернозёмом. Здесь самые дорогие земли в Орловской губернии, или одни из самых дорогих. Чернозём мог появиться здесь по двум причинам. Языки ледника, протаранив реку Оку и её притоки, остановились на самой вершине её истока и принесли сюда большую массу чернозёма. А во-вторых, данное место когда-то было под водой. Болото оставило после себя ровное чернозёмное поле, дождевые и весенние потоки под уклон добавили чернозёма с верхов рек и речек.

Есть у меня и ещё одно соображение по поводу названия села Гнилец – от Мглинец. М отпало, осталось Глинец, переделаное потом в Гнилец. Мглин, мгла – далёкое, затуманенное место?! Но не только. Если попытаться заглянуть вглубь времени, то слово Мглин должно звучать, как МОГОЛИНЕЦ! (Мъгълинецъ). Образованное монголами?! Или от слова мог //могучий?! В Шаблыкинском районе Орловской области есть река Мог, сейчас переделанная по незнанию в Мох. И деревня Моговка. Если здесь оставили свой след МОНГОЛЫ, то тогда Глинец должен звучать, как МНГЛИНЕЦ! Известно, что ногайцы вместе с крымскими татарами не раз нападали на территорию Верхней Оки. Если село Тагино в средние века было крепостью, то почему бы не являться ею и могучему селу Гнилец//Мглинец?!

…Жена приехала с сыном Александром в Гнилец уже 8 января 1973 года, и сразу же стала вести свои часы. Местные учителя отдали нагрузку неохотно. Жили мы за полтора километра от школы, на границе села с лесом, на посёлке, где стояли дома’ учителя Дмитрия Васильевича Какуева. Второй дом, где мы обитали, был его брата, который уехал из села в поисках лучшей доли.

Вместе с нами жили и супруги Суровцевы – Игорь Борисович и Татьяна Александровна. Математики и физики были из города Орла. Жили мы дружно, тем более, что я уже знал Суровцевых по стройотряду, работавшему летом 1971 года в городе Стрежевой Томской области. Игорь Борисович был энциклопедически развитым человеком, много читал. Это у него от мамы, аристократки с еврейскими корнями. Подарил мне четырёхтомник В.И. Даля, который я храню до сих пор. Жаль, что И.Б. Суровцева уже нет с нами. Любил он посидеть в хороших компаниях, много курил, но мало ел. Думаю, что он не реализовал себя в полной мере.

Его супруга, Татьяна Александровна, была ближе к жизни, не жила до замужества в квартире в центре Орла и с трёхметровыми от пола стенами. У Суровцевых – два сына.  Через два года Суровцевы уехали из Гнильца, а мы кантовались с женою и сыном здесь ещё четыре года, всего – шесть лет. Через год я стал завучем, последние два года был директором школы.

Вместе с учителем труда ветераном войны Сергеем Ивановичем Кондрашиным создали музей боевой славы, для чего я, как директор, выделил самый большой и светлый класс. Сергей Иванович соорудил и пятую стену для фотографий и стендов. После нашего отъезда из школы и ухода С.И. Кондрашина на пенсию, музей развалился. Как-то увидел Сергея Ивановича на базаре в Кромах. Он пожаловался, что учителя’  выбросили Книгу записей посетителей музея на свалку.

Собираюсь в ближайшее время побывать в Гнильце и выяснить судьбу экспонатов музея. Звонил недавно по этому поводу Главе района.


(С) В.И. Агошков.