Глава 3, 3

Кто-то будил его. Тряс за плечо и повторял что-то настойчиво. Денис не реагировал.
Неизвестный продолжал свои попытки. Денис нашёл в себе силы промычать что-то злое в ответ, и поймал себя на мысли, что так сильно спать ему не хотелось ещё никогда в жизни! Он улыбнулся и перевернулся на другой бок.
Покой длился недолго. Его стали тормошить сильнее. "Да просыпайся ты!" - уловил он сердитое, но лягнулся ногой и накрыл голову подушкой - сгинь!
Он снова отдался сну, но уже не такому безмятежному, как раньше. Его уже никто не тряс, никто ничего не требовал, но какая-то заусеница щекотала несносно в мозгу. Он то проваливался в дремоту, то приходил в состояние смутной осознанности, не понимая, что тревожит его, что так болезненно гнетёт, мешая глубокому здоровому покою.
В голове, сквозь неясные образы и обрывки сна, ворочались трезвые мысли. Его кто-то будит? Что-то от него хочет? Что-то от него требует? Нет, не может быть. Ведь он один в комнате.
Над головой что-то хлопнуло. Заусеница внутри изогнулась в последней отчаянной попытке сообщить что-то важное! Денис без ясной цели разлепил глаза. Комната. Пыльная люстра. Плакаты. Блуждающий взгляд его коснулся двери. Он тут же сомкнул тяжёлые веки обратно. И вдруг распахнул их совершенно трезвый - шпингалет на двери был отвёрнут. Что за глупости!
Он встал, выглянул наружу - в конце пустого ночного коридора слышались убегающие шаги! Он поспешил вслед, в холл, где горела одинокая тусклая лампочка. И вдруг ужаснулся от странного столпотворения здесь! Всё пространство, все лавочки, одинокие стулья, пол холла, были завалены спящими людьми!
Спящие были сплошь мужчины. Крепкие, как тюки. С красными огромными руками, с мясистыми лицами. Они лежали, запрокинув головы в безмятежном сне, храпя на разный лад, свистя распахнутыми глотками, топорща клочковатые бороды и усы, пуская ниточки слюней, бормоча и причмокивая во сне. Одеты все были в не по погоде тёплые ватные тулупы, такие же штаны, расхристанные холщовые рубахи, кто в сапоги, кто в бесформенные тяжёлые ботинки, а один даже в унты. Лежали как попало, где придётся, как придётся, завалив всё помещение раскиданными в беспорядке мосластыми руками, ногами, чугунными головами. В воздухе стоял дурной дух.
Меж людьми сновала маленькая девочка. Она бросалась то к одному спящему, тормошила, толкала его. То к другому, слёзно просила - "Дяденька, просыпайся, пожалуйста!" Выбиваясь из сил, она подсовывала голову в косицах подмышку третьему, и, глупенькая, тужилась поднять его, поставить на ноги, очнуть. Всхлипывала, собирала последние силы, и уже сердито колотила четвёртого, пятого, крича - "Вставайте, помогите! Помощь нужна, проснитесь!"
Мужчины бормотали что-то несвязное в ответ, улыбались, перекатывались с боку на бок. Но не просыпались. Человеческая масса продолжала беспробудно вздымать животами, сообщая полную бессмысленность и невозможность в данную минуту любого своего действия.
Девочка остановилась на миг в раздумье, сжала кулачки, сморщилась и, махнув рукой, бросилась на выход.
Денис закричал:
- Светка, ты?!
Девочка обернулась, не веря своим ушам.
- Я! - всхлипнула она облегчённо.
И тут же добавила серьёзно:
- Пошли, пошли! Времени мало!
Они бежали, задыхаясь, по пустым улицам столицы, и никто не попался им на пути - ни один человек, ни одна машина. Как будто вымер город. Или уснул беспробудно. Светофоры перемигивались на перекрёстках жёлтыми глазами. Молчаливо светили высокие фонари.
- Сюда теперь! - она бросилась в узкий тёмный проулок. И бывшая до сих пор прямая московская мостовая начала набирать высоту.
Остались позади городские огни, многоэтажки. Они миновали несколько деревянных строений, тёмных бараков. И неожиданно быстро оказались за городом, на пустыре. Денис оглянулся и увидел, что город остался далеко внизу.
Не останавливаясь, не задерживаясь, Светка торопилась вперёд, оставляя после себя скачущие камешки и вырванные с корнем растения. И только раз бросила, задыхаясь:
- Своротили всё!
И даже остановилась, удивлённо заглянув ему в глаза:
- А ты не видел разве?
Путь освещал месяц. Они ползли вперёд по каменистой тропе, и, казалось, конца ей не будет.
На узком плато после крутого подъёма они остановились передохнуть. Светка долго не могла отдышаться. Ноги её тряслись, колготки были изодраны на коленях. Денис согревал дыханием соскобленные, в бурых пупырышках, горящие ладони.
- Пошли? - позвала она.
И он пошёл дальше, уже впереди.
Дорога временами казалась ему знакомой. Эти обрывы по сторонам, каменистые кручи он где-то видел.
В одном месте им навстречу вылетела большая птица. Тут и там из-под ног бросались в разные стороны мыши, тушканчики, другая степная живность. Горы были степными!
- Вот там! - она показала на широкую, как спина, вершину горы.
Денис всмотрелся в освящённый луной склон. Корявые деревья. Странные нагромождения камней. Трепещущие на ветру туристские флаги.
Уже не останавливаясь, вприпрыжку, на корточках, как заяц, он добрался до самой вершины и встал, глядя кругом и вниз в недоумении - и что?
Скоро появилась разбитая Светка.
- Видишь, - тяжело дыша, она кивнул за горизонт, - зарево. Рассвет скоро.
И подойдя к одному из валунов, лежащих тут, на склоне, навалилась на него, закряхтела:
- Перевернуть надо!
Они, двое детей, приподняли тяжёлый серый камень, преодолев притяжение, опрокинули его. И он упал на землю, испещренный стеблями, светлый тыльной стороной, как будто выбеленный.
- Вот, - сказала она, смахнув комья земли и травы с мазаной известью поверхности, - видишь?
Затем подошла к другому похожему валуну, но, уже не пытаясь перевернуть, упёрлась в него руками и стала толкать к тому, белёному, первому. Денис бросился на помощь, уткнулся в камень рядом, и они - двое бурлаков - оставляя за собой широкую борозду, потолкали валун вперёд. Приткнув камни друг к другу, они перевели дух, и, не сговариваясь, молча пошли к следующему, потом к следующему...
Камни были разбросаны по всему склону, где-то по-одиночке, где-то грудами. Будь они округлыми, тащить-катить их было бы легче. Но камни были все, как на подбор, сплошь неудобные, остроугольные - где-то готовые кубы, где-то продолговатые плиты.
Денис и Светка примерялись сначала к тем, что поухватистей и полегче - самые массивные и неудобные оставляли на потом. Будь они постарше, или будь рядом хоть один взрослый человек, они бы ловчей и быстрей справились со своей работой. Но выбора не было, и где-то волоком, где-то поддевая палкой - массивным черенком одного из туристских флагов, мало-помалу, они составляли на вершине горы нехитрую мозаику.
- Светает, - грустно констатировала Светка, глядя, как поднимается из-за края земли огромное красное.
Они управились почти. Но на склоне нетронутыми лежали, уткнувшись в землю, ещё несколько разбросанных валунов. Ещё пару подогнанных друг к другу им не хватило сил перевернуть.
Время оставалось, они взялись за длинную тяжёлую плиту, и, уткнув ободранные ладони в каменное, навалились, перебирая по вспаханной земле сбитыми сандалиями.
- Ну, - пыхтели они, толкаясь острыми плечами, не в силах своротить глыбу с места. - Ну!..
Солнце открылось разом, будто распахнули шторы.
Защебетали невидимые птицы. Затрещали кузнечики и саранча.
Денис и Светка сидели на неподъёмном камне, глядя беспомощно на творение своих рук. И не понимали - плакать им от досады или радоваться? Щербатая, горящая известью надпись вспыхивала под высоким прозрачным небом. Далеко внизу зачинал свою жизнь город Туран-хан.