Певец революционной эпохи

             рецензия


     Рассказывать о русской истории – исключительно благородное занятие. Тем более, что история содержит много белых пятен, противоречивых сведений и разобраться во всех нюансах – дело чести любого писателя. В начале романа “Русская сага” Анатолий Мусатов представляет нам атмосферу прошлого века лёгким росчерком пера так непринуждённо, как будто сам является очевидцем событий. Сразу стоит оговориться, что читать отрывок из романа тяжело. Автор погружает читателя в жёсткую ситуацию на грани жизни и смерти десятков человек, беспощадно описывая все страдания пленных моряков. Реалистично и может быть несколько многослойно выписаны характеристики героев и ситуаций. Писатель как бы вгрызается в суть происходящего, пытаясь докопаться до нутра, до самых глубин. Как и Ф. Достоевский, исследовавший внутренние подсознательные мотивы человеческих поступков, А. Мусатов скрупулёзно выписывает все детали окружающей действительности и личности героев своего романа, психологически точно выстраивая мотивацию поступков и последовательность действий персонажей.               

     Роман разграничен на три разных временных промежутка, которые рассказывают сначала о противостоянии большевиков и белых, о юных годах Серёжи и знаковом рубеже того же самого человека, уже повзрослевшего, возмужавшего и занявшего определённое место, далеко не последнее, в жизни своей страны – Сергея Дмитриевича – на пороге пятидесятилетия. И все три временных промежутка одинаково значимы для страны и людей, её населяющих. Бессмысленное уничтожение друг друга в гражданской войне, когда отец восставал против сына, сын против отца, и брат против брата. В каждом повороте революционного сюжета романа чувствуется боль самого автора за свою истерзанную родину, страх за будущее страны звучит рефреном из уст героев повествования... “Он часто думал в последние дни о той лихой поре, навалившейся на Россию. Замутившийся разум русских людей, рвущих друг друга на куски, приводил его в замешательство. Что такое могло случиться в мировом устройстве, чтобы вот так, обезумев в одночасье, массы людей, забыв Бога, и любое, самое тесное родство, рвали глотки друг другу из-за пустых заумных идей. Фёдор Иванович всё прекрасно понимал, слышал и видел, как сбивают с толку людей оголтелые фанатики, место которым в прежнее время было бы в жёлтом доме… Он никак не мог понять, почему люди, слушая этих извергов и богоотступников, не дают себе труда задуматься о том, насколько резонны их идеи! Уравнять всё и всех! Такое помыслить можно только в страшном сне! Ротмистр ещё в юности понял, что нет людей равных друг другу по свойству своего рождения”. “Одному Бог дал ум и желание применить его к делу, другому этот ум служит для чёрной корысти, а у прочих и вовсе нет ни ума, ни желания прожить жизнь в достатке и богобоязни. Эти так и норовят где перебиться за счёт умного и работящего”. “Через полчаса, едва унесло висящие с неба последние ливневые космы, с просиневшей выси, словно и не было только что явленного Высшими силами апокалипсиса, хлынул поток солнечного света. От его пронизавших небесный свод лучей, простёршись из края в край мощными красочными переливами, зажглась радуга. Осенившая венцом мученика каждого из этих людей, она сравняла их всех перед великим даром природы, – жизнью, которые эти люди с истовостью фанатиков уничтожали, принося этот божественный дар в жертву своим ничтожным, братоубийственным целям”.

     Трагическое чувство обречённости сквозит и в описании не такого далёкого для нас времени, времени смены строя на, так называемый, капиталистический. И так же реалистично и абсолютно узнаваемо писатель пишет о нашем времени. “Мерседес…, с трудом обходя сплошной поток машин, мчался по Ленинградке… в последние годы путь стал ярким примером хаотически-обвального способа существования города. Его улицы-артерии задыхались от железных тромбов разбухшего потока панцирно-жестяных паразитов. Смердя удушливой смесью извергаемых газов, они стали хозяевами этого огромного, прекрасного города…”. “…их слова слились в огромный ком жалоб, пророчеств о скорой гибели всего, о нищете, ожидающей нас, о несчастных детях, которым достанется разрушенная, погибшая страна”. Анатолий не боится вкладывать в уста героя нелестные характеристики нынешнего режима, и эта смелая гражданская позиция автора говорит о том, что он настоящий патриот своей родины.

     Знаки судьбы не игнорируются писателем, автор задействует приоритетные знания для проникновения в подсознательное и мистическое, где часто можно найти ответы на многие вопросы и принять нужное единственно верное решение в жизненных коллизиях. “Захару это казалось фантастическим, нереальным. Он чувствовал, что это знамение послано ему, чтобы дать понять о каком-то неожиданном повороте судьбы”. “…любая критическая ситуация не ставила его в тупик, но лишь выводила на особый, метафизический уровень мысли”.               
     Картины природы органично вписаны в контекст повествования, мельчайшие детали пейзажных зарисовок трогательны и лаконичны. В описании природы Анатолий Мусатов исключительно внимателен, он и здесь остаётся верным основной идее романа, включая сравнения, пронизанные состоянием войны. Переплетение, казалось бы, несовместимых вещей, приносит неожиданный результат. “Вскоре там, откуда должен был взойти раскалённый диск светила, чтобы снова наполнить день слепящей выматывающей тело жарой, заалела тонкая, словно лезвие казацкой шашки, полоска зари… тотчас же первые лучи восходящего солнца брызнули красными искрами, будто дрожащими каплями крови, по кончикам штыков, стоящих в пирамиде винтовок”. “Шквал, хотя его и ждали, налетел стремительно и внезапно. Чёрный полог неба быстро погасил остатки дневного света. Сгущавшаяся тьма сделала неразличимым пространство на расстоянии нескольких десятков метров. Всё заревело вокруг. Бешеные порывы ураганного ветра сдирали всё, что только можно было сорвать…”.    

     Метаморфозы любви также точно подмечены автором: “Сергей, удивлённо погружаясь в это наваждение, смотрел на сидевшее рядом небесное существо. Оно не было Наташей, той девушкой, которую он знал много лет. От неё исходило необъяснимое свечение, размывавшее фигуру и лицо, на котором, неудержимо поглощая всю его волю, зияла тёмная бездна её глаз”.

     Переплетение судеб главных героев ведёт к неминуемой развязке. И читатель, захваченный динамичным сюжетом, предвкушает конец –  так кем же является Сухонцев Сергей Дмитриевич на самом деле, какую тайну хранит его род? Импонирует сам главный герой, его жизненная позиция и поступки. “Сложившаяся ситуация только подхлестнула назревавший конфликт с сущностью так тщательно выстроенного смысла жизни. Он никогда не сомневался в его правильности. Бывали в жизни и такие ситуации, когда он мог бросить всё, переменить направление работы, откорректировать свои устоявшиеся взгляды и привычки. Но это были сиюминутные правки, не касавшиеся станового хребта, на чём держался сам смысл его существования, выбранный когда-то”.

     Удивительно то, что, сказав столь мало, Анатолий Мусатов умудрился рассказать сразу обо всём. Такое мастрество под силу только маститому писателю. Революционная ситуация, нежная юношеская влюблённость, зрелая всепоглощающая страсть, семейные ценности, материнские и сыновние чувства, интригующие анонимные письма; русская бессмысленная борьба за власть, когда жалко и тех и других, потому что они одной крови, и смута, разделившая великую империю на два непримиримых лагеря; современная политика государственного вандализма, боль за детей, которым придётся оставлять растерзанную противоречиями Россию; мистические знаки, и Божественные истины, уравновешивающие всё и всех. “Никто не уступал друг другу. Тут уже не было ни красных, ни белых. Казаки дрались так, как они привыкли за века выживания среди чуждых им инородцев и веры. И эту работу они делали на совесть, где сама их жизнь уже не имела значения. Каждый из них знал, что жизнь эту он получил в залог от Всевышнего, чтобы её, при случае, можно было вернуть туда, в непостижимое вечное царство Господа, расставаясь с ней с мыслью, что его род исполнит всё, что казаку не суждено было доделать самому…”.

     Жизнеутверждающий конец романа ещё раз говорит о торжестве разума и о человеческой мудрости. Моряк Захар, который может пристрелить своего недавнего противника, оказавшись с ним один на один, видит перед собой не врага, а пятнадцатилетнего безусого пацана, олицетворяющего для него будущее России. “…матрос опустил наган,.. вскочил на лошадь и крикнул: “Живи, салажонок! Покедова!.. Помни матросский подарок!”.

     Несомненно, русская литература приобрела писателя со своим, только ему свойственным индивидуальным творческим почерком. Яркий и самобытный язык произведения, исторически верная подача сложного документального материала, тонкий психологизм в описании всех нюансов взаимоотношений полов, а также достоверно изображённая элитная научная верхушка постсоветского общества, достойным представителем которой является главный герой – всё это говорит о широком творческом диапазоне прозаика Анатолия Мусатова.               

       Москва, 9 апреля 2011 года.