Сквозняк. Глава-1

... «На эти вопросы нельзя закрывать глаза. Ведь с чисто философской точки зрения планковские константы не должны ограничивать уровень нашего познания».
«Ну, да, только ими и живём! – подумал Артур с раздражением, грозящим перейти в ненависть к астрономии в лице учёных затрагивающих такие неприличные вопросы».
«Сейчас физики думают (а раньше они не думали, а тупо лепили формулы из пластилина или из хлебного мякиша, когда их сажали за чрезмерную задумчивость), что на расстояниях меньше 10-33  сантиметра континуум пространства времени распадается, приобретает структуру, напоминающую мыльную пену, где каждый пузырь появляется за счёт квантовых флуктуаций гравитационного поля».

Громкий хлопок резко закрытой книги, вывел из привычной задумчивости попугая, в отведённой ему отдельной клетке, почти без удобств, но с пожизненным обеспечением. Волнистый попугайчик, как и любой мужик, любил выпить и поматериться. Строго говоря, в виду скудности словарного запаса, из приличных слов он знал только своё имя – Миша, и его (как, впрочем, и Артура) это вполне устраивало. Из алкогольных напитков он предпочитал некрепкие, такие как вино и пиво, и негазированные (газы ударяли в клюв, и на него нападал чих). Кроме того, он был голубым, но лишь по цвету, а не по сексуальной ориентации. В любом случае, с женщинами у него было не очень, а если совсем точно, то никак. Как известно, у попугаев большей склонностью к разговорам отличаются лица мужского пола, чем они кардинально отличаются от людей, а общение с прекрасной половиной, вообще лишает их дара речи. Охмурённые коварной красоткой, они теряют способность к воспроизводству членораздельных звуков, получив, правда, взамен все прелести общения с противоположным полом. Отсюда можно сделать вполне закономерный вывод: хочешь бабу – хоти молча. Артур же стремился к конструктивному диалогу с попугаем, и бедной птице приходилось платить вынужденным целибатом за роскошь человеческого общения. Впрочем, неизвестно ещё, разрешала бы ему жена участвовать на равных в семейных торжествах и прочих праздниках, где он становился объектом всеобщего внимания и обожания, он абсолютно не ведал о существовании женской половины и, по-видимому, не особо страдал от этого.
 
Артур не был зол на физиков, учинивших незапланированное изнасилование его мозга, и готов был простить им это невинное половое извращение, по причине хорошего настроения. В конце концов, он сам взял книгу «Мир астрономии», за неимением другой приемлемой для чтения литературы, ибо, находясь в родительском доме, трудно было рассчитывать почерпнуть что-либо из Мировой Сокровищницы Фэнтези. Таким образом, решив убить время, Артур рисковал быть привлечённым за покушение на убийство мозга.

Настроение – настроением, но свежеприобретённые знания, видимо сознавая свою чужеродность для мозга и предчувствуя неминуемое отторжение, суетились в мозгу, как проститутки при облаве: «Постоянные Планка: время = 10-43 секунды, плотность вещества = 1094 г/см3, температура = 1032 °К – 99, 9% населения земли, понятия не имеют о том на сколько это дикие, чудовищные, нереальные цифры!!! При всём при этом, некоторые физики, из этого нереального дерьма выкапывают кандидатские и докторские диссертации типа: «Эволюция вселенной, после Большого Взрыва, в период от 10-12  (одной триллионной!) до 10-9 (одной миллиардной) доли секунды, и получают за это вполне реальные деньги. Но, чтобы разгребать это большое, бесполезное физическое говно, по крупицам добывая золото истины, нужна особая физическая лопата, которая вручается в нагрузку к красному диплому физфака МГУ. Вышеозначенный инструмент не отягощал интеллект Артура, он был, немного зол на физиков за трепанацию черепа, но лишь немного – сегодня его ждал прекрасный вечер и, с большой долей вероятности, ещё более прекрасная ночь. А и Бог им судья – каждому своё.

 В свои двадцать восемь лет Артур, конечно, не слыл Казановой, но и на недостаток женщин в своём послужном списке ему грех было жаловаться. Но так получилось, что сегодня это впервые должно было произойти с любимым человеком (не считая себя, понятно), и к блаженной эйфории примешивался, порядком подзабытый, мандраж девственника перед первым сексом. И это было прекрасно!