Отслужу как надо и вернусь

Геннадий Донцов

«ОТСЛУЖУ КАК НА-ДО И ВЕРНУСЬ»

Повести и рассказы


















Город Ужур Красноярского края


От автора:

Благотворительностью или как теперь принято  говорить меценатством великая Русь славилась всегда, и это было почётно помогать людям, которые занимались творчеством. Человек достигая определенных вершин в обществе, нажив и заработав частный капитал, начинал думать об очищении души. Настоящий человек всегда должен помнить, что жизнь даётся один раз каждому кем бы ты ни был, и чем бы ты не занимался. Наступает определенное  время, когда каждый должен оглянуться на прожитое время и задать себе вопрос : -

 «В себя взгляни, всегда ли честен был?
 Кого обидел, пусть даже ненароком?».

На личные деньги воздвигались храмы и часовни, считалось грехом не подать нищему на паперти. Увлеченные люди творили  произведения, писали холсты и иконы зачастую в ущерб своему здоровью и растрачивали те копейки, что смогли заработать физическим трудом. Поэтому отношение простого люда к ним было не однозначным. Одни считали их блаженными, которые не хотят работать на благо своей семьи, другие, понимая их великую цель, называли людьми от Бога. Как сказал наш Сибирский поэт Н.Н. Ерёмин: -

  «Литература и поэзия – это дар Божий»

Из песни слова не выкинешь, а у каждого из нас есть своя песня жизни, поэтому и для названия книги я взял строки из шлягера 70-х годов. В подтекст этих строк я бы добавил, что мы все уйдём, куда нам не ведомо, но вернёмся к потомкам через наши дела, песни и книги.

Я  благодарю за понимание, поддержку, в том числе и материальную своих земляков, друзей Ужурского района, которые оказали мне помощь в издании этой книги и по христианскому обычаю низко кланяюсь им в пояс.



   

Геннадий Донцов   ЗАТО п. Солнечный Красноярского края
Геннадий Григорьевич Донцов родился в городе Боготоле Красноярского края в 1957 году. Детские и школьные годы прошли в городе Ужуре. Первые стихи были опубликованы в городе Ясный Оренбургской области в районной газете в 1988 году. Творческой дея-тельностью начал заниматься, работая по контракту в Социалистиче-ской Республики Вьетнам на строительстве военно-морской базы Кам-Рань с 1986года. Старший лейтенант запаса Российской Армии.
Геннадий Григорьевич  известен как внештатный корреспон-дент СМИ, сочинитель стихов, бард. Он автор своих книг, с его уча-стием изданы  литературные  сборники, альманахи Ужурского творче-ского объединения.
Печатал стихи и рассказы в альманахах под редакцией члена СП СССР и Союза российских писателей Н.Н. Ерёмина в Красноярске, в «Новом Енисейском литераторе» , в приложении для детей «Енисей-ка» под руководством члена Союза писателей России  С.Н. Кузичкина. В литературно-художественном альманахе «Енисей» Красноярского писательского содружества за 2012 год. В литературно-художественном журнале «Вдохновение», объединения писателей До-на» в № 28 за 2013 год.
 Руководитель Ужурского творческого объединения литерато-ров «Свеча» с 2005 по 2013 г.г.С 2011 года представитель творческого клуба «Енисейский литератор» Печатал стихи и рассказы в  городах Красноярск, Назарово, Ужур, Ростов-на-Дону, Тамбов.
В настоящее время автор работает в крестьянском хозяйстве «Берёзка»  в Ужурском районе Красноярского края.  


          Никогда не говори – никогда!

Повесть

"Литературе я обязан счастли-вейшими днями моей жизни. Писа-тель должен много писать, 
                но не должен спешить..."
А.П. Чехов

От автора: Выражаю благодарность одной из четырёх  армейских невест, которая по прошествию35-ти лет, благодаря Интернету отыскала меня во всемирной паутине и напомнила о днях, которые я описываю в этой повести.

     Невезуха или пруха?

Митяю вначале не повезло, но затем невезуха оберну-лась «прухой». Когда его доставили на место сбора призывников в краевой центр, с синяком под глазом, то «покупатели» прибывающие из воинских подразделений за молодым пополнением, его не хотели брать в свои команды. Внешний вид Митяя вызывал видимо опасения за состояние политико-воспитательной работы по будущему месту службы у приезжающих офицеров и сопровождающих их сержантов. Действительно, опухшее лицо от чрезмерно выпитого спиртного, плюс фиолетовый глаз с рассечённой кожей под ним, взлохмаченные, рыжие, жёсткие волосы на голове, придавали Митяю вид драчливого петуха. Уже поразъехались все друзья, с которыми он в вагоне железнодорожного состава прибыл сюда. С ними отмечали призыв на службу дома, затем продолжили в поезде, затем передрались, затем утром похмелились, помирились и лишь у Митяя остался на память огромный синяк, а впоследствии и шрам на всю жизнь.
В мае в Сибири ещё прохладно, поэтому лёжа на дере-вянных нарах, слушая бурчание голодного желудка, кутаясь в телогрейку, хорошую-то одежонку, зачем было брать - Митяй явно скучал. Вдруг раздалась команда незнакомого дежурного сержанта, который зашёл в казарму и зычным, командирским, с  хохляцким акцентом голоса прокричал: - А где тут синеглазый? Давай к командиру!
Митяй быстренько соскочил со второго яруса и с радост-ной надеждой отправился за сержантом. Наконец-то отправят в часть, всё разнообразие, а то подохну тут с голода, за колючей проволокой, как «зэк» последний. Однако ему повезло, ус-талый капитан, перебирая бумаги с личными делами призывников, не поднимая глаз на вошедших произнёс:
 - Дмитрий Спиридонов? Хватит тебе валяться на нарах, покупателей с неделю не ожидается. Если деньги есть, то мо-жешь ехать домой, вызовем позже»
-Ха, повезло-то как, мамка плакала, провожая, а сейчас-то обрадуется, живой вернулся, пусть с синяком, но не груз, же 200.
- Да товарищ капитан, денег я найду, мне копеек на те-лефон, хотя бы…
 Тут сержант опередил командира и как награду вручил Митяю 10 копеек:
 - На, звони, да мотай пока, пусть глаз тебе в порядок приведут, а то до осени останешься. Перспектива остаться не призванным до осени, Митяя не устраивала, а возможность по-тискать свою Тамарку, да ещё с неделю погулять дома, было бы не плохо, тем более ещё не всех друзей призвали, и проводы в их городке продолжались.
Схватив вещь мешок, Митяй уже через минут пятнадцать был на ж/д вокзале и по автомату набирал телефоны друзей, с которыми учился в техникуме. По причине учёбы он и так уже просрочил срок призыва, шёл на год позже. У него в голове желания раздваивались: и в армию охота,  пора уже, его одноклассники со школы  год прослужили, но возможность погулять придавала энергии, и уже через час ему Серёга Коврижкин привёз 10 рублей на билет, ещё и на пирожки осталось.
Мамка дома, что-то сильно не обрадовалась возвраще-нию сына из армии, первые её слова были:
 - А что мне теперь ещё проводины устраивать трёх дневные? Я уже письма жду, куда тебя отправили служить, а он до службы не доехал, получил ранение и домой. Ну, ты весь в деда, тот до фронта не мог три раза доехать, всё его эшелон бомбили, и ты видимо по своей отцовской родове пошёл.
Но, делать нечего, как говорится: - Принимай маманя сына!
Неделя прошла, на одном дыхании, проводы друзей с весёлыми и не очень застольями/наши-то уже в Афгане были/, чередовались танцами в парке, проводы затем девчонок по домам, отсыпанием и опять по кругу. Когда по телефону позвонили с военкомата и сказали, что надо прибыть и куда прибыть, Митяй уже плохо соображал, но одна мысль в голове засела намертво: - Надо без эксцессов добираться, а то девки засмеют. В то время не призванным на службу считалось позором.
На этот раз на уже знакомом Митяю месте сбора в крае-вом центре он долго не задержался. Команду сколачивали ви-димо в спешном порядке, подскребали новобранцев понемногу из всех союзных республик. В одном строю перед казармой временного содержания призывников выстроились русские, отдельными группами, азербайджанцы, грузины, немного армян и представителей из Чечни. Перед строем прохаживался в подогнанной по телу, парадной форме старший сержант кавказкой или восточной внешности. Он с большим трудом пытался придать строю ровное, приличное построение, но будущие воины норовили взять его в круг и выведать очень важную военную тайну: - Куда едем, товарищ сержант и когда?
Наконец сержанту надоели вопросы в разнобой и он по-краснев от злости прокричал команду: - А ну, становись в две шеренги, если хотите, чтобы я с вами разговаривал!
Призывники, наступая друг другу на ноги, толкаясь, кое-как выстроились.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на лево…. Приближался старший офицер, майор. Доложив ему, как положено по форме, что призывники построены и готовы к отправке, сержант сделал шаг в сторону. Офицер видимо не раз уже приезжал за молодым пополнением, поэтому знал, что интересует молодых, будущих солдат:
- Бойцы! Мы отправляемся в нашу доблестную, имею-щие свои давние традиции часть. От каждого призыва в свой музей мы везём землю, откуда прибыло пополнение. Из Сибири вы первые, поэтому попрошу местных ребят вон там у заборчика наполнить вещь мешки землёй, там и лопата. Среди вас я вижу представителей многих национальностей. У кого есть с собой земля предков, то можно высыпать в общую кучу. Это будет символизировать нерушимый союз наших народов. Выполнять!
Но прежде чем выполнить команду офицера из строя вновь раздался голос: - А куды мы едимо? Оказывается, среди призывников были и представители Украины! Офицер улыбнулся:
 - Пока сказать не могу, но судя по внешнему виду стар-шего сержанта, неужели сами не догадываетесь?
Тут уже  самовольничал сержант: - Куды, куды, в Ташкент едем – он город хлебный!
 После того, как более, менее удовлетворённые ново-бранцы набили землёй 10 вещевых мешков земли, куда некоторые ребята из азиатских республик ссыпали завязанную в носовые платочки землю своих предков, вновь раздалась команда сержанта: - Строиться в шеренгу по два!
Майор, затоптав окурок папиросы, сделал следующее заявление: - Через два часа подъедет автобус, и мы отправляемся в аэропорт, товарищ старший сержант проводите команду в казарму, пусть не разбредаются по территории.

Тамара

Тома Медведкова жила на «Сахалине». На окраине рай-онного центра, где жил Митяй, располагалась воинская часть. Это был другой мир, не совсем ещё понятый Митяем, со своим укладом жизни, с пятиэтажными домами со всеми удобствами, где тебе и ванна и туалет. Ребята со станции все жили в частном секторе, с удобствами на улице, возможно, поэтому между группировками молодёжи время от времени вспыхивала война. Иногда это были просто стычки, а иногда и устраивались специальные набеги под девизом «Бей, кто попадётся». В ход шли ремни, палки от штахетных оград и палисадников, специально готовились «кастеты», доходило дело и до «обрезов». Скорее всего, тут играла молодая кровь, требующая выхода излишек адреналина, потому бои местного значения молодёжи со станции шли и между местными с «Колымы» и «Города». Достаточно на танцах было пригласить незнакомому парню девушку, как местные «орлы» разогретые лёгким и от того доступным, дешёвым вином, выясняли:
- Кто таков и откуда?
 Походы друзей, одноклассников провожать девчонок после танцев на «Сахалин» или в другое место города не всегда заканчивались мирно. Для безопасности, после танцев группи-ровались по направлениям и шумной толпой шли ночью по бе-тонной, затемнённой дороге ватагами, пугая мирно спящих ста-риков и тревожа придомовых собак. Прибыв на чужую террито-рию, разбредались по домам, подъездам влюблённые пароч-ки. А дальше, кому, как повезёт. Кому везло в любви, кому везло не битым возвратиться домой.
В любви везло не многим, вернее везло, но не так, как хотелось бы 14-ти летним, взрослеющим пацанам. Были и поцелуи до потемнения в глазах, бывало, что и рука вдруг окажется под кофточкой, где вздыхала такая желанная, но пока недоступная плоть. На этом всё и заканчивалось у многих. С «ломотой» во всём теле, шмыгая носом, возвращались женихи по домам, когда уже первые и последние петухи пропели. За всех ручаться нельзя, даже за близких друзей, но Митяй свою Тамару почитай два года провожал.  Без всякой надежды на взрослую любовь, просиживал в подъезде двухэтажного деревянного дома.
Однако время шло, была последняя весна перед армией, и надо было заявлять права на любовь. Митяй уже дома подкатывал с разговорами к матери с намёком о женитьбе. А что? Техникум закончил, работал уже, можно и женится, молодая жена два года подождёт, главное не упустить! На что мудрая и добрая мама всегда находила вопрос, на который Митяй не мог ответить так, чтобы убедить сорокалетнюю маму:
- А я, что на танцы с твоей женой ходить буду? Или ты хочешь, чтобы я нянчилась с твоим дитём, а она одна уйдёт на танцульки? Нет, дорогой сыночек, ты уж отслужи, а если дев-чонка путная, то и так дождётся. Не ты первый, не ты послед-ний… - так отвечала мать Митяю, и он понял её слова по-своему.
- Значит надо быть первым! Не дождётся, то не так обидно будет за время, что просиживал под дверью.
Запретную дверь Тамарка открыла сама, когда уже перевалило далеко за полночь, наступило 12 апреля – День космонавтики, эту дату Митяю не забыть, 11-го ему исполнилось 19 лет и они до танцев, во время танцев и после отмечали это событие всей компанией, бегая за плодово-ягодным вином по рубль две за бутылку. Даже девчонки не отказывались, хотя предпочитали «шипучку», тоже шампанское, но красное и подешевле.
После танцев и проводин, Митяй уже, как всегда наце-ловавшись до опухлости губ, подумывал об обратном пути, но Тамара, вдруг освободившись от объятий жениха, подошла к своей двери, приоткрыла её и поманила Митяя:
 - Пойдём в мою комнату, наши спят в своей спальне, потихоньку ко мне пройдём. Вчера гулянка у них была, не услышат…
Какая это была ночь, описывать не будем, но проснулся Митяй часов в 10-ть первой половины дня, от слов Тамариной мамы. Лицо, по годам ещё молодой женщины было припухшим от вчерашнего застолья, глаза ничего удивительного не выражали, в них стоял вопрос:
 - Как из создавшейся неловкой ситуации, сделать выгоду для своего отравленного организма? Она, пошатываясь, тупо смотрела на молодых людей в кровати своей дочери. Затем узнав в девушке свою Тамарочку, задавала конкретный вопрос:
 - Ну, что зять? Где бы взять?
Впрочем, она сама же на него и ответила:
 - А какой ты зять и что с тебя взять!
 Через час она вновь толкнула дверь, теперь уже бывшей девичьей спальни и позвала молодых к столу, на котором была нехитрая закуска и бутылка водки….


Первая самоволка

Новобранцы забились в угол казармы и разлеглись по нарам. Два часа ожидания казались вечностью. Митяй неожи-данно  для себя, почувствовал, что можно попытаться  завоевать среди мужиков небольшой авторитет. Он соскочил с деревянных досок нижнего яруса и, видя, что их сержант находится в противоположном углу казармы с такими же начищенными, с иголочки сержантами других подразделений, начал проводить полит агитацию среди своей разношёрстной команды:
- А что мужики, надо бы отъезд отметить, я здесь мага-зинчик знаю недалеко, успеем. Только помощник мне нужен, забор высоковатый. У кого какие деньжата остались? В части всё равно отберут старослужащие. Скинулись. Митяй и ещё один новобранец, как оказалось позже,  был он с одного города с Митяем, но жил в районе «Колымы», поэтому до призыва судьба их не сводила раньше. Парень, как парень, высокий, статный, но немного растерянный. Таких ребят называли «маменькин сынок». Он  после 10 класса призвался, по возрасту на год младше Митяя, поэтому пришлось всю инициативу до конца, Митяю брать на себя. Ребята подошли к своему сержанту и попросились в туалет, который располагался на территории.
- Давайте мигом, а то автобус подойти может  раньше назначенного времени.
За туалетом было узкое пространство между забором и выгребной ямой. Осторожно прощупав ногами хлипкий настил из досок, которые перекрывали выгребную яму,  Митяй дал команду Сашке, своему подельнику-добровольцу:
 - Тут поосторожней, а то провалишься в клоаку! Вставай к забору, согнись, держись покрепче, я перелезу и буду минут через двадцать. Никуда не уходи и жди меня здесь, примешь груз, а я затем через КПП пройду пустой.
 Взобравшись на товарища, Митяй дотянулся до края за-бора, подтянулся, зацепился за колючую проволоку и с шумом свалился по другую сторону. Приземлился удачно, лишь слегка порвал телогрейку. Схватив взятый с собой рюкзак и брякающие в нём деньги, он пулей помчался к магазину. Проведённые четыре года и шесть месяцев учёбы в железнодорожном техникуме в краевом центре на отделении «говна и пара», так он называл факультет «Водоснабжение и канализация», позволяли ему легко ориентироваться на привокзальной площади. Пункт сбора призывников был недалеко от вокзала, а бывшие студенты раз в месяц обязательно ездили по родным гнёздам с целью запастись провизией и выпросить у родителей хоть немного деньжонок. Стипендия была тридцать рублей, но и её Митяй получал редко из-за пропуска занятий. Частенько уезжая домой, он гулеванил с девчатами не только выходные, но прихватывал ещё и понедельник. Поэтому магазинчик в дальнем углу привокзальной площади служил частенько местом распития на дорожку, подальше от глаз милиции. Звеня рюкзаком, в котором мелочи было больше чем бумажных рублей, Митяй ворвался в магазин и высыпал содержимое перед ошарашенной продавщицей: - На все!
-Чего на все? Глядя на запыхавшего, дышавшего через раз паренька в разорванной телогрейки, их рукава которой торчала вата, с уже багровым и переливающимся всеми цветами радуги синяком под глазом, ёжиком торчавшими рыжими волосами на голове, продавщица растерялась.
- Чего, чего – водки конечно! Отказать такому покупате-лю было трудно и, опасаясь неизвестно чего, женщина стала пересчитывать мелочь и выставлять бутылки. Набив почти полный рюкзак, Митяй также пулей помчался обратной дорогой. У забора  Сашка был на месте, возникла проблема, а как перебросить рюкзак, чтобы водка не разбилась?
- Саня, ремень есть? Привязывай к нему свои штаны и перебрасывай мне, иначе не получится. Промучившись ещё минут десять, находясь в тревожном состоянии, чтобы кто не увидел с этой или не дай Бог с той стороны Митяй привязал груз и дал команду: - Тяни понемногу.
На самом верху забора, Сашкины брюки отвязались от ремня и рюкзак, жалобно звякнув, зацепился за колючую про-волоку и повис. Ни Сашка, ни Митяй дотянутся до него, не
 могли. Ладно, водка, чёрт бы с ней, но штаны повисли на забо-ре тоже…
-  Жди меня Сашок, я на КПП, сейчас подойду. Повторим акробатику и достанем. С невозмутимым, беспечным видом Митяй приблизился к проходной и нагло пошёл мимо застывшего на посту солдатика.
- Стой! Сюда нельзя, закричал часовой и перегородил Митяю дорогу.
- Это тебе нельзя на посту без оружия – грубо оттолкнув часового, Митяй бросился бежать на территорию, пропетляв между казармой, какими-то сложенными штабелями досками, он юркнул за туалет.
Сашке, видимо надоело ждать Митяя, и он решил про-явить инициативу. Нашлась на вид крепкая доска, один конец которой будущий воин Советской Армии упер в забор, а второй край, упёрся в строение туалета. И надо же ей было сломаться, как раз над выгребной ямой. Толстая доска сломалась на сучке, а перекрытие из трухлявых дощечек не выдержали и Сашка по пояс провалился под туалет. Как вы помните, был он в одних трусах и это, возможно, спасло его от гибели. Засучив в жиже ногами, руками он успел зацепиться за опалубку строения из брёвен и не утонул совсем. Глаза у будущего воина были навы-кате от страха, зловоние и поднявшиеся,  ведомо, откуда мухи, пикировали, над его головой, облепив по пояс. Сашка вылез кое-как, брезгливо соскабливал с себя жижу и рыдал, как дев-чонка, которая получила двойку за выученный урок. Увидав Митяя, он перешёл на всхлипывания и причитания:
 - Как я в армию без штанов поеду? До него ещё не доходило, что до армии ещё далеко, надо ещё в строй попасть, а как в одних трусах и с такой вонью?
Митяй снял с себя фуфайку. Всё равно в Ташкенте она не нужна, обернул Сашку, силой поставил его раком к забору и осторожно, чтоб самому не запачкаться с большим трудом держа равновесие, уцепился за колючую проволоку. В его руки вонзились шипы проволоки, но что делать? Положение у Сашке, пожалуй, было хуже, пришлось терпеть, хотя охота было орать от боли.
- Эх, сынок ты маменькин, в армии форму дадут, сейчас твои достанем. Митяй начал вначале отцеплять рюкзак.
Сашка шипел внизу: - Ну, её на хрен водку, ты штаны распутай! И Сашка, опять заплакал.
Брюки так вцепились в проволоку, что разматывать их было трудно, да и некогда. Спустив осторожно спиртное, Митяй рванул за штанину и отдал Сашке, что осталось в руке. Добрый кусок штанины так и остался на заборе.
Сашкины трусы пришлось выбросить, он натянул на го-лое тело укороченные с одной стороны брюки. Так и пошли, впереди Митяй с рюкзаком водки, сзади ковылял Сашка с уко-роченной наполовину одной гачей, обутый в китайские кеды в которых хлюпало. Фуфайку тоже пришлось выбросить, но всё равно Санёк источал запах, от которых у Митяя дух захватывало.  Сашка гнусавил:
 - Ну и что говорить-то будем? Собак здесь нет, куда я штанину дел?
 Им повезло, по пути им попалась колонка, возле кото-рой горе-призывники обмылись кое-как, а чтоб немного при-глушить запах, Митяй открыл бутылку водки, добрую половину вылил в Сашкины кеды. Оставшееся в бутылки спиртное они выпили с горла. Подбодрённые таким образом парни дви-нулись к месту сбора. Возле казармы уже выстроилась их ко-манда и шла перекличка. Благо, что призывники стояли к самовольщикам спиной и их возвращение не заметили ни офицер, ни сержанты. Успев, отметится Митяй с Сашкой общей колонной пошли к КПП на посадку в автобус. На КПП часовой, узнав Митяя, хотел что-то доложить офицеру, но увидев злое лицо Митяя и его сжатый кулак, решил благоразумно промолчать. Новобранцы, идущие рядом с гонцами за водкой, недоумённо поглядывали на них, шмыгали носами, но вопросов не задавали, все загрузились в автобус.
В автобусе рюкзак с водкой наполовину опустел, пили втихушку, прячась за спины товарищей. На аэродром уже въез-жали с песней:
«Только две, только две зимы,
Только две, только две весны,
Отслужу, отслужу как надо
И вернусь…»

На лётном поле расположились прямо на первой весен-ней траве и понемногу посасывали их горлышек  бутылок. Остаётся удивляться, как распитие спиртного оставалось незамеченным офицером и сержантами. Как бы там не было, но когда подготовка самолёта окончилась и поступила команда загружаться, то некоторых призывников пришлось под-держивать под руки при восхождении на трап. В салоне, их встретила миловидная стюардесса и предупредила о соблюдении дисциплины во время полёта. Рейс был особый, «тушка» была предоставлена одним будущим воинам, а учитывая их состояние, предупреждение было не лишним. Половина призывников была изрядно навеселе. Митяй предусмотрительно отстал от Сашки и расположился в самом хвосте самолёта. Санёк было дёрнулся пересесть к земляку, но команда майора заставила его вернуться на место:
- Прекратить хождение по салону. За несоблюдение приказа по прибытию на место службы, могу посодействовать. У кого-то служба начнётся с гаупвахты!
Митяй ещё на лётном поле рассудил, что дальнейшее пребывание с Сашкой может кончиться плохо для его авторитета, нахватало получить какую-нибудь кликуху, типа «засранцы»! Вылитая водка в кеды  Сашки не совсем перебарывала запах общественного туалета. Перед тем как раздать  остатки водки из рюкзака, Митяй взял себе ещё бутылку, пробрался по проходу самолёта почти по пластунски, чтоб не увидел майор и чуть ли не силой влил в Сашкино горло, конечно, не забыв и себя, но без закуси Митяй уже много не осилил.
Как бы там не было, но вернувшись на своё место, Митяй почувствовал, что отрубается. Сказалось нервное напряжение и усталость от пережитого. На Сашку же, видимо приключения подействовали в обратную сторону, и он подогретый водкой, пытался прорваться теперь к Митяю. Сидевшие с ним рядом призывники с солнечной Грузии успокоили не без помощи тумаков пьяного сотоварища, а потом, брезгливо затыкая носы, постепенно начали отсаживаться от затихшего Санька. В образовавшимся свободном пространстве Сашка свернулся калачиком на двух сиденьях и заснул.
Уснул и Митяй. Проснулся он от того, что самолёт стало потряхивать.
- Ну, наконец-то посадка. Где там Ташкент?
Митяй видел, как за окном иллюминатора промелькнули облака, тряска закончилась, но внизу было опять что-то белое. Что за облака такие многослойные? От непонятного появилось беспокойство, тем более, что голова с похмелья ещё плохо соображала. В салоне самолёта в связи с посадкой, вначале устаканилась гробовая тишина, все кто мог с недоумением упёрлись лбами в круглые оконца. Ребята, сидевшие ближе к проходу, наконец-то не выдержали и почти хором стали возмущаться: - Что вы там за диво увидели, как там с высоты Ташкент большой?
Опять же первый сообразил Митяй:
 - Мужики! Да это же снег! Сомнения развеяла появив-шаяся в салоне стюардесса: - По метеоусловиям города Норильска, аэропорт Алыкель не принимает. Наш самолёт садится на аэродром посёлка Хатанга.
Вот тебе и Ташкент – город хлебный, промелькнуло в голове Митяя, и он с тоской вспомнил о своей телогрейке, бро-шенной в общественном туалете на призывном пункте.

      Север – край сильных!

         

Город Норильск. Проспект им В.И. Ленина. Фото начала 80-х годов.

Первое, что увидел из наглядной агитации будущий сол-дат, инженерно-технических войск прибыв после двухднев-ного пребывания в Хатанге в свою часть – был ярко красный «бан
нер», как его сейчас называют. На строевом плацу, почти во всю его длину, было натянуто полотнище и метровые, печатные  буквы напоминали будущим воинам, прибывшим в карантин для прохождения «курса молодого бойца» о том, как надо стойко переносить все тяготы воинской службы на севере. Часть и её штаб располагались недалеко от города Норильска. За 69 параллелью школьного глобуса, который любили рассматривать вновь прибывшие солдаты, набранные из многих союзных республик,  Митяю предстояло тянуть солдатскую лямку два долгих года. В то время ему казалось, что эти лучшие годы придётся вычеркнуть из своей жизни. Инженерно-технические войска оказались тем же стройбатом, только работали они больше, а материального подкрепления не было вообще, если не считать 3-80 на сигареты или на конфеты. Тратили их воины по своему усмотрению с разрешения старшины в солдатской чайной, кому, что было нужнее. Повезло в одном, вся рота была набрана из молодых с одного призыва, лишь сержанты были дембеля с вольной Ук-раины и «воспитывали» молодёжь строго по уставу. Дедовщины можно сказать в роте не было.
 Можно долго описывать события солдатского быта, и я думаю, это было бы достаточно интересно, но вернёмся к на-шим баранам. Да простят меня девушки, к невестам ново-бранца Спиридонова.
Тамара, первая девушка, ставшая женщиной 12 апреля, как любил прихвастнуть перед парнями Митяй, полетела в кос-мос по его Митяевой воле. Да так полетела, что испытание на верность не прошла впервые же полгода, а может быть и рань-ше. За три месяца Митяй получил от своей невесты всего два письма, первое в первый месяц службы, а последнее пришло после долгого ожидания и лучше бы вообще не приходило. Тамара писала, что у ней брат погиб, несчастный случай. Она уже работала в магазине продавцом, целыми днями занята, а про вечера ни слова. Вообще ни письмо любимому, а отчёт какой-то о своей жизнедеятельности. Ни тебе, жду, люблю, целую, ничего не нашёл Митяй, как не крутил листочек из ученической тетради. Ни одного ласкового слова, а они так нужны в армии…
Обиженный солдат и написал своей любви, что, дескать, наверно вечерами времени на всё остальное хватает? Угадал Митяй, что и подтвердилось позже спустя год с небольшим, когда ему удалось на пять дней заскочить домой на побывку. Будучи уже делегатом комсомольской конференции в штабе армии, который находился в городе Новосибирске, командование уважило просьбу ефрейтора, кандидата в члены КПСС, заместителя командира передовой роты по комсомольской работе. После конференции, уже не солдату, а ефрейтору, Митяю продлили срок командировки, и он смог побывать дома.
Приехав домой на поезде утром, он едва дождался ве-чера, благо день был субботний. Значит, вечером будут танцы, а ещё надо успеть заскочить и забрать Тамару с работы. Кое-как наспех, прослушав  все новости от мамы, ближе к пяти часам, он уже переодетый в гражданку, заторопился на  встречу с невестой. Парадную форму с лычкой ефрейтора, он предусмотрительно, во избежание ненужных расспросов припрятал в шкаф, не то, чтобы стесняясь эмблем «Мабуты», но род  войск, где служил Митяй, не пользовались успехом и вниманием девчонок. А ребята вообще могли на смех поднять:
 - Глянь тика?  «Мабута» пришла! А за лычки ефрейтора, могли и морду начистить в конце танцев. Лучше от греха по-дальше.…  Так что Митяю особо гордиться перед молодёжью в принципе было нечем. Это у себя в роте, в батальоне, в части он авторитет, а здесь на гражданке на устах сверстников быто-вала и пользовалась особым вниманием поговорка, что «Лучше иметь дочь – проститутку, чем сына ефрейтора» и с этим приходилось считаться.
Нарвав в огороде у мамы разных цветов, какие ещё со-хранились, заверну букет в газету, он помчался на встречу с не-вестой. Пыл его любовной радости охладил её внешний вид, выглядела Тамарка не ахти. Потусклый взгляд усталого челове-ка, неряшливая и выцветшая кофточка, помятая юбка и при первом встречном поцелуе устоявшийся со временем привкус сигарет и застарелого перегара, больших эмоций не вызвали. Первая фраза невесты прозвучала так:
- А, что приехал? Пошли домой, я одна живу, все мои померли. Пузырь возьмем, да помянем…
После распития бутылки  портвейна три семёрка, кото-рое годилось больше для покраски заборов, Тамара ожила и предложила взять чего ни будь покрепче. Оставив ненадолго своего жениха, она сбегала к соседки и одолжила бутылку самогонки.
- Митька, какие танцы! Сами погуляем и потанцуем, я в сад больше не хожу, некогда мне.
С такими словами Тамара разлила сама по пол стакана вонючей жидкости, а затем потащила солдатика в мятую по-стель не убранную с утра, а может и вообще не убираемую.
Пришёл Митяй домой под утро, а по дороге одна мысль сверлила голову:
Права была мать, это не жена!
- Так для постели на первое время неплохо же было? 
– возражала ему молодое, удовлетворенная плоть.
Ладно, впереди ещё три вечера, натрахаюсь от души с запасом, а впереди ещё год службы, поживём – увидим…

Рыбка – Танюшка

Вторая встреча с девушкой из поселка Кайеркан, про-изошла в электрички. Митяй ехал в штаб своей части для полу-чения почты. В добротном обмундировании полевой формы в офицерских сапогах, воротничок, подшитый с каёмочкой, начи-щенной до блеска бляхой, он выглядел неплохо. Расстегнув шинель Митяй с интересом поглядывал на девчонок.  Заприметили и они бравого солдатика, это были три девушки щебетуньи. Подошли сами и уселись рядом на свободные места.
_- Ой, девочки, какой солдатик симпатичный, с вещмешком, наверно домой собрался? – спросила одна, самая боевая?
- Симпатичный, рыженький, только худенький правда и наверно голодный? Она тут же развернула пакет и протянула его Митяю. Из пакета дохнуло домашними пирожками, отказаться было невозможно. Уплетая пирожки с мясо, луком и яйцом Митяй совсем не подумал, что от него сейчас воняет на весь вагон промёрзлой и продуваемой электрички луком. С полным ртом, он объяснил девушкам, что ему скоро выходить.
- А слабо, к нам в гости проехать? Скажешь, что проспал, электричка раз в сутки ходит, завтра заберёшь свою почту.
Перспектива самоволки не очень радовала, но с другой стороны, мог, же он проспать действительно? А была, не была, девчонки вроде бойкие, но ему приглянулась третья скромница, которая всё это время помалкивала, бросая на него украдкой взгляд красивых, загадочных глаз.
Девушки оказались поварихами и все втроём приехали на Север по оргнабору и работали в столовой для рабочих гор-но-металлургического комбината. Весь вечер в общежитии мо-лодёжь занималась разговорами, но без спиртного. Беседы и расспросы друг о друге прерывались лишь для того, чтобы уса-дить Митяя за стол и угостить очередным вкусным блюдом. Спать уложили Митяя на пол на голом матраце, больше ничего не было. Под голову бравый солдат приспособил шинель. Всю ночь Митяй не спал, слушая сопение девчонок во сне:
 - Вот он локоть, да не укусишь? А что ещё надо сытому солдату? Любви конечно. Он потихоньку  встал, подошёл к кро-вати понравившейся Танюшки, фамилия у неё забавная оказа-лась – Рыбкина.
- Рыбка моя, прошептал Митяй, усаживаясь на край кро-вати, я в туалет хочу, да и покурить надо. Девчонки-подружки предусмотрительно захрапели и отвернулись к стенкам. Это движение девичьих тел придало уверенности солдату.
- Ишь ты, понятливые, наверно не в первый раз парней приглашают. Он наклонился ниже, шепча какую-то несуразицу, одновременно пытаясь примоститься рядом на кровати девуш-ки. Танюшка, маленькая, стройненькая девочка, место бы хватило, но откуда силы взялись, она грубо столкнула Митяя на пол. Он с грохотом упал под хихиканье подружек.
Усевшись на кровати, Таня громко и гневно предложила: - Кобелек армейский, иди лучше в туалет, а то обмочишь мне матрац!
-Солдатик, ты кровати перепутал, засмеялась соседка, ложись ко мне, поместимся.
Какие уж тут любовные утехи подумал Митяй, отправляясь в ванную комнату. Так до утра, примостившись на унитазе, Митяй и просидел, высаживая одну за другой сигареты. Когда они кончились, он вернулся в комнату, в темноте молча, оделся и вышел в заснеженную Каерканскую ночь. Бодро дошагал до станции, где его и подобрал дежурный патруль.


Результаты второй самоволки

Уже на гаупвахте в своём гарнизоне, Митяй обдумывал создавшееся положение в плюсах и минусах. С одной стороны, наелся до отвала, узнал адрес Танюшки, напишет ей нежное извинительное письмецо – это плюс. Если выгонят с почтальонов – это плохо, на оставшиеся 8 месяцев службы, работать на стройке лопатой ему не хотелось, но всё обошлось и даже повезло.
Забрал его с гауптвахты командир роты, прапорщик Ря-бов. Этот круглый во всех измерениях командир взвода  желал всюду быть первым, ибо знал, что дополнительных звёздочек ему на погоны не светит, а самолюбие его было большим.
-Слушай ефрейтор, мне надо к Дню Советской Армии организовать выступление от роты художественной самодеятельности. Будет смотр дивизии, займёте первое место, звание повышу и отпуск дам. Сможешь?
Как было солдату отказаться, тем более кое-какие навыки были ещё со школы:
- Смогу товарищ старший  прапорщик! Гаркнул проштра-фившийся солдат, в доску разобьюсь, но сделаю, добавил, уже не по Уставу неглупый Митяй. Самодеятельность - этото значит подготовительные занятия, освобождение от многих построе-ний, а главное от работы на лютом  морозе под 50 градусов или во время «чёрной» пурги. Случались и такие напасти на Севере в крае сильных.  Когда оттепель, то непременно начиналась  пурга, бывало в такой снежной круговерти погибали солдаты даже на строевом плацу не найдя дороги в казарму. Они просто кружили по кругу, ничего не видя вокруг, а в результате их находили замёрзшими. Такие катаклизмы природы и называли «Чёрными пургами»
Смотр состоялся, их рота заняла первое место. Обещан-ные награды Митяй не получил, но был переведён для работы в клуб дивизии, где выдавал литературу офицерам и солдатам, помогал радистам, читал запоем книги.  А иногда и спал, прямо на столе подложив под себя подшивки газет, укрывшись ши-нелькой.
«Солдат спит – служба идёт»

Задуманное по отношению к Танюшки Митяй выполнил, написал письмо и даже получил ответ с приглашением, после службы или в о время законного увольнения приезжать в гости. Дальнейшие дела и хлопоты захватили Митяя полностью, некогда было и увольнение просить. И лишь спустя два месяца он получил ещё одно письмо от своей рыбки, где она сообщила, что уплывает за своим «Карасём» на материк и выходит замуж.
-Не судьба – значит, подумал Митяй, и вспомнились  ему лишь почему-то пирожки. Да и что было ещё вспоминать? Даже поцелуя не сорвал, вспомнил, правда, грохот от своего падения с кровати и стыд перед девчонками. Надо было в другую кровать нырнуть, но в то время, это было бы сверх наглостью, а вдруг девка бы опозорила, та могла языком такое ляпнула, что желание пропало бы на любовь на многие годы.

              Город  Дудинка

 Войсковая часть вела не только строительство военных сооружений необходимые для обороноспособности северных рубежей нашей Родины, но и, выполняя решения партии, под-держивала тесную связь с местным населением районов край-него Севера. Видимо у начальника политического отдела было запланировано участие в совместном концерте художественной самодеятельности. Ну а кого отправлять, если не победителя дивизионного конкурса? Так команда Митяя начала подготовку к поездке в город  Дудинка. Хотя этот городок и располагался неподалеку от их места базирования, но никто из солдат там, ни разу не был. А побывать, как на экскурсии в городе, увидеть мощный для всей Сибири порт на могущественном Енисее хотелось многим. Собирали артистов всей ротой. Подготовка внешнего вида велась тщательно, готовились и подгоняли форму, словно ребята уезжали на дембель. А как же, там же девушки будут! А как любил говорить их старшина: - «Солдат должен быть в увольнении, подтянут, чисто выбрит, до блеска начищенных сапогах и чуть помедлив, улыбаясь, добавлял, и слегка поддат, но только слегка, для храбрости перед женским полом!» Этот монолог прапорщик повторял почти ежедневно перед строем во время вечерней поверки, стоя перед полураздетыми солдатами и покачиваясь с каблука на носок в своих всегда начищенных офицерских, яловых сапогах. И лишь тогда, когда личный состав дружно заканчивал хором последние слова старшины; - «Слегка поддат», следовала команда – «Рота, отбой!»
Чтобы не обижать старшину, со всей роты собрали какая была у кого наличность,  «наслегка»  денег явно было многова-то, но не раздавать, же обратно?
Электричка пришла в Дудинку часов в пять, до начало концерта время ещё было, поэтому их лейтенант сопроводил агитбригаду в общежитие местного порта, где они и размести-лись по комнатам. На шесть была назначена небольшая экскур-сия по городу, и в семь часов должен был начаться концерт.
Здесь необходимо некоторое отступление от изложения последующих событий. Для полного восприятия происходящего необходимо знать немного подробнее о молодом лейтенанте Карпове, который их сопровождал. Лейтенант Карпов, только что окончил институт, и чтобы до конца отдать долг Родине, должен был год прослужить в войсках, а там уж дальше выбирать свой жизненный путь самостоятельно. Остаться служить или увольняться и работать по специальности, полученной в институте. Был он холост, чуть постарше своих солдат, поэтому все их желания были ему не чужды. Поэтому он прикрыл глаза, когда во время экскурсии двое солдат отпросившись в магазин, и вернулись явно не только с конфетами и печеньем,  их штанины через шинели, немного оттопыривали. Все помнили заповедь старшины:
 «Слегка….»
 Лейтенант Карпов был назначен на должность замести-теля командира батальона по комсомольской работе, которую до этого исполнял наш Митяй, теперь он был первым помощником лейтенанта, организовывал концерты к различным праздникам.  Поэтому отношения между лейтенантом и ефрейтором сразу сложились дружеские. Владимир, так звали литёху, знал много интересного, он активно обсуждал со всеми солдатами обстановку в стране в мире и его отношения не всегда совпадали с тем, о чем говорили старшие офицеры из политотдела. Что в конце концов для него очень плачевно кончилось, его исключили из комсомола и уволили из армии.
Концерт начался сводным хором наших ребят, которые были подтянуты, выбриты, ну и так далее. Впереди выстроенных бравых солдатушек, стояли местные девушки из ГПТУ и по залу гремело:
«Через две, через две зимы,
Через две, через две весны…»

Митяй косил глазом на симпатичную девочку, вторую справа и едва успевал за всеми влиться в общую тональность:

«Отслужу как надо и вернусь!»

После концерта, за кулисами хлебнув ещё раз прямо из горлышка для храбрости, Митяй подошёл к понравившейся ему девчонке и так немного развязанным языком предложил проводить её до дома.  Девушка широко открытыми глазами, махнула ресницами и спросила: - А вас разве отпустят?
- Если дама не против, мы завсегда готовы! Как поручик Ржевский, Митяй явно блефовал, но отступать было не в его правилах. Он уже для себя решил, что если литёха не отпустит, то он просто сбежит и придёт сам на электричку. А докладывать  в политотдел, лейтенанту о том, что у него сбежал солдат во время поездки, было не в его интересах. Тем не менее, Митяй всё же подошёл к лейтенанту и показывая глазами на маленькую, симпатичную  метисочку, которая натягивала пальто с белым песцовым воротником и бросала на Митяя ожидающий взгляд.
- Товарищ ефрейтор, а вы отдаёте себе отчёт, что с вами будет, если вы не вернётесь к утренней электрички?  Отходит она в шесть часов утра, а самовольное отсутствие более суток – это трибунал, пешком 26 километров по тундре, вам не пройти, придётся сидеть на вокзале, а мне, что докладывать по прибытию в часть?
- Да я раньше приду, мне бы проводить девочку, обещал же, да и честь мундира, как опозорить? Митяй юлил, как мог перед лейтенантом и всё же выпросил его разрешения.
- Ну, Митяй не опозорь «мабуту» - подшучивали ребята, втихоря засовывая ему в карман шинели бутылку вина. О ре-зультатах доложишь по прибытию.
- Есть, доложить по прибытию! – Митяй, как положено, отдал честь, повернулся через левое плечо и подскочил вконец напуганной и ничего не понимающей девочки.
- Ну, что милая! Шевелись, пока не передумали, на улице оденемся.
Когда они выскочили в сумрачную, полярную ночь, сне-жок позёмки или начинающей пурги проглотил их полностью, заставив взяться за руки и пригибаясь к уже заметённой наполовину дороги двигаться навстречу мигающих фонарей и окон двухэтажных деревянных домов. Благо Любава-забава, на ходу познакомились, дорогу знала. Шли, а вернее брели минут тридцать, пока Люба не толкнула одну из дверей, длинного одноэтажного строения. Это было их общежитие.
-  Всё, заходи, а то замёрзнешь – прокричала девушка, стараясь перекричать шум ветра. Девчонок нет, они до утра не придут, отмечают день рождения, я чай согрею, посидим , а там может и погода утихнет.
- И у меня к чаю есть, доставая бутылку вина, ответил Митяй.
- Не повело тебе солдатик, а может наоборот повезло, я совсем не пью, тебе больше будет.
- Что я алкаш одиночка? Один не буду, чай так чай.
Неожиданно для Митяя Любаша оказалась интересным собеседником, они болтали обо всём и вроде бы не о чём, но когда Митяй взглянул на часы, то было уже половина пятого утра. За замёрзшим окном полярной ночи ничего не было видно, но ветер вроде утих. Наспех одеваясь, Митяй заторопился в общежитие порта, Любаша-недоваша напросилась провожать, мотивируя тем, что он один заблудится. Уже у дверей другой общаги он спохватился и спросил:
- У тебя ручка или карандаш есть? Запиши мой адрес.
- Говори, я так запомню, Митяй назвал номер войсковой части, чмокнул куда-то в ухо девчонку и скрылся за дверью.
Лейтенант и вся концертная бригада были одеты и стоя-ли в коридоре. Пронёсся вздох облегчения:
 - Ну, ты Митяй и даёшь, мы думали всё тебе, копец.
- Прекратить разговоры, в роте разберёмся, строится в колону по одному и вперёд шагом марш! – скомандовал лейте-нант и показал Митяю кулак.
В электричке артисты наехали на своего руководителя: - «Колись ефрейтор, как девочка?»
Была девочка, да вся вышла. Вы что забыли Хатангу? Помните когда мы пойло брали, нас местные эвенки просили купить им водки? Им же пить нельзя, спиртное в крови не рас-щепляется и действует как наркотик. А она вроде бы метиска, так мне показалось, расспрашивать неудобно было, но после второго стакана она поехала, ну а там дело техники – врал без-божно Митяй. Приходилось позорить девочку заочно, не ска-жешь же ребятам, что всю ночь трепались, а вино так и осталось нетронутым.
Недели через три, дежурный по роте выкрикнул: - Спи-ридонов! Пляши тебе письмо, а подчерк девичий, буковка к буковке.
Выкинув левую ногу в присядке, Митяй выхватил у сола-бона письмо и обалдел. Надо же запомнила номер? Это было письмо от девушки из города Дудинка, первое за последний год. Фамилия вроде русская Буйкалова, отчество Гавриловна, ладно при встречи спросим, да и какая разница, кто у ней родственники, главное красивая и душевная. Родословная будущих своих потенциальных жён интересовала Митяя не случайно. Его мама всегда говорила ему:  - Если хочешь узнать свою жену получше, вначале познакомься, посмотри и поговори с будущей тёщей. Знай, что такая и жена у тебя будет годам к сорока, а лишь потом решай  делать ли ей предложение.
 Дружеская переписка продолжалась ещё полгода до самого дембеля. Что значит письмо от девушки для солдата? Это как, подруга заочница для арестанта. Кто служил или сидел, тот Митяя поймёт и простит, да и все мы грешны в молодости, ибо вся долгая и счастливая жизнь впереди….
Так казалось и Митяю.

             Лидунчик

«О мертвых или хорошо или ничего, но мы, же договорились писать и говорить прав-ду, не так ли уважаемый читатель?»

Демобилизовался Митяй один из первых из всей части. Кандидат в члены КПСС, заместитель командира роты по ком-сомольской работе подал рапорт и изъявил желание после службы остаться на строительстве Норильского-горно металлургического комбината. Получив заветную комсомольскую путёвку-направление на работу, он первым делом поехал не в отдел кадров, а в общежитие города Норильска. Улица Нансена, комната 44. Там жили 5 девушек разного возраста, все потенциальные невесты от 20 до 44 лет. Одна в невесты не годилась, это была сестра жены его родного старшего брата, не кровная, но родня все же, к тому, же на год старше его. Маме-Нине было 44, бабушка в невесты не годилась, но по её взглядам на парней приходящих к девушкам в гости, она была на всё согласна. Женщина в самом соку в свои лучшие годы приехала с вольной Украины, заработать приличную пенсию, а если повезёт, то отыскать и мужа. А тут была вынуждена проживать в двухкомнатной квартире, да приглядывать за молоденькими девушками, давая им мудрые наставительные советы, что нужно мужику в первую очередь. Поэтому она пекла вкусные торты под названием «Наполеон», за что девушки и ребята её и звали ласково – наша мамочка. Нина морщилась, но терпела. А вот с тремя остальными девчонками можно было поработать на перспективу.  Но опять, же одна была выше Митяя ростом, другая слишком уж худа, а вот третья хохлушка, выглядела аппетитно.
Ну, как нам с вами судить Митяя, два года службы, при-ём таблеток, что б трусы ночью не марались, все эти естествен-ные и искусственные методы воздержания позади. Адреналин молодости бурлил через край и требовал выхода.
Отметив счастливое завершение службы, Митяй переночевал в общежитии девушек, так как свободных коек не было, Лидунчик согласилась положить «бедного» солдатика рядом, но с условием, спать тихо и не толкаться. Когда в комнатах воцарилась томная тишина, и слышно было лишь тихое посапывание, да негромкий храп мамы Нины, Митяй чувствуя, что соседка тоже не может уснуть, потихоньку повернулся и шёпотом завел разговор. Отвечала девушка тоже шёпотом, с придыханием, выпитое вино видимо подействовало на обоих в нужном направлении и они сами не заметили, как переговоры перешли в поцелуи? А затем панцирная сетка заскрипела в унисон с храпом мамы Нины, главное было её не разбудить. У молодых девчонок после работы и выпитого спиртного сон был крепкий, а вот старший надзиратель могла и вышвырнуть наглого гостя на улицу.
На следующий день Митяй посетил отдел кадров пред-приятия очистных сооружений, где его встретили, как молодого специалиста с дипломом приветливо, а добродушный начальник пред пенсионного возраста, понимая, как бывшему солдату хочется домой, подписал ему заявление о приёме на работу слесарем на очистные сооружения и тут же оформил отпуск:
- Поезжай сынок, маму повидай, а вернешься, рады бу-дем, нам нужно кадры готовить, а у тебя диплом по нашей спе-циальности.
Провожала Митяя на электричку Лида, помахала вслед отходящей электрички ручкой и прокричала: - ВОЗВРАЩАЙСЯ, Я ЖДАТЬ БУДУ….
Жди, жди дорогая, подумал Митяй, а сердцем был уже дома, как там родные, как Тамарка, как друзья, скорее на танцы, да всех повидать. Друзья уже все отслужили, у многих назначены свадьбы, ух погуляем…..
Колёса электрички весело постукивали на стыках рельс приближая заветный зал аэропорта «Алыкель». Митяй в такт им подпевал:
 - «Отслужил, как надо и домой!»
Когда этот мотивчик надоел, он прислушался к стуку ко-лёс, они мерно выбивали одно слово: -  «Вернись, вернись, вернись…» Ну, это мы ещё посмотрим, как встретит родина, впереди целая жизнь и о серьёзных намерениях, тем более о работе, пока не хотелось думать.

Дома

Дом встретил радостью матери. С  отцом она давно ра-зошлась и жила одна в большом доме, когда-то построенным совместными усилиями дружной семьи. Строили и покупали, а где и воровали, доставали за самогонку материалы, в основном отец и мать, но и два сына, старший брат Митяя и он сам, по ме-ре сил вносили свою лепту. Дом и поныне стоит и каждый раз по прошествии уже  многих лет Дмитрий Григорьевич проходя мимо его, прощупывает глазами обивочные дощечки из старых деревянных ящиков. Именно он с отцом при этой работе нау-чился забивать гвозди, и красить кистью,  а было ему тогда лет 7 или 8.
Мама работала на мясокомбинате в колбасном цехе и готовилась к приезду сына основательно. Буквально на следую-щий день Митяй собрал у себя дома всех, кто был в то время в городе друзей и одноклассников. За столом, он на правах хо-зяина поднялся первым и произнёс тост за здоровье матери и намекнул, что неплохо бы вскорости собраться ещё раз по дру-гому поводу. Работы и в у себя в городе хватит, армия позади, пора обзаводиться семьёй и рожать детишек! – за это и чокну-лись. Весь день он многозначительно поглядывал на Танюху Сергееву, свою первую школьную любовь. Вечером как обычно все пошли на танцы, вернее собирались пойти, но оказалось, что беззаботные юношеские вечера закончились у многих. Женатиков, молодые жёны утащили домой, и остался Митяй с Танюхой наедине для разговора. Девушка на все предложения Митяя продолжить гуляние до утра ответила одним предложением: - Знаешь Митя, я оканчиваю институт в краевом центре, у меня есть неплохой парень, школа позади, теперь не до охов и целований на скамейки. Жизнь пора начинать по серьёзному.
Расстроенный Митяй плюнул в душе с обидой на всех. – Ну, вот и погуляли, называется, а что дальше? По привычки ноги сами понесли его на знакомую танцплощадку в парк железнодорожников. По дороге он прикупил «огнетушитель» винища, но на танцах и распить-то её было не с кем. Подросла молодёжь, сверстников не было и он, отхлёбывая прямо из горлышка по знакомой с детства «бетонке» побрёл на Сахалин. Ничего – вертелось в затуманенной алкоголем голове, сейчас Тамара успокоит, а дальше видно будет…
А дальше успокоив себя и своё тело в уже знакомой, не-брежной для молодой женщине спальне, Митяй под утро вер-нулся домой измятый, с больной головой. Мать встретила его недовольным взглядом и, видя состояния сына, предложила:
 - Митенька, сопьёшься ты в нашей дыре, у меня есть немного денег, поезжай-ка в Ялту, у меня адрес знакомой бабушки есть, у ней остановишься, отдохнёшь на море, а потом езжай по вызову. Сам говорил, что работа с перспективой, у тебя уже 4 полярки есть, девушка ждёт. Начинай жизнь, чем раньше, тем лучше!
Норильск

После валяния и безделья на пляжах Чёрного моря, две недели были не отдыхом, а больше экскурсией, Митяй приехал домой и через день, собрав необходимые вещи и документы, отбыл, вначале в Красноярск, где ему оформили пропуск и уже ближе к вечеру он приземлился в аэропорту города Норильска.
На работе ему дали направление на работу и поселение в  общежитие. По воле судьбы общага располагалась в уже зна-комом доме по улице Нансена 44, но только в соседнем от де-вушек подъезде.  И началась самостоятельная, взрослая жизнь. Днём работа на очистных сооружениях Норильского комбината, вечером посиделки у девчонок, а иногда и ночёвки с Лидунчиком. Пару раз приезжала Любовь из Дудинки, но их встречи для Митяя были не очень радостными. В первых он не научился дружить на два фронта, да и на месте в Норильске было удобнее во всех отношениях. Любаша, видимо почувствовав, что она зря приезжает к парню, просто исчезла из его жизни на долгих 35 лет.
Послесловие:
 Однажды вяло вращая мышку своего компьютера, пятидесяти семи летний Дмитрий Григорьевич, увидел знакомое лицо, и что-то шевельнулось в его сердце. Неужели это Любаша? Написал ей и получил подтверждение, да это была она. Переписка перешла в перезвонку, и чем всё это закончится, одному Богу известно. Дмитрий Григорьевич, как  в детстве, да и в юности  остался по-прежнему быстр на решения и всё ещё надеется на свет своей звезды, которую так и не нашёл после законных шести браков. Детей не нажил, приобрёл опыт коварства и непостоянства от всех своих женщин. Одно его утешает, что сам подлецом не был. Возможно, Любаша и станет последней его звездой? Пускай холодной, полярной, но звездой?
 Жизнь непредсказуема , у каждого свой крест и сколько его нести никому не известно. Поэтому в любом возрасте не говорите слов, даже самому себе, что этого не будет ни когда!       

ЗАТО п. Солнечный.  Красноярского края.
Июнь 2013 год






 

Тамбовский Волк
/Сказка-быль/
«Я ухожу, возможно, уезжаю,
Благодарен всем, кого узнал.
Судьбы! Их много – это знаю.
Я благодарен, спасибо, уезжаю,
Как ценно слово, его я уважаю
И от того по своему люблю…,
И от того по своему страдаю
Потому, что сочинять  я не могу!»

Часам к семи вечера солнце опускалось, уставшее от своей дневной работы. Освещать, обогревать, ласкать теплом и светом Тамбовские земли, сады, поля, огороды, го-рода и сёла – эта работа была тяжёлой и порой очень хлопотной. Бороться приходилось и с ветрами и с грозовыми тучами, с дождями и даже градом. Но работа есть работа, и делать её надо всегда и желательно хорошо, на результат. Тогда и наступало время благодарности от земли Тамбовской. Это и хороший урожай хлеба, подсолнечника, кукурузы, ягод,  фруктов, всевозможных плодов и овощей. Это и радость людей от обилия всевозможных продуктов, зелени на рыночных площадях городов и посёлков. Одним словом наступало время изобилия  летне-осенней поры.
 Это же время, уже ближе к сумеркам приближающей ночи, одинокий и наверно от того злой волк, выходил на свою работу. Он обходил свою зону владений. На его  территории располагалась, и площадка, куда вывозили мусор и всевозмож
ные отходы с центрального рынка города Тамбова. Гнилые куски полуразложёного мяса были намного приятней запаха гниющих фруктов, однако он обнюхивал и гниющие помидоры, кабачки и другую зелень. Их раздражающая вонь напоминала ему запах от промежности задних ног его давней подруги, которая сейчас от него ушла по непонятным волчьим причинам. А он так любил вылизывать до блестящей чистоты это место, прежде чем приступить к своему звериному акту совокупления. Попадающие куски мяса он заглатывал, и как бы вприкуску ему была кислая приправа запахов пропадающей зелени. Он морщился, чихал, тряс головой, но непременно проверял каждую кучу, бу-доража свою память давними воспоминаниями – это было время его молодости и силы.
 Часам к одиннадцати он был уже не голоден, но наступала пора отчаянной тоски одиночества. Волк поднимал свою пасть  верх к небосклону и его блуждающий  взгляд находил ярко-красочную далёкую звёздочку, она всегда в это время была в одном месте, далёкая, мерцающая и от того недоступная. Почти до появления первых признаков рассвета он выл, глядя в далёкий свет угасающей звезды. Её мерцающий, холодный  огонёк напоминал ему  глаза своей волчицы после прекращения любовных игр.  Они тоже так гасли не оставляя  надежды на будущее завтра. Было тоскливо и одиноко каждое утро.
Наступал день солнца, и надо было жить дальше…
18 Октябрь 2013 год. г. Ачинск.


НАПРАВЛЕНИЕ В «ТЮРЬМУ»

Под арест можно попасть по принуждению, если ты со-вершил преступление. Карательные органы могут применить и другую меру ограничения свободы – это подписка о невыезде, так называемый домашний арест под надзором. Есть  оказывается и у медиков  метод психологического воздействия на человека  – это лече-ние по согласию пациента. Многое испытал на себе наш герой, но начнём с последних событий…


           НАКАЗАНИЕ БОЖЬЕ?

Дмитрий относился к своему увлечению творчест-вом очень серьёзно. Такое право ему давало то, что вот уже восемь лет он возглавлял творческое объединение литера-торов района и лишь в этом году сказал себе сам реши-тельно: - «Хватит, поиздевались все, кто хотел над ним, а у меня тоже нервы не стальные…». Ранее он тащил на себе этот нелёгкий и часто неблагодарный труд лишь потому, что ощутимо были видны результаты. Но работа с начи-нающими авторами, она лишь вначале интересна, а когда соратники по перу входили во вкус, то ему ещё больше нервотрёпки приносила борьба с их амбициями. Ибо мно-гие считали, что если автор пишет, то его должны печатать и при этом ещё и оплачивать  труд.
- Господа писатели и поэты! Мы себя вправе так на-зывать лишь потому, что наши опусы печатают хотя бы в районных газетах на редких литературных страницах – так доказывал свою правоту и правду жизни на редких собра-ниях своего объединения Дмитрий. Часто собираться стало бессмысленно, ибо уже через одного пишущего и где-то напечатанного  автора начинало «заносить» и он желал слушать и быть услышанным только себя. Благо уже мно-гие интернет освоили и уже благодаря технике удостои-лись званий победителей или становились участниками различных конкурсов. За деньги автор добивался призна-ния или нет, каждый предпочитал умалчивать. Зачем вре-дить своему имиджу?
Творческие люди как дети малые, вот Дмитрий и бился «как рыба об лёд» отстаивая своё мнение. Он на-стаивал, что начинающим литераторам необходимо печа-таться вначале за свой счёт. Лишь тогда ты вправе рассчи-тывать, на то, будешь замечен и оценен.  И если литерато-ры со званиями и заслуженными регалиями не станут воз-ражать против соседства с новичками, то это уже и есть признание твоего таланта или трудолюбия. Известный на всю страну главный редактор одного из альманахов гово-рил напрямую Дмитрию, что

 «Туфта у нас не проходит, даже за деньги…».

 Конечно, здорово когда есть богатый родственник, который может выступать спонсором, а если такого нет, то оплачивать «бумагомарание» приходится у сильных мира сего, а это всевозможные руководители администраций или руководители отделов культуры. Благодаря снисходи-тельности руководителей Дмитрию иногда удавалось вы-пустить  общую книгу или альманах, но даже выпущенная книга приносила лишь моральное удовлетворение авторам, но никак не материальное вознаграждение.
Эта безнадёга, постоянное безденежье и, как прави-ло, ежедневные недовольства и ссор с супругой, которая отказывалась понимать, почему мужик вместо поиска дос-тойного заработка по ночам никому не нужные книжки пишет, позволила Дмитрию пойти на решительный шаг. Он попытался в корне изменить своё существование на этой грешной и неблагодарной к нему Сибирской земле. Благодаря опять же современным технологиям, Дмитрия отыскала знакомая женщина ещё по армейским будням. Можно сказать, она была одна из проходящих в юности армейских невест, тогда ещё не знали, что такое граждан-ский брак, а выражались проще, это было и хлёстко, жес-токо, но справедливо.

«СРАЗУ ДАЧА – ВОТ, УДАЧА…!»

«А денег у ней – куры не клюют,
 а у нас на водку не хватает….»
В.С. Высоцкий.

 Любаша, так она просила себя называть, «состряпа-ла» липовые документы от фирмы в городе Тамбове, где работала и прислала приглашение якобы для помощи в трудоустройстве. Прислано было даже материальное под-крепление на дорогу. Это же надо, каким обладать муж-ским самолюбием, чтобы отказаться от перспективы воз-можно в последний раз в жизни посмотреть на Матушку Россию? Действительно: -

 «Спина ноет, нет и сна, свежины всегда охота, а под боком лишь жена….»

 Вот, Дмитрий и дал слабину – поехал. Месяц си-бирский литератор отработал у «крутой» невесты на даче в деревне с вкусным названием «Борщёвка».

«Он там рассветы соловьиные встречал,
Стремленье жить, любить, но и работать
Мужики! Ну, кто об этом не мечтал?»

Июльский месяц Дмитрий прожил как в раю на Тамбовской земле. Дачка небольшая, но уютная, двух-этажный флигелек из сказки, который надо было подре-монтировать. Жаль, что был построен из дерева старым хозяином наспех и для проживания в холодное время не очень суровой зимы, он всё же не годился.
Дмитрий не любил пустое времяпровождение, по-этому он с раннего утра, до восхода солнца спускался со второго этажа и начинал борьбу с сорняками и деревьями. Хорошее и красивое дерево «Клён», но такая зараза, что разрастался везде, где ему захочется. Приходилось выру-бать под корень. А виноград? Похлещи нашего сибирского хмеля. Заплетал всё и вся, пришлось изучать по ходу и ме-тоды ухода с благодатной лозой. Через пару недель, дач-ный участок походил на образцовый, ни одной лишней травиночки, грядочки были ухожены, выровнены и пропо-лоты. Местные соседи, в основном люди преклонного воз-раста, как на экскурсию приходили к Дмитрию в гости и все не могли нарадоваться, что у Любаши появился друг: -

«Мы наконец-то увидели, как наша Любаша улыба-ется» - так частенько говорила тётя Валя, словоохотливая матершиница. Она всю жизнь отработала в торговле и все-гда выражалась открыто и оттого понятно: -
Вот Сибиряк, вот молодец, а наши молодые ни хре-на делать не хотят, привезли вот нас всех стариков сюда, и живи, как хочешь. Сами носа не кажут. Ковыряемся здесь, как жуки навозные…. Мы тоже в молодости ни шилом ши-тые были, работали как черти и хозяйство держали. «Коро-ву доить, ни ****ь просить» Часто такие диалоги происхо-дили между старушками. А Любка – дурра на детей всё на-деется, а мужик хоть завалящий, но к старости нужен. Он же, что бык, бери за рога и в стойло. Не останавливаясь, могла без перехода пропеть и частушку: -

« Ах, Тамбовские девчата, до чего ж вы хороши,
Лишь бабёнки в два обхвата, но веселятся от души»
 
В обеденное время, когда становилось жарко, Дмит-рий занимался ремонтом дачи. В помещении был и телеви-зор, музыкальный центр. Хоть и принято говорить косме-тический ремонт, но он у Дмитрия перешёл в капитальный. Работы было много, а ещё больше было планов на будущее. Стихи и песни хорошо было писать ночью. «Хозяйка» проведывала Дмитрия один раз в неделю, привозила продукты с города, а зелени, фруктов хватало с избытком с дачи. Второй этаж флигеля был оборудован под спальное помещение, стояло две кровати, на них-то по первости и кувыркались «жених» и «невеста». Надо отметить, что Дмитрию этого хватало, но хотелось определенности и ясности в отношениях, на конкретные его вопросы Любаша отшучивалась:
 - Не гони лошадей, поживём – увидим.
Пришлось Дмитрию решать и вопрос с матерью, ко-торая осталась в Сибири и по телефону постоянно жалова-лась на своё нелёгкое житьё. Действительно, законной же-не Дмитрия было непонятно, почему муж уехал на зара-ботки, оставив свою 83-х летнюю маму на её попечитель-ство, а сам и денег не шлёт и не звонит ежедневно? Поэто-му Дмитрий, получив согласие хозяйки и потратив на это свои последние деньги, выехал в Москву, где и встретил свою маму в аэропорту. Матушка прибыла со всеми веща-ми, в том числе и с вещами Дмитрия. И сыну и маме стало понятно, что назад им в Сибирь дорога заказана. Жена всё собрала основательно.
Прибыв ночью в Тамбов и добравшись до дачного посёлка, после однодневного отдыха работа закипела с уд-военной силой. Мама Дмитрию пекла вкусные пирожки, готовила обеды, помогала бороться с сорняками. Теперь вся округа « Борщёвки» интересовалась, когда же будет назначен день свадьбы. Не зря же жених маму привёз?

  «Во саду ли, в огороде, виноград я кушала…».
Дмитрий любил пошутить и за словом в карман не лез: - А что вы думали, отвечал он наиболее надоедливым соседям. Такие люди у нас все в Сибири, а нас не на по-мойки подобрали, мы всё могём  работать и любить, а вод-ку пить нам лучше не начинать…. Вот поэтому три года я в завязке.
Познакомившись со всей округой проживающих, он написал несколько строк, но читать соседям их побаивался, не так поймут, у них, же свой образ жизни, и уже перед отъездом домой в Сибирь, Дмитрий понял, что пословица: - «Тамбовский волк – тебе товарищ» придумана была не зря. К кому бы он ни пришёл из мужиков  за советом или просто поболтать, то начинать надо было вначале именно с болтовни:

 - «Ни дом, а общежитие, пьяных полон двор,
С похмелья лепетания - никчёмный разговор.
Ах, «Борщёвка» милая, с ночи до зари
Бабушек страдания, но смертны и они…»

 Любаша в ответ на расспросы соседей лишь хихи-кала или отмалчивалась, а потом вообще укатила в Питер отдавать дочку замуж. Уехала она со своим сыном, предва-рительно купив ему новую иномарку. В качестве подарка дочери была куплена обустроенная и обставленная всем необходимым квартира. Можно было догадываться, сколь-ко денег, и с какими нулями ушло, но Дмитрий в вопросах финансирования стоял на твёрдой позиции: - Ничего, у меня своя пенсия не за горами, «мерина» мне не надо, а своего коня в виде «жигулёнка» я сам привяжу к этим воротам.
- Я теперь детям нужна, любила повторять заботли-вая мама-Люба. Замуж мне нельзя, а то могу многих льгот лишиться Я, вдова героя. Папа у них был военный лётчик, погиб над Припятью, когда атомная станция рванула в Чернобыле. Мы все тогда радиации добрую получили, Во-лодя – муж смертельную, ну а нам государство компенси-ровало всё материально. Я не дурра, во время сообразила, что все деньги лучше вложить в недвижимость. Стала по-купать квартиры, сдаю внаём, пенсия у меня приличная, да ещё хватает мозгов, работаю на двух частных предприяти-ях юристом. Так, что за 19 лет я привыкла все вопросы ре-шать сама.
Да, призадумался Дмитрий, куда уж нам уж со сви-нячим рылом да без зубов? Захотела девочка потешиться, шикарно жить не запретишь, вот и выписала как по почте наложенным платежом себе мужичка на потеху. А он ста-рый дурак поддался на лесть и коварство женских обеща-ний, да ещё маму прихватил. Было о чём подумать. Неза-метно в трудах подошло время сбора урожая, и когда по-следним был выкопан картофель, стало понятно, что с дачи надо съезжать. По ночам было уже прохладно, а топить, не переставая печку, было не выгодно и утомительно. К этому времени в городе освободилась одна из двухкомнатных квартир хозяйки и Дмитрий с мамой переехали на новое место жительство.


ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО

«Женщины говорят одно,
Думают по-другому,
А поступают по-своему»

Из кинофильма «Сердце на ладони»

Приезд в Тамбов начался с ремонта. Квартира рас-полагалась в центре города, в соседнем дворе проживала Любаша, так что жить, и дружить Дмитрию было удобно, но все, же его ежедневно, как и маму мучил один вопрос:
 – А что же дальше? Тем более дружба с хозяйкой, вернее встречи в интимной обстановки стали настолько редки, что Дмитрий даже их стал воспринимать как обиду: - Надо же пава какая, сделала мужику одолжение. Пришла, дала понюхать женского тела, а мне, что разве это главное? Уже вроде не мальчик. Мне баба под боком нужна, а не приходящая по обещанию и неизвестно когда. Так рассуж-дали сын с матерью прибывшие из Сибири, каждый со своей целью. У мамы то цель была одна: - Быть рядом с сыном и что б ему было хорошо. А сына тяготило, что он жил на иждивении женщины, маминой пенсии явно не хватало. Большой областной город требовал больших денег.
За период отъезда хозяйки на свадьбу в Питер, Дмитрий многое успел, первым, было то, что он случайно устроился на работу мусорщиком на центральный рынок города Тамбова. Зарплата не ахти, но на оплату квартиры уже хватало, да и время работы устраивало, три часа вече-ром бегом за техникой с лопатой и ты свободен. Во време-на юности и бесшабашной молодости Дмитрию приходи-лась ложиться в постель с женщинами на «скорую руку», ну а в те времена и мужчины, да и женщины предпочитали устраивать банный день по субботам. Бывало, прежде чем приступить к совокуплению приходилось долго уговари-вать подругу, прибегать к различным хитростям, всевоз-можным ласкам. Баню не будешь же искать, если уговоры окончились согласием, поэтому под девичьими трусиками накапливался запах сродни того, который исходил со дна мусорных баков, которые Дмитрий очищал лопатой пере-кидывая мусор и фруктовую гниль в погрузчик. В такие минуты видимо срабатывал физиологический инстинкт самца, от низа живота у Дмитрия тёплой волной подкаты-вало желание, и он торопился домой: - Может сегодня под-руга придёт?

«Я розы сегодня лопатой собрал,
А тебе лепестки дарил генерал.
Мусорщик – знаю, живу налегке,
Запомни родная, вся соль в мужике….»

Но, увы, ожидания его были зачастую напрасны. Ну, что ж, нечего ждать милости от природы. Во время провидения ремонта в квартире Дмитрий облюбовал  рядом располагающий супермаркет, где строительные материалы продавала симпатичная, стройная и явно жаждущая ещё чего-либо женщина лет 45. Она была владелицей отдела, и с ней Дмитрий подолгу обсуждал качество товаров, получал дельные советы, а однажды был приглашён и на её дачу, с целью посмотреть, и по возмож-ности принять участие в ремонте. Ну что мужику делать? Отказывать женщинам Дмитрий не привык, тем более Любаша была в отъезде. Пришлось вечером поехать. Привезли его на такси, к ознакомлению с дачей уже было всё приготовлено. Это и замаринованный шашлык и бутылочка вина и опять же два этажа, наверху на втором располагалась опочивальня.
Новая знакомая сразу взяла разбег:
 - Все дела завтра – сегодня отдыхаем.
 Однако и завтра началось с того, что опять отдыха-ли в спальных апартаментах с самого утра. Через день строительная леди пришла с консультацией по ремонту к Дмитрию на квартиру. Перед этим Дмитрий под благовид-ным предлогом отправил маму на дачу в «Борщёвку». Кон-сультация по ремонту длилась минут пятнадцать, а часа два мадам консультировала Дмитрия уже на его диване. Учитывая реально свои возможности, Дмитрий старался по реже встречаться с молодой мадам, не хватало ему ещё сцен ревности в чужом городе, где он целиком зависел от женщин. Вся эта любовная и бытовая чехарда не могла продолжаться бесконечно, и когда с Любашей состоялся ещё один разговор о его дальнейшей судьбе, то Дмитрий оказался в таком ступоре, что не выдержал и запил горь-кую. Этого он опасался сам, боялась этого и его мама, ну а для хозяйки такое поведение жениха стало таким открове-нием, что она в ужасе и в спешном порядке стала готовить проездные документы, назад в Сибирь. Чтобы оградить доступ к магазинам Дмитрий был посажен под домашний арест сроком на три дня. Домашнее заключение под охрану мамы не исключало возможности выпроситься на волю, чтобы глотнуть немного воли и не только. Однажды под предлогом выноса мусора, он подсел во дворе к тёплой компании таких же страждущих опохмелки «друзей». На лавочке, под скрывающих от посторонних глаз зарослях деревьев липы и вязов он впервые отведал напиток, кото-рый продавали в аптеках, назывался он муравьиный спирт. Для одурманивания головы хватало одного флакончика. Рядом располагался замечательный продуктовый супер-маркет «Звёздочка». Самообслуживание позволили Дмит-рию вынести во внутреннем кармане ветровки бутылку водки. Удача его настолько вдохновила, что подобный трюк он совершал дважды. Заточение под домашний арест не может продолжаться долго. Через три дня, с утра с больной головой его с мамой посадили вместе с вещами  на  автобус до Москвы. Намаявшись по эскалаторам метро, с четырьмя сумками они наконец-то сели в свой поезд.
За долгое путешествие по просторам России, под стук колёс Дмитрий пытался дать объяснение случившему-ся с ним. Что это было со стороны Любаши? Месть за юные годы, когда он пренебрег её любовью? Или сума-сбродство богатой женщины, позволившей себе поразв-лечься? На этот вопрос у него ответа не находилось, а спрашивать было не у кого. Он удалил её номера с мо-бильных телефонов, и ему очень хотелось забыть эти три месяца навсегда.
 Через три дня сибиряки путешественники были до-ма. Загул Дмитрия продолжался и в дороге, то соседи по вагону угощали, то на одной из станций к ним в купе под-сел парень с коньячком, в разговоре Дмитрий сознался, что он писатель и ему даже пришлось продать последнюю свою книгу. По приезду, чувствуя, что дальше будет ещё хуже, Дмитрий уже не мог без посторонней помощи выйти из пьяного угара, он поехал  к знакомому наркологу за по-мощью. Тот ему и выдал направление под стражу на десять суток.
ЛЕЧЕНИЕ С СОГЛАСИЯ ПАЦИЕНТА

Людей злоупотребляющих алкоголем у нас, к сожа-лению много. Дмитрий относился к той категории пьющих, которые уходят в «загул» от безвыходности. Сила воли слабовата.  Но жить, то хочется, поэтому приходится прибегать к помощи медиков. Благодаря поддержки  нарколога Дмитрий в своё время отлежал в ЦРБ положенное время, получил лечение для поддержки  измотанного сердечка и на прощание добровольно за 1,5 тысячи рублей  зашил ампулу под лопатку. Как говорится: - Хочешь, пей, а хочешь, бойся!
Но мужик, то он был не из трусливых, поэтому по-лучив основательный стресс после Тамбовской команди-ровки нарколог ему выдал направление  в город Ачинск в «Наркологический диспансер». Там-то он и был заключён под стражу сроком на 10 дней. Три этажа здания с решёт-ками на окнах, выход из здания для больных запрещён. За всё это время лечения  пришлось поработать на благо кли-ники по выносу мусора и оказанию помощи, медицинским сёстрам по приёмке больных, ибо их доставляли машины полиции с разных мест и в различной стадии опьянения и днём и ночью. Помощь поощрялась тем, что добровольные помощники могли рассчитывать на дополнительную таб-летку или укол на ночь снотворного, ибо по-другому там уснуть было невозможно. Утреннего обхода, как это поло-жено во всех больницах,  не производилось вообще. Луч-шее, что можно услышать утром от мед. персонала – это приветствие: - «Ну, что тараканы, живы? Кто за пищей пойдёт?».
Больница или тюрьма, понятия очень схожие, как и времяпровождение заключённых больных. После принятия завтрака ставились уколы, выдавались таблетки и до вечера делай что хочешь. Маршрут передвижения ограничен туалетом курилкой и холлом где стоял телевизор. Бесконечные разговоры с новыми друзьями, товарищами по несчастью велись в основном в курилке, из-за нехватки курева приходилось делить одну сигарету на двоих. Были, правда и минуты удовольствия, когда кто-то из родных вместе с передачей ухитрялся передать пачку чая, тогда уже с особой осторожностью заваривали чифирь. Философствуя и получая подтверждение наяву своим умозаключениям, Дмитрий видел, что поколение молодых тридцатилетних ребят наше государство потеряло окончательно. За кругорём чая мужики постарше горевали о том, что скорее бы домой да делами заняться, а молодёжь считали дни до окончания срока для того чтобы выйти и попить пивка….
Отмучившись, положенный срок и поняв, что такое лечение  приносит не пользу, а только вред, Дмитрий был вынужден договариваться по телефону по продолжению лечения в психиатрической клинике. В наркологии, узнав о том, что больной не удовлетворён лечением ему не хоте-ли давать выписку, где он был, и какое лечение ему было проведено. С «боем» её всё же он получил и с артериаль-ным давлением 170 на 100, был отпущен на улицу. В заключении было сказано, что больной выписан в удовлетворительном состоянии и рекомендации продолжать лечение по месту жительства.
В стенах наркологии, Дмитрию пришлось испытать ещё одно потрясение, которое больше подходит под опре-деление «Когда мужчины плачут». Когда с сигаретами бы-ло покончено окончательно, Дмитрий набрал номер теле-фона своего давнего товарища по перу Виктора Снегирёва, который в это время проживал и работал в Ачинске. Было не совсем удобно просить, но что делать? Нужда заставляла перешагнуть через свою гордость. Виктор, узнав, в чём дело примчался на машине с пакетом в руках, где было всё и сигареты и конфеты и вкусная еда. Они обнялись под пристальным оком медицинского персонала, разговаривать особо было некогда. Горький ком благодарности стоял в горле Дмитрия, а по щекам текли слёзы. Виктор говорил: - Что же ты сразу не позвонил? Я бы давно приехал. Лечись, я верю, что у тебя всё наладится, это тебе большое спасибо только за то, что ты есть и повстречался в моей жизни.
Это был второй в жизни случай, когда Дмитрий не-произвольно пускал слезу благодарности людям. Впервые это случилось на сцене дома культуры Российской Армии. В день вывода наших войск из Афганистана он исполнял под гитару свою песню ветеранам воинам-афганцам. Зал был переполнен, после того как он пропел первый куплет, майор в отставке, в форме с многочисленными наградами на груди подал команду: - Афганцы, встать! Смирно! Под-нялся весь зал и заканчивал свою песню Дмитрий под гро-бовую тишину, а потом минут десять звучали аплодисмен-ты. На сцену поднялся тот же майор, обнял Дмитрия и ска-зал просто: - «Спасибо тебе за песню».
Возможно, вот ради таких слёз благодарности чело-век и должен жить? По большому счёту это и означает, что годы прожиты не напрасно? Хочется в это верить, что и ты свой след оставил на земле….

Геннадий Донцов.  20 октября 2013 год.
Г. Ачинск. «Наркологическое отделение»






















Геннадий Донцов

«ОТСЛУЖУ КАК НА-ДО И ВЕРНУСЬ»

Повести и рассказы


















Город Ужур Красноярского края


От автора:

Благотворительностью или как теперь принято  говорить меценатством великая Русь славилась всегда, и это было почётно помогать людям, которые занимались творчеством. Человек достигая определенных вершин в обществе, нажив и заработав частный капитал, начинал думать об очищении души. Настоящий человек всегда должен помнить, что жизнь даётся один раз каждому кем бы ты ни был, и чем бы ты не занимался. Наступает определенное  время, когда каждый должен оглянуться на прожитое время и задать себе вопрос : -

 «В себя взгляни, всегда ли честен был?
 Кого обидел, пусть даже ненароком?».

На личные деньги воздвигались храмы и часовни, считалось грехом не подать нищему на паперти. Увлеченные люди творили  произведения, писали холсты и иконы зачастую в ущерб своему здоровью и растрачивали те копейки, что смогли заработать физическим трудом. Поэтому отношение простого люда к ним было не однозначным. Одни считали их блаженными, которые не хотят работать на благо своей семьи, другие, понимая их великую цель, называли людьми от Бога. Как сказал наш Сибирский поэт Н.Н. Ерёмин: -

  «Литература и поэзия – это дар Божий»

Из песни слова не выкинешь, а у каждого из нас есть своя песня жизни, поэтому и для названия книги я взял строки из шлягера 70-х годов. В подтекст этих строк я бы добавил, что мы все уйдём, куда нам не ведомо, но вернёмся к потомкам через наши дела, песни и книги.

Я  благодарю за понимание, поддержку, в том числе и материальную своих земляков, друзей Ужурского района, которые оказали мне помощь в издании этой книги и по христианскому обычаю низко кланяюсь им в пояс.



   

Геннадий Донцов   ЗАТО п. Солнечный Красноярского края
Геннадий Григорьевич Донцов родился в городе Боготоле Красноярского края в 1957 году. Детские и школьные годы прошли в городе Ужуре. Первые стихи были опубликованы в городе Ясный Оренбургской области в районной газете в 1988 году. Творческой дея-тельностью начал заниматься, работая по контракту в Социалистиче-ской Республики Вьетнам на строительстве военно-морской базы Кам-Рань с 1986года. Старший лейтенант запаса Российской Армии.
Геннадий Григорьевич  известен как внештатный корреспон-дент СМИ, сочинитель стихов, бард. Он автор своих книг, с его уча-стием изданы  литературные  сборники, альманахи Ужурского творче-ского объединения.
Печатал стихи и рассказы в альманахах под редакцией члена СП СССР и Союза российских писателей Н.Н. Ерёмина в Красноярске, в «Новом Енисейском литераторе» , в приложении для детей «Енисей-ка» под руководством члена Союза писателей России  С.Н. Кузичкина. В литературно-художественном альманахе «Енисей» Красноярского писательского содружества за 2012 год. В литературно-художественном журнале «Вдохновение», объединения писателей До-на» в № 28 за 2013 год.
 Руководитель Ужурского творческого объединения литерато-ров «Свеча» с 2005 по 2013 г.г.С 2011 года представитель творческого клуба «Енисейский литератор» Печатал стихи и рассказы в  городах Красноярск, Назарово, Ужур, Ростов-на-Дону, Тамбов.
В настоящее время автор работает в крестьянском хозяйстве «Берёзка»  в Ужурском районе Красноярского края.  


          Никогда не говори – никогда!

Повесть

"Литературе я обязан счастли-вейшими днями моей жизни. Писа-тель должен много писать, 
                но не должен спешить..."
А.П. Чехов

От автора: Выражаю благодарность одной из четырёх  армейских невест, которая по прошествию35-ти лет, благодаря Интернету отыскала меня во всемирной паутине и напомнила о днях, которые я описываю в этой повести.

     Невезуха или пруха?

Митяю вначале не повезло, но затем невезуха оберну-лась «прухой». Когда его доставили на место сбора призывников в краевой центр, с синяком под глазом, то «покупатели» прибывающие из воинских подразделений за молодым пополнением, его не хотели брать в свои команды. Внешний вид Митяя вызывал видимо опасения за состояние политико-воспитательной работы по будущему месту службы у приезжающих офицеров и сопровождающих их сержантов. Действительно, опухшее лицо от чрезмерно выпитого спиртного, плюс фиолетовый глаз с рассечённой кожей под ним, взлохмаченные, рыжие, жёсткие волосы на голове, придавали Митяю вид драчливого петуха. Уже поразъехались все друзья, с которыми он в вагоне железнодорожного состава прибыл сюда. С ними отмечали призыв на службу дома, затем продолжили в поезде, затем передрались, затем утром похмелились, помирились и лишь у Митяя остался на память огромный синяк, а впоследствии и шрам на всю жизнь.
В мае в Сибири ещё прохладно, поэтому лёжа на дере-вянных нарах, слушая бурчание голодного желудка, кутаясь в телогрейку, хорошую-то одежонку, зачем было брать - Митяй явно скучал. Вдруг раздалась команда незнакомого дежурного сержанта, который зашёл в казарму и зычным, командирским, с  хохляцким акцентом голоса прокричал: - А где тут синеглазый? Давай к командиру!
Митяй быстренько соскочил со второго яруса и с радост-ной надеждой отправился за сержантом. Наконец-то отправят в часть, всё разнообразие, а то подохну тут с голода, за колючей проволокой, как «зэк» последний. Однако ему повезло, ус-талый капитан, перебирая бумаги с личными делами призывников, не поднимая глаз на вошедших произнёс:
 - Дмитрий Спиридонов? Хватит тебе валяться на нарах, покупателей с неделю не ожидается. Если деньги есть, то мо-жешь ехать домой, вызовем позже»
-Ха, повезло-то как, мамка плакала, провожая, а сейчас-то обрадуется, живой вернулся, пусть с синяком, но не груз, же 200.
- Да товарищ капитан, денег я найду, мне копеек на те-лефон, хотя бы…
 Тут сержант опередил командира и как награду вручил Митяю 10 копеек:
 - На, звони, да мотай пока, пусть глаз тебе в порядок приведут, а то до осени останешься. Перспектива остаться не призванным до осени, Митяя не устраивала, а возможность по-тискать свою Тамарку, да ещё с неделю погулять дома, было бы не плохо, тем более ещё не всех друзей призвали, и проводы в их городке продолжались.
Схватив вещь мешок, Митяй уже через минут пятнадцать был на ж/д вокзале и по автомату набирал телефоны друзей, с которыми учился в техникуме. По причине учёбы он и так уже просрочил срок призыва, шёл на год позже. У него в голове желания раздваивались: и в армию охота,  пора уже, его одноклассники со школы  год прослужили, но возможность погулять придавала энергии, и уже через час ему Серёга Коврижкин привёз 10 рублей на билет, ещё и на пирожки осталось.
Мамка дома, что-то сильно не обрадовалась возвраще-нию сына из армии, первые её слова были:
 - А что мне теперь ещё проводины устраивать трёх дневные? Я уже письма жду, куда тебя отправили служить, а он до службы не доехал, получил ранение и домой. Ну, ты весь в деда, тот до фронта не мог три раза доехать, всё его эшелон бомбили, и ты видимо по своей отцовской родове пошёл.
Но, делать нечего, как говорится: - Принимай маманя сына!
Неделя прошла, на одном дыхании, проводы друзей с весёлыми и не очень застольями/наши-то уже в Афгане были/, чередовались танцами в парке, проводы затем девчонок по домам, отсыпанием и опять по кругу. Когда по телефону позвонили с военкомата и сказали, что надо прибыть и куда прибыть, Митяй уже плохо соображал, но одна мысль в голове засела намертво: - Надо без эксцессов добираться, а то девки засмеют. В то время не призванным на службу считалось позором.
На этот раз на уже знакомом Митяю месте сбора в крае-вом центре он долго не задержался. Команду сколачивали ви-димо в спешном порядке, подскребали новобранцев понемногу из всех союзных республик. В одном строю перед казармой временного содержания призывников выстроились русские, отдельными группами, азербайджанцы, грузины, немного армян и представителей из Чечни. Перед строем прохаживался в подогнанной по телу, парадной форме старший сержант кавказкой или восточной внешности. Он с большим трудом пытался придать строю ровное, приличное построение, но будущие воины норовили взять его в круг и выведать очень важную военную тайну: - Куда едем, товарищ сержант и когда?
Наконец сержанту надоели вопросы в разнобой и он по-краснев от злости прокричал команду: - А ну, становись в две шеренги, если хотите, чтобы я с вами разговаривал!
Призывники, наступая друг другу на ноги, толкаясь, кое-как выстроились.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на лево…. Приближался старший офицер, майор. Доложив ему, как положено по форме, что призывники построены и готовы к отправке, сержант сделал шаг в сторону. Офицер видимо не раз уже приезжал за молодым пополнением, поэтому знал, что интересует молодых, будущих солдат:
- Бойцы! Мы отправляемся в нашу доблестную, имею-щие свои давние традиции часть. От каждого призыва в свой музей мы везём землю, откуда прибыло пополнение. Из Сибири вы первые, поэтому попрошу местных ребят вон там у заборчика наполнить вещь мешки землёй, там и лопата. Среди вас я вижу представителей многих национальностей. У кого есть с собой земля предков, то можно высыпать в общую кучу. Это будет символизировать нерушимый союз наших народов. Выполнять!
Но прежде чем выполнить команду офицера из строя вновь раздался голос: - А куды мы едимо? Оказывается, среди призывников были и представители Украины! Офицер улыбнулся:
 - Пока сказать не могу, но судя по внешнему виду стар-шего сержанта, неужели сами не догадываетесь?
Тут уже  самовольничал сержант: - Куды, куды, в Ташкент едем – он город хлебный!
 После того, как более, менее удовлетворённые ново-бранцы набили землёй 10 вещевых мешков земли, куда некоторые ребята из азиатских республик ссыпали завязанную в носовые платочки землю своих предков, вновь раздалась команда сержанта: - Строиться в шеренгу по два!
Майор, затоптав окурок папиросы, сделал следующее заявление: - Через два часа подъедет автобус, и мы отправляемся в аэропорт, товарищ старший сержант проводите команду в казарму, пусть не разбредаются по территории.

Тамара

Тома Медведкова жила на «Сахалине». На окраине рай-онного центра, где жил Митяй, располагалась воинская часть. Это был другой мир, не совсем ещё понятый Митяем, со своим укладом жизни, с пятиэтажными домами со всеми удобствами, где тебе и ванна и туалет. Ребята со станции все жили в частном секторе, с удобствами на улице, возможно, поэтому между группировками молодёжи время от времени вспыхивала война. Иногда это были просто стычки, а иногда и устраивались специальные набеги под девизом «Бей, кто попадётся». В ход шли ремни, палки от штахетных оград и палисадников, специально готовились «кастеты», доходило дело и до «обрезов». Скорее всего, тут играла молодая кровь, требующая выхода излишек адреналина, потому бои местного значения молодёжи со станции шли и между местными с «Колымы» и «Города». Достаточно на танцах было пригласить незнакомому парню девушку, как местные «орлы» разогретые лёгким и от того доступным, дешёвым вином, выясняли:
- Кто таков и откуда?
 Походы друзей, одноклассников провожать девчонок после танцев на «Сахалин» или в другое место города не всегда заканчивались мирно. Для безопасности, после танцев группи-ровались по направлениям и шумной толпой шли ночью по бе-тонной, затемнённой дороге ватагами, пугая мирно спящих ста-риков и тревожа придомовых собак. Прибыв на чужую террито-рию, разбредались по домам, подъездам влюблённые пароч-ки. А дальше, кому, как повезёт. Кому везло в любви, кому везло не битым возвратиться домой.
В любви везло не многим, вернее везло, но не так, как хотелось бы 14-ти летним, взрослеющим пацанам. Были и поцелуи до потемнения в глазах, бывало, что и рука вдруг окажется под кофточкой, где вздыхала такая желанная, но пока недоступная плоть. На этом всё и заканчивалось у многих. С «ломотой» во всём теле, шмыгая носом, возвращались женихи по домам, когда уже первые и последние петухи пропели. За всех ручаться нельзя, даже за близких друзей, но Митяй свою Тамару почитай два года провожал.  Без всякой надежды на взрослую любовь, просиживал в подъезде двухэтажного деревянного дома.
Однако время шло, была последняя весна перед армией, и надо было заявлять права на любовь. Митяй уже дома подкатывал с разговорами к матери с намёком о женитьбе. А что? Техникум закончил, работал уже, можно и женится, молодая жена два года подождёт, главное не упустить! На что мудрая и добрая мама всегда находила вопрос, на который Митяй не мог ответить так, чтобы убедить сорокалетнюю маму:
- А я, что на танцы с твоей женой ходить буду? Или ты хочешь, чтобы я нянчилась с твоим дитём, а она одна уйдёт на танцульки? Нет, дорогой сыночек, ты уж отслужи, а если дев-чонка путная, то и так дождётся. Не ты первый, не ты послед-ний… - так отвечала мать Митяю, и он понял её слова по-своему.
- Значит надо быть первым! Не дождётся, то не так обидно будет за время, что просиживал под дверью.
Запретную дверь Тамарка открыла сама, когда уже перевалило далеко за полночь, наступило 12 апреля – День космонавтики, эту дату Митяю не забыть, 11-го ему исполнилось 19 лет и они до танцев, во время танцев и после отмечали это событие всей компанией, бегая за плодово-ягодным вином по рубль две за бутылку. Даже девчонки не отказывались, хотя предпочитали «шипучку», тоже шампанское, но красное и подешевле.
После танцев и проводин, Митяй уже, как всегда наце-ловавшись до опухлости губ, подумывал об обратном пути, но Тамара, вдруг освободившись от объятий жениха, подошла к своей двери, приоткрыла её и поманила Митяя:
 - Пойдём в мою комнату, наши спят в своей спальне, потихоньку ко мне пройдём. Вчера гулянка у них была, не услышат…
Какая это была ночь, описывать не будем, но проснулся Митяй часов в 10-ть первой половины дня, от слов Тамариной мамы. Лицо, по годам ещё молодой женщины было припухшим от вчерашнего застолья, глаза ничего удивительного не выражали, в них стоял вопрос:
 - Как из создавшейся неловкой ситуации, сделать выгоду для своего отравленного организма? Она, пошатываясь, тупо смотрела на молодых людей в кровати своей дочери. Затем узнав в девушке свою Тамарочку, задавала конкретный вопрос:
 - Ну, что зять? Где бы взять?
Впрочем, она сама же на него и ответила:
 - А какой ты зять и что с тебя взять!
 Через час она вновь толкнула дверь, теперь уже бывшей девичьей спальни и позвала молодых к столу, на котором была нехитрая закуска и бутылка водки….


Первая самоволка

Новобранцы забились в угол казармы и разлеглись по нарам. Два часа ожидания казались вечностью. Митяй неожи-данно  для себя, почувствовал, что можно попытаться  завоевать среди мужиков небольшой авторитет. Он соскочил с деревянных досок нижнего яруса и, видя, что их сержант находится в противоположном углу казармы с такими же начищенными, с иголочки сержантами других подразделений, начал проводить полит агитацию среди своей разношёрстной команды:
- А что мужики, надо бы отъезд отметить, я здесь мага-зинчик знаю недалеко, успеем. Только помощник мне нужен, забор высоковатый. У кого какие деньжата остались? В части всё равно отберут старослужащие. Скинулись. Митяй и ещё один новобранец, как оказалось позже,  был он с одного города с Митяем, но жил в районе «Колымы», поэтому до призыва судьба их не сводила раньше. Парень, как парень, высокий, статный, но немного растерянный. Таких ребят называли «маменькин сынок». Он  после 10 класса призвался, по возрасту на год младше Митяя, поэтому пришлось всю инициативу до конца, Митяю брать на себя. Ребята подошли к своему сержанту и попросились в туалет, который располагался на территории.
- Давайте мигом, а то автобус подойти может  раньше назначенного времени.
За туалетом было узкое пространство между забором и выгребной ямой. Осторожно прощупав ногами хлипкий настил из досок, которые перекрывали выгребную яму,  Митяй дал команду Сашке, своему подельнику-добровольцу:
 - Тут поосторожней, а то провалишься в клоаку! Вставай к забору, согнись, держись покрепче, я перелезу и буду минут через двадцать. Никуда не уходи и жди меня здесь, примешь груз, а я затем через КПП пройду пустой.
 Взобравшись на товарища, Митяй дотянулся до края за-бора, подтянулся, зацепился за колючую проволоку и с шумом свалился по другую сторону. Приземлился удачно, лишь слегка порвал телогрейку. Схватив взятый с собой рюкзак и брякающие в нём деньги, он пулей помчался к магазину. Проведённые четыре года и шесть месяцев учёбы в железнодорожном техникуме в краевом центре на отделении «говна и пара», так он называл факультет «Водоснабжение и канализация», позволяли ему легко ориентироваться на привокзальной площади. Пункт сбора призывников был недалеко от вокзала, а бывшие студенты раз в месяц обязательно ездили по родным гнёздам с целью запастись провизией и выпросить у родителей хоть немного деньжонок. Стипендия была тридцать рублей, но и её Митяй получал редко из-за пропуска занятий. Частенько уезжая домой, он гулеванил с девчатами не только выходные, но прихватывал ещё и понедельник. Поэтому магазинчик в дальнем углу привокзальной площади служил частенько местом распития на дорожку, подальше от глаз милиции. Звеня рюкзаком, в котором мелочи было больше чем бумажных рублей, Митяй ворвался в магазин и высыпал содержимое перед ошарашенной продавщицей: - На все!
-Чего на все? Глядя на запыхавшего, дышавшего через раз паренька в разорванной телогрейки, их рукава которой торчала вата, с уже багровым и переливающимся всеми цветами радуги синяком под глазом, ёжиком торчавшими рыжими волосами на голове, продавщица растерялась.
- Чего, чего – водки конечно! Отказать такому покупате-лю было трудно и, опасаясь неизвестно чего, женщина стала пересчитывать мелочь и выставлять бутылки. Набив почти полный рюкзак, Митяй также пулей помчался обратной дорогой. У забора  Сашка был на месте, возникла проблема, а как перебросить рюкзак, чтобы водка не разбилась?
- Саня, ремень есть? Привязывай к нему свои штаны и перебрасывай мне, иначе не получится. Промучившись ещё минут десять, находясь в тревожном состоянии, чтобы кто не увидел с этой или не дай Бог с той стороны Митяй привязал груз и дал команду: - Тяни понемногу.
На самом верху забора, Сашкины брюки отвязались от ремня и рюкзак, жалобно звякнув, зацепился за колючую про-волоку и повис. Ни Сашка, ни Митяй дотянутся до него, не
 могли. Ладно, водка, чёрт бы с ней, но штаны повисли на забо-ре тоже…
-  Жди меня Сашок, я на КПП, сейчас подойду. Повторим акробатику и достанем. С невозмутимым, беспечным видом Митяй приблизился к проходной и нагло пошёл мимо застывшего на посту солдатика.
- Стой! Сюда нельзя, закричал часовой и перегородил Митяю дорогу.
- Это тебе нельзя на посту без оружия – грубо оттолкнув часового, Митяй бросился бежать на территорию, пропетляв между казармой, какими-то сложенными штабелями досками, он юркнул за туалет.
Сашке, видимо надоело ждать Митяя, и он решил про-явить инициативу. Нашлась на вид крепкая доска, один конец которой будущий воин Советской Армии упер в забор, а второй край, упёрся в строение туалета. И надо же ей было сломаться, как раз над выгребной ямой. Толстая доска сломалась на сучке, а перекрытие из трухлявых дощечек не выдержали и Сашка по пояс провалился под туалет. Как вы помните, был он в одних трусах и это, возможно, спасло его от гибели. Засучив в жиже ногами, руками он успел зацепиться за опалубку строения из брёвен и не утонул совсем. Глаза у будущего воина были навы-кате от страха, зловоние и поднявшиеся,  ведомо, откуда мухи, пикировали, над его головой, облепив по пояс. Сашка вылез кое-как, брезгливо соскабливал с себя жижу и рыдал, как дев-чонка, которая получила двойку за выученный урок. Увидав Митяя, он перешёл на всхлипывания и причитания:
 - Как я в армию без штанов поеду? До него ещё не доходило, что до армии ещё далеко, надо ещё в строй попасть, а как в одних трусах и с такой вонью?
Митяй снял с себя фуфайку. Всё равно в Ташкенте она не нужна, обернул Сашку, силой поставил его раком к забору и осторожно, чтоб самому не запачкаться с большим трудом держа равновесие, уцепился за колючую проволоку. В его руки вонзились шипы проволоки, но что делать? Положение у Сашке, пожалуй, было хуже, пришлось терпеть, хотя охота было орать от боли.
- Эх, сынок ты маменькин, в армии форму дадут, сейчас твои достанем. Митяй начал вначале отцеплять рюкзак.
Сашка шипел внизу: - Ну, её на хрен водку, ты штаны распутай! И Сашка, опять заплакал.
Брюки так вцепились в проволоку, что разматывать их было трудно, да и некогда. Спустив осторожно спиртное, Митяй рванул за штанину и отдал Сашке, что осталось в руке. Добрый кусок штанины так и остался на заборе.
Сашкины трусы пришлось выбросить, он натянул на го-лое тело укороченные с одной стороны брюки. Так и пошли, впереди Митяй с рюкзаком водки, сзади ковылял Сашка с уко-роченной наполовину одной гачей, обутый в китайские кеды в которых хлюпало. Фуфайку тоже пришлось выбросить, но всё равно Санёк источал запах, от которых у Митяя дух захватывало.  Сашка гнусавил:
 - Ну и что говорить-то будем? Собак здесь нет, куда я штанину дел?
 Им повезло, по пути им попалась колонка, возле кото-рой горе-призывники обмылись кое-как, а чтоб немного при-глушить запах, Митяй открыл бутылку водки, добрую половину вылил в Сашкины кеды. Оставшееся в бутылки спиртное они выпили с горла. Подбодрённые таким образом парни дви-нулись к месту сбора. Возле казармы уже выстроилась их ко-манда и шла перекличка. Благо, что призывники стояли к самовольщикам спиной и их возвращение не заметили ни офицер, ни сержанты. Успев, отметится Митяй с Сашкой общей колонной пошли к КПП на посадку в автобус. На КПП часовой, узнав Митяя, хотел что-то доложить офицеру, но увидев злое лицо Митяя и его сжатый кулак, решил благоразумно промолчать. Новобранцы, идущие рядом с гонцами за водкой, недоумённо поглядывали на них, шмыгали носами, но вопросов не задавали, все загрузились в автобус.
В автобусе рюкзак с водкой наполовину опустел, пили втихушку, прячась за спины товарищей. На аэродром уже въез-жали с песней:
«Только две, только две зимы,
Только две, только две весны,
Отслужу, отслужу как надо
И вернусь…»

На лётном поле расположились прямо на первой весен-ней траве и понемногу посасывали их горлышек  бутылок. Остаётся удивляться, как распитие спиртного оставалось незамеченным офицером и сержантами. Как бы там не было, но когда подготовка самолёта окончилась и поступила команда загружаться, то некоторых призывников пришлось под-держивать под руки при восхождении на трап. В салоне, их встретила миловидная стюардесса и предупредила о соблюдении дисциплины во время полёта. Рейс был особый, «тушка» была предоставлена одним будущим воинам, а учитывая их состояние, предупреждение было не лишним. Половина призывников была изрядно навеселе. Митяй предусмотрительно отстал от Сашки и расположился в самом хвосте самолёта. Санёк было дёрнулся пересесть к земляку, но команда майора заставила его вернуться на место:
- Прекратить хождение по салону. За несоблюдение приказа по прибытию на место службы, могу посодействовать. У кого-то служба начнётся с гаупвахты!
Митяй ещё на лётном поле рассудил, что дальнейшее пребывание с Сашкой может кончиться плохо для его авторитета, нахватало получить какую-нибудь кликуху, типа «засранцы»! Вылитая водка в кеды  Сашки не совсем перебарывала запах общественного туалета. Перед тем как раздать  остатки водки из рюкзака, Митяй взял себе ещё бутылку, пробрался по проходу самолёта почти по пластунски, чтоб не увидел майор и чуть ли не силой влил в Сашкино горло, конечно, не забыв и себя, но без закуси Митяй уже много не осилил.
Как бы там не было, но вернувшись на своё место, Митяй почувствовал, что отрубается. Сказалось нервное напряжение и усталость от пережитого. На Сашку же, видимо приключения подействовали в обратную сторону, и он подогретый водкой, пытался прорваться теперь к Митяю. Сидевшие с ним рядом призывники с солнечной Грузии успокоили не без помощи тумаков пьяного сотоварища, а потом, брезгливо затыкая носы, постепенно начали отсаживаться от затихшего Санька. В образовавшимся свободном пространстве Сашка свернулся калачиком на двух сиденьях и заснул.
Уснул и Митяй. Проснулся он от того, что самолёт стало потряхивать.
- Ну, наконец-то посадка. Где там Ташкент?
Митяй видел, как за окном иллюминатора промелькнули облака, тряска закончилась, но внизу было опять что-то белое. Что за облака такие многослойные? От непонятного появилось беспокойство, тем более, что голова с похмелья ещё плохо соображала. В салоне самолёта в связи с посадкой, вначале устаканилась гробовая тишина, все кто мог с недоумением упёрлись лбами в круглые оконца. Ребята, сидевшие ближе к проходу, наконец-то не выдержали и почти хором стали возмущаться: - Что вы там за диво увидели, как там с высоты Ташкент большой?
Опять же первый сообразил Митяй:
 - Мужики! Да это же снег! Сомнения развеяла появив-шаяся в салоне стюардесса: - По метеоусловиям города Норильска, аэропорт Алыкель не принимает. Наш самолёт садится на аэродром посёлка Хатанга.
Вот тебе и Ташкент – город хлебный, промелькнуло в голове Митяя, и он с тоской вспомнил о своей телогрейке, бро-шенной в общественном туалете на призывном пункте.

      Север – край сильных!

         

Город Норильск. Проспект им В.И. Ленина. Фото начала 80-х годов.

Первое, что увидел из наглядной агитации будущий сол-дат, инженерно-технических войск прибыв после двухднев-ного пребывания в Хатанге в свою часть – был ярко красный «бан
нер», как его сейчас называют. На строевом плацу, почти во всю его длину, было натянуто полотнище и метровые, печатные  буквы напоминали будущим воинам, прибывшим в карантин для прохождения «курса молодого бойца» о том, как надо стойко переносить все тяготы воинской службы на севере. Часть и её штаб располагались недалеко от города Норильска. За 69 параллелью школьного глобуса, который любили рассматривать вновь прибывшие солдаты, набранные из многих союзных республик,  Митяю предстояло тянуть солдатскую лямку два долгих года. В то время ему казалось, что эти лучшие годы придётся вычеркнуть из своей жизни. Инженерно-технические войска оказались тем же стройбатом, только работали они больше, а материального подкрепления не было вообще, если не считать 3-80 на сигареты или на конфеты. Тратили их воины по своему усмотрению с разрешения старшины в солдатской чайной, кому, что было нужнее. Повезло в одном, вся рота была набрана из молодых с одного призыва, лишь сержанты были дембеля с вольной Ук-раины и «воспитывали» молодёжь строго по уставу. Дедовщины можно сказать в роте не было.
 Можно долго описывать события солдатского быта, и я думаю, это было бы достаточно интересно, но вернёмся к на-шим баранам. Да простят меня девушки, к невестам ново-бранца Спиридонова.
Тамара, первая девушка, ставшая женщиной 12 апреля, как любил прихвастнуть перед парнями Митяй, полетела в кос-мос по его Митяевой воле. Да так полетела, что испытание на верность не прошла впервые же полгода, а может быть и рань-ше. За три месяца Митяй получил от своей невесты всего два письма, первое в первый месяц службы, а последнее пришло после долгого ожидания и лучше бы вообще не приходило. Тамара писала, что у ней брат погиб, несчастный случай. Она уже работала в магазине продавцом, целыми днями занята, а про вечера ни слова. Вообще ни письмо любимому, а отчёт какой-то о своей жизнедеятельности. Ни тебе, жду, люблю, целую, ничего не нашёл Митяй, как не крутил листочек из ученической тетради. Ни одного ласкового слова, а они так нужны в армии…
Обиженный солдат и написал своей любви, что, дескать, наверно вечерами времени на всё остальное хватает? Угадал Митяй, что и подтвердилось позже спустя год с небольшим, когда ему удалось на пять дней заскочить домой на побывку. Будучи уже делегатом комсомольской конференции в штабе армии, который находился в городе Новосибирске, командование уважило просьбу ефрейтора, кандидата в члены КПСС, заместителя командира передовой роты по комсомольской работе. После конференции, уже не солдату, а ефрейтору, Митяю продлили срок командировки, и он смог побывать дома.
Приехав домой на поезде утром, он едва дождался ве-чера, благо день был субботний. Значит, вечером будут танцы, а ещё надо успеть заскочить и забрать Тамару с работы. Кое-как наспех, прослушав  все новости от мамы, ближе к пяти часам, он уже переодетый в гражданку, заторопился на  встречу с невестой. Парадную форму с лычкой ефрейтора, он предусмотрительно, во избежание ненужных расспросов припрятал в шкаф, не то, чтобы стесняясь эмблем «Мабуты», но род  войск, где служил Митяй, не пользовались успехом и вниманием девчонок. А ребята вообще могли на смех поднять:
 - Глянь тика?  «Мабута» пришла! А за лычки ефрейтора, могли и морду начистить в конце танцев. Лучше от греха по-дальше.…  Так что Митяю особо гордиться перед молодёжью в принципе было нечем. Это у себя в роте, в батальоне, в части он авторитет, а здесь на гражданке на устах сверстников быто-вала и пользовалась особым вниманием поговорка, что «Лучше иметь дочь – проститутку, чем сына ефрейтора» и с этим приходилось считаться.
Нарвав в огороде у мамы разных цветов, какие ещё со-хранились, заверну букет в газету, он помчался на встречу с не-вестой. Пыл его любовной радости охладил её внешний вид, выглядела Тамарка не ахти. Потусклый взгляд усталого челове-ка, неряшливая и выцветшая кофточка, помятая юбка и при первом встречном поцелуе устоявшийся со временем привкус сигарет и застарелого перегара, больших эмоций не вызвали. Первая фраза невесты прозвучала так:
- А, что приехал? Пошли домой, я одна живу, все мои померли. Пузырь возьмем, да помянем…
После распития бутылки  портвейна три семёрка, кото-рое годилось больше для покраски заборов, Тамара ожила и предложила взять чего ни будь покрепче. Оставив ненадолго своего жениха, она сбегала к соседки и одолжила бутылку самогонки.
- Митька, какие танцы! Сами погуляем и потанцуем, я в сад больше не хожу, некогда мне.
С такими словами Тамара разлила сама по пол стакана вонючей жидкости, а затем потащила солдатика в мятую по-стель не убранную с утра, а может и вообще не убираемую.
Пришёл Митяй домой под утро, а по дороге одна мысль сверлила голову:
Права была мать, это не жена!
- Так для постели на первое время неплохо же было? 
– возражала ему молодое, удовлетворенная плоть.
Ладно, впереди ещё три вечера, натрахаюсь от души с запасом, а впереди ещё год службы, поживём – увидим…

Рыбка – Танюшка

Вторая встреча с девушкой из поселка Кайеркан, про-изошла в электрички. Митяй ехал в штаб своей части для полу-чения почты. В добротном обмундировании полевой формы в офицерских сапогах, воротничок, подшитый с каёмочкой, начи-щенной до блеска бляхой, он выглядел неплохо. Расстегнув шинель Митяй с интересом поглядывал на девчонок.  Заприметили и они бравого солдатика, это были три девушки щебетуньи. Подошли сами и уселись рядом на свободные места.
_- Ой, девочки, какой солдатик симпатичный, с вещмешком, наверно домой собрался? – спросила одна, самая боевая?
- Симпатичный, рыженький, только худенький правда и наверно голодный? Она тут же развернула пакет и протянула его Митяю. Из пакета дохнуло домашними пирожками, отказаться было невозможно. Уплетая пирожки с мясо, луком и яйцом Митяй совсем не подумал, что от него сейчас воняет на весь вагон промёрзлой и продуваемой электрички луком. С полным ртом, он объяснил девушкам, что ему скоро выходить.
- А слабо, к нам в гости проехать? Скажешь, что проспал, электричка раз в сутки ходит, завтра заберёшь свою почту.
Перспектива самоволки не очень радовала, но с другой стороны, мог, же он проспать действительно? А была, не была, девчонки вроде бойкие, но ему приглянулась третья скромница, которая всё это время помалкивала, бросая на него украдкой взгляд красивых, загадочных глаз.
Девушки оказались поварихами и все втроём приехали на Север по оргнабору и работали в столовой для рабочих гор-но-металлургического комбината. Весь вечер в общежитии мо-лодёжь занималась разговорами, но без спиртного. Беседы и расспросы друг о друге прерывались лишь для того, чтобы уса-дить Митяя за стол и угостить очередным вкусным блюдом. Спать уложили Митяя на пол на голом матраце, больше ничего не было. Под голову бравый солдат приспособил шинель. Всю ночь Митяй не спал, слушая сопение девчонок во сне:
 - Вот он локоть, да не укусишь? А что ещё надо сытому солдату? Любви конечно. Он потихоньку  встал, подошёл к кро-вати понравившейся Танюшки, фамилия у неё забавная оказа-лась – Рыбкина.
- Рыбка моя, прошептал Митяй, усаживаясь на край кро-вати, я в туалет хочу, да и покурить надо. Девчонки-подружки предусмотрительно захрапели и отвернулись к стенкам. Это движение девичьих тел придало уверенности солдату.
- Ишь ты, понятливые, наверно не в первый раз парней приглашают. Он наклонился ниже, шепча какую-то несуразицу, одновременно пытаясь примоститься рядом на кровати девуш-ки. Танюшка, маленькая, стройненькая девочка, место бы хватило, но откуда силы взялись, она грубо столкнула Митяя на пол. Он с грохотом упал под хихиканье подружек.
Усевшись на кровати, Таня громко и гневно предложила: - Кобелек армейский, иди лучше в туалет, а то обмочишь мне матрац!
-Солдатик, ты кровати перепутал, засмеялась соседка, ложись ко мне, поместимся.
Какие уж тут любовные утехи подумал Митяй, отправляясь в ванную комнату. Так до утра, примостившись на унитазе, Митяй и просидел, высаживая одну за другой сигареты. Когда они кончились, он вернулся в комнату, в темноте молча, оделся и вышел в заснеженную Каерканскую ночь. Бодро дошагал до станции, где его и подобрал дежурный патруль.


Результаты второй самоволки

Уже на гаупвахте в своём гарнизоне, Митяй обдумывал создавшееся положение в плюсах и минусах. С одной стороны, наелся до отвала, узнал адрес Танюшки, напишет ей нежное извинительное письмецо – это плюс. Если выгонят с почтальонов – это плохо, на оставшиеся 8 месяцев службы, работать на стройке лопатой ему не хотелось, но всё обошлось и даже повезло.
Забрал его с гауптвахты командир роты, прапорщик Ря-бов. Этот круглый во всех измерениях командир взвода  желал всюду быть первым, ибо знал, что дополнительных звёздочек ему на погоны не светит, а самолюбие его было большим.
-Слушай ефрейтор, мне надо к Дню Советской Армии организовать выступление от роты художественной самодеятельности. Будет смотр дивизии, займёте первое место, звание повышу и отпуск дам. Сможешь?
Как было солдату отказаться, тем более кое-какие навыки были ещё со школы:
- Смогу товарищ старший  прапорщик! Гаркнул проштра-фившийся солдат, в доску разобьюсь, но сделаю, добавил, уже не по Уставу неглупый Митяй. Самодеятельность - этото значит подготовительные занятия, освобождение от многих построе-ний, а главное от работы на лютом  морозе под 50 градусов или во время «чёрной» пурги. Случались и такие напасти на Севере в крае сильных.  Когда оттепель, то непременно начиналась  пурга, бывало в такой снежной круговерти погибали солдаты даже на строевом плацу не найдя дороги в казарму. Они просто кружили по кругу, ничего не видя вокруг, а в результате их находили замёрзшими. Такие катаклизмы природы и называли «Чёрными пургами»
Смотр состоялся, их рота заняла первое место. Обещан-ные награды Митяй не получил, но был переведён для работы в клуб дивизии, где выдавал литературу офицерам и солдатам, помогал радистам, читал запоем книги.  А иногда и спал, прямо на столе подложив под себя подшивки газет, укрывшись ши-нелькой.
«Солдат спит – служба идёт»

Задуманное по отношению к Танюшки Митяй выполнил, написал письмо и даже получил ответ с приглашением, после службы или в о время законного увольнения приезжать в гости. Дальнейшие дела и хлопоты захватили Митяя полностью, некогда было и увольнение просить. И лишь спустя два месяца он получил ещё одно письмо от своей рыбки, где она сообщила, что уплывает за своим «Карасём» на материк и выходит замуж.
-Не судьба – значит, подумал Митяй, и вспомнились  ему лишь почему-то пирожки. Да и что было ещё вспоминать? Даже поцелуя не сорвал, вспомнил, правда, грохот от своего падения с кровати и стыд перед девчонками. Надо было в другую кровать нырнуть, но в то время, это было бы сверх наглостью, а вдруг девка бы опозорила, та могла языком такое ляпнула, что желание пропало бы на любовь на многие годы.

              Город  Дудинка

 Войсковая часть вела не только строительство военных сооружений необходимые для обороноспособности северных рубежей нашей Родины, но и, выполняя решения партии, под-держивала тесную связь с местным населением районов край-него Севера. Видимо у начальника политического отдела было запланировано участие в совместном концерте художественной самодеятельности. Ну а кого отправлять, если не победителя дивизионного конкурса? Так команда Митяя начала подготовку к поездке в город  Дудинка. Хотя этот городок и располагался неподалеку от их места базирования, но никто из солдат там, ни разу не был. А побывать, как на экскурсии в городе, увидеть мощный для всей Сибири порт на могущественном Енисее хотелось многим. Собирали артистов всей ротой. Подготовка внешнего вида велась тщательно, готовились и подгоняли форму, словно ребята уезжали на дембель. А как же, там же девушки будут! А как любил говорить их старшина: - «Солдат должен быть в увольнении, подтянут, чисто выбрит, до блеска начищенных сапогах и чуть помедлив, улыбаясь, добавлял, и слегка поддат, но только слегка, для храбрости перед женским полом!» Этот монолог прапорщик повторял почти ежедневно перед строем во время вечерней поверки, стоя перед полураздетыми солдатами и покачиваясь с каблука на носок в своих всегда начищенных офицерских, яловых сапогах. И лишь тогда, когда личный состав дружно заканчивал хором последние слова старшины; - «Слегка поддат», следовала команда – «Рота, отбой!»
Чтобы не обижать старшину, со всей роты собрали какая была у кого наличность,  «наслегка»  денег явно было многова-то, но не раздавать, же обратно?
Электричка пришла в Дудинку часов в пять, до начало концерта время ещё было, поэтому их лейтенант сопроводил агитбригаду в общежитие местного порта, где они и размести-лись по комнатам. На шесть была назначена небольшая экскур-сия по городу, и в семь часов должен был начаться концерт.
Здесь необходимо некоторое отступление от изложения последующих событий. Для полного восприятия происходящего необходимо знать немного подробнее о молодом лейтенанте Карпове, который их сопровождал. Лейтенант Карпов, только что окончил институт, и чтобы до конца отдать долг Родине, должен был год прослужить в войсках, а там уж дальше выбирать свой жизненный путь самостоятельно. Остаться служить или увольняться и работать по специальности, полученной в институте. Был он холост, чуть постарше своих солдат, поэтому все их желания были ему не чужды. Поэтому он прикрыл глаза, когда во время экскурсии двое солдат отпросившись в магазин, и вернулись явно не только с конфетами и печеньем,  их штанины через шинели, немного оттопыривали. Все помнили заповедь старшины:
 «Слегка….»
 Лейтенант Карпов был назначен на должность замести-теля командира батальона по комсомольской работе, которую до этого исполнял наш Митяй, теперь он был первым помощником лейтенанта, организовывал концерты к различным праздникам.  Поэтому отношения между лейтенантом и ефрейтором сразу сложились дружеские. Владимир, так звали литёху, знал много интересного, он активно обсуждал со всеми солдатами обстановку в стране в мире и его отношения не всегда совпадали с тем, о чем говорили старшие офицеры из политотдела. Что в конце концов для него очень плачевно кончилось, его исключили из комсомола и уволили из армии.
Концерт начался сводным хором наших ребят, которые были подтянуты, выбриты, ну и так далее. Впереди выстроенных бравых солдатушек, стояли местные девушки из ГПТУ и по залу гремело:
«Через две, через две зимы,
Через две, через две весны…»

Митяй косил глазом на симпатичную девочку, вторую справа и едва успевал за всеми влиться в общую тональность:

«Отслужу как надо и вернусь!»

После концерта, за кулисами хлебнув ещё раз прямо из горлышка для храбрости, Митяй подошёл к понравившейся ему девчонке и так немного развязанным языком предложил проводить её до дома.  Девушка широко открытыми глазами, махнула ресницами и спросила: - А вас разве отпустят?
- Если дама не против, мы завсегда готовы! Как поручик Ржевский, Митяй явно блефовал, но отступать было не в его правилах. Он уже для себя решил, что если литёха не отпустит, то он просто сбежит и придёт сам на электричку. А докладывать  в политотдел, лейтенанту о том, что у него сбежал солдат во время поездки, было не в его интересах. Тем не менее, Митяй всё же подошёл к лейтенанту и показывая глазами на маленькую, симпатичную  метисочку, которая натягивала пальто с белым песцовым воротником и бросала на Митяя ожидающий взгляд.
- Товарищ ефрейтор, а вы отдаёте себе отчёт, что с вами будет, если вы не вернётесь к утренней электрички?  Отходит она в шесть часов утра, а самовольное отсутствие более суток – это трибунал, пешком 26 километров по тундре, вам не пройти, придётся сидеть на вокзале, а мне, что докладывать по прибытию в часть?
- Да я раньше приду, мне бы проводить девочку, обещал же, да и честь мундира, как опозорить? Митяй юлил, как мог перед лейтенантом и всё же выпросил его разрешения.
- Ну, Митяй не опозорь «мабуту» - подшучивали ребята, втихоря засовывая ему в карман шинели бутылку вина. О ре-зультатах доложишь по прибытию.
- Есть, доложить по прибытию! – Митяй, как положено, отдал честь, повернулся через левое плечо и подскочил вконец напуганной и ничего не понимающей девочки.
- Ну, что милая! Шевелись, пока не передумали, на улице оденемся.
Когда они выскочили в сумрачную, полярную ночь, сне-жок позёмки или начинающей пурги проглотил их полностью, заставив взяться за руки и пригибаясь к уже заметённой наполовину дороги двигаться навстречу мигающих фонарей и окон двухэтажных деревянных домов. Благо Любава-забава, на ходу познакомились, дорогу знала. Шли, а вернее брели минут тридцать, пока Люба не толкнула одну из дверей, длинного одноэтажного строения. Это было их общежитие.
-  Всё, заходи, а то замёрзнешь – прокричала девушка, стараясь перекричать шум ветра. Девчонок нет, они до утра не придут, отмечают день рождения, я чай согрею, посидим , а там может и погода утихнет.
- И у меня к чаю есть, доставая бутылку вина, ответил Митяй.
- Не повело тебе солдатик, а может наоборот повезло, я совсем не пью, тебе больше будет.
- Что я алкаш одиночка? Один не буду, чай так чай.
Неожиданно для Митяя Любаша оказалась интересным собеседником, они болтали обо всём и вроде бы не о чём, но когда Митяй взглянул на часы, то было уже половина пятого утра. За замёрзшим окном полярной ночи ничего не было видно, но ветер вроде утих. Наспех одеваясь, Митяй заторопился в общежитие порта, Любаша-недоваша напросилась провожать, мотивируя тем, что он один заблудится. Уже у дверей другой общаги он спохватился и спросил:
- У тебя ручка или карандаш есть? Запиши мой адрес.
- Говори, я так запомню, Митяй назвал номер войсковой части, чмокнул куда-то в ухо девчонку и скрылся за дверью.
Лейтенант и вся концертная бригада были одеты и стоя-ли в коридоре. Пронёсся вздох облегчения:
 - Ну, ты Митяй и даёшь, мы думали всё тебе, копец.
- Прекратить разговоры, в роте разберёмся, строится в колону по одному и вперёд шагом марш! – скомандовал лейте-нант и показал Митяю кулак.
В электричке артисты наехали на своего руководителя: - «Колись ефрейтор, как девочка?»
Была девочка, да вся вышла. Вы что забыли Хатангу? Помните когда мы пойло брали, нас местные эвенки просили купить им водки? Им же пить нельзя, спиртное в крови не рас-щепляется и действует как наркотик. А она вроде бы метиска, так мне показалось, расспрашивать неудобно было, но после второго стакана она поехала, ну а там дело техники – врал без-божно Митяй. Приходилось позорить девочку заочно, не ска-жешь же ребятам, что всю ночь трепались, а вино так и осталось нетронутым.
Недели через три, дежурный по роте выкрикнул: - Спи-ридонов! Пляши тебе письмо, а подчерк девичий, буковка к буковке.
Выкинув левую ногу в присядке, Митяй выхватил у сола-бона письмо и обалдел. Надо же запомнила номер? Это было письмо от девушки из города Дудинка, первое за последний год. Фамилия вроде русская Буйкалова, отчество Гавриловна, ладно при встречи спросим, да и какая разница, кто у ней родственники, главное красивая и душевная. Родословная будущих своих потенциальных жён интересовала Митяя не случайно. Его мама всегда говорила ему:  - Если хочешь узнать свою жену получше, вначале познакомься, посмотри и поговори с будущей тёщей. Знай, что такая и жена у тебя будет годам к сорока, а лишь потом решай  делать ли ей предложение.
 Дружеская переписка продолжалась ещё полгода до самого дембеля. Что значит письмо от девушки для солдата? Это как, подруга заочница для арестанта. Кто служил или сидел, тот Митяя поймёт и простит, да и все мы грешны в молодости, ибо вся долгая и счастливая жизнь впереди….
Так казалось и Митяю.

             Лидунчик

«О мертвых или хорошо или ничего, но мы, же договорились писать и говорить прав-ду, не так ли уважаемый читатель?»

Демобилизовался Митяй один из первых из всей части. Кандидат в члены КПСС, заместитель командира роты по ком-сомольской работе подал рапорт и изъявил желание после службы остаться на строительстве Норильского-горно металлургического комбината. Получив заветную комсомольскую путёвку-направление на работу, он первым делом поехал не в отдел кадров, а в общежитие города Норильска. Улица Нансена, комната 44. Там жили 5 девушек разного возраста, все потенциальные невесты от 20 до 44 лет. Одна в невесты не годилась, это была сестра жены его родного старшего брата, не кровная, но родня все же, к тому, же на год старше его. Маме-Нине было 44, бабушка в невесты не годилась, но по её взглядам на парней приходящих к девушкам в гости, она была на всё согласна. Женщина в самом соку в свои лучшие годы приехала с вольной Украины, заработать приличную пенсию, а если повезёт, то отыскать и мужа. А тут была вынуждена проживать в двухкомнатной квартире, да приглядывать за молоденькими девушками, давая им мудрые наставительные советы, что нужно мужику в первую очередь. Поэтому она пекла вкусные торты под названием «Наполеон», за что девушки и ребята её и звали ласково – наша мамочка. Нина морщилась, но терпела. А вот с тремя остальными девчонками можно было поработать на перспективу.  Но опять, же одна была выше Митяя ростом, другая слишком уж худа, а вот третья хохлушка, выглядела аппетитно.
Ну, как нам с вами судить Митяя, два года службы, при-ём таблеток, что б трусы ночью не марались, все эти естествен-ные и искусственные методы воздержания позади. Адреналин молодости бурлил через край и требовал выхода.
Отметив счастливое завершение службы, Митяй переночевал в общежитии девушек, так как свободных коек не было, Лидунчик согласилась положить «бедного» солдатика рядом, но с условием, спать тихо и не толкаться. Когда в комнатах воцарилась томная тишина, и слышно было лишь тихое посапывание, да негромкий храп мамы Нины, Митяй чувствуя, что соседка тоже не может уснуть, потихоньку повернулся и шёпотом завел разговор. Отвечала девушка тоже шёпотом, с придыханием, выпитое вино видимо подействовало на обоих в нужном направлении и они сами не заметили, как переговоры перешли в поцелуи? А затем панцирная сетка заскрипела в унисон с храпом мамы Нины, главное было её не разбудить. У молодых девчонок после работы и выпитого спиртного сон был крепкий, а вот старший надзиратель могла и вышвырнуть наглого гостя на улицу.
На следующий день Митяй посетил отдел кадров пред-приятия очистных сооружений, где его встретили, как молодого специалиста с дипломом приветливо, а добродушный начальник пред пенсионного возраста, понимая, как бывшему солдату хочется домой, подписал ему заявление о приёме на работу слесарем на очистные сооружения и тут же оформил отпуск:
- Поезжай сынок, маму повидай, а вернешься, рады бу-дем, нам нужно кадры готовить, а у тебя диплом по нашей спе-циальности.
Провожала Митяя на электричку Лида, помахала вслед отходящей электрички ручкой и прокричала: - ВОЗВРАЩАЙСЯ, Я ЖДАТЬ БУДУ….
Жди, жди дорогая, подумал Митяй, а сердцем был уже дома, как там родные, как Тамарка, как друзья, скорее на танцы, да всех повидать. Друзья уже все отслужили, у многих назначены свадьбы, ух погуляем…..
Колёса электрички весело постукивали на стыках рельс приближая заветный зал аэропорта «Алыкель». Митяй в такт им подпевал:
 - «Отслужил, как надо и домой!»
Когда этот мотивчик надоел, он прислушался к стуку ко-лёс, они мерно выбивали одно слово: -  «Вернись, вернись, вернись…» Ну, это мы ещё посмотрим, как встретит родина, впереди целая жизнь и о серьёзных намерениях, тем более о работе, пока не хотелось думать.

Дома

Дом встретил радостью матери. С  отцом она давно ра-зошлась и жила одна в большом доме, когда-то построенным совместными усилиями дружной семьи. Строили и покупали, а где и воровали, доставали за самогонку материалы, в основном отец и мать, но и два сына, старший брат Митяя и он сам, по ме-ре сил вносили свою лепту. Дом и поныне стоит и каждый раз по прошествии уже  многих лет Дмитрий Григорьевич проходя мимо его, прощупывает глазами обивочные дощечки из старых деревянных ящиков. Именно он с отцом при этой работе нау-чился забивать гвозди, и красить кистью,  а было ему тогда лет 7 или 8.
Мама работала на мясокомбинате в колбасном цехе и готовилась к приезду сына основательно. Буквально на следую-щий день Митяй собрал у себя дома всех, кто был в то время в городе друзей и одноклассников. За столом, он на правах хо-зяина поднялся первым и произнёс тост за здоровье матери и намекнул, что неплохо бы вскорости собраться ещё раз по дру-гому поводу. Работы и в у себя в городе хватит, армия позади, пора обзаводиться семьёй и рожать детишек! – за это и чокну-лись. Весь день он многозначительно поглядывал на Танюху Сергееву, свою первую школьную любовь. Вечером как обычно все пошли на танцы, вернее собирались пойти, но оказалось, что беззаботные юношеские вечера закончились у многих. Женатиков, молодые жёны утащили домой, и остался Митяй с Танюхой наедине для разговора. Девушка на все предложения Митяя продолжить гуляние до утра ответила одним предложением: - Знаешь Митя, я оканчиваю институт в краевом центре, у меня есть неплохой парень, школа позади, теперь не до охов и целований на скамейки. Жизнь пора начинать по серьёзному.
Расстроенный Митяй плюнул в душе с обидой на всех. – Ну, вот и погуляли, называется, а что дальше? По привычки ноги сами понесли его на знакомую танцплощадку в парк железнодорожников. По дороге он прикупил «огнетушитель» винища, но на танцах и распить-то её было не с кем. Подросла молодёжь, сверстников не было и он, отхлёбывая прямо из горлышка по знакомой с детства «бетонке» побрёл на Сахалин. Ничего – вертелось в затуманенной алкоголем голове, сейчас Тамара успокоит, а дальше видно будет…
А дальше успокоив себя и своё тело в уже знакомой, не-брежной для молодой женщине спальне, Митяй под утро вер-нулся домой измятый, с больной головой. Мать встретила его недовольным взглядом и, видя состояния сына, предложила:
 - Митенька, сопьёшься ты в нашей дыре, у меня есть немного денег, поезжай-ка в Ялту, у меня адрес знакомой бабушки есть, у ней остановишься, отдохнёшь на море, а потом езжай по вызову. Сам говорил, что работа с перспективой, у тебя уже 4 полярки есть, девушка ждёт. Начинай жизнь, чем раньше, тем лучше!
Норильск

После валяния и безделья на пляжах Чёрного моря, две недели были не отдыхом, а больше экскурсией, Митяй приехал домой и через день, собрав необходимые вещи и документы, отбыл, вначале в Красноярск, где ему оформили пропуск и уже ближе к вечеру он приземлился в аэропорту города Норильска.
На работе ему дали направление на работу и поселение в  общежитие. По воле судьбы общага располагалась в уже зна-комом доме по улице Нансена 44, но только в соседнем от де-вушек подъезде.  И началась самостоятельная, взрослая жизнь. Днём работа на очистных сооружениях Норильского комбината, вечером посиделки у девчонок, а иногда и ночёвки с Лидунчиком. Пару раз приезжала Любовь из Дудинки, но их встречи для Митяя были не очень радостными. В первых он не научился дружить на два фронта, да и на месте в Норильске было удобнее во всех отношениях. Любаша, видимо почувствовав, что она зря приезжает к парню, просто исчезла из его жизни на долгих 35 лет.
Послесловие:
 Однажды вяло вращая мышку своего компьютера, пятидесяти семи летний Дмитрий Григорьевич, увидел знакомое лицо, и что-то шевельнулось в его сердце. Неужели это Любаша? Написал ей и получил подтверждение, да это была она. Переписка перешла в перезвонку, и чем всё это закончится, одному Богу известно. Дмитрий Григорьевич, как  в детстве, да и в юности  остался по-прежнему быстр на решения и всё ещё надеется на свет своей звезды, которую так и не нашёл после законных шести браков. Детей не нажил, приобрёл опыт коварства и непостоянства от всех своих женщин. Одно его утешает, что сам подлецом не был. Возможно, Любаша и станет последней его звездой? Пускай холодной, полярной, но звездой?
 Жизнь непредсказуема , у каждого свой крест и сколько его нести никому не известно. Поэтому в любом возрасте не говорите слов, даже самому себе, что этого не будет ни когда!       

ЗАТО п. Солнечный.  Красноярского края.
Июнь 2013 год






 

Тамбовский Волк
/Сказка-быль/
«Я ухожу, возможно, уезжаю,
Благодарен всем, кого узнал.
Судьбы! Их много – это знаю.
Я благодарен, спасибо, уезжаю,
Как ценно слово, его я уважаю
И от того по своему люблю…,
И от того по своему страдаю
Потому, что сочинять  я не могу!»

Часам к семи вечера солнце опускалось, уставшее от своей дневной работы. Освещать, обогревать, ласкать теплом и светом Тамбовские земли, сады, поля, огороды, го-рода и сёла – эта работа была тяжёлой и порой очень хлопотной. Бороться приходилось и с ветрами и с грозовыми тучами, с дождями и даже градом. Но работа есть работа, и делать её надо всегда и желательно хорошо, на результат. Тогда и наступало время благодарности от земли Тамбовской. Это и хороший урожай хлеба, подсолнечника, кукурузы, ягод,  фруктов, всевозможных плодов и овощей. Это и радость людей от обилия всевозможных продуктов, зелени на рыночных площадях городов и посёлков. Одним словом наступало время изобилия  летне-осенней поры.
 Это же время, уже ближе к сумеркам приближающей ночи, одинокий и наверно от того злой волк, выходил на свою работу. Он обходил свою зону владений. На его  территории располагалась, и площадка, куда вывозили мусор и всевозмож
ные отходы с центрального рынка города Тамбова. Гнилые куски полуразложёного мяса были намного приятней запаха гниющих фруктов, однако он обнюхивал и гниющие помидоры, кабачки и другую зелень. Их раздражающая вонь напоминала ему запах от промежности задних ног его давней подруги, которая сейчас от него ушла по непонятным волчьим причинам. А он так любил вылизывать до блестящей чистоты это место, прежде чем приступить к своему звериному акту совокупления. Попадающие куски мяса он заглатывал, и как бы вприкуску ему была кислая приправа запахов пропадающей зелени. Он морщился, чихал, тряс головой, но непременно проверял каждую кучу, бу-доража свою память давними воспоминаниями – это было время его молодости и силы.
 Часам к одиннадцати он был уже не голоден, но наступала пора отчаянной тоски одиночества. Волк поднимал свою пасть  верх к небосклону и его блуждающий  взгляд находил ярко-красочную далёкую звёздочку, она всегда в это время была в одном месте, далёкая, мерцающая и от того недоступная. Почти до появления первых признаков рассвета он выл, глядя в далёкий свет угасающей звезды. Её мерцающий, холодный  огонёк напоминал ему  глаза своей волчицы после прекращения любовных игр.  Они тоже так гасли не оставляя  надежды на будущее завтра. Было тоскливо и одиноко каждое утро.
Наступал день солнца, и надо было жить дальше…
18 Октябрь 2013 год. г. Ачинск.


НАПРАВЛЕНИЕ В «ТЮРЬМУ»

Под арест можно попасть по принуждению, если ты со-вершил преступление. Карательные органы могут применить и другую меру ограничения свободы – это подписка о невыезде, так называемый домашний арест под надзором. Есть  оказывается и у медиков  метод психологического воздействия на человека  – это лече-ние по согласию пациента. Многое испытал на себе наш герой, но начнём с последних событий…


           НАКАЗАНИЕ БОЖЬЕ?

Дмитрий относился к своему увлечению творчест-вом очень серьёзно. Такое право ему давало то, что вот уже восемь лет он возглавлял творческое объединение литера-торов района и лишь в этом году сказал себе сам реши-тельно: - «Хватит, поиздевались все, кто хотел над ним, а у меня тоже нервы не стальные…». Ранее он тащил на себе этот нелёгкий и часто неблагодарный труд лишь потому, что ощутимо были видны результаты. Но работа с начи-нающими авторами, она лишь вначале интересна, а когда соратники по перу входили во вкус, то ему ещё больше нервотрёпки приносила борьба с их амбициями. Ибо мно-гие считали, что если автор пишет, то его должны печатать и при этом ещё и оплачивать  труд.
- Господа писатели и поэты! Мы себя вправе так на-зывать лишь потому, что наши опусы печатают хотя бы в районных газетах на редких литературных страницах – так доказывал свою правоту и правду жизни на редких собра-ниях своего объединения Дмитрий. Часто собираться стало бессмысленно, ибо уже через одного пишущего и где-то напечатанного  автора начинало «заносить» и он желал слушать и быть услышанным только себя. Благо уже мно-гие интернет освоили и уже благодаря технике удостои-лись званий победителей или становились участниками различных конкурсов. За деньги автор добивался призна-ния или нет, каждый предпочитал умалчивать. Зачем вре-дить своему имиджу?
Творческие люди как дети малые, вот Дмитрий и бился «как рыба об лёд» отстаивая своё мнение. Он на-стаивал, что начинающим литераторам необходимо печа-таться вначале за свой счёт. Лишь тогда ты вправе рассчи-тывать, на то, будешь замечен и оценен.  И если литерато-ры со званиями и заслуженными регалиями не станут воз-ражать против соседства с новичками, то это уже и есть признание твоего таланта или трудолюбия. Известный на всю страну главный редактор одного из альманахов гово-рил напрямую Дмитрию, что

 «Туфта у нас не проходит, даже за деньги…».

 Конечно, здорово когда есть богатый родственник, который может выступать спонсором, а если такого нет, то оплачивать «бумагомарание» приходится у сильных мира сего, а это всевозможные руководители администраций или руководители отделов культуры. Благодаря снисходи-тельности руководителей Дмитрию иногда удавалось вы-пустить  общую книгу или альманах, но даже выпущенная книга приносила лишь моральное удовлетворение авторам, но никак не материальное вознаграждение.
Эта безнадёга, постоянное безденежье и, как прави-ло, ежедневные недовольства и ссор с супругой, которая отказывалась понимать, почему мужик вместо поиска дос-тойного заработка по ночам никому не нужные книжки пишет, позволила Дмитрию пойти на решительный шаг. Он попытался в корне изменить своё существование на этой грешной и неблагодарной к нему Сибирской земле. Благодаря опять же современным технологиям, Дмитрия отыскала знакомая женщина ещё по армейским будням. Можно сказать, она была одна из проходящих в юности армейских невест, тогда ещё не знали, что такое граждан-ский брак, а выражались проще, это было и хлёстко, жес-токо, но справедливо.

«СРАЗУ ДАЧА – ВОТ, УДАЧА…!»

«А денег у ней – куры не клюют,
 а у нас на водку не хватает….»
В.С. Высоцкий.

 Любаша, так она просила себя называть, «состряпа-ла» липовые документы от фирмы в городе Тамбове, где работала и прислала приглашение якобы для помощи в трудоустройстве. Прислано было даже материальное под-крепление на дорогу. Это же надо, каким обладать муж-ским самолюбием, чтобы отказаться от перспективы воз-можно в последний раз в жизни посмотреть на Матушку Россию? Действительно: -

 «Спина ноет, нет и сна, свежины всегда охота, а под боком лишь жена….»

 Вот, Дмитрий и дал слабину – поехал. Месяц си-бирский литератор отработал у «крутой» невесты на даче в деревне с вкусным названием «Борщёвка».

«Он там рассветы соловьиные встречал,
Стремленье жить, любить, но и работать
Мужики! Ну, кто об этом не мечтал?»

Июльский месяц Дмитрий прожил как в раю на Тамбовской земле. Дачка небольшая, но уютная, двух-этажный флигелек из сказки, который надо было подре-монтировать. Жаль, что был построен из дерева старым хозяином наспех и для проживания в холодное время не очень суровой зимы, он всё же не годился.
Дмитрий не любил пустое времяпровождение, по-этому он с раннего утра, до восхода солнца спускался со второго этажа и начинал борьбу с сорняками и деревьями. Хорошее и красивое дерево «Клён», но такая зараза, что разрастался везде, где ему захочется. Приходилось выру-бать под корень. А виноград? Похлещи нашего сибирского хмеля. Заплетал всё и вся, пришлось изучать по ходу и ме-тоды ухода с благодатной лозой. Через пару недель, дач-ный участок походил на образцовый, ни одной лишней травиночки, грядочки были ухожены, выровнены и пропо-лоты. Местные соседи, в основном люди преклонного воз-раста, как на экскурсию приходили к Дмитрию в гости и все не могли нарадоваться, что у Любаши появился друг: -

«Мы наконец-то увидели, как наша Любаша улыба-ется» - так частенько говорила тётя Валя, словоохотливая матершиница. Она всю жизнь отработала в торговле и все-гда выражалась открыто и оттого понятно: -
Вот Сибиряк, вот молодец, а наши молодые ни хре-на делать не хотят, привезли вот нас всех стариков сюда, и живи, как хочешь. Сами носа не кажут. Ковыряемся здесь, как жуки навозные…. Мы тоже в молодости ни шилом ши-тые были, работали как черти и хозяйство держали. «Коро-ву доить, ни ****ь просить» Часто такие диалоги происхо-дили между старушками. А Любка – дурра на детей всё на-деется, а мужик хоть завалящий, но к старости нужен. Он же, что бык, бери за рога и в стойло. Не останавливаясь, могла без перехода пропеть и частушку: -

« Ах, Тамбовские девчата, до чего ж вы хороши,
Лишь бабёнки в два обхвата, но веселятся от души»
 
В обеденное время, когда становилось жарко, Дмит-рий занимался ремонтом дачи. В помещении был и телеви-зор, музыкальный центр. Хоть и принято говорить косме-тический ремонт, но он у Дмитрия перешёл в капитальный. Работы было много, а ещё больше было планов на будущее. Стихи и песни хорошо было писать ночью. «Хозяйка» проведывала Дмитрия один раз в неделю, привозила продукты с города, а зелени, фруктов хватало с избытком с дачи. Второй этаж флигеля был оборудован под спальное помещение, стояло две кровати, на них-то по первости и кувыркались «жених» и «невеста». Надо отметить, что Дмитрию этого хватало, но хотелось определенности и ясности в отношениях, на конкретные его вопросы Любаша отшучивалась:
 - Не гони лошадей, поживём – увидим.
Пришлось Дмитрию решать и вопрос с матерью, ко-торая осталась в Сибири и по телефону постоянно жалова-лась на своё нелёгкое житьё. Действительно, законной же-не Дмитрия было непонятно, почему муж уехал на зара-ботки, оставив свою 83-х летнюю маму на её попечитель-ство, а сам и денег не шлёт и не звонит ежедневно? Поэто-му Дмитрий, получив согласие хозяйки и потратив на это свои последние деньги, выехал в Москву, где и встретил свою маму в аэропорту. Матушка прибыла со всеми веща-ми, в том числе и с вещами Дмитрия. И сыну и маме стало понятно, что назад им в Сибирь дорога заказана. Жена всё собрала основательно.
Прибыв ночью в Тамбов и добравшись до дачного посёлка, после однодневного отдыха работа закипела с уд-военной силой. Мама Дмитрию пекла вкусные пирожки, готовила обеды, помогала бороться с сорняками. Теперь вся округа « Борщёвки» интересовалась, когда же будет назначен день свадьбы. Не зря же жених маму привёз?

  «Во саду ли, в огороде, виноград я кушала…».
Дмитрий любил пошутить и за словом в карман не лез: - А что вы думали, отвечал он наиболее надоедливым соседям. Такие люди у нас все в Сибири, а нас не на по-мойки подобрали, мы всё могём  работать и любить, а вод-ку пить нам лучше не начинать…. Вот поэтому три года я в завязке.
Познакомившись со всей округой проживающих, он написал несколько строк, но читать соседям их побаивался, не так поймут, у них, же свой образ жизни, и уже перед отъездом домой в Сибирь, Дмитрий понял, что пословица: - «Тамбовский волк – тебе товарищ» придумана была не зря. К кому бы он ни пришёл из мужиков  за советом или просто поболтать, то начинать надо было вначале именно с болтовни:

 - «Ни дом, а общежитие, пьяных полон двор,
С похмелья лепетания - никчёмный разговор.
Ах, «Борщёвка» милая, с ночи до зари
Бабушек страдания, но смертны и они…»

 Любаша в ответ на расспросы соседей лишь хихи-кала или отмалчивалась, а потом вообще укатила в Питер отдавать дочку замуж. Уехала она со своим сыном, предва-рительно купив ему новую иномарку. В качестве подарка дочери была куплена обустроенная и обставленная всем необходимым квартира. Можно было догадываться, сколь-ко денег, и с какими нулями ушло, но Дмитрий в вопросах финансирования стоял на твёрдой позиции: - Ничего, у меня своя пенсия не за горами, «мерина» мне не надо, а своего коня в виде «жигулёнка» я сам привяжу к этим воротам.
- Я теперь детям нужна, любила повторять заботли-вая мама-Люба. Замуж мне нельзя, а то могу многих льгот лишиться Я, вдова героя. Папа у них был военный лётчик, погиб над Припятью, когда атомная станция рванула в Чернобыле. Мы все тогда радиации добрую получили, Во-лодя – муж смертельную, ну а нам государство компенси-ровало всё материально. Я не дурра, во время сообразила, что все деньги лучше вложить в недвижимость. Стала по-купать квартиры, сдаю внаём, пенсия у меня приличная, да ещё хватает мозгов, работаю на двух частных предприяти-ях юристом. Так, что за 19 лет я привыкла все вопросы ре-шать сама.
Да, призадумался Дмитрий, куда уж нам уж со сви-нячим рылом да без зубов? Захотела девочка потешиться, шикарно жить не запретишь, вот и выписала как по почте наложенным платежом себе мужичка на потеху. А он ста-рый дурак поддался на лесть и коварство женских обеща-ний, да ещё маму прихватил. Было о чём подумать. Неза-метно в трудах подошло время сбора урожая, и когда по-следним был выкопан картофель, стало понятно, что с дачи надо съезжать. По ночам было уже прохладно, а топить, не переставая печку, было не выгодно и утомительно. К этому времени в городе освободилась одна из двухкомнатных квартир хозяйки и Дмитрий с мамой переехали на новое место жительство.


ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО

«Женщины говорят одно,
Думают по-другому,
А поступают по-своему»

Из кинофильма «Сердце на ладони»

Приезд в Тамбов начался с ремонта. Квартира рас-полагалась в центре города, в соседнем дворе проживала Любаша, так что жить, и дружить Дмитрию было удобно, но все, же его ежедневно, как и маму мучил один вопрос:
 – А что же дальше? Тем более дружба с хозяйкой, вернее встречи в интимной обстановки стали настолько редки, что Дмитрий даже их стал воспринимать как обиду: - Надо же пава какая, сделала мужику одолжение. Пришла, дала понюхать женского тела, а мне, что разве это главное? Уже вроде не мальчик. Мне баба под боком нужна, а не приходящая по обещанию и неизвестно когда. Так рассуж-дали сын с матерью прибывшие из Сибири, каждый со своей целью. У мамы то цель была одна: - Быть рядом с сыном и что б ему было хорошо. А сына тяготило, что он жил на иждивении женщины, маминой пенсии явно не хватало. Большой областной город требовал больших денег.
За период отъезда хозяйки на свадьбу в Питер, Дмитрий многое успел, первым, было то, что он случайно устроился на работу мусорщиком на центральный рынок города Тамбова. Зарплата не ахти, но на оплату квартиры уже хватало, да и время работы устраивало, три часа вече-ром бегом за техникой с лопатой и ты свободен. Во време-на юности и бесшабашной молодости Дмитрию приходи-лась ложиться в постель с женщинами на «скорую руку», ну а в те времена и мужчины, да и женщины предпочитали устраивать банный день по субботам. Бывало, прежде чем приступить к совокуплению приходилось долго уговари-вать подругу, прибегать к различным хитростям, всевоз-можным ласкам. Баню не будешь же искать, если уговоры окончились согласием, поэтому под девичьими трусиками накапливался запах сродни того, который исходил со дна мусорных баков, которые Дмитрий очищал лопатой пере-кидывая мусор и фруктовую гниль в погрузчик. В такие минуты видимо срабатывал физиологический инстинкт самца, от низа живота у Дмитрия тёплой волной подкаты-вало желание, и он торопился домой: - Может сегодня под-руга придёт?

«Я розы сегодня лопатой собрал,
А тебе лепестки дарил генерал.
Мусорщик – знаю, живу налегке,
Запомни родная, вся соль в мужике….»

Но, увы, ожидания его были зачастую напрасны. Ну, что ж, нечего ждать милости от природы. Во время провидения ремонта в квартире Дмитрий облюбовал  рядом располагающий супермаркет, где строительные материалы продавала симпатичная, стройная и явно жаждущая ещё чего-либо женщина лет 45. Она была владелицей отдела, и с ней Дмитрий подолгу обсуждал качество товаров, получал дельные советы, а однажды был приглашён и на её дачу, с целью посмотреть, и по возмож-ности принять участие в ремонте. Ну что мужику делать? Отказывать женщинам Дмитрий не привык, тем более Любаша была в отъезде. Пришлось вечером поехать. Привезли его на такси, к ознакомлению с дачей уже было всё приготовлено. Это и замаринованный шашлык и бутылочка вина и опять же два этажа, наверху на втором располагалась опочивальня.
Новая знакомая сразу взяла разбег:
 - Все дела завтра – сегодня отдыхаем.
 Однако и завтра началось с того, что опять отдыха-ли в спальных апартаментах с самого утра. Через день строительная леди пришла с консультацией по ремонту к Дмитрию на квартиру. Перед этим Дмитрий под благовид-ным предлогом отправил маму на дачу в «Борщёвку». Кон-сультация по ремонту длилась минут пятнадцать, а часа два мадам консультировала Дмитрия уже на его диване. Учитывая реально свои возможности, Дмитрий старался по реже встречаться с молодой мадам, не хватало ему ещё сцен ревности в чужом городе, где он целиком зависел от женщин. Вся эта любовная и бытовая чехарда не могла продолжаться бесконечно, и когда с Любашей состоялся ещё один разговор о его дальнейшей судьбе, то Дмитрий оказался в таком ступоре, что не выдержал и запил горь-кую. Этого он опасался сам, боялась этого и его мама, ну а для хозяйки такое поведение жениха стало таким открове-нием, что она в ужасе и в спешном порядке стала готовить проездные документы, назад в Сибирь. Чтобы оградить доступ к магазинам Дмитрий был посажен под домашний арест сроком на три дня. Домашнее заключение под охрану мамы не исключало возможности выпроситься на волю, чтобы глотнуть немного воли и не только. Однажды под предлогом выноса мусора, он подсел во дворе к тёплой компании таких же страждущих опохмелки «друзей». На лавочке, под скрывающих от посторонних глаз зарослях деревьев липы и вязов он впервые отведал напиток, кото-рый продавали в аптеках, назывался он муравьиный спирт. Для одурманивания головы хватало одного флакончика. Рядом располагался замечательный продуктовый супер-маркет «Звёздочка». Самообслуживание позволили Дмит-рию вынести во внутреннем кармане ветровки бутылку водки. Удача его настолько вдохновила, что подобный трюк он совершал дважды. Заточение под домашний арест не может продолжаться долго. Через три дня, с утра с больной головой его с мамой посадили вместе с вещами  на  автобус до Москвы. Намаявшись по эскалаторам метро, с четырьмя сумками они наконец-то сели в свой поезд.
За долгое путешествие по просторам России, под стук колёс Дмитрий пытался дать объяснение случившему-ся с ним. Что это было со стороны Любаши? Месть за юные годы, когда он пренебрег её любовью? Или сума-сбродство богатой женщины, позволившей себе поразв-лечься? На этот вопрос у него ответа не находилось, а спрашивать было не у кого. Он удалил её номера с мо-бильных телефонов, и ему очень хотелось забыть эти три месяца навсегда.
 Через три дня сибиряки путешественники были до-ма. Загул Дмитрия продолжался и в дороге, то соседи по вагону угощали, то на одной из станций к ним в купе под-сел парень с коньячком, в разговоре Дмитрий сознался, что он писатель и ему даже пришлось продать последнюю свою книгу. По приезду, чувствуя, что дальше будет ещё хуже, Дмитрий уже не мог без посторонней помощи выйти из пьяного угара, он поехал  к знакомому наркологу за по-мощью. Тот ему и выдал направление под стражу на десять суток.
ЛЕЧЕНИЕ С СОГЛАСИЯ ПАЦИЕНТА

Людей злоупотребляющих алкоголем у нас, к сожа-лению много. Дмитрий относился к той категории пьющих, которые уходят в «загул» от безвыходности. Сила воли слабовата.  Но жить, то хочется, поэтому приходится прибегать к помощи медиков. Благодаря поддержки  нарколога Дмитрий в своё время отлежал в ЦРБ положенное время, получил лечение для поддержки  измотанного сердечка и на прощание добровольно за 1,5 тысячи рублей  зашил ампулу под лопатку. Как говорится: - Хочешь, пей, а хочешь, бойся!
Но мужик, то он был не из трусливых, поэтому по-лучив основательный стресс после Тамбовской команди-ровки нарколог ему выдал направление  в город Ачинск в «Наркологический диспансер». Там-то он и был заключён под стражу сроком на 10 дней. Три этажа здания с решёт-ками на окнах, выход из здания для больных запрещён. За всё это время лечения  пришлось поработать на благо кли-ники по выносу мусора и оказанию помощи, медицинским сёстрам по приёмке больных, ибо их доставляли машины полиции с разных мест и в различной стадии опьянения и днём и ночью. Помощь поощрялась тем, что добровольные помощники могли рассчитывать на дополнительную таб-летку или укол на ночь снотворного, ибо по-другому там уснуть было невозможно. Утреннего обхода, как это поло-жено во всех больницах,  не производилось вообще. Луч-шее, что можно услышать утром от мед. персонала – это приветствие: - «Ну, что тараканы, живы? Кто за пищей пойдёт?».
Больница или тюрьма, понятия очень схожие, как и времяпровождение заключённых больных. После принятия завтрака ставились уколы, выдавались таблетки и до вечера делай что хочешь. Маршрут передвижения ограничен туалетом курилкой и холлом где стоял телевизор. Бесконечные разговоры с новыми друзьями, товарищами по несчастью велись в основном в курилке, из-за нехватки курева приходилось делить одну сигарету на двоих. Были, правда и минуты удовольствия, когда кто-то из родных вместе с передачей ухитрялся передать пачку чая, тогда уже с особой осторожностью заваривали чифирь. Философствуя и получая подтверждение наяву своим умозаключениям, Дмитрий видел, что поколение молодых тридцатилетних ребят наше государство потеряло окончательно. За кругорём чая мужики постарше горевали о том, что скорее бы домой да делами заняться, а молодёжь считали дни до окончания срока для того чтобы выйти и попить пивка….
Отмучившись, положенный срок и поняв, что такое лечение  приносит не пользу, а только вред, Дмитрий был вынужден договариваться по телефону по продолжению лечения в психиатрической клинике. В наркологии, узнав о том, что больной не удовлетворён лечением ему не хоте-ли давать выписку, где он был, и какое лечение ему было проведено. С «боем» её всё же он получил и с артериаль-ным давлением 170 на 100, был отпущен на улицу. В заключении было сказано, что больной выписан в удовлетворительном состоянии и рекомендации продолжать лечение по месту жительства.
В стенах наркологии, Дмитрию пришлось испытать ещё одно потрясение, которое больше подходит под опре-деление «Когда мужчины плачут». Когда с сигаретами бы-ло покончено окончательно, Дмитрий набрал номер теле-фона своего давнего товарища по перу Виктора Снегирёва, который в это время проживал и работал в Ачинске. Было не совсем удобно просить, но что делать? Нужда заставляла перешагнуть через свою гордость. Виктор, узнав, в чём дело примчался на машине с пакетом в руках, где было всё и сигареты и конфеты и вкусная еда. Они обнялись под пристальным оком медицинского персонала, разговаривать особо было некогда. Горький ком благодарности стоял в горле Дмитрия, а по щекам текли слёзы. Виктор говорил: - Что же ты сразу не позвонил? Я бы давно приехал. Лечись, я верю, что у тебя всё наладится, это тебе большое спасибо только за то, что ты есть и повстречался в моей жизни.
Это был второй в жизни случай, когда Дмитрий не-произвольно пускал слезу благодарности людям. Впервые это случилось на сцене дома культуры Российской Армии. В день вывода наших войск из Афганистана он исполнял под гитару свою песню ветеранам воинам-афганцам. Зал был переполнен, после того как он пропел первый куплет, майор в отставке, в форме с многочисленными наградами на груди подал команду: - Афганцы, встать! Смирно! Под-нялся весь зал и заканчивал свою песню Дмитрий под гро-бовую тишину, а потом минут десять звучали аплодисмен-ты. На сцену поднялся тот же майор, обнял Дмитрия и ска-зал просто: - «Спасибо тебе за песню».
Возможно, вот ради таких слёз благодарности чело-век и должен жить? По большому счёту это и означает, что годы прожиты не напрасно? Хочется в это верить, что и ты свой след оставил на земле….

Геннадий Донцов.  20 октября 2013 год.
Г. Ачинск. «Наркологическое отделение»