Короткий рассказ об одной долгой дороге

Гражданский проспект…
А вы не пидоры?
Да пидоры бы вам тут же влепили бы. Сначала  вообще за беспокойство, а потом уже и за пидоров добавили бы.
Ну вы даёте! Стране угля… А вы не с Украины?
Те даже обиделись. На что? Ну, ладно. Дурацкая ситуация. Их не вписала его подружка – подружка девушки одного из них, украинка (нет) кубанская казачка. Там что – то дошло про его похождения с другими девушками. Мда…
Короче, они взяли двухлитровую сиську пива, сухариков и просидели всю ночь в каком – то дворе неподалёку. Говорили о театре и музыке. А утром (осталась пара жетонов) ждали открытия метро.
Гражданский проспект напомнил  урбанистический вариант тернового венца на голове Спасителя. Кто – то ещё просил (?) денег на такси и не верил, что у них нет. Смешно. Ну, смешные!
Кажется, новый день закончился Достоевской. Не знаю, что им нужно было  в этом городе? Они просто приехали. Потому, что дождь. Потому, что…
Поехали в Питер?
Ну и, поехали.
А может, это и не в то лето было.
Да, вроде, в то.


Путешествие из Петербурга в Москву.

Только не по Рылееву. Хотя,  параллели возможны.
А диагонали?
Это к Пушкину.
Во всяком случае, обратная дорога одного из них, пожалуй, заслуживает небольшого рассказа.
Грин и Транзит. наши старые знакомые.
Ага. Значит, разделились они у… Подберёзовки, что ли? Березань! Березань! Точно. Только водитель больше одного взять не мог, как выяснилось. А прилично уже продвинулись. Ночь провели  в надземном переходе. Утро в кафе, в разговорах о футболе и прочем поддакивании. Весьма эффективно. То есть не получив по башке. Ночью холод. Утром  прохлада. Днём – жара.
А на кладбище тогда заходили или нет?
Может и тогда. Зачем только? Там на могилках пусто было.  Почему – то зима представляется. Так зимой, Грин перепутал квартиры, и вместо вписки попал на какого - то мужика. Вот, вышел он, значит (смылся), как из горящего дома. То было на Старой Деревне. Идёт и словно плитой бетонной накрыло сознание. Всё, думает. куда? Смотрит в стороны, февральский вечер. Стемнело уже. под электровышкой ночевать - не катит. Короче, если бы через пять - десять минут не появился его товарищ, с которым они и ехали - он бы точно сорвался на трассу и неизвестно, чем всё кончилось бы. Одиночество вообще может быть страшно, а в Питере и подавно.

Хотя нет. Пыльно, пыльно было. Березань – посёлок городского типа. Оставшийся добавил воды в магазинчике, посмотрел на  поле и лес, постоял и пошёл пешком. Потихоньку. Опыт, конечно, говорил ему, что нужно стоять до последнего. Как правило, подбирают. Вот ведь, фома неверующий! Всё одно пошёл. Недоверчивый товарищ. Идёт, идёт…
Вообще – то он рекордсмен своеобразный. Трое суток от Петербурга до Москвы уже было раз. Туда – то на собаках со злыми, хуже собак, контролёрами и непробиваемой публикой. Там ещё бабка Сапсан, ну, это я рассказывал. И всё таки, время! Время! Чтоб его…
Сутки  туда, сутки обратно – норма. Просто  нормы эти ещё в школе вот где были. Ну, ладно, нормы. А чувство товарищества? Ха! Смешно даже говорить о товариществе, когда  каждого вставляет по своему. Накрывает, как говорится. Трасса! Трасса…
Не в смысле… А… Дорога… уф…. Асфальтовая, то есть! Ну, вы поняли. Одним словом, если не критическая ситуация, то предлагаемые обстоятельства. Опять же, каждый актёр их по своему  принимает. На то она и свобода творчества. Хорошо, что ничего плохого не случилось тогда. Грин ( а это Грин был) шёл по трассе и молился всю дорогу. 
От Березани до развилки его подвезли таки. Частник не то на «запорожце», не то на «Москвиче», не то на «Жигулёнке». До развилки только, а там – мост. Знакомые места. Покурил под мостом в тенёчке, дальше двинулся.
День первый, считай. Потому, что к ночи выбирались.

Приостановилась только одна машина.
Ты кто?
 А… художник. Ну, я так и думал.
За рулём парень с перевязанной рукой, а его пассажир – полусонный. Оба с какими – то людоедскими полуулыбками.
Ну, так что? В сторону Москвы подкинете?
Опять улыбка людоедская и рукой махнув, уехали. Фантазия художничка разыгралась. Грабит у него нечего. Вот разве что прибить с досады.
Грин ускорил ход и вытягивал руку время от времени. Машин было мало. Фуры пролетали мимо, а частники чинно разводили руками в стороны.
Вот и ещё один мост. Через Волхов. Красивейшее место! Рисовать бы и рисовать. Так надо же стопить. А может, ноги пойти хотя бы ополоснуть. На босых ногах недавно купленные кеды. Остальное джинсы, подаренные в Питере, рубашка и пиджак. Трусы в кармане, а то натирают безбожно. По правой стороне столовка для водителей. Сошёл неуверенно, да и разговор не клеился. Пошёл. Посмотрел на реку с моста. Водяные русалки привиделись. Какой там купаться! Вперед. Вперёд.
Зато не нервничать в  неизвестной компании, поддакивая о футболе и бабах. Он шёл, попивая воду, вспоминая возвращение с Украины. Только пересёк границу – побывал в гостях у полиции, как подозрительный. Спел им про снег. Вода из святых источников почти до капли  выпита. Жара.  Никто не берёт. Хорошо ручеёк вдоль трассы. Вода чистая. Да…
От Твери ещё от вокзала шёл. Однажды. Потому что вокзальная публика уж очень липкая. Сначала балахон капюшоном накинул. Печёт! Потом шляпу надел и чудо! Ещё воды спросил в домике каком – то рядом с линией. По линии шёл до ближайшей станции. Чтобы только не тусить.
Транзит, Транзит…
Варан, Ящер…
И что бы вместе вот  так не пойти?
Куда торопиться?
Конечно, жрать и курить надо.
День клонился  к закату. Как не иди, а стоять не хочется. Шаги по наезженной кромке песчаной  или асфальту. Лучше идти по земле босиком, только … так – то короче вроде.
И по отче наш.
Глядь – апельсины рассыпаны прямо по трассе! Осмотрелся, поднял. Может, подсадит кто, так и домой бы привёз. Но темнело уже. Так и поужинал.  На металлической ограде, глядя в поле. Ночь возле леса особенно настораживает. Даже идти мимо. Все водители как один: Места нет.
Ладно, ладно…
Были и куриные ножки,  оставленные в пакете как на заказ. Носки нашёл.  Надел возле деревушке на  лавочке.

День второй.

Заканчивается вода, а на трассовых забегаловках она привозная вообще. Та, что из водопровода зацветает и болотом становится. Вылил, конечно. Недопитые напитки – вот это да. Там сахар, опят же. Да и сигареты вот они. Как по заказу. Вайсрой. Синие.
Раннее утро. Ноги – капут. Останавливается машина. Садись!
О – о!  И чорт дёрнул по новгородской объездной пойти! Ладно. Лучше б вдоль желдор путей. Не – т! Нормальные герои… Ну, кто знает, поймёт.
Оказался полковник запаса. Из Новгорода. Рассказывал что – то. Полковник – копатель. Краевед. Добрый дядька. Тогда   с Украины тоже был военный, кажется. Они утром куда – то едут все.  Памятник в Новгороде. Крещение Руси. Стоит Владимир Красно солнышко, идола Перуна свергают, а с боку или сзади стоит себе Велес нетронутый. Вот оно как! Проверить бы, да почему – то веришь. Этак жрецы Велеса подкузьмили Перуновым. Приняли христианство,  да и тёмного своего бога возставили над землёй. Дипломаты. История, однако о подобном факте умалчивает. Недалеко от Валдая высадили Грина. Военному на Новгород надо было, кажись. Вышел Грин на негнущихся ногах, постоял на горке спуск с трассы: тётки местные: ты спустись вниз! Там все ловят. Спустился Грин,  глаза закрываются.  Упал в траву и проспал до полудня.  Проснулся, дальше пошёл. Рюкзачок небольшой. Благо не тянет. Ну, стопит дальше. Провёз его немного дядька бывший байкер. С музычкой. Было о чём поговорить, да только ехали не долго.  Стоит, стопит. Санаторий «Голубой факел». Типа того…
Девка какая  то тоже стопит. Ну, он ей место уступил, а сам в кусты и спать до вечера. Поднялся, пошёл. Поглядывает на кромку. И по отче наш.
Пакетик какой – то…
Ого! Ассорти ореховое. Ореховая песня и солдат Азбукиведи. Ага. Сытно, однако. Сам таких не купил бы. Не на что. 
Ночь скоро.  Лес, опять же. Дышит. Тьма…
Грин вспомнил детство уже и до Пугачёвой дошло. Те ещё песенки… Сделай, дескать, первый шаг. Самый первый шаг… у – у! Провокаторы!
Однако, по выходе из лесной зоны, не выдержал. Прямо на заправке дальнобойщика спросил. В сторону Москвы…
До  Вышнего довезу…


День третий.

Вышний Волочок.
Тихий ночной город. Где – то здесь Ник Рокенролл  обитает, по слухам. Тихо. Колодец или колонка. Воздух. Так бы и умер здесь! Однако, вот и вокзал.  Первая собака на Тверь. Плевать на контроль. Хотя и нервы. Оказалось, что на контроль плевал не один Грин. Целый тамбур набился курящих и плюющих. Едущих с «Нашествия». Компания, как говорится, для любящего одиночество в нашей стране. Контроль согнал всех плюющих в тамбур и все могли ехать. К вечеру был в Москве. Пыльно и пусто. Жара.
Оказалось, Транзит – Варан успел сгонять в Нижний. Только выяснилось это через неделю, пока Грин лечил опухшие разбитые ноги.