Пируэт

 Ее  трудно было назвать игроком:  предсказуемая, эмоционально стабильная. Практически невозможно  было представить, чтобы порывистый ветер распахнул окно ее жизни: время, распорядок дня она ценила с весомой долей щепетильности – потому как была бесконечно занята. А если ветру и случалось приоткрыть ставни ее жилища, то любая внезапность вызывала  лишь раздражительность и отчужденность.

Посвящала она себя музыке, детям, в которых старательно закладывала то самое «разумное, доброе, вечное». Учила правильно касаться прекрасного, находить в нем себя и отдаваться этому всецело. Сама цвела фиалкой в просторной оранжерее искусства, где  было благодатно и комфортно.

Попадая же в быт и прозу окружающего, чахла. Не любила лето, время разлуки с приятной для нее суетой; хотя в этот период дел, пожалуй, прибавлялось, но то были другие заботы. Слово «надо» командовало реализацией намеченного  и ничего более. От этого ей становилось скучно и она часто, уходя в себя, занималась мелкими видами ручного труда: выращивала цветы, иногда могла колдовать то простым карандашом на бумаге, то выдумать немыслимые техники с природным материалом. Общению с людьми (кроме близких родственников) предпочитала заботу о славном песике и…была счастлива всем этим!..

 Однажды  поймала себя на мысли, что отдать себя любимому делу гораздо приятнее, чем кому-либо. В молодом возрасте  на сей счет ее голову неоднократно  посещали сомнения, ведь спорить с природой  не просто. После трех попыток  таких споров (замужеств) поняла, что, оказывается, справляется с задачами жизни сама и всего  хочет добиться без чьей-либо помощи. С такой установкой жизнь продолжилась, пульсируя: «Сама иду только своей дорогой. Не ждать, не надеяться ни на кого. Любое послабление приведет к сбою дел, неприятностям – допустить такое нельзя»…

И вот в оранжерее фиалки появился яркий, эксцентричный цветок. Он благоухал, заставляя разум впадать в ступор. Он, нарцисс, знал, как подчинить себе волю любой: будь то ромашка, роза, лилия или скромное домашнее растение.

Фиалка протянула было свои лепестки  к нарциссу,  да опомнилась вовремя. Она боролась с интересом к нему опять же одна. Борьба эта привела  к новой затее. Она решила попробовать о нем написать. Его успешность принесла  идею, поэтому интерес к сие персоне стал качественно иным. Мимолетное увлечение, как легкий ветерок, покинуло ее душу и родило новую потребность – писать с пользой для себя и других.
 
                *     *     *

Несколько дней небольшой войны с бумагой и опережающими ее мыслями сделали свое дело.

– Алло, добрый день!
– Добрый! – ответил мягкий голос на другом конце провода.
– Сегодня утром я отправила на ваш ящик свою скромную рукопись.
– Да, да, я прочел.
– Понимаю, что я не профи, допускаю, что могут быть ошибки разного характера. Скажите, пожалуйста, какова вероятность публикации моего  сотворения в вашем издании?
 – Вы очень неплохо пишите! – похвала с его стороны была крайне редкой чертой общения.
 – Это приятная неожиданность. Возможно ли оставить стилистику написания и текст без сокращений?
 – Это же Ваше дитя, – внушительно-спокойно пояснял голос. – Оставим, как пожелаете, лишь два совсем небольших момента стоит поправить.
 – Вы мне льстите. Что для меня публикация будет стоить?
 – Вы бы могли подойти к нам в офис на днях – мы все обсудим на месте.
 – Да, конечно, я подойду в среду около четырех, если вас это устроит.
 – Устроит. Я буду ожидать Вас.

Приятный голос продиктовал точный адрес, который она, конечно же, знала, благодаря существованию интернета...


                *    *     *
               
Она вошла в небольшое здание, дав волю зародившейся мечте: « Хорошо, что офис так недалеко от дома. Повезет постоянно сотрудничать с газетой – буду счастлива». Выгнав шальную мысль из своей головы, остановилась у входной двери: «Как знать, может и пустое все это»…
В кабинете ее встретила приятная  женщина средних лет  и вежливо попросила подождать, поясняя, что очень скоро главный редактор освободится. Молоденькие девушки-практикантки своей милой болтовней создавали  обстановку беззаботности, позволяя легко скоротать время ожидания.

Ей  предложили прейскурант с указанием финансовых условий публикации.
– Пожалуй, я пойду. Такие деньги я не готова выложить, извините.
– Подождите, Вам стоит все-таки поговорить с нашим редактором. Думаю, разговор будет полезен.
На пороге кабинета появился он.
–  Здравствуйте! Знаете, я передумала публиковаться у вас, хотя могла бы быть Вам полезной, иногда безвозмездно отправляя на адрес редакции материал. Думаю, интересные люди и события культуры и искусства станут моим кредо.
–  День добрый! Пройдемте в мой кабинет, – попросил он, уступая дорогу.
 
Это был, на первый взгляд, ничем, кроме вежливости, неприметный мужчина небольшого роста самого обыкновенного телосложения, одетый в старомодные черные джинсы, мышиного цвета водолазку и малопривлекательный пиджак.
 
Его выразительные серо-зеленые  глаза с хитринкой посматривали на нее с неподдельным интересом, упрямые очертания ноздрей игриво шевелились при разговоре, а брови в форме ласточек подсказывали ее сознанию определенную информацию, которой она владела практически в совершенстве, изучая много лет физиогномику. «Ну, да – именно таким и должен быть журналист высоко полета: авантюрист и любитель женщин», – сказала себе она и улыбнулась возникшей мысли.

Он улыбнулся ей в ответ:
– Желаете чаю?
– Нет, спасибо.
– А жаль…
– Меня интересует правка моего текста и, собственно, финансовые условия публикации.
– Скажите, Вы дееспособны?
– Не очень уместный вопрос, извините.
– Сколько Вы готовы заплатить?
– А сколько Вы хотите получить? – спросила она и подумала, сожалея, о том, что Он уж очень скользкий тип.
– Вы бы могли заплатить символическую сумму? Дело в том, что абсолютно бесплатно материал со стороны я не вправе публиковать.
– Назовите сумму.
– Скажем, пятьсот рублей устроило бы Вас?
– Вполне.
– Вы получите квитанцию – все, как полагается. А по поводу правки текста. Знаете, это мелочи совсем.
Он указал на два слова, которым стоило найти синонимы. Она согласилась с правкой.
– Спасибо! Вы обещайте подумать над моим предложением о сотрудничестве? Мне нравится ваше издание.
– За теплое слово благодарю. Я рад! – чертики в его глазах восторженно затрепетали. – Я подумаю.
– Всего доброго!
– До свидания! – он проводил ее к выходу.

Публикация ее репортажа, который напоминал рекламу творческого объединения, удалась. Занимая практически три четверти газетной полосы, она вызвала интригующий интерес у читателей и гордость у автора. С гордостью она поступила строго, взяв ее под контроль, дабы та не переросла в гордыню. Нарцисс, герой материала, был в восторге от ее «подвига», и это дало почву для их дальнейшей творческой дружбы.


                *    *    *
Она с удовольствием искала темы (а иногда они находили ее)  будущих материалов, упоительно рассказывала читателям об интересных людях.  Она хотела постигать все тонкости нового, важного для нее дела – журналистики – и надеялась на Его поддержку.

Он не отказывал  в публикациях, а  редактирование набросков поручал ей самой: «Перечитай внимательно текст. Там увидишь и повторы, и некоторые недочеты сама», – говорил он. Так она училась на собственных промахах и была благодарна судьбе,  несмотря на то, что и похвалу в свой адрес слышала редко. Последнее воспринималось ею как должное, так как с детства такой в некотором роде прием воспитания, был привычен.

Вскоре ее визиты в редакцию стали в какой-то мере ритуалом. Она любила там бывать. Заходила по делу, иногда по его приглашению. Со временем она поняла, что может доверить ему любую тайну, что ей интересно и легко с ним…

                *    *    *

Она вошла в уютное помещение, ставшее  несколько родным.
– Добрый вечер! – он помог ей раздеться. – Знаешь, у меня для тебя есть сюрприз. Усаживайся на мое место.
Она повиновалась, расположившись в рабочем кресле редактора.
– Я тебе хочу свой фильм показать.
– Фильм? Действительно сюрприз! О чем?
– Сейчас найду и увидишь.
Он поводил мышью компьютера, найдя заданный курс.
Сюжет-тайна влекла за собой, а прекрасная постановка не позволяла оторваться от монитора.
И все-таки существовало обстоятельство, которое переключило ее внимание… Голос… Его голос, такой мягкий, несколько убаюкивающий, но уверенный и очень притягательный. Он позвал ее, привлекая мелодичностью и интонациями, которые она прежде не замечала…

Руки… Почему они, ласковые и настойчивые, призывают ее сейчас отвлечься от фильма, который заразил своей идеей и поглотил  полностью?..

Она взглянула на него так, что стало понятно обоим – сейчас надо уступить друг другу. Они, конечно же, досмотрели  фильм, но его порыв помешал вникнуть во все детали. Не однажды она будет вспоминать этот первый просмотр и корить себя за слабость, пока не поймет: главным в тот момент стал Он!!! Фильм же она позднее будет пересматривать еще и еще раз…

В те самые близкие для них обоих мгновения ее мозг не осознавал происходящей душевной перемены. Прикосновения его теплых, чутких пальцев рисовали откровенные картинки в ее богатом воображении, дыхание обдавало жаром и  своей прерывистостью волновало ее женское начало. Она, конечно же, допускала, что подобное  с его стороны возможно, но прежде он был сдержан, возвышен  и, как ей казалось, недоступен. Лишь однажды, поддавшись незримому послевкусию прекрасного вина, он неожиданно  подарил  поцелуй, терпкий  до головокружения. В тот момент ей подумалось: «Вот это темперамент! В таком возрасте!!!»..

– Знаешь, – утопая в его объятиях сказала она, – будет верным остаться друзьями по духу…
Выждав небольшую паузу, он недоумевал :
– Почему? Разве существует дружба между мужчиной и женщиной?
– Существует! – она высвободилась из его рук и поднялась с кресла. – Начинается  служебный роман – заканчиваются деловые отношения и творчество. Потерять то и другое мне больше всего не хочется.
– Ничего ты не потеряешь, – от его слов вновь повеяло надеждой и уверенностью.
Она задумалась, а он, казалось, хорошо понимая это, знал, что делать…

Он прижался к ней с такой нежностью, которая только ему была присуща. Слова более не требовались, а действия напоминали торопливую игру с правилами «кто кого». Импульс его тела дал толчок в мозг еще тогда, когда она впервые оказалась в редакции. Она показалась ему непохожей на многих. Ум, индивидуальность, женственность и деловой напор будили в нем и котенка, и льва одновременно. Это состояние повторялось и возрастало с новой силой каждый раз, когда он ее видел…

 Сейчас брать себя в руки ему не хотелось. Он решил пустить ситуацию на самотек и насладиться результатом. Пользуясь проверенным оружием, заветными словами, он аккуратно коснулся шелка кожи ее небольшой груди, а затем одним жестом сдвинул к краю толстую стопку собственного издания (!) и усадил на стол предмет своей физиологической слабости. («Хочу… это - потребность души…», - слова эти многократно будут теребить воспоминания о первой близости с ним).

Практически отсутствие освещения, сила вожделения, не подчиняемая контролю, и даже не запертая  дверь кабинета дарили незабываемые прикосновения, растворенность друг в друге  и забытье.  Его страсть обращалась то в сентиментальность, то в неистовое действо! В те мгновения она мечтала выпить его дна, покусывая  участки трепетного тела.

К разуму неожиданно воззвал стол, предательски продемонстрировав отнюдь не мягкие качества. Она отстранилась, тяжело дыша, поправила одежду и направилась к выходу. Он остановил ее, кротко обняв, стоя сзади, и спросил:
– Что-то не так?
Она ощущала себя немой: слова тогда стали для нее пыткой. Слишком многое смешалось в ее голове: негодование не хотело уступать дорогу эйфории, а рассудок бил в колокол. «Разве это я? Как могла поддаться соблазну…прямо здесь, как последняя…»  Слеза упала на щеку, но тут же  была  оценена господином разумом как приступ слабости, а слабину показывать она не привыкла и не хотела. О том, что происходят вполне объяснимые перемены и о том, что ни один из ее бывших супругов не смог полноценно раскрыть в ней женщину, она догадается гораздо позже…


– Все в порядке, – наконец прошептала она.
Они стояли, обнявшись, еще какое-то время.
– Отвези меня, пожалуйста, к морю.
– Одну минуту…
Он навел должный порядок, закрыл окно жалюзи, запер двери и пригласил в салон машины. Автомобиль казался ей совершенным: необыкновенный комфорт, чистоту и  прекрасную музыку она ценила  так же высоко, как и его хозяин.
– Куда поедем?
Она указала маршрут.
На море островками еще плавали льдины, и она, стоя у воды, ощущала  себя одной из них: «Куда меня унесет?..»

Он вышел из авто, но было очевидно – известному в городе человеку неловко ощущать себя под прицелом посторонних глаз.
Вернувшись в машину, она решила выбросить из головы мучившие ее сомнения. Демонстративно сев «нога на ногу», спросила:
– Скажи, а чем я нравлюсь тебе?
Она  не ожидала от себя кокетства, считая, что сие достоинство женского обольщения для нее не характерно и обучиться подобному – достичь апогея собственных  способностей.

Он коснулся руки (а красоту ее утонченных ручек не однажды подмечал то вслух, то про себя) и, оказавшись узником игры, сплел свои маленькие, чуть суховатые фаланги в замок с ее пальцами. Искра промчалась между ними, непривычная обстановка стала предпосылкой сближения, а может, и доля экстрима заставила вновь забиться  их сердцам в унисон.
– У тебя удобный автомобиль! – любезничала она, привлекая к себе того самого сладкого виновника ее противоречивых чувств, возникших час назад. Под жестковатой тканью классических брюк она ощущала трепет его желаний. От одежды хотелось избавиться – становилось жарко.
– Вы же в людном месте! – призывал ее Ангел-спаситель.
– Ну и здорово! – не уступал Чертик-подстрекатель. – Окна тонированные: ничего ж не видно!
– Ну-ка, цыц! – приказала она своим скакунам-мыслям. – Молчать!!!
 
Он срывал с нее одежду, мало заботясь о ее дальнейшем состоянии, и она не смогла  не признать, что такое поведение доставляет массу удовольствия. Помогая ему высвободиться от уз одежды, она с восторгом лицезрела его целиком. Движения его бицепсов и трицепсов вызвали восхищение, а вид готовой ко всему плоти натолкнул на мысль: «Нарисовать бы это чудо когда-нибудь». Ни одна женщина не стала бы оспаривать тот факт, что «чудо» и впрямь было совершенством: своим объемом и правильными формами оно заслуживало самых высоких восклицаний.

Она играла с ним, то деликатно дразня шалунчиком-языком, то не выпуская надолго из своих рук. Ее действия вызвали в нем массу многогранных эмоций: изобретательность нравилась, игра манила, а раскованность несколько смущала. Она уловила последнее, осмелившись на вопрос: «Ты в такие моменты всегда смущаешься?» Он не ответил, а лишь раскрасневшись еще больше, притянул ее голову к своей. Она, дивясь собственному поведению, вошла в уготованную роль и уже мечтала, чтобы эти мгновения длились вечно. «Сегодня ты мой, мой, только мой...», – много раз эта фраза срывалась с ее уст и била по его телу приятной дрожью.

Он дышал огнем,  двигался рывками, вызывая  такие острые ощущения, которые ей были неведомы. Именно они стали причиной ее бурных эмоций и в некотором роде его удивления."Я причиняю боль?" – поинтересовался он и, услышав отрицательный ответ, засиял довольной улыбкой. Она было взглянула в серую гладь знакомых глаз, и нежная радость разлилась по ее телу. Протяжный,  легкий стон заполнил все пространство вокруг. Ей так не хотелось отводить взгляда, ведь Он был великолепен: вновь заерзали знакомые чертики, щеки по-детски окрасились румянцем, а чуть взъерошенная макушка его рыжевато-русых волос вызывала симпатию.

                *    *    *

 Смеркалось... Они мчались по вечернему городу. Она ничего не могла говорить вслух: приступ счастья овладел ею и привел к оцепенению, он же мурлыкал любимые песни (она еще не знала тогда, что такое с ним не часто происходит).

Выходя из авто, сказала «до свидания» и вновь удивилась: не то вопрос, не то восклицание выразили интонации ее голоса.
– До скорого… – улыбнулся он…

Сомнения,  негодование, неуверенность в действиях испарились безвозвратно, уступая дорогу новым открытиям ее натуры. Случай близкого знакомства, пируэт,  внесший в  жизнь отдушину-изюминку общения, а впоследствии огромную любовь к этому МУЖЧИНЕ, обнаружил женское обаяние, воспитал в ней мудрость, терпимость, гибкость, контактность,  стал толчком к новой, не менее важной, чем музыка, полюбившейся деятельности, вне которой она не могла представлять свое существование…



                ( фото из интернета)