Народное средство - глава XVI

– Ты мне, Александр, рассказывал про колдунью Пулечиху?
Сашок недовольный, что его старушка отвлекла от возможного мероприятия, ногой затормозил движение коляски и даже попытался привстать. По коридору бегали медсестры и санитарки; они натыкались друг на друга, и в том числе  на коляску Сашка, но осторожно оббегая её, недовольства не высказывали. 
– Что ты! Что ты! – испуганно  вскрикнула Разуваева и, не отцепляясь от ручек, коляску обошла, преградила сухонькой фигурой процесс вставания.
– И что? – выдохнул пленник  недовольство.
Старушка упрямство Сашка пригасила:
 – Что? Слышала, что Пулечиху заказали. Новенькие новость принесли – нету колдуньи! Вот почему Петушок кукарекать перестал. Сам скажешь или мне его обрадовать?
Сашок отстранил рукой старушку; та отцепилась от ручек коляски и; обогнув старушку, покатил к палате «Люкс». Валентин сидел на стуле,  обнимал любимый чемоданчик, увидев невесёлого Сашка, встал и чемоданчик положил на кровать.
– Туфта! Мне порол про какие–то КэФээС, я даже поверил – вставать начал. Смотри: ведь, правда – раны затянулись? – Сашок крутил головой то в одну сторону, то в другую, пытаясь увидеть свою спину. Валентин обошел Сашка, наклонился, всмотрелся в шрамы.
– Я ещё не все сказал!!! Твою Пулечиху в мир иной направили! – Сашок ждал реакции Валентина. – Проснись! Колдунья, похоже, перед смертью грехи замолила.
Валентин, ничего не говоря, сгрёб черный чемоданчик с кровати, выскочил из палаты. Через десять секунд вернулся. Сашок сидел в коляске, согнувшись; его руки в серовато–белых перчатках лежали на коленях и, Валентину показалось, что они своей тяжестью вот–вот оторвутся от красивого и сильного торса.
– Чему веришь? Знаешь – что там внутри дипломата? Деньги! Чистые деньги! На поту! На соплях! На навозе! Мне Пулечиха во сне спасение подсказала. Она – мать Софьи Вениаминовны!
Сашок медленно стал подниматься…со словами: «Это я столько денег в руках держал? Софья Вениаминовна–а–а!?»
Валентин осторожно вёл Сашка по коридору, приобняв его одной рукой, другой рукой прижимал к бедру черный дипломат. Парочка шла в направлении кабинета заведующей и тихо разговаривала. Появились зеваки. «Ух! Ах! А–а–а!» – коридор заполнялся публикой и её восклицаниями. «Боже! Господи! Петушок! Сашок!» – радость обволакивала со всех сторон.
Кабинет заведующей был закрыт.
– Два оболдуя в одном флаконе, – проворчал Валентин, разворачивая на обратный путь Сашка: – Время–то какое?
Парочка, почти пританцовывая, шла навстречу размножившейся и возбужденной толпе больных и санитарок; разве что розы не падали им под ноги. «Молодцы! Выпишут! Домой!» – одаривали их ором нестройные ряды разноцветных халатов, пижам;  поверх этих нестройных рядов навстречу Сашку, словно вырвавшиеся, наконец, на  волю летели добродушные улыбки. Двое мужчин, вышедших навстречу из толпы, Сашка подхватили  и уже без Валентина повели.
Валентин, пригнувшись, незаметно для всех скрылся в своей палате и плотно прикрыл за собой дверь. «Вот так и  происходят  перемены внутри после поразительных взрывов. Так оказываешься  на другой орбите, куда, возможно, хотел, но в силу природной лени не мог попасть», – думал он, пристраивая дипломат на шкафу.
Затихли шаги и голоса в коридоре. Валентин лежал на кровати, пытался врачевать  память, он так отвлекся от врачевания слуха, что вздрогнул, увидев над собой лицо Софьи Вениаминовны, начал вставать; её лицо начало отстраняться. Сейчас не перед кем было демонстрировать её особое к нему расположение, к тому же собственный цензор проснулся – он невразумительно изрек:
 – Пришли за дипломатом.  Как матушка поживает? – он ждал и готовился выразить сочувствие – искал нужные слова.
– Решила  порядок во Вселенной наводить – со своей деревни хочет начать. Зовет с собой.
Валентин с трудом отбросил, пришедшие на ум, но ставшие ненужными слова, полюбопытствовал с невинной улыбкой на лице:
– В Кукареку?
Софья Вениаминовна продолжала стоять напротив Валентина, придерживая большими пальцами рук карманы халата, внимательно вглядываясь в его лицо.
– Валентин, мне сказали – чудеса с вами происходят. Поделись.
– Не прав, все отдам.
Валентин приобнял Софью Вениаминовну за локти и, подталкивая к единственному в комнате стулу, осторожно её усадил; отошел к шкафу, выдернул дипломат из горы журналов. Он шел к заведующей, приговаривая на каждом шаге –«Это – Ваше»; упал перед ней на колени и долго так стоял, держа на вытянутых руках чёрный чемоданчик.
– Это, действительно, ваше. От народа.
– Все знаю. Пришла уговаривать, чтоб вернул в деревню. Помнишь, как раньше наша деревня называлась? Она так и должна называться не Кукарека, а Пулечиха.
Валентин  с колен еще не вставал,  как открылась дверь.
–  Сейчас ведь наше время! –  взволнованный голос заставил Валентина повернуться. В дверном проёме стояла женщина в синим бархатном халатике, а рядом стоял и улыбался Сашок, он со словом: «Пардон!»  спешно дверь закрыл.
– Хорошо! Пусть останется. Только вот в придачу  «к аппарату» оставляю запасные «чихи»– сказала Софья Вениаминовна, засмеялась, вынула из кармана листки бумаги и положила их на зазывно–глянцевый чёрный дипломат. – Может, что полезного найдешь. Сын постарался для бабушки – «Законы Вселенной» собрать, а бабушка корректировки внесла в этот список, – после этих слов она повернулась в сторону двери, выходя услышала:– Простите! Пусть чудеса здесь продолжатся!