Лесные тени. отрывок

Предисловие.
Лес погрузился в полную темноту, а я так и стояла, не двигаясь, во мраке. И совсем не зная куда идти: вперед, невзирая на страх; назад, забывая о том, что тот путь уже пройден; влево, вправо – не имело значения, но идти в этих направлениях мне от чего – то не хотелось.  А чего я добьюсь стоя на месте? Так и буду всю ночь размышлять и сходить с ума от страха, но быть может, к утру выберу верную тропу.  Да и светло будет... Я искала причины остаться и бездействовать. Но если вспомнить, я делала так всю свою сознательную  жизнь.  Так почему и сейчас не сдаться?
***
  Или это возможность проявить (или же обрести) храбрость продолжить путь? Как понять, если я совсем одна и не с кем завести разговор, кроме, как только с собой? Выбора нет. Придется положиться на себя и сделать решение самой. И я выбираю переждать, и нет ни единого, кто бы упрекнул, к счастью. Теперь надо сесть на эту холодную землю и постараться дышать ровно, да так, будто на приеме у врача.
  К тому же можно подумать о том, о чем раньше времени не хватало. Мои мысли унеслись на 10 лет назад, когда мне было ровно столько, сколько и лет прошло. Я впервые побывала в цирке. Меня повел отец, поэтому особого веселья не задалось. Он то и дело говорил по телефону, а я ждала перерывов, чтобы узнать, как делаются трюки и прочие «чудеса». Его это злило, и я поняла, что лучше помолчать. С тех пор я ненавижу цирки и сотовые телефоны. Но, если в цирк я после не ходила, телефоном пользовалась по сегодняшний день, точнее вчерашний.  Неприятное воспоминание, но именно  оно всплыло сейчас у меня в голове быстрыми картинками. Папы мне сейчас очень не хватает. Ведь неважно, сколько тебе лет, десять или двадцать, ты все равно останешься папиной дочуркой.  С ним было бы совсем не страшно, и он нашел бы выход. Но сейчас  он попивает чай в своей уютной квартире, безмятежно сидя в любимом кресле. И разумеется, так намного лучше, на самом – то деле. Будь он здесь, мне пришлось бы беспокоиться вдвое больше, ведь и тут же, сколько тебе лет не было бы, десять или двадцать, родители всегда будут дороже всего. Лучше гибнуть в этом лесу одной. Я решила погибать? Нет, я просто не знаю. «Нужно поспать», - уговаривает разум, и тело немедля уступает.
***
  Проснувшись, секунд тридцать я бессознательно оглядывалась по сторонам, не понимая, где нахожусь.  Только потом ко мне пришло осмысление, что вчерашний день был не сном, а настоящим ужасным кошмаром. Но, если я справилась вчера, справлюсь и сегодня. В конце концов, здесь рядом только один враг – я сама. И проблем с утра вдвое меньше, чем обычно в городе. Здесь же только одна загвоздка – голод. Если взглянуть на лес глазами охотника или ботаника, то здесь вполне можно питаться. Но я наделена обычными, неидеально видящими, глазами.  Плюс я была одета явно не по погоде: джинсовые шорты и футболка. Лишь кроссовки радовали. И я пошла вперед. Я шла медленно, внимательно смотря по сторонам, в поисках пищи. В голове прокручивались фильмы с похожей обстановкой, обычно ничего хорошего не выходило. Но, то были фильмы с предписанными сценариями, а тут мне может повезти.  В итоге, два часа я убила на поиски и ничего не нашла. Совсем устав, села не на такую уже и холодную землю, видимо привыкла за ночь. Мне была необходима еда, я знала это и не могла себе помочь. Если я не могу помочь самой себе, что я могу сделать для других? Нет, так дальше нельзя, остановила я себя. Пора перестать жалеть себя. Как вел себя Робинзон Крузо в первые дни пребывания на острове? Не думаю, что он сразу освоился, но он нашел в себе силы и покорил неизвестное, никем не виданное, место. А я даже и не на острове, если у него не было выхода – у меня он есть. И я его найду. Самое время вставать и продолжать поиски. Солнце начало выглядывать. Лавируя между высочайшими деревьями, я нашла ягоды. К сожалению, из курса биологии в школе я мало, что усвоила. Только проглотив, я задумалась об опасности, но голод  опередил разум.  Я ела и ела. Во время еды мысли снова вернулись в прошлое. Школьные годы. Одиннадцатый класс, казалось бы, знаешь уже всех, каждое лицо знакомо, но все не так примитивно.  Ты знаешь, что после выпускного уже мало кого увидишь. Близкие друзья превратятся со временем в «просто номера из записной книжки». Грустно, но такова жизнь. Одна пора сменяется другой, одни другими. Люди уходят и приходят, если одним по душе первое, другим второе и это нормально. Ибо все равно в наших жизнях не так много времени, на всех его не поделишь. Но, несмотря на то, что кто – то физически нас покинул, в душе он всегда будет занимать свое почетное место, если, конечно, оно у него было. И теперь, сидя на этой земле, помимо мысли, что я простужусь, мою голову не бросает одна мысль: «Как же я все – таки одинока». Особенно сегодня. Особенно всегда.
    Я торчу неизвестно где уже второй день, разве родные уже не должны бить тревогу? Да и учеба… Стоп, сегодня воскресенье. Отлично, значит, в университете меня начнут искать не раньше вторника. Но так долго я здесь не продержусь. Меня убьет одно из двух: либо условия, либо анализ собственной жизни. И если честно, второе намного болезненнее.
  День уступает ночи, солнце луне, а я усталости.  Мне предстоит  очередная мучительно неприятная ночь. Но есть кое – что, что мне нравится в этом месте. Здесь нет времени.  Если в городе оно бежит, сверкая пятками, то здесь не существует вовсе. Ты никуда не спешишь, нет суеты и забот. Я будто бы провалилась в пространстве, нахожусь там, где у времени нет власти. И мне это чертовски нравится. Глядишь, и захочу остаться здесь навсегда. Ведь совсем не сложно быть одной, сложнее знать, что ты одна. Этой ночью я не так благополучна, как вчера, мне не удалось уснуть. Только к рассвету я сомкнула очи. За долгие часы до этого я думала о том, что же я здесь делаю и как попала сюда. Из моей памяти выпала именно эта часть. Надо поднапрячь мозги. В пятничное утро мне спалось просто чудесно, по крайней мере, куда лучше, чем недавно. Именно в утро, а не ночью. Ночью мы с сокурсниками ходили в клуб. Немного поспешили, ведь на другой день ещё учеба. Но и там все прошло быстро и легко.  Быть может, выходные прошли бы на свободной волне тоже, но случай распорядился иначе. Именно случай, судьба со мной общих дел не имеет, как и я с ней. У нас взаимное недопонимание, мы друг в друге разочаровались. Как бы то ни было, я здесь, и ни случай, ни судьба не в состоянии вернуть меня обратно в мир. Только мои ноги, выдержка и психическая устойчивость властны над этим.
 - Элис! – Мне послышалось мое имя. Нужно вычеркнуть из списка психику, она, как и многие в этой жизни, подвела меня.
- Элис! – Или нет?
- Кто здесь? – Как можно громче закричала я. Ответа не последовало, но я была почти уверена, что не схожу с ума. Почти.
- Элис! – Голос доносился отчетливее, и я уже могла слышать шаги за спиной. Обернувшись, я увидела незнакомого молодого человека. По его взгляду я поняла, что он тоже видит во мне незнакомку, но тогда откуда ему известно мое имя, непонятно.
- Элис, правильно? – Переспросил он. Медленно идя к нему на встречу, я неуверенно кивнула. По незнакомцу было видно, что он так же, как и я устал. Синие круги под глазами, делающие его черные глаза безумными, листья, застрявшие в волосах, грязная одежда – мы с ним из одной среды. Кажется, он заметил, что я бесстыдно рассматриваю его.
- Я искал тебя, думал ты спасение, – Разочарованно произнес он.
- Прости, что не оправдала твоих надежд! – Возможно, я сказала это излишне резко, но я тоже предположила, что он ключ к спасению.
- Откуда тебе известно мое имя? – Наконец поинтересовалась я. Он подошел совсем близко и протянул мне сверток бумаги, на котором было написано всего два слова: «Она Элис».
- Давно ты здесь? – Спросил он.
- Второй день. – Он понимающе кивнул. Стало быть, найти друг друга было нашим предназначением. Может худшее позади.
- Я, Рик, кстати. – Рик, здорово.
- Что будем делать, Рик? – Мы молчали, ни он, ни я не знали ответа, ещё бы, мы ведь жертвы положения, леса.
- Пошли, ты наверно голодна, у меня есть еда, – Я удивленно подняла глаза, все это время, пока я умирала с голоду, он благополучно ел? Тогда почему меня обделили? Кто бы ответил... Он привел меня к месту, где были палатка, рюкзак, заполненный едой и мы.
- Откуда? – Все же спросила я не без злости.
- Все это уже было, когда я очнулся, – Я этому совсем не верила и он, похоже, заметил это.
- Я не держу тебя, можешь идти своей дорогой, но согласись, долго ты так не протянешь, – Разумеется, он прав, куда мне с ягодами. Ничего не сказав, я открыла рюкзак, и начала жадно заглатывать пищу. Пусть привыкает к новому голодному рту. Он улыбнулся, но предупредил, что нужно есть мало, кто знает, насколько мы здесь застряли.  Значит теперь моя жизнь в руках Рика. Ускользнет она или останется, станет видно, но уже ясно одно, что с ума я не сойду.
- У тебя есть предположения о причине нашего пребывания здесь? – Может вместе с палаткой и едой ему ещё и информацию подкинули. Все равно до конца я ему не верю, из незнакомцев я могу довериться  только таксистам.
- Нет, а у тебя?
- Нет.
- Тогда будем думать вместе.
- А не все ли равно? – Я была уже на взводе. – Раз уж мы итак здесь и ответы на вопросы не приведут нас к теплым кроватям и ванне. Какой смысл думать об этом, если никто не в состоянии найти нас? Или ты попросту хочешь успокоить свою совесть, доказав себе, что ты добросовестный гражданин, не нарушающий закон и не имеющий врагов, и нет ни единой причины, по которой тебя могли бы сюда забросить? А если нет? Вдруг на свет выйдет то, что ты тщательно скрывал, вдруг в твоем шкафу со скелетами покопаются? Тебе оно надо? – Он посмотрел на меня, как на умалишенную и через пару секунд уже был ко мне спиной, идя к палатке. Вот так всегда. Стоит выплеснуть то, что было зарыто глубоко внутри, как люди от тебя отворачиваются. Боятся что ли.
- Элис, проснись, – Оказывается я так и уснула на земле, я и привыкла к ней. Интересно, добравшись до кровати, не выкину ли я ее? Выкину, но только чтобы купить новую.
- Ты прав, – Призналась я, – Если было нужно найти меня, и ты нашел, может мы стали на шаг ближе.
- Знать бы только к чему: к неминуемой смерти или счастливому концу, – Похоже, это незнание не меня одну сводит с ума. Подкрепившись, я обнаружила, что мой внешний вид настолько ужасен, что будь здесь зеркало, оно неминуемо бы разбилось. К счастью, я не могла видеть своего лица, но догадывалась какое это зрелище. А рюкзак тем временем пустел. Там остались яблоки, консервы, черный хлеб и сухари.  На пару дней может хватить, а что дальше неизвестно. Думать о будущем здесь неприятно.
- Может, прогуляемся? – Предложил мой новый знакомый. Почему бы и нет? Может и малое, но доверие к нему объявится, узнай я его получше.
- Давай, – Ответила я, вставая. Рик, кстати, очень красив. Высокий черноглазый брюнет, ничего особенного, но и простота может быть красивой.
- Прости за вчерашнее, – Лучше начать знакомство с приятной ноты и поэтому я решила извиниться за свой фонтан эмоций.
- Все нормально, ты была права, в какой – то мере, – Он действительно так думает? Я его совсем не понимаю и не знаю.
- Расскажи о себе? – Пора узнавать, может он последний, с кем я разговариваю.
- Моя жизнь мне совсем не нравилась. Она была скучной и однообразной. Всегда хотел что – то поменять в ней, но не имел ни малейшего понятия как, а дни проходили друг за другом в нескончаемой цепи одних и тех же событий. Но пару дней назад все изменилось. Помнится, я хотел именно этого, перемен, но почему – то счастливей я не стал. Вот. И когда ты спросила, есть ли что – то, что я мог скрывать, я в очередной раз убедился, что моя жизнь – одна сплошная пустота, – Закончив, он остановился и спросил с улыбкой:
- А ты? Должно быть, не без темного прошлого?
- Тут ты ошибся. Я обычная студентка, – Честно призналась я, о каком темном прошлом может идти речь в мои двадцать, разве только  прогулы в университете и мелкие шалости детства.
- Сколько тебе лет? – На вид ему лет двадцать два, а то и меньше.
- Двадцать два, – А я проницательна.
- Мне двадцать, – Услышав это, он удивился.
- А я думал шестнадцать, вчера ты повела себя, как ребенок, – Ну, спасибо.
- Никогда не поздно стать ребенком. Не вижу в этом ничего плохого, – Улыбнулась я. И он в ответ.
- Расскажи ещё что-нибудь? – Попросила я.
- Хорошо, давай представим, что ты берешь у меня интервью? – Решил подурачиться Рик, и я воодушевленно кивнула.
- Здравствуйте, мистер Рик, давно не видели Вас в свете прожекторов. Какие изменения произошли в вашей личной жизни?
- Здравствуйте, Элис, что сказать, жизнь не стоит на месте, многое меняется, что именно Вас интересует?
- Тогда не буду ходить вокруг да около, спрошу то, что интересует многих девушек нашей страны, есть ли у вас девушка?
- Ох, Элис, как Вы беспардонна! Но я отвечу, да, есть, – В этот момент мне стало немного не по себе, но только немного.
- Да? И кто же она? Скажите нам её адрес, и я уверенна, что полмиллиона женщин отправятся прямиком к ней.
- Она самая лучшая женщина в мире. И я так же уверен, что если к ней и заявится рота женщин, она очарует их всех, – Мне этот диалог перестает нравиться.
- Хорошо, после пункта «девушка» можно поставить жирную галочку, а что насчет вашей семьи?
- Тут интервью окончится, – Только и сказал он. Видимо, разговор коснулся действительно личного.
- Без проблем, – Поддержала я.
- Теперь  ты расскажи о себе, чем занимаешься, увлекаешься, дурные привычки? Что обычно обсуждают при знакомстве? – Нетерпеливо спросил Рик, - Ты вообще знаешь себя? – И добавил он.
- Знаю ли я себя? Надо подумать. Я и не знаю. Точнее  я знаю себя, насколько это возможно, но ведь не дано узнать себя глазами другого человека. Приходиться лишь довольствоваться малым, только тем, что сама о себе знаешь, пока чей – то строгий или завистливый голос не выскажет тебе всё.
- И должен заметить, совсем не обязательно, чтобы это было правдой, – Перебил меня он.
- Да, согласна. Но выходит, что я мало себя знаю.
- Но мне кажется, что все – таки, есть маленький шанс узнать самого себя, свою сущность.  Нам приятно знакомиться с новыми людьми, так почему бы и не познакомиться с собой? Открыть для себя «новую, нераскрытую» книгу». Именно ту, что всегда была так рядом, на ближней полке, но руки почему – то не доходили.
 - А вот сегодня дошли, да? – Подхватила я.
- Именно, открой себе себя, – Не знаю, что из этого выйдет, но попробовать стоит. Тем более чем ещё здесь заниматься.
- Ну, хорошо, значит, будем листать эту новую книгу страницу за страницей?
- Значит.
- Но при одном условии, – Потребовала я.
- При каком?
- Тебя я узнать тоже хочу, – Он, немного подумав, ответил:
- Идет, только потом не говори, что не хотела знать тех или иных подробностей, – Улыбаясь, заявил он. – Не знаю, могу ли я такое обещать.
- Пошли обратно, не стоит оставлять палатку надолго, – Внезапно развернулся Рик.
- Но ведь здесь никого нет, – И в это самое мгновение я что – то услышала. Мы побежали обратно к тому месту, где находилось наше все. Не знаю, кого мы ожидали там встретить, но никого не оказалось, только то, что изначально там было.
- Я отчетливо что – то слышала, – Это я знала наверняка. Рик осмотрелся по сторонам и увидел что – то. Это был очередной сверток бумаги. Признаться, мне было страшно раскрывать его, но Рик не стал медлить.
- «Один человек совершил злодеяние. Страдает другой. Пусть теперь и тот пострадает», – Мы, недоумевая, переглянулись.
- Кто – то ведь оставил это, я пойду, поищу, а ты будь здесь.
- Хорошо, – Я зашла в палатку и вновь перечитала послание. «Один человек совершил злодеяние. Страдает другой. Пусть теперь и тот пострадает», что же это может значить? Мы вынуждены расплачиваться за грехи неизвестного нам человека или страдать, как страдал кто – то другой? Или быть может дело в нас самих? Вероятно, этот Рик действительно что – то скрывает, но я здесь к чему снова неведомо. Может это связано с его родителями, это объясняет тот факт, что он отказался о них рассказывать. Как бы то ни было, он придет, и я все узнаю. Захочет он того или нет, в конце концов, мы ведь теперь «команда».  Время шло, а он не возвращался. Я думала, здесь не наступит момента, когда я задумаюсь о времени.
- Ты тут? – Где же мне ещё быть, а вот где он был интересно.
- Как успехи? – Добрым тоном начала я.
- Никак. Не нашел, они здесь ориентируются лучше нас, – В этом – то он прав.
- Я хочу поговорить с тобой, – Тянуть резину я не стала.
- Хорошо, о чем? – Он сел рядом и стал пронзительно сверлить меня взглядом, его черные глаза пугали, они, будто видели меня насквозь.
- Расскажи о своих родителях, – Просто сказала я.
- Их нет и, стало быть, говорить не о чем, – Он настойчиво не хотел открываться мне.
- Перестань отлынивать, будь мы не здесь и будь мы также не знакомы, я не стала бы так настойчиво допрашивать тебя. Но мы здесь и есть достаточно причин, по которым я могу забыть о хорошем тоне и манерах общения,  – Ибо так и есть. Он смотрел на меня так, словно будь у него бензопила, меня бы сейчас не стало и «Техасская резня бензопилой» рядом не стояла бы. Но он все же заговорил:
- Они погибли очень давно, так давно, что вряд ли кто – либо их вспоминает или помнит вовсе. Я не знаю, как они жили, кем были, почему погибли. Возможно, звучит дико, но это правда. Меня воспитала мать моего друга, и я благодарен ей, она моя мать, она воспитала меня. Но я думаю, ты спрашивала о биологической родне. Поэтому извини, мне нечего тебе рассказать, – Тут я почувствовала себя просто омерзительно. Чувствовала себя гадкой и черствой.
- Прости, я решила, что записка может относиться к твоей семье.
- Если честно, я тоже, – Опуская глаза, сказал он.
- Но ты ничего не знаешь, ведь так? – В таком случае это тупик.
- Их убили – это единственное, что мне известно, это даже не доказано.
- А кто сказал тебе это?
- Сестра мамы, тогда я видел её в первый и единственный раз, она приезжала привезти немного денег, когда я поступал в колледж,  – «Один человек совершил злодеяние. Страдает другой. Пусть теперь и тот пострадает»,  эта фраза не выходит у меня из головы и он это видел.
- Элис, знаешь, мне кажется, лучше не думать об этом, если они оставили нам еду, они не хотят нашей смерти, «Пусть теперь и тот пострадает» это не о нас, они мучают другого человека нами. Кто – то из нас ему видимо дорог, – В эту самую секунду меня впервые осенило. Но я не стала сразу озвучивать своих мыслей, не будучи уверенной, и просто ответила:
- Ладно, забыли. Теперь нужно просто быть внимательней и осторожней, в следующий раз мы его поймаем. – А теперь самое время отдохнуть.
- Я вздремну часок, а то ночью мне совсем не сомкнуть очей, – Он одобряюще кивнул, а я легла на бок и на мое удивление почти моментально уснула.
 Мне снилось мое детство. Беззаботное и безоблачное. Во сне мы с родителями были на пикнике, играла успокаивающая музыка, все было в светлых оттенках, неподалеку журчала вода. Мы улыбались, мы были счастливыми. Это длилось недолго, через какое – то время вода в озере стала черной, как смола, все потускнело, мирный тихий день сменился преждевременной ночью. И они исчезли, оставив, меня одну.
- Проснулась, ты спала наверно часов пять, – Целых пять часов я была счастлива, во сне все прошло слишком быстро, увы. Но может быть, что я спала и меньше, ведь когда не знаешь, сколько времени, кажется, что оно идет слишком быстро или  слишком медленно. В данном случае, могло показаться, что слишком медленно и, стало быть, дольше.
- А ты что делал? – Когда  я только открыла глаза, он заходил в палатку.
- Разводил костер, таскал ветки, дел немало, – Он и вправду выглядел уставшим. Я подняла на него свой взгляд и задумалась. Ведь возможно он куда несчастней меня, возможно одиночество уже смело может зваться его лучшим другом, а пустота домом. Возможно, в его жизни совсем не было счастливых моментов, возможно, он никому не нужен, возможно, он сам себе не нужен.
- О чем ты думаешь? – Спросил он меня, будто читая мои мысли.
- Что ты ненавидишь больше всего? – Выпалила я.
- Думать о людях, – Неужели, все, о чем я подумала правда.
- Почему? – После некоторой паузы спросила я.
- Потому что это возвращает тебя в прошлое, напоминает о том, что старательно пытался забыть, открывает глаза на то, чего раньше не замечал. А разочаровываться больно. Лучше вообще ни о ком не думать, – Лучше, но разве мы так можем, сомневаюсь.
- Люди – затычки для наших душ. Мы их сами туда впускаем, создаем им все условия, в итоге они заполняют все пространство, не оставляя ни сантиметра, а мы недовольно рассуждаем о том, почему бы им не сдвинуться, хотя сами все для их благополучного пребывания и сделали.
- Но есть и те, кто покидают нас. И именно по ним сердце нестерпимо тоскует,  – На это ничего не нужно было отвечать.  Посмотрев на меня, он вышел. А я так и осталась с неразрешенными вопросами наедине. На улице уже темнело, сумерки.  Неизвестно чем я буду заниматься ночью, спать совсем не хочется, но ради короткого, но все же счастья я бы с радостью уснула… Родители, если выберусь, то первым же делом отправлюсь к ним. Когда я была в городе я к ним практически не заезжала, думала, всегда успею, думала, что есть дела намного важнее, а о них совсем не думала. Теперь я здесь. И только сейчас я поняла. Поняла, что родители – это наше все. Жаль, что я слишком поздно это осознала, но быть может, у меня ещё есть шанс все исправить, есть шанс не потерять их так же, как во сне. Ведь так суждено, что родители покидают нас в старости, но пока есть возможность, ей стоит воспользоваться, стоит выжать её до последней капли, не стоит терять время, которое никогда не повторится и тем более не вернется.  К сожалению, самое важное мы понимаем тогда, когда в этом уже нет необходимости. А я так не хочу, не хочу смотреть на фотографии родителей и выслушивать угрызения совести, проливать слезы. Хочу смотреть и улыбаться, хочу знать, что я сделала их счастливыми. И только тогда я смогу с уверенностью сказать, что не зря прожила эту жизнь. Не зря.
- Смотри, – Позвал Рик. Я лениво встала и вышла. И мое сердце замерло. В городе их совсем не видно.  В городе о них никто и не вспоминает, все идут, уткнувшись в землю, задумавшись. А сейчас  я их вижу, уверенно подняв голову. Звезды.
- Как в сказке.
- Лучше, потому что реально,  – Это второе, что мне здесь нравится, наверно звезды даже вытиснут время с лидирующей позиции.…  Ведь время временем, а небо чудесно.
- Присоединяйся, – Предложил Рик, указывая на место рядом с собой. Я легла и растворилась в звездах. Как же все-таки чудесно быть действительно собой.  Делать то, что хочешь, когда хочешь и совсем не задумываться о том, что о тебе подумают другие. На небе тысячи, миллионы, да, в общем, нескончаемое количество звезд и  я таю в них, они забирают меня в мир фантазий, иллюзий, спокойствия и, конечно же, воспоминаний. Смотря на эти «огоньки», я вспомнила то, как я в первый раз пустила в небо воздушный фонарь. Это было на мое шестнадцатое день рождения, отпустив фонарь, я поняла одну интересную, на мой тогда взгляд, вещь.  Этот фонарь, как я. Чтобы взлететь, ему нужно было нагреться. Затем, приготовившись, он начал свой путь. Выбрав не то направление, он попал в беду, запутавшись в ветках. Но стараясь и веря в себя, он смог выбраться. Когда начало казаться, что все уже хорошо, он встретил на своем пути новое препятствие, которое чуть его не сломило - провода. Но и здесь ему удалось преодолеть его. И потом он поднялся ввысь, забыв о минувшем. И улетел далеко - далеко. Этот фонарь, как я. Но у нас есть одно отличие - я не упаду. А даже если и так, прежде чем я упаду, я побываю так запредельно далеко, где никто и никогда не бывал, а после, разумеется, встану.
- О чем ты постоянно думаешь? Дай мне ключ от двери к твоим мыслям? – Неожиданно поинтересовался мой товарищ по несчастью.
- О жизни, о том, о чем никогда бы наверно не задумалась в городе. Там слишком много того, что мешает думать, людей, к примеру. – Он понимающе кивнул.
- Я все ещё мало о тебе знаю, – Как бы напоминая, заметила я.
- Фиолетовый, «Бойня номер 5», «Гарри Поттер», Квентин Тарантино, 8, Beatles; девушка, окна на север. Что ещё? Вспоминать самого себя очень сложно, тебе ли не знать,  – Да, я знаю, но это совсем не значит, что понимаю.
- Курт Воннегут и Квентин Тарантино, значит. По книгам, которые читает человек и фильмам, которые смотрит, многое можно сказать о нем.
- Назови мне свои любимые, и я попробую угадать? – Предложил Рик.
- «Над пропастью во ржи», «Портрет Дориана Грея», а фильм «Амели», - С паузами называла я.
- Если читаешь Оскара Уайльда, значит, имеешь свое собственное мнение и не боишься о нем заявить, внутренняя красота для тебя также важнее внешней. А Сэлинджер говорит почти о том же самом, но простыми словами. Ты ищешь себя, как искал себя Холден. А «Амели» просто добрый фильм, может, ты наивна? – Значит и он читал эти произведения.
- Оскар Уайльд покорил меня своим бесстрашием, независимостью перед публикой, перед собой. Он не боялся быть тем, кем являлся, а острота его слова просто великолепна. Джером Сэлинджер в подростковом возрасте открыл мне глаза на многие вещи, он стал для меня тогда хорошим советчиком через свою книгу. И да, я наивна, - Он смотрел на меня с удивлением, которого я не понимала.
- Моя девушка не читала роман о Дориане Грее, но видела экранизации и назвала ее пошлятиной, не читала «Над пропастью во ржи», но считает, что эта книга несет в себе ужасный смысл, потому что слышала, что человек, убивший Джона Леннона боготворил эту книгу. Она не прониклась ни к чему из этого, но осудила все. Поэтому я сейчас удивлен, услышав от тебя то, чего хотел бы, чтобы произнесла она.
- У каждого человека свое видение, - Только и ответила я.
- Ты замерзла, пошли в палатку, - Я не думала, что мою дрожь так видно. Он помог мне встать, и мы направились к теплу. Но если честно, от Рика тепла исходило больше, чем от чего – либо здесь. Во всяком случае, для меня.
- Чего изволите? – Поинтересовался он.
- Тепла, пожалуйста, - Ответила я. Тепла и только тепла. В мире нынче холодно, люди морозят. Он улыбнулся и заботливо укрыл меня.
- А мы ведь уже довольно таки давно здесь, скоро лес станет для нас роднее города, - засмеялся он. Как бы смешно ему не было, мы понимали, насколько все печально. Надежда начинала покидать меня, несмотря на его присутствие.
- Это последняя ночь здесь, завтра пойдем искать тропу, бездействовать уже стыдно, - Серьезно, но с улыбкой сказал он, смотря вверх. – Перед Ним стыдно, - Теперь улыбнулась и я.
- Знаешь, о чем я недавно думал, - внезапно произнес он.
- О чем? – С искренним интересом спросила я.
- Я раньше никогда не понимал, когда люди говорили, что есть чувства, которые нельзя передать словами. Я считал это полной чушью, потому что чаще всего они говорили о любви. Но однажды я понял, что есть чувство, которое, действительно, очень сложно передать словами, не почувствовав его. Боль. Не физическая, а душевная. Когда сердце от страха немедленной остановки начинает биться сильнее, оно сжимается, все вокруг на тебя давит и темнеет. Мысли в голове путаются, к глазам подступают слезы. И ты не можешь понять, отчего остановиться так сложно. Ведь по законам логики плакать нет причин, но разве чувства подчиняются логике? Я испытал неимоверную боль, когда умерла тетя. Когда умер единственный человек, которого я любил, который любил меня. После длительных рыданий я успокоился, внешне я был, наверно, умиротворен и спокоен. Но это лишь обманчивая видимость. Внешне никаких признаков боли, а внутри взрываются бомбы, нервы на пределе, все кипит и рушится. Это состояние не отпускало меня очень долго. До тех пор, пока я не осознал, что жизнь идет дальше. Мне повезло это понять, - когда он остановился, я почувствовала, что мы стали объединены особой доверительной связью. Мне казалось, что он никому прежде этого не говорил.
- Сейчас я тоже кое – что поняла. Не оказавшись здесь, мы бы никогда не встретились, не поговорили бы и не открылись друг другу. За короткий промежуток нашего знакомства мы узнали друг о друге столько, сколько я не знаю о своих старых друзьях. Раньше я не верила в судьбу, а теперь думаю, может быть, зря.
- Значит, ты довольна, что оказалась здесь и встретила меня? – Ехидно улыбаясь, сказал он, смотря на меня.
- Честно говоря, это последнее место, где бы я хотела тебя встретить, но как бы то ни было, встрече этой я рада, - это было правдой. В последнее время меня окружало лишь одиночество, оно стало моим лучшим другом, не было никого, с кем я могла бы поговорить по душам, а с незнакомцами это делать легче всего. Я нашла своего идеального незнакомца для душевных разговоров.
      Я всегда с легкостью здесь засыпаю. После вчерашнего разговора я моментально отключилась, а проснулась только к полудню. Как и говорил Рик, сегодня мы пошли дальше. Только я совсем не понимала зачем, я уже свыклась с мыслью, что умру здесь, своими передвижениями он лишь вживляет в меня надежду, которой нет места в этом лесу.
- Тебе здесь нравится? – Внезапно спросила я. Он удивленно посмотрел на меня и ответил:
- Это ведь лес, он не может не нравится.
- Очень важно то, куда ты смотришь. Даже будучи в одном месте, можно видеть его по – разному. Мне здесь нравится, но я подумала, вдруг ты этого чувства не разделяешь, - он улыбнулся и продолжил собираться.