Поездка

7:07, иду через дворы. Дождь поливает асфальт и пожухлую траву, серые облака нависли над самыми домами, сбоку дует ветер. Дует  так, он так, словно его жизнь не задалась, и это целиком и полностью моя вина. Я люблю такую погоду, серьезно. Ведь когда на улице тепло, сразу хочется выйти из дома, прогуляться, забыть о грузе проблем – ни поработать, ни делом серьезным заняться.  А солнце еще так и лезет в глаза, припекает. Почему вы все так его обожаете? В своем активном состоянии это худшее, что может быть на свете. Не стоит забывать, что едва озоновый слой исчезнет и нежное солнышко поджарит всех к чертям. В пасмурные же дни лучше думается, пишется, как-то больше они вдохновляют. Особенно когда ты сидишь в своем уютном кресле у балкона, слышишь шорох стихии где-то за окном, глядишь, как сбегают капли по стеклу.  Свинцовые небеса своей мрачностью и тяжестью говорят «Не забывай, чему ты обязан жизнью». Будто вы один на один с этим небом, и ты видишь, что в мире есть что-то великое, большее, чем повседневная рутина.
Кстати, о ней. В этот дождливый день я, по тропке, ведущей через дачный поселок, иду на электричку. Многие дачи в октябре пусты, и при одном взгляде на них обычно сразу чувствуешь холод. Знаете, бывает так: уехали вы семьей на неделю-две, возвращаетесь в родное гнездо, а там так необжито и зябко. Вот и внутри этих домиков сейчас так же. Брррр.
Прихожу на платформу и жду своего поезда. Сейчас утренний час пик, и даже на нашей станции, где останавливается не всякая электричка, собралась толпа. Она разделена на группы, которые находятся друг от друга примерно на расстоянии вагона. Человек, который ни разу раньше не пользовался пригородным транспортом в такое время, будет, наверное, весьма удивлен этой картиной. А в ней, между прочим, нет ничего необычного: все эти люди просто ловят двери, если можно так выразиться. Надеются, что те откроются прямо напротив них и тогда появится шанс быстро забежать в вагон и успеть занять одно из немногих свободных сидений. На каждой платформе есть такие точки, где чаще всего оказываются двери поезда. Их, как правило, можно отыскать по трещинам и ямам в асфальте и по скамейкам для ожидания и старожилы Подмосковья могут дойти до таких с закрытыми глазами.
Вот электричка и подъехала. Она медленно останавливается, всех уже немного потряхивает в предвкушении (на стаааарт, внимааааание), двери открываются, и в них пихая друг друга локтями, коленями и ручной кладью, вваливаются жаждущие опуститься на сидение попы (МАРШ!). Я с задних рядов вижу, как в толкучке зажало беременную женщину. Она пытается хотя бы пошевелить руками, чтобы закрыть живот, но и это удается ей с трудом. Девушка принялась было кричать «Ай, осторожно, задавите», но быстро отказалась от этой затеи – все равно никто ее не слышит.  Прямо зарисовка «Большевики вламываются в дом к буржую» - ярость, желание успеть, ИДЕЯ - все это отражается в глазах у тех, кто еще секунду назад был просто менеджером, продавцом, студентом, пенсионером и пр. Несколько счастливчиков успевают-таки приземлиться на призывно зияющие незанятые пространства. Плюхнулись на сидение и гордо вертят головой по сторонам. Вот он я, молодец, царь горы, успел, пробрался. Они горды и счастливы, хотя лавка деревянная и жесткая, да и сидеть на ней минут сорок. Главное теперь соблюсти следующее правило: на протяжении всей поездки желательно смотреть в окно, книгу,  планшет/телефон или же просто спать, дабы на ваш трофей не посягнул какой-нибудь старичок или все та же беременная женщина. А чего вы хотите? Не вижу – значит нет.
Я захожу одним из последних и не могу протиснуться дальше тамбура. Двери с трудом захлопываются, и тут же рождается ассоциация – шпроты в банке. Трогаемся. Мимо поплыл мокрый, облезлый лес, стройка дороги, бесчисленные жилые комплексы, из которых, кажется, Подмосковье состоит теперь полностью. Держаться мне не за что, да и незачем – стоящие рядом пассажиры меня плотно подпирают. Кто-то дышит мне в затылок, кто-то постоянно ерзает. Но я не испытываю раздражения, мы сейчас все в одинаковом положении. Вполне возможно, что у них сзади тоже кто-то ерзает. Какой-то несчастный за минуту до своей остановки вдруг осознает, что он в гуще людей и никак ему отсюда не выбраться. Тогда субъект начинает, пыхтя и попискивая, прокладывать себе дорогу к дверям, будто от этого зависит его жизнь. Люди ворчат, цокают и пытаются хоть как-то повернуться - получается с трудом.
Прозвучит, наверное, дико, но для меня и в такой ситуации есть очевидный плюс: в час пик по вагонам не ходят продавцы. Я ужасно их не люблю, знаете ли. Понимаю, конечно, что люди зарабатывают себе на хлеб как могут, и этот способ относительно честный, однако уж очень меня выводит из себя их обман, который они даже не стараются прикрыть. Хотите - верьте, хотите - нет, но  иногда даже продают ультразвуковые стиральные машинки, те самые, что были популярны в начале двухтысячных. Еще у таких торговцев часто бывают в ассортименте чудо-карандаш или таблетки против пятен, волшебные губки, которые отмоют любую грязь, фонарики-линзы для чтения и всякие прочие вещи странного вида и назначения. «В магазине цена такой соковыжималки для лимона начинается от пятисот рублей, у нас же вы можете приобрести ее всего за сто». В каких магазинах, ребята? Мне последний раз доводилось видеть эти товары лет десть назад, на рынке, в палатке «Все по 10».  В мире есть много явлений и похуже, я понимаю, но эти торговцы раздражают меня так, что и поделать с этим ничего нельзя.
Электричка, замедляя ход, прибывает на один из центральных вокзалов столицы. Мало кто покидает вагон быстро: многие из пассажиров сонные, кто-то не хочет делать еще один шаг навстречу любимой работе, надеется, что все вокруг - страшный сон, и он сейчас проснётся в своей мягкой постельке. Лиши опоздуны, будоража поток, мчатся к выходу и тут же исчезают из виду в вокзальных толпах. Любой общественный транспорт с утра, мне кажется, напоминает сцену из фильма про зомби: нестройные ряды людей с сероватыми лицами и полуопущенными веками, медленно шаркая и безвольно болтая руками, направляются из одного пункта в другой, мыча что-то неопределенное. Мне и в голову это раньше не приходило, до тех пор, пока пригородные поезда не стали для меня одним из основных видов транспорта. Теперь, когда я гляжу вниз с высокого надземного перехода, это жутковатое сравнение отчего-то возникает самым первым.
Захожу в метро.  С ним мне везет – ветка и отрезок станций, которые нужно проехать, не самые людные в метрополитене. Даже в такое время там относительно свободно, хотя с сидячими местами, естественно, напряженка. Да, проблема свободных сидений никогда не перестанет быть насущной для пользователей любого общественного транспорта, но, сколько же интересных ситуаций мне приходилось наблюдать в связи с этим! Вот, например: сидит юноша в наушниках, глаза в смартфон, на станции заходят две старушки. Одна садится на место рядом с парнем, другой места не остается. Та, что сидит, указывает своему молодому соседу на подругу, что означает «Уступи бабушке». Парень ей кивает, машет в ответ, мол, «Бабка, отвяжись» и переводит взгляд обратно на телефон. Тем временем, девушка, сидящая напротив и наблюдавшая всю эту сцену, поднимается, и стоящая бабушка, которая, видимо еще не отошла от шока, наконец, садится. Не берусь осуждать парня, в конце концов, как говорит один мой знакомый: «Ни один закон не обязывает меня уступать места». Верно. Но что-то мне подсказывает, что с подобным отношением к старшему поколению, паренек, если и доживет лет до семидесяти, едва ли будет всеми обласкан и любим. Потому что черствый и некультурный человек всегда остается таковым, и, как не старайся, от окружающих такое нутро не скроешь.
А вот еще, о девушках. Мне кажется, им-то, как раз, повезло меньше всех. Стоит, бывает, она, с сумкой (видно, что тяжелая - аж плечо перекосило), на каблуках, пытается хвататься за поручни при резких маневрах состава, покачивает, бедную, из стороны в сторону. А перед барышней на сидении мужчины всех мастей! Мечта любой дамы. Но эти завидные женихи увлечены своими гаджетами, книгами, газетами и сновидениями. Место, конечно, уступать никто не собирается - она же не старая и не беременная. А у парня в игре на планшете гонка важная, он-то, за что должен страдать и отвлекаться, в самом деле? И тут, когда у девочки уже почти переломились коленки, встает какой-нибудь интеллигентный мужчина, старше сорока, с портфельчиком и  залысинами, ему уже самому место уступать можно, и говорит «Садитесь, девушка». Та, облегченно выдохнув, приземляется. Когда у тебя на тонкой ручке висит килограммов семь, тут уж не до скромности и взаимных реверансов: « - Нет, ну что вы, я постою!   - Да садитесь же!  - Нет, нет, спасибо».
Что касается меня лично, то в метро я больше озабочен не свободными местами, а свободой передвижения на станциях. Не много я знаю мест в московском метро с достаточно широкими платформами, а к тем, что знаю, испытываю нежные, светлые чувства. Объясню: идет, скажем, по центру человек немалых размеров. Опционально к этому прекрасному созданию прилагается еще чемодан или сумка на колесиках. В последнем случае, это чаще всего, представительница женского пола, старше 65-70 лет, в народе именуемая «бабка с тележкой». Не может он(а) не знать о своих габаритах, медленной скорости и наличии других людей на стации. Однако, идет такой человек, считая себя центром мироздания, идет, замете, ни по правому краю, ни по левому, а точь-в-точь посередине – так, что обойти его можно, только если совершить марш-бросок между его ног, уворачиваясь от тележки, как красноармеец от вражеских пуль. Но, так как ты в чистой одежде, умытый, расчесанный, и вообще, приличный с виду человек, сделать это не представляется возможным, хотя нередко очень хочется. Приходится быть изобретательнее, и ты отчетливо произносишь : «кхм-кхм». Ноль внимания. «КХМ-КХМ!». Как на танк. «Извините, пожалуйста, можно пройти?». Взгляд полный непонимания и обиды, полшага в сторону, причем, как правило, не от тебя, а на тебя. Плюешь, сворачиваешь с платформы в середину зала, обходишь, пролета через три сворачиваешь обратно на платформу. Занавес.
Да-да, дорога из пункта А в пункт В в больших городах – это приключение сложнее, чем то, что пережила Элли из «Волшебника Изумрудного Города». Тут тебе и поезда-драконы, и тролли (они же троллейбусы), и подземное царство, и Хранительница Турникета. Можно еще много чего обсуждать: потные подмышки стоящего рядом с тобой мужчины, очереди на вход в метро, спящих в вагонах лиц без определенного места жительства и другие прелести единения с обществом в небольшом по площади замкнутом пространстве. Но, как говорится, нет худа без добра. Вы только представьте себе: садишься ты в электричку где-нибудь в июне, подбирая время, чтобы утренние дачники уже уехали, а вечерние еще не собрались, садишься у окна и глядишь. Шумные шоссе и бетонные блоки окраин Москвы постепенно сменяются лужайками, лесами, запахами костра и стриженой травы, тянущимися сквозь открытую форточку. Ты несешься, пока половина москвичей маринуется в душных авто на плавящемся асфальте, кушаешь эскимо.  Хорошо ведь? Хорошоооо. Общественный транспорт это, ведь, миниатюра всей нашей жизни – положительные моменты во всем можно отыскать, главное чтоб желание было. Ну, и попутчики подходящие.