Король Генрих IV Часть первая, 3-2

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Лондон. Дворец.

(Входят  король Генрих, принц Уэльский и другие.)

КОРОЛЬ:
Оставьте, лорды, нас наедине.
Мне с принцем надо пообщаться.
Прошу вас далеко не отлучаться,
Вы вскоре все понадобитесь мне.

(Лорды удаляются.)

Лишь бог один, наверное, и знает,
За что меня жестоко так карает.
Родную кровь, что во плоти у сына,
Он губит, обратив его в кретина.
И весь твой образ жизни непотребный
От бога мне, как приговор судебный,
Как месть за неоплатные грехи.
Ужели так дела мои плохи?
Иначе как всё это понимать,
Как низость эту можно оправдать? -
Дела постыдные и пошлые забавы,
Вокруг тебя бандиты и шалавы,
Ты погрязаешь в грязное болото,
Из принца превращаясь в идиота.
Как может предок славных королей,
Так поступиться славою своей?

ПРИНЦ:
Вы, государь, отец мне и судья,
Пред вами повиниться должен я.
Во многом виноват, и то не скрою,
Но и оболган неоправданно порою.
Молвою слух из грязной пряжи соткан,
Пока клубок неправды не размотан,
Вас паутиной путают льстецы,
И прячут в воду истины концы.
Ошибки юности не миновали принца,
Не стоят вашего они, король, мизинца.
А потому прощения прошу.
Я более греха не совершу.

КОРОЛЬ:
Пусть бог судьёю будет!-
Коль надо и простит он и осудит.
И всё же, Гарри, ты меня послушай.
И ум свой навостри и уши.
Ты создан для высокого полёта,
Но ты -внизу, а в небо рвётся кто-то.
Не ты ли, Гарри, в этом виноват,
Что на совет приходит младший брат?
Ты между  правдою и ложью на меже.
Не только рода ты чураешься уже,
Но осознать тебе, по-моему, пора,
Что ты теряешь веру у двора.
Надежды прежних лет на твой успех,
Давно забыты в памяти у всех.
Твоё падение умы устало мучить,
Боясь в присутствии моём его озвучить.
Когда бы я назойливо пред всеми
Снимал корону, обнажая темя,
Приветствуя гулящую толпу,
На трон бы  не поставил я стопу:
Отторгли бы отчизна и семья,
В изгнании бродил бы вечно я.
Я жизнь веду затворника-аскета
Являюсь лишь ярчайшею кометой,
Когда толпа восторженно ревёт,
От счастья на себе рубахи рвёт.
А гордые отцы указывают перстом,
Своим потомкам на святое место.
Другие шепчут: " Это Болинброк!"
И непонятливых локтями тычат в бок.
И я величием, дарованным мне небом,
Короною сияю, словно, нимбом.
Толпа восторженно люлюкает "ура"! -
В зенит восходит царская пора.
Чем реже люд общается со мною,
Тем ярче возгораюсь я звездою.
Моё присутствие - понтифика наряд,
Им восхищаются, и каждый смертный рад,
Что короля увидел в жизни всё же,
Чем реже праздник, тем он всем дороже.
Былой король мотался по стране
В сомнительной компании вполне,
Где главным был не он, а шут его,
Который не боялся ничего,
Сжигая в пламени словесного огня,
И короля, и власть, и злобу дня.
Народ над ним открыто издевался,
А он с народом пил и потешался.
И даже мальчики безусые наглели:
Баллады пошлые на улицах галдели.
Скитальцем среди черни он бродил,
Своим присутствием оскомину набил.
Коль через меру сладкое вкушаешь,
То даже мёда вкус не ощущаешь.
И чтоб такому в жизни не случиться,
Нам от излишков следует лечиться.
Когда король в убранстве объявлялся,
Народ ему совсем не удивлялся.
Монарх кукушкою июньской куковал,
Никто внимания уже не обращал.
И стал он скуки серой воплощеньем, -
Не солнцем, что встречают с восхищеньем.
Его пока что люди узнавали,
Но воздух криком "браво" не взрывали.
И ты, мой Гарри, стал ему подобен,
Ты восхищенье вызвать не способен.
На дно бесславно самое скатился
И царского величия лишился.
Тебя легко унизить и обидеть,
Лишь я один тебя желаю видеть,
Отцовской нежностью страдая беспредельно,
Я ранен в сердце самое смертельно.

ПРИНЦ:
Я уверяю, мой отец, тебя,
Явлюсь я снова в самоё себя.

КОРОЛЬ:
Кода-то Ричард, как и ты,
Свой проводил досуг,
В то время я из Франции вернулся в Ревенспург
И был, вне всяких версий,
На положении сегодняшнего Перси.
Клянусь я и короною и троном,
Ты перед ним, как белая ворона.
Скитаешься в тавернах ночь и день,
Наследника ославленного тень.
А он без прав, - одной единой волей,
Выводит рыцарей озлобленных на поле,
Похоже, не боится он попасть
Ко льву свирепому в оскаленную пасть.
Он, как и ты, летами не богат,
Но следуют за ним и стар и млад,
Епископы, и те идут на бой
За этой бесшабашной головой.
Для славы яркой мир всегда был тесен:
Сразивши Дугласа, герой теперь и Перси.
Сей Марс в пелёнках, Хотспер юный,
Не в колыбели надувает слюни,
А, нагуляв военный аппетит,
Героя Дугласа теснит, затем пленит.
Но Перси пленника на волю отпускает
И друга в нём немедля обретает.
Они, объединившись против трона,
Грозят нам и позором и уроном.
Натура Перси ненавистью дышит.
Боюсь: о нём вся Англия услышит.
А кроме прочего хочу ещё сказать,
Не мало и других двоим под стать:
Нортомберленд,
Архиепископ Йоркский,
Лорд Мортимер,
Кого ты не спроси,
Все подрывают трон, по мере сил.
Я это говорю тебе затем,
Чтоб ради правды поступиться всем.
Ты близок мне по крови,
По сути же ты - враг,
Не надо хмурить брови,
И это, сын мой так!
Я истине, поверь мне, не перечу,
Коль в стане Перси принца я замечу,
Ведь разум твой конечно помутился,
Когда с небес ты в бездну покатился,
И будешь руки Хотсперу лизать,
Чтоб в полной мере гибель доказать.

ПРИНЦ:
Не думать так, не делать нет причины,
Избави бог вас от такой кручины
И иже тех, кто опозорить хочет,
Пред государем образ мой пороча.
Клянусь, что Перси головы лишу,
Я смертный приговор уже пишу.
Разливши эль победный по кувшинам,
Осмелюсь вновь назваться вашим сыном.
Тогда в доспехах, кровью обагрённых,
И в ранах-орденах, украсивших мой стан,
Вернусь к тебе, отец, уже прощенный,
Позора сбросивши с души своей аркан.
Тот день означит, что твой сын в бою
Прославил и умножил честь свою,
Повергнув рыцаря, чьё имя вознеслось,
Но над моим ничуть не поднялось.
Пусть шлем его сейчас венчает слава,
И пусть меня чернит молва-отрава,
Когда ж слетит у Перси голова,
Хвалой моею смениться молва.
На каждый шах я уготовил мат,
Он будет бит. И мной под стражу взят.
И рухнет наземь боевая слава,
И будет Англия скандировать мне: "Браво!"
Я сердце его вырву из груди,
Никто меня не сможет осудить!
Я перед богом клятвенно клянусь,
Что к вам с победою и славою вернусь,
А вы простите сына-хулигана,
Бальзам прощенья возложив на раны.
А коль умру, то это - не беда,
Ведь клятва клятвою останется всегда.
КОРОЛЬ:
Наследника прощу. Восставших - никогда:
Пусть сотни тысяч кончат жизнь на плахе.
Тебе дарую полководца бляху.

(Входит Блант.)
Что беспокоит вашу милость?
Что на лице за торопливость?

БЛАНТ:
Такая весть не может быть неспешной:
Лорд Мортимер шотландский извещает,
Что Дуглас всех мятежники успешно
Уже в районе Шрусбери встречает.
И если их затея совершится,
Беда большая в Англии случится.

КОРОЛЬ:
Нам эта новость вовсе не нова:
Уж пятый день, как пухнет голова.
Граф Вестморленд
И сын мой Джон Ланкастер
Туда сегодня двигают все части.
А Гарри в среду двинется в Бриджнорт,
В четверг туда мой корпус подойдёт.
Но не поздней, чем дней через двенадцать,
Нам надо воедино всем собраться.
Любое промедление чревато,
Поскольку тают шансы для захвата.

(Уходят.)