Призраки ИВМ

Здравствуйте!
   
  Ольга Фост и Я, представляем Вашему вниманию нашу совместную работу: первую книгу дилогии:
 

«Неоконченный роман».  (Н.Р.)


Под названием:
Призраки И.В.М.

 
  Действие романа разворачивается «сегодня».
В реанимационном блоке клинике г.Ярославля уходит из жизни рядовой офицер МЧС, Зимин Антон после ДТП на мосту через Волгу.
 К нему спешит из Москвы рядовой врач Александра(Саша).
 Что их объёдиняет - разных людей примерно сорокалетнего возраста, никогда не встречавшихся в реальном мире? Оба г.г. имеют благополучные семьи, взрослых детей, но далеко не всё не так просто, как может показаться на первый взгляд…

Роман создан на стыке жанров, имеет четыре сюжетных линии, но читается легко. В первой его части присутствуют «дневники» г.г. 

 Задумка сделать совместную работу с Олей, появилась в июне с.г. Отталкивались от разной всячины, но – первоначально – быстрой фазы сна и его связью с видениями, а известно, что многие открытия совершены во сне и многие пророчества получены именно во сне - видении. Эту тему пробовали многие авторы не раз, попробовали и Мы, но отталкиваясь не от самого сновидения, а от скрытых механизмов работы мозга и связью сновидений с тонким миром и нами. В этом сыграли роль работы Бехтерева, Д.Андреева, Л.Гумилёва, Н. Бехтеревой и ...  Всех перечислять – займёт много места…

Пояснение:
 ИВМ(э) - пограничный мир между плотным и тонким миром, одновременно служащий порталом для перемещений в плотных-тонких мирах. Одновременно с этим ИВМ - является "мембраной"(защитой от проникновения через эгрегориальные сущности, коими заполнены ИВМ(э) – ((Информационно-временнАя Матрица-мебрана эгрегориальных сущностей, через которые в фазе быстрого сна происходят видения, когда активирован эпифиз. НО! Далеко не все помнят и видят цветные сны, а пророческие сны = так = единицы.



Пролог.
 
Г. Ярославль
Шестое января 20…г

   Лопасти вертолёта ВК117, регионального отделения Ярославльского МЧС монотонно считывают страницы жизни, рассеивая лапастую снежную мглу январского утра.
Времени нет у тех, кого нет. За окном - снег и тьма: где-то очень далеко засыпает город, в котором остались Её выплаканные слёзы. Время! Хватило бы времени, - хотя кто знает, что такое время и куда оно идёт. Хочется, чтобы время остановилось на несколько минут, чтобы только успеть...
 - Успеть бы, - двигаются в такт чувствам, губы.
  Внизу – у здания клиники, на бетонных квадратах пустой стоянки, сотрудники МЧС и полиции в форме с флажками и светоотражателями на комбезах. Квадрат, малый квадрат, куда экипажу нужно посадить машину... Голые скелеты деревьев и снег. Всё в снегу, всё. Снег везде, но это уже не сон и даже не время... Успеть бы – отчаянно двигаются губы.
      
- Олег, мы на месте, - доносится из распахнутой двери кабины экипажа голос пилота.
      
  - Извините, но мы безсильны... мы больше ничего не можем, - пронзает насквозь душу, голос громкой связи. 
   - Поддерживайте кровообращение, - упрямо твердит Она.
   - После двух возвращений - невозможно. Поздно.
    - Поддерживайте ток крови, чёрт возьми! – срывается на крик Александра, словно её слова могут изменить свершившееся.
    - Чудес не бывает, Вы сама врач - усталый голос врача констатирует факт.

  ...суетятся рядом какие-то репортёры. Быстро же среагировали. Что же там? И где это время? 
 - Наденьте куртку, - просит командир экипажа, - снаружи - минус пятнадцать. Наденьте.
 - Нет, не надо, - в глазах пелена, а время бухает в белую мглу неумолимости, в которой остались только мы, и больше никого. Никого...
      
   *
   
  В аэропорту Ярославля, Саша выбежала на трап первой, с колотящимся сердцем, не замечая ни снега, ни квадратов полосы - вообще ничего, будто этот мир - иллюзия, а настоящий - в ином месте и пространстве.
 За время перелёта безчисленное число раз пыталась «связаться» с Антоном, но все попытки оказались тщетны – матрица ИВМэ вышвыривала её обратно, оставив только единственное место: Их место с Антом у озера. Антон либо заперся в известной только ему "соте" и упрямо не впускал к себе, либо произошло то, чего Саша панически боялась. 
  Она даже рискнула оправиться к их заветному озеру, но озеро было пустынно, как и пустынен домик на его берегу - домик кедрового сруба, собранный ими вдвоём на случай непогоды и из желания иметь свой и только свой уголок. Во снах, предварительно сговорившись через скайп о времени, словно заговорщики, посещали они эту гавань любви, где всегда бывали только вдвоём.
  Куда только не отправлялись они во снах с берега своего озера за минувшие два года - от жарких пустынь до антарктического побережья, с кем только ни встречались в этих странствиях! Сны были реальны. Настолько, что первое время Саша отказывалась верить в их реальность.
- Это «несны», - подтрунивал над ней Антон, - а иная реальность; настаивал неснами этими не злоупотреблять и специально заблокировал для неё то, что они называли "ячейкой", через которую можно оказаться в заранее спланированном месте. Пояснил: "Иначе перестанем отличать реальный мир от мира снов", где всё возможно, даже быть в открытом космосе без скафандра. В тот раз они отправились на Луну - убедиться в присутствии инопланетян, а недавно проникли в секретные файлы сейфов Пентагона и АНБ США, где Саша читала документы, от которых становилось жутко и хотелось об этом кричать на весь мир - шла кругом голова. Антон затем пресёк и эти вылазки: "Мы вот-вот перейдём черту". Он вообще постоянно прибегал ко всяческим предосторожностям - опасался, что они не единственные на планете, кто практикует подобное, что имеются "дублёры".
   
  В том доме у озера - в своём доме, у своего озера - они любили, как сумасшедшие. Однажды Саша задала вопрос о ребёнке, на который Антон долго не мог ответить.
  Пять дней назад попытка Саши увенчалась успехом: ей удалось взломать ячейку, но дом у озера оказался пуст и не изменился со времён последнего посещения. Разве что кошка, обрадовалась приходу хозяйки озера. Насторожил, правда факт, что наружная щеколда снаружи сдвинута и след босой ноги. Гость? А на столе - перо неизвестной птицы.

    Перед тем, как к лайнеру подали трап, голубоглазая стюардесса пожелала пассажиром всего доброго и обворожительно улыбнулась ямочками щёк, как умеют только стюардессы. Александре было не до улыбки: ни валидол, ни кордарон не помогли. Пришлось попросить у стюардессы рюмочку коньяку. Девушка в ответ понимающе кивнула пассажирке с опухшими веками.   
  У трапа Сашу неожиданно остановил капитан в форме МЧС, отчего предчувствие непоправимого ещё жёстче сжало сердце.
  - Здравствуйте, не волнуйтесь, пожалуйста. Это я вызвал Вас. Я – тот самый Олег, - представился офицер с тёмными кругами под глазами.
 - Здравствуйте, - едва слышно ответила Саша. – Как себя чувствует Антон?
- Мы Вас доставим на нашем вертолёте, - офицер попросил следовать за ним к ожидающему фольксвагену.
   
 Она вздрогнула и вдруг поняла, что времени осталось мало, а капитан лишь хочет успокоить её, иначе бы рядовому врачу одной из клиник Москвы не стали бы оказывать подобную услугу.
 - Через пятнадцать минут будем на месте, - сообщил офицер, пропуская её в салон. Когда вертолёт взлетел, офицер принёс на подносе чай и дольки лимона. Торопливые жесты и бледность выдали ей всю правду.
 - Олег, я вообще-то не пью, но лучше рюмку коньяку, если у вас есть, а потом чай - дрогнувшим голосом попросила Саша.
 - Да, да, как же я не догадался, - спохватился офицер.
Вернулся с двумя рюмками, когда вертолёт начал взлетать.
 
 - Антон, как Вам известно - мой друг,.. глупо как-то всё вышло. Мы хотели переправить его в Москву, но врачи не разрешили транспортировку, не смогли договориться об отдельном реанимационном боксе. Там – под завязку, - Олег провёл ребром широкой ладони по шее. - Простите.
 - Мы успеем? – немного резковато и нервно спросила Александра. - Мы ни разу не встретились с Антом,.. в этом мире. Ни разу.
 - Должны успеть, - сдавленно ответил офицер и отвернулся. - Успеем, потому и решили помочь Вам. Это единственное, чем можем Вам помочь. Финансовую сторону решили и теперь всё во власти бога.     – Спасибо и, спасибо за откровенность. - Она невидяще уставилась за стекло иллюминатора, в белую мглу, в которой терялись очертания кварталов и проспектов.
  - Мы как раз пролетим над тем мостом, где всё случилось, - заполнил неловкую паузу друг Антона. - Антон выполнял свою работу, как, впрочем, и всегда... И виновных нет. Глупая история... Вчера днём на него пришли наградные документы из секретариата Президента.
 - Почему вот так случается, Олег? - Саша сглотнула накативший ком и неожиданно для себя разоткровенничалась: почему так редко позволяем мы себе это в обычные минуты?
   - У меня муж, как вам известно - двое детей, а я всё не могла расставить все точки, боясь за близких. Я никого так не любила. Никого. Мы решили с Антоном в этом месяце открыть своим близким правду, чтобы прекратить двойную жизнь.
  - Не нужно укорять себя, - Олег помялся, но всё же не решился назвать женщину официальным "Александра", не тот момент.
 - Саша, это - жизнь, и никто не может знать, какие финты и коленца выбросит судьба. Сколько на моей практике случаев, когда у человека не было шансов, и вдруг вмешивались неизвестные нам силы, и человек оставался жив, - подсластил "пилюлю" Олег и опустился рядом. Саша закрыла глаза и прислонила голову к его плечу. Не сдержалась, всхлипнув.

   - В то утро Антон объяснился с женой и позвонил сыну в Тюмень, - рассказал Олег. - Я ведь знал о ваших отношениях, потом Ант позвонил мне, взял два дня на свой счёт, съездить к вам в Москву. До вокзала доехать не удалось. Вот то самое место, - поднялся у указал вниз, Олег.
    
 На мосту через Волгу, бригада ремонтников заканчивала восстановительные работы: два пролёта оградительных лееров пешеходной дорожки моста и бордюрные отбойники были новыми.
 Ниже - на сковавшем реку льду - свежий шрам затянувшейся полыньи.
   - Водитель фуры не справился с управлением, - вздохнул офицер. - Переднее правое колесо угодило в ухабину и груженую фуру повело на встречную полосу, где двигалась маршрутка. Оба водителя сделали всё возможное, но столкновения не избежали. Оба погибли сразу. Почти лобовое столкновение выбросило маршрутку с оборванными отбойниками и швеллерами на оградительные леера пешеходки, которые тоже не выдержали. Вслед за маршруткой пришёл черёд фуры, - тихо сказал Олег. - Если бы не фура, с Антом всё бы было в порядке. Несколько минут её держал на весу прицеп. За эти минуты Антон успел помочь пятерым пассажирам выбраться на лёд, из тонущего автобуса, до этого подавив панику, как это часто бывает в подобных ситуациях. Последнего он вытащил молодого парня, без сознания, когда автобус уже скрылся под водой. Странно, за короткое время Антон сумел подавить панику, хотя, чему удивляться? Я ведь не раз видел его работу, когда он хладнокровно исполнял нашу работу, когда у других сдавали нервы. Ант игнорировал инструкции по технике безопасности, в объяснительных всегда писал одно и то же: "жизнь человека весит больше любой инструкции". И ставил размашистую подпись.
  - Первое время, - разговорился Олег, видя внимание Саши и догадываясь, что беседой этой отвлекает её от сердечной боли, - Антона хотели исключить из команды, но я настоял на обратном. Время показало - я был прав. - Олег задумался. - Как бы тебе объяснить, Саша, понимаешь, он не геройствовал и не выпендривался, как некоторые, а просто исполнял обязанности. И в эти минуты становился бесстрастным роботом, не совершающим ошибок. После землетрясения в Турции его отправили на курсы, где он и получил лейтенанта, а потом и старлея. Извини, я отвлёкся... Тем, кто был на льду, он приказал отойти к быку моста, где спайка льда крепче... ведь он не вылезал на лёд. В ледяной воде успел сбросить всю одежду. Парня - того, последнего, успели оттянуть от полыньи, а Антон не успел. Тягач фуры перетянул прицеп, и всё это с кусками бетона и сдерживающими леерами рухнуло вниз - прямо на него. Как он сумел выплыть и подняться на поверхность - вообще загадка для всех, - со сломанным позвоночником и травмами, несовместимыми с жизнью. Мужики с трудом смогли вытянуть его на лёд. Только тогда он потерял сознание.
    - А я тогда не поняла что происходит, но сильно закололо сердце, - всхлипнула Саша. - Я была на дежурстве, и вдруг потемнело в глазах и стала терять сознание. Медсестра моя выручила. Я догадалась, что с Антом случилось что-то нехорошее, и вдруг услышала его спокойный голос: "Не волнуйся милая, всё будет хорошо."
    - Потом... - Саша говорила нервно, быстро, - письма на ящик Антона и молчание... И вот тогда я написала тебе, Олег. Понимаешь, он приснился мне в ту же ночь. На мои вопросы отшучивался и рассказывал анекдоты, но внутри меня была пустота, а сердце придавил камень... Почему так, Олег, а?.. Антон и сегодня мне снился. Мы были близки.
 - Если бы я в тот день не открыл почту, - вздохнул Олег и потянулся за сигаретами, - Ты бы не узнала ничего, но судьба распорядилась иначе. Когда я был у него в палате, Антон первый раз за всё время пришёл в себя, что удивило и врачей. Пока они бегали, он попросил ручку и бумагу, вот, - Олег протянул ей сложенный вчетверо листок.
  - Александра, не обижайся, я поступил бы так же.
    
Её как током шибануло, когда она развернула и начала читать: "Ты меня достала своей любовью мерзкая жаба и похотливая тварь. Разрываю наши отношения. Гуд бай",- дальше шли отборные недвусмысленные оскорбления и площадной мат.

    - Прости, - сказал тихо Олег, - если бы не прочитал твоё письмо раньше и не ответил, то ты бы никогда не узнала.
   - И я бы поступила так же, - она коснулась губами бумаги и прикрыла опухшие веки. - Я люблю его.
  Из сумочки зазвучал вызов мобилки. Саша поглядела, кто, и сердце захолонуло. Долго не решалась и наконец, включила связь. Пересилила себя.
 
 - Мамочка, ты, пожалуйста, не волнуйся, пожалуйста, - голос дочери заставил вздрогнуть. - Мы прочитали вашу переписку с Антоном и твои дневники. Я не думала, что такое вообще может быть... Антон жив?
 - Жив, - сдавленно ответила Саша, - пока жив. Как папа?
 - Папа вскрыл в ваших письмах папку "погружение, ячейка" и долго читал. Выпил водки, а через три часа вызвал такси.
   - Куда такси? - Саша снова вздрогнула.
   - Мамочка, мы всё поняли, это жизнь. Ты не волнуйся за нас.
  - Спасибо вам. Я извелась вся. Так нельзя было дальше жить.
  - Папа поехал к  Игнатьеву...
  - Зачем, к самому академику? – удивилась Саша
  - Мам, когда я прочитала ваши письма, мне захотелось побыть одной, и я пошла прогуляться. А когда вернулась, папа сидел закуренном до тумана кабинете у монитора и работал. Извинился за дым и подозвал меня. Я думала, что он будет говорить о нашей семье, но папа начал показывать диаграммы и таблицы, вычерченные им за этот час.
 - Я не понимаю, Нинусь...
 - Папа сказал, что вы невольно или вольно выписали алгоритм погружения в совместный осознанный сон, и возможности здесь огромны. Над этой тематикой безуспешно бьются многие институты. На западе их хорошо финансируют, а вот у нас собирались направление закрыть. Ну, типа бесперспективно, фондов нету. Мамочка, у папы блестели глаза, как у сумасшедшего. Твоё заявление о разводе он воспринял очень тяжело, но после этих ваших с Антоном писем немного ожил. Я его давно таким не видела.
 - Но в папке "погружение" ничего такого интересного нет.
   - А вот и нет, мама! - с жаром вскричала дочь, да так, что услышал и Олег. - Папа сказал, что ни в одном из институтов вопрос не ставился в подобном ключе! А вы отталкивались не от самого сна, а совсем иного, принятого считать мистикой. Папа схватился за голову и долго рассказывал о единении плотного и тонкого миров. У меня до сих пор кругом голова. Фантастика отдыхает! Ты и Антон нашли алгоритм одновременного входа в осознанное сновидение, одновременно вдвоём! Папа сказал, что это открытие. Понимаешь, мам, папа только что звонил мне и попросил поговорить с тобой, чтобы ты не изводила себя и не извинялась. За любовь не извиняются. Он позвонит тебе позже. Они с Игнатьевым собирают исследовательскую группу, занимающуюся этим вопросом. Папа сказал, что старик был потрясён, когда прочитал "алгоритм погружения". Кричал на весь кабинет - "какой же я дурак"!, ведь Бехтерев и его внучка - Наталья, фактически дали путеводную нить, о том же, а мы как бараны, продолжали отталкиваться от официальной науки.
  - Даже так, - грустно усмехнулась Саша. - Эти мысли, дочь, все от Антона, а я этому не придавала значения, я просто... любила. Спасибо, родная. У меня камень с плеч, считала, что предала вас всех.
  - Мам, передавай привет Антону, ага? Я посмотрела тот ролик в Турции. Любовь не предаётся, а передаётся. Я даже позавидовала вам, - последние слова дочери вернули Сашу в реальность.
      
 По ту сторону салона Олег тяжело вздыхал в мобилку, не поворачивая к ней лицо. Закончил разговор, вытер со лба пот. Закурил.
 - Уже? - обречённо догадалась она, все же надеясь на чудо. Чуда не произошло.
 - Дважды возвращали оттуда. Дефибриллятор больше не поможет... так сказал врач... Прости.
 - Мне нужна связь с врачом, - У Александры, вдруг изменились глаза. – Пусть кровообращение поддерживают искусственно.

   
   Сергей подошёл матери, обнял. Жена Антона невидяще глядела в вертящуюся снежную мглу.
   Врач забрал последнюю надежду. Марина всхлипнула:
    - Я хотела, но не успела, сказать твоему отцу, что не держу зла. Это жизнь, сынок. Отец пришёл в себя на минуту и успел со мной попрощаться. Просил прощения.
  - Мам, ты читала их письма?
 - Я понимала, что с Антоном твориться что-то не то, Серёженька. Нам нужно было поговорить начистоту, а я не знала, как подступиться, а ведь двадцать семь лет вместе, со школы.
- Отец боялся, что у тебя опять будет приступ. С сердцем же нельзя стрессов, мам.
      
 Марина прижалась лбом к плечу сына, покачала головой:
 - Не знаю,.. не знаю. Он очень сильный человек, твой отец. Умел защищать. Иногда чересчур - уж слишком многое свалилось сейчас.
 Марина вздохнула снова, помолчала.
   
 - У нас с ним такой близости не было, разве что в юности - Марина не решилась произнести вслух имя Саши. 
 - И у меня с Инной, - признался Сергей. - Жена тоже читала их письма, а потом плакала. После того, как мы всё прочитали, наши отношения изменились... мы словно заново друг друга увидели.

  - Александра позвонила утром... просила прощения, сказала, что всю переписку выложила в сеть, потому что... что-то такое про "откупиться от всех них", я не поняла, сыночка, - Марина сжала губы и умолкла: на площадку у здания клиники, садился вертолёт.
  - Что с ней будет, когда она узнает, что Антона больше нет?
  - Она уже знает, - тихо ответила Марина.
      
 Из вертолёта, забыв там шубку, выпрыгнула женщина и побежала к крыльцу клиники. Вездесущие репортёры кинулись было к ней, но она стремительно прошагала сквозь их строй. На ступеньках не удержалась - поскользнулась, упала.
      - Поздно, Сашенька, - прошептала Марина, помогая мыслями возлюбленной мужа подняться. - поздно... тебе не хватило нескольких минут.

1.

   Вечер был похож на десятки себе подобных - тихий, размеренный, предсказуемый по минутам. Рок любит такие невзрачные декорации.
   Но это Саша поймёт сильно позже, а пока она вдохновенно заправляет бальзамическим уксусом ароматную смесь ярко-красных помидоров с шелковистыми шариками моцареллы. В позапрошлом году отдыхали с мужем в Италии - и он в местную кухню влюбился. С тех пор Саша старается баловать своего Димочку чем-нибудь, напоминающим о той поездке. В ожидании следующей - Дима уже строит планы на ближайший отпуск: снова в Италию!
   Саша и рада: Диме хорошо. А хорошо мужу - спокойно и ей, которая с детства умудрялась обрести на свою голову какие-нибудь приключения. Не авантюристка, нет - уж дочь, внучка и правнучка медиков цену покою знала, но всяческий экстрим будто сам находил Сашу, ставя её перед необходимостью срочно предпринимать что-то: выручать, распутывать, убегать, отбиваться!
   Судьба несколько угомонилась в этом смысле, когда Саша, не раздумывая особо, пополнила собой семейную династию врачей - со своими, правда, завитушками. В чумовые девяностые по специальности "врач-терапевт общего профиля" сразу устроиться не удалось, и Саша, по приглашению бывшей одноклассницы, журналистки, стала сотрудничать в известном на всю страну еженедельнике, редакция которого как раз налаживала выпуск приложения, полностью теме здоровья посвящённого. Специалисты, даже ещё и неплохо владеющие пером, были вкрай нужны - и Саша оказалась очень на месте. А там и своя рубрика появилась, и свои читатели, затем своя страница в интернет-версии издания, затем свой блог... Шла по порядку и семейная жизнь, радуя умницами сыном и дочкой, бытом, основательно налаженным на пару с Димой. Двадцать в целом спокойных лет подарила Саше судьба, чтобы в канун роковых тридцати семи приставить к виску женщины сегодняшний вечер.
   Не зная ещё о том, Саша подхватила тарелку с салатом и сковородку с жареной рыбой - и понесла всё это в залу, где перед телевизором отдыхал после работы Дима.
   - Что там шеф? - поинтересовалась Саша, передавая мужу тарелку. Но он промолчал: целовал ей руку - да и со сковороды уж очень чудесно пахло.
   - Сейчас, сейчас, - улыбнулась Саша, не став развивать тему работы дальше, пусть муж поест с чувством, с толком. Хотя как можно есть нормально, глядя при том в телевизор со всей той баландой, что там плещется, Саша никогда не понимала - поэтому решительно воспротивилась, когда Дима попытался навести в их общем жилье порядки родительского дома, где на кухне бесперебойно фонил говорящий ящик.
   - Как хочешь, - объяснила тогда пятикурсница Первого меда своему такому же молодому супругу, - но у меня от этого ящика желудочный сок стынет в жилах.
   Ржали они тогда над хохмочкой долго. И не раз вспоминали... однако вот уже многие годы Сашин ужин совершался непременно в тишине и ароматах кухни, а Дима получал свою порцию прямо к телевизору.
 
 - Продолжается поисково-спасательная операция на месте трагедии в турецком городе Эркис, - говорила тем временем с экрана диктор, - сегодня сотрудниками российского МЧС были обнаружены и извлечены из-под завалов ещё несколько человек, ставших жертвами землетрясения силой семь целых и две десятых балла. На прямой связи с нашей студией...
   Саша покачала головой: молодцы наши. Ругают Россию, ругают - а она как помогала миру в трудных ситуациях, так и... Вот свекор, Димкин отец, - один из тех, кто мобильные госпитали в Афганистане в восьмидесятых разворачивал, военно-полевую хирургию там налаживал. Да и населению помогали: люди-то - везде люди. А как-то там сейчас ребятам в Турции? Магнит необычайной силы притягивал её и она не смогла удержаться - посмотрела на экран.

  Оленька, подчёркнутое, считаю, нужно доработать до пронзительности! Решать Тебе.
 - Боже мой, - зашептала.
   Приложила руку к сердцу, отступила на шаг. Квадрат черноты, разорванный посредине кругом света. И в этом круге - мужчина с девушкой на руках. Идёт прямо к ней, Саше, бережно прижимая к груди свою ношу.
   Отчаянное знание, будто всё это когда-то было уже, просквозило Сашу. Не обращая внимания на Димин протест, она опустилась перед телевизором на колени, чтобы получше разглядеть лицо спасателя. Нет... никогда не видела она этого лица. Но вот мужчина поднял глаза, коротко глянул в камеру - и что-то резко и негодующе крикнул, обращаясь к людям за кадром. И тогда,спокойно взглянул прямо на неё. 
   И Саша поняла, что когда-то - но когда, когда? - не было для неё во вселенной ничего, ближе и нужнее этих глаз.
*

   "Никогда не вёл дневников и не испытывал подобного желания, чтобы мои "откровения" читал кто угодно - не важно, кто. Нечего им делать в моих воспоминаниях. Но, что-то сильнее меня подвигло написать. С чего же начались наши с Сашей отношения?

 Олег в тот день подмигнул мне, подвёл к служебному компу. Это случилось после турецких событий, когда меня сняли зарвавшиеся репортёришки, и я послал их в известное всем место, а это попало, в придачу ко всему в новости федерального телеканала и инет. 
 Вызвал меня тогда на ковёр грозный Сидорук и ангельским таким голоском, предложил глянуть на героя-спасателя в ютуб-ролике и заодно определить по шевелящимся губам, что я сказал мировым СМИ и куда послал планету.
 - Ты с ума сошёл, Ант! – сдержанно, но с нотками уважения, пробасил мой шеф и потянулся к сейфу. Достал бутылку "Русского стандарта" и налил в два стакана; махнул рукой, гыгыкнул басом и кивнул на наполненную тару.
 - Я отхватил от Москвы догану, за твои "соловьи" - Кузьмук умышленно говорил "догана", а не "выговор", подчёркивая своё украинское происхождение.
 - На твоём месте я послал бы их туда же, - развеселился внезапно он и дружески похлопал по плечу.
   - Антон, напишешь объяснительную на моё имя и забудем, но больше так не делай. Ты роняешь имя русских спасателей, - Кузьмук растянул губы, перестав сдерживаться и захохотал.
   - А что я мог сказать им, - я пожал плечами и ответил начальству крепким рукопожатием. Нет, вы не подумайте, что мы с Кузьмуком "вась-вась", даже близко. Субординация не позволяет.
   
  В наше главное областное управление пришла куча писем, адресованных мне. Прочитав десяток, плюнул и перестал просматривать. Одно и то же. Женщины и восторженные фанатки, жаждущие интима и прямо предлагающие себя, да ещё с адресами и своими фотками в непринуждённо-откровенных недвусмысленных позах. Одна другой краше. Марина, когда увидела количество страждущих, погрозила пальчиком.
  Бумажные письма сразу же отправлялись в мусорную корзину, на электронки "страждущим дамам" прогнал одним махом стандартный ответ. На этот раз, памятуя шефа, я был гораздо сдержаннее и деликатнее:
   
   Извините,  как Вас зовут там, освобожусь от рабочих и СЕМЕЙНЫХ дел и отвечу, если будет время.
   С уважением, Антон Зимин.
   
  Недвусмысленный ответ отбил охоту к общению практически у большинства страдалиц плоти. Остались три. А через месяц - одна. Александра с завидной настойчивостью, стучалась в "двери", пока Олег, не выдержав, сбросил ей мой адрес.
   
   После рабочего дня зашли с Олегом в кафешку - дёрнуть по пиву. Олег то ли в шутку, то ли всерьёз предложил ответить настойчивой даме и протянул смарт. В очередном, только пришедшем письме, некая Александра просила всего один разговор через скайп. 
  Пока цедил пиво и раздумывал, зазвонила моя труба. Обычно не отвечаю на безымянные звонки, но тут машинально ответил, потому как в это время по просьбе Марины ждал звонка о санаторной путёвке.
   
  - Вы надо мной издеваетесь! - раздражённый женский голос и бурное вступление не то, что б смутило, но выбило из колеи. Даже пиво расплескал на джинсы от столь яростного начала. Пока присыпал солью, Олег переключил трубу на громкую связь.  На том конце связи - частые всхлипы.
 
   - Кто вы? - я посмотрел на высветившийся билайновский номер. Каким-то шестым чувством проникся, что после этого звонка моя жизнь кардинально изменится. Шестое чувство не обмануло. О чём не жалею.
   
  - Меня зовут Саша... Александра, - поправилась, успокаивась, женщина. - Я живу в Москве, - она назвала ничего не говорящий мне адрес, - Не бросайте трубку, Антон, я прошу Вас, очень прошу.
  - Вы хотите мне предложить квартиру или же близкие отношения? - не выдержал я, прерывая нелепый с моей точки зрения разговор.
  - Если бросите трубку, я приеду в Ярославль, - голос женщины зазвенел твёрдостью.
   «Уй, ёлки, какие мы железные леди».
  - Извините, Александра - я уже понял, что это та самая, которая продолжала ежедневно заваливать меня письмами; банил один адрес за другим, но письма шли и шли - с непостижимой для меня настойчивостью посылаемые всякий раз с новой почты. Невероятно взбесило. Товарищ по работе - наш программист Толя - не смог помочь, предложил открыть новый аккаунт, а на старый пусть шлют дальше. Александра обходила его блоки.
 
Я не стал миндальничать и напустил грубость занятого человека:
  - Саша, чёрт возьми, как вам удалось узнать номер телефона и забросать меня письмами? Что Вам надо?
 - Мой одноклассник - хороший программист, - ответила, вдруг успокоившись, собеседница. Моя грубость не произвела впечатления - голос её смягчился, стал приятным, мелодичным. Мне и самому стало интересно, кто она, которая может говорить так - то жёстко, как мужик, то мягко, будто тёплой ладошкой.
 - Антон, у меня для Вас информация. Вряд ли я ошибаюсь, но для подтверждения очень прошу увидеться в скайпе. Всего одна встреча! Думаю, вы в состоянии найти минутку для женщины. Вы не сможете не вспомнить. Всего лишь одна встреча, - почти молила она.
 - Что вспомнить? - несказанно удивился я, переглянувшись с Олегом. - Да, женщинам нельзя отказывать, но поймите, Саша, у меня семья, вы понимаете? Жена - мы со школы вместе, сын. Да. И у Вас, как я понимаю, имеется семенное гнездо. 
  Олег молча, но очень внимательно прислушивался к нашей милой беседе.
  - Антон, прошу, взгляните на обе свои ладони: в самом центре каждой должны быть маленькие мистические крестики. Посмотрите, пожалуйста. Если я говорю правду, то подарите мне всего одну встречу в скайпе.
  - Хорошо, хорошо, - согласился я, вдруг испытав интерес к своим рукам, на которые никогда не обращал внимания. Руки, и руки, как у всех.
   
 - Вы - хиромант, Александра?- полюбопытствовал я, - Только я в этих крестах ничего не соображаю, - я снова переглянулся с Олегом, изображая растерянность.
   
 - Ладно, показывай, - проявил нетерпение друг. Ехидная улыбочка, которой ответил мне Олег, сползла, брови взлетели на лице проступило изумление, когда я положил трубку на стол и развернул обе ладони к свету.
 - Конкретный попандос, - забормотал Олег, сравнивая идентичные крестики, в аккурат по уенту каждой ладони. Не удержавшись, осмотрел свои и показал мне. Крестиков на его широких ладонях не было. Ни одного. За тот вечер я просмотрел не одну руку, включая и моих близких и обзванивая знакомых и только у одного Сидорука, несказанно удивишегося просьбе нашёлся крестик с завитушкой на правице.
Подавил в себе готовый сорваться вскрик изумления. Александра оказалась права, и мы с Олегом перестали что-либо соображать. Оба крестика сидели как влитые, именно в центрах ладоней, как указала эта женщина.
   
   Не сговариваясь с Олегом, пожали плечами. Я вообще никогда не имел пристрастия к гадалкам и хиромантам, не задумывался о подобных пустяках, да и никто мне не говорил о подобном, - на кой оно мне,.. разве что цыганка однажды шарахнулась от меня, когда разозлившись, ткнул ей под нос обе ладони.
   
   - Антон, где вы пропали?.. - взволнованный и ждущий голос Саши, неловкая пауза затянулась. Я не знал, что делать в подобной ситуации. Внутренний голос молчал «як риба об лід», по выражению Сидорука.
 
   - Я не ошиблась!, - по трубке аж дрожь прошла от радостного крика Саши. - Это Ты!, Вы – поправилась Саша. – Наконец то, - прошептала она и спустя секунду добавила: - Антон, можете пересмотреть миллионы рук и ничего подобного не найдёте. Случайность практически равна нолю.
   
  - Александра, - я подыскивал слова, - Мы в баре, тут сильно шумно, - схватился я за спасительную соломинку, предательски дрогнул мой голос. - Саша, если не возражаете, свяжемся в восемь вечера и Вы объясните, что означают эти чёртовы крестики. Я наберу вам. Всё будет хорошо, не волнуйтесь, - дежурные слова спасателя, выдали однако моё волнение и растерянность. Она это почувствовала, за сотни километров, отсюда затаив дыхание. Происходило нечто из ряда вон, не влезавшее в привычные и размеренные рамки жизни. Такого не бывает, скажет кто-то и будет неправ. Бывает. Можете взглянуть на свои ладони. Там нет крестиков, а если обнаружится – то один.
   
   Я отключил трубу и утёр лоб. Да... к неожиданным ситуациям мы приучены: МЧС, как-никак. Многие из нас имеют спортивные достижения, прошли школу выживания, некоторые – войну, но чтобы вот так: бац - и в десятку, слёту не примоню! Когда происходящее касается лично тебя, а ты даже приблизительно не мог представить себе подобного. Видимо, существует непререкаемая магия слова, способная в одночасье изменить состояние. Не лингвопрограммирование, не гипноз, а обыкновенное слово, которое напрочь сметает преграды и круто меняет направление жизни. Некий спусковой крючок неизвестного нам механизма.

  Ошарашенный Олег, открыв рот, как вытащенная из воды рыба, молчал. Не лучше был и я, изумлённо глядевший на обе ладони. Казалось, в кафе сгустилась атмосфера. Исчезли посторонние звуки и даже люди.
  Добавили к пиву по рюмахе водки. Повторили. Темы о политике и работе, неуклонно сходили на нет, и тут мы осознали, что впервые за три года работы не о чём поговорить. Мешал барьер, сотворённый неизвестной Сашей из двух крестов на моих ладонях. Что означают эти кресты, нужно посмотреть в поисковиках инета. Мы с Олегом не коснулись даже предстоящей поездки семьями за город на шашлыки.
 
  - Друг, ты аккуратнее с этой дамочкой, хотя если честно - не знаю, что сказать, - сказал на прощанье Олег. - Зачем ты ей нужен? Вроде, она сказала, что у самой муж и двое взрослых детей? Странная какая-то она, - на том все слова закончились, паровоз выпустил лишний пар. Мы заспешили по своим домам. По пути, в маршрутке. Я всё норовил найти кресты на ладонях горожан.   
   
   Саша держала своё слово. Она не позвонила до самого "сеанса связи" по скайпу. Когда мои домашние после ужина разбрелись по интернетам и телепрограммам, я заварил себе "Ахмад" с лимоном, наскоро перечитал сотни писем Саши и внимательно о ней самой, близких и семье, тщась предугадать наш разговор и тему, но ни одной вразумительной мысли не явилось. Стрелка неумолимо двигалась к двадцати ноль-ноль, распаляя любопытство. О двух крестах, как некой составляющей хиромантии, я так ничего и не нашёл. Запутался вкрай в многочисленных рисунках. Один крест нашёл, но невразумительное токование перекликалось с остальными линиями на руке. От всей этой херо-, прости господи, -мантии, разболелась голова. Допил чай, отставил кружку. Запустил скайп и внёс Александру в свои контакты. Кликнул видеозвонок и замер.
 
- Здравствуйте, Александра! - я не стал дожидаться, пока на мониторе проявится картинка.
 
 Самая обыкновенная женщина, каких каждый день встречаем на улицах. Узкое лицо, симпатичный носик, причёска - волосы убраны на затылок и узкие дымчатые очки. Никакой косметики, даже брови не выщипаны. Женщина волновалась, поправляя волосы, нервно поглаживала скулу у уха с малюсенькой серёжкой-пуговкой в мочке. Ничего особенного в Саше не проявилось. Самая обыкновенная.
  "Неужели слепая гадалка"? - зашевелилась и угасла мысль.
  - Здравствуйте, Антон, - она замялась, подыскивая слова, и внезапно сняла очки. Взглянул в её зелёноватые глаза и вдруг что-то со мной произошло. В глазах на мгновенье потемнело, а голове взорвался пульс, внутри груди, вспыхнула лампа, разнося приятное тепло по всему телу.
  - Этого не может быть! – единственное что мне удалось сказать  и в этот момент взорвался мир, я оцепенел, вспомнив важное – забытое; сказал незнакомое мне доселе: Мерарх с золотистой кожей лица… вход в мировой регистратор имеется с двух сторон.
   
*
   
  Проводник Ольв сидел на леерах моста, заложив ногу за ногу, если можно сказать: сидел. Сила тяжести никак не влияла на его нахождение в плотном мире. Несколько человек прошли сквозь него и не заметили, потому что он не здешний и не имеет тела, как люди. Он - Проводник и этим сказано всё.
   
  - Проводник, - Ольв безошибочно определил прибывшего чиновника - Посыльного. Вернее - посыльную. Женщина подлетела и присела рядом, если можно назвать женщиной существа тонкого мира, не имеющих яркого выраженного пола. Здесь каждый отдаёт предпочтение, как и кем будет выглядеть, чем на самом деле являться. Ибо здесь нет отношений связанных с физической близостью как у людей и не может быть.
  Посыльная передала ментально приказ явиться к Мерарху и исчезла, растворившись в напоённых бензиновыми испарениями сквозняках Москвы. Проводник дивился столь странному и значимому вызову. Осечек в работе он не допускал. Интрига нарастала, и пока не было ответа на столь внезапный вызов главного Смотрителя и Оператора регионального - от земной системы, Мирового Регистратора.
 
  - Присаживайся, - начал Мерарх и сразу перешёл к делу. - Помимо назначенных ранее, будешь вести ещё двоих, причём одновременно. В события не вмешивайся. И ещё: они не должны тебя заметить.
 
 Прозвучали имена. Проводник спокойно выслушал и задал резонный вопрос:
 - Я ведь уже веду её и его - тоже? - и умолк, ожидая ответа. Пояснил Мерарху: - Александра догадывается, что я существую.
   
 Мерарх, сомкнув губы, равнодушно принял инфу Проводника и размышлял, и молчание становилось тягостным. Наконец, решил для себя что-то важное:
  - Я мог бы и не давать тебе информацию, но всё же сообщу: в наше региональное отделение сектора мирового регистратора одновременно пришёл сигнал от двух людей - одновременно. Им хватило одного взгляда, чтобы запустились процессы. Ольв, ты понял, о чём я?
 
  - Ещё бы, - скрыл оторопь названный Ольвом Проводник. Он готов был вспарить, но сдержался. И сам удивился столь странному явлению - ведь именно он своим присутствием подтолкнул Сашу, именно в этот промежуток времени спешно принести мужу ужин и  тем самым невольно запустил процесс, но поверить в эдакое невозможно. Он сам был потрясён, если можно такое сказать о существе из тонкого мира, когда Саша опустилась на колени у телевизора. Вот это да! Совпадение, выпадающее, раз в тысячи лет, а тут Мерарх предоставил шанс, редко выпадающий на долю Проводников... очень редко! Возможно, раз на тысячи тысячелетий. Проводник не выдал того, что именно он невольный виновник произошедшего, но чтобы вот так?!
   
  - Аккуратно, очень аккуратно, Ольв, ни в коем случае не вмешиваться и беречь и защищать обоих во время вхождения в ИВМэ, когда настанет этот день - продолжил Мерарх - и быть для них невидимым. Необходимую информацию получишь у Харона. Приоритеты ныне Антону и Александре. Никакого кукловодства. Остальных ведомых передашь своему стажёру. Приступай немедленно. И помни – никому не слова. Никому. Стажёр ещё тысячу земных лет не сможет общаться и делится свими мыслями, так что пусть сам шевелит извилинами.
 - А последствия возвращения памяти? - вопрос Проводника завис и остался без ответа. Мерарх исчез, словно его и не было вовсе.
 
*
     "15 декабря 198* года. Здравствуй, друг-дневник! Сегодня мне тринадцать лет и один месяц. Новостей мало. В школу второй день не хожу, болею. В последнее время снятся странные сны - какие-то полуразрушенные города. Бегаю по руинам, как потерянная собака.
   Дочитываю третий раз "Мастера и Маргариту".
   Последнее время много думаю. Про что самое-самое в жизни.
   Цель жизни для всех разная, смысл тоже. Итог один. Я поняла: жизнь - борьба, борьба за цель. Но сколько людей, столько и целей этих, и столько же представлений о счастье.
   Самое страшное - не смерть, она не страшна, а вот ожидание её - да, жутко. И ожидание это, получается, жизнь? Но она прекрасна!
   Самые страшные пороки человеческие: жестокость и трусость. Жестокость проистекает от трусости, а трусость от жестокости, а вместе они порождают пошлость, низость чувств, подлость и предательство.
   Самые страшные итоги жизни - одиночество и безразличие ко всему.
   Наилучшее чувство человека - любовь, именно она спасает его. От всего.
   А вообще, мне сейчас как-то так пусто, ни с кем не могу поделиться мыслями и чувствами. Хочется быть счастливой. Очень хочется найти настоящего и единственного Друга. Где ты?!
   А на душе - пустота и тоска".
   Она закрыла тетрадь, закрыла глаза. Перед внутренним взором открылось белое пространство за окном, верхушки деревьев, лучики света из глаз домов на соседней улице: зима, темнеет рано, да и холодно, а от лампочек - уют. Только протяни ладонь - и ощутишь дыхание человеческого тепла, тихое удовольствие людское, что все свои рядом и до утра можно ни о чём не беспокоиться.
   Простуда не пускала туда, но Сашу это уже не останавливало. Она мягко перенеслась на подоконник, со всей лихостью тринадцати лет рванула на себя оконные створки и дождавшись, когда ветер подставит спину, сделала шаг.
   - Эгей! - и улетает наездница, летит! Над строгим рисунком вечерних улиц. Над составами сутулых, нахохлившихся домов. Над прихотливой геометрией реки и каналов...
   "Я там - где хочу. И никому не удержать меня. Я найду тебя, слышишь?!"
   
   Часто, часто уходила Саша в эти свои полёты - достаточно было только остаться одной, закрыть глаза. А неясная тоска, которая-то и гнала сбежать в неведомое, всегда готова была заныть чуть правее сердца. Ни знания, с любовью преподносимые ей отцом, ни брат Митя и его друзья-приятели, с которыми Саша чувствовала себя куда свободней, чем в компании одноклассниц, ни даже бесконечно таинственная красота родного города - ничто не могло заполнить странную пустоту, поселившуюся в девочке с поры, когда ей исполнилось двенадцать.
   В тот день рождения ей приснился сон, "чёткий-чёткий - словно кино", запишет она позже в дневнике. Да, в общем-то, сном это трудно было назвать - просто, из мельтешения всевозможных образов вдруг появился кто-то. От него шло ласковое тепло. Саше стало очень хорошо на сердце от этого тепла, радостно. Этот кто-то подошёл близко-близко, и стало трудно дышать - мама и отец не приближались к ней так прежде. Саше в глаза заглянули очень похожие на её - то ли тёмно-зелёные, то ли светло-карие, с золотистой искрой на донышке, будто луч солнца в потаённой глубине пруда. Она улыбнулась, и в этот момент ощутила своими губами - другие губы! Сладостью протянуло всё существо Сашино - а наутро она проснулась двенадцатилетняя и... да, детство закончилось не только на календаре. Начались женские будни.
   
   А это всегда непокой. Сердце женщины непременно найдёт, чем взволноваться - так уж устроено. И потому очень нужен, отчаянно нужен рядом тот, кто в минуту тревоги обнимет - огромный, могучий - согреет теплом дыхания и любящей души, и скажет: "Всё будет хорошо".
   Нужен... но его не было рядом. Ни отец, ни брат с его приятелями, многим из которых Саша очень нравилась, нравилась так, что поборов извечный мальчишечий страх перед этими сумасшедшими девчонками, они или в кино её приглашали, или из школы пытались провожать. Она же понимала, что ни одному из них ничем ответить не может - и как только ни изворачивалась, чтобы никого не обидеть отказом! Исключение сделала лишь однажды - у мальчика были зелёные глаза - в остальное время немыслимые придумывала предлоги. Но, в общем, постепенно волна ухажёров пошла на спад, и к шестнадцати годам Саша осталась восхитительно свободна.
      
   Всякое место на Земле - живое существо, у всякого - свой характер. Но места, населённые людьми, - это нечто особенное. И кто его разберёт - место ли создаёт жителей под себя, они ли выбирают его по норову своему?
   Саша любила родной город, строгий, аристократически церемонный, изысканный. Любила душу его, увидеть которую невозможно, конечно, - только ощутить, заплутав в лабиринте дворовых колец, переходов, подворотен. Или забравшись на одну из старинных крыш - у Сашиного одноклассника бабушка жила на Васином острове, и как-то на весенних каникулах Саша отправилась с мальчиком побродить там, по крышам.
   Там же, на крыше, отведала она с ним первый поцелуй - и не вдохновилась. "Мокро", - скажет годами позже Человек дождя в одном из любимых Сашиных фильмов... то же пришло в голову и ей: ничего даже близкого с пережитым в том давнем сне не довелось испытать. А одноклассник обиделся:
     - А Светке Семёновой понравилось, - сказал.
   Саша пожала плечами и постаралась всё забыть. Но заноза не уходила: "Я урод", решила она про себя и, к отчаянию модницы-мамы, стала ходить в одних и те же джинсах и одном и том же тёмно-сером свитере. Впрочем, скоро свитер всё же обзавёлся украшением, даже двумя: кричащим чёрно-жёлтым значком "КИНО" и столь же вопящим, но уже на чёрно-красный лад, "Алисы". Вот только волосы Саша не стала остригать, как ей того ни хотелось: папа очень просил хотя бы этого не делать. Коса, и впрямь, имелась знатная - тугая, словно колос, и цвета такого же. И с упрямым завитком под лентой. Завиток Сашу ужасно раздражал, но этих пубертатных тараканов перевесила любовь к папе.
   Всё свободное время этот занятой своими пациентами и лекциями человек отдавал дочери и сыну. Царское Село, Павловск, Гатчина, Ораниенбаум, Комарово - всё исходили пешком или на лыжах объездили папа, брат и Саша, всюду, где могли, вдохнули дыма отечества. А заодно укрепляли здоровье естественным путём, как любил Иннокентий Кириллович Ларичев назидать старшую и младшего.
   А как трепетно им книги он подбирал! Целый ритуал имелся. Книги по всесоюзной подписке приходили к нему на кафедру. И, затаив от восторга дыхание, этот так и не повзрослевший человек, бережно нёс у груди новые, остро и сладко пахнущие издания "Библиотеки мировой литературы для детей" или свежие номера "Искателя". Сам не расставался с "Химией и жизнью", "Знаменем", "Невой"... впрочем, иногда всё же выпускал их из рук, чтобы дать почитать кому-то из двух закадычных друзей. Но тут же строго брал должника своего за пуговицу и требовал клятвы о сроке возврата.
   Обожал Шефнера:
    - Лучше, чем он, о Ленинграде никто не сказал! А что за юмор, что за лирика...
   Но когда Саше сравнялось пятнадцать, Ленинград надолго исчез из её жизни. Родители развелись - и мама увезла Сашу с Митей к себе, в Москву. Позже мама признавалась, что поначалу хотела дотерпеть до времени, когда Митей исполнится двадцать один - чтобы разойтись спокойно, без суда и унизительной делёжки нажитого имущества.
   - Но понимаешь ты, вот Иннокентий, - попыталась даже объясниться мама с глядевшей исподлобья Сашей.
   - Не смей говорить об отце! - проорала Саша и выбежала из дома, что есть сил двинув входной дверью. От удара мерзкими мурашками зашуршала по стене штукатурка.
   "Да и хрен!" - остервенело подумала девушка, не пожалев и другую дверь - возле лифта. Стекло из этой двери не вылетело только потому, что было армировано - в том числе и с расчётом на детей разведённых родителей.
   А Саша по чёрной лестнице промчалась на крышу многоэтажки, где они поселились. Упала навзничь на сухую чёрную смолу рубероида, крепко приложившись лопатками и затылком, но даже не ощутила боли. Вонзилась в смолу ногтями. Полежала, дыхание переводя и глядя в наливающуюся закатными красками глубину неба.
   "У меня всё будет иначе, - сказала она этой бесконечной игре цветов, - слышишь ты, бог? У меня всё будет не так, как у них. Я никогда не предам своего мужа".
   
   *
   
   Ольв едва удержался тогда, чтобы не прикоснуться ладонью к её растрепанной косе, поправить, переложить с грязного рубероида на плечо.
   Удержался.
   Нет прав на такое... да и тела, если вдуматься, в земном понимании, у него - нет. Саша если что и почувствует, то лишь прикосновение ветра к волосам и лицу.
   Зато у Проводника есть ключ от Сашиных снов.
   В ту ночь Ольв снова привёл в её сон "того, зеленоглазого" - так шифровала Саша в дневнике героя своих самых лучших видений, которым много лет грезила и наяву.
   Да и как было не мечтать о таком - сильном, но удивительно нежном? С ним спокойно и радостно... надёжно.
   Мысли и мечты о "том, зеленоглазом" спасали девушку - но это Александра поймёт, лишь когда болезнь роста одолеет её собственных детей. И Саша что есть сил будет дарить сыну и дочери мечты, это спасение одиноких.
   Как в юности и сама...
   Где странствовала Сашина душа, пока телом оставалась девушка в своей комнатке, в кровати или любимом кресле возле окна?
   Бывала на морях и летала над берегами диких, необитаемых островов, играла с серпантинами речушек и ручьёв, в полёте повторяя всех их изгибы, смотрела на бескрайний мир с горных пиков, дивилась близости и множеству звёзд... из городов неба не видно обычно, темно в городах из-за обилия электричества. А здесь... ночное небо ошеломляло! Мириады солнц светили Саше из глубины Космоса - и она совершенно точно знала, что в одном из этих миров её очень любят и ждут... Она вырастет - и улетит туда!
   - Да, - неизменно отвечал Проводник этим мечтам, дерзко звеневшим на всю вселенную, - да, девочка наша, именно так и будет. Жаль, не должна ты слышать меня сейчас...
   
   "Только в грёзы нельзя насовсем убежать, краток миг у забав - столько боли вокруг! Попытайся ладони у мёртвых разжать и оружье принять из натруженных рук" - строки одного из самых любимых поэтов поведут Сашу Ларичеву через всю дальнейшую судьбу. В год, когда Саше исполнилось двадцать, на страну обрушилось столь желанное когда-то время перемен - и не выдержала страна, треснула, посыпалась. Сколькие сгинули в этом ползучем ужасе под названием "лихие девяностые"... выжить удалось только тем, кто очень-очень верил, что завтра будет лучше - и трудился для этого терпеливо.
   Завтра и впрямь оказалось лучше, по крайней мере, сытней, спокойней.
   Далёкая в юности от политики и экономики Саша стала больше интересоваться всем этим, потому что, во-первых, это было интересно мужу, Диме. А во-вторых - работа в газете, пусть даже и консультантом по вопросам здоровья и здравоохранения, давала о себе знать. В-третьих, вновь обретённый отец в родном Питере с головой погрузился в политику, был не последним человеком при Собчаке, да и в последовавшие времена остался в обойме: честный, неравнодушный...
   Став Ильиной и дважды мамой затем, Александра Иннокентьевна и думать забыла о дневниках, аккуратно сложенных в коробке на антресолях, о подробно пересказанных там снах, о чудесных видениях и стихах, написанных вослед этим странствиям. В повестке дня Александры Иннокентьевны первыми пунктами значились семья, муж, дети и работа с обильной читательской почтой в газете... ох, господи, сколько же у людей несчастья! И, если ты умеешь, если ты знаешь, как достичь душевного благополучия, как обрести его в глубине самой себя - ну, как не поделиться этим знанием, ну, как?
   
   *
   
   - Хорошая работа, Ольв, - одобрительно и скупо похвалил  Мерарх. - Ты девочку подготовил на славу.
- К какой миссии? – спросил недоумённо проводник и поклонился. Не без сожаления прощался Проводник с этой частью работы... ай, да что лукавить-то перед собой! - за бесчисленные тысячелетия ведение душ и Александрой - любимицей и многих других, стали образом его жизни. И вот, пришло время эту жизнь менять. Теперь все приоритеты отданы Александре. В чём же фишка?
   
   Проводник материализовался на ментальном плане Саши – женщина поспешила в зал, к говорящему ящику. Ольву хотелось поднять настроение своей «девочке», как он называл её. Муж, будто услышал его мысли, переключил телевизор на новостной канал. Там как раз передавали последние известия с места работы российского МЧС на завалах в Турции. И в этот момент с тарелкой для Димы в комнату вошла Саша.

   «Безупречно, - улыбнулся мыслям в своей дали Мерарх. – Мне ничего и делать не надо… здравствуй Антеос… Я, почти вечность, ждал этого дня. Скоро моя миссия тоже будет закончена, старейшина. Мы увидимся ещё. 
   Дождался, наконец-то дождался он... долгие тысячи земных лет прошли для хранителя Млечного пути быстро (в делах время исчезает), но где-то в самой глубине этого одного из мудрейших творений вселенной тихо-тихо капали слёзы ожидания поры, когда вырастут те, кто ходит сейчас по Земле под именами Александра и Антон. Смена... Хранителю - выше и дальше - ведь нет во вселенной предела совершенству, а этим двоим, возможно - однажды занять его место. Они дублёры основного кандидата,о котором сам Мерарх недостаточно информирован. Емы лишь, сообщили. Что Путник сам сделает выбор. И вот тут была загадка, какую он разрешить не мог. И тайна появления Путника… Думы снова повернули в старое русло:
 «Следить, чтобы не преисполнилась мера зла во вверенном пространстве. Творить добро, даже из разных паскудных и разрушительных вражеских дел извлекая его. Только... только прежде девочка и верный её мальчик должны изведать страдание. Много страдания. А каков будет финал противостояния, не знал и сам Мерарх. У него не раз пытались выудить информацию о грядущем противостоянии и он честно отвечал: пятьдесят на пятьдесят. 
   Мудрости не достичь, не пройдя через смертельную боль, не став этой болью самому... И вовек не придумано лучшей закалки Стражам обитаемых миров, чем горькая жизнь разумного существа. С любовью, взрывающей эту жизнь желанной бедой - и отчаянным счастьем.
 
  Мерарх дождался, когда вспыхнет ослепляюще-яркая точка всплеска камертона и запуска «процесса», когда в региональное отделение регистратора поступит необычайной мощности сигнал. После этого вошёл внутрь регистратора и отправил информацию Смотрителю о необычайном, но ожидаемом явлении.
 Вернулся. Вызвал посыльную.
 Когда появилась перед ним, отдал приказ:
  - Накра, немедленно ко мне Ольва.
   - Что-то случилось, Мерарх? Ольв недавно был здесь, – спросила Накра. Единственная изо всех, кто мог спросить Его. Преданная.
  - Полагаю скоро Твое желание исполнится, - ответил Мерарх. – Никто не должен знать о срочном вызове, никто, так и передай Ольву.
  - Моё желание исполнится, - не веря себе, повторила слова Мерарха, посыльная.
  - Исполнится, Он тоже ищет встречи с Тобой.
  - О, если бы я могла плакать, Мерарх. Спасибо Тебе  - Накра низко склонилась и растаяла.   
   

2.

Ярославль. отд Реанимации.
  Четыре дня до прилёта Саши.
 
   «Когда же всё началось»? – Антон не шевельнулся, не открыл глаз, когда закончился очередной обход и врачебный осмотр троих пациентов, койка четвертого освободилась ночью.
   
 - Скажите, мой муж будет жить? – сквозь безликую вату реанимационной донёсся взволнованный  голос Марины.

Тх-тхх - -тх–тх-тхх  -тх,. Тхххх – тх-тх, - мерцательно аритмичит желудочками, сердце.
  Кап-кп-кп-кап - кап – отсчитывают время и давление сосуды, принимая капли физрастворов.
     Ъу-у-у  - у-у-ъ  - Ъ-у – ритмично вздымается лёгкими живот под заневоленой грудью.
         
 - Стабильное, но тяжёлое, - «дежурное» успокоение доктора, по сути означавшее, что пациенту пора собираться в дорогу.

«…пора в дорогу старина, подъём пропет, - хочется сказать Антону, но не вздрагивают ресницы, и тест бардовской песни льётся дальше: не хочется ничего - тупая, прибитая препаратами и ноющая, изморозью в позвонках «тварь»: - ведь Ты же сам хотел услышать старина-а, как на заре стучатся волны в парапет и, как скрипит бакштаг, как первая струна». Эту песню любил Толя. Да, «как на заре стучатся волны в парапет», этого, как его звать – Городницкого?, что РОИПА,.. не-е-е  - Владимира Ландсберга. Видать кинула тогда его судьба лихая – баба.

 – Если откровенно, шансов очень мало.

 «Дожди размоют отпечатки наших кед, загородит дорогу горнай-а страна-а,  мы, а..  что ж там дальше?

 - В лучшем случае, если Ваш муж выкарабкается с нашей и божьей помощью,.. – неоконченная фраза запнувшегося врача резанула ножом, но Антон и в этот момент не проявил и не раскрылся. А какой смысл? Он не испытывал иллюзий: недосказанность «лучшего случая» - просидеть «овощем» в инвалидной коляске до конца дней. Лучше сдохнуть.

 «..а если трудно, разом всё перечеркнуть, давай, поделим пополам…  перечеркнуть…  и всё прощался и не мог сказать «прощай»…    
 
«Пусть думают, что я не здесь, а чего я собственно ожидал в подобном «букете? – Антон, за эти дни много передумал, паникуя и злясь на себя, нашёл силы смириться с неизбежностью, но слова всё равно неприятно резанули, скорее, внесли расстройство. Многое из запланированного останется пылиться в хранилище памяти, жаль, но что поделаешь.


  Решение разорвать отношения с Сашей оскорблениями и площадным матом, далось непросто, но пусть, - пусть возненавидит, нежели потеряет рассудок и поспешит за мной в пределы вечности нирваны, о которой никто по сути не знает ничего. Ольв мне уже сказал, что по уходу у меня будет сорок земных суток, до регистратора. Вполне достаточно, для прояснения вопросов. Если соберусь с силой и выкарабкаюсь - на озере-то я останусь прежним. А здесь что делать?.. Нужно дослушать врача и к озеру. А там будет видно, может и впрямь довериться Саше? Не знаю… 
 
 -  Марина Алексеевна, понимаете, травмы Антона не совместимы с жизнью, - вздохнул доктор, - а ваш муж, наперекор обстоятельствам, жив и не подключен к искусственной вентиляции лёгких, - доктор замялся, видимо подыскивая деликатные и сочувственные выражения: – Он борется за жизнь, а значит, есть надежда.
 
Антон усмехнулся вранью и догадался, о чём пойдёт речь: «Давай, давай, вешай лапшу о надежде, и чудесах исцеления, а может, «неожиданно» прийти в себя и попрощаться с Мариной?..  Нет!    

Ну, что –ж пойдём, уже кончается рассвет, ведь Ты же сам хотел услышать старина, как на заре стучатся волны в парапет и как звучит бакштаг, как первая струна …

 - Я консультировался со знакомым - хорошим психологом и психиатром и мы пришли к любопытному, - доктор замялся после сказанной неловкой фразы и поправил себя: - видите ли, э-ээ Антон не в безсознательном состоянии и не коме. Случай уникален, - понесло «остапом» врача: - Он находится в другом месте. Подобное состояние напоминает состояние во время медитаций и упражнений йоги, когда человек отключается от действительности и переносится в иной – известный ему мир иллюзий, а тело живёт на уровне безусловных рефлексов. Это состояние каталепсии недостаточно изучено в научных кругах, э-э,  Марина Алексеевна. Видите ли, ээ …

 - Вы хотите сказать, что мой муж не хочет нас видеть? Какая чушь!, - вспыхнула Марина.
 - Вовсе, вовсе,..э-ээ – доктор поправил сползшие очки.
 - Он борется за жизнь, - нашёлся поклонник «матрицы».   
- Сколько осталось? – решительно прервала нескончаемый поток незнакомых терминов и «э-канья», Марина. -  Говорите правду, какова бы ни была. 
- Несколько суток, гмм э-ээ. От силы – трое-четверо, - врач развёл руками. – Понимаете, Марина Алексеевна, мы здесь безсильны. И дело не в оборудовании и врачебной квалификации, мы, просто не можем помочь, анализы состояния говорят сами за себя - нашёлся врач и снова оседлал своего «конька» - случай уникален уже тем, что ваш муж смог выбраться на поверхность полыньи. А вчера он даже пообщался со своим товарищем. Извините, мне нужно идти, а вам готовиться. Надежда. Конечно же, есть, но раз вы настаиваете, я сказал правду. Крепитесь, Марина Алексеевна, - облегченно заторопился врач, сбросив с плеч груз неприятной миссии, на сей раз бе «эканья». 
 
 Марина достала из сумочки звякнувшую трубку.
  - Мариночка, как брат? – спросил, без предисловий, Горан Радич.
 - Трое суток, - Марина с трудом выдавила из себя неприятную новость. – Горан, приезжай прямо к нам,.. комната Антона всё равно пустует.
 - Хорошо, я буду к 18-ти, - отозвался Майор Родич. – Держись, Мариночка, авось обойдётся. 
   

 «Хм,  трое-четверо суток, - что ж, так, пожалуй, определённее. Олег, наверняка передал вчера Саше «послание», а больше меня ничего не держит, разве, обязательно попрощаться с Мариной. И, кончно, решить за те сорок суток, что отпущены мне «судом». Антону захотелось хмыкнуть, мол чем египетская книга мёртвых.   

  «С чего же всё началось?,  - от будней переключился на существенное с его точки зрения. Земной путь фактически закончен: сын стоит на ногах, Марина погорюет и будет ходить на погост, а вот оставшееся время необходимо прояснить некоторые моменты:

  Вчера снова был у озера  и дома, но вдалеке – за кедрами, чтобы Саша не заприметила. Она смогла взломать код входа и прорвала мембрану ИВМэ. Все эти дни она приходила и приходила в пустующий дом. Не найдя возлюбленного, опускалась у крыльца и откровенно по-бабьи рыдала, звала его и снова рыдала. Неодолимое желание подойти и обнять, чтобы успокоить любимую женщину, подавил, сгребая пальцами узловатые морщины коры кедра. Много раз пытался подойти, но не решился. Нельзя. В любом случае он обречён с подобным букетом травм. Пришлось бы рассказать всё и она, не задумываясь, ушла бы за ним. Теперь, когда Олег передал «письмо», она перестанет приходить к озеру и возненавидит. А если и тогда придёт, только тогда скажу правду и попрощаюсь.
 
 Саша уходила и возвращалась, а он оставался здесь, все эти дни. Никуда – в иные места и миры он идти без неё не хотел. Никуда, но оставались вопросы и самый главный – встреча с Мерархом, если таковое произойдёт? 

    Вспоминал разное: и из детства и их с Сашей путешествия и промахи в этом странном и реально существующем мире. Искал отправную точку своей ненормальности.
  Далеко не всё удалось восстановить из прошлого. Фрагменты не сложились в целую и вразумительную картинку, того, кем же на самом деле был он раньше. Присутствовали обоснованные сомнения того, что инфа о его прошлой жизни, могла быть вброшена в мозг через эгрегориальные наслоения матрицы, но слишком уж много совпадений. Даже слишком много, чтобы отнести к случайному стечению обстоятельств.
  Дважды являлся Ольв, но Антон попросил уйти того, кто стал другом. Разговор оставил на последний день, справедливо полагая, что незачем тратиться на пустопорожнее, когда осталось всего ничего? Именно сюда за ним и придут те, кого называют посланцами-ангелами, и Ольв, как Проводник, всяко будет среди них.
   
  Отправную начальную точку своей ненормальности Антон таки нашёл и вспомнил тот случай до малейшей детали. Именно произошедшее в детстве, на его взгляд определило всю дальнейшую цепочку судьбы, в том числе работу в рядах МЧС.
   
  Антону было пять с половиной лет. Автобус, в котором их семья возвращалась из дачного посёлка в город, долго пылил по грунтовке, пока не выбрался на основную дорогу, и приблизился к пригородному железнодорожному переезду. Они сидели на первом сидении за водителем: мама с Антошей на коленях у окна, отец дремал рядом.
   
  - Конечно, конечно, поедем к морю, сына. Папа скоро уйдёт в отпуск, и поедем к тёплому морю, - успокаивала мама и вдруг умолкла, выглянула за окно, прислушалась и решительно затеребила мужа.   
  - Что - уставший отец быстро оценил ситуацию: обеспокоенно огляделся, стремительно вскочил.
   
Шум нарастал, превращаясь в гул и дрожь земли. Отец Антона не выдержал, крикнул:
 - Эй, шеф, чего заснул?! Переезд же… Твою м-мать!
  Одним рывком вытащил из-за руля обвисшее тело, сам метнулся на место водителя. Много лет спустя мама рассказывала: у водителя прихватило сердце. И нужно же, чтобы именно на переезде!
  Грохот колёс и отчаянные гудки товарняка приближались. Заскрежетали и остановились колёса от сорванных аварийных стоп-кранов, но разве многотысячетонную махину поезда этим остановишь?
   Переднее правое колесо всё никак не могло перескочить барьер рельсы: угодило в прогнившую доску настила и провалилось. Отец Антона не успевал вывести из-под удара пазик. Поняв, что всё кончено, он открыл двери пазика и что силы закричал:
 - Надя, сына на пол! Бегите! Вон!
   
  Темнота… Сквозь мрак далёкие всхлипы мамы:
 - Сыночек, не уходи, родной, пожалуйста, не уходи как я смогу без тебя и твоего папы жить...
 А Антону тепло и хорошо и никуда не хочется возвращаться.
   
  На берегу широкой и могучей в силе реки, стоит мальчик. Нет, это не река, а безкрайний голубой океан. Мальчик подходит к обрыву и с удивлением и охватывающим ужасом замечает: вода ушла к горизонту, оголив дно - клокочущие, вспарывающие поверхность дна багровые пузыри магмы. Мальчик от ужаса закрывает глаза и поворачивается, чтобы убежать подальше. Домой - к маме. 
  Перед ним поляна с красивыми цветами и колыхающаяся трава. Вдруг по поляне прокатывается волна подвижек, трава и цветы вспыхивают факелом, оставляя на возвышенности нетронутым островок - оазис с несколькими деревьями, где находится до боли близкое и родное существо. 
 
  «Она всё равно погибнет – шепчет внутренний голос, но что-то сильнее доводов разума, толкает вперёд – к ней. С удивлением мальчик обнаруживает, что он и вовсе не мальчик, а взрослый и хорошо сложенный мужчина. 
   
  Багровеющее небо трассируют, уходя навсегда, последние планетолёты-челноки, а в вышине – знает мужчина-мальчик - на орбите эти челноки входят в порты крейсера – посудины, диаметром в десяток км, предназначенной для аварийных ситуаций. Это флагман Солнечной системы, созданный внутри огромного астероида для межпланетных перелётов и научных исследований с необходимым оборудованием и научно-техническим персоналом. Созданный для исследований, потому что далеко не всё из оборудования можно протащить через ограниченные размерами порталы, соединяющие через ИВМэ внутренний и иные миры.
 Мальчик- мужчина стискивает пальцы до хруста, до бела. 
«Вернись» - буравит и не даёт успокоения назойливая мысль. – «Взлетай. Нужно успеть… Куда успеть, спешит вдогонку сомнение? Ему не дадут успеть, потому как, всё кончено и остаётся последняя просьба главного старейшины Иорна – отца его любимой - просьба того, кто лежит навзничь с раскинутыми руками, вперившись стеклянными глазами в продырявленное сито купола остова зала Совета.   
      
«Мужчина-мальчик» решительно сбрасывает обувь и одежду, и спешит к оазису – островку жизни, по зловеще-кипящим, багровым и лопающимся пузырями миазмами серы.
 Нет такой силы, способной остановить теперь его. Решение принято и обсуждению не подлежит. Да и какое обсуждение, когда планете до кончины осталось всего-ничего.
 
 Как и «вторая волна» старейшин, он хотел переправиться через порталы ИВМэ в систему звезды Бетельгейзе – звёздное скопление пояса Ориона-Охотника, но в последний момент передумал. Путник, смог убедить старейшину изменить решение. Именно в тот момент, когда он прилетел к залу Совета и пришёл в ужас: сотни мёртвых тел, в том числе и гости из иных систем солнц, распластанные в недвижности на полу и креслах.
 - Спаси дочь, и оправьтесь на Землю. Уничтожь,. - главный старейшина Иорн захрипел и умолк навсегда.

  Тогда его звали?, - Антон силится вспомнить своё имя и не может вспомнить, а может это сон и вбитые через эгрегориальные матрицы ложные посылы. Такое бывает и потому нельзя безоговорочно верить. А если не сон?
 
- Уходи, мы закрываем порталы, - теребит его за плечи и торопит, тот, кого называют Путник. - Больше никто не сможет перемещаться.
 - Кто Ты? – Вздрагивает от знакомого голоса, молодой старейшина. Путника пригласили в самый последний момент. Никто не знает за исключением главного старейшины, кто такой Путник и теперь уж точно никто и не узнает.
 Старейшина тянется к поясу к рукояти универсума – многофункционального назначения устройства, но властный голос приказывает остановиться. Путник снова торопит, но старейшина Фаэтона качает головой:
 - Я пообещал, - кивая на распростёртое тело Иорна.
 - Ты нужен на Земле, брат, пойдём, - возражает Путник. - У Атана мощнейшее вооружения и лаборатории.
 - Я останусь и сдержу слово.
 - Хорошо, - растерянно говорит Путник. – Иди своим и предначертанным главным старейшиной путём, -  и потом следуют слова о важности крейсера для будущего. Путник подаёт руку и под грохот обвалившейся части купола, исчезает в боковом коридоре, ведущем под зал совета. Там находятся порталы. Успеет ли он?
 
 Старейшина изо всех сил бежит наружу, где его ждёт планетолёт-двойка, - небольшой челнок, пригодный внутренних перелётов и межпланетных сообщений. На нём его имя, вбитое по ободу и вдавленные в покрытие обе ладони, с «крестиками» в центре каждой. 
 Челнок на автопилоте взмывает ввысь, пока он по идентификатору ищет местонахождение той, кто дочь главного старейшины и его любимая. Её зовут … имя стёрто из памяти.
 Сканирование через сеть пока ещё функционирующих спутников и уцелевших станций определяет место Её нахождения: на берегу океана, где они в прошлый раз встретились год назад, когда его и ещё троих кандидатов отправили на подтверждающие статуса старейшины имя в район солнечной короны. Он выборол право называться старейшиной Фаэтона.      


 Позабыт челнок и миссия. Лава чавкает под ступнями грязью болот и миазмами серы, с каждым шагом островок становиться ближе. Оттуда на него в упор смотрят безумные и ожидающие глаза молодой женщины, парализованные страхом и одновременно - удивлением. А он всё идёт и не останавливается.

 - Антеос, не ходи ко мне! – в плаче срывается девушка, - Я не ждала тебя. Прости и уходи, Атан убил моего отца. Убей эту падаль, а меня оставь здесь. Я справлюсь, любимый. Твое решение ценнее моей жизни. Уходи, улетай и убей этого мерзавца. Я перехватила сигнал Атана, что именно Ты – виновник переворота и массового убийства и теперь Тебя проклянут все соотечественники. Уходи и убей мерзавца!

 - Молчи, - старейшина, - один из оставшихся в живых из семи, по случайности от которой не застрахован никто, пришёл выполнить просьбу старшего. Он опоздал в зал Совета и это из ряда вон выходящее обстоятельство, спасло жизнь. То, что любимая лжет, что не ждала его – понятно. Понятен и мотив. Глаза не могут лгать. 
 - Улетай, отомсти, - Она уже не обращает внимание на то что голые ступни старейшины не подвержены воздействию чудовищной температуры. Подобное умение доступно каждому из семи старейшин. Вернее – оставшихся двух: Её любимого - Антеоса и того кто уничтожил всех в зале Совета и захватил власть. А чтобы не дать шансов думающим людям подняться в борьбе, перенастроил сеть георезонаторов планеты на резонансную частоту и заблокировал доступ. Начались неуправляемые подвижки литосферных плит.
 
  -  У меня нет ни одного шанса изменить ситуацию, - старейшина вышел на островок целой почвы, - Эта гнида просчитала всё: от убийства членов совета, до мелочей - даже мой прилёт сюда, чтобы я спас существо, которое люблю… но не просчитал иного. Я поступлю иначе.

 - Ты из-за меня?..  зачем. – Она больше не плачет и не удивляется. Старейшина опускается рядом, прислонясь к стволу крепкого старого дуба.
 - Отец учил, что смерти нет, но я боюсь умереть, - Она припадает к плечу и ненадолго успокаивается.
 - Почему? Почему ты вернулся? – внезапно отстраняется она и заглядывает в полыхающую бездну глаз, где пульсирует маленькая жилка. Точка, вот-вот готовая взорваться сверхновой.
 - Ты веришь мне? – старейшина неожиданно целует потрескавшиеся и солоноватые губы девушки и прижимает её всю к себе.
 - Я люблю Тебя, - отвечает взаимностью Она. – Мы обречены. Обними меня и так встретим смерть. Я ждала Тебя, ждала, - последнее слово она говорит совсем тихо.
 - Мы вернёмся, - тихо, но с неколебимой уверенностью, отвечает старейшина. - Ты веришь мне? Мы вернёмся снова и наверстаем всё.
 - Да, верю, мой избранник.
 - Ты родишь ребёнка?
 - Неужели это возможно? Ты, ведь знаешь, что в мировом Регистраторе вариант совместного возвращения практически невозможен.
 - Ты найдёшь меня по ладоням и глазам… смотри… а я сделаю всё что требуется в самом регистраторе.
- Это невозможно, говорил папа, невозможно изменить программу регистратора, и Мерарх не пойдёт на подлог.
 - Ты веришь мне?
 - Я верю Тебе и Люблю.
 - Поцелуй меня в последний раз и ни о чём не думай, всё будет хорошо. Прощай, - девушка обхватила его за шею и неожиданно обмякла.   

 Старейшина бережно положил у ствола девичье тело, опустился на колени и замер, прощаясь с той, которую любил. И только что убил, чтобы не испытывала мук.   

 Когда лава подобралась, на тело девушки упали две слезы.
Старейшина поднялся во весь рост, поднял в небеса – к крейсеру, сухие и безжизненные глаза...
 
 Крейсер - Флагман эскадры запускал основные движители. Искусственное солнце, купалось и нежилось, схваченное невидимыми сетями силовой паутины, испуская свет и тепло, копошившимся рабам и слугам хозяина. 

  Ответственный командор, отвлёкся на мгновение, залюбовавшись красотой искусственного солнца. Опустил голову, чтобы Главный инженер и Навигатор, не заметили выступивших слёз.   

 - Ты поможешь мне? – окликнул Старейшина молчаливого Проводника.
- Да, я вижу тебя, - подтвердил он указав прямо в грудь невидимого фантома, - мне нужна твоя помощь? 
 - Зачем? – спросил Проводник.
 - Тогда я сам, - старейшина не стал дожидаться ответа. – Я принял решение, и оно не обсуждается.
  Оборванную ветвь макнул в лаву. Покрутил до требуемой остроты…
 - Каков твой план,.. зачем? – спросил Проводник, не уловов задуманного Антеосом. Да и как их понять – людей…   

*
- Зачем? – повторил Проводник Антона и Александры, спустя восемнадцать тысяч лет. Много повидавший и тысяч людей – Проводник. Впервые за тысячи лет,  в душе шевельнулась, давно не испытанное чувство гордости: захотелось стать на место предшественника, чтобы ощутить хотя бы раз – до воплощения – мощь жизни и погибнуть за того, кого сейчас зовут Антоном. Пусть по иному, но вот только иерархи Мерарха отреагируют сразу, вщвырнув в сито регистратора. Нет, по подобным вопросам обязателен диалог с иерархами.
 «Предшественник» Антона совершил невозможное с точки зрения мирового регистратора и с любой точки зрения. Может так и нужно, чтобы снова воплотиться и не помня почти ничего – сойтись на одном из жизненных перекрёстков? Зачем? Чтобы иметь близость с той кого любил?, вот это Проводнику и было непонятно, а Мерарх – тот самый, - не желал посвящать во все детали. И ответа на этот вопрос не было и, наверное, не существовало. Ни до, ни после. Никогда нет ответа на извечный вопрос Того, чьими устами вещала Вселенная.       

*

 Мерарх ждал старейшину. Безчувственный, невозмутимый как и все здешние обитатели, он встал у  арочной двери ведущей в региональный регистратор.
- Я пришёл не просить, - остановился напротив старейшина.
- Мне нужен доступ в региональную программу Земли. Я обещал ей и исполню, помоги.
-Ты совершил ошибку новоиспеченный молодой старейшина, очень большой и досадный промах, непрощаемый твоего уровня, не использовав шанс: убил невинное дитя, но это понятно и являлось необходимостью. Ты погубил массу людей и погубил своего Проводника. Ты не можешь просить. Поздно. Поздно старейшина Антеос. Никто не сможет предопредилить вероятность места появления в плотном теле. Мировой регистратор, не выполняет прихотей и желаний. 
-  Я погубил и себя, Мерарх, - обозвался старейшина – неужели ты хочешь, чтобы я вернулся и воплотился «оттуда», и там тоже существует вход в регистратор – с обратной стороны этого мира. Решайся, за мной идут посланцы и Проводник тьмы. Я переживу это время на той стороне мира и не будет им покоя. Никому! И не будет тебе покоя.
  - На «крейсере» не было того, за кем ты устроил охоту, – обозвался Мерарх, бросив печальный взгляд за спину старейшины к трём приближающимся теням. -  Ты совершил огромную ошибку, ценой неоценимой и за это расплачивайся. Я не могу помочь. Закон программы незыблем.
- Ошибкой программы являешься ты – Мерарх, решайся. Или я вернусь оттуда, сам знаешь в каком обличии, или… Решать Тебе и совету иерархов.
- Прощай, Старейшина, - Мерарх отвернулся, всеми силами скрывая горечь.

*

Ольв снова находился у Мерарха, теряясь в догадках: скупой на слова и встречи Мерарх слишком много времени уделяет Антону и Саше, почему?
 
 - Впрочем, погоди Ольв, - задумался Мерарх и остановил проводника. Расстегнул тогу, заправленную под самый подбородок, бережно снял с шеи изящную тончайшей работы невесомую цепочку с медальоном – округлой монеткой с двумя крестиками на «решке» и непонятным символом на другой стороне.
Ольв слышал от других Проводников, что этим талисманом Мерарх дорожит, в минуты раздумий и принятий решения он снимает заветный медальон с шеи и перебирает крохотные и невесомые звенья цепочки и потом сжимает в руке кругляшик, как самую великую из реликвий мира сего.
 - Возьми. -У Ольва перехватило дыхание, когда Мерарх протянул ему талисман:
- Отдашь, когда придёт время.
« А когда оно придёт, - хотел спросить Ольв, но промолчал, сознавая всю важность момента. Происходило нечто важное и здесь не нужно и нельзя сотрясать пустыми словами пространство. Ещё он хотел спросить у Мерарха о судьбе своего предшественника, но и тут промолчал. Мерарх догадался о мыслях Ольва и улыбнулся. За тысячи лет служения, Проводник увидел впервые тронувшую уста Мерарха улыбку. Таинственность поручения обязывала ко многому и, в первую очередь – молчанию. Ольв поклонился, надел талисман Мерарха на шею и запахнул плащ под самый подбородок, получив одобрительный кивок Мерарха.   



   Погодя, Ольв вошёл в Реку Времени, где его уже ожидал перевозчик. Ольву приходилось бывать здесь и ранее, но те вопросы касались общего порядка вещей. 
Мерарх всё таки дал добро и ограниченный доступ на информацию.
 - У меня всего один вопрос к тебе, Харон – непроницаемо и спокойно попросил Проводник, когда в душе бушевала буря от фрагментов увиденного прошлого.
 
 - Кто такой Путник? - хмыкнул старичок в старенькой обветшалой хламиде, покосившись на спрятанный медальон, од запахнутым плащом Ольва.
 «Догадался, старик, - промелькнула и спряталась мысль. Ольв продолжил оборванную мысль: - Это Путник передал такую чудовищную силу молодому старейшине?
 - Имя Путника – табу мирового регистратора, но мне довелось с ним встречаться дважды, даже трижды, - Ольв ничего не ответил Харону.
 - Это всё что я могу сказать, Ольв. Уходи. – Старичок вдруг изменился и явился в виде Антона.
*
 … Ольв снова сидел на том самом мосту Ярославля через Волгу и задумчиво глядел в воды жизни великой реки. Увиденное в  реке Времён, произошедшее на крейсере потрясло до немыслимых глубин. Да, он почти завидовал погибшему предшественнику, нарушившего главную заповедь Проводников, вернее – все заповеди сразу: Не вмешиваться. Его предшественник выбросил душу из плотного тела офицера охраны и …
  Но! Не Путник его интересовал сейчас и даже не старейшина, а конкретное лицо - рядовой офицер МЧС России. И конечно же судьба его предшественника. Когда вблизи никого не было своих и чужих, Ольв, украдкой, расстёгивал плащ, снимал медальон Мерарха и пристально рассматривал незамысловатый талисман, прячась в догадках.
«Монета, обыкновенная монета, - размышлял он, - но каково её предназначение такой странной монеты?
  Ответы терялись в будущем, которое он не мог знать, а Мерарх не дал, даже малейшего намёка.

3.
Р-н. Африканского Рога.
За полгода до прилёта Саши в Ярославль.

Время. Да, времечко. Не замечаешь в детстве ускорений его хода. Вечером ждёшь наступления утра и, кажется, что время слишком медленно крутятся педали.
 С возрастом не замечаешь, встречая Новый Год и в один из дней, вдруг замечаешь, что дети выросли, что, вдруг, однажды, обнаруживаешь седину и начинаешь удивляться: ведь только вчера ходил в школу и играл в казаков-разбойников. А тут – бац и готово! Фильм смонтирован. Семья. Работа. Дни-минуты.
Вот и Леонидыч юморнул вчерась, за вечерними байками и чаем: - На один денёк ближе к крематорию.          
 
 Всего один месяц жизни забросал сугробами событий. Нет, я не изменился и не стал иным, сменив кожу, потому что люди, сформировавшись характером, не меняются с возрастом, за редким исключением, безобразием трёхпроцентности, подтверждающим правило, но - за несколько недель действительно произошло «событие». Знаковое. По порядку.

Саша, в силу неизвестных мне причин умолкла: перестала выходить в скайп и отправлять весточки на ящик, раз в неделю, как договаривались по отправке в Африку.
 
 В два ночи, разбудил звонок Сидорука:
 - Ант, в четыре тридцать с вещами. Автобус будет ждать у подъезда. Африканский Рог. Всё.
  У нас не спрашивают, можешь или нет, но такой срочности не припомню.
 - Формальности на месте, смотрите, мне, - пробасил на прощанье Сидорук, придирчиво осмотрев нас.
 Вертушка взяла курс на Москву. Нас двенадцать, во главе с Олегом. Связался с Сашей только к десяти утра.
 
  Она не успела в Шереметьево к нашему вылету. Отпросилась, прямо с работы такси и не успела в вылету Ил76-го на жалкую пару минут. А если бы успела?   
   
 Не понятно в чём дело. Месяц работаем в районах подвижек разлома африканского Рога.

 Выйти в инет возможности мало, да и со временем туго. После вахтовой смены хватало сил доползти до койки и провалиться в забытьё. Не успеваешь сконцентрироваться на Саше и проваливаешься в бездну. Несколько раз пытался достучаться к Саше и оговорить время входа в осознанный сон – ничего, будто невидимый визави, обрубил нить, связующие нас. Одной ей не пробиться к озеру в наш домик. Я заблокировал ячейку ИВМэ, чтобы Саша, моя милая и любимая женщина, без которой не представляю как можно жить, хотя ещё год назад спокойно жил без неё и всё шло нормально. Где же Саша?
 Любимая, где Ты, откликнись. Почтовый ящик, совместный с Александрой пополняется только моими запросами без ответов.
 
 Удалось расчистить проход в хаосе завалов и пробраться внутрь. Это школа. Почему же так тихо. Неужели все погибли? Не может быть. Осторожно продираюсь к некогда простенку.   

  - Антон?, - прерывает мысли, врываясь, реальность обеспокоенный голос в наушнике: – Антон, ответь, не молчи. Начались подвижки грунта. Возвращайся. Я отозвал всех. Ты слышишь? – с нажимом говорит мой друг и старший офицер Росмчс. Не отвечаю – не до того. Протискиваюсь на карачках в очередной узкий проход. Прислушиваюсь. Кто-то есть. Живые. Едва различимый всхлип, подтверждает догадку. Есть! Есть, чёрт возьми! Ещё один всхлип. Фонарь освещает тесное и низкое пространство, сохранившейся чудом части класса. Дети в шоковом состоянии, им скорее кажется, что они попали на тот свет, чем воспринимают реальность. Справа от меня два тельца, вернее – ноги. «Остальное» раздавлено завалом. Стараюсь не светить туда.      
 - Антон, твою мать, возвращайся! – крик Леонидыча, не оставляет двусмысленности. – Антон – сукин сын, немедленно назад, чёрт  возьми! Мы убираем технику.

  - Всё будет хорошо, - как можно спокойно говорю уцелевшей детворе. Всхлипы снова и откровенный радостный плач. Снимаю фонарь-наголовник, разворачиваю в свою сторону и улыбаюсь.
Пятеро испуганных и чумазых жадно детей пьют воду и все стараются прикоснутся ко мне и рассказать о трагедии. Для них я сейчас – всё что олицетворяет связь с жизнью. Девочке в самом углу нужна срочная помощь. У неё сломана ножка выше коленного сустава. Закрытый перелом. Она смотрит на меня как на бога.  Глажу ей головку и что-то говорю.
Нужно срочно сделать шину и валить отсюда.
 
 - Антон, твою маму! - срывается на крик Олег.
 
 - Мы возвращаемся, - представляю, каким обухом по голове ударит эта фраза тех, кто наверху, а там кроме наших – родители детей; школа целиком ухнула под землю в месте очередного разлома Африканского Рога. Америкосы отказались. И как всегда сюда полезли за приключениями русские дураки. Но, когда смотришь полыхающие болью глаза, полезешь и у чёрту на кулички а не то что безперспективное место. Америкосы такие места аварий и обрушений называют задницей. Это в кино их ребята ничего не боятся и герои. Если бы вы поработали с ними в спасоперациях, то изменили своё мнение, но речь сейчас не о них.
Детям объясняю, что нужно идти, держась за верёвку, оставленную мною в лабиринтах завалов  - гуськом. Первому – мой наголовник. Второй фонарь – заключающему.

 - Сколько вас, - дрогнувшим голосом, и, одновременно не срывая радости, спрашивает Олег. Я понимаю его. Недалеко от него родители детей. Нас разделяет полсотни метров провала и просадки грунта;  многочисленные спасательные паутинки - верёвки и внизу - во рту провала сложенная костяшками домино школа с чудом уцелевшими детьми. К подобным вещам невозможно привыкнуть и стать безстрастной механической куклой.   

  - Семеро, - у девочки сломано бедро, остальные могут передвигаться. Посылай к лазу ребят. Я наложу шину, пока вы доберётесь и обследую соседнее помещение. Цепной резак сломан, пришли ещё один.
 - Возвращайся, Антон – это уже не Олег, а руководитель рос МЧС. – Я приказываю. Ты в порядке?
 - Всё в порядке, Анатолий Леонидович, - а что отвечать ещё. – Да, я не смогу подняться без помощи лебёдки. Руку травмировал.
 - Выбирайтесь – это приказ и не обсуждается. Грунт может обвалиться в любую секунду.
 - Да, я понимаю.   

  Наверху все сосредоточены дети и их счастливые родители в безопасной зоне. Анатолий Леонидович распекает меня за самодеятельность, но глаза нашего шефа горят. Когда он заканчивает, с грохотом обваливается край провала. Звенит струной страховой стальной канат лебёдки, удерживающий у пропасти автокран. Мощности лебёдки недостаточно. Как в замедленной съёмке, со скрежетом обрывается барабан с тросом и исчезает в провале вслед за краном, как раз там где совсем недавно были дети.
 - Тфу, ты, блин, - Леонидыч поворачивается ко мне, и в этот момент:
 - Ом мани падме хум, - бормочет кто-то из наших, провоцируя Леонидыча на адекват. Не обращая внимания на местных, благоговейно смотрящих на нас, он начинает багроветь от натуги.
 
  Наш «буддист» снова ляпнул гадость, машинально, как в Турции, когда вслед словам сложилась стрела дорого крана, а сверху обвалилась часть уцелевшего блока фасада. Кран превратился в бесформенный кусок металлолома. Крановщик успел.

 - Ом мани,  - начинает клокотать лава.
 - Это по нашему писец, - пытается внести коррективы Олег и отвести грозу, одновременно грозя кулаком шутнику-буддисту.
 - Пушной зверёк, - значит говоришь, с трудом шевелит челюстями Леонидыч, чтобы не взорваться.
 - Одним словом «аминь» - подыгрываю я, незаметно ткнув рукой начальника. Леонидыч в курсе, что нельзя сорваться на публике. 
 
 - А вот, - начинает он даже слишком спокойно, - насчет «падме хум», мы поговорим позже и, переводчиком буду я. Антон отправляйся немедленно к врачам.
 Наш шеф вытирает пот и где-то внутри рад что смог сдержаться на людях.

Неподалёку – у техники японских спасателей, лендровер рейтеровцев.
- Пожаловали, на жареное, - бурчит он.   

   *

???(((         Ничего не меняется в характере с возрастом, с наслаиванием груза привычек и комплексом, которые непросто убирать, потому, как зависают они в хранилище памяти вбитыми намертво гвоздями, но иногда, звучит «колокол»: происходит событие, кардинально изменяющее привычные рисунки калейдоскопа жизни и действительность озаряется невиданным прежде светом. Привычные вещи проявляются в ином мозаичном свете, как попущенные через необычайный светофильтр.    
   
  Невидимый фотограф клацнул затвором камеры, режиссер-постановщик, а может и кукловод, дёрнул за «верёвочки» и кукла изменила положение перед зрителями. А может и не изменила – (попытаюсь подобрать нужное слово), а вышла из привычных рамок роли и вдруг ощутила себя и не куклой, а личностью, как те персонажи произведений, вырвавшиеся на свободу из тесных строк Автора и начавшие самостоятельно двигаться реализовывать себя, плюнув и на автора и на окружающие рамки приличий - принятые стандарты, впитанные с молоком матери, а потом – по мере роста - вбитые в мозги подрастающего дитяти.            )))???

 - Хм, - наш эскулап, Иван Борисович щурится на меня поверх толстых линз очков и качает головой. Он уже наложил шину на предплечье и молчаливый диагноз не вызывает сомнений. 

 - Домой? - констатирует Олег, подмигнув. Когда наш медицинский бог махнув рукой отворачивается, Олег провожает Борисовича и воровато извлекает из внутреннего кармана заветную фляжку спирта.
 - Передашь жене гостинец, - многозначительно начинает он, разливая в мерзавчики спирт. Нарезает яблоко на дольки.
 - Я не поеду домой, - отвечаю ему, - всё равно два оставшихся дня ничего не решают. 

 - Тоха, жаль что ты не видел шоу. Нащ Леонидыч теперь супер-пупер звезда.
- Не понял? 
- Шефа окружили досужие и прилипчивые репортёришки с рейтеровцами и настояли на интервью. Ты ж сам понимаешь как мы все перепсиховали,.. так вот Леонидыч помялся для важности и не мудрствуя лукаво, выдал стахановское: Ом мани падме хум, а потом зашёлся «диким» хохотом. Прикидаешь, Ант, в мировые СМИ, влепил мантру буддистов, почище твоего у турок, ах-ха-ха-ха – Олег  вытер проступившие слёзы, не обрахая внимания на мой молчаливый протест, наполнил повторно тару.
Однако, процесс кульминации, прервал нарисовавшийся вездесущий Леонидыч. Он по-бычьи опустил голову, сдвинул густые брови, готовый ринуться в бой - грозно бросил взгляд на мерзавчики - красную тряпку и засопел. Олег, издеваясь и шутя оттопырил большой палец Леонидычу, потянувшись на столик к камере. Нет, снимать бы он в жизнь не успел, будучи сметён и насажен на рога, роющего землю свирепого быка.

 - Прикинь, Ант, «мани падме хум», нашего Леонидыча, увидют в столице-матушке: стоп-кадр, все отдыхают, я плакаль, кавээнщики по канавам –  Олег неудержимым хохотом подростка, уходящим в высокие частоты, угодил в нужное место. «Бык» трансформировался в плотного мужика с мясистым носом и загадкой Леонардо. Не церемонясь, Леонидыч приставил горлышко к губам и добросовестно заработал кадыком. Настоящий мужик. Закусывать не стал, принюхавшись к рукаву комбеза с триколором и профилактично погрозил Олегу кулаком. Флягу не отобрал.
 
 Я закрыл глаза, в блаженной истоме. Можно придавить на сон по полной. Тепло приятно разливалось по всему телу.
Найти Сашу, без медитаций йог и прочих техник погружения в реальность ИВМэ. 
 Я иду к Тебе – моя любимая. Отзовись. Где Ты?
 Последняя мысль, может и не последняя, перед тем как я провалился в несон, да, я не оговорился – именно, несон, потому что таких снов не бывает и не существует! 
 
   Ещё нужно оказией отправить в сеть, месячной давности послание «призраков». 
 Удобнее всего, из Каира.











 *
Каир.
  - Наш клиент «вышел в сеть» из гостиницы, через Wi-Fi, примите меры немедленно по розыску – Уильям Кейси, сотрудник американского посольства, только что получивший сообщение из одного из центров, АНБ, вытер холодную испарину.
Не хватало ещё этого! Снова неприятности.
  Вызвал по селекторной связи помощника, перебирая все возможные варианты поисков «клиента» среди трёх тысяч размешённых в  *** отеле Nile Season Hotel   
  – безумие, а уж тем более проверить – нонсенс, не укладывающийся в голову.

  Штаб-квартира АНБ, Форт-Миде, штат Мэриленд.   
Генерал Уильям Смит, возглавляющий Директорат безопасности информационных систем (Information Systems Security Directorate); вызвал в свой кабинет и секретаря – миловидную блондинку - стройную особу лет тридцати, и приказал экстренно созвать на совещание группу майора Ридли. Пожевав, как обычно пухлыми водянистыми губами, он бросил ничего не выражающий взгляд на высокую грудь офицера связи и  тщательно скрывая раздражение, перевёл внимание на красно-белый символ мирового жандарма – красно-белый флажок и портрет нобелевского лауреата премии мира, Президента Обамы, размещённый на стене справа.
 Не прошло и тридцати минут как прямоугольный стол кабинета заполнили подчинёные. С ними прибыл и представляющий Директорат научных исследований и техники, подполковник Сноуден, от чьей фамилии Смит всегда морщился и испытывал зубную боль, хотя вместо зубов давно пользовался искусственной челюстью. Зубы настоящей он потерял в потасовке в девяностых годах, одного из безчисленных баров, где его обработали битой новые русские, за чрезмерное увлечение к не той особе прекрасного пола.   
 
 - Наш клиент снова выложил секретнейшую информацию о наших планах в Египте, - Смит, без предисловий, взял быка за рога, косясь на званого гостя – Сноудена.

 - Мне нужна полная информация об этом невидимке, иначе мы лишимся своих кресел, господа и не только кресел, а кто-то и головы. Я, ясно излагаю? – скрывая раздражение и озабоченность, спросил шеф.

 - Кое что у нас имеется, господин генерал, - поднял голову щурясь, доложил долговязый майор Ридли, которого в отделе звали за глаза «лыжей».
- Крота мы не обнаружили, г-н генерал. Его, гм,.. не существует, как подтвердила тщательная проверка. Все, без исключения, офицеры, имеющие допуск к информации прошли полиграф последнего поколения. Выводы обоснованно верны и не могут подлежать сомнениям.

- Мы оказались в большой заднице, с поисками этого невидимки, дьявол его дери, - с трудом выдавил из себя подполковник Спайк, искоса глянув на Ридли и покосившись на великого Обаму.
  Майор Рилди утвердительно закачал головой, как фарфоровый болванчик из Китая, на тонкой шее и поправил очки.   

 - Такого не бывает, майор, - раздражённо бросил генерал Смит, пока ещё сдерживаясь: – Это вы в большой заднице, Сппайк а не мы. Крот должен быть. Вы не справились с порученным заданием, чёрт вас дери.
- Простите, генерал, но Информацию никто не сливал, и потому мы пошли от обратного, - вспотев, заметил майор, – среди восемнадцати тысяч возможных кандидатур, мы остановились на сотрудниках русской МЧС. Во всех 15 случаях вброса в сеть секретной информации эти люди находились в районе вброса. Совпадения исключены.
 - Русский мчсник выходит в сеть в разных районах мира и запросто вбрасывает секретнейшую информацию, насмехаясь над самой сильной и могущественной организацией? – генерал, озадачено пожал плечами, но не повысил голос: – Да вы с ума сошли, майор,.. зачем русским спецслужбам прибегать к подобному замысловатому трюку? Они что совсем членоголовые идиоты?
 - У меня пока нет ответа, - с признаками усталости ответил Ридли, - но!,. мы обратились с подобной просьбой к малоизвестному, но крупному в наших кругах парапсихологу, экстрасенсу и мистику, не раз выручавшему наше ведомство.
 - Кхе-хе-хе, - протяжно и насмешливо закудахтал генерал, начиная выходить из себя. – Дожились, мля. Мистика, видишь, подключили. Похоже что вам - майор жмут погоны вместе с яйцами и пора на отдых… И, - начал заводится генерал, - что же чревовещал лысый член Скотт? 
 
 - Господин Генерал, желательно отослать информацию в оперативный отдел с предложением отправиться в Россию, - подполковник передал шефу бумаги.
- Гм, - генерал просмотрел досье дважды и долго-долго жевал губами, оставив в напряжённом состоянии четверых посетителей, разве что один Обама остался с улыбкой, будто и вовсе всё равно и нет никакого дела до возникших проблем.

 - Здесь использованы наши передовые разработки в этой области, - напомнил, продолжая, майор Ридли, переглянувшись с подполковником.
 - Мне известно, майор, - раздражённо заметил генерал. – Немедленно нужна информация по Каиру о присутствии русских мчсников в той гостинице, откуда, гм, произошёл вброс? Да? – «да» генерала обещало бурю.   

 - Вы попали в сердечко – разрядил обстановку майор, окончательно запутав и сконфузив шефа. Буря, не найдя оперативного простора, выдохлась в стакане воды. Смит побагровел от злости и безсилия, что какой-то недоносок майор и выскочка из Коннектикута учит его жить. 
 
- Майор, вы хотите, чтобы я передал наверх вот эту чушь и бред? – генерал яростно ткнул пальцем в бумагу. – Да?! – завёлся он входя в состояние бешенства.

 - Йэс, - склонил голову подполковник, пряча издёвку. - Просьба, господин генерал, разрешите включить запись камер наблюдения? Вы сами убедитесь в, нашем предположении, - подполковник кивнул на коллегу из Директората научных исследований и техники - подполковника Сноудена.

Генерал испытал раздражение и зубную боль от имени «сноуден», будто здесь был тот самый сноуден, сбежавший в Россию, но, скрипя зубами, разрешение дал. По окончанию просмотра он так и остался в недоумении и полуразинутым ртом. Пожал плечами, требуя разъяснения. Снова побагровел, но буря снова была остановлена:
 
 - Кроме обычных камер, - пояснил майор Ридли, - в помещении была экспериментальная, фиксирующая не только ульрафиолетовый спектр, - майор немного замялся, подыскивая правильное слово шефу, чтобы не сорвать готовую вот-вот обрушиться «грозу» - специалисты такие камеры называют многофункциональными. 
 - Г-н, генерал, прошу повторить просмотр, чтобы убедиться.
 Майор снова включил запись, но теперь разделил экран на две части. В режиме онлайн левой являлась и снимала обычная, в правом секторе экрана – многофункциональная.
 В левой ничего, а вот в правой части, просматриваемого коридора неожиданно подернулось туманной дымкой пространство, и  там материализовались едва заметные расплывчатые фигуры.  Майор изменил разрешение и тогда все присутствующие подавили возглас, привстав со стульев. Две фигурки приняли расплывчатые очертания. Это были два контура человеческих тел, держащихся за руки. Мужчина и женщина. В середине коридора они остановились.


 - Почему нет лиц! - рявкнул на весь кабинет, полковник, да так что одна из его контактных линз свалилась прямо на досье.

 - Затормозите кадр, - попросил торжествующий майор. Теперь его было не узнать. Офицер сиял как новый доллар и Обама. Майор Ридли вынул из файлика ещё одну бумажку и, торжествуя предстоящую викторию, вежливо поднёс генералу Смиту.

 - И что? – недоумевая, генерал плечами и снова пожевал полными губами, презрительно глянув на сморщенную линзу. Брезгливо отбил её щелчком, угодив в белозубую улыбку Обамы. Смит снова прищурил один глаз.

 - Наш клиент выходит в сеть под именем,.. - майор от переизбытка чувств, едва не подавился от сделанного лично им открытия государственной важности.
 
 На белом листе жирным чёрным шрифтом красовалось «имя клиента»:
A&A/Ghost/ IBM

- Что, что? – взволнованно выдал полковник, видимо начиная вникать.
 - «А» и «А» - Это два «А», далее - «призрак» IBM, - пояснил, расцвёвший майор. Таким образом мы имеем два два «А» - два призрака. Их двое, сэр!
 
 - Мой бог! – вскричал генерал, наливая себе воду. – Два призрака, но что такое эти три буквы - аббревиатура IBM?

 - Информационно Временная Мембрана(Матрица), а если по-русски – эгрегориальная сущность. Эту формулировку мы выкопали у русских, сэр. Это не могут быть люди, но дьявол меня дери, как идёт съём данных с бумажных носителей и передача «призракам»?
 
 - Это люди, или же призраки? А может какие русские придурки шалят, отвечайте Ридли? Компьютеры проверяли?
 - Всё чисто, сэр, но происходящее смахивает на фантастику, господин полковник! Потому нам необходимо изменить во всей службе информационные носители, причём срочно, иначе мы все окажемся в глубокой заднице.

- Нужно срочно передать всё наверх и предпринять меры по выявлению двух «А». наши аналитики полагают что это имена, а может фамилии людей связанных с ИВМ и именно через них идёт прокачка сверхсекретной инфы.
 
- Да, да, Ридли, - спешно согласился шеф, тронув лысину. – Подготовьте все материалы в понятной форме и рекомендации по подключению нашего лысого члена - мистера Скотта, - на сей раз, генерал произнёс имя мистика без сарказма и, погодя паузу, добавил: - и этой рыжей Софи, - его фифы и телохранителя в одном флаконе. Добро, вы хорошо поработали майор Ридли, - всматриваясь в монитор, заметил генерал, всматриваясь одним глазом в застывшие фигурки мужчины и женщины.



    Саша остановилась и прижалась к Антону. Поцеловала и тихо спросила: - Где мы в этот раз находимся?
 - Скоро узнаешь, милая – Антон погладил ей волосы и невзначай обернулся к торцу коридора, где поверх стальных дверей мигали светодиодами две камеры. Одна из них продолжала выдерживать углы поворота, а другая зафиксировала объектив прямо на них и вот это Антону не понравилось.
  Они взялись за руки и прошли в торец коридора, где их ждала очередная дверь. Дверь поддалась на удивление легко.

  Когда Саша начала листать документ на 58 листах оформленный под знаком секретно с названием «сирийские горки», её прошиб озноб.


  На мониторе два призрака подошли к стальному листу двери и растаяли, будто их и не было вовсе.


 
            

         
    
5(б)
Перед отъездом из Африканского Рога.
 Решил внести в дневник, авось, пригодится для осознания, что же на самом деле произошло: сработал ли, неизвестный механизм, открыв путь в удивительный мир «несна» - иной реальности тонкого мира?
  Итак, мне тогда было тревожно: непременно и необходимо найти Сашу и узнать что произошло, но сначала о «куклах».   
 
  Несон стал Рубиконом, изменивший само естество, но не полярность, не характер, а естество, словно спустили приводной механизм некоего устройства, или снайпер нажал на курок, когда уже изменить что-либо невозможно и будущие процессы бегут по накатанной колее, только известного режиссёру спектакля. Какие бы финты, не выделывала ожившая «кукла», но мощный поток несёт её. Поток этот невозможно перебороть, и остаётся одно: плыть по стремнине, избегая порогов, водоворотов и водопадов. Не размозжить голову о камни и не дать стремнине утешения нести тело куклы.   
Что окажется в океане, я не знаю, но и понимаю, что не могу пересилить течение, разве что самому не стать тем самым бурным потоком.
 
 Кукла, жила, как и все среди кукол и как все имела свои увлечения, бзики и обязанности; как все видела сны, пусть даже странные и непохожие на сны других кукол, хотя кто их знает сны других кукол? Кукле казалось, что она не такая как все, но подобное она слышала от других кукол и даже читала разные сны кукол, которых отправили на свалку за ненадобностью.
  Всё по большому счёту, как у многих кукол, пусть там с отклонениями, но в мире, где всё подчинено порядку стандартов, афишировать свои отклонения - приговор о профнепригодности и потому приходилось умалчивать и прятать нестандарт поглубже, потому как другие куклы не поймут откровенности и не примут, а стать отшельницей, или свести счёты, кукла не решалась, потому что в ней тешилась и жила странная мысль, что «брак» её появления на свет предназначен для какой-то неясной пока цели. Сколько раз эта кукла, во время спектакля могла выйти из игры, но почему-то не погибала и не в силу старания кукловода, а в силу неясных и непонятных явлений, считавшиеся самим кукловодам непонятками. Но. Пробил час и в привычном механизме ускоряющихся процессах кукловодства, произошли изменения (кукловоды перестали успевать за валом событий): кукла кому-то понадобилась и! именно вот этот факт использования куклы как разового предмета, очень не понравился ей.
   Однажды голос из сна пригрозил, и тогда кукла взбеленилась на обладателя голоса, ответив, что уничтожит. Пусть только «гюльчатай» явит личико.
  Пролетели годы и в один из дней у «куклы», когда она просматривала фоты других кукол,  мелькнуло смутное подозрение. Одну из них, кукла где-то видела, но где? Причём не только видела. Их что-то связывало с той – на фото и это «что-то» непостижимо притягивало, не кулоновскими и фрейдовскими силами. Иными, не поддающимися никакому разумному объяснению.
  Сваленная грудой ржавая Цепь зашевелилась, пробуждаясь от спячки, грохнула звеньями; взведенная пружина начала раскручиваться, разбрасывая ошмётья.
Во-первых: глаза увиденной куклы, показались до боли своими и непередаваемо родными. Почему? Ответов не было, зато вопросов скопился воз с горою, что уже не вмещались в голову и вот тогда прорвало вызревший флюс!
   
 Из прошлого, фрагментами вспыхивали непонятые тогда видения и сны. Да! Сны- видения что-то объединяло, - крепче цепей и магнитов. Забытые и странные сны-видения из прошлого, приобретали осмысленность череды событий, складываясь в неясный пока рисунок.
  Прошлые сны в которых кукла никогда не видела ни смысла ни логики, заполняли и заполняли пробелы. Картина начала оживать, пока фрагментами, а куклы на ней совершать телодвижения. И вот тогда кукла и вспомнила, что всю свою жизнь ожидала именно этого времени, да за годами всё поистёрлось в памяти и поросло бурьяном.
 Неясная тревога изменила состояние. Что-то должно было произойти. Но что? Кукла находилась в раздумьях, не зная как бы обратиться к той, с которой они были связаны ранее. Из глубин естества приходили вопросы, на которые не было ответов. Как обратится к той, чтобы та кукла тоже вспомнила? Просто так взять да и спросить напрямую, - размышляла кукла? Но как спросить и найти правильные слова, когда любовь властно брала своё. На берегу бурного и пенящегося потока из под ноги выскочил валун…

 Стало невмоготу, но признаться, кукла всё равно не могла. А вдруг Та – вторая поднимет её на смех и ещё что хуже расскажет другим о том, что у этой куклы съехали мозги и её пора отправить на свалку.
 А любовь тем временем захватило естество настолько, что кукла уже не могла молчать, потому как безумие безвыходного чувства начало просачиваться наружу. 

  Детали можно здесь опустить… Куклы полюбили, да так, как любят редко в мире кукол. Вопросов без ответов очень много. На один ответ, грибницей пробиваются очередные вопросы. Почему так?   

 А несон не даёт покоя. Нужно рассказать даже не знаю кому, то, что само рвалось тогда наружу, как неукротимая энергия атомной бомбы. Не энергия разрушения, а иная, о чём я и расскажу от первого лица, потому что той едва не обезумевшей куклой являюсь я.
 Являлся.

 Я решил всё-таки занести в дневник, то, что случилось в «несне» - иной реальности – нашей с Сашей, где Проводник рисковал собою и жизнью своих «ребят» ради нас - нас с Сашей.


Несон:
   Ночь, застлавшая непроглядным покрывалом малевича небо, без высоты и глубины – всепоглощающая безпросветная зловещая чёрная пасть небытия, нависшая над пустынным городом-призраком. Из глубин памяти - сюрреалистический миллионный Пномпень, опустевший, стараниями красных полпотовских кхмеров, доведших идею коммун до абсурда.
 Странный город, в котором мне нужно найти Сашу. Таких городов не бывает: не доносится ни звука,   ни дуновения ветра, ни запаха, ни холодно, ни жарко. Деревья окаймляют дома по обе стороны отходящей в никуда от моих кроссовок, дороги. Я в центре перекладины «Т».  Столбы с ядовито-жёлтыми немерцающими светляками фонарей сходятся в невидимом горизонте мрака. 
  Т-образный перекрёсток, на котором нахожусь, не отличается от всего присутствием жизни. Нехотя оборачиваюсь, но и там мрак, за высокими скелетами неживых, бутафорских деревьев, воткнутых в почву с правильной геометрией.
  Под рыжими бордюрами серая брусчатка, бликующая коричневатыми вкрапами неизвестного мне минерала. Вкрапления хаотически мерцают отражениями фонарей, создавая морской иллюзион.
 Складываю ладони рупором и на всю мощь лёгких, зову: Са-а-шаа? Мрак, никак не реагируя, молчит вобрав чёрной дырой мой крик. Однако в глубине живёт уверенность, что я на правильном пути и Сашу следует искать именно здесь – городе мрака, где она оказалась по неизвестной мне причине. Да, она здесь, - говорит внутренний голос. И находится она в одном из многоэтажных домов по правую сторону от меня дороги.               

  Я превосходно понимал, что нахожусь сейчас в палатке МЧС и сплю и знаю, что в любой момент, если захочу «вернусь», но тогда я не смогу увидеть Её и задать вполне понятный вопрос. Что же случилось с Сашей, если милая оказалась здесь? 

На углу перекрёстка куда иду, материализуется одинокая фигура мужчины моего роста, тоже одетого в джинсы как я и рубаху в бело-синюю клетку с нагрудными карманами. Подавляю удивление. Короткая стрижка, прямые брови и глубоко посаженные  глаза, где не отражается интереса к моей персоне.   
 Останавливаюсь напротив; помню, что видел его лицо, но как будто кто-то стёр это лицо, как и стёр некоторые детали моего присутствия в городе, как вырезают ненужные отснятые кадры при монтаже.
 
 - Мне нужно увидеть Сашу, э-ээ, - как можно равнодушнее спрашиваю у незнакомца, выспрашивая своим «э-э» заодно и имя.
 - Ольв, - представляется он и предлагает беломорину: – Да, я, жду, - отвлекается он прижимая прищепку блютуза к уху и добавляет, отвечая на не заданный вопрос: - инета здесь нету, и света – тоже – чужак. Поторопись Ант, - оказывается он и имя моё знает!
 
  - Иди в проход между домами и налево. Подъезд, где находится Александра, у стыка п-образного сочленения домов, квартира №13. Поторопись.
 - Я где то видел тебя раньше, Ольв, - вопрос остаётся без ответа.
 - Поторопись, - бросает он мне, выпуская фосфоресцирующее и разрастающееся кольцо дыма, нашел, чем удивить.
 – Она ждёт тебя. Во двор формы о-пятиэтажек, только один вход – почему-то эти слова меня не удивляют.
- И один выход, - раздаётся уже позади.

  Проход между деревьями во внутренний двор вымощен шестиугольными плитками багрового оттенка и в них тоже бликующие вкрапы. Впечатление не обманывает – дорожка лучится, потому здесь нет тени; затрудняюсь определить, что за деревья с густой кроной, но не акация. Дорожка огибает правильный квадрат внутреннего двора и восемью радиальными дорожками сходится в центре – у узкого парапета окружности фонтана, откуда брызжут, шумя, светящиеся фиолетовые струи жидкости в колонну-обелиск, в самый центр, образуя причудливый фиолет-иллюзию купола.
 Внутренний двор имеет размеры где-то шестьдесят на шестьдесят. Утоляя любопытство, иду к подъезду, указанному благожелателем, через центр.
   За кустарником, у фонтана, голоса. При моём появлении, двое мужчин и женщина умолкают и подозрительно косятся. Мужчины в одежде семидесятых – широких клешах, женщина выглядит современнее – в облегающих худощавую фигурку джинсах и навыпуск рубахе, поверх которой короткая красная курточка.      
 - Ребята, не подскажите, где мне найти квартиру Саши, - я описываю как выглядит моя женщина. Оба парня изучают меня с ног до головы и останавливаются на японских кроссовках.
- Ты кто? – настороженно спрашивает светловолосый.
- Слесарь, - отвечаю первое пришедшее в голову.
- Странно, - рыжая, даёт знак блондину молчать. – Вот кого она ждёт, - и безо всякого перехода обращается ко мне: - Слесарь, ты бы уносил ноги отсель, пока не вернулся хозяин. Потом будет поздно.
 - Посмотрим, - я в недоуменье, но вопросов не задаю, особенно о здешнем хозяине.   
 - Смотри, - пожимает плечами рыжая, и указывает влево от себя. – Эта дорожка выведет к входным дверям… Она больна и не выходит. Поторопись чужак. 
 - Спасибо, - отвечаю на автомате и направляюсь в указанном направлении. В голове ворох вопросов, на которые нет ответов.

 В подъезде, напоминающим наши сталинки, отказываюсь о езде на лифте – старом лифте в центре, где двери нужно закрывать самому. Не сажусь, чувствуя, что лифт может отправить неизвестно куда.
  Что же с моей Сашенькой? Мысли не дают покоя. На третьем этаже нетерпеливо жму заветную кнопку входного звонка. Справа, скрипя замком, отворяется дверь. Незнакомка средних лет – ухоженная и прилично одетая дама, скользнув подозрительно по мне, проходит мимо к лестнице – вниз. Снова вдавливаю кнопку, теряя терпение, и откровенно нагло бью ногой в дверь.

 - Открыто, какого ты х..? - зверится на меня бабища неопрятного вида и остолбеневает, видно приняв за своего.
- Слесарь, - я уверенно вхожу, будто к себе. Бабища хмыкает, догадавшись к кому и указывает рукой в направлении «прямо» и сердито сопя, скрывается за «аппендицитом» тамбура. 

   Холл: четыре на четыре с высоким потолком с лепными карнизами, освещает непременно ядовито-жёлтым, старинная люстра с хрустальными подвесками. Влево - проход в кухню, где у плиты щкварчит, стряпает та неопрятная бабища. Запахи отсутствуют.
  По ходу - глухая филёнчатая дверь. Ещё две похожих двери находятся по правой стороне холла.  В цетре холла викторианский стол с резными ножками и необходимый атрибут – стулья. У стульев мальчик. Он елозит по полу игрушечную  машинку, кузовом книзу.
   
 Видавшие виды, старые кресла с кожаной потёртой обивкой, широкими подлокотниками и между ними журнальный столик, справа от «моей»  двери. На них двое мужчин играют в игру, напоминающую нарды. На меня – ноль внимания. Внутренним чутьём понимаю, что «здесь» не принято здороваться.
  Второй ребёнок стоит на коленях у кресла, по ходу к «моей» двери. Отодвигает тяжёлую штору и всё внимание - за окно. Останавливаюсь, и тут меня ждёт сюрприз. Там, куда всматривается мальчик, в оконном проёме зеркало, в котором отражение лица мальчика. Моего отражения там нет. Мальчишка рассматривает невидимое мною снаружи, жестикулирует и качает головой, а потом поворачивается.
- Чужие, чужие во дворе хозяина, - в доказательство тычет несколько раз пальцем в зеркало. 
- Твоя свита, чужак? – интересуется, белобрысый мальчонка, неприкрытым любопытством.  Я в недоумении, но не жильцы. 
- Хозяин не потерпит вторжения, - не отвлекаясь от игры, произносит один из игроков. Подходит и заглядывает за зеркало.
 - У нас имеется свободное местечко, как раз в той комнате, - кивает на мою дверь. – там и камин имеется. На моей памяти, отсюда выбрался только один жилец, уж поверь, Слесарь.
 - Где моя Саша?! – я уже начинаю терять терпение.
  - Ого, да ты привёл Проводника? - в его словах сквозит неприкрытое удивление, а мне становится всё непонятнее. И накипает раздражение. 
- Где Саша, чёрт тебя возьми? - я начинаю выходить из себя, сорвавшись на крик. Трясу за старенький пиджак. Мужчина качает головой и указывает на двери:
 - Она там, мы не будем тебе мешать, но когда появится хозяин тебе – крышка. Ты станешь одним из нас.
 - Саша!? – кричу, не обращая внимания на пустомелю.- Са –а-ша!!!       

 За дверью – квадратное помещение, где то с пять метров сторонами. Впереди камин, как и говорил мужик, с чёрным зевом - без огня, рядом пустое кресло.
 Справа от меня в кресле развалилась жирная туша с почти лысой головой. Он курит, рассматривая потолок, нанизывая кольца на струи.
 Слева - тахта, то ли широкий диван без спинок, аккурат стороной к зашторенному «оконному проёму». К шторе, притулился, словно вмёрз, какой то горбунок с белыми проплешинами. Он сопит во сне, шамкает и что-то бормочет.   

  Ты лежишь у края, укрытая до груди покрывалом, головой к входной двери. На Тебе, похожая на водолазку, почти под подбородок белая «ночнушка» - тонкое белое трико  Бледное лицо с впавшими тёмными глазницами.  Мне хочется вскрикнуть, но сдерживаюсь.

  - Сашенька, милая, - присаживаюсь на край и глажу сбившиеся волосы. – Саша, - Ты открываешь безцветные глаза, в которых начинает зажигаться неуёмная радость счастья.
 - Саш, Тебя, кто-нибудь тронул здесь?
 Ты оживаешь и тянешься ко мне руками и всем естеством, прижимаясь.
 - Я ждала тебя. Я угодила сюда по глупости, прости.
 - Погоди, милая, - горбун в этот момент поворачивается и таращится на нас кислыми глазами. Меня это начинает раздражать, что рядом с Тобой находится какой-то старый плешивый и беззубый пень.
 Приходится вышвырнуть пня, не обращая внимания на недовольные вопли. Следующая очередь за тушей, пускающей кольца.

 - Ты что куришь в хате, убирайся вон - мои слова заставляют «тушу» отвлечься. Без «извините», приходится помочь его телесам покинуть помещение. Второй пинок под зад достаётся брызжащему слюной пню. Пень, взвизгивает и пролетев два метра, в аккурат оказывается лежащим на хрюкающей «туше».
  - Круто начал, - слышу знакомый голос. Потухшая беломорина трясётся в такт хохоту.  – Меня хоть не пинай. 
 - Я тебя не звал, Ольв. Справлюсь сам, уходи.
 - Ант, поторопитесь, мы оцепили дом, - серьёзно отвечает он, безошибочно назвав моё имя. 
-  Зачем оцепили? Где мы? – Ольв, не ответив, запирает дверь со своей стороны, и мы остаёмся с Сашей одни. 

  - Иди ко мне, иди же, - Ты улыбалась: лицо розовело с каждым вздохом и оживали глаза. Ты положила локти на плечи и властно, обхватила ладошками мою голову. Поцеловал Тебя в шею под ушком, потом коснулся губами дрогнувших ресниц…  сколько длился поцелуй. Наверное долго. В какой то момент скользнула неприятная и гадкая мыслишка: а если Ты – не ты, а фантом – наложенная с Твоих снимков калька, воображение, либо подсунутая неизвестным «доброжелателем» «кукла». Нужно подтверждение.
 - Это, я милый, - Саша, словно услышала мысли. –  Все наши условные места на теле, ласки м слова, – неожиданно Ты сменила тему: -  Я соскучилась за Тобой, попыталась сама придти к озеру совершила глупость, угодив в мышеловку. Я просила о помощи и мне помог хозяин. Теперь здесь часть меня, а Саша на Земле стала куклой в руках хозяина. Прости, я расскажу тебе всё позже,.. иди ко мне.
  Стянул наспех рубаху, Ты не дала продолжить, потянув меня к себе - под одеяло. Неудобно в штанах, а ты хихикнула, давая понять «выкручивайся сам». Во время очередного поцелуя, кое-как удалось освободиться от клятых штанов. Тебя позабавило. Оказалось, что у тебя этой проблемы не существует. Под рубахой из тончайшего трико - ничего. 
  В перепонки лупили молотки сердца и в то же время, ощущал как бьётся Твоё. Из ниоткуда я вдруг понял, именно понял, что нужно сделать… нужно сбалансировать наши ритмы в единый камертон и ощутил, что и Ты настроена, и мы стремимся выйти одновременно на самый пик близости. Мы слышали мысли и чувства и нам не нужны были слова. Еще мы знали, что нам нужно зачать сына, именно после этого пика, когда эмоциональный взрыв совпадёт с физикой тела и на мировой регистратор отправится инфа. Нет, никто нам это в голову не вбил, в чём я убедился позже – спустя несколько дней, анализируя что же произошло. Но! Мне было необходимо узреть ещё один момент, а именно (уверенность в том что всё получится не поддавалась малейшему сомнению) Мне нужно было увидеть короткую яркую вспышку внутри Тебя, когда сольются наши клетки и схлёст вьющихся спиралей создаст эмбрион. Тогда в Москве, несмотря на фантастичность и невозможность,  Саща забеременеет, не зная что отцом является не её муж, а другой человек – я. И тут совершенно не важно, была между нами физическая близость, потому как включатся механизмы передачи информации о зачатии непосредственно в Сашино физическое тело. Ещё мы каким то непостижимым образом знали, да знали, что ребёнком будет мальчик и что Ты выносишь и родишь безо всяких проблем, потому что в Твоём организме  одновременно произойдёт запуск процессов очищения тела от разного рода вредных и болезнетворных процессов!
- Сашенька.
- Молчи  …. 
 
 Я не знаю, сколько пошло: минута-две а может пронеслись столетия, но я перестал слышать бой молотков в перепонки и камертоном - мятущееся в Твоей груди сердечко. Тихие стоны исчезли, как исчезли и мысли. Сначала я не понял, что случилось… как будто у нас одновременно отключили сердца и мы улетели в запредельность мира, но в то же время происходило удивительное, никогда не ощущаемое мною. Я не смогу объяснить что именно, потому как нет слов у меня таковых. Мы не были одним целым, но между нами открылся невидимый канал, где мы стремились слиться воедино. Две половины единого целого, сближаясь ближе и ближе в нарастающих вибрациях.
  Ощущение, что мы находимся не там где наши тела, а в камертоне ускоряющегося ритма, всепоглощающим и дающим непередаваемое… Оставалось совсем малость, совсем. Мир, вот-вот должен был  вспыхнуть и озарится невиданным светом, мы отдавали себя без остатка – полностью – до последнего эрга.
 Спустя время, я не мог себя представить, а если бы нам не помешали? Каково бы тогда родилось дитя?      

Оставалось совсем малость до того самого пика, когда назойливо ворвался шум и крики. Нам грубо мешали. Крики и возня, топот становились всё явственнее. Кто-то, яростно теребил плечо, но не хотелось возвращаться, осознавая, что нас отделяют от никогда не испытанного счастья, секунды.

 - Очнись, чёрт возьми!  - гремел знакомый голос, но я не хотел. Меня здесь просто не было.

 - Дурак, ты погубишь Её! Хозяин вернулся! – словно ударили током последние слова.

 - Уходи милый, зашептала Ты, освобождаясь меня и решительно вытолкнула на пол.
 - А Ты? А ты как? Я не оставлю её, - последнее я уже кричал Ольву.
 -  Уходи, хозяин считал что ты никогда сюда не явишься. Уходи! Он, внизу - у лифта.

 - Я не уйду без неё – закипело во мне бешенство. – Не уйду!

  Ещё какое то мгновение медлил. Ты качнула головой и улыбнулась. Из глаз струился свет. И тогда я решился. Мгновенье - Ты на руках. Сорванная с петель дверь отлетает к викторианскому столу.
 
- Уходи! Оставь Её?
-  Нет!
 - Уходите, беги,  чёрт возьми – крики Проводника сливаются с шумом тросов. Лифт.
 - Бегите к перекрёстку, там безопасно.

 В столовой возня, крики и суета им всем не до меня.
 Хозяин.
 «Кто же эта мразь?
  Прыжки по лестнице, в районе между третьим и вторым этажом поравнялись с лифтом. Грюкнула входная дверь побъезда и спустя секунду-две, заскрежетала отпираемая дверь лифта.
 Наверху грохот переворачиваемой мебели, вопли и противный визг бабищи.
Вонзающий иглы - ужас.

 Хотелось наверх и «поговорить» с тем кого звали хозяином, но понимал и иное – он гораздо сильнее и не оставит ни единого шанса ни мне ни Саше. Он – хозяин этих мест. Я – непрошенный гость.

  За ступенями та же компания. У женщины выкатились глаза, оба мужика застыли столпами.
 - Быстрее, к дороге, - ко мне бегут несколько человек, вооружённых короткими клинками.
 - Быстрее Ант, дорога - не его территория, но и не наша, возвращайтесь!
 
 – Рыжая растеряна и потрясена как и её знакомые, но мелькнувшую зависть, даже не зависть а другое что-то, успел заметить…
 
Вот и выход меж домами. Обдало ветром, будто рядом промчался беззвучный экспресс.
 На  перекрёстке, остановился.
 - Как здесь холодно,  - Сашу начал бить озноб.
 
 В самом деле, холодно. В том странном многосоставном доме, будто соединили костякки домино в прямоугольник, оставив в одном углу проход, светились все окна и доносились крики. Я не знаю что там происходило, но теперь мне нужно было вернуться и уже «дома» найти Тебя. Ты прижалась ко мне и перестала дрожать. 
 
  Небо так же черно и жёлтые фонари. Куда идти? Вернуться не составляет труда – не в первый раз. Желание и тогда произойдёт выброс отсюда, через озеро, но меня что-то удерживало.

 Мысли прервали всполохи молний. Рушились дома и грохот и теперь уже скрашивающиеся молнии.
 
 - Возвращайся, любимая, - я с содроганием гляжу на сполохи. 
 - Сашенька, - я целую испуганную женщину.
Во мне просыпается, то от чего я всегда бегу. 
 Машинально тянусь к поясу.
 - Антон, - Саша дрожит от страха.
 - Уходи!, - кричу ей впервые за всё наше время…   
 
 
Потом мне рассказывали, что меня в палатке держали врачи и мои товарищи по работе. Посчитали за припадок. Олег рассказывал, что моё тело покрылось на глазах бурыми пятнами и кровоподтёками. Медсестра потеряла сознание.

 А там? В несне? В моих ножнах оказался клинок. Не стальной. Не клинок – рукоять с выступом-активации на крестовине.   


  Обрывками помню, что было потом – там.  Единственное – клокочущую ярость и мелькающие тени и огромное, нависшее надо мной и проводником. Мы бились рядом – плечо к плечу, но хозяин был сильнее и изворотливее нас двоих. Остальные – отвлекали, как отвлекают красной тряпкой разошедшегося быка.
 Помню клинок, не знающие устали руки в сполохах скрещивающихся молний и безчувствие…
 
 Нам удалось выйти к дороге, и тогда всё закончилось, словно ничего и не было. Дорога – нейтральная территория.
 Но, остались руины того дома. Что произошло с обитателями – затрудняюсь сказать. Проводник объяснил, что их гибель здесь – возвращение в нормальное состояние нашего плотного мира.
 
- Милый, мне было страшно, - Саша, дрожа, обнимает меня, прижимается и всхлипывает, вытирая слезинки. За перекрёстком – руина квартала в ядовито-жёлтых дымах.   
 
«Здесь существуют деньги»? – задаю отвлекающий вопрос прохожему, - пока Ты приходишь в себя. Какие-то цыгане бренчат на гитаре и с ними - другая приближались к перекрёстку, горланя песни. Спросил про деньги. Один из них – пёстро разодетой толпы, утвердительно кивнул. – А как же без денег, чужак. Тебе куда?
- Нам, - я обнимаю Сашу, - нам домой, - и ткнул наугад вправо. У многих путников – дорожные наплечные грубой ткани сумки через плечо. Один из них с гармошкой. С радостью узнаю Ольва.
 Проводник, оттопырил большой палец, задорно дёрнул по пуговицам и басам незнакомую мне мелодию. Скрипя, подкатил на деревянных колёсах без спиц большой воз. На возу – деревянная бочка литров двухсот. Компания Ольва посбрасывала свои пожитки туда и разместилась, качая в такт музыке.
 
- Давай с нами – Гармонист прервал игру.
- Мы – домой, - ответил я, подмигнув. – так что с деньгами?
- Она забудет, - крикнул он, прекратив игру. Потянулся в нагрудный карман.
- Лови, - швырнул мне. Я поймал, удивившись, что здесь ходят такие деньги: на невесомой отливающей янтарём цепочке, встёгнута круглая монета 
 - Мы доберёмся сами, - повторил я и помахал рукой. 
 - Как хошь, - хохотнул Проводник и неожиданно добавил: - береги её. 

   «Кого, чего» беречь?
  Воз заскрипел и покатился вправо - прочь. 
  Вернуться с монетой невозможно. Любопытство взяло верх. Разжал ладонь и ничего не успел разглядеть на кругляше. А оттиск на монете, почему то напомнил крест, а вот что с другой стороны? Наверное, никогда не узнаю.

 Олег потом рассказал, что мне тогда вкололи лошадиную дозу успокоительного, а пятна на теле прошли сами – на глазах изумлённого персонала.
 По приезду в Россию, пришлось пройти курс реабилитации и особенное внимание у психиатров. Никто из врачей не смог объяснить феномена, произошедшего со мной, а я «ничего не помнил». 
 Отклонений не обнаружили и потому списали на перевозбуждённую психику. Два месяца комиссий и обследований и только потом допуск к работе.
 Интересно, а что было изображено на встёгнутом в цепочку медальоне.
 
 С Сашей связались через день. Я осторожно попытался расспросить, но она пожала плечами и предложила отдохнуть в домике на нашем озере.
  Мы никогда не были так близки как в последующие «дни». Ей захотелось сходить на одну из ближайших вершин, укрытую снегом, чтобы увидеть, что находится вокруг нашего озера. Я не стал возражать. После подготовки и азов горовосходителей, покорили ближайшую контрольную вершинку.
  На доминирующей вершине, куда пришлось идти в связке, мы добирались пять часов по «местному» времени. На самом верху, она без сил повалилась в ложбину. Отдышавшись, решительно заявила, что никогда-никогда, чтобы увидеть границы нашего маленького мирка. Тогда я попросил закрыть глаза и подняться.
 Она не знала, что мы находимся на малюсеньком кусочке – островке – песчинке, большого мира, который окружает нас всех. Сота ИВМ – лишь фрагмент мира – блокированный сектор, куда другим нет входа в мир, о котором и я знал очень мало. Да и что мы знаем о мире?
 Саша не произнесла ни слова: притихшая от переполняющих душу невыразимых и неподдельных  чувств причастности к великому, что нас окружает и одновременно находится внутри нас.      
 Именно тогда Саша предложила родить ребёнка.
 Её желание потрясло меня!


6.

  Ничего не предвещало бури. Хотя, как сказать.
Никто не могет предугадать будущее, даже семи пядей во лбу.
 Рассказывать басни – просто, а ещё проще – жить на пепелище иллюзий, где нет обратного хода. Вы, помните фильм о пожарниках «Обратная тяга»? Но это кино.
 
- Антон, чтобы как штык был в отряде. Я, знаю что Ты на больничном, америкосы приехали по твою душу, на хрен бы они нужны, - заметил по телефону, взвинченный Сидорук: - Нам и своих придурков хватает.

 Слова шефа взвали у Антона беспокойство. Последующие события, подтвердили слова Сидорука.

  В Ярославльский региональный штаб МЧС явились двое репортёров от CNN. Заявка на интервью пришла по официальному каналу связи, спустя неделю после возвращения из района Африканского Рога, когда  восточнее Адис-Абебы, - в районе границы Эфиопии и Сомали, российские мчсники в который уже раз, подтвердили статус.
 В CNN пояснили таковой интерес в связи со съёмками научно-популярного фильма о будущем Разлома и народах, проживающих в опасных районах Африканского Рога.
 В Москве удивились поначалу, что именно в Ярославль, но быстро сообразили, что речь, попутно пойдёт о «виновнике» спасения шестерых детей. 
  Как и ранее принято - подмарафетили помещения и технику до надлежащего вида. Репортёры, появились в точно назначенный час. Оператор – стройная и длинноногая Софи, привлекла внимание с первого взгляда. Вслед точёной и хорошо сбитой фигурке Софи оборачивались все мужчины, рискуя вывернуть шею и не нужно было интервьюируемых просить поворачиваться в камеру.
  Американцы знали свою работу и показали себя своими в доску, чего от них не ждали, а концу съёмок уже были на «Ты», во многом благодаря и Софи и её спутнику – Полу, - живому и жизнерадостному шатену лет сорока просто одетому в линялые джинсы и серую безрукавку. Пол превосходно знал своё дело – ориентировался по ходу интервью и не вводил в замешательство глупыми фразами и выпячиванием своей американскости. К полудню необходимый материал был отснят и ребята не удержались, чтобы не отпраздновать событие в Отеле на воде «Волжская жемчужина», где и остановились гости. Предложение вечеринки прошло на «ура». Антон поначалу отказывался, но не устоял перед зелёными глазами Софи и дружеским отношением именно к нему, Пола.
 Выбор остановили на русской кухне. Сыграло значение и то ,что на завтра – выходной. К 19-00 все шестеро мчсников, во главе с Сидорууком – шефом, явились в уютный ресторан на побережье Волги к заказанным столикам. Трое ребят явились с жёнами.
 После «второй», под маслята, беседа оживилась. К Софи выстроилась очередь кавалеров. Женщина обворожительно улыбалась, показывая правильные красивые зубки и приопустив ресницы, интриговала соблазнительными ямочками щёк и высокой, в меру, грудью. И не отказывала в приглашениях к танцу.
  К девяти вечера все стали друзьями, посетители за соседними столиками узнав подоплёку торжества, дружелюбно отнеслись к ребятам и гостям, а Софи в длинном и строгом вечернем платье стала королевой вечера. Во время очередного перерыва?, Антон и Олег отошли к леерам?. Олег закурил:
 - Ну, как тебе Софи? – и многозначительно подмигнул товарищу, кивнув в сторону танцующей пары: «королевы» и смущённого кавалера. Анатолий – высокий и хорошо сложенный, под тридцатку, не был женат. Числился он в местном штате МЧС, ответственным за программное обеспечение, связь и электронное барахло, как он, шутя, называл своё хозяйство. А соображал он в своём хозяйстве довольно неплохо и особенно любил возиться с программами. Американка сразу покорила Толю и он не отводил от неё взгляда, а та отвечала многозначительными намёками. О чём сейчас говорили они, Антон знать не мог, но откровенность Софи с партнёром указала всем, что именно он в фаворе.
 - Олег, дай мне закурить, - огорошил сослуживца, Антон.
 - Втюхался? – хмыкнул друг и протянул пачку кэмела.
 - А как тебе, Пол? – удивил он несказанно, друга. По лбу зазмеилась складка и сжались губы.
 - Нормальный мужик, - пожал плечами Олег.
 - Ладно, проехали. Пошли ещё накатим и я пойду.
 - Рано, ж ведь, - удивился Олег. Друг оставил вопрос без ответа и решительно повернулся к проходу к столикам.
   
 Антона весь день мучило чувство, что репортёры не случайные гости и повод тому был. Да, его насторожила та замершая камера в архиве ЦРУ, но он и забыл о том, спустя несколько дней. О треснувшей лучевой кости напоминала фиксирующая повязка. Потому он и отказывался танцевать, однако Софи знала своё дело, заявив что женщинам не отказывают. И он сдался. Во время танца она болтала разные нелепицы и даже рассказала коротенький анекдот. Он подыграл и отшучивался, в шутку и недвусмысленно шепча на ушко прелестной бестии, что дома жена и двое детей. Да это только подзадорило американку и она усилила натиск, положив головку на плечо офицеру. Позже, переключилась на Анатолия и тот «поплыл».
 
Первое подозрение мелькнуло во время интервью, когда Пол задавая очередной вопрос, неожиданно изменился. Нет, лицо осталось прежним и широкая улыбка, но взгляд! Подобный взгляд Антону пришлось видеть всего один раз от штатного психолога МЧС и человека обладающего гипнотическим воздействием. Антон на мгновение опешил, но смог справиться с собой, посчитав это за самовнушение. Ведь он и сам предупреждал Сашу, что «зарываться» с путешествиями в секреты спецслужб не нужно, а после того раза и вовсе решил, что с подобным нужно завязать, а то не ровен час… Именно это он и хотел сказать любимой сегодняшней ночью, когда они отправятся к домику у горного озера.

  Наверное, потому и торопился домой, чтобы быть в форме и одновременно с Сашей войти в ИВМэ. Всё бы хорошо, но вечером он снова перехватил взгляд Пола, на сей раз будучи готовым. Притворился выпившим. Поговорили. Всё это время что-то чужое копалось внутри его и искало и искало. Вот тут и отпали сомнения. На них с Сашей, скорее всего вышли спецслужбы и вышли красиво и аккуратно. Значит засветился. А это в свою очередь сулит большими неприятностями. Нужно уходить домойи облумать. Антон позвонил жене и второй звонок сделал в службу такси.
 «А если я накрутил себя и нет никаких спецслужб»? – размышлял он, подходя к столикам. Олег разлил водку. Напротив него, покрасневший и уже изрядно выпивший Пол, шутил с Сидоруком. Оба дружно хохотали, после очередной остроты.
«Нет, это мои домыслы, - подумал он, когда вернулись раскрасневшиеся и не скрывающие взаимных чувств, Анатолий и Софи.
  Уйти удалось по-английски незаметно. Компания уже была тёпленькой и даже Олег порывался к Софии, игнорируя тычки жены.
 
  Марина заинтересовалась о интервью и американцах. Антон позабыл о страхах и хохоча, рассказывал о приударивших за Софи, мужиках. Выпили на ночь «акбара» с лимоном.
 - Ах, да, Марина - ударил себя в лоб Антон, - я совсем позабыл, милая. Нам от МЧС выделили две путёвки в санаторий. Как раз и полечишь сердце. Это в следующем месяце.
 - Крым?
 - То ли Крым, то ли Кавказ, - пожал плечами Антон. - В понедельник напишу заявление.
 - Ты на диване ляжешь? – Антону стало больно от слов Марины. И вопрос ведь не в руке…
 - Я позже подойду, милая, нужно просмотреть тесты и новые материалы. Извини, - чужим голосом сказал Антон и поправился: - Через часок, хорошо?
 - Если я к тому не усну, - устало улыбнулась жена. Потянулась и обняла, тяжело вздохнув.

 Антон не стал мешкать, здесь же, в спальне разложил ноут и надел наушники. Заглянул на их совместный ящик в яндексе. Точно. Новое письмо от Саши, даже два:

 «Любимый, прости, я сегодня не смогу отправиться к озеру. Так хотелось и мечталось с Тобой встретиться и рассказать о многом, но не получается. Меня в срочном порядке вызвали в клинику. Целую, Твоя половина».

 Во втором письме Саша интересовалась как рука и сетовала на двойственность отношений.
Антон и сам чувствовал эту двойственность, когда живёшь с одним человеком, а тянет к другому сушеству, хотя и каждую из женщин он любил, но по разному. Близость с Сашей затмевала красками весь мир, когда кажется что ничего и никого больше не существует, кроме них – двоих. И там у живописного озера они не стестнялись с Сашей, отдавая себя целиком друг-дружке. Поразительно, но за такое короткое, относительно время они стали настолько близкими и родными, как никогда не были с Мариной. Подспудно, изнутри грыз минотавр, отравляя жизнь.
 Дом у форельного озера с водопадом он срубил сам. Рядом – банька. Утварь и обстановку «добыли», создаваемыми внутри себя образами. Вот это как раз Сашина работа… Семейный очаг, внутри ИВМ. Почти как здесь и всё реально, куда там той «матрице»… как ни старался Антон, но мысли всё равно повернули к Марине. Она ещё не спала.
 Решительно сложил ноут и отключил мобилу.
 - Не доломай мне руку, - озорно заметил он жене, подмигнув.
 - Выключай этот ящик, - обрадовалась Марина.

 Сон долго не приходил. Одному не хотелось отправляться. Промучившись до часу ночи, наконец забылся.

  Разбудил настойчивый звонок в квартиру. Антона сдавило нехорошее предчувствие. Беглый взгляд на часы. Девять утра. Ни фига себе, поспал!
 
- Спит, - раздался приглушённый пркрытой из спальни двери, голос Марины.
 - Я не могу вам дозвониться, - ответил Олег.
 - Что случилось, Олежик? – встревожилась Марина. – Опять командировка? Но у Антона рука не прошла. 

 - Что? – Антон, уже распахнул дверь, не став одеваться.
 - Всё нормально, - обозвался Олег с чужой интонацией. Антон догадался, что друг не хочет расстраивать Марину. – Я взял маленькую коньячка.
 - Я оденусь, - Антон обменялся с другом многозначительными взглядами. Привыкшие понимать с полуслова, они зачастую и не употребляли в подобных ситуациях слов.

  Антон оделся и побрился на скорую руку электробритвой.
С кухни доносился смех Марины и звон тарелок.
 - Я за хлебом, - спохватилась жена, когда Антон появился на кухне.

 - Говори, - потребовал Антон. Вместо ответа, Олег налил в рюмахи и демонстративно слил самую малость на пол… Выпили молча. Антон не стал торопить события, ещё надеясь на чудо.
 
 - Мне позвонил шеф, полтора часа назад – перед самым моим приходом к Тебе. – Антон только открыл рот, как зазвучал вызов у Олега:
 
- Да, - Олег переключил на громкую связь.

- Нужно собрать деньги. – Голос шефа твёрд как всегда.

- Погоди Сергеич, - вклинился Антон.
- Да, жаль Толю, кто бы мог подумать, - ответили на той стороне.
- Каково заключение патологоанатома? – едва не закричал Антон. Поднялся, побледневший.
- Почти 1,3промиле в крови. Смерть наступила в результате… Антон, твой друг утонул.
- Толя утонул!? – почти сорвался на крик Антон. – Да у него первый по плаванию, он делает нас всех как пацанов!
 - Делал, - сдавленно ответила трубка. – Признаков насильственной смерти не обнаружено. В лёгких вода.

  Антон отошёл к окну, не заметив в дверях Марину.
- Вот суки,
- Бумажник, деньги, удостоверение на месте, - выдавил из себя Олег. У Антона задрожали руки.
- Дай мне сигарету, - тихо попросил он и внезапно повернувшись, спросил в упор: - Планшетник?!

 У Олега взлетели брови. Планшетник Толи был занятной и редкой вещицей, если не сказать единственной в своём роде.

- Планшетника не было, - удивился и Олег, подавая сигарету. – А Толя его берёг как зеницу ока.
- А та американсая шлюха с длинными ногами? – спросил Антон и только сейчас заметил в дверях Марину. По её щекам, беззвучно катились и капали на пол слёзы… Толю любили все в отряде. Он никому не отказывал, что касалось обслуживания компьютеров. И не только за то. Он и муху не обидит. Пил он, как и все и в компаниях не водил первых ролей, но его добрые глаза сводили с ума женщин, но он упрямо искал свою и только свою половину. О том знали все и уважали в том числе и за это.

 Антон обнял жену и усадил рядом с Олегом. Налил ей рюмаху. Марина всхлипнула и покачала головой.

 - Нужно сообщить в прокуратуру об американцах, - предложил Антон, жадно затягиваясь.

 - Пол и Софи проводили нас и вернулись, - ответил Олег. - Толя уехал на такси сам, потому как не в одну сторону с нами. Он живёт в Дубках, а Дубки,.. - Олег, удивился своему ответу.
 - Дубки в противоположной от реки стороне, - резонно заметил Антон.

 Олег, уже собирался уходить, когда позвонили из прокуратуры Антону, а потом и ему. Звонил следователь. Сказал, что показания – обыкновенная формальность и попросил приехать к 14 часам. Олег пожал плечами, - выходной же.

 Поехали они вместе. На входе в прокуратуру, столкнулись с Полом и Софи с красноватыми белками и приложенным к глазам платочком.
Антон ответил на рукопожатие Пола и не отвёл глаз, почувствовав проникающий внутрь скальпель. Улыбаться не стал. Прощались без слов. Провёл гостей к такси и подал руку Софи.
   Ощущение мерзости, будто прикоснулся к гадкому, выворачивало наизнанку.

  Следователь  прокуратуры не стал много говорить:
 - Напишите, как было вчера, формальности, - и уже хотел выйти, когда Антон неожиданно спросил: - Анастасии звонили? Почему телефон невесты Анатолия молчит.
 
  - Видите ли, - начал издалека следователь, а потом устало махнул рукой: - Нет мотива преступления, даже в квартире, где отсутствует жёсткий диск на компе. – Следователь снял очки и задумчиво произнёс. – Два часа назад Анастасию, при переходе улицы сбила машина. Угнанный  опель нашли за два квартала, но свидетели подтвердили, что она сама бросилась под авто.
 - Убийство?

 - Простите, Антон Витальевич, я не могу всего говорить, даже Вам при всём уважении и желании, учитывая то, что Анастасия была на втором месяце беременности. Исходя из этого обстоятельства, мы попросили американцев задержаться на сутки и дать показания о вчерашнем вечере. Пол и Софи, любезно отозвались на просьбу и не стали обращаться в своё консульство. У обоих репортёров алиби на сегодняшнюю ночь.

 - Хорошо, я напишу что было, - Антон подавил готовый вырваться крик.

 Выходя из прокуратуры, отправил смску Саше. Вызвал такси.

  У своего подъезда, вышел. Закурил. Раздавил окурок, прилагая все усилия к спокойствию.

  В его голове снова присутствовала чужеродность, - та самая как при взгляде Пола!   

 Пришла ответная смска от Саши:
   Милый я дома и свободна. В 18. 00., как Ты и предложил, встретимся на нашем озере. Соскучилась.
 Твоя
 
    

         

             Гл9
Втор редакция

Оставь надежду всяк сюда входящий.
Алигьери Данте.
 Божественная комедия.

Марина не услышала, как вернулся муж, занятая стряпнёй и вечно болтающем яшике, где передавали очередные новости о набивших оскомину преступниках-маньяках и безо всякого перехода - свинстве «золотой молодёжи», получившей от состоятельных новых русских желаемую кучу бабла и впридачу отсутствие напрочь мозговых извилин.
Антон вышел на балкон и открыл фрамугу стеклопакета. Там же и положил пачку сигарет.
«А ведь не курил же, десять лет, - пришла и исчезла, растворившись в пространстве мысль. «Странно, - Антон глубоко затянулся, опёршись на подоконник. Теперь его было видно снизу и причём очень хорошо: пятый этаж трёхкомнатной чешки отлично просматривался с внутреннего двора микрорайона.
Антон подавил озноб, хотя захотелось закричать на всю округу.
Его снова прощупывал чужой и умелый скальпель, подбираясь к цели. Антон сосредоточился на гибели Толи и его будущей беременной жены, уйдя от попытки блокирования чужого проникновения.
 «Заигрался я, - он сдержал себя, чтобы не швырнуть окурок вниз… Да именно по его вине погибли двое, нет трое! И во всём виноват только он и больше никто. Совершить непоправимую глупость, попросив Толю отправить сообщение в сеть. Толя не станет читать содержимое, ведь однажды он это уже делал подобное, а на неделе – по сообщил что, может выполнить наконец просьбу друга, - то есть создав программку, которая не позволит определить местонахождение и адрес отправки. Он даже не спросил «зачем», целиком доверяя другу и, вот … Жаль что глупо так вышло и по твоей вине погибли ни в чём неповинные люди. Если в жёстком диске окажется Толи окажется папка с именем Антон и её содержимое, тогда дело швах. Нужно любым путём перехватить, потому как теперь речь будет о жизни его близких.
 Антон скрипнул зубами.
 - Ты дома? – Марина, остановилась как вкопанная, не отводя взгляда с мужа. Приложила ладошку к губам, чтобы не вскрикнуть.
 - Что с тобой, милая? – встревожился и он. Обнял жену. Марина вздрогнула и всхлипнула.
 - Ан, ты смотрел на себя в зеркало?

 - Оставь надежду всяк сюда входящий, - рассеяно ответил Антон.
 - Ты о чём , милый? У тебя побелели виски и не только виски.
 - Всё будет хорошо, милая. Меня расстроила гибель друга. Извини, что и тебя расстроил.
 - Отдохни, тебе нужно отдохнуть.
 - Да. Отдохнуть. Я так и сделаю. 


  - Да, говорите, - Антон менялся на глазах: вспыхнули глаза и интонации. Переключил мобилу на громкую связь.
 
 - Ан, здравствуй, брат, я в Москве.
 - Горан! – вскричал Антон. – Здравствуй брат! Как твоя дочь?
 - Скоро внук родится, назову Антоном. В твою честь, - Марина вспыхнула рябиной от слов «брата». Антон редко рассказывал о нём… Когда начались бомбардировки , а у них рос первенец, Антон не находил себе места. В один из дней он исчез, оставив записку  и как после выяснилось завещание на квартиру:

 «Мариночка, я в Югославию. Береги сына. Я вернусь.
  Антон.
Никому ни слова»      

  Антон, вернулся, как и обещал. Осунувшийся с первой проседью. Без денег. Молчал. Скоро устроился в региональное отделение МЧС. Анту, предлагали приличное место в районном УВД и приглашали в  филиал Ярославльского Райффайзенбанка, но Антон отказал. Иногда, во сне, он кричал на неизвестном языке, и Марине становилось жутко и страшно. Спрашивать боялась, лишь однажды, когда в Гааге начался процесс над Ратко Младичем, Антон побледнел и заходил желваками; сжал до бела кулаки и процедил сквозь зубы: врут пи.асы. Всё врут. И про Серебреницу… и про Жепы, а всё потому что генерал Младич не проиграл ни одного сражения и громил войска НАТО, как семечки. Не простили – трусы.    

 Сейчас, Антон изменился на глазах, подмигнул жене:
 - Мать, у нас будут гости. Это мой брат Горан из Сербии. Он сейчас в Москве. Мой брат.

 - Вот и хорошо, - Успокоилась Марина. – А Ты, приляг, отдохни. Негоже показывать Горану своё настроение.   
 - Да, да, - заторопился Антон с ответом.


 Тогда, после землетрясения в Турции к ним приходило много писем. Антон приказал не отвечать, и Марина не стала перечить. Когда она сама перечитывала те письма, на глаза наворачивались слёзы. Потом репортёры из местных СМИ не давали прохода, а в один из выходных к ним позвонили.
 - Извините, - за порогом стоял высокий черноволосый мужчина с розами. Манера держаться выдавала  выправку военного.
 - Горан Радич, - представился гость. – Цветы Вам- Марина Алексеевна , а вот мне бы повидать брата.
 - У Антона нет братьев, - покачала она головой. – Вы ошиблись, Горан. – ещё не успела закрыть дверь, как незнакомец настойчиво попросил:
 - Майор внутренней службы безопасности президента Сербии, Горан Радич – незнакомец вежливо протянул паспорт и удостоверение. Я,.. у мало времени. Такси из Москвы ждёт.

 Марина растерялась.
 - Ант, ужинает, я позову, - но дверь закрыла.
 
  - Чтоо, кто? –  переспросил тогда Антон и застыл с раскрытым ртом, а потом бросился к дверям. Горан долго не задержался. Марина чувствовала, что они что-то скрывают в разговоре и хотела было уйти, но Горан попросил остаться. Марина не могла знать, что объединяет двух столь непохожих и разных людей. Антон сказал, что служили в одном подразделении, но реальность была прощё и жёстче, как сама война. Горан, тогда с ребятами возвращался из вылазки из Сребренице, где заняли места части «миротворцев», когда их перехватили у лесной дороги. Именно здесь их должны ожидать свои, но вместо своих оказались не свои, а «албанцы» а с ними инструктор-европеец… Их просто ожидали. В короткой перестрелке. Им удалось бежать к резервному месту встречи – руинам расстрелянного снарядами храма. Там всё и произошло.
 Над раненными начали издеваться, отрезая языки и гениталии, и больше всех хохотал инструктор, снимая на камеру, чтобы потом через Рейтер, обвинить сербов в насилии над мусульманами, подобная «подмена» проводилась в мировых СМИ и во время пятидневной войны с грузинами, когда манипуляциями и подлогами мировой общественности показывали жестокость солдат сороковой армии. А что до негодяев, так они имеются у всех народов.

 Горан оставил всего один патрон и патрон сыграл свою роль...
 - Вы не солдаты, а мерзавцы и ублюдки, - незнакомый голос застал врасплох не только Горана и но и опешивших албанцев и самого инструктора.
  Антон и сам тогда едва уцелел из группы прикрытия. Группа была уничтожена гранатомётами. Оглушённый и потерявший сознание он пролежал около получаса. С убитыми, «албанцы» возиться не стали. Им нужна была разведгруппа, несущая отснятый материал с массовой резнёй сербами албанцев в Сребренице.
 - Он нам подойдёт, не стреляйте, - жёстко приказал инструктор. – Переодеть и после его и этого , - махнул в сторону раненого Горана, - на шоу. Покажем, как сербы издеваются над мирными албанцами, вырезают лоскуты кожи прочие прелести до отрезания головы, и поедания гениталий, - инструктор явно обрадовался появлению второго персонажа.
 Антона окружили.
 - Нас предали, - крикнул он Горану.
 - Заткнись, русский ублюдок, - Один из албанцев ударил прикладом калаша Антона в грудь.

 –  Вы не солдаты, - Антон взглянул в упор на инструктора.

 - Ты хочешь проверить, кто солдат, а кто тряпка и кукла, - ухмыльнулся инструктор.
 - Моваши, моваши, - разом заскандировали «албанцы», требуя шоу. Инструктор снова ухмыльнулся.
 
 - Защищайся, русский ублюдок, - инструктор передал заплечную сумку с материалами соседу.

  Всё последующее ему рассказал Горан.

 - Если я положу тебя, вы отпускаете нас двоих, - неожиданно предложил Антон. Наёмники от удивления умолкли, а затем загоготали.
 - Если выстоишь одну минуту, отпущу тебя, - на полном серьёзе ответил инструктор. – Убивать не буду. Это роскошь для такого как ты
 - Вы не солдаты, а живодёры и состоявшиеся маньяки, - вернул ему Антон. – Солдаты убивают, а не издеваетесь и помимо, - последние слова разъярили инструктора не на шутку. После быстрой ката перехода он по кошачьи приблизился, подпрыгнул, в развороте, выбросив ногу.
 
 Антон, почему то был уверен, что всё обойдётся. Горан, а он полулежал, опершись на стену, напротив. Окровавленная рука Горана ввела в заблуждение албанцев, и той рукой он прикрывал под строительной крошкой пистолет.
Горан успел заметить как внезапно глаза Антона стали пустыми и безжизненными, как сама смерть. Прочувствовал это в последний момент и опешивший «инструктор». Убийственный удар «моваши» и и подготовительная ката не достигли цели,
  Хруст выворачиваемых в суставах костей ноги и молниеносный бросок Антона влево. Двое наёмников с проломанными кадыками, валятся тряпичными куклами. Точный выстрел Горана гремит вовремя в успевшего опомнится «албанца», что напротив и подаренное мгновение ценой в жизнь. Поясные ножи обоих жертв, Антон выхватил раньше, чем наёмники рухнули и в развороте, два хлёстких кистевых движения. Сталь ножей вспарывает грудные клетки двух оставшихся наёмников в тех местах, где у человека сердце.
 
 - Спасибо, брат, Твой выстрел оказался кстати, - именно этот момент и смущал, - превозмогая сухость в першащем горле, сказал Антон.
 - Здорово, ты управился, кто ты? – Горан приподнимается, опираясь на здоровый локоть.
- Когда-то занимался ушу, брат. Чем я могу помочь?
- Отснятый материал в сумке и забери документы у ублюдков.

  Единственный оставшийся в живых инструктор стонет и презрительно сплёвывает кровь, хрипя:
 - Недооценил я тебя. Тебя всё равно найдут.
 - Э, нет дружок, - Уподобляться вам не буду. Приятных воспоминаний и девушкам привет. 
 - Лучше убей, - хрипит инструктор, поняв замысел серба и этот хрип сливается с выстрелом Горана в пах.
 
 - Нужно бы похоронить наших, - предлагает Антон.
 - Некогда, брат, - лейтенант Радич качает головой. – Наша рация приказала долго жить. Командование пришлёт группу. Я сейчас вызову. У этого, - он брезгливо показывает на скорчившегося инструктора, - есть связь.  Поторопись, брат, нам нужно спешить.
  Слова Горана, подтверждает сигнал вызова. Горан не спеша включает рацию «албанцев» на приём:
 - Сэм, ответь, мы высылаем вертолёт в контрольную точку. 
 - Окей, - отвечает Горан и добавляет понятную фразу из трёх слов на международном эсперанто.

 - Нам нужно уходить, - торопит от Антона. – Воду, прихвати.
 - Да, - соглашается Антон, – ты, вот что, брат, не нужно говорить о том, что видел. Я не знаю, откуда это сидит во мне, не знаю. Будто это и не я вовсе.
 - Ты, брат, ты, - уверяет Горан, жадно глотая воду из поданной фляги. – Мне приходилось слышать о таких вещах от деда. Его отец – коренной черногорец, партизанил в Черногории и вот у них был такой человек как ты, который в минуты смертельной опасности становился будто роботом и холодной машиной убийства. Дед рассказывал, что о нём ходили легенды, а после войны написали книгу, немцы тогда объявили за ним охоту в горах, только от одного имени они испытывали страх. И тоже, как у тебя – безжизненные и пустые глаза в казалось, безвыходных ситуациях. Вот так-то брат. Нужно торопиться.
 - Ты всё таки не говори нашим, брат. Ты мне тоже спас жизнь.
 - По пути придумаем что-нибудь, а теперь нужно бежать. На ближайшем привале настрою волну и свяжемся со штабом Младича.
 
   Марина скоро вернулась с чаем, заправленным лимоном.
 - Выпей и отдыхай, а я приготовлю всё для гостя. Горан, надолго к нам?
 - До завтра, у него такая работа.
 - Отдыхай. 

*
 «Щеколда на дверях сдвинута, значит, моя Саша уже здесь». Антон не стал торопиться. Сел и прислонился спиной к старому кедру. Минуты тянулись мукой и сомнения оставались, «а если он ошибся? Нет, не может быть. Они придут, обязательно, лишь бы Саша не увидела. Не нужно это ей. Обычно, по приходу, а она появляется всегда раньше, чтобы создать новую и непринуждённую семейную обстановку, - Антон, горько хмыкнул «семейную». Нужно и том поговорить. Обо многом, но главное дождаться гостей. Сон не может длиться вечно. Путеводную нить в  ячейку, Пол наверняка срисовал и пойдёт по следам. Интересно, неужели они – наши дублёры? В чём дублёры? Ага, вот и голубки пожаловали. Антон не стал подниматься к незваным гостям. Он так и продолжал жевать травинку и крутить в ладони кедровую шишку.
  Гости, поначалу вели себя насторожено, что развеселило Антона. Софи, вышла вперёд Пола, принюхиваясь и осматриваясь заправским телохранителем, кем она и была на самом деле для Пола. Телохранителем и близкой подругой Пола в постельных утехах.
 
  - Вы не меня ищите, ребята? – огорошил он парочку, рассматривающую в этот момент избу.

 - Вот и повстречались, дублёр, - ответил красноречиво Пол. – Ты создал уютное логово, чтобы предаваться приятным ощущениям с подружкой и путешествовать. Поздравляю.
 - Ребята, вы зря сюда припёрлись, - Антон выплюнул травинку и пружинисто поднялся. Отряхнул от джинсов приставшую хвою.
 - Я вывел спецов на ложный след, чтобы познакомиться с тобой поближе, Антон. У меня есть что предложить, причём это в наших общих интересах.
 - Пол, проблема в том что ты и твоя половинка не сможете вернуться. Дверка в наш с Сашей мир, открывается только в одну сторону для чужих. Блокировка.
 - Да, брось Ты, - махнул рукой Пол, но теперь он не был так самоуверен. – Всё взламывается, а вот я знал, что у нас есть дублёры. Кого Ты представляешь? Светлых?
 - Себя и мою жену – с расстановкой ответил Антон. – Кукловодов не переношу.
 - Мы все кого-то представляем, но мне нравится твой подход. Предлагаю сделку.
 - Сделку, - процедил Антон, – вы убили близких мне людей и – сделка? – Вы никогда не уйдёте отсюда, Пол.
 - Софи, - ухмыльнулся Пол, - приведи к нам подружку Антона, девочка. Тогда наша беседа пойдёт в непринуждённой обстановке.
 - Вы даёте мне информацию о ващих людях, - перебил его Антон, - в городе и говорите где жёсткий диск Толи и тогда я убью вас быстро и безболезненно. Не питайте иллюзий, Пол, я не для того заманил вас, чтобы сотрясать пространство. Итак?
 - Да, он спятил, Пол, - взвизгнула ядом Софии. - Надо кончать обоих, а в случае его правды наш проводник поможет вернуться,.. кстати, это именно они были в Кашмире, я это поняла когда танцевала с Антоном. Ты, ведь посчитал их проекциями.
 
 - Ребята, я не хочу причинять беспокойство моей любимой женщине. Вы отнимаете драгоценное время, - Антон спокойно подбрасывал и ловил шишку.

 - Зачем тебе эти людишки, иди со мной, Антон. Мы многое сможем. Такой редкий шанс нужно использовать.
 - Твой пистолет здесь не выстрелит, мартышка, - усмехнулся Антон, наблюдая за движением Софи.
 - Я слышал от своего проводника, что некто устроил войнушку на одном из ярусов, вызволяя свою женщину и сражался он как лев, - хмыкнул Пол, уколов откровенной издёвкой. – Жаль, что придётся убить, а вот сучку твою можно попользовать. Как Ты, в этом плане, Софи?
 - Ах милый, как скажешь я всегда была за секс втроём, - Антон перехватил их взгляды и почуял исходящую угрозу. Когда дублёры повернулись и Софи, молнией метнулась к Антону, чтобы вонзить кисть руки в грудь, Пол всё понял и ему стало страшно, как никогда. Безжизненные и пустые глаза, в которых плескались круги ада и сама смерть.
 - Оставь надежду всяк сюда входящий, - Антон-старейшина держал в пространстве за горло извивающуюся Софии. Её потуги освободиться, Антон пресёк коротким ударом пол ложечку, отчего та захрипела.
 - Советую не задерживать дыхание, крошка. Набери полные лёгкие воды и гуд бай. Ведь это ты – мразь, убила Толю.
 Озверевший Пол ринулся на врага и тотчас был сбит. Удар по затылку и Пол потерял сознание.
 Когда пришёл в себя, первое что бросилось в глаза – плавающий в озере труп Софи и безмолвный, ожидающий ответа, Антон. Попытки хоть как сменить тему и увести в сторону разговор, пресёк предложением остаться здесь навсегда, тогда, когда на Земле у человека по имени Пол будет пожизненная кома.   
 - Кто с тобой был в Ярославле и где жёсткий диск?
 - Я лишь приказал женщине бросится под колёса, - начал обречённо Пол, поняв, что в ином случае обречён на пытку, длиной в жизнь. И тут не поможет самовнушение. Когда он рассказал всё что знал, мозг пронзила ослепительная молния.
 
 - Да, кем же я был раньше? Кем, если вот так запросто могу убить, - зашептал Антон, провожая уплывающие к водопаду трупы дублёров. Горечь в душе всё равно не ушла. Толю и его женщину не вернуть.
  Ответов не было, как и раньше. Проводник не отвечает на мои вопросы. Антон вытянул перед собой руки, чтобы убедиться, что пальцы не дрожат.
  «Нужно к Сашеньке, - Антон заспешил к избе. За переплётом резного окошка, с удивлением заметил, что она не одна. Саша мило улыбалась, как всегда, а у Антона в душе царила пустота.
 «Что здесь делает Проводник? – ещё одна загадка. Антон снова бросил взгляд в окошко.
 Саша приветливо махала платочком. Одна.

 Навстречу распахнулась дверь, и она как шальная бросилась навстречу. Прижалась всем телом, положив головку на плечо.
  Пустота отступала и жизнь снова вступала в свои права, Джекил возвращался «домой» от Хайда.   
 - Я ждала тебя, милый. Окрошку будешь? Как ты любишь.
 - Я Тебя, люблю, - Антон потянулся к губам Саши и ему стало тепло и хорошо. 
 - Посидим немного, здесь, - предложил он, присаживаясь у крыльца.

 Саша улыбалась и что-то щебетала, а он лёг и положил ей на колени голову. Закрыл глаза, ощущая тёплые прикосновения ладошек женщины. Неожиданно она смолкла.
 - Ты прости меня, любимый. Я расскажу тебе, как я оказалась во власти «хозяина». Пойдём в избу.
 - Пойдём, - Антон подхватил её на руки как пушинку.
  В избе мерцали зажжённые свечи.
 - Люди – свечи, от рожденья огня до последней черты – вечность.
 - О чём Ты, милый?
 - Да, так, вспомнилось почему-то. Я соскучился за Тобой. Надо бы завести кошку, или кота.
 - Заведём.   

    Да, она как всегда, не утерпела - снова пришла чуть раньше Антона. Ну вот нравилось ей встречать его на пороге, а то и раньше - сколько уж раз, поцелуями отвечая затем упрёкам любимого, делала закат потеплей и выходила ждать на крыльцо.
   Он много раз просил её не тратить сил на это - а то сразу после всевозможных тайных нежностей засыпала Саша в его руках - но не могла она устоять... Видеть издалека, как над полоской прибоя наливается жемчужным сиянием портал - и выходит из него любимый, поднимается по берегу - к ней, к дому! Спешит, чуть прихрамывая и взмахивая приветственно рукой... А Саша стоит у крыльца, и пальчиком аккуратно рисует возле фигуры Антона сердечки и поцелуйчики, они кружатся возле него шебутной стаей, он ловит их в охапку - и приносит ей. И Саша смеётся навстречу.
   Знала - Антона это радует, несмотря на все его строгости с нею. Он вообще вёл себя с любимой, как сильно-сильно старший брат - ровно до момента, пока не оказывались там, куда нету доступа чужим глазам. Там... там царила Саша. А в остальном - как была девочкой для того, кто теперь отзывался на имя Антон, так и осталась. Он - отвечал - за Неё! Головой, сердцем, всей своей безсмертной сущностью. И потому был так строг.
   А она - любила, даже "строгозявки" эти его, и дразнилась... ни разу так и не переступив черту, за которой он всерьёз мог бы рассердиться.
   Вот и теперь, спустившись с крыльца, ощутила неведомо чем и неведомо по каким причинам, что не до милых забав сегодня Антону. Что-то не то было в тоне его смс, да и в атмосфере вокруг их озера какие-то не те веяния ощущались.
   Обычно озеро лежало перед нею немыслимо прозрачное, в ледяную воду Небесного Ока любила она окунуться перед свиданием - смывала там усталость, чужие прикосновения... А пуще того - хоть и казнилась в сердце, ох, казнилась - смывала она с себя Александру Иннокентьевну Ильину и заботы этой женщины. Чтобы на берег озера выходила жена Антона - и ничья больше.
   А сейчас... сейчас озеро хмурилось. При том, что небо Саша, как обычно, сделала ясным - любили они с Антоном закатные часы, когда день сменяется вечером и проступают первые звёзды. И вот, несмотря на чистое-чистое небо, озеро глядело неласково.
   Саша поёжилась было, но тут же вздрогнула радостно - над берегом заискрились контуры портала... Антон!
   - Антон задерживается, - раздался возле неё очень спокойный голос. Но даже спокойствие его не помогло - у Саши от неожиданности зашлось сердце и ослабели ноги. Пришлось схватиться за перила крыльца.
   - Меня зовут Ольв, - произнёс тем временем всё так же невозмутимо странного вида мужчина, воплощаясь перед Сашей.
   Губы её тряслись, но она постаралась сдержаться:
   - Вы кто? Что вам?
   Получилось грубее, чем хотела, но испуг ещё колотил изнутри.
   Проводник утешительно протянул руку, и Саша вдруг поняла, что знает его всю жизнь. Именно всю жизнь - а не только ту, которую вела в образе Александры Иннокентьевны Ларичевой-Ильиной.
   
   Ольв пристально заглянул в душу, убедился, что Саша, вернее, душа её, узнала того, кто когда-то разделял с нею детские её игры там, далеко и давно, на погибшей в катастрофе планете.
   Пришло время той девочке узнать правду. Злую, смертельную правду, после которой если и выживают, то...
   Но, у неё нет выбора - она должна выжить. О, Мерарх, мудрый змей, как ты всё заплёл... Она не имеет права умереть, не позволит себе этого: любима! Любит!
   И неизвестно, что больше остановит её - что любит сама или что любима. Ведь любовь для неё священна, не посмеет никого из любящих её оставить. Душу собственную в куски-лоскуты изорвёт, но сделает так, чтобы всем вокруг неё хватило любви.
   А Мерарху только того и надо - чем разодраннее душа, тем она шире?
   У стража Земли такая и должна быть.
   Вот и думай, Ольв... впрочем, с Антоном будет то же. Но чуть позже. Его придётся доставать Сашей и сыном, по-иному он неуязвим. Через всё перешагнёт.
   Ведь перешагнул же однажды.
   И Ольв просто раскрыл в Сашином сознании до той поры запертую дверь.
   Она вспомнила. И погибшего от рук предателя отца-старейшину, и его ученика - наречённого своего! Тоже старейшину, который вместе с поцелуем на том единственном крохотном островке посреди мерзко дышащей смертью лавы одним точным ударом в нужную точку тела остановил ей сердце.
   Узнала и случившееся после.
   Как любимый, стремясь найти и достать врага, не пощадил тысячи жизней...
   Во что же превратилась твоя душа в те мгновения, когда нёс ты меня над кипящей под ногами лавой?
   Антон... Антошенька... Антеос единственный мой и ненаглядный.
   Вот и я то, первое твоё имя вспомнила.
   Только присутствие Ольва удерживало Сашу не рухнуть на колени и не взвыть на восходящую над озером луну, выкрикивая той неимоверную боль, раздиравшую душу женщины - вспомнила всё! Гибель отца, неотвратимая смерть родной планеты, ужас прощания с любимым, раздирающая всё существо боль и резкая тьма небытия, когда он прервал биение её сердца... милый, что же ты должен был пережить, если так больно мне?!
   А ты остался - и всё это нёс на себе. Какая бездна сокрыта отныне в тебе, Антеос?
   С озера эхом Сашиным мыслям донёсся женский крик.
   Саша вскинулась бежать туда, но Ольв, в этом мире полностью материальный, властно опустил ей на плечо горячую и тяжёлую руку. И Саше не осталось ничего, кроме как видеть и слышать всё - ибо в этот момент она полностью слилась с сознанием Антона всей своей сущностью.
   Сердце билось во всём теле. В глазах, мешая видеть, вспыхивали пятна тьмы. Вздёрнутый правой рукой Антона, бессильным червяком извивался задыхающийся Пол, а кричала Софи, пригвождённая к прибрежной гальке одним только взглядом хозяина этого мира.
   - Последний раз даю выбрать, - Антон не трудился делать слова разборчивыми, дыхание с сипом вырывалось из взбесившихся лёгких, - или здесь собаками, но живыми, или там - ты не выйдешь из комы, а ты, сука, захлебнёшься в собственной пьяной рвоте.
   Сашу внутри Антона колотило от ужаса и от ненависти, клокотавшей в любимом. Таким она его не только не знала - не представляла, что вообще можно испытывать - э т о. Выбор жертвам хотел дать человек, но то существо, что поднималось из глубин Антона такого шанса не оставляло. Оно, словно радиация, разъедало душу желанием выцедить из кого-то жизнь, наблюдая жадно, как она постепенно угасает, как уходит воля сопротивляться смерти, как медленно поглощается всё ядом небытия. Так что, по сути, Пол и Софии уже были мертвы.
   Каким-то образом Саше стало ясно, что и душа Антона умирает вместе с этими жертвами, погружаясь в чёрное безумие, из которого не будет выхода.
   "Не отдам Тебя. Прости" - шепнула Саша. Потянулась мыслью, сильнее сжала пальцы, прекращая мучения Пола и здесь, и на Земле. Так же быстро оборвала она и страдания Софи.
   Далеко-далеко отсюда содрогнулся непроглядный мрак. Давно не получал Атан таких ударов - а ведь удалось, ведь почти удалось завладеть сознанием Антона, который и не замечал, как входит в него чёрное безумие. Любящие вообще так беспечны порою. Прямо как эта девка, когда в наведённом Сатом видении умоляла взять её душу, только бы повстречаться со своим "зеленоглазым".
   Антон покачнулся, посмотрел на два медленно тающих перед собой тела. Пошатнулся снова - но устоял, привычка удержала.
   А Саша тем временем в их доме у озера спокойно накрывала на стол. Ольв исчез, как только она принялась за нехитрое это дело.
   Антон вошёл молча, не поздоровался, тяжело опустился на лавку у двери. На душе было гадко, словно после запоя, когда не можешь вспомнить, ни где был, ни что творил. Даже любимый аромат кедра и лиственницы, из которых сложен был сруб, не утешал. И только Сашины размеренные движения - салфетка, тарелка, чашка, ложка, салфетка, тарелка, чашка, ложка - не давали душе провалиться во мрак. Но вот Саша оставила своё занятие, повернулась к нему, быстро подошла. Охватила руками взлохмаченную голову, наклонилась, мягко коснувшись грудью лица любимого. Он совершенно верно понял женщину, одним быстрым движением нетерпеливых пальцев распахнув ворот её льняной рубахи и открыв своим губам дорогу к белой нежной коже груди, к бархатистой сладости сосков.
   Как рубаха оказалась сдёрнута с неё совсем, как оказались отброшены его свитер и брюки, как оказались мужчина и женщина на полу, биясь в сладкой муке соединения, они не помнили. Локтям, коленям, лопаткам и плечам было больно - но что эта боль по сравнению с бешеным золотым огнём, лившимся из их чресел друг в друга? Плавилась боль, растворялась, превращалась в небыль - под целительным солнечным пламенем, что полыхало вокруг этих мужчины и женщины, ставших в тот миг одной звездой.


8.
  Штаб-квартира АНБ, Форт-Миде, штат Мэриленд.   
  Генерал Уильям Смит, не то что бы нервничал. Нет. Смит ощутил тяжесть в сердце и леденящий холодок в душе. Не холодок. Ужас.
«Провал, провал и конец карьеры - шептал он, стоя у окна своего кабинета: освободил удавку галстука и не успевал вытирать градом льющийся пот.
В России ситуация вышла из под контроля. Произошло ч.п. Его вина – налицо. Доказать  непричастность к предательству, практически невозможно. Смит опёрся рукой на окно и, вдруг, из глубин пришла гениальная в своей простоте мысль.
Да, он направил предложения по поводу «призраков» наверх и, вот даже отчитался по результатам и вдруг – прокол, да ещё какой. В Ярославль, уже направилась следственная группа из двух сотрудников АНБ и одного из ЦРУ по выяснению столь громкого дела, какого он не мог припомнить за всю карьеру.
«Итак, что можно и нужно сделать?
Смит вызвал секретаря и приказал напечатать письмо директору департамента с обязательной копией директору ЦРУ.
Додиктовать письмо не удалось. В кабинет вошли без стука двое высоких мужчин в тёмных костюмах и очках, с ними женщина в строгом платье из службы внутренних расследований АНБ. Смит вдруг побелел и не смог вымолвить ни слова, судорожно двигая челюстью и пытаясь вздохнуть. Не получилось - оторвался тромб.
Пришедшие не успели отреагировать на обмякшее тело, как в кабинет без спросу ворвался запыхавшийся майор Ридли. Оправившись от потрясения, вручил старшему депешу с грифом совсекретно: 
 
«A&A/Ghost/ IBM»  вышли в сеть, из Ярославля, из ноутбука Пола Макнамары.»      


 Ярославль: 09ч. 03мин
 Следователь прокуратуры – Никитин не обрадовался срочному вызову. По дороге он передумал много чего, но не нашёл изъяна в расследовании дела о смерти Анатолия Антипина и его невесты, хотя сомнения присутствовали и ах! Какие; теперь это дело срочно затребовали. Последние события о чреде странных смертей в Ярославе, он узнал из кричащих утренних новостей. Гаденькая мыслишка подспудно не дала покоя. Да, он сразу же понял, что все эти смерти связаны между собой и, опережая события на один ход, позвонил на домашний, прокурору Ярославля. Прокурор внимательно выслушал, не отрываясь, вызвал водителя и, чертыхнувшись,  приказал срочно явиться. Вовремя!
  В кабинете Прокурора, когда появился Никитин, в это время раздался неприятный звонок из Генпрокуратуры. В Москве не обрадовались столь серьёзному ЧП в Ярославле и приказали ждать гостей из ФСКР и своей внутренней службы, а ещё через полчаса, когда Никитин у прокурора Ярославля, объяснялся по деталям «делу», прозвучал ещё один звонок. Прокурор, приподнялся в кресле, окаменев; стал беле мела и потянулся за корвалолом.
 - Витя, к нам едет группа следователей из АНБ США, - огорошил он Никитина. – Чёрт бы их побрал и ихних и наших. Приказываю расследовать «дело» о ночных происшествиях, в срочном порядке. Возьми в помощь Савельева и Чепурную. Ни медли ни секунды, а я свяжусь с руководством города и поставлю в известность. Всё.
 
Ярославль.  21-50, вчерашний вечер.               
  Невзрачный и видавший виды синий BMW, свернул с Московского проспекта влево и  проехав  ещё полсотни метров, снова завернул влево. Припарковался у дома 74.
«Шахеризада» зазывала посетителей ярким и кричащим неоном.
Мужчина сорока лет, высокого роста в светоотражающих очках, проследовал мимо гомонящей подвыпившей компании молодёжи и вошёл в прилично заполненое кафе. Музыка и танцующие пары не обратили внимания на проследовавшего мимо них.
 Подошёл к столику у стеклопакета и высокого фикуса, где скучал в одиночестве клиент его возраста.
- Можно присесть? – спросил он у не поднявшего головы, подвыпившего клиента.
- Валяй, - без интонаций, не подняв головы, обозвался тот. 

 Опрятная длинноногая официантка, тотчас оказалась рядом.
- Двойной эсперанто в бумажный стаканчик, - опередил её клиент, - и, пожалуйста, побыстрее.

 Сосед молча налил из маленького графинчика, в две рюмки, коньяк.
 - Здравствуй, брат, - протянул прибывшему рюмку. – Я знаю, что за рулём. Там и поговорим.
 - Здравствуй, - молча выпили. Поднялись, когда подошла официантка…

 Подойдя к бэхе, оба повернулись друг к другу и крепко обнялись.
 - Я слушаю Тебя, - Горан, тревожно повернулся к другу. – Машину взял в прокате, как Ты и просил - не засвеченная, - Серб выжидающе умолк.
 - Горан, Нужно убить двоих человек в гостинице «Волжская жемчужина» и забрать жёсткий диск.
  - Всего-то, - ответил Радич, спрятав эмоции.
  - Это ещё не всё, брат, - помедлил с продолжением Антон. – Мне нельзя там появляться, вот в чём загвоздка. Двоих, в соседнем номере я убил два часа назад.
- Кто, клиенты? – спокойно спросил Горан, скрещённые пальцы рук, хрустнули. Антон протянул другу сигарету. Щёлкнул зажигалкой. 
- АНБ и ЦРУ, США, - чеканя каждую букву ответил Антон. – Они очень хорошо подготовлены, Горан. Здесь не югославский след, как я написал Тебе, - Бэха остановилась у обочины. Антон вынул из внутреннего кармана куртки два листа, и протянул брату.
 - Досье на обоих. Я писал по памяти.
Оторопевший Горан сжал челюсти и заметно изменился в лице.
- Ты представляешь, что здесь начнётся завтра? Выкладывай, всё брат, - Горан жадно затянулся.
- За тебя я отдам всё, но я должен знать, на что иду. Ты сказал, что они убили твоего друга и его невесту, но не сказал кто и почему? Выкладывай всё.
- Хорошо, брат – Антон бросил взгляд на часы. –  Ты слышал о «призраках», да, тех самых, что будоражат спецслужбы?
- Что Ты хочешь сказать?
- Я за руль и по дороге к «Волской гостинице», расскажу, что успею. Ты – единственный человек, которому я доверяю как себе.

Бэха, включила поворотник и после светофора свернула влево на Московский проспект.

 Горан ловил каждое слово друга и за всю дорогу не задал ни одного вопроса. Единственно что выдавало майора – не тухнущие огоньки сигарет.
 Припарковались за квартал в тёмном месте под разбитым фонарём. Горан перебрался на заднее сидение.
- Ант, Ты говоришь, что камер наблюдения нет. А на входе в отель?
- Камер нет, здесь не Москва, Горан. Не забудь ноут. Вот план пятого этажа, - Антон протянул другу лист с нарисованным от руки схематическим планом. На втором листе – внутреннее расположение номеров, смежные балконы. Крестиками с цифирками отмечены два соседних номера. В торце коридора выходная дверь на лестничный марш. Слева, от двери – фрамуга стеклопакета и дверь к пожарной лестнице.
Антон ещё раз повторил детали плана, молчаливому другу.
- Посидим на дорогу, - предложил, нервничая, Антон.
- Всё будет хорошо, брат, не переживай. Тебе не нужно идти и выполнять свою часть плана. Посмотри вон туда.

 На скамье, тускло освещённой жёлтым светом фонарей аллеи, вызывающе сидели на изголовьях три бритоголовых парня и пили пиво. Мимо в это момент проходила пожилая пара. Стараясь не подходить близко, они развернулись обратно.
- Валите, валите на хер, старые козлятники, - развязано загоготал тот, что посередине. Его тотчас поддержали оба приятеля.

- Я поговорю с ними, а Ты оставайся в машине, брат. Так будет лучше. Поговорим потом, хорошо?   
- Ты ждёшь от меня вопросов, правда?

- Да, и на все отвечу. Удачи! – они крепко обнялись, не сказав больше ни слова. Антон посмотрел на высокую сгорбившуюся фигуру старичка с палочкой и козлиной седой бородкой. Старичок, направился прямо к пустынной аллее и троице на лавочке. Антон поправил блютуз и микрофон.
 - Ты слышь меня, Горан? В драку не вступай
 - Насмешил старичка, - раздался короткий смешок Горана. – Всё будет окей.

Старичок, не спеша подошёл к разинувшим рты пацанве.
- Здравствуйте ребята, - неуверенно задрожал голос Горана, вызвав улыбку Антона.
- Тебе, чо, старый хрыч, вали отсюда, - лидер тройки презрительно плюнул под ноги старичка.
- Меня очень обидели в этом кафе, - начал просящее дедок. – Я сам не успею, но заплачу, чтобы отомстить за хамство, проявленное ко мне.
- Дед, ты чо ёлкнулся? – гыгыкнул старший. – Бабки ты и так отдашь, хрыч.
 - Серый, а ну трусни хрыча, предложил сосед лидера весёлой компашки.
- Отвянь, - оборвал того лидер. – Что случилось, дед, - сбавил он обороты.
- Меня «послал» и ударил громила из кафе. Мои внуки в Белгороде, потому и прошу вас помочь.  Не справлюсь с ним, я, дети, силёнки не те, но вернуть долг – святая обязанность,.. мужики – бритоголовые вскинули брови, признавая своего, хоть и не возрасту.   
 - Полторы штуки, что есть у меня, только помогите. Нужно разбить витрину – Горан указал какую именно. – Дед протянул ассигнации главному и продолжил:
- Через десять минут сынки, хорошо. Меня знают и потому нужно уйти, а то козлы-менты прицепятся,.. я после трёх хОдок, больше не ходОк; жаль, что не молод, а то бы начистил харю этому бройлеру-громиле. Спасибо. – дедок поклонился и медленно зашагал в противоположную от гостиницы, сторону.               

 - Бабло подвалило, пошли, гульнём – потёр руки Серый.
 - Нет, - решительно ответил главарь, – сделаем как сказал дед. – Козлов надо учить. Уважаю старика. Наш.

 Тем временем Горан обошёл вокруг и убедившись что троица не глядит в сторону входа, вошёл в внутрь отеля.
Когда старик вошёл в зал ресторана, грохнула брызгами стекла витрина. Умолкла музыка. Обслуживающий персонал и гости повернули шеи. Продолжение последовало незамедля. Грохнула вторая витрина. Никто из присутствующих не заметил, как старичок шмыгнул тенью в сторону лестничного марша.
Горан, спринтерски взлетел по пустынной лестнице на пятый этаж. Приотворил двери, осторожно выглянул. Коридор, на счастье, пустовал, разве что официантка, как раз в этот момент катила тележку с заказом.

- У Тя всё в порядке? – взволнованный голос Антона. Горан не ответил, снова выглянул.
Ему захотелось закричать от радости: официантка остановилась у заветного номера.
- Ваш заказ, - громко сказала она и постучала в двери номера.

Горан пожалел, что не надел кроссовки. Официантка снова постучала.

- Окей, мисс, - Щёлкнул замок и дверь открылась в сторону Горана.


- Горан? – взволнованный голос друга. Отвечать некогда. Метнулся к заветной двери.
 Осторожно повернул ручку и вошёл. Предательски скрипнула ручка. За маленьким коридорчиком – двухместный люкс с раздельными комнатами. Официантка стоит к нему спиной. Двое мужчин подозрительно косятся на качающегося и пьяного дедка.

 - Ви, опшиблись номером, - не скрывая раздражения, выкрикнул один из стоящих у стола. 
 - Звин-нитте, м-мжики, мляха, сп-путал, - залепетал, покачиваясь дедок, вяло размахивая руками.
 
Горан развёл руки, поворачиваясь. Гость открыл рот, чтобы выразить недовольство русскими порядками и в это момент, Горан метнул нож и одновременно бросился вперёд. Официантка повернуться не успела. Удар в затылок. Успел придержать ногой, чтобы не ударилась головой о пол.
 Второй противник, выбросил руку прямыми упреждающим в челюсть. Удар достиг цели, потеряв силу. Горан успел отклониться и, перехватив кисть, потянул за собой выворачивая и одновременно в развороте, падая на пол. Противник оказался не промах, развернулся в воздухе и избежал губительного перелома. Оказавшись сверху Горана, он допустил ошибку; чуть приподнявшись, тыкнул двумя чуть согнутыми и расставленными пальцами в глаза. Горан что сил ушёл головой влево. Пальцы с хрустом ударили в пол, когда коленом, Горан ударил врага, в пах. Не давая опомниться, перевернулся и ударил в носовую перегородку. Второй удар в висок.

«Всё, - переводя дыхание, Горан бегло осмотрел номер.
- Брат, ответь, к гостинице подъехала полиция.
- Я слышал сирены, - ответил, восстановив дыхание, Горан. – Это хорошо для нас. Жди через восемь-десять минут. Всё хорошо.

 Жесткий диск оказался в вместительной туристской сумке, но до того Горан завязал глаза официантке и заклеил рот, оказавшимся в сумке кстати, скотчем. Раздел донага девушку и положив на кровать, привязал руки и ноги. Подтянул труп и прижал ладонь к рукояти ножа. Забрал наличность и кредитки, документы. Перевернул столик и тележку. Имитация ложного следа заняла пару минут.
Выключил свет и вышел на балкон. Дверь на балкон соседнего номера оказалась не заперта. Ночник освещал двуспальную кровать. На ней, два обнажённых тела, как и предупреждал Антон. Ни мужчина, с раскрытыми в вечность глазами, ни женщина – рядом, не подвали признаков жизни. Распахнутый ноут, рядом– на журнальном столике.

Выглянул в коридор. Переждал, пока откроются створы лифта и выпивший постоялец войдёт в свой номер. Когда закрылась дверь и щёлкнул замок, из номера Пола и Софии, появился старичок с палкой. Не оглядываясь, заковылял к выходу на лестничный марш…

 Через тридцать минут, бэха остановилась за квартал от многоэтажки Антона.

Горан, закурил, когда машина тронулась. В дороге рассказал что и как, опустив подробности.
Антон пересел на заднее сидение. Открыл нетбук, вставил в разъём флешку. 
 В поисковике набрал:
A&A/Ghost/ IBM(э)

 Ввёл код доступа… Отказ. 
Включил секундомер на мобиле и через 48секунд, повторил.
 Горану захотелось закричать на всю машину, когда доступ оказался разрешён. Кодированная инфа с флешки перекочевала в сеть. Выход из блога «призраков». На аккаунт «призраков», через поисковик.
 Горан посмотрел в глаза друга, а потому бегло пролистал появившуюся инфу. Покачал головой.
 - Да, вот это да, дак кто мог подумать, что я брат призрака…
 - Они, рано или поздно выйдут на меня, брат, но я не мог оставить вот так всё. Толя был моим другом…
 - Тебе нужно скрыться, брат, в глубинку, или же из России. Марина и твой сын в опасности. Ты запустил «машину».
 - Я готовлю развод с Мариной. Так дальше нельзя. Горан, я люблю Сашу, как никогда и никого не любил. Будет, что будет. Домик я уже присмотрел, но не уверен, что Саша согласиться бросить Москву и уехать жить в богом забытую деревеньку. Я не могу без неё, понимаешь? И не сумасшествие это - нет. Я не всё пока знаю, брат. Не всё.
 - Я не буду тебе задавать вопросов. Ты, знаешь, мне вчера приснился странный и удивительный  сон.
 - Сон, - вздрогнул Антон.

 - Да, но сон ли? Мы сражались голыми руками и расшвыривали наших противников словно те были куклы, а не люди. Нас прижали в угол и когда не было ни единого шанса, Ты поднял какой то люк и швырнул в толпу этих безумцев. Прыгнул внутрь. Мне не оставалось ничего, как последовать за тобой,   а потом оружием, которого я никогда не видел в глаза, но знал, как пользоваться,.. но не это меня поразило, - Горан нервно сглотнул, закурил и приопустил окно. Повернулся к бледному Антону.

 - Ты был там? – тихо спросил Антон. – Ты видел это, брат? Меня это преследует всю жизнь, а Тебя, поразило замкнутое обтекаемыми изгибающимися кверху матово-серыми стенами с встроенными по двое с каждой стороны и похожими на сплюснутые цилиндры, горизонтальными выступами… Само помещение,  в котором мы находились, напоминало вытянутый в стороны эллипсоид, размером с несколько футбольных полей и искусственное солнце, да? 
 - Ты был с иным лицом, но глаза, - возбудился неожиданно Горан, - они были пусты и безжизненны как сама смерть, помнишь как там, у Жепы. Но меня поразило даже не это, а солнце: вверху, словно привязанное невидимыми сетями, пульсировало искусственное солнце, если можно так выразиться.
- Я этот сон вижу с самого детства, брат, и не могу понять, что это, - Антон нервно потёр небритую щеку и заложил обе руки за голову.
- Я не мог подобное Тебе передать, Горан. Только один человек на планете связан со мной так неразрывно, что мы путешествуем в осознанных снах и ты не поверишь, к нас есть своё домик из кедра у алтайского озера. Я его сам встроил. Что, что брат? – Ошарашенный Горан молчал, не решаясь впервые в жизни задать вопрос и Антон это почувствовал.
 
 - Мы с ней вместе, собирали эти письма, что в сети, - подтвердил Антон. Это не похоже на сны, брат, - Антон, запинаясь рассказал брату ту саму историю с камерой наблюдения, выходом в сеть в Каире, Толи и затем последующих событий, опустив подробности убийства Пола и Софи.
 - По моей вине погибли двое хороших людей. Я заигрался и теперь нужно предпринимать кардинальные шаги и исправлять ситуацию, брат. Я боюсь за семью. Сашу им не удастся вычислить.
 - Ты убил их на озере? – Антон никогда не видел Горана вот таким встревоженным и серьёзным, - но как можно убить во сне, Ант? Это фантастика.
 - Я думаю, что это не сон, а нечто иное, чему у меня пока нет объяснения, - Антон вынул трубку и ответил Марине, что через полчаса будет дома.

 - Хорошо, милый, - ответила жена, - а то я разволновалась, Горана провёл?
 - Да, дома всё расскажу, целую. Я взял такси, - Ант отключил связь.

- Я их убил там, не испытывая ни толики жалости, как вредных насекомых - подтвердил он, не отводя взгляда и рассказал подробности:
 – Понимаешь, я не знаю, кто я. Во мне что сидит, или кто-то и вместе с тем, я не могу причинить вред нормальным людям, вот это я тоже заметил. «Зверь» просыпается в редкие минуты безвыходности. Может рефлекс, а?,. такой себе защитный рефлекс. Много перечитал в инете, но ничего подобного не нашёл. Сколько не пытался вызвать то состояние, у меня ничего не выходит, будто внутри спрятан какой-то включатель на подобные ситуации и блокировка его включения на обыденность. Вот так-то брат.
 - Теперь я понимаю, почему ты спас сколько людей, - Горан сверкнул зажигалкой, отметив время. – Ты, вот что, брат, - задумчиво сжал губы Горан и прикрыл веки, над змеящимися складками высокого лба.
 - Больше не выходите в сеть, я прошу тебя. Вообще не выходите, пусть «призраки» умолкнут. В номере, я тоже кой-чего припас для следствия, - Ложный след, но долго ли он продержится, я не знаю. Затаитесь и не высовывайся.
 - Кстати, мне дают горящую путёвку в пансионат, через полторы недели, - уцепился за ниточку Антон. – Поедем с Мариной.
 - Мне пора, - Горан постучал ногтем по часам.
 - Слушай, возьми с собой жёсткий диск, - спешно обозвался Антон. – Толя, во время нашей последней встречи в ресторане, - по лицу Антона пробежала тень, - создал программку, когда практически невозможно определить место выхода в сеть, даже если это П.К. Папка закодирована на моё имя и фамилию и аббревиатуру ИВМ(э) в латинице. Не думаю, что её успели взломать.
 
- Хорошо, мои ребята поработают, а потом свяжемся и я скину тебе её. Да, вот ещё что, - замялся и умолк Горан, подыскивая слова.
 - Ты о сне? - догадался Антон. – В моём сне всё закончилось полётом в том бездонном колодце и мягким приземлением. И так всегда, с самого детства – одно и то же. 

 - Во время, обеда в кафе у трассы, я сбросил тебе на «ящик» всё, что я видел там, - прошептал Горан. – Это не могло быть просто сном, брат. Нас связывает, я не знаю, что, и потому не удержался и отправил. 

 - Береги себя, - они крепко пожали руки, Горан включил зажигание: - И вот что, Ант, - попросил он. – Второй свой жёсткий диск выбрось, а на новый накидай порнухи и дешёвых голливудских фильмов и всяческого дерьма… Рано или поздно они войдут в твой комп.
 - Я думал о том, Горан,.. спасибо за помощь, - до встречи.
 - Береги себя и близких, я не хочу тебя снова потерять, как там, - с последними словами Горана, дверь захлопнулась.
 Антон подождал пока бэха скроется в проезде меж многоэтажек и тяжело вздохнул. В подъезде и рядом, на счастье никого.

 Марина уже спала. Антон вошёл в почтовый ящик и начал читать письмо от Горана, меняясь в лице всё больше и больше… Когда окончил, вышел на кухню. Остановился у окна, открыл фрамугу. Свежий октябрьский воздух приятно освежил. Город скоро проснётся. Антон долго стоял, невидяще всматриваясь в светлячки фонарей и мерцающие далёкие звёзды с опавшей луной на крыше дома напротив. Мысли снова были там, - на далёкой и погибшей планете. Почему то защемило сердце и захотелось выпить, но он подавил желание.
 
 - Я расскажу Тебе, Проводник, что случилось, - неслышно пробормотал Антон. – Ты заполнил пазл головоломки, которого мне так не хватало…
*
 Старейшина Антеос отбросил заостренную палку, бросил прощальный взгляд на любимую.
- Я не оставлю Тебя, здесь, – подхватил невесомое девичье тело и побежал к челноку, разбрызгивая лаву.
 Закрывая створу, бросил прощальный взгляд на океан. Там что-то происходило. Отступивший океан возвращался на прежнее место: километровой высоты волна шла прямо сюда.
 - Запускай движитель, - отдал он приказ роботу-навигатору, и поставил задачу: - Цель: грузовой порт астероида, - Крейсера, поправился он. Опустился на колени и припал губами к горячей почве.
 
 - Программа запущена, старейшина Антеос, - ответил навигатор, – волна накроет округу через тридцать семь секунд.
 
 - Иду, - старейшина спешно переоделся в спецодежду техника грузовых перевозок. Посмотрел в экран на происходящее внизу, не проронив ни звука.
 Гребень Волны проходил в сотне метров ниже челнока.

 - Ты готов? – сухо спросил он у находящегося рядом Проводника.
 - Я готов нарушить Закон, - услышал он мысли, уже не проводника, а друга. Осмотрел придирчиво себя в зеркале. – Ты не сможешь прорвать заслон, старейшина. Ант, на  выходе из челнока тебя опознает идентификатор статуса. 

 - Обойдём, идентификаток, брат. Вперёд! - Старейшина не стал продолжать.
 
 Устроившись в кресле пилота, послал отчаянный запрос от первого пришедшего в голову имени, назвав должность среднего офицера, на астероид, переоборудованный в крейсер, при том искусно напустив на лицо маску мученика, одновременно глотая слёзы и звуки.

 - П-планета погибает, - сглотнул ком, заикаясь.
 - У вас имеется две минуты до закрытия второго шлюза порта. Не успеете, ждать не будем.
 - Спасибо, братья, - глотая слёзы, ответил старейшина.

Челнок уже набрал необходимую скорость, скользя и маневрируя по силовым потокам и линиям электромагнитного поля Фаэтона.
 
 - Я обещаю Тебе, что мы вернёмся, - опустившись на колени, поклялся старейшина. Поцеловал ещё тёплые губы той, кто не стала женой. Бережно отнёс её в машинный отсек и положил в подходящий ящик. На мгновенье показалось, что она улыбнулась и хотела протянуть руки, чтобы обнять.
 Старейшина Фаэтона сбросил наваждение и вернулся в пилотную рубку, плотно притворив створу. 

 Громада астероида росла, заполняя обзор. Антеос надел шлём и приказал навигатору выйти на полный обзор.
 
 - Мы не успеем войти во второй порт, - сообщил навигатор, перепрограммированный на голос его любимой.
 - Ускорение: две десятки, - со сталью в голосе приказал старейшина, - при входе во второй порт отстрелить капсулу со мной в район аварийного городского сборника. Ты всё поняла, любимая?
 - Ты не выдержишь ускорения, при том, могут быть заблокированы автоматические створы. Сделать запрос?
 - Не нужно. Выполнишь всё как я сказал, а в момент вход во второй шлюз, запустишь программу на самоуничтожение челнока. Место самоуничтожения челнока - приёмный космопорт.

 - Хор, - позвал он Проводника, – сделаем вот что. Я через шлюз выйду в город техников и спущусь в рекомбинаторный зал силы тяжести и генераторов искусственного солнца. Вот там мне нужен будешь Ты. Твоя помощь. Найди подходящее тело. Жаль что я никогда не пожму Твою руку.

 - Ты, не сможешь выполнить обещания своей девушке, - резонно заметил Проводник. – сколько же погибнет людей? Я нарушил закон, Ант. Впервые и хочу чтобы Ты знал, - я родился  в Плеядах и был  не последним монахом… но, никогда не убивал – голос Хора дрогнул.
   
 - Я не могу поступить иначе, брат, - остановился Антеос. – Да, Ты нарушил Закон Проводников и тебе уготована не менее приятная миссия, чем мне, - в ад, хотя этот ад находится вовсе не там, - расхохотался напоследок старейшина, торопясь к выходному сектору.
 - Мы ещё встретимся, брат Хор, и Ты меня узнаешь, а я Тебя! Прощай.
 - Это невозможно, - покачал головой проводник. – невозможно…

  Для подстраховки, поверх робы техника с оранжевой полосой на груди и плечах и светоотражателях на руках и ногах,  надел защитный костюм о опустил капюшон.
 Челнок к тому времени прошёл первый шлюз. Старейшина закрыл глаза и приготовился к выбросу.
 
 - Прощай мой любимый, - полный тоски голос навигатора-любимой вызвал мучительный спазм в горле.
 
 - Прощай – аварийный люк капсулы отстрелился. Тело налилось пронзившими иголками боли в позвоночника и нестерпимой болью во взрывающемся мозгу. Старейшина почувствовал тёплую струйку из носа и солоноватый привкус на губах.
 Когда сработал механизм открытия шлюза, капсула отстрелилась в стороны и он продолжил полёт к городу в темноте трубы шахты.
 Вечность равна мгновению. Время не остановило ход.

 «Только бы не увидели, - мысль остановил забрезживший впереди светлячок. Шахта плавно изгибалась под девяносто градусов. Когда до перегородки выхода из шлюза оставалось двадцать метров, сработал датчик открытия, что приятно удивило старейшину.
«Не нужно применять оружие – с этой мыслью его выбросило вверх на десяток метров.

 «Никого! – обрадовался он. Защитный костюм самортизировал, гася удар падения.


- Несанкционированное открытия шлюза, - раздался крик дежурного. Старейшина торопливо сбросил ненужный костюм, когда из-за ряда контейнеров показались бегущие фигурки.
- Живой? – радостно вскрикнул дежурный офицер и осёкся.
- Предатель, погубивший планету! – вскричал его напарник. Офицер хотел сообщить о несанкционированном появлении того, кто уничтожил планету, но застыл от страха. И этого мгновенья хватило.
 
-  Офицер доложите, -раздражённо спросил через громкую связь, ответственный за охрану.
- Ложный сигнал открытия шлюза, - Старейшина назвал имя и должность, подражая интонациям офицера.

  Пустынный городок встретил редкими огнями. Люди, подчиняясь приказу старейшины Атана, продублированного командором крейсера, расположились в креслах жилых боксов, аварийных модулях и на рабочих местах, ожидая начала Ускорения.

 Старейшина побежал по улицам городка, выполненного в форме окружности. На одном из перекрёстков ненадолго остановился у столба. Прижался, вспомнил. Именно в этом месте он признался ей в любви и она… Одновременно. Они. Оба признались и тогда мир стал иным.

 … на окраине, забрезжил свет. Обрадовался, что скобы аварийной лестницы не обрезаны - на месте… Спуск застал за началом ускорения «астероида»… Несколько минут, пока продолжалось ускорение, старейшина перепроверил до мельчайших деталей, план.
 
 Вереницы людей, текли по известным им маршрутам, управляя транспортными роботами-манипуляторами. Старейшина заметил их апатичность и отстранённость от всего, за исключением исполнения порученных рабам обязанностей.

 Над головами человеческого муравейника сияло солнце. На мгновенье ему стало жаль этого чуда технологий и людей, но когда он увидел глаза той, всё тёплое, что находилось в душе, померкло. В глубину сердца планетолёта и на искусственное солнце, пялились пустые и безжизненные глаза. Иначе и не могло быть. Он переждал ещё минуту пока блокируются навсегда чувственные центры мозга, ощутив при том разящие уколы. Несколько раз его подёрнуло и едва не скрутило в немыслимую позу. Когда закончился первый этап, Старейшина Фаэтона запустил в мозг процесс стирания памяти, оставив самое необходимое для выполнения поставленной цели.
 
У извивающегося тела старейшины, остановился офицер. Проводник мог теперь не скрывать всех нахлынувших чувств. Не стал вытирать слёзы, прикрикнув, на появившегося вблизи наряда.
 - Вон отсюда! – заорал на подчиненных. – Эпилепсия, сдохнет.
 Подчиненные, однако, приблизились.

 Два тела Проводник оттянул за близлежащий контейнер. Когда вернулся тот кто раньше был старейшиной, стоял на ногах.
 - Ты готов Проводник? – спросило существо переставшее быть человеком. Нечеловек. Машина с вложенной программой.
 - Да, мой брат, - ответил Проводник. Он тщательно осмотрел всё ли на месте у нечеловека, поправил головной убор бригадного рабочего и только потом вынул складывающиеся очки.
 - Идём, брат, - сказал нечеловек и надел тёмные очки… - Больше, бывший старейшина ничего не сказал, вплоть до самой пилотной рубки и встречи с командором.
 
 Вверху дарило свет, и согревало всё нутро астроида, переделанного в планетолёт искусственное солнце… 

  Антон сел на табурет, опёрся локтями на подоконник, прогоняя в который раз письмо Горана. Да, письмо неоконченное, - неоконченное в силу обстоятельств и смерти самого Проводника, но вот самые последние минуты и сложили пазл, не прояснив однако всей полноты произошедшего на астероиде, переоборудованном техническим гением той расы в научно-исследовательскую лабораторию – своебразный межпланетный кочевник-ковчег.
 А если сон искусственно внедрён в Горана через эгрегоральные сущности ИВМ(э) и несёт некий далеко идущий смысл? Да, вот именно последние обзацы письма Горана и внесли сумятицу в душу Антона. Нужно пойти и внимательно прочесть ещё раз. Там всё таки есть какая-то зацепка за истину – слишком всё получается гладко и гадко… Старейшина планеты, вместо того чтобы спасать людей неожиданно принимает решение уничтожить почти полтора миллиона людей, без веской на то причины. С девушкой понятно, а вот затем спонтанное решение и спонтанное ли?
 Горан пишет что старейшина и проводник по пути к цели погубили около двух тысяч людей, зачем? И как бы я поступил на месте старейшины Антеоса в подобной ситуации?

  Антон докурил очередную сигарету, затушил под краном.
 Снова ноутбук и письмо Горана, но перед тем, Антон помечает важное:

1. Одни из семи старейшин – Атан, сплетает нить заговора, чтобы уничтожить старейшин? Причина в том что ему нужна власть – абсолютная власть над миром, а Атан не может её осуществить, потому как старейшины не позволят, и кроме всего – не поддержат соотечественники. Вывод: нужно уничтожить лишнее, а лишнее – это всё человечество Фаэтона. Зачем? Ответ здесь прост, исследовательский ковчег, изначально создан для, - Антон едва не вскрикнул от догадки, зажав рот.
2. ковчег создан для начала колонизации третьей планеты и создания благоприятных условий там. Есть! Вот тут и зарыта собака. А именно!!! Атану нужна девственная планета с незашоренными и необразованными аборигенами, над которыми можно установить полный контроль и стать богом для землян! Именно – богом-творцом, а не диктатором и негодяем. Это откроет огромные перспективы на будущее, в том числе и в тонком мире, где с Атаном теперь придётся считаться, потому как люди почитают его за высшее существо.
3. порталы ИВМ(э) заблокированы для внутренних и внешних перемещений, именно из-за того что Атан погубил цвет не только Фаэтона, но прибывших из других систем, делегаций. Делегации прибыли именно по причине завершения постройки ковчега и консультаций по колонизации третьей планеты. Стоп!
4. А где находится сам Атан, когда начинается апокалипсис? … командор проговаривается что старейшина Атан отсутствет на ковчеге и находится на специальном судне старейшин с двадцатью тысячами соотечественников.

 Антон вздрогнул от догадки опалившей мозг. Закрыл глаза. Представил ту ситуацию, как если бы он был невидимым наблюдателем…

  В центре управления ковчега царила жуткая тишина и безысходный страх прятался по всем углам. Полсотни инженеров, - смена управляющих и корректирующих функциональное состояние  больше не надеялись ни на что.
 Чудовище, уничтожившее планету, сумело смести все заслоны, находилось рядом с ними. Нечеловек, потому как разумное существо не станет уничтожать целый населённый мир. Глаза пусты и ничего не выражают.
«Вот он, проклятый всеми, - содрогается каждый из инженеров и с тревогой бросают взгляды на заветную дверь в сердце ковчега. Там всего трое: командор, навигатор инженер. Их отделяет от центра полётов глухая массивная створа, поверх закрытая колпаком силового поля.
 
 - Всем оставаться на месте, - холодный голос старейшины бросает в дрожь всех. Они ведь не воины, чтобы сражаться с монстром, даже если вместе. Они – техническая и научная элита. В зиящей оплавленной дыре проёма стоят двое нелюдей: Антеос и его слуга. Они вдвоём уничтожили всех на своём пути. Антеос в разодранной одежде, с ожогами на лице и окровавленный, ужасен только тем, что его лицо не выражает чувств, а глаза – сама смерть. В коридорах и подходах к центру управления ковчегом, сотни недвижных тел. Его жертвы, а он стоит без оружия и спокоен и уверен.
 
 - Мозг, ковчега, приказываю провести идентификацию и подтвердить мой статус старейшины, - стальной, холодный голос вселяет ужас.
 Сеть голограмм опоясывают монстра и сканируют каждую клеточку тела, одновременно проводя генетическое соответствие.
 - Подтверждаю право старейшины Антеоса.- приходит ещё более леденящий ответ.
 - Требую от мозга увеличить время аварийной эвакуации людей, в два с половиной раза, от базового.
 - Базовый вариант принят советом старейшин – отвечает мозг ковчега.
 - Мой приказ не обсуждается. Старейшин больше нет в живых, а Атан здесь отсутствует.
 - Принято, старейшина, но уточните причину, ибо без вводных данных, я не могу изменить данную функцию и пересмотреть приоритеты эвакуации.
 - Ковчег рассчитан на шестьдесят одну тысячу, а сейчас здесь находится сколько?
 - Один миллион триста одиннадцать тысяч девяносто два, минус те, которые умерли в последние полчаса.
 - Исходя из перенаселённости ковчега, приказываю пересмотреть приоритеты эвакуации. Исполнять.
 - принято к исполнению.

 - Мозг, я приказываю осуществить переход на ручное управление ковчегом. Приказ не обсуждается. - Третье: сообщить цель полёта ковчега в координатной привязке к солнечной системе. (именно этот пункт запроса вызывает удивление и ропот инженеров)

 - Четвёртое: допуск в отсек командора. Для меня и моего помощника. Приказ не обсуждается.

- Можете войти, Антеос, защита снята – приходит ответ мозга.

 Старейшина обвёл взглядом центр управления и притихших людей.
 - Запрещаю покидать рабочие места.

  Инженеры стоя, склоняют головы в знак согласия, не в силах поднять встретить пустой взгляд нечеловека. Пугает их и то, что правую руку он держит в кармане. Что у него в ладони не знает никто. Возможно – универсум -разрушительное оружие способное взорвать всех.

К стене, разделящей центр управления и рубку командора, за старейшиной тянется цепочка кровяных пятен.

   
- Что ты хочешь доказать? – командор презрительно смотрит на старейшину, равно как и два помощника по сторонам. Они готовы к схватке с любым исходом, потому что именно сейчас решается судьба оставшихся в живых соотечественников.
 
 -  Ты предал старейшин и уничтожил жизнь, Антеос, разве этого мало, - ещё надеется на чудо штурман. Нечеловек молчит, ожидая ответа «мозга» ковчега. Позади его и Проводника непроходимая стена, за которой центр управления.

 - Мозг, я жду ответа на мои вопросы, - Антеос никакого внимания не обращает на командора.

- Цель полёта – третья планета – выкрикивает командор. – Это известно всем. Приказ получен от старейшины Атана.

- Мозг, я жду ответа на поставленные вопросы, - невозмутимо повторяет старейшина.

- Старейшина Антеос, - разлаётся голос мозга, - на ручное управление сможем перейти через десять делений времени, мною в блоки управления внесена коррекция. Ручное управление возможно в одном случае …
- Я знаю, - перебивает старейшина, - нештатная ситуация, приказ старейшины и наличие инженерного состава в центре управления.

- Зачем тебе ручное управление, Антеос? – выкрикивает навигатор. – Коррекция предстоящего маршрута проведена с высокой степенью точности.

Старейшина молчит, ожидая ответа мозга на последний вопрос. Молчание ложится тяжёлым весом на хрипло дышашего командора.
 Антеос делает движение, вынимая правую руку из кармана куртки. Время сжимается неимоверно и у командора и его помощников сдают нервы. Все выстрелы направлены в грудь старейшины. Проводник успевает убить навигатора и штурмана. Падая, Антеос успевает метнуть нож в командора. Проводник бросается вперёд…

 Антон никак не может понять одного:    Горан рассказывает что последнее, что он видел это труп Антеоса. Правая рука старейшины, в ней отсутствовала кисть, потому он и держал её в кармане. Она и спровоцировала последующее. Горан рассказал что в видении, он убил командора?
 
А кто тогда управлял ковчегом, если в рубку командора невозможно войти?       
   
Антона подбросила со стула невидимая пружина: на голове зашевелились волосы и тело бросило в изморозь. 

  Снова на кухню. Стакан водки.
 
 - Что же было дальше, если … - Антон застыл вкопанный посередине кухни, осознав всю трагедию и только сейчас понял, кто такой старейшина Антеос, принявший единственно верное решение. Именно! Верное и правильное. Как и его Проводник.

 - Я бы такое не смог, - зашептал Антон, дрожа.
 - Старейшина имел противоположную цель. Он ведь с самого начала был обречён проклятием всего человечества Фаэтона.

 - Ольв, Ольв, чёрт тебя дери, я знаю что ты здесь, - вслух сказал Антон. – мне нужна встреча с Мерархом, срочно и немедленно. Однажды я видел его лицо, лицо Мерарха. – Антон бегло нарисовал портрет мерарха, но Ольв продлолжал молчать.

 - Там не было свидетелей – ни одного, инженеры из центра управления попросту сбежали, правильно полагая что нужно спасаться, но по факту из ковчега спаслось шестьдесят тысяч и именно они на транспортных челноках добрались до Луны, (Марс, тогда находился в противополной стороне орбиты) проклиная Того кто подарил им жизнь, ты слышишь меня, Ольв! Старейшина Антеос невиновен!
 Он забрал жизнь тысячи, чтобы выжили шестьдесят. Антеоса оболгал Атан и с его подачи и его игры, старейшина угодил в ловушку. Мне нужна встреча с Мерархом. Ты слышишь. Мерарх с золотистым цветом кожи.

- Но пред, Тем старейшина дал обещание – вот что главное! .. я не гожусь ему в подмётки, Ольв. Ант совершил невозможное, а я не могу вспомнить, - Антон закрыл глаза и опустил голову. – Ради одно женщины, а не спасения мира, - прошептал он.

 Ольв молчал, поражённый в самую суть. Антон сказал то, до чего не додумался он, но почему о том молчал и молчит Мерарх. Да, ведь он видел в реке времени, как началась паника на ковчеге, но именно вот то двойное время на эвакуацию, о котором требовал Антеос, дало возможность отобрать в шестьдесят тысяч, пусть даже с ошибками – в панике, но, сохранить цивилизацию, пусть на чужой планете и создать прецедент, которым воспользовался в свою пользу Атан. Ведь, он Ольв видел, как ковчег изменил курс на обратный и в конечном итоге упал в районе экватора Фаэтона, где самая бурная деятельность. Сбой программ управления спровоцировал цепную реакцию и взрыв искусственного солнца ковчега, разорвал Фаэтон в куски. Один из фрагменов уничтожитл жизнь на Марсе, а второй упал в район Марианского разлома Тихого океана, спустя полстолетия.
   Знал Ольв и то, что транспортные модули добрались до базы на Луне и оттуда уже – на Землю, где их с распростертыми объятиями ожидал спаситель и будущий бог - Атан. Именно он устроил позже ту войну ангелов-богов, в которой не оказалось победителей, но семя Атана дало всходы!
  Ольв, молчал, словно поражённый громом. Он теперь вообще перестал понимать что происходит, но то что Антон докопался до истины не могло не тронуть до всей глубины.      

"А если бы в рубке командора дождались ответа мозга ковчега? - задумался Ольв.

- Он хотел спасти ковчег и людей, Ольв! - тихо сказал у окна Антон. - он хотел спасти, но шансов у Старейшины не было вообще – нуль, потому он и сжёг в мозгу память и чувства, потому что что,.. Атан вложил в программу ковчега все механизмы разрушения. Е
 Атану не нужны были полтора миллиона умных соотечественников, а лишь горстка слуг и послушные рабы-аборигены.
   

 
 
   

 
               
               

   Глава10.
   
   - Пустите! Пустите же к нему!
 Попытки Горана задержать рвущуюся в коридор отделения Сашу тщетны.
  - Да пусти, же, - Она вырывается, оставив в руках серба, сумочку. Что-то подсказывает Саше, в каком крыле отделения Антон - и больничную тишину коридора пронзает частая дробь каблучков.
   
 Обескровленное лицо, сухо блестят ввалившиеся глаза, руки судорожно прижаты к груди - женщина на пределе сил, лишь только увидев, определяет врач. Он решительно преграждает Саше путь в реанимационную, и незаметно кивает медсестре.
 - Да, да, - понимает медсестра и тотчас отправляется к шкафчику с препаратами скорой помощи.
   
- Прошу вас, туда нельзя, там и другие пациенты.
  Но не слова, сколько твёрдость и уверенность в голосе врача останавливает рвущуюся в реанимационный покой Сашу.

 - Пожалуйста, мне нужно повидаться с Антом, - ломко, бесцветно произносит она, готовая опуститься на колени.
 - Нельзя, - решительно произносит врач, которому такой голос - свидетель крайнего нервного перенапряжения и истощения. Он подходит ближе, берёт ледяные руки женщины в свои.
  - Подождите здесь, - старается он вложить в свои слова максимум утешения, - сейчас вас всех проводят.
 - Куда проводят? – настораживается Саша, не замечая, находящихся рядом: Марину, Сергея, Олега и подоспевшего Горана,
 - Присядьте, - настаивает доктор и тогда Саша позволяет усадить себя на скамью-кресло у дверей блока; равнодушно даёт вколоть себе успокоительное. Она знает, что лекарство не подействует – её сердце умерло пять с половиной минут назад.
Кто-то стоит рядом – она не разбирает, кто… какая  теперь разница? Они все живые, а она тень.
Горан мягко освободил из объятий Марину, бережно передал жену друга с готовностью открывшемуся Олегу. Неслышно подошёл к Саше и широкой ладонью накрыл ей голову.
Возлюбленная друга не шелохнулась, но Горан ощутил, как противится теплу этой ладони, не желая выходить из смертельного холода, сковавшего её изнутри. Она свой выбор сделала – и скоро уйдёт следом за Антоном. Всё потеряло смысл без него. Она просто не сможет жить дальше.
Невидимый никому, Ольв легко коснулся плеча Горана, поддерживая того в стремлении удержать Сашу в живых. Ведь если уйдёт она, Антона будет уже точно не вернуть. А пока в ней ещё бьётся сердце, нить не оборвана – и возможно всё. 
Настала тишина, лишь сдержанные вздохи Марины нарушали её. Из блока вышёл медбрат, толкая перед собой каталку с Антоном,.. с Антоном! Не с телом, накрытым простынёй – с Антоном!
- Останови каталку, - властно и не допускающим возражения тоном, приказал Горан. Санитар,   – И, отойдите, - все.
Санитар вздрогнул и остановился, вопросительно глядя на доктора.   
 В Саше прокатилась ледяная волна, сдавив клещами холодную и помертвевшую душу.  Содрогнулось мёртвое сердце, она сжала кулаки, - заколотило всю: только теперь заметила,что не сама и горе ведь не только у неё, здесь сын, здесь,.. здесь жена.
На лицо Антона взглянуть не решилась, зная что смерть меняет черты. Машинально взяла в руку кисть его руки, по профессиональной привычке прижав палец к запястью. Прислонилась, положа голову на грудь Антона.
- Ант, вернись, пожалуйста вернись! - взмолилась она,  - пожалуйста, вернись, - Она пролдолжала шептать свою мантру, не обращая внимания на оцепеневшую Марину. – Нужно идти за ним, да идти. Почему всё вот тан не по-человечески,в самый последний момент? Мы не куклы, мы не куклы, - Она, вдруг изменилась, нащупав путеводную нить. Выпрямилась и заглянула прямо в бездну глаз Марины, отчего та вздрогнула.   И я исчезну из жизни Антона и Марины, не трону больше их покой. Только сотрите из регистратора день с катастрофой!
Саша закрыла глаза и неслышно произнесла: - Не нужно. Я,.. я схожу за Антом. И верну его. Верну. Иначе и быть не может! 
- Не вздумай, - как можно мягче, отреагировал Горан и наклонился. –  Саша, никуда не ходи.
Медбрат медленно отвёл простыню от лица Антона,

 - Я иду за Антоном! – от её хлёстких и бьющих наотмашь в своей непоколебимой уверенности слов, вздрогнула Марина, побледнел Олег. Оцепеневший доктор, уже не зная, что делать, посмотрел на Горана. Саша обхватила руками каталку, поверх тела Антона, вцепившись намертво пальцами в хромированные трубки  и затихла.
- Но как это, - вздрогнул доктор. – восемь минут. Мозг умер.    
- Мерарх, мне есть что тебе сказать, - Непонятная фраза ещё больше ввела в ступор присутствующих. Сергей, наклонился к Матери и шепнул на ухо: Мам, она сошла с ума,
- Я за Тобой, - последнее, что слышала Саша перед тем, как упасть во тьму, был хриплый  и запоздавший крик  Горана:
- Не ходи на озеро, там его нет!
- Девочка, только не ходи на озеро

- Кто такой Мерарх? – высказал общий вопрос, озабоченный Сергей.
- Оператор мирового регистратора, - ещё более странно и загадочно ответил Горан, теребя небритую щеку. – В его силах вернуть Анта. 

Во вселенной всегда что-то происходит и будет происходить… Затрепетала ли Жизнь, первым криком, дует ли пассат, несёт ли свои воды в океан река.
Доктор спохватился раньше всех, и попытался освободить захват Саши, но намертво схваченные побелевшими костяшками пальцев трубки, будто их приварили сваркой, не поддавались силе.   
 
 Именно туда – к домику у озера! Не теряя ни одного мгновения! Луч её сердца пронзил все высшие миры, замерев на мгновенье у перекрёстков жизни, - мгновенье-вечность, где время не властно.

 Проводник Ольв предполагая подобный исход, был готов, но момент истины превзошёл всё что ему довелось пройти за долгие тысячи земных. На его памяти бывало всякое, но сегодня, произошло, «да» – сказал он сам себе – произошло не укладываюшееся в рамки. Саша пошла не просить или требовать любимого, а именно – вернуть. И не у кого-то незримого и вторичного, а у самого Мерарха. Требовать вернуть и баста! И понял это не он один. В сквозившем оцепенении, он припоздал, отправляясь вслед – впервые – вслед, той кого вёл всю жизнь от первого крика. Какую цену заплатит Саша ещё оставалось загадкой и разрешиться загадка у дома на озере…


  - Да, помогите же разжать ей пальцы, - попросил доктор, бросив безуспешные попытки. - Мы теряем её. Олег Витальевич, Горан, быстрее же, чёрт возьми! - Потуги нащупать пульс тщетны. Пульса нет, зрачок не реагирует. Дыхания нет.

- Галя, Адреналин! Ломайте ей пальцы, иначе не вернём.
- Не поможет – жёстко сказал Горан, посмотрел на Олега и отрицательно покачал головой. Тот пожал плечами.
 - Витя, не стой пнём! Болгарка в моём кабинете, живо! - закричал доктор опешившему санитару. - Нужно отрезать трубки у ладоней, иначе не будет вентиляции лёгких.
 - Отставить! - твёрдо остановил всех Горан. - Вы не поняли, куда она пошла? - снизил он интонации. - Адреналин не поможет. Она пощла за Антоном. 
 
 - Вы с ума сошли, господин Горан Радич! - разъярился врач. – Какие-то Мерархи и потусторонние миры у озера,.. что за бред Вы несёте! Антона не вернуть, так хотя бы вернуть её!  Вы берёте на себя слишком много, в том числе - чужую жизнь, не представляя что это такое.
 
 - Я забрал жизней больше, чем в вашем отделении пациентов, - хрипло ответил Горан, - негодяев и мерзавцев, мешающей нормальным людям жить, любить и быть уверенным что завтра наступит утро - Горан умолк, впервые в жизни проговорив столь длинную фразу на людях. 
- Не вмешивайтесь, - сила слова подействовала. Санитар растерянно посмотрел на врача, а тот - на уверенного в своей правоте офицера.
 
- Ответственность беру на себя, - продолжил серб, - если не послушаете меня - применю силу.
 
- Мы ещё можем попытаться её вернуть, - слабо возразил доктор. Горан покачал головой и отобрал наполненный шприц с длинной иглой.

 - Сергей, тебе отец рассказывал о Югославии? В штабе генерала Младича, Антона называли призраком.
 - Папа воевал в Югославии?.. я не знал этого, дядь Горан – взволнованно ответил Сергей. 
   -
Тогда, под Жепой, - Горан опустил голову, - безоружный Ант, защищая меня и важные материалы по Сребренице, убил пятерых наёмников за двадцать секунд,- наёмников, которые вырезали у живых лоскутами кожу, отрезали гениталии и заставляли их съесть.
 - Отец, убил пятерых? – вздрогнул Сергей.  Возле каталки наступило оцепенение и тишина:
   
  - За нами отправили группу спецназа, - продолжил Радич. - На открытой местности нас достала натовская вертушка, под эгибой якобы ООН. Они охотились, как за животными. Анту, пуля прошила бедро, вот тут, - Горан отодвинул сдвинул простынь и показал на шрам, - Ант просил бросить его из-за большой кровопотери. Вертушку я снял, - Горан сглотнул ком и посмотрел на мраморное лицо Анта - Нам удалось добраться к штабу Младича, с материалами опровергающими клевету,.. да, того самого генерала, что судили трусы и подонки в Гааге, - кивнул он Олегу.
 - Прикрытием интервенции, растиражированной в мировых СМИ и раздробления моей Югославии на фрагменты стала история Клинтона и Моники Левински… Мы надеялись что Россия введёт войска и прекратит вакханалию и бомбардировки мерзавцев, но Ельцин не решился, будучи в прострации алкогольного синдрома. Операция по Югославии была тщательно спланирована и после бомбардировок бомбами с обеднённым ураном, до сих пор рождаются калеки и неполноценные, а мировые правозащитники молчат, - Горан ненадолго умолк, сглотнув:
  - Будем ждать. Они либо вернутся вдвоём, либо, - он, не закончил, перехватив взгляд онемевшего сына Антона.
   
 
  Саша, шальным ураганом ворвалась в дом на озере:
- Мой Ант здесь, Ольв, я чувствую присутствие! Слышишь Ольв, у меня снова бьётся сердце! Ты здесь, родной, я чувствую!
  Анто-оон?!

  Тот, кого она так отчаянно звала, смотрел на неё с тонкого плана здешней реальности, скованный невозможностью одолеть невидимую границу реальностей. Рядом встал Мерарх, невозмутимо наблюдая, как Саша мечется по избе, открывает дверцы шкафа, выдвигает ящики комода, наконец, хватает плетёную шкатулку, что смастерил ей Антон ко дню рождения. Раскрывает и, ахнув, что-то достаёт оттуда.
 - Мерарх, иди к ней, - попросил Ант-старейшина.
 - Ты не изменился, старейшина, - вздохнул Мерарх, - всё завершается сейчас - и начинается в то же время. Ты слышал, что она сказала?
 - Ты снова хочешь разъёдинить нас, зачем тогда мы приходили в этот мир, Мерарх?  - Тот, кто был когда-то Антеосом, а теперь почти перестал быть Антоном, любовался возлюбленной, ещё не зная развязки, а Мерарх упрямо молчал.
 - Иди к ней, Мерарх, успокой, или пусти меня - попросил Антон. – Я имею право в свои сорок земных суток. И использую каждое мгновенье, чтобы убедить Сашу не уходить со мной. 
 - Не торопи события, старейшина. Она ничего не станет просить у меня, вот в чём вопрос, а подобные дела решает совет иерархов.
   
 Внезапно Сашу привлекло то самое перо птицы, что она нашла. Перо так и лежало на столе, нетронутое.
 - От меня ждут «договора», - заговорила она к Ольву. Обернулась. В горнице было пусто. Отворила дверь. Никого. Ольв исчез. Тут она услышала мурлыканье. На грудь прыгнул тёплый комочек. Кошка прижалась к хозяйке.
- А с тобой что делать, киса? - со смешанными мыслями Саша вернулась в горницу, к столу.
   
- Ты хотела меня увидеть? – незнакомый мягкий голос заставил встрепенуться: у окна стоял мужчина с золотистой кожей, без признаков волос на голове и лице. Лицо то, что описывал когда-то Антон. Белая тога ниспадала с плеч мужчины жёсткими красивыми складками. Около минуты они молчали, изучая друг друга. Саша не отвела взгляд. Мерарх, молча  подошёл к столу и присел на место Антона.
 - Может, чайку? - спросила Саша.
 - Ант не сможет быть полноценным мужчиной, - без предисловий начал Мерарх, - и проведёт жизнь в инвалидной коляске. И это не считая того, что за вами по следам идут спецслужбы многих стран, не считая, что ему начинать с пустого места и без тебя, девочка. Ты по-прежнему хочешь, чтобы он вернулся?
 - Я уже сказала всё, - Саша гордо выпрямилась.
   
- Ольв, - покачал головой Мерарх, - а сделай-ка всем нам чайку с маральим корнем. Мы же с Александрой Иннокентьевной поговорим на свежем воздухе, - Мерарх глядел в окно, где его поджидал видимый только ему Антон.
 
  Озеро лежало перед ним спокойное-спокойное - и покой места передался душе Антона. Принять судьбу, научиться жить с тем, что есть, заново научиться говорить, видеть Марину, в самой глубине сердца сберечь всё до крохотки о Саше... А потом, однажды, рука об руку с нею встать на Пороге лицом к звёздам - и сказать заветные слова присяги, если только, - вопрос пока оставался открытым. 
   
- У меня появилась другая мысль. Мерарх,  Вы напрасно оставили перо, я не буду подписывать никаких договоров. 
- Говори, девочка, - отозвался уязвлённый, как показалось Саше, Мерарх.
 - Сотрите в регистраторе наше прошлое, совсем. Я по-прежнему готова отказаться от жизни с Антоном.
 - А как же память? - Мерарх отложил чашку и посмотрел на горы. - На другую мысль и другое условие, - сказал он, помолчав. – Жить без памяти – не выход. Без прошлого нет ни настоящего ни будущего.
- Идти, оглядываясь, назад – свернёшь шею…  я не торговка, - ответила Саша.
- Не нужно дерзить, девочка, не выслушав старших, - улыбнулся Мерарх. Ослабил крепление тоги на плече, устроился на скамье поудобнее. Закинул ногу за ногу.
 - Впервые за десятки тысяч лет разговариваю с человеком из плотного мира, а ты дерзишь, вредничаешь, словно капризное дитя, и не хочешь выслушать.
   
 "С человеком?" - удивилась Саша, но сказала иное: - Простите, меня, пожалуйста, Мерарх. Я сама не своя. Мой Антон... - она сглотнула ком. - Что вы хотели сказать, Мерарх? - она послушно склонила голову.
- Пустячок, - улыбнулся Мерарх. - то, что ты нашла в шкатулке - мой подарок. Цепочка с медальоном – безделица, может остаться здесь - на озере, а может уйти с тобой - домой. Если ты сумеешь унести, - задумался Мерарх и повторил: - если сумеешь забрать мой подарок с собой, девочка.
 - Медальон имеет какое-то значение? – в волнении спросила Саша.

 У Антона-старейшины дрогнуло лицо. Это та самая монетка, что показывал Ольв в несне, его назначение знал старейшина Фаэтона. И он теперь знает!

 - Это сможет сделать только сильный духом, - проговорил Мерарх. – за мою бытность в восемьдесят тысяч земных лет, это удалось немногим, - он растопырил все пять пальцев ладони.
 - В случае неудачи, у вас с Антоном не будет ни мгновенья встречи. Программа регистратора сработает тотчас. 
 
- Спасибо, за подарок, Мерах. – Саша подошла к нему и удивив Ольва и самого Мерарха, склонилась, коснулась губами золотистой кожи руки оператора мирового регистратора. 
   
   
 
 Марина зажала рот кулачком, когда в тишине раздался одновременный вздох мужа и Александры.
 Горан, улыбнулся сувозь выступившие слёзы и плотно сжал губы.
 Растерянный доктор, всё ещё не веря в произошедшее, широко раскрытыми глазами смотрел, как ослабла хватка пальцев Саши.
 
Антон открыл глаза, облизнул губы. Горько. Мокро. Солоно.
 - Марина, - Но над ним оказалась не Марина.
 - Кто вы? - едва двигая губами, спросил у склонившейся женщины без халата, профессионально щупавшей пульс. Она перевела взгляд, остановилась на его глазах, и пожала плечами. Поднялась.
   
  - Это не мой случай, - сказала Александра Иннокентьевна врачу и выпрямилась. - Марина Алексеевна, случай с вашим мужем не такой уж уникальный, но должна заметить, что надежда на полное выздоровление слаба, всё зависит от вас, - слова Саши внесли сумятицу и столюняк.
 - Зря потеряла время, - Александра, пожала плечами.
 - Мне нужно домой, всего доброго вам всем, - попрощавшись со всеми, Александра, достала мобильник.
  - Дима, Димуль, буду к вечеру, сегодня. Ты говоришь как Антон? Пришёл в себя, моё присутствие здесь оказалось ненужным. Чего Ты не понимаешь. Какие дневники, сны, о чём Ты, родной, я не понимаю. Дома погоаорим. Какой развод, у кого развод?.. Ты спятил, родной, или спутал? - разволновалась Саша. – Как Нинуська?

  - Александра Иннокентьевна, я могу подвезти вас в Москву? - спокойно предложил Горан, не обращая внимания на остолбеневших свидетелей произошедшего. - Я на машине и тоже в столицу.
 - Спасибо, не откажусь - Александра пожала плечами.
- Тогда пойдёмте. Я отвезу вас. Мне к двадцати ноль-ноль нужно быть в посольстве.
 - Вы в посольстве работаете? 
 - Да, в посольстве Сербии, со вчерашнего дня, - не моргнув, соврал Горан.
   
 
 - Кто эта женщина? - спросил Антон у всхлипывающей Марины.
 - Врач из Москвы, - Марина поцеловала мужа, пряча на груди лицо. 
   
  Саша в этот момент медленно выходила из больницы, изо всех сил стиснув в кулаке подвеску в форме серебряной монеты. Планета Земля была оттиснута на лицевой её стороне. Два креста - на обороте.
  Она постояла на крыльце, вдыхая морозный воздух, дождалась, когда подъедет Горан, на свитер её и волосы сыпались снежинки, но она не ощущала ни их ледяных уколов, ни мороза, ни ветра.
 - Вы забыли, - запыхавшийся лётчик набросил ей на плечи шубку. 

 - Антон Зимин жив, - опередила она вопрос репортёра местной газеты.
 На заднем сидении, рассмотрела медальон, улыбнулась и повесила на шею.

 - Будьте добры, Горан, остановите у ближайшего кафетерия, - попросила Саша, когда прогрелся мотор.
 - Хорошо, Александра, Вы не боитесь быстрой езды? - Горан тщетно искал в её глазах Сашу. Это была другая женщина. Совсем другая.
 - Судя по вашей выправке, вы военный, а это значит, что не боюсь, - Саша раскрыла сумочку и достала косметичку с зеркальцем.


 - Сынок, кто эта женщина и что делала здесь? – спросил Антон у всхлипывающей Марины. Олег наклонился и зашептал что-то на ухо Марине. Из всего сказанного она поняла одно слово. «амнезия». 
- Врач из Москвы, - Марина поцеловала мужа. Доктор всё протирал и протирал очки дрожащими пальцами. 
 - Гмм, э-ээ вот тебе и восемь с половиной минут, гммм, - не скрыл потрясения доктор.
-  Марина Алексеевна, раз такое дело, э-ээ, я перевожу вашего мужа из реанимации в восьмую палату. 

- Они обое ничего не помнят? – тихо спросил сын Антона у Олега.
- За всё нужно платить, - ответил тихо Олег.
 - Кто сынок, не помнит? – спросил, прислушиваясь, Антон. – Олег, как ты?
 
 - Всё в порядке, Ант, мы рады твоему возвращению.

Месяц спустя:
Штаб-квартира АНБ, Форт-Миде, штат Мэриленд.
 - Итак, подведём итоги, - генерал Энтони Дуглас – новый хозяин кабинета, устало потёр веки. - Призраки больше не выходят в сеть, но не нужно расслабляться господа. Глаз не спускать с обоих.
 
 - Сэр, русские их плотно пасут на каждом шагу, - доложил Сноуден. – Наш человек – ученик Пола, встречался как репортёр с Антоном. Его заключение трудно оспорить. Мак проник в мозг Антона и оставил там свои «штучки», но ничего не нашёл. Наш клиент – обыкновенный калека, в инвалидном кресле. Амнезия. Он ничего не помнит. Это цена за возвращение в жизнь, г-н генерал. 
 - Наблюдение не снимать, а что у нас по группе, которую готовил Пол?
 - Явный прогресс по всем направлениям, г-н генерал. Опыт Пола и дневники Антона – безценны. Мы стоим на пороге величайшего открытия, смею уверить.
 - И это всё?
- Нам необходимо увеличить финансирование. Здесь расчёты. – Сноуден протянул бумаги.
- Полтора миллиарда, - схватился за голову генерал. – И это в условиях мирового экономического спада и ближайших событий на,. – генерал внезапно умолк, будто с ним рядом находились два призрака и слушали каждое слово, а потом, сбросив наваждение, раскатисто заржал на весь кабинет. 
…
 Примерно тот же разговор состоялся в кабинете директора ФСКР, в Москве, но детали мы опустим, чтобы не повторяться.      


Глава 11.

Комбинат Азовсталь. ТЛЦ – 3600. 
22-10 ночная смена.
Число.
- Расписывайтесь, мужики, - сменный мастер электриков ТЛЦ  (толстолистовой цех, выдающий на выходе лист шириной 3600мм)  протянул мне два обязательных экземпляра наряда-допуска и сопутствующие бумаги по безопасности работ.
 «Замена двигателя черновой клети поз:14/3, 180квт» - прочёл я. Моим ребятам эта работа не очень, потому как много возни и много мазуты, плюс - нужно резать мешающие ограждения. В общем как наши говорят – «полная .опа»
 - Алексей, - я обратился к мастеру, выдавшему наряд, – проблема - мостовой кран, механики не дадут.
 - Я договорился, мужики, но! – Алексей делает паузу: - Кран в вашем распоряжении через два с половиной часа - на пятнадцать минут? Пальцы на муфте, отдала предыдущая смена.
 - Успеем, Данилыч, но мне нужен резчик с допуском на огневые работы. Огнетушитель. Срезаем верхнюю надстройку с ограждениями, убираем краном, режем крепёжные болты. Раскручивать – потеряем кучу времени. Пять лет мотор не трогали. Успеем, из пяти моих мужиков - двое с высшим образованием.    
 - Хорошо, - соглашается Данилыч. – другую работу не буду давать. Через три часа, кран с подкрановым в вашем распоряжении на пятнадцать минут – больше не дадут; сварной у Тебя есть, резчик будет. Просьба, мужики: до утренней смены, нужно край выбросить мотор и разуть. Я понимаю, что твоя бригада «попала в маргарин», но что поделать, - сочувствует Алексей. 
 - Вот отличненько, - отвечаю Алексею Данилычу, - мы к себе - на участок, переоденемся в подходящую робу.

 Через пятнадцать минут мы у себя на участке. Кофе. Чай.
- Мужики, отдыхайте, но тряпки надевайте, чтобы не жаль было выбросить.
- Пётро, успеем до утра? – интересуется Артём.
- Отдыхайте. 

   На пол сбросил бушлаты: разложил и прилёг. Сон никак ни шёл, не из-за работы, нет: в маршрутке на работу, пришла преглупейшая эсэмэска, с неопределимым номером: 

Пётр, приглашаем вас с Ольгой сегодня в 23-30 по москве: кафе «у Озера». 
Алесандра, Антон.       

С Ольгой, конечно, не связался: инета нет в моей мобиле, на счету жалкие полторы гривняков. Скорее всего, какой-то шутник хохмит накануне нашей совместной с Олей публикации «Н.Р». Да, я дал прочесть своим знакомым, наверняка и Оля своим предложила на «обкатку».
 Интересно, кто бы это?

*

- Проходите, - приглашает ничем не примечательный худощавый блондин лет тридцати, в приличном темном костюме в полоску, под которым сиреневая рубаха. Выбрит до синевы, напоминает актёра Кайдановского.
   
 Незнакомое место – ночной проспект неизвестного мне города. Люди. Авто.   
– Проходите, Пётр, - Блондин оказывается, и имя моё знает. Ну, да мало ли что во сне происходит. Он дружелюбно указывает в сторону тёмной и массивной филёнчатой двери в арочном исполнении, с ручкой - металлическим кольцом в пасти льва, под вывеской:
«У озера»

- Пошли, - я догадался, но несколько растерян и скован. Бывает же такое! Видимо последняя работа в течение трёх месяцев над нашим с Олей романом, сказалась и теперь мозг спонтанно продуцирует видение. Вот, только хватило бы времени, а то сон прервётся в любой момент. Интересно, а Ольга будет? Мы в реале не встречались, разве что переписка и, скайп - уточняли компоновку «Н.Р».  Но скайп не реал, как впрочем, и сон – иллюзия, хотя кто знает, где проходит граница реальности.
 Спускаемся по крутым ступеням к белой металлопластиковой двери.      

 - Ольга Юрьевна прибыла раньше, - угадывает мои мысли парень, перейдя на «ты».
 - Роз бы купить, - решительно останавливаюсь.
 - Нужно было раньше думать, - хмыкает блондин, картинно, шутом, разведя руки, – предупреждали.   
.– Всё равно, - возражаю ему, - неправильно получается, ээ? – уловка узнать имя, блондин игнорирует, но чувство что видел его раньше не проходит.      
 
 Помещение подвальной кафешки разделено перегородкой на два сектора с двумя арочными проходами по краям перегородки.  В трёх шагах, справа – за стойкой приветливая и стройная девушка в белоснежном переднике.
 Слева, сразу за аркой, уютный зал с десятью столиками и репродукциями пейзажистов и маринистов на белых стенах. Плазма на фасадной стене прёт рекламу набивших оскому сникерсов. Пять столиков заняты.      
 
Оля стоит к нам спиной (одежда) и оглядывает внутренний интерьер.

 - Оленька? - говорю как можно непринуждённее, закрывая ладонью её глаза.
 - Ой, - вздрагивает она и догадывается. – Петро! Снова твои шуточки! – она поворачивается и пытается смотреть строго, но улыбка уже наготове. – Это Ты придумал с эсэмесками? 
 - Я не умею такого, и не имею понятия кто, Оль. Во, блин попали! Прикинь, щас на смене, окошко у меня, прикемарил на участке.
- Да и я, честно признаться, вот-вот прилегла, день рабочий выдался – ой-ой, заполночь. – Оля уже пришла в себя и улыбается вовсю.
 
 - Ну, хоть не в реале, так во сне увиделись - хохмлю я. – А Твои где, где Миша?
 - А твои, - Надя? 
 - Ну, соавтор-то ты – не она, - замечаю я. – Муж не заревнует?
 - А, ну тебя, - отмахивается Оля и опять улыбается.
 


 - Ребята, потом наговоритесь, время, – решительно пресекает нашу пустую дискуссию, блондин.
 - Нам в эту дверь, - он даже не представляется, а просто указывает рукой на дверь слева, с символикой – «инь-ян».
 


 - Это шутка, или прикол? – переглядываемся мы с Олей. За инь-ян, нетрудно предположить какое за дверью «заведение».

- Прикол, - отвечает блондин, и вдруг меня осеняет, кто это. А он продолжает: – Рисунок для лохов, не берите в голову, а то следующий роман начнёте с сортира, то бишь - туалета, - поправляется блондин, открывая дверь, и приглашает нас в неосвещённый коридорчик. Позади хлопает дверь, мы в непроглядном мраке Малевича. Оля находит и крепко сжимает мою ладонь.
 
- Ольв, хватит глупых игр, - я резок, от моего тона Оля вздрагивает. 
 - Угадал, - одновременно с ответом Проводника, становится светло, и Оля ахает от увиденного:
- Как же здесь уютно! От одного только вида этих бревенчатых стен тепло…
 - Ольга Юрьевна, вам по поводу внутренней обстановки горницы звёзды ничего не шепчут? - явно издеваясь, произносит наш проводник. – Вы ведь описали, помните, - иронизирует Ольв над моей смущённой коллегой. 
- Но этого не бывает, Ольв, - она отпускает мою руку и оборачивается, - правда, Петя?
Я философски пожимаю плечами – в жизни чего только ни бывает - и замечаю на лавке любопытствующую серую кошечку. Она внимательно, но в целом дружелюбно смотрит на нас.
- Добро пожаловать в ИВМЭ, - Ольв серьёзен и строг. – Пожалуйте, гости дорогие.
- Ольв, погоди, - прошу я. – дай обвыкнуться. А ты моложе, чем мы тебя описали. Выйдем наружу. Оленька, не возражаешь?
- Нет, конечно, - она тоже ещё не совсем пришла в себя, зябко ёжится, глубоко засовывает руки в карманы джинсов.
- Это осознанный сон, о котором мы писали в романе?
- Нет, дудки, - изгаляется Проводник, - сон закончился в кафе, но каждый из вас может вернуться «домой», если пожелает.

- Нет, - в унисон отзываемся с Ольгой и переглядываемся заговорщиками.
 - Тогда я вам составлю компанию, - многозначительно улыбается Проводник и продолжает, - Вы прогуляйтесь пока, до прихода Саши с Антоном сходите к водопаду, может? 
- А если мы проснёмся? – резонно замечает Оля.
- Вот это уже мои заботы, - отвечает Ольв, - Тебе, Петро, торопиться некуда пока. На кране оборвалась траверза, вместе с тросами. Никто не погиб, но работа встала; у Ольги Юрьевны тоже все крепко спят. Вперёд?               

 - Погоди, а что за домик сверху, - я показываю в сторону верхнего озерка, откуда виднеется крыша избы.

- Там живёт, - Ольв таинственно умолкает и указывает рукой за спину. Выходя из избы Антона, мы не могли заметить за кустарником двоих. Теперь их хорошо видно. Высокий мужчина нанизывает мясо на шампуры,.. незнакомая светловолосая женщина. Оба - в зелёной «пятнашке».   
 
- Горан Радич! – вскрикиваем одновременно с Ольгой. Положив шампур на мангал, Горан приветливо машет нам, обняв её за талию.

 - Но у Горана не было женщины, - резонно замечаешь Ты.
 - Её зовут, впрочем, он сам представит, - отвечает Ольв. – Тот домик – их. Кстати, ребята, не желаете в баньку? - с хитрым прищуром, спрашивает проводник. Ольга опять смущается до невозможности.
 
 И правда, - рядом со старым кедром – в пяти шагах от берега, где Антон убил Пола и Софии, (сцена убийства Пола и Софи далась нелегко)  сруб три на три с пристроенным предбанником. Смущённая предложением, Оля поворачивает ко мне порозовевшее лицо и мы, не сговариваясь, начинаем хохотать.
 - Заманчивое предложение, не правда ли коллега, - сквозь смех и слёзы, выдаёшь Ты.
 - Очень, Оленька, - я не перестаю хохотать, - а после всего я опишу эту сценку в эпилоге Н.Р. У народа, бут ступор, хошь, скажу у ково из френдов?

- А у тебя жена ревнивая, - парируешь Ты. – А Андрюха скажет: батя, заигрался в эротику, кхи-хи-хи.
 - Ладно Тебе, - я вытираю Тебе выступившие слёзы. – Пойдём к водопаду.

 - Да, сходите, вижу вы находите общий язык, а я пока займусь своими делами, - На сосредоточенном лице Ольва ни тени юмора и колких двусмысленностей. – Ант и Саша будут скоро, - Ольва окутывает белёсая туманная дымка, призрак-фантом тает и вот его нет.

По набитой извилистой тропинке следуем мимо баньки с кедром и направляемся к месту, где когда-то был уступ морены ледника. Теперь Дарашколь сбрасывает там излишки воды в небольшую живописную долинку, и, теряясь ручьём в лесных массивах горного Алтая, несёт свои воды Кучерлинскому озеру. За следующим хребтом - центр Беловодья: величественная и монументальная с нависшими ледниками – Белуха.

- Красиво – обрыдаться, - негромко вздыхает Оля. Понимающе киваю ей.
У ствола кедра – лавочка – потемневший трёхметровый хлыст, очищенный от коры. На нём чья-то заботливая рука оставила  пуховый платок для мерзлячки Ольги. Ей и впрямь зябко здесь, в свежести котловины гор, даром что обитает в северных московских широтах. Набрасываю платок Оле на плечи, одновременно прислушиваясь к звукам.
 - Внизу кто-то есть, - подтверждает коллега мою догадку. ( как я не перевариваю это слово, коллеги)!

У самого края сброса озера, шумит и пенится, полируя выдающиеся над потоком гранитные камни, бирюзовая вода. Как раз от центра сброса обалденный видок на озеро. Камеру бы. 
 У самого края ещё одно бревно – отполированная многократными сидениями лавочка – оставленный бинокль. Можно сесть и болтать ногами в открывшейся пустоте крутоспускающегося склона.
 Незнакомые голоса становятся явственнее, к ним добавляется стук топора и равномерный треск, напоминающий взвод пружины храпового колеса, или будильника.
 - Поехали! – Слышен громкий крик. От неожиданности Оля вздрагивает, и почти одновременно с звуком распрямляющейся пружины, к нам приближается нечто, пока невидимое и вдруг перед нами взмывает гигантская, янтарного колеру, птица. Лица пилота планера-двойки и второго пассажира, не успеваем заметить. Птица стремится ввысь и, достигнув точки апогея, ложится в левый крен, разворачивается к стартовой площадке и уходит в сторону Белухи.
Поражённые – молчим. Слов у нас – таких общительных, обычно – не осталось. Переглядываемся. В нашем-то романе подобных штучек не было. Да! Здесь что-то изменилось.
Но кто разговаривает внизу, что там? Приближаемся к самому краю обрыва.   

- Ни хрена себе, - вырывается у меня, а Оля инстинктивно вцепляется в мой рукав и тоже ничего не понимает.
Внизу, на расчищенной от кустарника и деревьев поляне, превращённой в посадочную полосу для планеров с тормозным гаком, как на авианосцах, кипела жизнь. Вниз простиралась вырезанная в граните наклонная колея шириной в полтора-два метров. В самой середине – канавкой, в которой гак зацепа планера. Впечатлило качество проделанной работы. Выстроить катапульта для планеров и боковыми отводками-шурфами, куда ниспадали натянутые контргрузами канаты. Внизу взлётки – деревянное храповое колесо для взвода «пружины» катапульты, которое снова натягивало взводную пружину привода. 
 На нас не обращали внимания. Полтора десятка мужчин и женщин занимались своими обязанностями – по всей видимости - техников.
  В роще слева, скрытые деревьями: прямоугольный грубый сруб-барак и по соседству у самой площадки - ангар, у которого ещё один планер-двойка.
 - Я бы не отказался в небо, а Ты, – Ольга смутилась, застигнутая врасплох и перевела тему:
 – Высоты не боишься? Когда они успели выстроить эдакую махину, и откуда здесь люди? – Я ничего не ответил, будучи в затруднении. Ничего подобного в НР не присутствовало.
 
 За рассматриванием и откровенным любопытством, не заметили, левее от нас по врезанным в породу ступеням с поручнями поднимались мужчина с женщиной в зелёных  пятнашках и берцах. Оля, обратила внимание, когда раздалось покашливание. Вскрикнула, узнав.
Антон улыбался во всю ширь, не отрываясь от Ольги, а Саша всё внимание своё отправила на меня. Рой вопросов в голове не давал покой, но вместе с тем, я понимал, что всему своё время и не следует торопиться. Оля крепко сжала мои пальцы, видимо переживая, как и я.
 - Не всё сразу, здравствуйте, - Ант протянул для приветствия руку и предложил идти к Горану и Барбаре.

 Горан представил свою половинку, объяснив, что именно Барбара и её брат - владельцы кафе «У озера», откуда мы прибыли сюда, а само кафе находится в Чорногории.

- За встречу, ребята, мы рады вас видеть здесь! - вино приятно щекотало нёбо и ласкало обоняние приятным «букетом».
- Скажите, Антон, - начала Ты издалека, - каким образом всё вот это?

 - Вы нам нужны ребята, потому и было решено пригласить, - отдыхайте. Не желаете полетать на планерах? - сменил он тему.

- Но ведь у вас амнезия? - начала с главного Оля. 
- Никакой амнезии не было Ольга Юрьевна. Петро, вон знает. Всё срежиссировано и сыграно Сашей и мной. Единственный вариант, когда волки сыты и овцы целы. В противном случае у нас не было ни единого шанса. Ребята, вы кушайте, разговор у нас будет серьёзный, - Антон сложил на стол руманые шашлыки.   
- Да, но что мы можем сделать? - удивилась несказанно Оля, повернувшись ко мне. Поправила платок на плечах.   
 - Видите ли, - неожиданно включилась в разговор Саша. – Здесь не всё так спокойно, как было раньше. Те люди, которых вы видели – наши помощники. Антон открыл школу, но мы запаздываем за ситуацией.
- Какой ситуацией? – тревожно спросила Оля. – Что случилось, Александра?
 
- Как вы помните, ребята, - сказал Антон, - Сашина публикация наших дневников наделала шума и теперь это направление ведёт академик Игнатьев и Сашин муж, кстати, поздравьте её. У Саши, два года назад родился мальчик.
- Что? – вскрикнули мы одновременно с Ольгой, поднявшись в волнении. – это значит прошло три года?
 - Три с половиной, - Саша спрятала улыбку в краешках губ.
 - Ну вы и даёте, ребята, - я так и не нашёлся что ответить. Осталось только поздравить и пожелать всего, - я поднялся и не спрашивая разрешения, наполнил кубки.

 - Мальчика, Дима хотел  назвать Ярославом, но дочь выбрала «Владимир???».
   
 - Да, да - подтвердил Антон, расставив акценты  - Сын родился от Димы. Нас с Сашей проверяли на полиграфах спецслужбы России, но ничего не добились, приставили охрану, в ожидании, что мы вспомним. Саша, при выезде из Ярославля впала в кому и полтора месяца провела в том состоянии, ну а меня выписали через месяц с инвалидностью. Рождение ребёнка положило конец сплетням и слухам вокруг нас. Она постоянно находиться дома, как впрочем, и я, в инвалидном кресле и, - Ант несколько замялся, - вобщем не могу исполнять обязанности супруга.
 - Но как могло пройти, сколько времени, если Мы только закончили НР? – спросил я, шокированный новостями.

- Через программу Толи, я создал неопределимый никем аккаунт и обратился к людям с разных концов света, с ограниченными возможностями, принять участие в проекте «стражи». Мы готовим их здесь. Основной город расположен в двухстах километрах на северо-запад, отсюда. Вариант с городом предложила Саша.
- А как вы общаетесь с Сашей,.. дома? – не удержалась Оля.
- Нам не нужны больше сны и переписка. Мы связываемся напрямую, через матрицу ИВМэ в любое время, но я отвлёкся: дело в том, что разработки и методики наших американских «друзей» привели к тому, что в сети начали появляться «игры», где подробнейшим образом описывается алгоритм вхождение в ИВМэ, но для входа нужна серьёзная регистрация. Изъяном в компьютерной игре, является непрямое зомбирование игрока, через звуковое и световое «сопровождение», доводка до необходимой кондиции состояния погружения и – вперёд. Вход в ИВМэ осуществляется парами, для этого, как вам известно, необходима совместимость игроков. На этот крючок и ловится «рыбка». 
 - Ни хрена себе! – воскликнул я, - но ведь это же,
 - Зомбирование в нужном направлении, а затем использование по назначению, потому как избавиться от поставленного в мозг клина, очень трудно. Игромания заслуженно держит первое место в мире перед наркоманией, тем более в условиях кризисов и безысходности, когда люди сами хотят выйти из реальности и расслабиться, в случае склонности к употреблению дури – клиент обречён стать пушечным мясом и куклой в умелых руках.  - утвердительно кивнул Антон.

   - Финансирование безпрецендентое, а заправляют этой программой и расставляют приоритеты, ученики Пола. Я боюсь, что со временем им не понадобятся такие мелочи, как руководители государств. Инфа вбивается в мозг через любой источник информации и незаметно входит в доминанты приоритетов. На первом этапе для входа в игру требуются оплатить счёт и подписать договор с компанией «Призраки» и это ещё не всё, ребята, - - Замялся Антон, - дело в том что адептов  вживляется мысль что они спасают мир от заразы, а спустя месяц поздно.   

Мы Олей, молчали, будто поражённые громом. На напрашивающийся ответ ответил доселе молчавший Горан:
 - Мы, не придуманные персонажи, как это кажется, а реально живущие люди, вот только разнесённые с вами во времени. Поэтому Ант и организовал школу стражей. Нам нужна ваша помощь, ребята.

- Ант, наше вмешательство с публикациями раскроет карты, - возразил я. Оля кивнула в ответ.  Я заметил, что Оля едва сдерживается, чтобы не выразить вслух ту мысль, что  настойчиво свербила и не давала покоя мне. Скорее не мысль, - пронзительная догадка, которую вслух нельзя. Не из-за деликатности, а когда нужно промолчать и не гнать волну.

- А как к вашему проекту «стражи» отнеслись люди с ограниченными возможностями?
- Нас на сегодняшний день, пятнадцать тысяч с довеском, но это слишком мало - огорошил Антон. – Подбор ведётся очень тщательно: проверяются все детали биографий, психологические портреты, индивидуальные беседы и только после формируются пары, да именно парные варианты, - подтвердил Антон. - Вдвоём, когда происходит вхождение в «камертон», легче проникнуть сюда; не обязательно это любовь, вариант дружеских отношений имеется, а вот наши визави не брезгуют ничем. Среди них много однополых пар. Мужских, - добавил он со значением.
 - Геи? – удивилась Оля, изменившись в лице.
 - Да, но мужчины более склонны к агрессии – сообщил помрачневший Антон. Сброшенная им новость недвузначно говорила за себя. Мужские пары навевали на определённые догадки  и опасения. 
 
  - Они готовят армию, - догадалась Ольга, - а ваша цель?
 - Каждый из стражей получает полноценную жизнь, но далеко не всех мы оставляем. Видите ли в чём дело, - Антон переглянулся с Гораном.
 - Мы предупреждаем что присутствие здесь не так безобидно и после двух посещений пары, говорим открыто, что смерть в здешнем мире, влечёт уход из жизни на Земле, ни больше ни меньше. Это единственное наше условие для всех. При этом поясняется цель нашего присутствия здесь, без обиняков и тайн.
 - Что же это за сон такой, где возможен смертельный исход? – напряглась Ольга.
 - Это не сон, а иная реальность, о которой мы практически ничего не знаем – сплошь белые пятна, - Антон подпёр кулаком подбородок.
 - «Дома» остаётся тело с безусловными рефлексами, вот в чём дело и это не медитативные техники. Помимо полноценной жизни, кандидаты в стражи реализуют свой потенциал, скрытый на Земле. Желающих много, но далеко не каждая пара остаётся здесь. Непросто совсем, но человека тянет к непознанному, а тут в довесок – куча обязанностей.
- Мм-ддаа, - протянул я.


- Видите, ли, - ситуация в здешнем мире кардинально меняется, - Саша преобразилась, сжала губы. – Раньше можно было мыслеформами внести  сюда необходимое для жизни. Теперь – невозможно. Сработал не известный нам механизм – проход сюда с материализованными образами закрыт за исключением одежды. Антон почти не выходит отсюда. Он построил две металлургических печи. Нам катастрофически не хватает людей и при том, что картографирование мы смогли провести в радиусе 360км. Мы не знаем многого, Оля и Пётр, многого. И потому решились на этот шаг.
- К Мерарху обращались? Печи, для,.

- Да, для создания холодного оружия, в первую очередь, а к Мерарху больше нет доступа. Ольв обил все пороги, совет иерархов молчит. На днях мы задержалиу города одну из пар «игроков» – лазутчиков. Информация, выкачанная из них, потрясла. На «Илисе» - так называется планета, формируется жёсткая иерархия власти и каждый из игроков имеет возможность стать управленцем, об остальном можно и не говорить. 

 Ещё, что более странно замечались появления в малолюдных местах подозрительных личностей. Один из них материализовался у самой кромки водопада и сорвался в пропасти. Погиб. Мы не узнали, кто и каким образом.   

- Похоже, что кто-то экспериментирует, - высказал я догадку, - и не зная координатных привязок, может оказаться в любом месте.
 - Странно, я и не подумал о том, - озадаченно ответил Антон. – вполне возможно.
 
 - У ваших визави есть главный? -  осторожно спросила Ты.
- Есть, - ответил Горан, - лазутчик, под пыткой сообщил, что мало кто видел это лицо, но существует совет старейшин и возглавляет его некто хозяин – при этих словах лицо Анта покрылось мертвенной бледностью, а Саша опустила голову.
 - Понимаете, - тихо проговорила Саша, - для них люди – игрушки и куклы, которые вряд ли поймут данность, увязая всё больше в болото, откуда нет выхода. Возможно, со временем и сработает защитный механизм но когда?
 - Я ведь полагал, - вмешался Антон, - что Мы с Сашей открыли ящик Пандоры, пробив брешь в ИВМэ, но данность оказалась значительно серьёзнее и опаснее. Пол со своими учениками получил от своего проводника некие механизмы вхождения сюда и был в шаге, имея уже сырой вариант на массовость вхождения.      
 
- Ант, Какое здесь ночью небо? – спросила Ольга, отвлекая его от мрачных мыслей.
 - Как и на Земле, но сила тяжести меньше, - ответил Ант. – средне между Фаэтоном и Землёй. Потому и отталкиваемся от летательных аппаратов. Плохо, что я не помню о Фаэтоне. Мне бы знания старейшины, - Ант сжал губы и потёр под глазами. – Мне нужные его знания, а получить можно только одним способом,. - он внезапно умолк, переглянувшись с Сашей. Я вздрогнул, догадавшись, но ничего не произнёс. Мысль Анта показалась мне глупостью.
 - Рассказывайте, всё – попросил я.

  Анта, лишь иногда перебивала Саша. От информации кругом шла голова. Оборвал рассказ, бесшумно появившийся, угловатый и худой как жердь парень с биноклем, лет тридцати - брат Барбары. (Инвалид в земных условиях).
 - Ант, у нас гости, - без церемоний вмешался Артур. - От Твоего имени, я распорядился готовится к отражению, - брат Барбары указал на мерцающую серебристую точку над ближайшим хребтом и протянул бинокль Антону.
 Серебристый, мерцающий кругляш с головку спички,  завис и двигался медленно, по всей видимости, сканируя ландшафт. Совершил полный облёт и замер в той же точке.   
 
 
 Ант отложил бинокль на стол и зашептал: - Откуда здесь виманы. Неужели? – ответа ждать долго не пришлось: пилот вимана начал снижение прямо к нам. 
 
 - Уходите, - приказал он нам,- где Ольв, чёрт возьми? - Горан преобразился в мгновенье ока, бросился в избу и вернулся со снаряжённым луком. 
 
- Успокойтесь, я, кажется знаю, кто наш гость, - задумчиво произнёс Ант. Он отошёл от в направлении озера и остановился. Подозрительно, видимо догадавшись, перевёл на меня тяжёлый взгляд:
 – Я встречу, а вы  оставайтесь здесь, если я ошибся, отправляйте их домой – кивнул он на меня и Ольгу.
 
 - Да, только он один мог сюда попасть, минуя барьеры – Ант, задумчиво и снова вопросительно глядя на меня.
 - Ты его позвал, - догадался Ант. – У меня не получилось, сколько я его не звал.
 - Я, только поддержал твой зов, - откликнулся я, добавив вопросов и растерянности присутствующим.
 
- Не приближаться к виману, - резко выкрикнул Ант появляющимся у кромки водопада стражам.

  Виман беззвучно снизился опустился рядом - у озера. Товарищи и соратники Анта не удержались, окружили невиданный ими летательный аппарат.
 - Я же сказал, уберите оружие, - хрипло приказал Антон. – Оно не поможет.

Открылась створа и по лесенке спустился мужчина с волосами снега в длинном зелёном плаще. Осмотрелся, уверенный в себе и источающий силу и пружинисто направился к нам. Поманил Анта руку и передал заплечный мешок.
 - Кто он? – разволновалась спросила Саша.
 - Путник.

  О чём они говорили мы так и не узнали. Обрывки разговора доносил ветер, но составить цельную картину не представлялось возможным. Гость был краток и по отрывистым фразам не сложно было догадаться - спешит. Напоследок бросил скорый изучающий взгляд, не задержавшись ни на ком, громко сказал:
  - Атана я сделал «овощем» в Атлантиде, а вот Сат скорее всего здесь, как слуга хозяина, так что будь осторожнее. - донеслись обрывки его последних слов. Слова потрясли не на шутку. И не только нас. Ошарашенный Ольв молчал.
 
 - О Путнике нет  информации даже у Мерарха, - задумчиво произнёс проводник. – появляется он всегда накануне событий,.. – Ольв тревожно умолк и пояснил:
 - Это он уничтожил Атлантиду и утопил, не один, конечно. Среди проводников давно ходят слухи, что Путник способен пересекать временные отрезки в плотном теде. Ещё известно, что родился он на Земле, но в какое время? Может в будущем.         

 Ант вернулся, когда виман взлетел. Поднявшись на несколько сотен метров, челнок завис; небо пронзила вспышка. Челнок исчез.
 - Ни хрена себе, - нервно потёр щеку Горан. – да кто же он такой тогда?
   
  Ант не стал утолять любопытство. Мешок он отнёс в избу и скоро вернулся. Спрашивать о госте, больше никто из нас не стал.
 - Он принёс самое необходимое и больше ничем не сможет помочь, - загадочные слова Анта не прояснили ситуации, окончательно запутав всё.
 
  - Ребята, вам пора домой, - обратился он к нам, – в следующий раз поговорим.
  - Рановато, - ответил я, перехватив Олин взгляд. – Я хотел бы пригласить Сашу на танец, если не возражаешь,.. Путник привёз карту?
  - Да, именно то, нам очень нужно, - рассеяно ответил Антон, направляясь к Ольге: - А, что, - внезапно загорелся идеей он, - идея с танцами неплоха, музыкальная шарманка ещё работает от единственного генератора. Саша ты не возражаешь? – лицо Анта разгладилось и посвежело, но скрытое напряжение сохранилось.

  «Да, он изменился, - не давала покоя мысль. – Это другой Ант.  Конечно, обязанности накладывают отпечаток, но излишняя нервозность не может являться хорошим советчиком: завертеть эдакую махину со стражами и остаться прежним – маловероятно. Власть всегда накладывает отпечаток. Но почему они приняли решение? С чем связано и поможет ли оно? Вряд ли, хотя я ведь не знаю всего происходящего здесь. Мысли не давали покоя, особенно одна, прочно засевшая в мозгу.    

 Брат Барбары, сбегал в избу и уже через десять минут, кружились три пары. Саша пристально глядела в глаза, а я тоже искал сходства с Ольгой и не находил.
 
- Саша, а где медальон Мерарха? - не удержался я от вопроса, невольно обратив внимание на её шею.
- Дома, - улыбнулась женщина. Как ни скрывала она усталость, тёмные разводы под глазами и появившиеся морщинки, выдавали мучительное состояние неопределённости и тому была веская причина, о которой она ни за что не скажет. Скорее всего не Ант, а она пригласила нас, чтобы решить какие то свои мучившие вопросы. К тому времени я догадался какие, но торопить события не стал.
 
 – Странная история произошла с медальоном, - ответила она, - Однажды, на руках, сын потянулся к моей груди, заинтересовавшись. Все последующие попытки отобрать встречал плачем. Странно, правда? 
- Дети есть дети, - ничего не значащей фразой обозвался я. Смутная догадка в самом начале перерастала в уверенность, что именно рождение ребёнка, отдалило Анта и Сашу. Но что здесь удивительного, ведь мать всегда отдаёт приоритеты дитю и кто-кто, но Ант это просто обязан знать. Похоже, одной загадкой меньше.

 - Почему вы приняли такое «решение»? – Неожиданно для вздрогнувшей Саши, я задал главный и мучивший вопрос. Не удивлюсь, если Ольга в это время, задала подобный вопрос Антону. Боковым зрением, отметил, как на лице Анта легла тень и сразу исчезла.
 
 - Пётр, мы долго не решались, но шила в мешке не утаить. Рано или поздно всё закончится, а Антону нужно вспомнить и потому, вот так - она опустила голову, подыскивая правильные слова. Да, видимо этот вопрос и мучил Сашу и являлся причиной нашего приглашения, а не появление Путника. 
 - У нас останется сорок суток – продолжила она, - здесь и мы их используем с максимальной отдачей. – Слова ей дались с большим трудом. Саша спрятала голову на плече и тихо окончила. – Все были против, особенно Горан, но у нас нет шансов иным способом сохранить равновесие.

- Вы полагаете, что сорок дней решат проблему? – пришлось спросить в лоб, и я почувствовал, что попал в самое больное место.
- Имея, карту, да, - ответила, рассеянно Саша. Уверенности, я снова не почувствовал.
 
 - Саш, ваш гость принёс не только карту, но и меч путника, - решил я перевести тему и сообщил я ей новость, от которой она вздрогнула. – единственное оружие против хозяина.
*


 
               Эпилог.


 У парадных входных дверей в институт мозга в Питере, остановился высокий мужчина. Подождал пока муж Саши не подойдёт:
- Дмитрий вот эти бумаги и флешку передайте Игнатьеву. 
- Кто Вы? – Дмитрий подозрительно покосился на незнакомца, не решаясь высказать догадку.
 - Передайте, обязательно, - с нажимом повторил мужчина. – Я непременно свяжусь с вами.

Когда незнакомец отъехал на такси, Дмитрий, дрожащими пальцами набрал Игнатьева. Незнакомца он, конечно же узнал. Горан Радич проходил в их материалах и на сегодня числился в мировом розыске, заявленного США и евросоюзом, как военный преступник и наёмный убийца. 

 - Почему Ты не пригласил Горана! – вскричал, закипая, Игнатьев, – мне известно, что он в розыске и не только это.
 - При его подвигах? – ответил первую пришедшую мысль Дмитрий. 

 От просмотренных материалов у Игнатьева поднялись волосы и шла кругом голова. Академик с силой вдавил окурок в пепельницу и нервно теребя скулу, позвонил по прямой связи.
 - Мне нужна встреча с Президентом, срочно, - голос академика предательски дрожал.
 - Вы ведь знаете, что график Президента расписан по минутам, - ответили из Секретариата. 
 - Я выезжаю, - с нажимом произнёс Игнатьев.
 - У вас встреча на следующей неделе. Ждите.
 - У нас нет одного дня, а вы мне чёрт знает что несёте, - сорвался на крик, Игнатьев. Дмитрий стал бледнее мела. Так никто не позволял себе говорить с Секретариатом.
 - Вопрос глобальной безопасности, Вы поняли меня?
 - Хорошо, я немедленно сообщу.

 Игнатьев повёл себя очень неосмотрительно, выбежав из здания института Мозга. Хлопнул дверью служебного джипа.
 Рено, стоящее напротив, тронулось вслед, едва машина академика свернула.

 У моста через Мосву-реку, рено остановилось.
 - Игнатьев поехал в Кремль не по расписанию, причём вёл себя как сумасшедший, - доложил сидящий рядом с водителем блондин. Ответ пришлось ожидать долго. Недвусмысленный приказ, не был неожиданным.
 - Папку с бумагами передал Горан Радич, - сообщил блондин вторую новость.
- Он в России!? – заорал на всю трубку собеседник.
- Я приказал следовать за ним, - ответил блондин, вытирая градины пота.
- И?, - нетерпеливо спросил собеседник.
- Он скрылся, трое наших «зомби» убиты. Когда приступить к ликвидации?, русские не отходят ни на шаг от «призраков». 
 - Используйте любую возможность. Жизнь снайперов и количество задействованных в операции меня не интересует. Убрать обоих, чего бы не стоило. Но в первую очередь - серба. Он – правая рука Анта.

   Горан никого не заметил, но чутье не обмануло. Трое трупов в жигулёнке не трогали душу. Они, даже не поняли что произошло. Снова набрали зомби, но когда то это закончится. Теперь АНБ известно что он в России и понятно кто зачищал наёмников.
 Оружие отбирать не стал.
 Слежку заметил сразу по отъезду от института и выругался про себя. Пришлось остановить такси у глухого дворика с тупиком. Предполагая, подобное он приготовился заранее и обследовал дома, остановившись здесь, как на запасном варианте. И вариант сработал.

  На крышу выбрался спустя пять минут. Осторожно заглянув вниз и ахнул.
 - Быстро сработали, - забормотал Горан: у жигулёнка, копошились несколько крепких мужчин. Пока, двое из них, перетаскивали тела в фургон микроавтобуса, подъехала джип.

 - Горан, я полковник ФСКР, Савельев. Я знаю, что ты слышишь меня через оставленную прослушку. Мы предлагаем безопасность и новые документы. Согласен на предварительный контакт.

 Радич усмехнулся, - нечто подобное он и ожидал. Внутри кабины лифтовой шахты у привода, подобрал загодя оставленную сумку.
 
  С внешней стороны крыши свисали несколько верёвок. Там, у парапета находился один из отделочников. Остальные тремя этажами ниже утепляли квартиру. То что надо. Ребят он и решил использовать как прикрытие, когда прорабатывал запасной вариант. Хорошо что они здесь. 
 Горан безшумно оказался позади перегнувшегося через парапет к товарищам парня и несильно ударил в затылок. Придержал обмякшее тело парня, выглянул за парапет. Никого посторонних. 
- Извини, парнишка - Горан аккуратно положил парня на рубероид.
Надел пояс и встегнул в карабин спусковое. Сбросил вниз шнур и накинул петлю на сбрасыватель верёвки.

 - Колёк, что ты там застрял? Что за верёвка? – один из отделочников поднял голову и обомлел. Характерный звук трения. Мимо, молнией скользнула тень.
 Неизвестный в длинном плаще с капюшоном, завис точно на уровне второго этажа, шнур при рывке растянулся и он оказался стоящим на полусогнутых.
 Сброс верёвки.

  - Ни хрена себе, только и успел вымолвить, один из рабочих, - Паша, Ты видел высший пилотаж? 
  - Давай работать, а не мух ловить - обозвался напарник. – Опять накурился дури.
  - Не курил, - отделочник протёр глаза: Внизу никого не было.
  - Во хрень-то какая привидится, - забормотал он, потянувшись за перфоратором.

У проезда в двор к тому времени, высаживались и рассредотачивались бойцы спецгруппы.

- Сюда нельзя, - офицер спецназа покосился на ковыляющего с палочкой горбатого дедка.
- А когда мошно, шынок? – Горан заглянул внутрь проезда. В памяти моментально отпечатался курящий полковник Савельев. Словно почувствовав взгляд, повернулся в сторону дедка и покачал головой.
 
 - Спутники, давай, чёрт вас дери с «Глонассами», - раздался нетерпеливый голос Савельева в ушном микрофоне. Старик, не спеша поковылял дальше, скрывая улыбку.
 
 - Горан, запомните мой контактный телефон, обращайтесь в любое время. – Савельев продиктовал номер: цифры намертво отпечатались в мозгу. На пешеходном переходе старичку помогла перейти дорогу, сердобольная полная женщина средних лет. 
 
 За пешеходным переходом, старичок поблагодарил её и, неуклюже передвигаясь, свернул в боковой дворик, где у дымящихся контейнеров с мусором стол микрик с броской во всю длину кузова триколором и надписью «МЧС Россия.»
 
 - Ты рисковал, - короткая фраза  друга не помешала быстро переодеться.
 - Телефон, - напомнил Горан.
 - Возьми. 
 
 - Егор Савельев, - без предисловий начал серб, - Я - Горан Радич, жду Вас через четыре с половиной минуты на Арбате, кафе «Перекрёсток», - Горан выбросил сотовый в мусорный бак, когда микроавтобус начал отъезжать.
 
 - Ты рискуешь, Горан, - повторил водитель, – я подключился на их волну.
 - Я против плана Анта, - ответил серб. – И сделаю всё необходимое.
 - Он – мой друг, - возразил водитель.
 - А мне – брат, и его ошибка дорого обойдётся всем нам, - Горан дождался когда микроавтобус проедет перекрёсток, бросил взгляд на стрелку часов:
 
 - Олег, Анту ни слова, потом всё узнаешь. Они подрались в горнице, извини, я тороплюсь.   
 - Кто подрался? – вопрос капитана МЧС, неслучайно оказавшегося в Москве, остался без ответа.

  Оба высокие, но Савельев поджарый и ещё крепкий, рассматривали друг-друга в упор.
 - Здесь хорошее пиво, - нарушил молчание Савельев.
 - Егор, я не возражаю, против хорошего пива, но уберите оцепление, - я играю в открытую и не имею оружия, впрочем, как всегда, - ответил Горан.

  - Артур, два «чешки», - заказал Савельев, ловя каждое движение собеседника.
   - Я слушаю Вас, Горан. Мы играем на одном поле, но нам нужна ваша помощь. Предложение остаются в силе, больше Вам нет необходимости скрываться. Документы, пластическая операция и хорошо оплачиваемая работа.
   - Я, так, полагаю, что совещание силовиков у Президента, началось, - невозмутимо ответил Радич, совершенно не обратив внимания на троих вошедших клиентов, под шафе. – Проверьте мою информацию, полковник.
    - У вас нет выбора, Горан. Мы можем вас защитить.

   Трое «под шафе», гомоня, приближались к столику. Горан, очень медленно полез левой рукой в карман рубахи. Правая рука зашарила под столешницей. Оружие оказалось там где и оставил, приклеенное скотчем.
 - Вам нужно позвонить, - напомнил Радич, – и не делайте глупостей, Егор Васильевич. 

 Прежде чем полковник успел позвонить, в кафе прозвучали три хлёстких выстрела и началась паника.

 Горан спокойно положил ПМ на столик.

 - Вызывайте ваших спецов, Егор Васильевич, убитые мною - зомби, проверьте их на момент «игры». Я устал, - Горан вытянул и положил на столик жилистые руки с толстыми венами. Побледневший полковник Савельев, отложил сотовый.
 - Если вы промедлите несколько минут, то я отсюда живым не выйду, а нам нужна помощь военных, - Горан, закрыл веки и положил голову на стол.

  - Совещание началось, как Вы  и сказали, - запоздало ответил полковник; обернулся на оцепеневшего бармена в пустом кафе и три недвижных тела с расплывающимися красными пятнами на груди. Бармен по имени Артур, закачался и рухнул снопом.

   Собеседник Егора Савельева, откровенно пренебрегая безопасностью, спал.
Но это был не сон. Погружение.
   
 Полковник пощупал пульс.

  Через шесть минут в кафе ворвались бойцы спецназа и завыла неотложка.  Горан не шевельнулся, когда на запястьях защёлкнулись браслеты.
Снова звонок
 - Егор, Радича любой ценой, живым, - приказ директора ФСКР, заставил задуматься.
 - Хорошо, Евгений Викторович. 
 
  Горан не шевельнулся, когда полковник Савельев приказал привести в чувство бармена, но до того, выстрелил дважды и опорожнил на грудь и лицо серба кетчуп. Не шевельнулся Радич, когда в оцепленный район Арбата, прибыли сотрудники московской прокуратуры.

  Из кафе выкатили каталку с накрытым простынёй телом. Позади следовал офицер спецназа. Савельев, выглянул вовремя. Невзрачный парень-зевака, напротив кафе, выхватил пистолет и успел всадить три пули, прежде чем среагировал офицер.
 - Твою, душу в бога мать! – Савельев что силы съездил офицеру в челюсть. Плюнул под ноги.

 - В труповозку, всех четверых, - Савельев махнул рукой.
 

  - Радич мёртв. Его ранили русские, а мои сделали контрольный выстрел - доложил блондин.
  - Фуг, - вытер испарину майор, - уже подполковник Ридли и доложил наверх.

 В джипе, опустилось тонированное стекло.
 - Капитан, зайди, твою мать, - прорычал Савельев. Офицер с поникшей головой, вытер струйку крови с разбитой губы и исполнил приказ старшего. Робко отворил дверь авто.

 - Витя, извини, но иначе не поверили бы. - Савельев протянул пятерню подчинённому. – Выпьем, - он разлил водку в стаканчики.
 
 -  Вы оказались правы, Егор Викторович. Но как они быстро успели?
 - Скорее всего следили за моей машиной, Витя. Все четыре тела отправляй в морг, без охраны. Радича незаметно вывезти и заменить тело, - монолог Савельева прервал звонок.

 - Блестящее исполнение, я рад за тебя, Егор, - скупая похвала директора ФСКР подняла настроение.
 - Егор наши спецы перехватили разговор, - они уверены, что Радич убит и это самое главное. 

 - Егор Викторович, - обратился к нему капитан, когда последний отключился от связи.

 - Я дважды подавал рапорт.
 - Только после разговора с Радичем. У него коды и привязки входа в ИВМ. Двоих наших ребят потеряли, включившись в игру, как разведчики. Опытные ребята и теперь в институте Мозга. «Овощи». Сергей не вернулся. Умер прямо в койке. Я пробовал тоже, но оказался во враждебной среде, хорошо, что вернули. Игнатьев запретил для всех вход в ИВМ.
- И всё-таки, Егор Викторович. У меня всё равно нет семьи, а пару я нашёл. Она работает в нашем ведомстве и согласна.
 
 - Полагаю, - Савельев выбил из пачки сигареты. Прикурили.
 - Антону, скорее всего, нужна армия. Профессиональная армия. Горан обмолвился вскользь, но всё прояснится на месте. Горан Радич жив – вот что главное, Витя.


*
- Ант, нам бы поговорить, - моё предложение застало его врасплох. – Отойдём, - предложил я.
- Я не держу секретов от своих, а вам пора возвращаться домой, - с нажимом произнёс он, видимо заподозрив истинную причину. 
- И всё же? – попросил я, - на хрен тогда было приглашать нас.   

 Ольга изменилась в лице, но промолчала.

- Поговорим в горнице,- я тронул за рукав, насторожившегося Антона.

- Я с вами, - решительно заявила Ты.

- Нет, Оля, - Антон видимо догадался, о чём пойдёт речь.
 Саша, стояла напротив, окаменев.

 Лишь один Горан поддержал кивком и подмигнул мне, как союзник.


 Конец первой книги.


   
Медальон Мерарха.
Книга вторая.
 (В работе)




 Волкодав Петр.