BDSM. Инициация. Глава 21. В Ее власти

Содержит сцены наказаний, унижений, женского доминирования.

       Она быстро шла темной пустынной улицей, подгоняемая тревогой. Встревоженное сердце подгоняло ее, заставляя почти бежать. Вперед и только вперед, сказала она себе!  Неожиданно из-за угла вынырнула женская фигура, облаченная  в белое. В ее мире, на Земле, так выглядела бы монашка. Они носили черные одеяния и белый головной убор.  У этой же женщины все было наоборот, как негатив у будущей фотографии. Белая накидка ниспадала по земли, закрывая ноги, а худое лицо женщины, еще хранившее былую красоту,  было полускрыто черным капюшоном. При ее появлении Ирма не успела испугаться, более того, она беспричинно почувствовала в ней друга.

       Что она делает здесь в столь поздний час, задалась вопросом девушка? Лицо монашки показалось Ирме  знакомым. Времени вспоминать не оказалось, так как женщина порывисто схватила Ирму за руку, притягивая к себе,  и шепотом произнесла прямо в ухо:

- Пошли! Скорее! Нам туда! – Ирмина поняла, что монашку снедало то же самое волнение и ощущение опасности. Смерть дышала им в спину, она явственно ощущала ее холодное дыхание.

       Ирма шла следом, оглядывалась на по-прежнему пустынную улицу. Ничего не происходило, но ей хотелось поскорее уйти отсюда, скрыться, сбежать. Чувство преследования усиливалось. Вдруг монашка остановилась.

- Повернись ко мне спиной!

       Ирма тут же послушалась, словно понимая важность этого странного требования, тогда женщина качнула ее вперед,  слегка толкая в спину, наклоняя вниз. Ирма заупрямилась. Меньше всего ей хотелось потерять равновесие и упасть на тротуар.

- Протяни мне свои руки!  Закрой глаза! – Скомандовала женщина таким тоном, что Ирма окончательно поверила  монашенке. – Доверься мне!

       Ирма закрыла глаза, женщина крепко взяла ее за запястья, и на девушку нахлынуло такое спокойствие, что дальнейшее стало казаться простым и правильным – монашенка снова толкнула  ее вперед, и Ирма стала медленно падать вниз. Ее ступни стояли как приклеенные к земле, а тело наклонялось, пока  лбом девушка не коснулась земли. Легким движением своего тела женщина вернула ее назад, в прежнее положение.

       Вдохнув полной грудью, Ирма открыла глаза. Ее охватило чувство безмятежного счастья, и когда незнакомка снова толкнула ее вперед, она без всякого страха совершила то же движение до земли и назад, но уже с открытыми глазами. Третий раз тело  Ирмы легко, почти с безграничным удовольствием повторило странный путь, но в этот раз монашенка «падала» с ней. Их тела легко, почти воздушно опустились к земле. Ирма спиной чувствовала упругость тела стоящей позади женщины.

       Девушка даже не усомнилась в происходящем, не поддающимся никаким известным законам физики. Она хотела повторять это упражнение еще и еще раз! Ей показалось, что теперь, наполненная необычайной легкостью она смогла бы летать!

       Когда раздался шум, и она с неохотой открыла глаза – рядом стояли еще две фигуры, одетые так же странно, как и ее монашенка. Они выглядели взволнованными! Ирма поняла – им всем грозит опасность! Бежать! Как можно скорее! Легко оттолкнувшись от земли, она полетела!

       Поднявшись выше верхушек деревьев, она оглянулась назад, и увидела, что пожилая монахиня исчезает в небе, а две девушки отстают.
 
- Не возвращайся! Лети! – Крикнули они, зависнув в метре от земли, между тем их настигал, еще невидимый Ирме враг. Она чувствовала это! Знала!

       Ирма не послушалась монашек. Как она могла бросить своих новых подруг на произвол судьбы?! В темных фигурах преследователей, наконец, показавшихся из-за ближайшего дома, таилась опасность. Единым резким движением  девушка дернулась назад, в секунду долетела до девушек, не думая схватила их за рукава белых одежд и потянула к себе, а затем устремилась вверх. Она совсем не чувствовала тяжести их тел! Вперед! И только вперед! Они взмыли вверх и скрылись в темном небе.

       Погружаясь с серые облака, она ощутила, как ее тело пронзили тысячи иголок. Девушка закричала и проснулась в своей спальне замка Орш. Часы показывали третий час ночи.

      Накануне она слишком долго проболтала с подругой о предстоящем торжестве Пробуждения. Затем в постели вертелась как юла, и долго не могла заснуть. В результате ночью, до странности неудобная поза привела к онемению: руки-ноги совсем ее не слушались.

- Уважаемый Дух Инициации, позвольте вас побеспокоить! -  звать на помощь Алекса или Андрея ей не хотелось. А вот вечно бодрствующий рыцарь Дэйны был бы в самый раз. Кроме надежды на массаж, у нее к Духу накопились некоторые вопросы. - Ты же все равно не спишь!
 
- Доброй ночи повелительница моих мыслей, - ироничный, неунывающий  как обычно, Дух материализовался в углу комнаты. - Как вы поняли, что можете позвать меня из любого места в замке?

- А я и не поняла, это только сейчас стало понятно, - дрожащим голосом пояснила она, делая попытки растереть непослушными руками онемевшее тело. - Я не могу пошевелиться, и если ты мне не поможешь, то замок лишишься его хозяйки. Не знаю, с какой стати, но мне снился кошмар. Признаться, сон был особенный, и закончился он неплохо, я до сих пор под впечатлением. Ах, как становится больно!

       Уплотнившийся призрак без лишних слов подскочил к Ирме лежащей на боку, быстрыми движениями ощупал ее шею и  плечи, прошелся вдоль позвоночника. Щелчок пальцами и на прикроватной тумбе появились масла. Он приспустил одну за другой бретельки ее ночной рубашки. Ирма поняла намек и с помощью Духа с трудом разоблачилась и растянулась на кровати. Девушка почувствовала, как с первыми касаниями уверенных мужских рук кровь снова заструилась по жилам. Стон облегчения и удовлетворения послужил Духу наградой.

- Я видела Дэйну, – голос Ирмы, лежащей уткнувшись лицом в матрас, звучал глухо.

- Да, портрет в галерее, к сожалению единственный, что сохранился до наших дней. – Дух Инициации обрадованно закивал головой. – Правда, она прекрасна!

- Ты не понял, я видела ее на самом деле, в подземелье замка Орш,  – уточнила девушка, -  и тебя я тоже видела. Вы были вместе! И вы…спорили.

       Дух помнил. И то, как они…спорили тоже. Это уже была окончательная стадия их  с Дэйной отношений. Одна из неоднозначных и, несомненно, самых трагичных. Ее искаженное болью лицо, трепещущие ноздри, метающие молнии глаза он тоже помнил. Дэйна бросала ему обидные слова:

- Ты говоришь одно, а думаешь другое. Ты вроде признаешь за своей госпожой право выбирать мужчин по ее усмотрению, но твои поступки говорят об обратном. Ты собственник! И все твое растворение в желаниях госпожи это выдумка. Это как игра, в которую ты играешь, но как только встаёшь с колен и закрываешь дверь, оставляя позади игру, ты снова превращаешься в эгоистичного мужчину, каких сотни тысяч! Вам всегда была позволена свобода! И вы ею пользовались!  А когда ту же свободу обрела женщина, вы не смогли простить нас! Ты знаешь, что я люблю разнообразие, и красивых людей тоже люблю, и умных, и разносторонних. Ты знал, что я выбираю многих для своих услад. Внешне ты выражал согласие, но никогда, слышишь, никогда ты не принимал меня и мои желания всерьез! Я всего лишь оставалась для тебя любимой, но потерявшейся  в неограниченной свободе женщиной!

       Их отношения уже успели зайти в тупик, когда он осознал, что влюблен, и захотел защитить это чувство. Но вместе с тем, другие, не менее сильные эмоции захлестнули его. Одним из них было чувство собственника. Сильнейший инстинкт, когда самец желает полностью обладать своей самкой.
 
       Он часто вспоминал их самые первые встречи. Это было прекрасное прошлое. Мало кто сознает, что волшебство настоящего может закончиться в одно мгновение, исчезнуть, оставив после себя пыль тысячелетий одиночества.

       Это было абсурдным чувством, но он вспоминал, как Дэйна била его по щекам. И вроде пощечины ему не нравились, и часто возмущали мужское естество, но как это встряхивало, взрывало! Он сразу осознавал, что он – раб, а перед ним госпожа!   

       Дэйна любила бить внезапно, просто так, ни за что. Она наносила удары, сгруппированной кистью руки, придавая пощечине жесткую силу. Часто, с первых же ударов, у раба начинало звенеть в голове. Он в уме искал ошибку, за что наказан, собираясь ее исправлять, а оплошности  могло не быть. Госпожа, таким образом, развлекалась, ставила его на место, или же просто играла с ним, его эмоциями, чувствами, чутко наблюдая, как этот покоренный тигр смиренно стоит на коленях  и очень старается показать, что принимает все ее условия.

       На самом же деле, он хорошо держал удар, пряча истинные переживания, показывая ей лишь то, что она хотела видеть. Казалось бы, невинный обман, придуманный только для их совместного блага! Бедный Рыцарь не хотел думать, к чему это приведет, когда она, наконец, все поймет.
 
       Он притворился, что признает за Дэйной  право свобода действий и право выбора. Он сделал вид, что принял эти правила, но при этом он оставил себе лазейки. Да, у нее может быть много таких преданных, влюбленных рабов, как он. Но если сделать так, что у госпожи просто не будет ни возможности, ни времени, не то, чтобы встретиться и выбрать кого-то другого, а даже подумать о ком-то еще, то она навсегда останется с ним, и будет принадлежать лишь ему.

       Как только Дэйна оказывалась свободной, он сразу появлялся на горизонте, предлагая себя всем ее желаниям и смелым экспериментам. И она, окруженная его энергией, его аурой, и его запахом, растворялась в этих встречах.

       Боль, щемящая в сердце, перенесла его в еще более далекое прошлое. Она уже насытилась, и лежала довольной кошкой на меховом покрывале, полностью обнаженная, такая прекрасная в своей наготе. Плотно зашторенные, согласно ее желанию окна, множество свечей, блюдо с фруктами и холодными закусками прямо на постели.
Глаза удовлетворенной женщины всегда отличаются особенным блеском. Еще минуту назад ее взгляд туманился и плыл после оргазма, и вот уже мгновение спустя она с новым интересом поглядывала на коленопреклонённого раба.
 
- Ты проголодался? – Не сводя с него глаз, молодая женщина отправляла  в рот красные ягоды, слизывая языком сок с пальцев.

       Ему хотелось ответить отрицательно, но он знал, чем может обернуться эта ложь - госпожа уже сутки держала его голодным. Для остроты чувств, так она пояснила свой каприз. Лишь иногда жидкость попадала ему в рот. И не иначе как в виде остатков Ее питья.  Она наклоняла стакан, высоко поднимала руку, постоянно перемещая кисть влево-право, и не дай бог, ему не уследить за этими перемещениями и пролить жидкость на пол! Она тут же переливала все в миску, сопровождая это иезуитскими словами: можешь полакать. 
 
- Ну, так что, ты голоден? – Ее голос дрогнул в нетерпении, и мужчина не стал больше тянуть с ответом.

- Немного, госпожа. 

       Он уже знал, что последует за этим. От этого утонченного унижения привычно сжимаются и начинают сладко ныть внутренности. Но в этот раз Дэйна отправила кусочек фрукта ему в рот своими пальцами. Неожиданная награда, за которой, тем не менее, могло последовать все, что угодно. Ее действия отличались непредсказуемостью! Так иногда при еде ему не позволялось пользоваться руками. А бывало, она разрешала сидеть рядом у ее ног, и пить с ней чай, почти на равных. Она интересовалась его мнением по какому-либо вопросу, расспрашивала о делах, делилась своими планами. Он был почти счастлив. В такие моменты он прилагал еще больше усилий, чтобы не выдать себя – госпожа запрещала ему общаться к ней на «ты», а он всегда, оставаясь наедине, называл ее по имени…ты настоящая, ты желанная, ты огонек, ты солнышко, ты – моя…

       Скрытое противоречие проявилось, казалось, совершенно случайно. На самом деле,… хотя, кто знает, что случилось на самом деле. Да и неважно это уже... Он успокоился, видя, что она не может обходиться без него.  И стал предъявлять все больше и больше прав. Любая другая влюбленная женщина попалась бы на эти уловки, но Дэйна… Она стала его избегать.
 
       Он начал думать, что тяготит ее своей любовью, что она возможно даже презирает его. А ему всегда хотелось быть в ее глазах самым лучшим, настоящим мужчиной, героем. Это потом он уже понял, что ее влюбленность имела иную, чем у него подоплеку. Что она не различала его в роли возлюбленного и в роли своего раба. Для нее этот образ слился воедино. Он же…хотел быть особенным и единственным. Преодолевая боль воспоминаний давно прошедших дней, Дух вернулся в настоящее, к отзывчивой на его прикосновения молодой, а главное живой, женщине.
 
- О, мне уже намного лучше, - пробормотала Ирма сонным голосом, в котором уже не было следов боли. Дух активировал точки бодрствования на теле госпожи, и через минуту она совсем другом тоном продолжила, - странный сегодня был сон и знаешь в последнее время мне неспокойно. Возможно, это объясняется круглосуточной охраной, что не может не нервировать. Ты знаешь, я была в так называемом отпуске? Ооо, это были замечательные дни, я по-настоящему отдохнула!

- Так что же вас беспокоит? Неужели госпожу так сильно потрясло какое-то сновидение?

- Оно не какое-то! Вот слушай! – и она  в красках рассказала о своем сне.

- Так вот, туда к Дэйне, в прошлое, меня перенес какой-то вихрь, я бы даже сказала вихрь моего желания. А этот сон…он был как наяву. Послушай! – она вывернулась из-под его рук и повернула голову, - а давай проверим, может, я умею летать?

       Раскатистый, жизнерадостный хохот был ей ответом и полнейшей неожиданностью – не на такую реакцию она надеялась.

- Ради бога простите, - вытирая набежавшие слезы, извинился мужчина, - помните то чувство боли, когда вы коснулись облаков? Ну вот, рано еще…летать.

       Он успокоился, выбрался с постели.

- Позвольте, напою вас чаем, лучшее средство при ночном разговоре.

       Ирма вдруг поняла, что соскучилась по нему. Было в Духе что-то успокаивающее, сулящее надежность, неизменное, как скала.  Он сходил в ванну, судя по звуку текущей воды, вымыл руки. Было странно видеть Духа Инициации в виде обычного человека, которому нужны еда или мыло.

       Медлительная со сна, она вяло пошевелилась и кое-как подтянула подушки, сложила их так, чтобы их высоты хватило для удобного сооружения. Наблюдая за ловкими движениями Духа, наколдовавшего чайник с чашками, она довольная откинулась на подушки.
 
- Расскажите, пожалуйста, с вами происходило что-нибудь необычное за все время пребывания на Ленонии и дома, перед отлетом сюда?

       Спасительный массаж вернул Ирме позитивное ощущение бытия, ароматный чай согревал, придавал силы,  и сев по-турецки она поведала своему другу, стараясь ничего не пропускать.

- Что по этому поводу говорит Загорский? – поинтересовался Дух чуть погодя, после того как она закончила.

- А что думаешь ты?

- Я думаю, что все разрешится наилучшим образом.

       Туманность и витиеватость фразы не удовлетворила ее.

- Ты что-то знаешь?

       Дух знал - замок лихорадило. Он со своей чувствительностью к колебаниям энергий ощутил эту тревожную пульсацию. Однако никто не бил тревогу и он, понаблюдав за деятельностью Академии, пришел к выводу, что их действия логичны и нет повода для сильного беспокойства. И, тем не менее, он чувствовал скрытую опасность, и она частично таилась в самой Ирме. Девушка была как драгоценный кристалл, запускающий в действие сложную установку. Без нее, без сердцевины, без души, замок Орш снова превратится  в мертвый, хоть и красивый, но абсолютно бесполезный хлам. Он посерьезнел.

- Госпожа, будущее мне не подвластно, но я полагаюсь на предсказание. А ваше возвращение на Ленонию и в замок Орш, это лишь часть пророчества. И все же, я бы рекомендовал вам поговорить с Загорским. Он обещал вам отчет?

- Да, откуда ты знаешь?

- Я не знаю, я предполагаю. Он ответственный человек и профессионал своего дела.

       Едва занялся рассвет, Ирма вызвала Загорского. Кофе дымилось. Его аромат щекотал ноздри. Солнечные лучи уверенно вползали в окна. Слабая еще пару часов назад, разбитая телесная оболочка постепенно наливалась бодростью. Все вместе взятое создавало настолько оптимистическое настроение, что Ирма уверилась — все будет хорошо! Волшебная формулировка, основанная на одних лишь ощущениях. Если человеку хочется во что-то верить, то он всегда найдет аргументы. А меж тем разговор предстоял сложный и деликатный.

- Иннокентий присаживайтесь. Вижу, вы принесли обещанный отчет.

       Ирма с жадностью всматривалась в лицо Загорского, пытаясь предугадать, собирается ли он начать беседу в своей дистанционной манере, «Мэм, прошу прощения, Мэм!». Загорский вел себя в рамках обычного, ничем не обремененного человека и лишь его напряженная поза, стойка военного, принадлежала директору Академии. 
Они оба вспомнили вечер на морском берегу. Загорский смущенно опустил глаза, а Ирма едва сдержала улыбку.
 
      «Еще бы, Сама заснула в его объятиях, как новорожденный котенок!», подумала она. Ирма воскресила эту красочную картинку, как она ее представляла, и мысленно послала образ Загорскому. Тот удивился, затем насторожился, потом приняв яркое изображение беспомощного пушистого котенка, сладко заснувшего на полпути, Загорский понимающе улыбнулся.
 
       Ирма внимательно пролистывала бумаги, и он получил возможность полюбоваться госпожой. Девушка приподняла волосы вверх, небрежно скрепила их двумя шпильками,  и  пряди норовили выскользнуть из общей массы. Ирма надела цветастое платье средней длины с длинными рукавами на три четверти. Вырез почти полностью прикрывал ее грудь, но полупрозрачность ткани нивелировала эту загадку, акцентируя взгляд на черном лифе. Шелк мягко спускался с плеч, на талии платье  было перехвачено тонким ремешком.
 
       Со стороны могло показаться, что расследование стоит на месте. Но офицеры Академии развили бурную деятельность подобно трудолюбивым муравьям. Отчеты стекались к Загорскому на стол, и картина стала вырисовываться любопытная. Покушение журналистки оказалось кем-то хорошо спланированно.  Концов было не найти, но обостренная интуиция подсказывала ему, что во всех происшествиях с Ирмой чувствуется одна рука. И она, эта рука, не чурается убийств. Первой жертвой пал продажный таможенник. Офицеры Загорского отыскали на забытой богом планете сошедшего с ума от страха Веридия, тот трясся как заяц во время гона и бормотал про черного человека.
 
- Отличная работа! – она дочитала, и некоторое время сидела, задумавшись, отложив бумаги в сторону. - Мне показалось, вы находите, что за всем этим стоит некто, и он имеет веские основания ненавидеть меня. Но у меня нет врагов!

       Загорский не мог скрывать от Ирмы свою обеспокоенность, дело представлялось ему серьезным! Он сделал акцент на том, что, кроме Академии за Ирмой ведется неустановленное наблюдение. Кто-то, по лишь ему известному графику, ненавязчиво, но дотошно следит за Ирмой. Полковник ожидал упреков в свою сторону  и вверенной ему Академии, но девушка лишь покачала головой.

- Что ж, поступайте, как считаете нужным. Я всецело вам доверяю.  К тому же я собираюсь предоставить Иным замок Орш для проведения праздника Пробуждения. Как вы думаете, Иннокентий, в свете последних событий это возможно?

       В последнее время все было спокойно, тихо, без происшествий, но это была зловещая тишина.
 
- Конечно, Мэм! – воскликнул Загорский, мысленно прикидывая какие действия следует предпринять до праздника, который не за горами. – Мы почтем за честь! Это же возрождение древней традиции, утраченной несколько сотен лет назад, Мэм!   

       Было решено: вся Академия будет приведена в состояние повышенной готовности. Торжество Пробуждения, проводимое в самом сердце сосредоточии силы Орш, требовало максимальной концентрации сил, хотя бы потому, что место считалось безопасным и защищённым всевозможными способами, и его было проще держать под контролем, чем любое другое здание Города.

       Напоследок Ирма сказала:

- Хочу, чтобы между нами не было недосказанности. Это возможно звучит смешно в свете вашей, Иннокентий, и моей эмпатичности. Я проанализировала свои поступки и чувства к вам,  и я, кажется, нашла причину своих поступков. Я вижу в вас отца, Иннокентий, которого у меня никогда не было. 

- Я счастлив этим, моя госпожа! Это честь для меня, поверьте! Я всегда к вашим услугам, Мэм!!

       Когда за ним закрылась дверь, девушка довольно улыбнулась.
 
- Фух, с одним разобралась, - Ирма потянулась, - Алекс, поди сюда!

       От этого зова, птицей в груди раба взмыла радость. Александр был счастлив, что его позвали, но он спрятал это ликование, приняв невозмутимый вид. Войдя в комнату, он держался настороже. Его столько раз больно щелкали по носу, что он пребывал в неуверенности: ждет его милость госпожи или очередная проверка. Неизвестность воистину была визитной картой его хозяйки.

- Раздевайся, солнце мое.

       Глядя на высокую фигуру мужчины, Ирма вспомнила, как выглядит без одежды ее Алекс, и первая дрожь возбуждения завибрировала в женском лоне. Черная шелковая рубашка придавала молодому человеку загадочный вид. Расстёгивая пуговицы, он смотрел так, как будто не верил  до конца, что госпожа решила просто воспользоваться своей собственностью. Не наказать, не передумать, а просто… насладиться им. 

       Ее глаза жадно обшаривали его тело, любовались  длинными сильными пальцами, в волнении застрявшими в пуговицах, но достигнув его лица, ее глаза утонули в его расширенных зрачках.

       «Госпожа, Вы даже не представляете, что значите для меня! Мне очень Вас не хватало все это время! Видит бог, я старался исправиться, и у меня вышло! Теперь я знаю, что такое служить, радовать, и просто быть интересным собеседником для женщины. Но больше всего я ценю ваше личное внимание к моей скромной особе, сейчас, когда мы одни», за секунду промелькнуло у Александра в голове.

       Раб разделся,  и госпожа подошла к нему. Александр был выше Ирмы ростом, стоять, обнявшись, ей было удобно, но смотреть вверх, нет.

       «Как смещаются приоритеты. Еще год назад я бы не заметила этого неудобства, находясь рядом с парнем, теперь же у меня даже есть универсальный способ решить проблемку», усмехнулась Ирма.

       Он надеялся на поцелуй. Он уже ощутил ее запах, вдохнул его, и размечтался. Их губы были так близки. Он ждал малейшего намека, движения, вздоха, взгляда, чтобы припасть к ее губам.
 
       Она обвила его за шею и потянула вниз.

       «Мое место у ее ног», откуда-то из подсознания на мгновение выскочил стыд: он, альфа-самец на коленях, покорно демонстрирует униженность и послушание.

- Я хочу, чтобы ты всегда был у моих ног!

- О, да, всегда, госпожа!

       Молчаливая улыбка полная тайны коснулась ее губ, глаза же смотрели пытливо, оценивающе. Госпожа обошла раба, задержалась позади его, любуясь упругими ягодицами.

- Ты красивый!

       Сегодня она баловала его комплиментами. И без того возбужденный, Алекс задрожал. Сдерживая стон, он пробормотал, сцепив руки за спиной:

- Спасибо вам. 

- Ноги шире! Мастурбируй! – он замер, то что госпожа находилась вне его видимости, усилило эффект от ее голоса. 

- Как госпожа прикажет.

       Шире раздвинув ноги чтобы улучшить видимость для Нее, правая рука послушно заходила вдоль мощного возбужденного ствола. Он увидел ее краем глаза сбоку, услышал ее взволнованное дыхание.
 
- Кончи! - она почувствовала его готовность, его пиковое нахождение.  Он был уже близко к кульминации, и едва успел среагировать на очередной каприз, - замри!

       Какая сладкая мука! Сдержаться, соответствовать, удержать эрекцию и заработать еще одну похвалу:

- Послушный мальчик.

      Ирма огляделась. Узкая кушетка пришлась как нельзя кстати. Положив Алекса на спину, она зафиксировала ремнями его руки, протянув их под кушеткой, ноги оставила свободными, но на пояс застегнула еще один ремень, тесно приковав его к кушетке. Чуть погодя Ирма просунула палец под кожаные ремни, проверяя прилегание к запястьям. Она собиралась оттянуться по полной, а потому ей не хотелось отвлекаться на некстати затекшее тело раба. Главным сейчас была фиксация, позволяющая такой сильной личности как Александр, снять все зажимы, ощутить свою беспомощность, покориться, принадлежать. Завязывать глаза она не стала. И раб не отводил от нее взгляда.
   
      Она много раз слышала, что сидение на лице раба требует подготовки и знаний. Оказалось все намного проще. Знания заменила логика (постоянно помнить о безопасности, о дыхании), а подготовка подразумевалась физическая: и крепкие мышцы молодой женщины не знали усталости.
 
       Она зашла с головы раба и, пропустив ее между ног, уселась сначала мужчине на грудь. Глаза в глаза. Понимание. Ожидание. Предвкушение. Сначала Алексу подумалось, что госпожа хочет, чтобы он усладил ее киску. Но едва он выказывал готовность ласкать госпожу, она, смеясь, отклонялась в сторону. Поиграв с рабом немного, она отодвинулась так, что над его ртом оказалась ее ягодицы. Алекса накрыло волной удушающего восторга от интимного и такого желанного контакта с госпожой.

       Вихрь в голове не успел отшуметь, как ее попка перекрыла кислород. Секунду другую воздуха не было. Она приподнялась, и он едва вдохнул, как приток снова прекратился. Пять секунд, десять. Снова приподнялась. Опустилась. Тридцать секунд. В следующий раз едва он надышался, она слегка сдвинулась назад, даря более постоянный приток кислорода:
 
- Работай языком! - раздался приказ. - Будешь плохо стараться – лишу права дышать.

       Пользуясь тем, что раб ограничен в движении, Ирма одним движением бедрами обозначила место, которое следовало ласкать. Язык коснулся ее нежно-нежно, еще более трепетно, чем он, мужчина, касался бы ее киски. Алекс знал, что анус таит в себе намного больше чувственного удовольствия, главное правильно дозировать ласку, и ни в коем случае не сделать ее ощутимее, чем нежное трепыхание крыла бабочки.

       Даря любимой хозяйке эту утонченную негу, его эрегированный член вздувался красными венами, дрожал и пульсировал. Ирма стонала в ответ на его ласки. Зажав бедрами голову мужчины, она отплясывала на нем магический танец утонченной любви. Насладившись изысками, ее сладкое содрогание не перешло в кульминацию - она пожелала ощутить наполненность.

- Я не говорила, что у тебя красивый член?

       Слова госпожи доходили до Александра как сквозь вату. Пока он приходил в себя, выравнивал дыхание, Ирма освободила ему руки. Подтолкнув растерявшегося раба, она потянула его на пушистый ковер. Не теряя ни секунды, Ирма оседлала его, и задвигалась.

       Он смотрел на запрокинутое лицо госпожи, ставшее нежным, мечтательным, слушал ее стоны, он забыл о себе, о своем органе, пребывавшем в шелковистом плену его влагалища, и думал, как ему повезло.  Одно хитрое движение бедрами госпожи и он уже не мог думать, он был готов кончить!

- Замри! – он послушно застыл, хотя все его естество молило об оргазме. «Я в ее власти!»

       Она содрогнулась, дернулась, мышцы сокращались, наслаждение пульсировало в груди, во влагалище, отзывалось в голове. Кончив, госпожа оттолкнула его, уже не нужного, выполнившего свое предназначение. Волна блаженства еще не ушла со своего гребня, а она вспомнила и о нем:

- Можно… кончи… - и он благодарно излился в руку.
 
       Лежать на мягком ковре было приятно, тем более что на его груди покоилась госпожа. Ирма лениво пошевелилась, ее рука стянула плед с ближайшего дивана и накрыла обоих. Счастливый взгляд мужчины застыл на лепнине высокого полотка. Она рядом. Они вместе.