Альби. глава 13

Осень была в самом начале. Шли дни под сенью увядающих деревьев. Было жарко, очень жарко. И ночные туманы не приносили облегчения. Во всём был привкус тепла.
Стройные башни замка Монвалан застыли на фоне синего, твёрдого, как камень, неба. Воздух был настолько пропитан жарой, что каждое движение вызывало дрожащее марево.

С тех пор, как вернулся, Жан ни разу не покидал замка. Гарнизон готовился к обороне. Каждый день, поднимаясь на стены, Жан ожидал увидеть тёмную полосу приближающегося войска на горизонте. Но всё было спокойно. Монфор не спешил.
Всё, что пережил Жан, не давало ему покоя. Душевная рана, которую он носил в себе, всё ещё кровоточила. Вдобавок ко всему, он ещё и винил себя в смерти отца. Если бы не это, он, может быть, ожесточился, и боль поутихла. Его посещала тоска, звенящая, как рой комаров. Это звуки жизни, уходя навсегда, прощались с ним. Всё в замке было чужое, ненастоящее. Жан был отравлен войной. Теперь ему хотелось назад, в растерзанный Альби. Он манил его во снах.

Хотелось, чтобы скорее уж пришёл Монфор.

Было от чего впасть в уныние, заплакать. Однако не плакал Жан ни разу.

Этой ночью Жан мало спал. Уснул перед самым рассветом со странной головной болью, а проснулся совсем больной. Первой мыслью при взгляде на окно было: пойдёт дождь. Но дождя не будет ещё долго, и Жан это знал. Уже много дней над горизонтом висят серые тучи, принесённые от Средиземного моря. Но не приблизились они и на милю.
Теперь спальня Жана была не так уютна, как прежняя. Резная кровать, шкура оленя на полу, оружие на стенах. А там, там осталась Колетта со служанками, докторами, монахинями и повивальными бабками…

Жан снова бросил взгляд на окна. Небо синее, страшное, пустое. Похоже, надежды не оправдались. Он вспомнил Колетту в день свадьбы. Какой прекрасной она была тогда! Как сильно он её желал. Но ведь и теперь…. Так что же случилось? Жан не допускал мысли, что Колетта его обманула. Нет! Это всё из-за него, он всё испортил. Быть может, станет легче, когда родится ребёнок? Быть может, это заставит его забыть о смерти отца?

- Наверное, я глупец, и хочу невозможного, - прошептал он.

Он рывком поднялся. Нашёл на полу ремень, застегнул его и вышел.

А тем временем война бушевала на землях Трансеваля. Монфор напал, зная, что у графа недостаточно сил для длительного сопротивления. После краткой осады пал Каркасон. Правда, на сей раз горожан оставили в живых. Граф Трансеваль был захвачен в плен и помещён в тюрьму Монфора. У него остался двухлетний наследник.
Прекрасному Нарбону удалось избежать уничтожения страшной ценой. Горожане сами выдали своих еретиков. Все эти люди погибли в страшных мучениях. Их заживо сожгли на кострах. В их числе были и монахини, спасённые графом Монваланом…

Жан вышел на открытую площадку. С улицы дохнуло, как из печи. Знамёна на шестах вяло шевелились, синие, с вытканным серебром родовым древом. Снизу, со двора, доносился звон мечей – на площадке тренировались солдаты. Жан тоже делал это ежедневно. Теперь он был в отличной физической форме. Каждый день он объезжал с дозорами замок, выискивая слабые места в обороне. Порой, его одолевало чувство бессмысленности страданий.

Мир изменился. И Жан изменился вместе с ним.

Оруженосец вынес меч. Жан называл его Давид, как библейского героя. Длинный кожаный ремень, намотан на ножны. Достойная компания. Он перевёл взгляд вдаль. Небо сферической формы, вогнутый горизонт, изгибы стальной реки внизу и оливково-палевое море виноградников. Эта земля…. Этот воздух…. Колетта. Всё, что он когда-либо любил. Всё, что любит теперь до потери сознания.

- Ваша светлость.

- Не надо, оставь, - бросил он оруженосцу.

Он вошёл в покои жены. Слуги поспешили спрятаться.

- Колетта!

Она сидела в стрельчатом проёме окна, вся овеянная солнцем, держа на животе книгу, и медленно подняла на него взгляд.

- Как ты чувствуешь себя?

Книга упала вниз.

- В чём дело? – спросил Жан.

- Мне стало не по себе, - ответила Колетта, и он пожал плечами.
Они помолчали.

- Жан де Монвалан. – Она задумалась. – Когда-то ты был моей мечтой. Потом стал близким. Очень близким. А что теперь? Где ты?

Вдоль его спины пробежал озноб.

- Я здесь, с тобой.

- Нет. Ты далеко. Вернись ко мне.

Он кивнул головой.

- Ты возьмёшь меня в свои сны, если я попрошу?

- Они отвратительны. Тебе в них не место.

- А тебе? – спросила она.

- Ещё предстоит многое сделать. Тебе нужно думать о ребёнке, Колетта.

- О тебе я думаю больше, чем о нём.

- Бедная.

- Когда придёт Монфор, ты сразишься с ним. Ты его убьёшь, я знаю.

- Почему?

- Он у них главный. Не будет Монфора, и они уйдут. Всё станет, как прежде: замок, наша жизнь…

- Может быть, так, а, может быть, и нет. Я не хочу врать тебе.

- Мне было бы приятно услышать именно эти слова. Даже если это и неправда.

Он погладил её по щеке. Он не грустил. Он испытывал странное чувство, будто видит её в последний раз.

- У меня недоброе предчувствие. Слишком уж долго эта война обходит нас стороной. Жан?

- Да.

- Ты тоже чувствуешь то, что кружит там, снаружи?

- Не надо, милая. Предчувствия оставь гадалкам.

Вслед за громким стуком дверь распахнулась. На пороге стоял Жиль, много лет состоявший на службе у Монваланов, в боевых доспехах, с мечём у пояса.

- Господин, в наши земли вторгся карательный отряд крестоносцев, - твёрдо сказал он.

Колетта посмотрела на Жана. Лицо её стало пепельно-серым.

- Ну, вот и началось, - сказал Жан.

Закусив губу, Колетта взглядом проводила его до двери. Она боялась, дико боялась.
- Будь осторожен! – воскликнула она.

Жан остановился и, вздохнув, повернулся к ней. Его лицо ничего не выражало.

- И ты береги себя.



***

Дорога шла под уклон, с оливковыми рощами по обе стороны. Копыта лошадей поднимали тучи пыли. Отряд всё дальше уходил от замка. Они направлялись вслед высланному ранее отряду Олафа, потомка викингов.

Дорога вдруг свернула. Повсюду простирались неубранные ячменные поля. Воздух был пропитан зноем неподвижного голубого неба, запахами тмина и майорана. Потянулись холмы.

- Пора бы уже им появиться, - проворчал Жиль.

Жан дёрнул щекой.

- Мы почти у цели, - сказал он ему. – Солдат дал это направление.

- Да он почти бредил! Удивительно, что он вообще добрался до замка.

- Всё так серьёзно?

- Да, ваша светлость, - Жиль кашлянул. – Ему конец.

Жан не хотел обсуждать это. Перед ним стояла Колетта, её измученное лицо, выражение глаз, которого прежде не было.

Вскоре холмы кончились, и отряд въехал в буковый лес. Здесь были старые деревья, с огромными потрескавшимися стволами. Их листья, по-осеннему жухлые, причудливо разрезали солнечные лучи. Жан принялся думать о Жиле. Стремительный, как пущенная стрела, с быстрыми зыркающими глазами, на службе у отца он мог уже десять раз погибнуть. Но ему всегда удавалось обойти смерть. И служить он будет до самого конца, пока она всё ж таки не зацепит его своей тенью.

- Ты веришь в предчувствия? – неожиданно спросил его Жан.

- Говоря по-правде, я никогда об этом не задумывался, - проворчал рыцарь. – А почему вы об этом спросили?

- Так…. Забудь об этом.

- Я-то, может и забуду. А вот как быть с вами?

- То есть?

- Вы же не просто так спросили.

- Допустим. У меня были видения.

- Ну, это не самое страшное. У меня они тоже случаются, особенно если перебрать.
- Нет, Жиль, не в этом дело. Мои видения другого рода.

- Хм. Сходили бы вы к священнику, господин, и покончили со всякой бесовщиной.

- К священнику. Наверное, ты прав.

Следующие несколько минут они скакали в неловком молчании, пока дорога не вырвалась из леса. С одной её стороны петлял приток Тарна, ослепительно сверкая в лучах солнца, с другой – шла сеча.

Это был отряд Олафа, отражавший натиск крестоносцев.

С воинственным кличем, всадники Жана ринулись вперёд. Немного времени понадобилось, чтобы смять отряд крестоносцев. Жану достался сильный противник, по всему было видно, что его боевой опыт куда богаче опыта Жана. Но когда он увидел, что удача на стороне противника, решил ретироваться.

Огромным скачком его конь отпрыгнул в сторону. Пока всадник разворачивал коня, он обернулся, поднял забрало и произнёс:

- Твои друзья в аду, южанин. До скорого.

Лёгкий холодок пробежал по спине Жана. Дьявол! Это был северянин. Жан бросился за ним. Мчались они на приличной скорости, пока молодого графа ни перехватил Жиль.

- Какого дьявола вы творите, ваша светлость! – заорал он громовым голосом. – Вы что, не видите, что это ловушка! Этот мерзавец хотел заманить вас к чёрту на рога.

- Спасибо, Жиль.

- В следующий раз разбирайте людей, сударь.

- Этого не будет.

- Почему?

- Потому что я убью его.

- Если вы и хотели это сделать, то упустили такую возможность. Поворачиваем!

- У нас есть пленный, - сказал Жиль через минуту. – Знатный рыцарь. Злой, как собака.

- Он ранен?

- Кажется, нет. Наши ребята выбили его из седла. Рычит на всех. Требует вас.

- Что ему нужно?

- А кто его знает? Спесивый чёрт!

Пленный стоял, закинув на плечо плащ, как римский сенатор. Жан спешился. Тот смерил его презрительным взглядом. Его бесило, что он сдался такому юнцу. Сам-то он был уже не молод, а три белых шрама на лице говорили о богатом жизненном прошлом.

- Не будем терять времени, - сказал Жан. – Я просто хочу знать, кто вы? Откуда? И по какому праву вторглись в мои пределы?

- Похоже, вы и сами знаете не хуже?

- Да, но я спрашиваю вас, - возразил Жан.

- Чёрт! Чёрт!

- Теперь Монфор станет кусать меня, как трусливый пёс?

- Это не в его духе.

- Допустим.

- Вам известно о правилах чести, сударь?

- Более чем. Иначе сейчас я говорил бы с вами по-другому.

- Не посмеете. Я дворянин, как и вы.

- Да. Но между нами есть разница: в плену вы, а не я.

Мужчины примерились друг к другу. Рыцарь выругался.

- Дьявол.

- Итак?

- Я сеньор Николя де Сен-Армани. Командир отряда Бургундской армии.

- Кто я, вам известно?

- Конечно.

- Почему же вы напали, как разбойники с большой дороги, сударь? Ведь я вассал графа Раймунда Тулузского, а не Трансеваля.

- У меня приказ, - сухо ответил Сен-Армани.

- Чей? Монфора?

- Вы в числе непокорных дворян. Вы изменили нашему святому делу в Альби. Помогли бежать опасным еретикам. Убивали христовых воинов.

- Скольким еретикам Монфор позволил выйти за ворота Каркасона в обмен на золото? Уж точно, это была не та жалкая кучка спасённых моим отцом.

Пленник пожал плечами.

- Война не окончена. И вы, сударь, ничего не добьётесь, если решите обнажить меч против Монфора.

- О да, я прекрасно знаю графа де Монфора…

- Теперь он виконт Альби и Каркасона. И вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что югом ещё когда-нибудь будут править графы Тулузский и Роже Трансеваль. Мой вам совет, Монвалан, примиритесь с Монфором, пока не поздно, - сказал Сен-Армани.

- Мир…. Как заманчиво…

- Что будет со мной, граф?


- О размерах выкупа вам известно, сударь. На коней! Возвращаемся в замок!
Разговор с бургундцем оставил неприятный осадок. Жан понимал, что пора принимать решение. Мир или война.

Когда отряд подошёл к замку, смеркалось. Вернее, уже смерклось. Огни на башнях горели, как маяки. Вся низина утонула в тумане, а на холме темнела громада замка.
У ворот их встретила толпа слуг. Счастливая Беатрис подошла к Жану и сказала:

- Мой мальчик, у тебя родился сын.

В первый раз после смерти Карла она улыбнулась.