Экзистенциальный страх

небольшая зарисовка из вашего подсознания

***

Что такое этот ваш экзистенциальный страх? Ужас, который появляется, когда идешь в детстве ночью в туалет, а коридор нечеловечески длинный, и свет нигде не горит, и... Вываливаются из темноты за спиной сгустки черных, жирных враждебных субстанций, ползут по полам (всё быстрее и быстрее!) злые тени, мелькают неизвестные мрачные существа — и всё это за тобой, всем нужно тебя. Схватить, цапнуть за щиколотку, вонзить клык в спину, крепко окольцевать и затянуть упругими толстыми щупальцами руки, свалить, утащить, наброситься, сожрать — тебя! Они все пришли за твоей маленькой тушкой, и с каждой секундой ближе и ближе, быстрее, проворней... Есть лишь одно спасение — оказаться быстрее. Значит, нужно быстрее идти. Но! Они ни в коем случае не должны заподозрить, что ты догадываешься об их существовании, пупырышками мурашек на щуплой спинке чувствуешь их шевеление, сжавшимся в клубочек желудком ощущаешь их голод и жажду. А значит, нельзя бежать. И идти слишком быстро тоже не стоит. И уж тем более — ни в коем случае! - нельзя оглядываться. И вот ты идёшь, ни жив, ни мёртв, скрученный липким страхом, с дрожью в каждой мышце, с жидким льдом вместо крови в венах, и пытаешься держаться, идти быстрее, но не бежать, дышать глубоко, но не задохнуться от ужаса, а мозг заливает, захлестывает адреналином, и сознание отключается, самообладание тает, как фруктовый лед, оставленный на подоконнике в июле... Уже почти! Вот! Ты не выдерживаешь и бросаешься к выключателю, рука дергается, лампочка вспыхивает... И гаснет. Перегорела. Это конец.

Потом, конечно, ты описаешься, закричишь и заплачешь, и побежишь к папе — вот так, напролом, прямо сквозь орду враждебной нечисти, во тьме. А может, и не описаешься, и это будет серьёзное достижение в твоей пока еще такой коротенькой жизни. Растрёпанный, осоловелый спросонья папа встанет, немного тебя отчитает, а потом возьмёт за руку, зажжёт в коридоре свет и отведёт тебя в туалет сам. И даже подождёт, а потом так же, за руку отведёт обратно, уложит в кроватку, еще немного отчитает и поцелует на ночь. Всё то же самое, конечно, может проделать и мама, но папа — он как-то надёжнее. Маму всё-таки жалко вот так прямо отправлять на бой с толстыми тенями и призраками-вурдалаками.

И ты заснёшь, проигравший бой, но не проигравший войну, готовый к новым сражениям и новым кровопролитиям (или, кхм, непроизвольным мочеиспусканиям). С зажжённым ночником и толстым, увесистым котом в ногах (ведь надёжнее этого стража — только папа). Спать будешь глубоко и слегка тревожно, проснёшься поздно, и весь твой день будет радостным и весёлым, и только в глубине души... Как холодок глубоко в погребе.... Будет клубиться затоптанный, засунутый подальше, но готовый в любой удобный момент развернуться упругой железной пружиной — он. Экзистенциальный ужас. Детский страх.

А потом ты подрастёшь и уже даже сам, без помощи мамы и папы, будешь мыться в душе. И каждый раз, закрывая глаза, чтобы намылить голову каким-нибудь добрым и некусучим шампунем (а если хватит духу — то очень даже кусучим папиным «с ментолом и свежестью арктических морских котиков»), ты будешь внутренне содрогаться. Потому что в тот самый момент, когда твои верхние ресницы соприкасаются с нижними, к ванному зеркалу — с той, зазеркальной стороны! — подходит он. Неизвестный. Худой и жилистый зазеркальный Чужой, или бесплотный, но не менее страшный от этого черный призрак, или просто умерший полгода назад дедушка (зря ты, малыш, заглядывал в его гроб — мертвый дедушка был ни капли не похож на настоящего, доброго и живого). И этот гость из зазеркалья обязательно протянет руку, чтобы, если ты вдруг на секунду замешкаешься — хвать! Нет! Нет, поэтому ты моешь голову очень быстро и очень часто набираешь полные глаза мыльной пены, открыв их раньше времени. И именно поэтому мама до сих пор покупает тебе некусучий «Джонсонс бэби», а не взрослый и очень мужской шампунь, как бы ты там ни просил. Впрочем, съеденные мылом глаза — это совсем, совсем не так страшно, как съеденный Призраком мальчик. Или девочка. Ведь вполне может быть, что ты девочка, а не мальчик.

Однако ж в любом из этих случаев ты вырастешь. Станешь юношей или девушкой, мужчиной или женщиной. Но темнота и зеркала, призраки и тени — нет-нет, дорогой, они не уйдут в прошлое, не лягут на полки пыльных архивов, не растворятся во времени, нет! Они просто отступят, отойдут подальше и будут ждать. Более глухой, одинокой и тёмной ночи. Более напряженной обстановки, более натянутых нервов. Они подождут. И дождутся, милый. Дождутся.