Погоня

До Каменного умёта добрались без задержек, если не считать обрыва постромок и выбившегося из сил коренника, запряжённого в кибитку. Чтобы не отстать от обоза, Чернов запряг своего коня вместо гнедого.
-Благословление - то от родителей невесты взял? - пробовал шутить с ним Шкуратов, но натолкнувшись на злой взгляд десятника, оставил его в покое.
Выпросив у смотрителя постоялого двора в станице Озерной коней для подвод и немного припасов, казаки заторопились удалиться от опасного места. Пришлого народа в умёте было много, а не было резона, чтобы про них узнали в крепости. Оренбург решили обойти стороной, по бездорожью, чтобы не столкнуться с гусарским разъездом или солдатской экспедицией за провиантом и фуражом. Илья торопил, стараясь до сумерек убраться на свою землю. Опасения его оказались не напрасны. Когда впереди показалась гладь степной реки, они увидели вдали пыльное облако. Это скакал отряд гусар, посланных комендантом Давыдовым для поимки разбойников. Он только что узнал от прискакавшего в Оренбург посыльного о нападении на крепость Чёрный Отрог и послал отряд гусар, чтобы встретить обоз. 
-Бросаем обоз и уходим!- предложил Шкуратов, оглядываясь в сторону гусар.
-Нет! Ружья да пушки нам самим нужны! Матушка нас не похвалит, коли обоз не доведём до дома. Гони за ту холку, а мы попытаемся остановить стаю голубых. Там, за речкой станица, пошли туда вестового, щтобы пособили отбиться - приказал ему Илья, а сам стал разворачивать Вороного навстречу гусарам.
Казаки разобрали верховых коней, оружие и последовали за ним. Всего набиралось чуть более десятка. Остальные остались с обозом и погнали коней к реке. Чернов привязал поводья коней своей кибитки к дрогам последней телеги, сел в седло и поскакал вслед за атаманом, вынимая на ходу саблю.
-Эх, конь под ним тяжело идёт! Знать, вымотал в хомуте?- подумал  Шкуратов, провожая Чернова взглядом. Сожалеть не было времени, и он стал нахлёстывать коней, запряжённых в телеги, чтобы успеть убраться за реку и укрыться в станице. Илья скакал навстречу эскадрону гусар, размахивая саблей. Ему надо было привлечь их на себя, чтобы дать время уйти обозникам. Вороной шёл полным галопом, казаки старались не отставать от атамана.
-В строй не входить! Попробуем увести их за собой - крикнул он ближним.
Когда до гусар оставалось не более трёх десятков саженей, Илья потянул правый повод на себя, чтобы уклониться от основной массы нападавших. Разгорячённый скачкой, Вороной, неохотно подчинился поводу. Атаман  решил увлечь за собой гусар, растянуть эскадрон по степи, чтобы рубить по одному горячие головы. В азарте не многие могли оценить своё положение, а это и было нужно казакам. Это был старинный приём ордынских всадников. Лава рассыпалась на мелкие группы, и тут выигрывал тот, у кого резвей кони. А степные кони были куда крепче выросших в стойлах конюшен славянских лошадей.
Так повторилось несколько раз и каждый раз, зарубив несколько гусар, казаки уходили в степь. Приблизившись к одной из групп гусар, Илья увидел знакомого офицера с рябоватым лицом.
-Что-то много для одного дня случайных встреч! - подумал он и поскакал в самую гущу строя.
Офицер тоже узнал его, издал клич, и гусары поскакали за ним. Илья, пригибаясь к шее коня, стал уклоняться в сторону. Казаки из другой группы вклинились гусарам с боку. Началась рубка с криками и стонами, руганью и храпом коней. Гусары подбадривали себя каким-то визгом, казаки степным кличем:
 -- Гур- р а а а - неслось над степью многоголосым сакским призывом.
У каждого народа свой боевой клич. Илья проскакал круг и снова врезался в  общую лаву, потеряв из вида знакомую фигуру офицера. Он рубил с плеча и успевал отбить удары гусар. Узкие лезвия гусарских сабель сверкали перед его глазами в лучах вечернего солнца. Пока подоспела основная масса гу-сар, казаки успели проредить их ряды и снова ушли в степь. Так повторялось несколько раз. Илья в пылу боя не переставал следить за обозом. Надо было как можно дольше не давать гусарам скакать за обозом. После очередной стычки он остановился на пригорке, пытаясь разглядеть, переправился ли за реку Шкуратов. Тем временем солнце своим краем коснулось горизонта. Вечерние сумерки подступали с противоположной стороны. Разгорячённый боем, Вороной не стоял на месте, разбрасывая пену с боков и губ. Он, как и хозяин, бился за свою степь. Казаки, оторвавшись от гусар, подскакали к атаману. Последним подоспел Чернов на взмыленном коне. Их осталось только пять человек. Уставшие казаки и кони старались перевести дыхание. Многие были ранены, но на кровь никто не обращал внимание.
-Уходим оврагом в сторону речки - приказал Илья и первым направил Вороного в сторону реки.
Казаки последовали за ним. Гусары, увидев, что противник уходит от боя, с победными криками кинулись за ним в погоню. Теперь всё зависело от резвости коней. И с криками:
-Выноси, родимые!- казаки стали подгонять верных коней ногайками и стременами.
Не уступали им и гусары. Доскакав до берега речки, Илья остановил коня, чтобы осмотреться. Вороной был резвей остальных коней, потому Илье удалось оторваться от погони. Оглянувшись, он увидел, что гусары нагоняют отставшего от всех Чернова.
-Пропал десятник!- пронеслось в голове атамана, и он направил коня навстречу.
Расстояние сокращалось медленно, а когда оставалось несколько десятков саженей, Чернова настигли гусары. Он пытался отмахнуться саблей, но вскоре завалился на бок и повис на стременах. Конь, потеряв повод, сбился на ходу и стал останавливаться. Рябой офицер догнал его и рубанул саблей по телу де-сятника. Илья, увидев, что с Черновым всё кончено, стал отворачивать Вороного в сторону. Офицер издал победный клич и поскакал вслед за ним.
-Ах ты, прыщ! - обозлился Илья и поторопил коня.
Офицер скакал следом. Конь под ним был не плохой, жажда мести подгоняла Петрушу, и он прижимал со злобой шпоры в бока своего скакуна. Когда гусары отстали от них, Илья повернул коня и поскакал навстречу рябому офицеру. Тот тоже старался подвернуть коня. Илья на скаку снял с луки волосяную верёвку, распустил петлю, а когда офицер приблизился, отвернул коня и бросил аркан. В пылу скачки и злости, офицер не заметил, как петля аркана оказалась на его шее. Илья едва успел захлестнуть верёвку на заднюю луку седла, почувствовал  рывок и увидел краем глаза, как тело рябого офицера вылетело из седла, свалилось на землю и поволоклось следом. Не ослабляя натяжения верёвки, Илья направил Вороного к реке. Когда до берега оставалось немного, он почувствовал, что верёвка аркана ослабла.
-Оборвалась, видать! - с сожалением подумал он, но останавливаться не стал и на всём скаку направил коня в реку. Обмелевшая за жаркое лето степная река, была не глубока, и вскоре Вороной, разбрызгивая воду ногами и фыркая, выбрался на противоположный берег. Казаки ждали атамана, укрывшись за кустами талов. Их осталось только четверо. Гусары подскакали к реке с опоздание и не осмелились преследовать.
Сматывая аркан, Илья увидел, что петля цела.
-Знать, голова оторвалась!- с сожалением проговорил он.
-Хлипкий, стал быть, оказался офицеришка, коли не выдержал такой скачки - хриплым голосом проговорил Тимофей Псюк, вытирая рукавом пот и кровь с лица.
Казаки его слова встретили  молчанием и все направились к станице. Судьба шляхтича Петруши из деревни Ветрино их не интересовала. На том и оборвалась династия шляхтича Казимира Туровского на земле руссов, но  продолжилась нищими мещанами Дуровыми. Яикская земля не признала власть шляхтичей и смыла с себя весенним паводком кацапское мотыло.