Подсказки из тонкого мира

               

     Еду в полупустом трамвае. Сижу с краю двухместного сиденья. Молодая женщина вошла в салон, уверенно подошла ко мне, села на плечо и стала копаться в своей сумочке. Женщина думала облокотиться спиной о спинку моего сиденья с боку, но не рассчитала высоту (ноги оказались длиннее) и оказалась у меня на плече, хотя и не догадывалась об этом, занятая поиском проездного или денег на билет. Я вспомнил эпизод из «Таис Афинской» Ивана Ефремова, где мужчина носит двух женщин, сидящих у него на плечах. Да-а, измельчал нынче мужик, подумал я, прежде всего имея в виду себя. Эволюция и плечо мне уменьшила за миллионы лет, и женщине увеличила тазобедренный сустав, как говорят, с бедрами, имея  в виду   ягодицы.

     Женщина купила билет и отошла.
 
 Потом, через несколько дней, я увидел эту женщину в автобусе. Теперь она  прислонилась спиной к вертикальной стойке, копаясь в своей сумочке, а пригляделся, оказалось, что она держится ягодицами за этот поручень-стояк и не падает при поворотах автобуса.
    
     Я подумал, что у меня всё происходит в жизни дважды. Но эволюция подсказывает мне, что это закономерно. В детородном органе моржа, например, имеется внутренняя кость   «os penis». У мужчины тоже была такая, но, когда он утратил  оную, у женской особи, как назло, возникла девственная плева.
      
     Третий раз не миновать, подумал  я, входя в  «предбанник»  руководителя на работе. И точно! Там сидела новая секретарша – эта женщина. Я подошел вплотную к её столу, но она не обращала на меня никакого внимания, занятая какой-то писаниной. Глаза мои сразу же утонули в её глубоком декольте, которое было необыкновенным. Кофточка  была разделена на две части, ниспадающие с плеч до пояса, и открывали эффектное разделение прекрасного тела, когда она склонялась над столом… Глаза мои  бесстыжие  забыли о нормах приличия  и заскользили  по нежной коже аж до самых … малиновых звездочек…

      Секретарша резко встала и сделала несколько шагов -  к факсу. Сзади  её телесное богатство, разделенное на две половинки вертикальной складкой, не умещалось в короткой и тесной юбочке, и при каждом шаге эти две части тела энергично отталкивались друг от друга…
       Господи! Зачем мне посланы эти видения? Что я должен понять? Почему я думаю только о женских формах? Вспомнилась учеба в детской художественной школе, когда я шастал по коридорам и засматривался на дипломные работы, выставленные в коридоре. Это были изображения натурщиц, которые жили неподалеку, и мы с дружком заглядывали в щелку между занавеской на окне и рамой. У нас было простое любопытство… на грани нездорового…
      
           Наконец она обратила на  меня  внимание:
- Что Вы хотели?
- Хотел узнать, как Вас звать?
- Валентина.  Узнали?  Что дальше?
- И давно Вы здесь? А то  я  был в отпуске…
- Давно. Недели две.
- Я видел Вас несколько раз в транспорте…

        В «предбанник» вошли. И наш разговор в таком разрезе пришлось прекратить. Я оставил на рассмотрение Главного какие-то документы и удалился:
- Большое спасибо! До свидания…

       Через несколько свиданий мы стали встречаться регулярно и преодолели все препятствия на пути к  друг  другу. Встречались мы в ресторанах  и на чужих квартирах– типичная советская ситуация.

      Однажды в воскресный день мы плыли на омике вниз по течению вдоль крутого берега Волги. Обычно мы ездили за шиповником в конце августа. А нынче собрались только в сентябре. Всё не могли договориться  с  Валентиной  выделить для этого свободный день.
После суматошного темпа прошедшей недели медленная панорама берега была просто  исцеляющим наслаждением
      
       Интересно, что 4 дня лил дождь. А воскресенье было солнечным. Ни единого облачка! … Когда-то, занимаясь по книге Фредерика Бейлса «Наука разума», я тренировался в написании Обращений духовного разума и восхищался совпадениями запланированных событий с реальностью. Мало, кто верит в эти дела. Но  в  понедельник , после нашей поездки, опять заморосило.  Я действительно написал обращение, согласно которому всё должно быть благополучно. Но не столько погоды я просил  у тонкого мира, сколько благополучия.

       Вспомнился случай из моей молодости. С тех пор  больше всего я боюсь нападения на женщину, с которой встречаюсь на природе.… А что можно сделать, когда их, как потом оказалось на суде, было 14 человек. Среди них один пионер 14 лет. Когда следователь спросил, зачем он плеснул девушке скипидар, он сказал, что слышал от ребят, что это её возбудит. Следователь порекомендовал ему в следующий раз плеснуть себе и побегать по пляжу…
    
      Тот далекий  случай сидит во мне на подсознательном уровне. Я уж давно забыл о нем. Но вот он выпрыгивает из подсознания.… Неужели какая-то энергетическая сущность типа Эгрегора образовалась тогда в тонком мире, чтобы зафиксировать это событие? Придется, видимо, изложить это здесь, чтобы избавиться (потом удалю)…

      Разведенный с  женой, я искал приключений. Опыта не было. И не был я так активен, как Донжуан или Казанова. На Казанке, (ну надо же – 13 сентября!)  бабье лето держалось на высоком уровне. Купались. Даже загорали. Я подошел к двум женщинам и стал говорить комплименты. Чувствую, одна, Шурочка, реагирует, как надо. Хочет дальнейшего общения. Окрыленный сексуальным замыслом я через всю дамбу съездил в магазин за бутылочкой красненького, и они никуда не ушли. Ждали. Всё пошло по неписанному плану. Выпили. Через некоторое время подруга тактично удалилась.… И пляж подозрительно опустел в одно мгновенье.  Как оказалось, слухи о нападении на женщин уже витали над пляжем…
    
      Сначала я снял с неё трусики и положил ей в сумочку. Затем повёл в кусты. Постелил газетку. Сексуально-половой акт физической близости продолжался недолго: пару фрикций. Сквозь кусты бежали молодые ребята, как оказалось, ещё более сексуально озабоченные.
Я вскочил. Думал это дружинники. А они повалили мою  Шурочку,
достали трусики из сумочки и запихали ей в рот. Я получил удар кастетом по руке (во время защитил живот!) Перепрыгнул через кусты - спиной вперед  и инстинкты погнали меня на дорогу. Мотоциклист уперся  мне в живот, матерясь. Говорю, женщину насилуют.
- Прыгай на запасное колесо, - скомандовал он  и помчал меня к ресторану «Парус» на другой стороне Казанки, где должны быть милиционеры.
   
       В ресторане весь оркестр, мои знакомые (играл с ними раньше), побросали инструменты и побежали к выходу. Но милиция была уже наготове. Музыкантам места  в милицейском транспорте не оказалось. Насильников ждали в четырех примыкающих к дамбе районах. Меня посадили на запасное колесо мотоцикла… Мы прибыли на место (по результатам судебных экспериментов  - через 4,5 минуты). Никого уже не было.
- Иди и найди её, - сказал опер, - иначе пойдёшь, как соучастник или организатор…

       Я нашел её  через несколько дней. Спрашиваю, почему насильники убежали так быстро?
- А по дамбе шли два пьяных мужика и громко разговаривали. Один другому говорит: а вот  я их сейчас -  ломом! Насильники думали, что это про них и разбежались.
 - И сколько человек с тобой позанимались…?
- Один кончил сразу, а у другого ничего не получалось и его оттащили за шкирку. И тут эти пьяные голоса…
Я с трудом  убедил Шурочку прийти в милицию.…Через  несколько месяцев состоялся закрытый суд, который  длился 4 дня. Посадили всех и надолго. А с чего это у них началось? Поддатые офицеры средь бела дня по очереди  пользовались доступной бабенкой в раздевалке пляжа. Пацаны видели ноги (низ пляжных  раздевалок открыт)…
   
       Омик причалил к берегу, и мы по крутой тропинке пошли наверх.
Вскоре  мы вышли на плато. Слева крутой берег над Волгой, поперек  перед нами овраг, заросший по краям шиповником. Сзади – бескрайнее плато. Ни души! Только далеко-далеко пасутся коровы. Тишина… Красота!
Окрыленный сексуальным замыслом, о чем, конечно, Валентина знала и сама была внутренне расположена, я все-таки решил попытаться создать соответствующее настроение. И пока мы шли, стал  с выражением  декламировать Пушкина  (прости,  Алесандр Сергеевич).  Это часть стихотворения, которое я  называл в шутку инструкцией для любовников.

О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему
И оживляешься потом все боле, боле —
И делишь наконец мой пламень поневоле.
      
       Это было вполне уместно, ибо вспоминаю, как на наши поцелуи в городском саду падал снег, и Валентина читала свои стихи. Сейчас
я видел эту сказочно красивую Тишину за занавеской снегопада…

       Шиповник исколол нам все руки. Валентина подарила мне всё, что собрала. И мы присели перекусить на зеленый бугорок.
Две бабочки-капустницы летали перед  нами, падали, как монетки, брошенные в прозрачное озеро. Одна бабочка упала на спинку и лежала без признаков жизни. Другая летала на дней – взлетала и падала, пытаясь как-то спасти спутницу. Но потом верхняя бабочка стала  с налету припадать к лежащей, а та, пытаясь подняться, загибалась тельцем навстречу. И вдруг обе бабочки энергично взлетели и исчезли в высоте. Это была бабочковая  кама-сутра, как я понял позже.
      
      Валентина взяла большой кусок полиэтиленовой пленки и молча пошла в тенек. Я - за ней. Она постелила пленку в углублении между деревьями, где мы с ней занялись своим  любимым делом. В христианской позиции мои коленки съезжали вниз, и было невозможно совершить что-нибудь путное. Валентина быстро сообразила и приняла мезозойскую позицию…

       Мой однокашник Адольф Драновский, кандидат психологических наук, на своей лекции говорил так:
- Существуют только две позы. Это христианская, - он сложил ладони вместе, -  и мезозойская,- он положил одну руку на тыльную сторону другой.  Всё остальное  -  вариации. Появились «Ветви персика» - 99 способов, японский труд– 352 способа (есть только один экземпляр в Ленинской библиотеке в Москве на японском  языке). И другие. Кстати, миссионерской позиции нет, как  пишут про христианскую  дилетанты в интернете.
      
      Это воспоминание молнией пронеслось в уме, не нарушив процесса обоюдного познавания на  полиэтиленовой пленке. Следующая мысль оказалась философской и была посвящена наблюдению Тишины.

      Тишину услышать нельзя, ибо звуков нет. Можно оценить степень и глубину  тишины только визуально. Тишину надо видеть. Но это не чистый лист бумаги, не зеркальная поверхность лесного озера ранним утром. Это падение сухого листа, сорвавшегося с высокого дерева над нами, вот в такую безветренную погоду. Листик, задевая за ветки и сучки, летит с нежным шорохом золотой амальгамы и падает на белую спину Валентины…В наших отношениях появилось нечто формальное при всём уважении к друг другу и процессу. И  моё наслаждение Тишиной – это золотой багет для  нашего дуэта на лоне природы.
 
     Зима не остановила наши занятия. Однажды всё случилось на моем рабочем месте, когда все ушли.  Любые неудобства можно преодолеть, когда рассудок отдыхает.

              Отрывок из нашего романа

Когда Амур, пронзая сердце,
не убивает наповал,
то жизнь – ликующее скерцо
 и, кажется, далек финал…

Сдержаться бы.… Но было поздно.
Склоняясь над столом чертежным,
вошли мы в творческий контакт, -
пусть неудобно, и не так,
 как в замыслах декларативных
нам виделся момент интимный.
Но - дьявольский каприз богов! –
Врасплох застала нас любовь…

Порой хочу я только танца –
движений, позы, экзальтаций.
Тогда я, словно постановщик,
боготворю материал.
Интуитивно и на ощупь
ищу, как будто потерял
в тебе – себя.
                Моя ищейка,
упрямая,  идет, дрожа.
Ещё не найдена лазейка,
но бесподобно хороша
ты, умница…
                Ты просто прелесть.
Не победит тебя умелец,
не одолеет дилетант.
И я, мне кажется, - талант.
Попозже я разочаруюсь,
факт, в самомнении своем,
но в этот час любая трудность,
 мне по плечу и  - нипочем…

Порой хочу я лишь духовных
переживаний красоты
 и в мыслях низменно-греховных
ищу пружины высоты.
Я не безбожник по натуре,
 и благодарный крест рука
творит, когда в житейской буре
 взмывает парус к облакам.
И в линзу неба в звездных брызгах
 меня рассматривает Бог,
 когда на золоченых ризах
дарует мне твою любовь
в награду искреннему чувству
 и повторяет это чудо
неповторимое – земное - 
на невозможных небесах,
где ты одна – всегда со мною –
в мечтах, во всех земных делах,
звездою утренней блистая,
восходишь в круглой рамке дня,
недосягаемо святая –
 и вся моя и для меня…
Тогда минутой годы мчатся,
 а я, об этом позабыв – травинка –
переполнен счастьем,
живу, как водоросль в прилив –
умом, изогнутой спиной –
и выпрямляюсь, как ночами
 к звезде припаянный струной…

Порою – счастлив безмятежно –
я весь как будто растворен
в твоем сиянье белоснежном
и в милосердии твоем.

И, если Бог – везде, то бога
ищу в себе я в этот миг.
Грешу легко – караю строго,
но милосердно: Бог велик.

Судьба моя! Ты милосердно
даешь, о чем и не мечтал!
Продли еще немного «Скерцо»
и затяни навек финал.