Предчувствия, колокола и прочее 6

Пришла поздняя осень. Уже несколько дней небо хмурилось, посыпая землю мелким нудным дождём. Но это не сказывалось на настроении, несмотря ни на что, в сердцах была радость. И, будто для усиления этой радости, небо расщедрилось и подарило один погожий, солнечный день. Даже как будто потеплело.

В ателье слышались весёлые голоса и тихие песни. Но к 4-м часам что-то изменилось. Затихли разговоры, песни. Женщины нахохлились,  как воробьи. А Маша услышала звон колоколов.  Странно, в округе не было ни одной церкви, но звон был слышен очень отчётливо, хотя никто на это не среагировал. Мария взглянула в окно и увидела, что на улице посмурнело. Небо было затянуто свинцовыми тучами, казалось, что они вот-вот разразятся обильным снеговым зарядом. И колокола звонили всё громче, всё тревожнее. Маша уже не просто слышала этот звон, она ощущала его в груди, в голове, как будто она сама стала колоколом. Такого ещё никогда не было. Ей стало не до работы. Заведующая, вошедшая в этот момент в пошивочную, обратила внимание на Машино состояние,  и предложила ей идти домой, - всё равно от неё толку сегодня уже не будет.  Срочной работы нет, а если и придут новые клиенты, Маша будет не в состоянии даже разговаривать с ними, её всю трясло.

Мария не стала спорить, трясущимися руками собрала сумку и вышла на улицу. Остановилась перед ателье, не зная куда идти. Она, словно, потерялась. Ни одной мысли в голове, только гул колоколов и тревога. Так сильно ещё ни разу не накатывало на неё предчувствие. Предчувствие чего? С кем связано? Куда бежать? Что делать? Вопросы, вопросы. И ответа ждать не от кого. Надо собраться. Раньше помогала бесцельная, бездумная ходьба. Надо просто куда-то двигаться. И она пошла, не выбирая направления, не замечая луж. Только прятала лицо от порывов ветра, несущего уже первые колкие снежинки.

А на улице становилось всё холоднее, ветренее и темнее. Снег сыпался иногда так густо, что не было видно дороги. Мимо пробегали люди, спешащие спрятаться от лихой погоды в тёплых домах, а Маша брела навстречу ветру. Эти порывы как будто успокаивали её, немного приглушали гул колоколов, бьющий по ушам и раздирающий грудь. За дорогой она так и не следила, отдалась воле случая. Куда-нибудь ноги её доведут. Скорее всего, приведут именно туда, где она нужна, где её ждут, или, хотя бы туда, где она найдёт ответы на свой вопрос «что же ей хотят сказать колокола, которые слышит только она?»

Вот впереди замаячил какой-то забор, чуть дальше видна была проходная. Да это же больница, где работает Олег! Маша зашла в помещение проходной и достала телефон. В голове роем полетели мысли: «Нет, сейчас ему звонить ещё нельзя. Это было оговорено давно, только после 19 часов. Но ноги её привели именно сюда, значит, именно здесь случилось что-то, что требует её внимания. А вдруг что-то случилось именно с Олегом? Тогда он и вовсе трубку не возьмёт. Иван! Он тоже здесь работает, и ему можно позвонить уже сейчас. Хорошо, что после «посиделок по случаю» они обменялись номерами телефонов. Маша выискала в списке телефон Ивана и нажала вызов. Тот откликнулся сразу, будто ждал звонка.
- Мария Петровна, а я Вам собрался звонить.
Маша сразу как-то успокоилась, взяла себя в руки и спросила, что случилось.
- У Олега Васильевича инфаркт, но сейчас уже всё относительно хорошо, его уже перевели из реанимации в палату. Напугал тут всех, а сам вон лежит, посмеивается.
- К нему можно? Хотя время уже позднее. – Маша взглянула на часы и поняла, что до больницы она шла 3 с лишним часа, посещения в больнице уже заканчиваются.
- Можно, - Иван весело хихикнул в трубку. – Лежит и требует, чтобы всех посетителей к нему впускали по особому регламенту. Галина Степановна уже здесь давно. Когда Вы приедете?
- Да я уже здесь, в проходной. По телефону это трудно объяснить, но вот почувствовала, что что-то произошло, и мне надо быть здесь. Вот и пришла. Но меня, скорее всего, охранник уже не пропустит. Очень серьёзный человек, и исполнительный. Говорит, что посещения, действительно, закончились.
- Я сейчас за Вами спущусь, со мной пропустит. Вы подождите меня.

Маша спрятала телефон  в сумку, снова достала, пристально на него посмотрела и убрала уже окончательно, вспомнив, что номера Кирилла у неё нет. А так вдруг захотелось позвонить ему, сообщить о том, что с Олегом не всё ладно. В этот момент дверь проходной открылась с улицы, и в помещение вошёл Кирилл! Отряхнул с пальто снег и огляделся. Увидел Машу и удивлённо вытаращил глаза. Маша тоже удивилась, уставилась на него, оторопев от того, что появился именно тот человек, о котором она только что думала.
- Ты что здесь делаешь?  - Кирилл пришёл в себя первым, - что случилось?
- У Олега инфаркт, но ему уже лучше. Сейчас Иван придёт, проводит нас к нему.
- А как ты узнала, тебе кто-то позвонил?
- Нет, Кир, меня колокола позвали. И привели сюда.
- И меня тоже. Не помню даже, как добрался сюда, быстро как-то получилось. Сам не понял, куда еду,  просто сел на попутку в город, а тут недалеко меня шофёр высадил, так как я не знал точно, куда мне надо. Я и пошёл. И вот пришёл.
- Вот и я тоже шла, шла и пришла. А колокола зазвонили уже больше 3-х часов назад. Меня с работы отпустили.
- Большой колокол тоже в это время загудел. И так тревожно. Я как раз на колокольне был, но к нему не прикасался, просто чистоту там наводил. Я с колокольни слетел и к настоятелю побежал. А он мне сказал ехать в город, что здесь меня ждут, здесь я нужен. Знаешь, Маш, я сегодня какой-то сам не свой. Вроде, взрослый человек, а ощущаю себя маленьким, которому надо говорить, куда идти и что делать. Странное ощущение. Отец Николай сказал «надо ехать», я и поехал, ничего не спрашивал. Ни зачем, ни куда. Ерунда какая-то.

В проходную вошёл Иван в наброшенном на халат бушлате.
- Кирилл Всеволодович, Вы здесь? А я Вам звоню, у Вас телефон отключён, что ли? Как Вы догадались приехать? Чудеса, да и только. Но это здорово, что Вы оба здесь. Олег Васильевич про Вас как раз и спрашивал.
Кирилл достал свой телефон, аппарат был включён.

Под предводительством Ивана Кирилл и Маша быстро пересекли больничный двор и вошли в корпус. Какими-то подвальными лабиринтами добрались до отделения кардиологии и проникли в палату. Палата, как палата, на одного человека. Так сказать, «люкс» - ради ведущего хирурга этой больницы. Около кровати сидела Галя, держа мужа за руку. А Олег лежал на кровати и почти не выглядел больным. Только бледность, и чётче стали видны морщины у глаз. Повернув голову на звук открываемой двери, он расплылся в  улыбке. И обращаясь к Гале и Ивану, сказал:
- Я же говорил, что придут, что-то их  и без вашего вмешательства сюда приведёт.
Протянув свободную от капельницы руку Кириллу, поздоровался с ним, Маше просто подмигнул и строгим голосом предупредил:
- Чур, не жалеть! Я не умираю. Да если бы  умирал, жалеть не о чем. Не плохо на свете пожил.
- Да кто ж тебя жалеть будет? Пожил он! А сколько ещё не доделано? – Маша даже возмутилась. Все дружно вздохнули с облегчением.

Пока шли потайными больничными тропами, Иван рассказал Киру и Маше о том, что и как произошло. После операции, проведённой, как всегда блестяще, по словам Ивана Иваныча, Олегу в ординаторской около 4-х часов стало так плохо, что пришлось вызвать специалиста из кардиологии. И его сразу же отправили туда в качестве пациента, не смотря ни на какие возражения заболевшего. Пока его там осматривали и снимали всякие показаниями приборами, Олегу становилось всё хуже, в результате его отвезли в реанимацию, но там его быстро привели в чувство и перевели в палату. Кирилл и Маша потихоньку переглянулись, именно в это время их потревожил колокольный звук.

Олег всё-таки поинтересовался, как одноклассники узнали о неприятности, случившейся с ним, как они догадались приехать в больницу. За обоих ответил Кирилл: - Колокола нас сюда с Машей привели.
- Дай ка я тебя посмотрю, Олег, всё-таки не совсем от медицины отошёл. Галя, дай я с ним рядом посижу, а ты вон с Машей пошушукайся.

Кирилл уселся на стул рядом с кроватью, взял руки Олега в свои. Уж что он делал, было не видно, широкая спина Кирилла загораживала обзор. Да и Иван там рядом стоял. Потом спросил, нет ли фонендоскопа. – Приборы приборами, но я хочу тебя по старинке послушать. Не зря же нас этому учили. – Фонендоскоп нашёлся в кармане халата Ивана Ивановича.
- Твоя школа? - спросил Кирилл у Олега, - фонендоскоп в кармане хирурга не часто находится. 
Иван усмехнулся, - Его, он  меня ещё грозится на стажировку к терапевтам отправить.
- А ты не отказывайся, - Кирилл оглянулся на молодого врача. – Олег  плохого не посоветует.

В палате повисла тишина, пока Кирилл «по старинке» прослушивал Олега. А когда поднялся со стула, на его лице сияла улыбка. Обратившись к другу, коротко сказал: - Три дня! При условии строжайшего соблюдения рекомендаций местных врачей. А для Гали пояснил: - Если твой дражайший супруг будет выполнять все назначения, забудет, что он врач, то через три дня он будет на ногах. Танцевать ещё нельзя будет, но ходить и даже приседать и наклоняться, так это – пожалуйста.

 Дверь палаты скрипнула, и все увидели красивую женщину в белом халате. Она особым врачебным голосом поинтересовалась, что это здесь за консилиум происходит без  ведома лечащего врача, и почему здесь вообще посторонние, хотя время посещений давно уже прошло.   
- Не ворчи, царица Тамара, здесь все свои, а внимание близких способствует исцелению страждущих. Помнишь, наверное. – Голос Кирилла был слегка насмешлив.
- Кириллка, ты? Откуда? Столько лет тебя не видела, а говорили… - врач с изумлением смотрела на Кира. А потом обратилась к Олегу – И ты молчал, что вы на связи. Что не потерялся он! Какой же ты сукин сын. Но лечить я тебя всё равно буду. Чтобы потом свести с тобой счёты. Вот! – и она совсем по-девчачьи показала Олегу язык. В больничной палате раздался взрыв хохота. «Царица Тамара» быстро успокоила всех, разрешив немного посидеть с больным, погрозила ему пальцем и вышла из палаты, попросив Кирилла зайти к ней в ординаторскую.

Вслед за ней вышел и Кирилл, а Олег сказал, что Тамара Георгиевна, его лечащий врач – их с Кириллом однокурсница. До 4-го курса учились вместе, а потом разбрелись по разным узким специализациям. Она в институте была самая красивая девушка, почти все молодые люди старались за ней ухаживать, но ни у кого не было никаких шансов, так она была неприступна, за что и получила прозвище «царица Тамара». А Кирилл за ней явно не ухаживал, но был тайно влюблён. Вскоре за Кириллом ушёл и Иван, сославшись на дежурство.
- Маш, - попросил Олег, - ты всё-таки расскажи, как ты узнала, что надо в больницу ехать.

И Маша вкратце рассказала о своих ощущениях, как услышала колокольный звон, как он стал не только слышим, но и ощущаем всем существом.  Как бился в голове и в груди.
- Вот оно! – Олег даже встрепенулся. – Я никак не мог найти подходящих слов, чтобы объяснить, что и как болит. Это  было, действительно, ощущение колокола в груди, только беззвучного.  Он же, хоть и металлический, но ему же больно, когда внутри него начинается движение языка, который то и дело ударяет его в тело  или в купол. Не знаю, как это всё сказать, но колоколу больно, – на лице Олега проступило выражение ребёнка, обиженного тем, что его не понимают. – Да, повязали нас колокола, колокольчики. Есть какие-то объяснения на этот счёт, а, Маш?
- Нет, Олег, пока нет. Не знаю, чем объяснить такое явление. Ведь и Кириллу Иван не мог дозвониться, однако, вот и он приехал, сам не зная, куда и к кому надо ехать. Мы с ним в проходной встретились. Считай одновременно с тем, как тебе стало плохо, мы с ним услышали колокольный звон-зов.

Галя сидела рядом с Олегом, держала его за руку и внимательно прислушивалась к сбивчивому разговору одноклассников. Слушала и молчала.

В палату вошёл Кирилл и  порога показал Олегу кулак.
- Ты, действительно, сукин сын, и мне не сказал про Томку.
- Лежачих не бьют, - Олег дурашливо поднял свободную руку, - да и когда она здесь появилась, тебе не до чего дела не было. Она же сюда перевелась вскоре после твоего ухода из города. А потом как-то закрутился, забыл. Извини.
- Ладно. Всяко в жизни бывает. Но вот интересно, как нас всё-таки колокольный звон связал и куда-то зовёт.
- Кир, уж не телепатом ли ты стал? Через стены наши мысли читаешь. Мы только что именно об этом чуть-чуть поговорили, - спросила Маша.
- А, может, это тоже действие колокольного звона?

Все замолчали, задумавшись, кажется, об одном и том же.
Первым нарушил молчание Олег:
- Что-то всё-таки не додумано в медицине.
- Это ты сейчас уже как больной выступаешь? – спросила Галя.
- Нет, именно как врач. Ну, не понимаем мы больных. Приходят разные люди и пытаются нам объяснить, КАК у них что-то болит. Каких только слов не наслушаешься! И зюкает в спине, и щекотка по ногам волнами бродит. А уж когда приходит лысый человек и сообщает, что у него на затылке кто-то косы плетёт, да так сильно за волосы дёргает, что хочется послать его к психиатру. А на самом деле у мужика были первые признаки инсульта. Вон Кирюха рассказывал про одного «дохтура», - Олег назвал врача на старый манер, как простой люд называла своих спасителей от всяких хворей-недугов, - так тот по запаху своим огромным красным бугристым носом определил у здоровяка-парня фурункулёз на ягодицах. Представляете, девчат, держит парня за руки, нюхает  воздух, при этом носом дёргает из стороны в сторону и посапывает, и выдаёт диагноз: «Да у вас, батенька, уже короста на заднице образовалась».
- Ты где это вычитал, Кир?
- Это мне мой учитель рассказывал. Но случай, похоже, взаправдашний. Раньше врачи и по запаху могли диагноз поставить. Но лучше уж пусть Олег расскажет. Он эту тему поднял.

А Олег и рад, - И стал дохтур у парня спрашивать, что того беспокоит. Парень мялся, мялся, всё-таки неудобно такому громиле говорить, что у него что-то там, на мягком месте мешает. Но разговорил его дохтур. И выяснилось, что у парня на заднице такое ощущение, что няньки с малым дитём сюсюкают. Терпеливый здоровяк попался. Всего лишь – "сюсюкают". А привёл к дохтуру этого бугая его хозяин, владелец мукомольни. Врач и спрашивает у хозяина, с чего это вы решили, что ваш работник болен. Мельник и сказал, что парень стал по-бабьи ходить.
- Как-как? По-бабьи? Это чем же женская походка подсказала о болезни работника? – Галя и Маша возмутились.
- Девочки, не обижайтесь. И сам не знал, пока вот Кир не объяснил, что у женщин походка немного семенящая, ну, по сравнению с мужской. Так вот этот работник стал при ходьбе семенить своими ножищами и, когда мешок с мукой на спину принимал, то не крякал, как раньше, а ухал. Вот с такими жалобами приходили в дотхтуру, а те и диагнозы ставили и вылечивали. А мы? Нет, и мы сейчас многое можем. Но вот вопрос взаимопонимания врача и пациента остаётся открытым. Боль можно охарактеризовать по-разному даже в объёме медицинской лексики. Но народ находит свои слова, нам, профессионалам, непонятные. Вот хорош бы я был, если бы сообразил, что у меня в груди колокольная боль. Долго бы мне диагноз ставили, если бы не соответствующая аппаратура.
- Ты только не нервничай, - Галя погладила мужа по руке.
- Да я не нервничаю. Знаешь, выйду на пенсию, сяду составлять словарь жалоб и переводить эти жалобы на медицинский язык.
- Ага, а я тебе в этом помогу, - Кирилл поддакнул Олегу.
- Ладно, ребята, топайте домой. А я буду спать. Больному нужен покой. И Галку мою заберите. Маш, вам же по пути, езжайте по домам, а Кирилл, наверняка, вас проводит, - сказал Олег, притворно зевнув - только свет притушите. Смотрите, какие звёзды на небе высыпали. Я на них посмотрю немного и усну.

Маша, глядя на него, про себя усмехнулась: «Как же, уснёшь ты сейчас, будешь думы свои думать, до которых в будни мозги не доходили. Вот на досуге теперь и подумаешь. Жалко только, что досуг болезненным получился».
- Теперь и ты проявил свои телепатические способности. Я как раз собирался дамам предложить свои услуги в качестве провожатого, - Кирилл пожал другу руку, легко поднял Галю со стула и подтолкнул её к выходу. Маша вышла из палаты вслед за нею, пожелав Олегу выздоравливать.

А на улице была красота! Небо очистилось, звёзды сияли, заметно похолодало. Подморозило, и не растаяла снежная крупа, обильно посыпавшая землю. Наступало предзимье.

Кирилл с Машей проводили Галю, распрощавшись с ней, пешком пошли в сторону Машиного дома. По дороге Маша предложила Кириллу заночевать у неё, так как время было уже позднее, и возвращаться ему в монастырь было не с руки. Машину в такое время не поймаешь.
- Похоже, у нас у всех стала проявляться телепатия. – Кирилл усмехнулся, - Я хотел тебя об этом просить, да ты вот сама догадалась. Чудны дела твои, Господи. Что же дальше-то будет?
- Да что будет, то и будет. Будем жить, открывая в себе и в других нечто новое и интересное.

Устроившись на кухне, решили заменить ужин чаепитием с пряниками. Поговорили немного об Олеге, о том, как они сами встретились в проходной больницы. Немного помолчав, Кирилл спросил:
- Марусь, тебе сны снятся?
- Конечно, снятся, да такие красивые, цветные!
- А я в последнее время спал без сновидений, и считал себя поэтому почти счастливым человеком. А сегодня вот приснился сон. Странный, непонятный, может, из-за этого пугающий. Чудно, да? Мужик полвека прожил, а сна испугался.
- Ничего чудного нет в этом. Ты просто отвык видеть сны, а тут сон, наверное, был яркий, как сама жизнь.
- Точно. Снилось мне, что стою я у ворот монастыря, одетый в ту одежду, в которой пришёл туда тогда, давно. Джинсы, тенниска, кроссовки, на плече сумка с перекинутой через неё курткой. Стою и смотрю на колокольню. А там, на ограждении плотно друг к другу сидят белые голуби. Опускаю взгляд. Передо мной стоит отец Николай и крестит меня в дорогу. И говорит: «Иди с миром. И помни!» Тут я проснулся. Вскочил с кровати. Первым желанием было спросить, о чём я должен помнить, но рядом никого не было. Я был один. Рано ещё было, но уснуть снова я не смог. Прометался по своей келюшке. К чему бы это всё, а?
- К большим переменам, Кирилл. И к хорошим событиям.
- Почему ты думаешь, что к хорошим?
- Белые птицы всегда к хорошему снятся. А уж если тебя ещё и перекрестили… - Маша смотрела на одноклассника, улыбаясь.
- А потом этот звон колокольный ни с того, ни с сего. И опять мне стало страшно. Не тревожно, а именно страшно. Я ведь хотел, чтобы колокол откликнулся, поговорил со мной, как с тобой. Но он молчал. А тут сам вдруг загудел. Я с перепугу и бросился к настоятелю. А отец Николай, как будто понял, а может, знал, что происходит, велел в город ехать. Откуда он мог знать?
- Ох, не знаю, Кир, отец Николай – загадочная личность. Поймём ли мы его когда-нибудь? Или, может, он сам нам о себе расскажет? Не знаю.

Кирилл, глядя на Марию, сказал:
- Никому бы не признался, что испугался, а тебе вот сказал и не жалею. И не стыдно почему-то. Что же с нами происходит?
- Давай-ка спать укладываться, поздно уже. А с нами происходит только одно: живём, Кирилл, мудреем. То, что раньше нам казалось неприличным, постыдным, становится естественным. И плакать мужчинам не возбраняется, не стыдно это. Условности, утверждённые нашим обществом, чаще всего усложняют нашу жизнь. И вносят сумятицу в мозги. Иди спать, я постелила тебе уже в большой комнате, и пусть тебе сегодня приснится что-то очень хорошее.

Утром Маша проснулась от запаха варёной картошки. Выйдя на кухню, она увидела Кирилл, колдующего у плиты.
-Ты извини, Маш, я тут похозяйничал немного, давай завтракать.
- Во сколько же ты встал, что успел картошки наварить?
- В монастыре рано встаём. Садись. К картошке вот ещё и жареный лучок будет.

Позавтракав, одноклассники засобирались: Маша на работу, а Кириллу надо было возвращаться в монастырь.
- Слушай, Марусь, я тут обнаружил, что у меня нет твоего номера телефона. Может, дашь? Вдруг позвонить понадобится?
Маша рассмеялась: - А я вчера в проходной захотела тебе позвонить, но вспомнила, что твоего номера у меня нет. А так хотелось позвонить!
Они обменялись номерами телефонов, но Кирилл предупредил, что звонить ему можно только в крайних случаях, монастырь, всё-таки.

По дороге на остановку Кирилл поинтересовался, пойдёт ли Маша сегодня к Олегу.
- Пойду, но он, кажется, мне не обрадуется.
- Почему?
- У него уже сейчас неважное настроение, а к вечеру кусаться начнёт. Но я всё равно схожу. Интересно будет посмотреть на кусачего Олега. Он же не умеет болеть, так же как и ты, как мне кажется.
- Точно, болеть мы не умеем, нам это быстро надоедает. Ты передай ему привет. Пусть поправляется. А я уж сегодня избегу участи быть укушенным. Служба. Когда Олег поправится, приезжайте в монастырь, есть, что вам показать. И Ивана с собой возьмите. Славный молодой человек.

На этом они расстались, подошёл Машин автобус.

Продолжение   http://www.proza.ru/2013/11/07/2095