Эх, дороги!

                ЭХ, ДОРОГИ!..

                Повесть

Вот. Новый поворот.
И мотор ревёт.
Что он нам несёт.
Пропасть или взлёт.
Омут или брод.
И не разберёшь, пока не повернёшь.
Андрей Макаревич «Поворот»


                Андрей Матвеев

Андрей понимал, что ему довелось жить в сложные времена. Рушилось всё, к чему привык. Наверху, в Москве, дрались за власть. Ельцин хотел её больше, Верховный Совет, как мог, сопротивлялся. А четвёртого октября их обстреляли из танков. Так закончилась история Советов.
Андрей наблюдал за всем этим по телевизору и понимал, что это начало конца старой жизни. Но что всех ждёт за «крутым поворотом, омут или брод», не знал и думать об этом не хотел. Появились новые партии, общественные движения, но кто их разберёт, чего они стоят. Понимал, что политиканы рвутся к власти, что обещаниям их – грош цена. И всё же это было так непривычно.
– В цирк не нужно ходить! Один клоун смешнее другого. А врут все. Никому веры нет, – говорил он после ужина, развалившись на диване.
Работал он автомехаником на станции техобслуживания и старался особо не вникать в то, что творилось в стране. Работы было достаточно, зарплату платили – остальное его мало интересовало. Правда, в последнее время стали задерживать её то на две недели, то на месяц. Все понимали: предприятия медленно умирают, налоги платить некому и банки «прокручивают» деньги, давая их в кредиты и получая свою прибыль. Что говорить о заводах, работавших на оборону. Заказов не было. Чтобы хоть как-то зарабатывать, производили бытовую технику, кастрюли, к примеру. Можно было представить себе, какими «золотыми» они, сделанные высококвалифицированными кадрами на сложнейших современных станках, были!
Ещё недавно воинствующие атеисты стали говорить о Боге, демонстративно крестили лбы, поглядывая, снимают ли их телеоператоры.
Андрей в последнее время часто размышлял о религии. Быть верующим стало модным. Куда ни пойдёшь – только и разговоров, что о возрождении старых ценностей, о религии, объединяющей народы. Но, какое, к чёрту, объединение, думал он, когда религии друг с другом спорят, объявляют священную войну?! Татарстан и Чечня отказались подписывать Федеральный договор. Чечня даже заявила о выходе из состава России, а вскоре начались и боевые действия.
Андрей Матвеев – коренастый светловолосый парень с серыми глазами и постоянной улыбкой на лице, недавно отметил своё тридцатилетие. Служил в Новочеркасской дивизии, где и познакомился с медицинской сестрой гарнизонного госпиталя. Как оказалось, Вера была дочерью священника. После демобилизации они сначала расписались в загсе, а потом повенчались в соборе. Мать Андрея жила в Ростове одна, и Андрей настоял на том, чтобы они переехали к ней. Вера не возражала. По рекомендации начальника её приняли в окружной госпиталь, а Андрей, окончивший автодорожный техникум, поступил на станцию техобслуживания. Опытный автомеханик пользовался авторитетом и у сотрудников, и у клиентов. Жили в небольшом частном домике на Доломановской.
Родилась дочь, которую они назвали Машенькой. Ни в ясли, ни в детский садик устроить ребёнка было нельзя, и когда Вера вышла на работу, за внучкой ухаживала бабушка.
Изредка приезжали родители Веры. Отец её – статный широкоплечий священник с пушистой бородкой и густым басом, был доволен зятем: спокойный, уважительный и к дочери относится хорошо. Сразу видно – любит.
Приезжали они обычно на своей машине, привозили разные вкусности. Жили они в станице Бессергеневской, недалеко от Новочеркасска, и имели небольшое хозяйство, которым занималась мать Веры, полная женщина с курносым носом, пухлыми розовыми щёчками и большими голубыми глазами. Тихая спокойная женщина, она была большой мастерицей, пекла вкусные булочки и пироги, возилась на огороде и души не чаяла в единственной дочери. Но в мире творилось такое, что впору было говорить о наступлении конца света, и тревога не покидала их.
Несколько дней назад наши войска начали полномасштабную войну против… своего же народа. Танки, реактивная артиллерия, вертолёты, самолёты из всех видов оружия стреляли по сравнительно небольшой автономной республике, а радио с утра и до вечера внушало, что это единственный способ сохранить целостность страны, будто страна – это только выжженная земля, а не люди, которые на той земле живут.
Андрей понимал, что Дудаева поддерживает малая часть народа. Люди хотят спокойствия. Ещё живы те, кто пережил ужасы депортации, геноцид, красный террор. Они истосковались по мирной жизни. Но работы не было. Безработица, безденежье, отсутствие нормальной медицинской помощи, учреждений, где можно было бы получить образование и потом найти достойную работу, гнали людей в другие республики и города. Это была искусственная повторная депортация. Старики это понимали, но помочь молодым ничем не могли.
 Другие же шли на большую дорогу, где за поворотом можно было ограбить кого-нибудь и некоторое время кормить своих престарелых родителей и малых детей. Тёмные, малообразованные, они становились лёгкой добычей фанатиков, рвущихся к власти. И всё же, думал Андрей, есть же у нас спецслужбы. Где они? Разве можно было допускать бомбёжки своих сёл и городов?
Матвей Никифорович и Анна Никитична волновались, не призовут ли зятя снова в армию?
Как правило, они приезжали ненадолго. Привозили продукты, гостинцы внучке, ели и возвращались домой. Матвею Никифоровичу нужно было успеть на вечернюю службу.
– Как живёте, дети? – спросил он, подняв наполненную Андреем рюмку. За рулём он никогда не пил, но любил провозгласить тост. – Грядут изменения. Лишь бы до большой драки не дошло. Может, переедете все к нам в станицу? Этот домик можно продать и купить у нас там прекрасный дом. Правда, с работой…
Он замолчал, поняв, что его мечты так и останутся благими пожеланиями.
– Работы всё меньше. Заработки такие, что не знаю, как прожить, – ответил Андрей. – Приятель зовёт в фирму гонять машины.
– В фирму? Они растут как грибы.
– А что людям делать, если зарплаты задерживают. В селе люди как-то на подсобном хозяйстве могут перебиться, а что делать нам в городе?
– К тому же цены растут, – добавила Вера. – На рынке взлетели так, что никакой зарплаты не хватит. Я хотела взять ещё полставки, так Андрюша против. А жить как?
Разговор обычно крутился вокруг внучки, здоровья Валентины Васильевны, матери Андрея. Но в тот день Матвей Никифорович неожиданно спросил дочь:
– А в церковь-то по воскресеньям ходите или времени не хватает?
За жену ответил Андрей:
– Признаюсь честно: ходим редко. Молиться Богу можно и дома. Вот и молимся на икону, которую вы подарили нам в день свадьбы. Главное быть искренним. Разве не так?
– Так. Можно молиться и дома. – Матвей Никифорович откинулся на спинку стула и продолжал: – Важно, насколько ты честен сам с собой, насколько чисты твои помыслы. 
         – Я не очень религиозен, это правда. Но вот в последнее время увлёкся Библией. Непривычное чтение, да и вопросов у меня возникает столько, что не знаю, когда её осилю. Но – осилю. Только хочу не просто прочитать, а постараться понять и принять её. Уж очень непривычное чтиво. Но читаю с интересом.
  – А вы приезжайте к нам. Там и поговорим. А что за вопросы, если не секрет?
  – Какой же секрет? Только не ругайте меня, если что не так скажу. Я вот всё думаю: кем был Иисус Христос? Странствующим проповедником, бродягой? Сегодня таких называют бомжами. И друзья его были такими же бродягами: рыбак, мытарь, проститутка… И что он проповедовал? Чтобы жили, как птицы небесные, не заботясь ни о пище, ни об одежде! Так и говорил: ищите Царства Божия и правды Его, а всё остальное не важно. Нет-нет, я могу понять Его презрение к богатству, насмешки над книжниками, верующими букве, а не духу. Он что-то ещё проповедовал. Но именно это Его и привело на Голгофу и стало завершением Его пути.
– Да… – протянул Матвей Никифорович. – Здесь разговора не на полчаса, так что в ближайшее воскресенье приезжайте все к нам. Матушка приготовит хороший обед. Мы посидим и неспешно поговорим. А о чём сейчас говорить, когда через полчаса мы должны ехать. Знаешь, Андрюша, последнее время ездить по темноте мне становится трудно. Фары слепят. А подвиг Христа тем и велик, что он презрел старый Закон и подарил нам простую и ясную истину: все люди равны перед Создателем. Живая жизнь и благая Весть вошли в противоречие друг с другом. Бог и Дьявол избрали своим полем битвы человеческий разум. Идеи добра и мира спровоцировали величайшую бойню!  Вспомните Средневековье, инквизицию, крестовые походы с кострами «Во славу Спасителя». 
– А в двадцатом веке? – кивнул Андрей. – Коммунисты истребляли царей и простой народ, разрушали церкви. А ведь все были равны перед Создателем! Во время фашизма сколько людей погибло. Ну, ладно, взрослые. Может, грешили много. А дети? У малых детей кровь забирали эти выродки! Где же справедливость? Все равны перед Создателем! И никто не привёл людей в Царство Божье. На земле Российской и сегодня хаос, не мир, но меч. Сын восстал на отца, брат на брата, а новые мессии рушили церкви, уничтожали конкурента за обладание душами, утверждая, что религия опиум для народа и подсовывая новую религию, но теперь не опиум, а современный синтетический наркотик.

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем!

Матвей Никифорович не ожидал такой горячности от зятя, но хорошо его понимал. Значит, не безразличный к чужому горю человек и душа его болит за людей.
– Всё, что ты говоришь, в какой-то степени правда, – сказал он, вставая. Понимал, что сейчас этот разговор лучше прекратить. – Люди должны уметь анализировать происходящее вокруг. Изменятся люди – изменится и общество, а следовательно, и мир вокруг. Бог внутри тебя! Это искренность, это любовь, это стыд…
– Да. Я знаю. Я верующий человек, но мне хочется всё понимать, что написано в священных книгах. Понимать, а не принимать на веру фантазии людей, разделённых со мною тысячелетиями! В моём представлении Бог внутри каждого человека. Это его совесть, его честь, его душа…
– Хорошо, хорошо, – сказал Матвей Никифорович. – Поговорим об этом. Поздно уже. Собирайся, мать. Пора и честь знать. Погляди, скоро темно станет. Мне ещё вечернюю службу проводить.
Они поцеловали Машеньку, дочь и Валентину Васильевну сели в машину и уехали.   

На следующий день, придя на работу, Андрей первым делом пошёл к мастеру.
– Петрович, что за дела? Третий месяц задерживаете зарплату!
– Я, что ли, задерживаю? – удивился мастер. – Иди к директору.
– Ну, что ж, и пойду!
Но поход к директору станции техобслуживания ничего не дал.
Седой морщинистый человек сидел за письменным столом и курил, равнодушно глядя на вошедшего механика. В кабинете было душно и накурено.
– Хоть бы форточку открыли! Не продохнуть, – сказал Андрей. – Я пришёл узнать, когда будет зарплата.
– Денег нет. Или ты думаешь, что я её получаю, а вам не даю? Так знай, я тоже на голодном пайке. Нечем налоги платить. За свет и воду задолжали…
– Я подам в суд. Как жить? У меня ребёнок маленький! И никакого подсобного хозяйства. Всё, что собирали на машину, – проели.
– Обращайся в суд. Что толку? На нашем счету нет ни рубля!
– Но мы же всё это время работали, деньги зарабатывали.
– Зарабатывали… Да, что говорить? Жалуйся!
– А если я уволюсь, мне же вы обязаны дать расчёт?
– Ну, как ты не поймёшь, что не из чего давать! Уволишься и получишь расчёт, как только на счету появятся деньги. Разбегаетесь, как крысы с тонущего корабля. Но вы рано нас хороните! Мы ещё не тонем. Это только буря. Ты погляди, что там наверху делается! В Чечне полыхает война. Ребята гибнут. А коммунисты говорят об обновлённом социализме. Болтают каждый что хочет. Жулик на жулике. Нас собираются приватизировать.
– Коммунисты? Обновлённый социализм? Что это ещё за зверь? Мало ли мы слышали от них красивых слов.
– И я о том же: говорят о приходе к власти патриотических сил, национализации недр и стратегических отраслей экономики с сохранением малого и среднего предпринимательства.
– Болтовня всё это. А мне жрать сегодня нечего. Короче, если до конца месяца вы со мной не рассчитаетесь, напишу заявление на увольнение по собственному желанию и в суд подам.
– Напугал.
Директор устало махнул рукой и больше не смотрел на Андрея.

Вечером Андрей рассказал домашним об очередном своём походе за зарплатой.
– Хорошо ещё, что у вас в госпитале зарплату не задерживают. И мамину пенсию приносят вовремя. А так и вправду не знаю, чтобы мы делали.
Андрей выпил чай, отставил стакан в сторону и, взглянув на жену, продолжал:
– Недавно один знакомый предложил податься в гонщики в одну фирму.
– Ещё не хватает, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – обеспокоенно заметила жена. – Что значит гонщик? На скорость, что ли, соревноваться будете? Чего только ни придумают. Скоро, как на ипподроме, на вас ставки будут ставить. Нет, я не хотела бы…
– Да погоди причитать. Я не о том. Фирма продаёт машины. Гоняет их из Москвы, из Тольятти. Едет группа. Пригнал машину – сразу же получил денежку. Подробностей не знаю, но если мне до конца месяца не выплатят, считай, за три месяца, я, пожалуй, попробую.
Вера промолчала. Понимала: муж чувствует себя виноватым, что не приносит в дом денег. Машенька уже спала, Валентина Васильевна тоже ушла к себе.
– Может, мне всё же взять ещё полставки? – спросила она тихо.
– Нет! Мама не молодеет. Ей нелегко с Машенькой. Я что-нибудь придумаю.
– Что ты придумаешь? В частную фирму пойдёшь?
– А теперь всё становится частным. Вот и наша станция приватизируется. Кто её выкупит, Бог его знает. Но точно знаю, что это буду не я. И какая мне разница, на кого горбатить? Лишь бы платили достойную зарплату и работать было интересно. Ты прикинь: знакомый говорит, что платят в той фирме двести пятьдесят рублей за пригнанную машину. Причём, кроме этого, оплачивают гостиницу, питание, бензин… В месяц, он говорит, легко можно четыре ходки сделать! Теперь скажи, стоит переходить туда или нет?
– Ладно. Уже поздно. Пошли спать, – сказала Вера и встала с дивана.

Первой проснулась Машенька. Она тихонько слезла со своей кроватки и пошла к родителям. Ни слова не говоря, залезла на кровать и, прижавшись к маме, снова ненадолго засунула. Но вскоре проснулась окончательно и тихо сама с собой беседовала, загибая пальчики и дёргая себя за волосики. Наконец, когда и это ей надоедало, она стала пальчиками ходить по маминой груди. При этом тихо шепча стихотворение, которое вчера учила с бабушкой:

У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том,
       И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…

– Мама! А что такое: «У лукоморья»? – громко спросила  Машенька. Все поняли, что горнист протрубил подъём. Дочка уже не даст никому спать.
– Машенька, мама ещё спит, – ответила Вера, пытаясь повернуться на бок. Но от Машеньки не так просто отделаться.
– Что там, на море, лук растёт?
– Нет, это берег моря делает изгиб, – отвечает Вера и понимает, что уже поспать не придётся.
Просыпается и Андрей. Он своими сильными руками поднимает дочурку и целует её счастливое лицо.
– А что тебе снилось, Маруся? – спрашивает он.
И Машенька начинает фантазировать. Рассказывает и то, что снилось, и то, что не снилось.
Постепенно все просыпаются и наступает новый день.
– Сегодня после работы зайду к знакомому. Хочу поговорить, – сказал Андрей.
Вера промолчала. Она встала и пошла в ванную.
Завтракали обычно все вместе. Валентина Васильевна успела сделать салат, нажарить оладушки. Даже Машенька, чувствуя какое-то напряжение, молча ела овсянку, потом пила чай с вареньем и оладьями.
         
На работе с утра пригнали машину для ремонта после аварии. Искорёжены бампер, капот, левая дверь. К Андрею подошёл рихтовщик.
– Андрюха, эту машину я загнал в цех без регистрации у приёмщика. Пришёл рано, а того ещё не было.
– Так иди и зарегистрируй! Или хочешь, минуя кассу, деньжат срубить?
– А что мне делать? Дома ни копейки. Жрать нечего. Свои заберу.
– Так ты иди на самостоятельные хлеба! Зарегистрируйся как индивидуальный предприниматель и рихтуй у себя в гараже! А так нечестно.
– Но ты же знаешь, я хочу по-честному. Я почти никогда не хитрил.
– Нельзя быть чуть-чуть беременной или почти честным. «Почти никогда не хитрил!». Иди зарегистрируй. А не заплатят в этот раз, я напишу заявление в суд.
Потом Андрей проверил. Машина у приёмщика была зарегистрирована.
После работы, приняв душ и переодевшись, Андрей пошёл к знакомому, который приглашал его на другую работу.

Николай, высокий грузный парень с полным лицом и небольшими глазками, казался неповоротливым и рыхлым. Недаром за ним закрепилась кличка Слон. На самом деле был и ловким, и сильным. Сразу после школы окончил школу шоферов, работал в «Союзтрансавто» на большегрузных машинах, колесил по всему миру. После распада страны продолжал ездить и в Казахстан, и на Украину, в Белоруссию, в Прибалтику. Опытный водитель, он не представлял своей жизни без дороги. Ездил в дальние рейсы, как правило, со вторым водителем. Но потом товарищ тяжело заболел, работы стало меньше и он ушёл в фирму, которая занималась продажей автомобилей. После этого события прошёл год, и он ни разу не пожалел о своём решении.
Андрей застал его в гараже. Тот возился со своей машиной. Поздоровавшись, спросил, чем он так занят?
– Да понимаешь, датчик охлаждения температуры жидкости зашкалил.
– Уровень масла проверял?
– Проверял.
Андрей снял куртку, повесил её на гвоздик и подошёл к двигателю. Осторожно потрогал термостат. Он был горячим со всех сторон. 
Николай выругался матом.
– Вот сволочи. Недавно же сменил.
– Каждый третий российский термостат неисправен изначально.
– Хотел утречком смотать в Таганрог к родителям жены.
Николай был огорчён. Но Андрей его успокоил:
– У тебя есть электрический вентилятор в автомобиле?
– Есть. И что дальше?
– Вытащи его, проведи из контактных гнёзд и замкни друг с другом напрямую, чтобы вентилятор работал в постоянном режиме. Потом включи отопитель салона на второй режим и езжай с Богом.
– Ты это серьёзно?
– Разве я похож на шутника? Тосол пойдет по большому кругу, будет меньше нагреваться, а постоянно работающий вентилятор будет предохранять двигатель от перегрева. На трассе будет держать температуру в пределах рабочей. Только не очень гони. Девяносто в час, как и положено.
– Спасибо, Андрюха! А чего пришёл-то? Созрел, наконец?
– Почти. Третий месяц без зарплаты.
– Может, дать взаймы?
– Спасибо. Пока не нужно. Ты лучше расскажи, что за фирма, что за работа?
– Да чего рассказывать? Таких фирм расплодилось много. Но эта, как мне показалось, нормальная. А работа простая: собирается команда и отправляется за машинами. Пригоняешь машину и сразу же получаешь деньги. Тут без дураков. Что с нами может случиться? Едем все вместе, друг другу, если случается что, – помогаем. К тому же машины новые.
– Не скажи. Случается всякое и в самый неподходящий момент. Поэтому с собой следует возить то, что чаще всего выходит из строя: предохранители, золотники, свечи, лампочки, ремень генератора, бегунок, крышку трамблера. Наконец, немного тормозной жидкости и трос. 
– Да, – с улыбкой сказал Николай. – Ты профи! Сразу видно. Вот тебя бы старшим и назначить.
– А это что за зверь?
– Едут обычно трое или пятеро. Туда летим на самолёте. Потом покупаем машины в фирме и едем назад.
– А старший-то здесь при чём?
– Так он – держатель средств. У него деньги на покупку машин, на гостиницу, питание, бензин. Его слово последнее. Он – доверенное лицо шефа.
– И что, он больше получает?
– Нет. Получает как все гонщики. Он подбирает себе группу, за которую несёт ответственность. Приходи, не пожалеешь.
– Может, и приду.
– Так, может, зайдёшь? У меня лещик хороший есть. И пиво найдётся.
– Спасибо. Как-нибудь в другой раз. Сегодня двадцать шестое. Первого часов в восемь я к тебе зайду. Пойдём посмотрим на вашу фирму.


                Николай Фоменко

После окончания автошколы и работы некоторое время на большегрузной машине ему удалось устроиться в «Совтрансавто» не без помощи отца его девушки. Тот был каким-то высоким чиновником и уговорил директора взять Николая с испытательным сроком. А через месяц устроили громкую свадьбу, на которой Любаша, теперь уже его жена, старательно скрывала за свободным платьем свой живот. Любаша работала в кредитном отделе банка и смогла взять кредит на покупку двухкомнатной квартиры в Северном микрорайоне. Николай купил итальянскую мебель, холодильник, современный телевизор. После того как Любаша родила Ванюшку, она вновь перебралась к родителям, где её мама помогала на первых порах справляться с малышом. Чтобы не потерять место, через три месяца вернулась на работу, но продолжала жить у родителей, тем более что Николай подолгу бывал в командировках. Зато, когда приезжал домой, месяц проводил с семьёй. Они купили новую модель «Жигулей», гараж, ездили летом к морю…
Но однажды Любашу арестовали. Она дала разрешение выдать кредит, зная, что его не вернут, и было доказано, что сделала это за большую взятку. Был суд. Конфисковали квартиру, мебель и осудили её на три года.
В эти годы в стране началась перестройка и Любашин отец потерял своё чиновничье кресло. Теперь основным добытчиком был Николай. Родители его жили в Батайске с его сестрой, и он был рад, что хотя бы у них всё нормально.
Но настали тяжёлые времена. Люба отбывала срок в Волгограде. Свидание разрешали не чаще раза в квартал, и когда Николай был в командировке, он вынужден был пропускать дни свидания. Тогда к дочери ехал отец.
Родители выделили комнату, в которой поставили диван и кроватку малышу. Но машина и гараж были оформлены на Любиного отца, и это единственное, что у них осталось.
В 1988 году Любу освободили. Работу она нашла в небольшой полиграфической фирме. Вскоре к ней обратился директор другого предприятия и Любаша согласилась вести бухгалтерию и там. Всё постепенно налаживалось. Летом родители забирали Ванюшку «на дачу», где стоял небольшой деревянный домик с верандой и кухонькой, в нём они обычно жили до холодов. Ванятка бегал по травке, ел малину прямо с куста, и все были довольны.
Но однажды Николай вернулся из командировки раньше и застал Любашу в постели с любовником. Огромного роста и неимоверной силы, Николай мог одним ударом наказать обидчика. Но он посмотрел в глаза жены, извинился, что помешал, и ушёл. С тех пор он её не видел. Переночевал в машине на левом берегу Дона, а утром зашёл в загс и подал заявление на развод. На следующий день упросил начальство послать его в рейс.
– Так напарника же у тебя нет, – сказал начальник.
– Я Мартынова уговорю. Поймите, мне очень нужно.
Оставив заверенное нотариусом заявление о разводе, он уехал в Казахстан. А когда вернулся, юридически был уже снова холостым. Попросил в бухгалтерии, чтобы алименты отправляли бывшей жене. Снял комнату у знакомой старушки и постарался забыть о том, что произошло.
Так закончилась история первой женитьбы Николая.
Наступил 1991 год. Однажды, возвращаясь в Ростов из командировки, в районе Новошахтинска он увидел голосующую на дороге девушку. Весна в том году была тёплой. Небо было голубым, и где-то высоко-высоко летали, радуясь солнцу, птички.
Девушка была такой же солнечной. Ярко-жёлтые волосы ниспадали на плечи. Пёстрое платьице. В руках небольшой чемодан.
Николай остановил фуру.
– Вам куда?
– В Таганрог. Но хоть до Ростова, пожалуйста, подвезите. Только денег у меня нет.
Николай посмотрел на девушку. Неужели проститутка?
– Дело в том, – продолжала она, что у меня украли сумку, в которой были деньги. Вот и возвращаюсь домой. Хорошо, что документы были не в той сумке.
– Садитесь. Только тихо. Напарник отдыхает. Всю ночь работал.
Девушку звали Галиной. Она работала учительницей, жила с родителями, тоже педагогами. Ездила в Луганск к подруге, теперь уже в другую страну. На автобусной станции у неё и украли сумочку. Пока она бегала в поисках парня, который крутился возле неё, а потом писала заявление в отделении милиции, автобус ушёл. Вот теперь и добирается домой в надежде на хороших людей.
Всю дорогу они рассказывали друг другу о себе, а уже в Ростове, притормозив у автовокзала, Николай достал сто рублей и протянул девушке.
– Бери. Отдашь когда-нибудь.
Галя смутилась. Она написала ему свой адрес и телефон, для убедительности показала паспорт.
– В первые же выходные я верну тебе деньги, – сказала она, с благодарностью глядя на Николая.
– Не переживай. Есть вариант: в следующее воскресенье приеду я. Погуляем. Покажешь мне свой город. Как ты относишься к такому варианту?
Галина улыбнулась.
– Принимается. Когда тебя ждать?
– Часов в двенадцать не рано?
– Нормально. Ещё раз, спасибо тебе за всё.
На следующее воскресенье Николай поехал в Таганрог. По дороге купил цветы. Поднявшись на третий этаж, посмотрел на часы. Было ровно двенадцать. Позвонил. Дверь открыла Галина. Она засмеялась.
– Ты у дверей ждал, когда стукнет двенадцать?
– Нет, так получилось. Вообще-то я стараюсь быть точным.
В прихожую вышел Галин отец.
– Папа, познакомься. Это тот самый Николай, о котором я вам с мамой рассказывала.
Пожилой седой мужчина рядом с Николаем казался маленьким, хоть и был высокого роста. Он доброжелательно улыбнулся гостю, подал руку:
– Сергей Петрович. Рад знакомству. Проходите, проходите.
Николай чувствовал себя не очень комфортно, понимая, что эти смотрины решат его судьбу. Но всё оказалось гораздо проще, чем он думал. Они сели на диван, поговорили о жизни, о событиях в стране, о работе, увлечениях. Потом мама Гали Нина Васильевна пригласила всех к столу. От спиртного Николай отказался.
– Я за рулём, – сказал он. – К тому же не очень люблю это дело. Иногда под настроение могу выпить пива, если есть рыбец или раки.
После обеда Николай напомнил Гале, что она обещала показать ему город.
– С удовольствием. Я люблю наш город. Поехали!
Они до вечера колесили по Таганрогу, бродили по скверам и паркам. Галина показала Николаю памятник Петру Великому, домик Чехова…
Вечером поужинали в кафе, а когда Николай подвёз девушку к дому, неожиданно сказал:
– Выходи за меня замуж!
– Мы же друг друга почти не знаем, – тихо пробормотала она.
Николай, склонив голову, промолчал. Потом так же тихо произнёс:
– Мы уже не дети. Ты мне очень нравишься, и мне казалось... Жаль…
– Постой. Не горячись, – сказала Галина, испугавшись, что он сейчас уйдёт и всё на этом закончится. – Я согласна. Только давай подождём окончания учебного года.
Николай обрадованно взял девушку за плечи.
– Конечно, подождём.
– В Таганроге найти работу непросто.
– Почему в Таганроге? Ты приедешь жить ко мне в Ростов!
– Ты же сам снимаешь комнатку у старушки.
– К концу учебного года у нас будет своя квартира. Пока не хоромы, но своя крыша над головой. Это я тебе обещаю. И работу в Ростове ты найдёшь. А к твоим родителям мы будем приезжать в гости, ведь у нас есть «Жигулёнок»!
– Хорошо. Тогда не кажется ли тебе, что сейчас стоит зайти к нам и обо всём рассказать?
Николай был готов к этому. Он кивнул, и она позвонила в дверь.
– Мама, папа, мы хотели сказать…

Через месяц молодожёны переехали в свою новую однокомнатную квартиру. Здесь не было никаких излишеств, но было уютно. Галина устроилась работать преподавателем в ближайшую школу. Ей дали младшие классы.
Галина делала всё, чтобы мужу после рейса было комфортно. Наловчилась готовить его любимые блюда. В квартире было много цветов, и даже появился пушистый рыжий кот, которого назвали Барсиком.
Но положение в стране всё ухудшалось и ухудшалось. По телевизору с утра до вечера передавали словесные баталии, и было трудно понять, кто же прав и за кого следует голосовать. Исчезла однопартийная система, на выборах нужно было выбрать одного из десяти кандидатов. А как это сделать, когда каждый бил себя в грудь и клялся, что он за народ?!
Галина смотрела этот балаган с интересом и потом рассказывала мужу.
А вскоре напарник Николая Юрий Мартынов тяжело заболел. В хирургическом отделении Центральной городской больницы ему сделали резекцию желудка и предупредили, что специальность ему придётся менять. К тому же работы становилось всё меньше и меньше. Заводы и фабрики лихорадило, и уже не так нужны были услуги «Совтрансавто».
Однажды, придя в больницу проведать напарника, он разговорился с его лечащим врачом, который рассказал, что его коллега вот уже около двух лет как бросил врачебную практику и устроился в фирму, торгующую автомобилями. Говорит, что вполне доволен.
– Кем же он работает? Менеджером по продажам? – спросил Николай, не придавая особого значения этому разговору.
– Почему менеджером? Он пригоняет машины из Тольятти. Видно, по каким-то причинам хозяин фирмы железной дорогой не пользуется, а доставляет машины под заказ. Да вы можете с ним сами поговорить. Он как раз пришёл к жене. Она работает у нас рентгенологом. Идёмте, я вас с ним познакомлю.
Не особенно веря в целесообразность этого знакомства, Николай пошёл за хирургом и вскоре познакомился с Артёмом Вартаняном, широкоплечим двадцатипятилетним парнем, всем своим видом свидетельствующим, что люди произошли от обезьяны. Он весь был покрыт густыми чёрными волосами. Они росли на руках, освобождая только ладони, торчали из-под рубашки, из ушей, и только тщательно выбритое лицо выражало заинтересованность и доброжелательность. 
Артём взглянул на Николая и улыбнулся: сказал, что они гоняют легковые машины, а не самосвалы и его рост будет основной трудностью. Он подробно рассказал об условиях работы, о проблемах, о заработках и, узнав, что Николай работал «дальнобойщиком», обещал его познакомить с хозяином фирмы.
– Спасибо, – поблагодарил Николай, – но ответь мне на один вопрос: чего вдруг ты бросил работу врача, перегоняешь машины? Не пожалеешь ли потом?       
– Понимаешь какое дело? Не могу я у больных брать деньги. Не так воспитан. Не моё это. А легальный заработок врача такой, что очень быстро можно ноги протянуть. У меня двое малышей. И жена-красавица требует внимания. Нет, я нисколько не жалею. Всегда к технике тянулся. У нас в Нахичевани есть автомастерская, так, сколько себя помню, целыми днями там пропадал. Да и в медицинский пошёл только потому, что этого хотели родители. К тому же я не совсем бросил медицину. Работаю на скорой помощи на полставки.
– А что, если фирма обанкротится или они станут доставлять машины автовозами либо по железной дороге?
– Нескоро это будет. Итак, договорились: жду тебя завтра.
Николай всё не решался уйти из «Совтрансавто», куда в своё время попасть было очень сложно. Все водители имели загранпаспорта, открытые визы в страны социалистического лагеря. Это сейчас выезд за границу перестал быть проблемой. Тогда же это была привилегия «избранных». Из такой поездки он привозил то, чего нельзя было купить здесь за рубли. Да и не выезжая за пределы страны, в разных республиках можно было приобрести то, чего здесь не было. Его колебания были связаны с тем, что он просто не привык так легко что-то менять в своей жизни.
Чтобы хоть что-то заработать, он пробовал таксовать на своей машине, но убедился, что это  не выход из положения. Таксисты кричали, что он отнимает у них клиентов, запрещали ему парковать машину у железнодорожного вокзала или аэропорта. К тому же были нередки случаи нападения на водителя. Избивали до полусмерти и забирали кассу.
В последний перед свадьбой рейс Николай рискнул отправиться в Казахстан без напарника. После поездки получил двойную сумму. К тому же в дороге подбирал попутных пассажиров, чего раньше никогда не делал.
По приезде написал заявление об уходе по собственному желанию.
Артём оказался человеком слова. Он представил шефу Николая, отрекомендовав его, как своего приятеля и сказав, что тот несколько лет гонял по стране фуры «Совтрансавто».
Шеф доверял Николаю, опытному водителю и скромному человеку. Он поговорил с Андреем, расспросил о его прежней работе, причине, по которой он ушёл «по собственному желанию», заметив:
– В наши дни по собственному желанию уходят редко. Ну, что ж, давайте, попробуем поработать вместе. Вы знаете, в чём состоит ваша работа?
– Мне Николай Фоменко рассказал в общих чертах.
– Хорошо. Будете в группе Степанова. Теперь его группа будет состоять из пяти водителей. Правда, пока наш «артист» ездить по семейным обстоятельствам не может. Вы его замените. А когда он вернётся, в группе будет полный комплект. Кстати, я знаю, что Николай водил большегрузные машины. И у вас, как я вижу, водительские права первого класса, то есть, если очень нужно будет, и вы сможете вести автовоз?
– Честно скажу, большого опыта у меня нет. Водил тяжёлые машины в армии. Но автовозы – не приходилось. Но если будет нужно – поведу. Не боги горшки обжигали.
– Это замечательно. Дело в том, что я наметил в скором времени приобрести автовоз. На него становится семь автомашин. Считай, один человек заменяет группу перегонщиков. И оплата, конечно, будет другой, но и ответственность, соответственно, значительно большей. На автовозе будут два водителя. Вот вы и Фоменко могли бы составить такую пару. Но это, конечно, дело будущего. А пока привыкайте. Вы присмотритесь к нам, мы к вам.   
– Добро. Когда мне выходить?
– Пройдите в канцелярию, подпишите договор, а завтра в семь утра должны быть здесь. Самолёт в Самару в девять тридцать. – Он встал из-за стола, пожал Андрею руку, и, улыбнувшись, произнёс: – С Богом!
Когда Андрей вышел от шефа, подумал: «Нормальный мужик. Чувствуется, что хозяин жизни. Не ждёт, как наш директор станции техобслуживания, от кого-то милости, а делает всё сам».
В канцелярии Андрей внимательно прочитал и подписал договор. Потом разыскал Николая, который задержался в фирме, ожидая Андрея. Ему было интересно, что сказал шеф.
– Можно поздравить? – спросил он. – К Степанову?
– К Степанову. Завтра в дорогу. Что ты обычно берёшь с собой?
– Ничего особенного. В самолёте кормят. Прилетаем, нас встречает представитель фирмы и отвозит в гостиницу. Там обедаем. Заметь, это всё за счёт фирмы. Потом идём на фирму, принимаем машины, заправляем и отгоняем на охраняемую стоянку. Рано утром все вместе выезжаем в порядке, определённом Степановым. Он старший.
– По дороге не грабят?
– До Самары нас сопровождают менты. За то время, сколько я гонял машины, случаев таких не было. Но другие водилы рассказывали, что случалось. Выбрасывали из салона, избивали до полусмерти или монтировкой по кумполу и в лесополосу, а потом машину угоняли. Но это больше с теми, кто ехал один. Нас же сразу четыре машины.
– Понятно. Спасибо тебе. Может, и правда, всё будет хорошо.

Вечером, придя домой, он рассказал Галине, что, наконец, решился и теперь работает в фирме, которая продаёт машины, и завтра уезжает в командировку на пару дней: всего-ничего, в Тольятти и назад.
– Я понял: у хозяина фирмы своих средств мало, и он работает «под заказ». Но люди доверяют его репутации и платят деньги, оформив договор, в котором оговорены сроки поставки и штрафные санкции за каждый день просрочки. Короче, всё очень просто и держится на авторитете шефа. Это о многом говорит. Такое доверие нужно заслужить. Видно, человек он честный. И на меня он произвёл хорошее впечатление.
После ужина он стал собирать свой «тревожный» чемоданчик, в котором были какие-то железки, вещи.
– Один едешь? – спросила Галина.
– Группа. Есть старший, но я с ним ещё даже не виделся. Завтра в семь должен быть на фирме. Потом едем в аэропорт.
В семь утра Артём представил Николая Степанову.
Прилетели в Самару. Там их встретил представитель фирмы, который на машине доставил в Тольятти, устроил в гостиницу. После обеда они пошли в фирму, в которой он подобрал заказанные шефом по телефону машины.
Степанов распределил водителей: кто какую погонит. Каждый внимательно проверил комплектность, наличие зеркал, запасного колеса, инструментов… Старший определял и порядок следования. Громко предупредил:
– Первым едет доктор, потом новенький… Николай. За ним Шурик. Замыкаю колонну я. Нас до Самары сопровождают менты. До этого мы должны заправиться. Выезжаем завтра по-утряночке, часов в пять, так что после ужина – отдыхать. Особенно это касается Шурика! Я знаю, что у тебя здесь появилась зазноба. Но дорога предстоит дальняя, так что лучше поиграй нам на гитаре. Ты её, надеюсь, прихватил с собой?


                Александр Шехтин

Александр Шехтин, или просто Шурик, приехал из Молдавии и поступил в Новочеркасский политехнический институт на энергофак. Поступил без особого труда. Казалось, ему всё давалось легко. Не сидел ночами и не зубрил физику, не корпел над задачками по математике, а просто взял и поступил! И в институте он не отличался особой прилежностью в учёбе, часто пропускал лекции, был душой компании, любил и умел рассказывать анекдоты. Но больше всего он любил лежать на веранде у своей тётушки и, глядя в потолок, бренчать на гитаре. Пел модные в то время песни Высоцкого, Окуджавы, Галича. Память у него была феноменальной. Он прекрасно запоминал формулы и даты, стихи и лица.
Тётушка не понимала, как он поступил в институт и почему его до сих пор не выгнали. А Шурик не обращал никакого внимания на нравоучения тётушки и продолжал петь.
Голос у него был красивый, пел он с чувством. Ему бы на сцене выступать. Он даже однажды пошёл в студенческий драмкружок. Но там ему предложили играть какого-то официанта, произносящего что-то вроде «Кушать подано!», и он отказался, считая, что достоин главных ролей.
Высокий, спортивный, с курчавыми каштановыми волосами и близорукими голубыми глазами, он пользовался большим успехом у девушек и на втором курсе решил, что холостая жизнь ему не подходит. Сомневающимся родственникам весело читал стихи Маршака:

В задачнике жили
Один да один.
Пошли они драться
Один на один.
И скоро один
Зачеркнул одного,
И вот не осталось
От них ничего.
А если б дружили
Они меж собою,
То долго бы жили,
И было б их двое!

Тётушка предупреждала, что там, где двое, очень скоро появляется и третий, но Шурик только улыбался.
– Вы знаете, что население России ежегодно уменьшается на миллион человек? Куда это годится? Нужно срочно спасать положение!
Молодые сняли комнату и стали жить вместе. Девушка была из станицы, часто ездила к родителям и привозила оттуда корзины провизии.
Шурик переползал с курса на курс, но вскоре выяснилось, что девушка беременна и нужно, наконец, легализовать отношения. Теперь Шурику стало не до песен. Он упрашивал подругу сделать аборт, но когда та не согласилась, бросил её, заявив, что он – честный человек и от своего ребёнка не отказывается, будет аккуратно платить алименты. Но ещё не готов к семейной жизни.
Перспектива работать на производстве после окончания института его не привлекала, и он стал искать другие способы заработать на жизнь. «Корячиться за гроши я не намерен», – заявил он и уехал в Ростов.
Здесь он очаровал красавицу из адвокатуры и теперь уже официально женился, соблюдая все законы приличия: оформил брак в загсе, устроил свадьбу, на которой родители и родственники дружно кричали молодым «Горько».
Шли годы. У молодых появился малыш, через некоторое время ещё один, и Шурик понял, что если не остановиться, то очень скоро народонаселение города перевалит за полуторамиллионный рубеж. Он работал на предприятиях без особого интереса, переходя из одного в другое, повторяя поговорку, что «рыба ищет, где глубже…»
Вскоре жена за какую-то провинность была уволена из адвокатуры и с трудом устроилась юристом на фирму, которая занималась продажей продуктов питания. Работы у неё было много: рекламации следовали за рекламациями, жалобы за жалобами. Где-то сроки годности давно прошли и продукт нужно было снимать с реализации, а дирекция давала команду менять этикетки. Суды, разбирательства. После успешного дела жена приходила поздно: обычно директор отмечал это событие в ресторане.
Шурик понимал, что у его Ириши появился кавалер. К этому открытию он отнёсся спокойно. «Жизнь – сложная штука, и плохо, когда роспись в брачном свидетельстве становится цепью. Пусть ей будет хорошо. Я за свободу отношений!»
Теперь и Шурик стал задерживаться на работе, объясняя это то корпоративными мероприятиями, то командировками. К своим новым увлечениям он относился легко, с самого начала предупреждая, что женат и у него двое детей. И, нужно признать, увлечений таких у него было очень много, но как только он чувствовал, что его пассия к нему начинает привыкать или предъявляет какие-то требования – тут же исчезал, ссылаясь на занятость или семейные проблемы.
А в стране в эти годы происходили события, которые иначе как острым психозом назвать было трудно. Политизация достигла такого уровня, что о событиях в верхних эшелонах власти говорили на автобусных остановках и на кухне, на работе и в транспорте. Однажды эффектная брюнетка с роскошными формами, глядя затуманенными глазами на Шурика, стала рассуждать о недавно принятой Конституции и демократических переменах в России. Шурик, как мог, поддержал политический разговор партнёрши, но постарался с нею больше не встречаться, тем более что на очереди у него была изумительная рыжеволосая девушка, чем-то напоминающая его первую школьную любовь.
Но как бы ни относился Шурик к тому, что происходило в стране, как бы ни старался быть возможно дальше от политики, она его всюду доставала.
Страна стояла перед реальной угрозой распада. Большинство автономных республик заявили о своей независимости и ставили вопрос о выходе из состава России.
Президент предлагал республикам взять максимум самостоятельности, но заключить Федеративный договор, который гарантировал бы единство и неделимость России. Благодаря усилиям центра, в большинстве регионов страны сепаратистские настроения удалось преодолеть.
Татарстан же объявил о своём суверенитете и закрепил это в своей Конституции.
Более сложная ситуация сложилась в Чечне, заявившей о выходе из состава России. Руководство Чечни объявило всеобщую мобилизацию населения и начало «священной войны за независимость».
К этому времени Шурик потерял работу и, несмотря на все усилия, устроиться никуда не мог. И здесь ему пригодились связи жены. Она попросила своего очередного обожателя, чтобы он порекомендовал мужа на какую-нибудь работу.
– Мне нужно, чтобы он работал, и как можно больше! Хорошо бы, если бы работа была связана с командировками. Прошу тебя, милый, помоги!..
И «милый» помог: позвонил знакомому директору фирмы, которая занималась продажей автомобилей.
Так Шурик оказался в группе Евгения Степанова.
Он был неплохим водителем, любил лихо промчаться по ночным улицам города, катая очередную свою обожательницу. Обязательным атрибутом его экипировки была семиструнная гитара, на которой он обычно играл в гостинице, и при этом пел своим бархатным голосом, привлекая девушек.
Так однажды Шурик познакомился с администратором гостиницы, великолепной Эллочкой, которая одна воспитывала пятилетнего сынишку.
С тех пор, когда приезжала группа Степанова, им выделялись лучшие номера в гостинице, а после всех дел Шурик исчезал с Эллочкой и появлялся лишь под утро. И не было случая, чтобы он опаздывал к общему сбору.
Эллочка была удивительной женщиной. Она обхаживала Шурика как могла и ничего от него не требовала. Это особенно нравилось ему. Он пел ей всякие песенки, которых знал великое множество. Она слушала его открыв рот и с нетерпением ждала, когда он, наконец, закончит петь. Шурику льстило такое её восторженное к нему отношение. Старая как мир истина: если девушка хочет привлечь к себе мужчину, нужно громко и по возможности искренне восторгаться его талантом. Эллочка этим искусством овладела в совершенстве.
Шурику было легко и хорошо с ней. Он мог бесконечно долго с нею разговаривать, обсуждать самые острые проблемы, и всегда её мнение удивительным образом было таким же, как у него.
Поздно вечером, когда сынок Эллочки уже спал, ложились и они в пушистую ароматную её постель, продолжая о чём-то говорить, но теперь уже не словами, а руками, губами, всем телом, засыпая лишь под утро. Потом, когда будильник их поднимал, они пили крепкий кофе, вызывали такси, и Шурик появлялся в своей комнате, словно никуда и не отлучался.
Потом какое-то время Шурик в Тольятти не ездил. Заболели его дети, жена была слишком занята на работе, и он вынужден был сидеть с малышнёй дома.
За это время в группе Степанова произошли изменения. Николай Фоменко привёл Андрея Матвеева, автомеханика со станции техобслуживания.
Шурик, узнав, что в группу Степанова взяли нового водителя, устроил вечером дома «разбор полётов».
– Ира, садись. Нужно поговорить,  – сказал он необычно сухо.
Предвидя неприятный разговор, Ирина взяла бутылку «боржоми», налила в стакан пенящуюся воду, отпила несколько глотков и села напротив мужа.
– Что случилось? Что-нибудь с мальчишками?
– Я не могу больше сидеть дома. На моё место взяли нового водителя. Ещё немного, и я потеряю работу.
– Не понимаю, почему ты испугался? Ну, потеряешь. Новую найдёшь! Ты всю жизнь менял работы как перчатки. Ты же любишь новые ощущения, новые впечатления…
– Это ты о чём?
Шурик уже был не рад, что затеял этот разговор.
– Как о чём? Можешь даже спеть: 

                Менял я женщин, тири-тири-рьям-та, как перчатки! 
                Носил всегда я, тири-тири-рьям-та, шапокляк!

– О чём ты говоришь?! Или у тебя привычка такая: с больной головы да на здоровую? Ты думаешь, я не знаю о твоих художествах с директором?
– Каким директором?
– Тем, который так любезно позвонил своему приятелю, нынешнему моему шефу. А до этого сколько у тебя было таких директоров? И из адвокатуры ты вылетела не за то, что ни одного процесса не выиграла, а за то, что соблазнила…
– Ну и сволочь же ты, Шурик! Я думала, ты единственный в мире мужчина, который меня по-настоящему любит, а ты собираешь на меня грязные сплетни! Не будь у нас двое мальчишек, я бы… я бы…
– Что «я бы»?
– Если хочешь знать, я даже нанимала частного детектива, который мне передал доказательства твоих похождений!
Ирина вскочила со стула и достала с полки большую книгу. Открыв её, бросила на стол три фотографии, на которых он был запечатлён с тремя разными девицами в пикантных позах. Потом, немного успокоившись, снова села на стул и улыбнулась.
– Так что, милый Шурик,

                сочтёмся славою,
                ведь мы
                свои же люди…

Шурик был поражён. Значит, она всё это время знала и молчала! А может, её похождения были обыкновенной местью обманутой женщины?! Он не знал, что сказать. О разводе он не думал. Привык. К тому же мальчишек любил. Но как-то нужно было окончить этот разговор. Он опустил голову, потом взял её стакан и большими глотками выпил остатки «боржоми».
– Ладно. Проехали! Но я больше не могу сидеть с ребятами. Им стало лучше. Давай пригласим соседку Марию Степановну, заплатим ей, она присмотрит за ними. Я действительно могу потерять эту работу. Такую сегодня я не найду.
Ирина тоже поняла, что гроза миновала и никаких крутых поворотов в её судьбе не предвидится, некоторое время ещё делала вид, что обижена на мужа. Потом согласилась с ним и через полчаса позвала ужинать. Достала из глубин буфета бутылку любимого ею французского шампанского, сама открыла и разлила в фужеры.
– Мир?
– Я и не ссорился.
Они чокнулись и с удовольствием распили прекрасное французское вино. Ночь эту они не спали. А через несколько дней Шурик вышел на работу.

Во двор фирмы пригнали и поставили у забора новенький автовоз, возле которого собрались водители и обсуждали новое приобретение шефа. Степанов грустно смотрел на эту сине-белую громаду и думал, что заканчивается эпоха перегонов машин своим ходом. К ним подошёл Андрей. Он посмотрел на Евгения и равнодушно произнёс:
– Хундай сто двадцать. Двухъярусный. Грузоподъёмность – пять тонн со сдвижной платформой. Берёт до семи автомобилей, так что скоро конец нашим дорожным приключениям.
К ним подошёл шеф. Улыбнулся и успокоил всех:
– Никого увольнять не будем. Вы уже проверенные, обстрелянные сотрудники. Заканчивается строительство салона, и нам будут нужны опытные, разбирающиеся в технике люди. Да и этот автовоз выйдет в рейс нескоро. Нужно собрать столько бумажек, провести столько экспертиз... Так что не расслабляйтесь.
Как обычно, сказав, он не ждал от водителей никаких комментариев или вопросов, повернулся и пошёл в здание.
– Евгений, когда в рейс? – спросил Шурик. – Истосковался, сидя дома. Да и финансы поют романсы.
– В воскресенье утром, – ответил Степанов и отошёл к своей машине. Настроение его не располагало к пустым беседам.
«Кончается строительство салона, – думал он. – И чем я там буду заниматься? Продавать машины? Какой из меня торговец? Я – водитель и убалтывать покупателя, всучать ему наши «Жигули», когда в городе уже появились фирмы, торгующие импортными красавицами, не смогу. Не моё это! Не моё! Видно, нужно присматривать новое место работы. Быть простым водилой я тоже уже не смогу. Вот такая у меня «се ля ви!».

В воскресенье Шурик пришёл на фирму самым первым. Он сел на скамейку во дворе, расчехлил гитару и запел:

                Эх, дороги… Пыль да туман,
                Холода, тревоги, да степной бурьян.
                Знать не можешь доли своей:
                Может, крылья сложишь посреди степей.

Группа Степанова собиралась в командировку. Андрей ехал третий раз и был доволен работой. Да и ребята подобрались нормальные. Степанов посмотрел на часы. До контрольного срока оставалось ещё минут двадцать. Он достал сигарету и закурил. Водители понимали: переживает старший, не знает, что ждёт его за поворотом судьбы. А Шурик, закрыв глаза и не очень понимая, что происходит в душе старшего, продолжал петь:

Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги,
Да степной бурьян.
Снег ли, ветер,
Вспомним, друзья...
Нам дороги эти
Позабыть нельзя.

Наконец, пришёл Артём Вартанян и Степанов дал команду садиться в машину, чтобы ехать в аэропорт.

                Артём Вартанян

Сколько себя помнил, Артём всегда жил в Нахичевани, в небольшом кирпичном доме, в котором, словно в муравейнике, ютились дедушка с бабушкой, родители, старший брат с женой и двумя племянницами и он. Когда в домике стало тесно, родители пристроили к нему веранду, и все радовались, что с неё можно любоваться розами, которые посадила бабушка Анаит. Позже он узнал, что имя бабушки отождествляется с греческой Артемидой, богиней плодородия, матерью добродетелей. В чём, в чём, а в плодородии бабушки Артём не сомневался. У неё было семеро детей, шесть дочерей и один сын, его отец, который и жил с родителями. Его тётушек разбросало по миру: кого в Краснодарский край, кого в Крым, а тётя Наира вышла замуж и обосновалась в столице. Окончив Первый московский институт, защитила диссертацию и преподавала акушерство и гинекологию в родном институте. Муж же её приехал из Еревана и работал в закрытом НИИ. Математик по образованию, он нигде не афишировал ни своей должности, ни того, чем занимается.
Налюбовавшись красотами с веранды, отец обложил её кирпичом, провёл отопление, и получилась ещё одна полноценная комната, в которой и расположилась семья старшего брата. Так дом увеличился в размерах. Но жизнь не стояла на месте.
Артём окончил Первую школу, которая располагалась на улице Советской, со своей родной Седьмой линии он доходил до неё минут за пять. Учился хорошо и без особых усилий поступил в Ростовский медицинский институт. Но на втором курсе однажды привёл в гости однокурсницу по имени Зара. После угощений при собрании всей семьи они заявили, что любят друг друга и хотят быть вместе.
Зара приехала из Пятигорска, где жили её родители. Было решено, что Артём с невестой полетят в Минеральные Воды и, как и положено, жених попросит руки их дочери.
В ближайшие же дни молодые полетели к родителям девушки и получили их благословение и какие-то деньги на обустройство. Вся новая родня обещала обязательно прилететь на свадьбу. А перед родителями Артёма встал вопрос, как ещё можно расширить их старый дом?
Вскоре решение было найдено.
– Нужно построить мансарду, – сказал Григорий, брат Артёма. – Ранней весной начнём и к осени закончим стройку. У меня есть знакомый строитель. Попрошу его, чтобы нарисовал проект. Сейчас любая перестройка должна быть правильно оформлена.
– А пока привезём стройматериалы: лес, двери, оконные рамы, кровлю, наконец. Ты чего такой грустный? – спросил сына Аванес Ваганович. – Не рад, что ли?
Артём смутился, но потом признался, что Зара беременна.
– Так, – сказал озадаченный Аванес Ваганович. – И большой срок?
– Четыре месяца.
В комнате стало тихо. Каждый искал выход. Григорий обречённо произнёс:
– Делать нечего. Наши девочки поживут некоторое время с нами. Сейчас вертолётный завод выпускает прекрасные раскладушки. Девочки будут спать на такой раскладушке. Не вешай нос, брат. Жизнь продолжается! Как у нас говорят: семья без ребёнка, что очаг без огня.
– Всё так, всё так, – кивнул отец, – только для начала нужно создать семью. И тянуть с этим нельзя. Завтра же подайте заявления в загс, а через неделю сыграем свадьбу. Нужно будет сегодня дать телеграмму и пригласить родителей Зары. 
Через две недели Артём стал семейным человеком. А ещё через пять месяцев Зара родила двойню: мальчика и девочку.
Зара взяла академический отпуск и выхаживала малышей. Ей помогала женская половина дружной семьи Вартанян.
А через год дом потянулся к небу. В мансарде сделали просторные две комнаты, кухню, удобства.
После окончания института Артём поступил работать в хирургическое отделение Центральной городской больницы. А через год в рентгеновское отделение больницы устроилась его жена.
Шли годы. Артём приобретал мастерство хирурга, учился у прекрасных педагогов. Доброжелательный и весёлый, он всегда готов был помочь товарищу. В отделении его в шутку называли Йети, или Снежным человеком. Он долго не понимал, чем заслужил такую кличку, но однажды на дежурстве, когда мылся в предоперационной, ему объяснила медицинская сестра, с трудом сдерживая смех:
– Артём Аванесович, вы только не обижайтесь… Это же шутка. Но мне кажется, что у вас всюду растут волосы, кроме только ладошек. И на спине, и на груди. В ушах, в носу, на шее… Вам, наверное, зимой и свитера не нужно. Только интересно, как же вы загораете?
Тот разговор почему-то вспомнился ему, когда он писал заявление об уходе по собственному желанию.
Жизнь становилась всё труднее и труднее. Зарплаты мизерные, и те задерживали. Заведующий открыто говорил: берите взятки! Государство не может достойно оплатить ваш труд, вот пусть больные его оплачивают! Больные теперь становятся нашими кормильцами.
Артём не мог себя заставить это делать, а когда после лечения родственники больного протягивали ему, бывало, конверт, он не знал, куда спрятать глаза, мялся, умирал от стыда и… отказывался. Когда же они уходили, он чувствовал себя прекрасно. Гордо выпрямлял плечи и поднимал выше голову.
Но так продолжаться долго не могло. Быть на иждивении родителей ему не позволяла гордость. Он должен был приносить в дом достойную зарплату.
Однажды он встретил одноклассника, который вполне адаптировался к новым условиям и сиял как начищенный пятак. Поздоровались. Обменялись ничего не значащими словами. Но когда приятель спросил, почему у него такой удручённый вид и не нужна ли помощь, Артём выложил всё, что у него накипело.
Приятель спросил, водит ли он машину.
– Права есть. Водил батину. На свою ещё не заработал.
– А заработать хочешь?
– У нас говорят: терпение – жизнь. Конечно, хочу. Чего ты спрашиваешь? 
– У вас ещё говорят: добрая слава дороже богатства. У меня фирма, которая занимается продажей автомобилей под заказ. Мне нужны люди, которые будут перегонять «Жигули» из Тольятти в Ростов. Приходи. Не пожалеешь. Говорю это, потому что знаю тебя.
– Спасибо. Только зачем же я столько лет зубрил анатомию и фармакологию? Не считаешь ли ты это крутым поворотом в моей судьбе?
– Ты прав. Крутой поворот. Но можно его не делать, ехать прямо и сорваться в пропасть. Поворот этот даёт шанс на спасение. Решайся. Сегодня вторник. Буду ждать тебя до пятницы. Может случиться, что придёшь позже, а взять тебя я не смогу. Ну, будь здоров. Рад был повидать. Словно снова оказался в нашей школе.
Он сел в машину и уехал, а Артём ещё долго стоял, размышляя над предложением приятеля.

Решение Артём принимал, ни с кем не советуясь. Знал заранее, что родители будут категорически против. Но в жизни каждого наступает момент, когда нужно на что-то решиться и никто кроме тебя этого не сделает. Подумал, что попробует. Если что-то будет не так, в поликлинику всегда сможет вернуться. Кстати, чтобы не терять связь с медициной, можно будет взять полставки на скорой. 
В четверг Артём был на фирме. На руках у него была выписка из приказа, водительские права. Дождался шефа. Тот был занят, взглянул на документы и передал их секретарю.
– Дайте Артёму Аванесовичу договора. Пусть внимательно прочитает и подпишет их, и оформляйте в группу к Степанову, – сказал он и, даже не взглянув на приятеля, вышел.
Так Артём стал перегонять машины из Тольятти в Ростов.
Скрывать свой переход на другую работу Артём не мог и, когда вся семья собралась за ужином, рассказал и о том, что будет перегонять машины, и о том, что на полставки оформился на станцию скорой помощи.      
– Наша жизнь сегодня стала совсем не такой, какой была вчера, подкидывает нам различные сюрпризы на виражах. Мы привыкаем к этому ритму, придумываем новые правила, расставляем «флажки» и «кирпичики». Но… такова жизнь. У нас растут дети, и мы вынуждены признать, что сегодня даже двух ставок врачей не хватает на достойную жизнь. Если бы не ваша помощь, не помощь Зариных родителей, мы бы до сих пор ютились в одной комнатке или вынуждены были снимать где-то жильё. У нас молодая семья, мы ещё не старики, и нам многого хочется. Отдохнуть летом с детьми у моря, посмотреть нашу страну, мир, наконец. Но всего этого мы себе позволить не можем. А это не просто проблемы быта, но и очень серьезная проверка отношений. Мы не хотим подвергать их опасности. И я просто проинформировал вас. А не сказал раньше, так как заранее знал, что будете меня отговаривать. Но мы так решили…
Никто его не отговаривал. Все понимали, что это решение это выстрадано и его нужно принять. Только дедушка Ваган спокойно резюмировал:
– Артём стал мужчиной.

После этого они много раз летали в Тольятти и пригоняли машины, а по приезде Артём приносил в дом деньги, говоря:
– Чтобы получить такую сумму, я должен был два месяца умирать рядом со своим больным у операционного стола, обливаясь потом и хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег. И это за двое суток. На следующей неделе мы снова летим.
Люди в группе притирались друг к другу. Одного водителя Степанов поймал на мошенничестве. Он договорился с приятелем и в Новочеркасске остановил товарную машину у автомобиля знакомого. Только обменялся с ним аккумуляторами, как подъехал Степанов. Опытный водитель сразу понял, что произошло. С презрением произнёс:
– Терпеть не могу мелких жуликов. С этого дня ты не работаешь в фирме. Рапорт шефу я напишу.
Были случаи, когда в дороге происходили мелкие происшествия. Или камушек от впереди идущей машины отлетел и на лобовом стекле пошли трещины, или не разъехались на дороге, тиранулись, и теперь нужно было рихтовать и красить крыло и переднюю дверь.
Водители молча оплачивали стоимость ремонтных работ или замену стекла. Все понимали: машина должна иметь товарный вид, иначе её не продашь.
Как-то Артём перегонял «Ниву» и обратил внимание, что указатель уровня бензина показывает неправильно. Он просигналил и попросил остановиться. К нему подъехал Степанов. Взглянув на указатель, сказал:
– Ничего страшного. Это он «ошибается» из-за поплавка датчика. Тот, всплывая, упирается в трубки, расположенные в топливном баке. Надо повернуть фланец датчика на шестьдесят градусов относительно первоначального положения, и указатель топлива снова будет работать нормально. Он повернул фланец, и стрелка показала реальный уровень бензина. Для Артёма эти поездки были прекрасной школой.

На скорой Артём дежурил чаще всего по воскресеньям. Опытный хирург, здесь он чувствовал себя снова учеником. Нужно было быстро ориентироваться, хотя бы приблизительно поставить диагноз, определить возможный объём помощи и быстро её оказать. Переломы, вывихи, сотрясения мозга, сопровождающие дорожно-транспортные происшествия были обычными в его практике. Но случались  и ранения с большой кровопотерей, и травматические ампутации… С чем только ему ни приходилось сталкиваться! В свободное от работы время снова штудировал неотложную терапевтическую помощь, акушерство, гинекологию и с удовлетворением понимал, что работа на скорой приносит ему не меньше удовлетворения, чем хирургия в больнице. Нет, он вполне был доволен своим решением.
В его практике бывали и курьёзные случаи.
В читальном зале Публичной библиотеки одна женщина зевая, вывихнула нижнюю челюсть. Так и сидела с открытым ртом, пока не приехала скорая. Боль, страх в глазах, слёзы. Несчастная не могла говорить, только издавала невнятные звуки.
Артём обернул указательные пальцы марлевыми салфетками, залез ими в рот, резко нажал на челюсть и подал чуть вперёд. Нижняя челюсть с негромким хрустом стала на место, а Артём постарался поскорее убрать руки, чтобы пострадавшая не укусила его.
Эффект был такой, что все присутствующие посмотрели на доктора, как на Бога.
И дома у Артёма было всё нормально. Вовчику и Леночке было уже по полтора годика. Они жили в светлых комнатах «на втором этаже», но вечерами часто встречались со всеми родными за общим столом. Так было принято, и эту традицию дедушка Ваган старался сохранить.
Наконец, наступила весна. Хотя, какая это весна, когда снег кругом, морозы по ночам. На весну это ещё мало походило. Но март – первый весенний месяц, а это означало, что скоро будет тепло. Нужно только ещё немного подождать. 
Артём заметил, что вся его жизнь – сплошное ожидание! В детстве ждал маму с работы. В школе ждал каникул, Нового года. Ждал, когда дядя Тигран разрешит, наконец, ему вывести машину из гаража и поставить на площадке у дома. Всегда ждал чуда. Впрочем, уже взрослым, тоже ждал, хотя понимал, чудес не бывает. Привык ждать в холод – тепла, в жару – прохладу. Выходного дня, чтобы с любимой куда-нибудь пойти, а в будни – наступления вечера, чтобы скорее она пришла с работы и он снова мог её увидеть. При этом до ужаса не выносил ожидания! Повторял: нет хуже, чем ждать и догонять, а сам всё ждал и ждал чего-то.
И сейчас, стоя на мартовском ветре у филармонии, Артём ожидал Зару, с которой собирался на концерт своего приятеля. Коллега пригласил их, и он обещал прийти. Свои обещания он старался выполнять. Это была его принципиальная позиция, которая постепенно стала чертой характера.
Уже прозвенел звонок, приглашающий слушателей в зал, в Зары всё не было. Наконец, она вдруг возникла перед ним из облака автобусного чада.
– Извини. Раньше освободиться не могла. Обычно всё в филармонии начинается в семь вечера, а твой приятель хочет быть оригинальным и назначил на шесть.
Они сдали пальто в гардеробе и поспешили в зал. Концерт уже начался. У рояля сидел заслуженный артист республики, великолепный Анатолий Митрофанович Гололобов, а у рояля стояла заслуженная артистка России Елена Комарова. Она исполняла романс на слова другого врача из противочумного института Елены Монаховой:

          Какая бы в любви ни крылась боль,
          Благослови свою любовь!

Артём крепко сжал руку любимой и тихо сказал:
– Нет, совсем не напрасно мы пришли на этот концерт. И вообще нужно чаще ходить в театры, филармонию… Я уже забыл, когда был в музее.
– Тише, ты мешаешь другим слушать.
После концерта они подошли к приятелю и поздравили его с успехом.
Дома за детьми приглядывала мама Артёма. Малышам давно нужно было спать, но они ждали родителей, и Артём подумал, что всё в жизни повторяется.

На следующее утро Артём рано уехал на работу. Предстояла очередная поездка в Тольятти. Он так привык к ним, что у него уже не было того волнения, которое сопровождало его в первые месяцы. В Ростове март – самый непредсказуемый месяц. Везде ещё лежал снег, но по дорогам текли ручьи. Таявший снег становился скользким и опасным, так как лужи скрывали ямы на дорогах. Огромные сосульки свисали с крыш, веток деревьев, проводов. Весенняя капель продолжалась и днём и ночью.
Автобус застрял в пробке, так что Артём мог опоздать на рейс. Он попросил водителя открыть дверь, вышел и сразу провалился в лужу. Выбравшись на тротуар, побежал в сторону фирмы. До неё оставалось три квартала… Войдя во двор, с облегчением вздохнул: успел.
Все были чем-то возбуждены. Оказалось, что огромная сосулька сорвалась с крыши девятиэтажного дома, на первом этаже которого располагалась фирма, и чудом не убила Шурика. Она пролетела рядом, упала на гитару и разбила её в щепки.
Шурик, не понимая, как это случилось, взглянул на обломки гитары, потом посмотрел наверх… и в это время сорвалась другая сосулька, поменьше. Он едва успел отскочить.
В этот момент Степанов, увидев Артёма, загасил сигарету и дал команду садиться в машину.
В Самаре, как обычно, встретил их Юрий Запевахов, невысокий худощавый паренёк, представитель фирмы в Тольятти. Юрий вручил ключ от своей старенькой «Волги» Степанову:
– Езжайте. У меня есть ещё здесь кое-какие дела. Машину оставишь у гостиницы. Номера вам заказаны. Только осторожно. Снег сейчас скользкий, а у меня летняя резина, да к тому же лысая.
Аэропорт расположен как раз посредине между Самарой и Тольятти. Ехать примерно сорок километров. Дорога была покрыта снегом. Высокие сосны, на ветвях которых тоже лежал снег, стояли не шелохнувшись. Их верхушки касались неба, и казалось, что машина едет в тоннеле.
Евгений вдруг съехал на обочину и остановился.
– Что случилось? – спросил Андрей.
– На этой развалине порвался ремень генератора. Работает в автомобильной фирме, а ездит на такой развалюхе.
– Да, положение, – буркнул Шурик. – К тому же сегодня выходной. Машин немного, взять на буксир некому.
– А может, у него в багажнике есть запасной?
Посмотрели. Запасного ремня не было, но Степанов вытащил из огромного захламленного багажника дырявую автомобильную камеру. Все с интересом смотрели, что делает Евгений. Острым ножом он разрезал её поперёк, и получилось кольцо шириной в двадцать миллиметров.
– Этот временный ремень вполне выдержит пробег до гостиницы, так что – по коням! – скомандовал он, и все снова сели в машину. Но ехали недолго. Через минут пятнадцать Евгений снова остановился на обочине.
– Что случилось? – спросил Николай. – Ремень слетел?
– Что-то с генератором. Чаще всего причина отказа генератора – загрязнение или окисление контактных колец или зависание щёток в щёткодержателе. Но где тут их чистить, ума не приложу.
– А какой у него аккумулятор? – спросил Андрей. Евгений с благодарностью посмотрел на него за подсказку.
– Вроде нормальный, – ответил он. – Поедем на нём. Делать нечего.
Все снова сели в салон, и машина заскользила вперёд.
Приехав и разместившись в гостинице, все собрались в ресторане. Время было обеденное.
– Обедаем, и в фирму, – сказал Степанов. – Нужно сегодня принять машины, заправить их, подготовиться к поездке. Дорога предстоит сложная. На дорогах и снег, и гололёд. Так что не рассиживайтесь.
После обеда, как обычно, приняли машины, проверили комплектность, заправились и поставили на охраняемой стоянке.

                Евгений Степанов

– Шурик, предупреждаю! Дорога предстоит трудная, так что спать будешь в гостинице. Никаких похождений, тем более мне кажется, что у Эллочки появился новый ухажёр.
– Да ладно трепаться. Мы с нею перезванивались. Как ты не понимаешь: здесь любовь! Любовь, – повторил Шурик. – И я ещё никогда не подводил! Буду вовремя и свежий как огурчик.
– И всё же в этот раз будь добр ночевать в гостинице! – сухо сказал Евгений и достал сигарету.
Шурик демонстративно повернулся кругом и отошёл. Разговор был в фойе гостиницы. Евгений вышел на улицу и закурил. Последнее время он всё чаще и чаще думал о том, что заканчивается его карьера водителя и, видимо, всё же придётся соглашаться на предложение шефа. Нет, менеджером он работать не хочет, да и не сможет, но в ремонтной зоне почему не поработать? Ни тебе командировок, ни тебе ответственности за таких Дон Жуанов, как Шурик. Да мало ли что может случиться в дороге?! Разве в прошлом году его предшественника не ограбили, забрав деньги, которые ему выдали в фирме на покупку «Жигулей». Правда, потом оказалось, что он был в сговоре с теми грабителями. И чего он добился? От него ушла жена с ребёнком. Квартиру лишили, так как он подписывал договор о полной материальной ответственности. К тому же такое ведь могло произойти не постановочно, а по правде. Долбанули бы монтировкой по голове, и каюк. Банки до сих пор переводят деньги с большой задержкой, и никто ими не пользуется. А возить такую сумму опасно, и отвечать за каждого водителя, за каждую товарную машину больше он не хотел.
Евгений погасил сигарету и пошёл в комнату. Разделся и лёг.
В комнате было две кровати, и Евгений предпочитал делить её с Артёмом, спокойным умным парнем. Он сидел за столом и что-то читал.
– Чем так увлечён? – спросил Евгений. К Артёму относился с особым пиететом, даже спрашивал как-то его, что за работа у водителей скорой и сколько они получают.
– Да вот занимательная статейка в журнале «За рулём», – ответил Артём.
– И что там интересного пишут?
– Много не только интересного, но и полезного. Например, как можно использовать презерватив водителю кроме его прямого назначения.
– Неужели уже и там стали о сексе писать? – удивился Евгений.
– О каком сексе? Ты прикинь: презерватив, оказывается, ценная вещь для водителя. В нём можно хранить воду или использовать как чехол для документов или спичек, чтобы не намокли. Он может быть защитой подкапотных электронных устройств от влаги. Или вот, слушай! В баке обычно остаётся три-четыре литра бензина, а стрелка давно лежит, лампочка горит, машина не заводится. Заливаем в презерватив около литра воды, завязываем горлышко, привязываем к нему верёвочку около метра и аккуратно, чтобы не повредить, опускаем в бензобак через заливную горловину. Уровень бензина поднимается, и, подкачав бензин в карбюратор, запускаем двигатель. До заправки можно доехать. Потом осторожно извлекаем его из бака, и заправляйся на здоровье!
– Никогда не пробовал. Чаще просил у проезжающих водителей немного бензина, – сказал Евгений.
– А вот ещё, слушай: если прикипела гайка или болт, даже не пытайся их открутить. Не помогает ни керосин, ни любая жидкость. А вот обыкновенный пищевой уксус, если им намочить тряпочку и положить на это место, быстро съедает ржавчину и гайка легко отворачивается. Разве не интересно?
– Интересно, но ложись спать. Завтра рано выезжать, а дорога видел какая? И туши свет, от этого снега глаза болят, а я свои очки забыл взять.
– Есть, командир!
Артём быстро разделся, потушил свет и лёг под одеяло.

Николая Фоменко, Андрея Матвеева и Шурика Шехтина разместили в соседнем номере. Шурик некоторое время покрутился, разобрал свою постель, а потом, мигнув приятелям, тихо вышел из номера. Он, конечно, не поверил словам о новом кавалере Эллочки, так как созванивался с нею. Купив по дороге букетик подснежников и коробку конфет, сел в маршрутное такси и отправился на свидание.
Николай спать не хотел. Он снова и снова искал что-то в своей сумке и не находил. Потом выругался и убрал сумку под кровать.
Андрей спросил:
– Неужели всё это время в фирме была тишь да благодать? Даже как-то не верится.
– Какие тишь да благодать! – воскликнул Николай. – Охраняемую стоянку недалеко от моста на Западный обстреляли из автомата, продырявили несколько машин. Слава Богу, никого не убили.
– Да ты что? – удивился Андрей. – Когда это было?
– Было это ещё до моего прихода, в начале девяностых.
– Стрелявших искали?
– Да кто их искал! Сказали, что конкуренты, а какие конкуренты, когда фирма только-только на ноги становилась. И с охраняемой стоянки угоняли товарные машины...
– Но хозяин стоянки должен был оплатить убытки.
– И оплатил через три месяца после двух судов. А сколько нервов всем попортил?! А сколько в дороге было приключений!.. Но всё это – до меня. Говорят, менты были в сговоре с грабителями. Поэтому шеф лично ездил в первые поездки. Это он договорился, чтобы нас до Самары сопровождали менты. Взял на работу Юрия Запевахова, который нас встречает в Самаре. Так что фирма прошла немалый путь, можешь мне поверить.
– Так, может, лучше иметь свою службу безопасности?
– Это уже  проблема шефа. Рассказывали, что на фирму наезжали и рэкетиры, и просто бандиты требовали долю прибыли. Чего только не было. Но хватит трепаться. Нужно спать. Завтра рано вставать.
Андрей неспешно разделся, потушил свет и лёг под одеяло. В комнате было не жарко. Уже лёжа, спросил Николая:
– Извини, ещё два вопроса: всегда водители соблюдают скорость при перегоне, или были лихачи? И как у вас с пьянкой?
Николай повернулся к Андрею и ответил:
– Были и лихачи. Уже при мне один, несмотря на предупреждение Евгения, как дал по газам. Только его и видели. Торопился к своей зазнобе. Мы обычно выдерживаем скорость до полной обкатки двигателя. А он и движок мог запороть. Евгений написал рапорт, и лихача уволили. А что касается выпивки, так я не слышал, чтобы кто-то из наших ребят этим увлекался. Всё! Спокойной ночи.
Андрей ответил ему и повернулся лицом к стене, но ещё долго не мог заснуть. Ему представлялись бандиты, которые из-за кустов стреляют из автоматов по машинам, а он всё это видит и никак не может определить, откуда же стреляют.

В пять утра группа Степанова была в сборе. Евгений посмотрел на Шурика, но ничего не сказал и прошёл мимо.
Как обычно, перед выездом короткий инструктаж.
– Едем колонной. Впереди доктор, за ним Николай, потом Андрей. Потом наш Дон Жуан, и замыкаю колонну я. Скорость движения не более девяноста километров. Завтракаем через сто пятьдесят километров в буфете у заправочной. Если что-то случается – останавливаются все. Через каждые сто километров остановка на десять минут. Вопросы есть?
Вопросов не было. К этому времени подъехала милицейская машина, и колонна тронулась в путь.

Евгений Степанов был потомственным водителем. Его дед ещё в Отечественную подвозил на полуторке снаряды. Погиб под Сталинградом.
После войны отец работал на Ростсельмаше. Возил на ЗИЛе металл из цеха в цех, лес на стройку. Считал, что лучше профессии нет.
Жили они во Втором посёлке Орджоникидзе в небольшом домике. Жена работала на том же заводе штукатуром. Завод восстанавливали. Растили двух дочерей и сына, названного в честь бабушки Евгении. Жена очень рано заболела и умерла, и отец один поднимал детей. Благо они были почти одногодки. После школы сначала вышла замуж Аннушка, его любимица, и уехала жить к мужу в Таганрог. Вскоре вышла замуж и Ольга за курсанта военного училища и уехала в Карелию по месту службы мужа. Сын же после окончания школы заявил, что тоже хочет быть водителем. Окончил школу шоферов и стал возить директора мебельной фабрики имени Урицкого. Чего только он ни насмотрелся, но всегда следовал советам отца. Тот, опытный шофёр, наставлял сына, что водитель, особенно тот, кто возит начальство, должен быть неболтливым. Евгений с тех пор вырабатывал в себе качества хорошего водителя: был молчаливым и необщительным. Много читал. Пока директор гулял с друзьями в ресторане или парился в сауне с девицами, он или слушал радио, или читал. За это время перечитал всю классику, которую «проходили» в школе. Потом взялся за классику зарубежную. Детективы не любил, да и фантастику не очень жаловал.
Однажды он встретил девушку, которая напомнила ему маму. Узнав, где она работает, нашёл повод, встретил по пути домой и познакомился. Девушка, что особенно удивило Евгения, тоже работала штукатуром в стройтресте и жила с родителями в небольшой двухкомнатной квартире в центре города, на Красноармейской.
Свадьбу сыграли скромную. Денег на пышную свадьбу и свадебное путешествие не было. Да и не принято это было в те годы.
Вскоре родился наследник. Людмила вынуждена была бросить работу. Родители Людмилы были инвалидами по зрению, работали в какой-то артели и едва сводили концы с концами.
В это время  на фабрике Урицкого сменился директор. Он пригласил водителя с прежней работы, а Евгению предложил перейти на грузовую машину. Он отказался и вскоре предстал перед владельцем фирмы, которая собиралась под заказ пригонять из Москвы, Нижнего Новгорода или Тольятти машины. С условиями Евгений согласился и стал одним из первых водителей-перегонщиков. За несколько лет шеф убедился в высоких профессиональных и человеческих качествах нового сотрудника. Так Евгений был назначен старшим группы.

Дорога была сложной. Начавшийся ветер гнал позёмку, скрывая границы дороги. Ехали осторожно, словно на ощупь определяя обочину. После Самары ветер утих и подтаявший снег делал дорогу скользкой. Вся надежда была на новую резину и невысокую скорость.
После завтрака и дозаправки поехали дальше. Небыстрая езда в колонне утомляла Шурика, и он почувствовал, что проведённая с Эллочкой ночь ему ещё аукнется. Он пытался петь, читать стихи. Растирал виски, наконец, пил заботливо налитый Эллочкой в его термос крепкий кофе, но ничего не помогало. Глаза слипались. Он пытался таращиться, на коротких остановках усиленно делал зарядку, растирал лицо снегом... Проехали отвратительный отрезок саратовской дороги, но и волгоградская была не лучше. День склонялся к вечеру. На короткой остановке Шурик подошёл к Евгению и спросил, где они будут ночевать?
– У въезда в Волгоград. Как обычно, у ГАИ, а что?
– Не могу я так плестись. Дорога пустая…
– Это ты брось! Едем в нормальном темпе. Через полтора часа будем на месте.
Шурик ничего не ответил и отошёл.
Но стоило им только  выехать на дорогу, Шурик увидел крутой поворот и нажал на педаль газа. Машина, словно пришпоренная лошадь, рванула вперёд. Не обращая внимания на сигналы товарищей, он легко обогнал Андрея, Николая и Артёма и помчался вперёд, радуясь тому, что возбуждение слегка отогнало сонливость. Артём остановил машину, дождался, когда к нему подъехали товарищи.
– Куда это наш Дон Жуан рванул? – спросил Артём у Евгения.
Тот буркнул:
– Поехали… Его бы в армию, чтобы дисциплине научили. Спрашивал, где ночевать будем. Приеду, обязательно рапорт напишу. Отвечать за жизнь раздолбая не хочу. По коням!
Колонна неуклонно двигалась к месту ночёвки. Но проехав километров восемьдесят, они увидели страшную картину. Машина, которую гнал Шурик, лежала в кювете вверх колёсами. Удар был такой силы, что двигатель оказался в салоне, а крылья, крыша, двери были искорёжены, словно их, как бумажку, сжал в руке какой-то великан. На другой стороне дороги стоял КАМАЗ, водитель которого ругался матом и проклинал всё на свете.
Степанов подошёл к нему, а другие водители подбежали к машине Шурика, даже не надеясь увидеть его живым.
– Как это случилось? – спросил Евгений.
– А хрен его знает. Я шёл по своей стороне, а этот выскочил из-за поворота и чуть ли не в лоб. Он или обкуренный, или пьяный…
– Скорее, заснул за рулём, – бросил Степанов и сбежал в кювет к машине Шурика.
– Евгений, – сказал Артём, – он живой. Тут недалеко Михайловка. Оттуда можно вызвать скорую и ГАИ, да и шефу стоит позвонить.
– Для начала нужно попытаться вытащить его из машины. В моей сумке есть ножницы по металлу. Ты тащи всё, что есть для перевязки и остановки кровотечения, а Андрей поедет в Михайловку и позвонит на скорую, в ГАИ и шефу. Вот прямой телефон шефа.
Евгений протянул визитную карточку.
– Николай, ты тащи всё, что можно бросить на землю. Не на снег же его класть.
Через пятнадцать минут с огромными усилиями Артём и Евгений вытащили Шурика из салона и уложили на резиновые коврики, брошенные на снег. Шурик был без сознания, но никакого открытого кровотечения видно не было. Дыхание его было частым и поверхностным. Пульс до ста ударов в минуту.
– У него внутриполостное кровотечение. Перелом левого бедра. Что ещё – пока определить не могу.
Вскоре пришла машина скорой помощи. Старый фельдшер осмотрел Шурика и сказал, что его нужно везти в Волгоград.
К нему вышел Артём, представился врачом-хирургом, и спросил, нет ли обезболивающих средств.
– Хорошо бы морфин, да только он вряд ли у вас есть.
Фельдшер даже обиделся:
– Почему же? Есть у нас всё. Понимаю, нужно проводить противошоковые мероприятия. Но давайте его положим на носилки. Здесь же он околеет.
Аккуратно подсунув под него одеяло, водители уложили Шурика на носилки.
К этому времени подъехала машина Госавтоинспекции. Милиционеры, быстро составив протокол, пытались определить, не пьян ли пострадавший. Наклонялись к его лицу, принюхивались и почти с обидой констатировали, что водкой не пахло. Потом, по просьбе Степанова, по рации вызвали эвакуатор, который погрузил своим краном искорёженную машину Шурика и отвёз в Волгоград.
 Наконец, из Михайловки приехал Андрей и передал распоряжение руководства фирмы.
 – Шеф сказал, что вылетает на санитарном вертолёте с травматологом. Просил временно поместить Шехтина в больницу Михайловки и ждать его. Обещал быть через пару часов.
 В семь вечера из Ростова прилетел вертолёт. Травматолог осмотрел Шурика и заявил:
 – У вашего водителя перелом костей таза, левого бедра, сломаны два ребра и гемоторакс. Просто удивительно, что он остался жив.
 Он ввёл какие-то препараты, что-то записал в карточке, заведённой фельдшером скорой, осторожно подвесили Шурика на специальный гамак, и вертолёт с шефом и травматологом взмыл в небо и взял курс на Ростов.
 Наступил вечер. Евгений дал команду двигаться дальше. Через час, уже у Волгограда, они расположились на площадке большой заправки. Ни есть, ни разговаривать не хотелось. Все с надеждой смотрели на Артёма, как будто от него зависело, выживет Шурик или нет.
 – Я думаю, всё будет хорошо, – сказал Артём. – Надеюсь, что травма головы не очень большая. При переломе костей таза могли травмироваться и мочевой пузырь, мочеточники… Это станет ясно уже в клинике. Если в моче будет кровь, нужна будет полостная операция.
 – Это надолго? – спросил Андрей.
 – Думаю, если всё будет хорошо, месяца три ему отдыхать в больнице.
 Евгений всё это время молчал. Говорить не хотелось. Он ругал себя, что с самого начала не прекратил ночные похождения Шурика. Если бы он был со всеми в гостинице, этого бы не случилось. 
 Он встал, отошёл к месту для курения и закурил. Подумал: «Как тут бросить курить, когда такое…».
 Потом вернулся и дал команду отдыхать. Опустил спинку переднего сидения и прилёг, но спать не мог. Всё думал о своей вине, о том, что больше никогда не поедет старшим группы, а скорее всего, и вовсе уйдёт из фирмы…

 Рано утром, плотно позавтракав, группа двинулась в путь. Настроение у всех было плохим. Каждый думал, что там с Шуриком? Выживет ли?

 Приехав в Ростов и сдав товарные машины приёмщику, подписав все документы, Евгений зашёл в канцелярию и написал заявление об уходе.